Вот почему, поздним вечером придя в корчму, поднявшись в комнату и не обнаружив своей свирели, кою имела глупость не взять с собой, я испытала настоящий шок. Сделана она была эльфийскими мастерами из редчайших пород дерева, кои только в княжествах их найти и можно, а уж звучала сия прелесть - словами не передать... разве что только песней. За то недолгое время, что свирель находилась у меня, я успела прикипеть к ней всей душой. Как ни странно, подарил мне ее... Элсиар. Тот самый высокомерный остроухий перворожденный, что изводил меня долгими зимними вечерами нотациями о моей вопиющей бездарности. Подарил в последний день нашего совместного пути, когда дорожки наши наконец-то разошлись. Пока я душевно прощалась с Лидаром (бывают же нормальные эльфы на белом свете!), Элсиар чрезвычайно задумчиво смотрел на меня, после чего вытащил из-за пазухи небольшой сверток и протянул его мне, словно нехотя проговорив:
- Вот, возьми... Пригодится. Все-таки ты неплохо играешь... для человека, разумеется.
Я была настолько поражена неожиданным поступком Элсиара, что опомнилась только, когда эльфов и след простыл. Поглядела на сверточек, осторожно развернула его... и влюбилась. В изящную, словно созданную из воздуха, свирель, прозрачным голосом подобную самой природе. И вот она... пропала! На смену шоку пришла истерика, на звуки которой, не поленившись, заглянул Север. Едва увидев его чрезвычайно довольную физиономию, я поняла, кому обязана потерей своей свирели. И не ошиблась. Поганенько улыбаясь, он елейный голосом сообщил, что "нечаянно" наступил на валяющуюся (врун окаянный!) возле моей двери "свистульку" и "случайно" раздавил ее, в подтверждение чего с самым невинным видом протянул мне жалкие останки, в коих невозможно было опознать мою любимую свирель. Я глубоко вздохнула, посмотрела на то, что совсем недавно являлось практически частью меня, полюбовалась на предвкушающую улыбочку наглеца... и, как ни странно, успокоилась. Не стала ни кричать, ни ругаться, ни заниматься рукоприкладством. Хотя хотелось сильно, не отрицаю. Я просто, не обращая на нахально ухмыляющегося менестреля никакого внимания, упала на кровать и, завернувшись в одеяло, демонстративно засопела. Сказать, что Север был ошеломлен, - значит, ничего не сказать. Он был в ступоре. Видимо, предвкушал грандиозный скандал, а нарвался на полное спокойствие, граничащее с равнодушием. Придя в себя через добрых пять минут, он едва ли не на цыпочках вышел из моей комнаты и даже аккуратно прикрыл за собой дверь. И лишь после этого я позволила себе разреветься от жгучей обиды и несправедливости жизни... тихо, очень тихо, чтобы проклятый Север не услышал.
4. ГУСЛИ-САМОПЛЯСЫ
На следующее утро я встала ни свет ни заря - для того, чтобы убедиться, что маги любят поспать. Растолкать здешнего чародея оказалось не самым легким делом, но я - упорная, так что через полчаса относительно проснувшийся маг был посвящен в суть проблемы. Задумчиво почесав маковку и пакостливо улыбнувшись, он согласился мне помочь, принял у меня тайком изъятые у Севера гусли, пошептал над ними минут пятнадцать и с заговорщицким видом протянул мне, клятвенно заверив, что все сработает как надо.
Поверив ему на слово (а что еще оставалось?), я быстро вернулась в корчму и успела подкинуть многострадальные гусли обратно, убедившись, что бессовестные менестрели тоже здоровы поспать - наверное, оттого, что напрочь отсутствующая совесть не мешает сему приятному процессу. После чего, наскоро позавтракав, я обошла все местные лавочки, не поленившись сбегать в соседние деревушки, и все для того, чтобы убедиться - замену моей родной свирельке до вечера мне не найти, а те, что имелись в наличии, и в подметки ей не годятся.
Вот тебе и мечты о состязании!.. Что же теперь делать? Похоже, этот раз придется пропустить... благо что не одной. В этом я уверилась, едва переступив порог корчмы - посреди обеденного зала, немало теша публику, скакал Север, дико ругаясь на чем свет стоит. При всем при том он выделывал такие коленца, что бывалые плясуны позеленели бы от жестокой зависти. Присев за крайний столик, я не стала скрывать своего злорадства, от души похохотав над незадачливым певуном. Досталось и мне - за компанию. Н-да, запас народных фольклорных выражений у Севера оказался практически неистощимым... Впрочем, долго я рассиживаться не стала. Заказала пирожков и направилась в комнату, напоследок оглянувшись на вытанцовывающего Севера. Прямо на полу, подпрыгивая в такт мелодии и самостоятельно перебирая струнами, примостились зачарованные гусли-самоплясы...
5. ОДНО НА ДВОИХ
Теплый вечер пронизал напоенный ароматами весны воздух золотыми нитями закатного солнца. На главной сельской улочке было тесно и оживленно. Посреди нее находилась удобная, хорошо утоптанная площадка, на коей в дни ярмарок шумел небольшой базарчик, - сейчас же здесь пытали счастья соревнующиеся менестрели. Я насчитала десятерых, при этом трое мне были не знакомы. Видимо, совсем недавно ступили на шаткую дорожку искусства. Почему шаткую? Ну, ведь менестрель ни от чего не застрахован: сегодня ты в шелках, услаждаешь слух важных особ, а завтра - пытаешься заработать на хлеб, играя в самой грязной забегаловке... вернее, аккомпанируя постоянным дракам, чтоб завсегдатаям физиономии друг другу начищать не так скучно было. Талант - это еще не все. К нему неплохо бы и везения прибавить, и долю наглости, и философского отношения к благам материальным, преходящим. Север - типичный тому пример: первого у него - так себе, зато со вторым проблем нет, третьего так и вовсе в избытке, ну и четвертого тоже хватает. Полагаю, что обо мне у него сложилось точно такое же мнение. Ошибочное! В корне. С первым у меня все в порядке, а третьего явно не хватает. Но это, говорят, с опытом приходит. Благо у меня... учителя хорошие есть.
Но вернемся к состязаниям. Вокруг площади в несколько рядов были установлены лавочки. В первом ряду восседали судьи - старосты трех сел и пяток наиболее прославленных менестрелей. Увидев среди них и Нарика Эрела - худющего длинного мужчину тридцати четырех лет от роду с коротко стриженными светло-рыжими волосами и кокетливыми усами и бородкой, - я поняла, что этот хитрый лис и не думает участвовать в состязании, и немного успокоилась - так было легче смириться с вынужденным отказом от соревнования. Правда, была более веская причина, по которой я не столь сильно переживала из-за сложившейся ситуации. Рядом со мной, нахохлившись, стоял Север. Он старался на меня даже не смотреть, не то что коснуться плечом, и, глядя на него, я с трудом удерживалась от мстительного хохота. Благодаря гуслям-сампоплясам и ругани, произносимой отнюдь не шепотом (так он пытался заставить гусли остановиться... наивный! Маг заговорил их с таким расчетом, чтобы они "выдохлись" где-то за час до начала состязаний), бард сорвал голос и теперь мог лишь невразумительно шипеть. Не помог даже местный знахарь, разведя руками и покачав головой (как оказалось, знахари склонны ко всякого рода авантюрам не менее магов... а то и более! Особенно - за соответствующую плату). Одет менестрель, к слову сказать, был не в пример скромнее и приличнее, нежели вчера. Неудивительно. Как я узнала утром, с быком он все же повстречался... Так что честь шокировать публику снова перепала мне. Ну хоть капля бальзама тщеславия на иссушенное завистью сердечко!
Менестрели по очереди выходили на середину площадки, выслушивали восторженные крики, раскланивались и начинали петь, после чего пережидали очередную бурю эмоций и удалялись в ряды зрителей, дабы поддержать (или освистать) конкурентов. Мы с Севером нервно кусали губы и сжимали кулаки, чувствуя себя опоенными отвращающим от алкоголя зельем пьяницами на знатной гулянке, когда и хочется, да не можется... От волнения и обиды на весь белый свет мы как-то совершенно забыли о своей прогрессирующей вражде и о том, по чьей вине не можем выступать, и даже схватились за руки, когда на импровизированную сцену вышел до противного важный Нарик... и запел. Шельмец!.. Глянув на побледневшую мордашку Севера, я поняла, что он тоже мечтал заткнуть за пояс некоронованного короля песни. Ага, как же... Сам говорил - не все мечты сбываются!.. Вот и стояли мы, обнявшись, как вмиг осиротевшие детишки, и только что слезу не пускали от огорчения. Кстати, этим мы сумели-таки отвлечь внимание от непревзойденного мастерства Нарика - народ решил, что трогательно обнимающиеся Верея и Север более занимательное зрелище, нежели знаменитый бард, являющий миру очередной свой шедевр. К сожалению, в тот момент мы не были способны оценить ситуацию по достоинству...
Но вот Нарик, от вызванного недостатком внимания к своей персоне возмущения скомкав конец баллады, немного нервно объявил:
- Итак, если более нет желающих порадовать публику своим искусством, то...
- Есть!
- Извините?! - опешил Нарик, непонимающе уставившись на источник неожиданного заявления, кое прозвучало несколько странно - звонкому голосу вторило хрипяще-шипящее эхо.
- Есть! - слаженным звеняще-сипящим дуэтом повторили мы с Севером.
- Ну давайте, коли есть, - приглашающе махнул рукой Нарик. - Даму, я так полагаю, нужно пропустить вперед. Прошу, госпожа Верея!
И дама вышла... совершенно не представляя, что ей делать дальше! Впрочем, стоило только оказаться в центре внимания, как выстраданная, такая родная мелодия вновь зазвучала в голове, и я решилась - была не была! - и запела, чуть ли не впервые за всю свою карьеру менестреля переводя чувства в слова, и не в полголоса, как обычно, а во всю его силу... И вздрогнула от удивления, когда после первой же строчки в мой голос вплелся нежный шепот гуслей, весьма уверенно подхвативший мелодию и придавший ей законченность и глубину... Чуть скосив глаза, я изумленно обнаружила, что это дело рук, вернее гуслей, Севера... Но, загнав ошеломление в самый дальний уголок души, продолжила петь.
Пой, свирель неумолчная,
Пой, как в последний раз;
Песнь твоя неурочная
Льется в закатный час.
Пой о дожде и небе,
Пой о ночных ветрах,
Пой о насущном хлебе,
Пой об иных мирах...
Звуки рисуя нежно,
Хитрый плетя узор,
Пой о святом и грешном,
В душах зажги костер.
Благослови ты жаром
Музыки горних сфер
Тех, кто одним пожаром
В лютый мороз горел,
Тех, кто своей душою
Петь заставлял тебя,
Тех, кто делил с тобою
Искры того огня.
В бликах заката тая,
Голос вплетая в свет,
Пой обо всем, родная,
Ясный зовя рассвет...
Нарик изумленно переводил взгляд с меня на Севера и обратно. По правде, мы были изумлены не меньше остальных, недоверчиво взирая друг на друга. То, что мы только что работали в паре, медленно и как-то болезненно доходило до моего сознания. Судя по весьма выразительному лицу Севера, его терзали весьма схожие мысли...
- Ну, ребята... - наконец потрясенно выдохнул Нарик Эрел, качая головой, - не ожидал!.. Думаю, тут даже спорить не о чем... Итак, победителями турнира становятся наши прославленные Верея и Север!
Судьи согласно закивали, их поддержали зрители, и, не успели мы с Севером опомниться, как у нас в руках оказалась небольшая серебряная арфа - символ победы на состязании, желанная награда для любого барда.
- Но... Нарик, нас же двое! - нахмурилась я, в то время как народ активно выражал свой восторг и полученные впечатления путем шума, гама и радостных воплей. Все как всегда, короче говоря - зрелище закончилось, теперь настало время хлеба - выпивки и закуси, то бишь. Эрел улыбнулся своей неотразимо-раздражающей улыбкой и неопределенно пожал плечами:
- И?
- А награда - одна, - хриплым шепотом просветил его Север.
- Ну и что? - невинно хлопнул глазами Нарик.
- А то, что она на двоих не делится! - хором рявкнули мы, потеряв терпение, и даже забыли удивиться такому единодушию.
- А, вот вы о чем! - покивал менестрель. - Так ведь... песня-то ваша тоже на двоих не делилась! Не спорю, вы вложили в нее всю душу... однако в ней вы - единое целое... тем не менее отлично существующее в двух разных людях. Думаю, что с наградой у вас тоже проблем не возникнет. Пора уже учиться находить общий язык! Удачи, ребятушки!
И Эрел, хитро ухмыльнувшись, тут же затерялся в толпе. Вскоре послышался его завораживающий голос, выплетающий очередную лирическо-драматическую балладу, и о нас все забыли, зачарованно внимая признанному мастеру - благо тешить публику горячими объятиями мы более не намеревались.
- Он... не менестрель, - наконец выдал пришедший в себя Север. - Он - интриган!
Я кивнула.
- Верея... С наградой-то что делать будем? - немного растерянно спросил Север.
Я в задумчивости уставилась на арфу, кою сжимала в руках. М-да. Как-никак, заслуженная награда. Только получила бы я ее одна?.. Да и были в моей жизни награды за подобные состязания... в отличие от некоторых. И потом, немаленькая она, тяжелая, мешок дорожный изрядно оттягивать станет да внимание незаконопослушных граждан излишне привлекать, а день, когда был повержен сам Нарик Эрел, я и безо всяких памяток никогда не забуду... А потому...
- Забирай, - милостиво улыбнулась я, вручая арфу окончательно растерявшемуся Северу. - Заслужил... коллега!
Немного полюбовавшись на его удивленную мордашку, я пожала плечами и, развернувшись, с легким сердцем зашагала к приютившей меня корчме - собирать вещи. Ночка светлая, теплая, спать не хочется совершенно - верный признак того, что вновь пора в дорогу.
6. ОБЩИЙ ЯЗЫК
- Эй, Верея, стой!.. Верея!!! Да стой же ты!.. - Зычный голос легко перекрыл неумолчное стрекотание кузнечиков, заставив их настороженно затаиться, спугнул вдохновенно воспевающего чудесную вешнюю ночь соловья и вызвал у меня непроизвольный вздох.
Ишь, голосок-то какой прорезался - видимо, у знахаря все-таки проснулась совесть... или ее разбудили. Ну, стою. И что дальше? Развернувшись на узкой тропке, петляющей меж облитых голубоватым лунным светом полей, я выжидательно уставилась на запыхавшегося Севера, растерянно мнущегося передо мной. В сиянии ночного светила растрепанный менестрель выглядел более чем зловеще.
- Ну и? - нетерпеливо бросила я, не горя желанием общаться с этим мстительным типом. Это я такая лапочка - доверчивая да отходчивая, а вот Север... Чужая душа, как говорится, потемки, а уж душа извечного конкурента - и вовсе тьма беспросветная. А он еще и вперед качнулся, руку мне протягивая - огромного труда стоило не шарахнуться, едва сохранила достоинство, на ногах устояв.
- Возьми, - застенчиво так молвил Север, - дурацкая шутка была, знаю...
Приглядевшись, я приметила-таки на огромной ладони... мою свирель!.. Целую и невредимую. Издав приглушенный вопль радости, я сцапала свою драгоценность с менестрелевой длани и решила, что теперь-то я абсолютно счастлива.
- Квиты, - благодушно ухмыльнулась я, многозначительно покосившись на гусли, не так давно бывшие самоплясами. Север мило покраснел (даже при лунном свете сие заметно было) и в нерешительности уставился на меня.
- Еще чего-то? - настороженно поинтересовалась я, недоумевая, чего ему от меня понадобилось. Больно уж Север на маньяка походил, а то, что свирель вернул, - так разве ж это гарантия того, что он сейчас мне голову не открутит?.. Иначе с чего это он про "хищника-убивца" распевал? Так просто али намекал на что? Ой, госпожа менестрель, а нервишки-то лечить надобно...
- Вот, возьми... Пригодится. Все-таки ты неплохо играешь... для человека, разумеется.
Я была настолько поражена неожиданным поступком Элсиара, что опомнилась только, когда эльфов и след простыл. Поглядела на сверточек, осторожно развернула его... и влюбилась. В изящную, словно созданную из воздуха, свирель, прозрачным голосом подобную самой природе. И вот она... пропала! На смену шоку пришла истерика, на звуки которой, не поленившись, заглянул Север. Едва увидев его чрезвычайно довольную физиономию, я поняла, кому обязана потерей своей свирели. И не ошиблась. Поганенько улыбаясь, он елейный голосом сообщил, что "нечаянно" наступил на валяющуюся (врун окаянный!) возле моей двери "свистульку" и "случайно" раздавил ее, в подтверждение чего с самым невинным видом протянул мне жалкие останки, в коих невозможно было опознать мою любимую свирель. Я глубоко вздохнула, посмотрела на то, что совсем недавно являлось практически частью меня, полюбовалась на предвкушающую улыбочку наглеца... и, как ни странно, успокоилась. Не стала ни кричать, ни ругаться, ни заниматься рукоприкладством. Хотя хотелось сильно, не отрицаю. Я просто, не обращая на нахально ухмыляющегося менестреля никакого внимания, упала на кровать и, завернувшись в одеяло, демонстративно засопела. Сказать, что Север был ошеломлен, - значит, ничего не сказать. Он был в ступоре. Видимо, предвкушал грандиозный скандал, а нарвался на полное спокойствие, граничащее с равнодушием. Придя в себя через добрых пять минут, он едва ли не на цыпочках вышел из моей комнаты и даже аккуратно прикрыл за собой дверь. И лишь после этого я позволила себе разреветься от жгучей обиды и несправедливости жизни... тихо, очень тихо, чтобы проклятый Север не услышал.
4. ГУСЛИ-САМОПЛЯСЫ
На следующее утро я встала ни свет ни заря - для того, чтобы убедиться, что маги любят поспать. Растолкать здешнего чародея оказалось не самым легким делом, но я - упорная, так что через полчаса относительно проснувшийся маг был посвящен в суть проблемы. Задумчиво почесав маковку и пакостливо улыбнувшись, он согласился мне помочь, принял у меня тайком изъятые у Севера гусли, пошептал над ними минут пятнадцать и с заговорщицким видом протянул мне, клятвенно заверив, что все сработает как надо.
Поверив ему на слово (а что еще оставалось?), я быстро вернулась в корчму и успела подкинуть многострадальные гусли обратно, убедившись, что бессовестные менестрели тоже здоровы поспать - наверное, оттого, что напрочь отсутствующая совесть не мешает сему приятному процессу. После чего, наскоро позавтракав, я обошла все местные лавочки, не поленившись сбегать в соседние деревушки, и все для того, чтобы убедиться - замену моей родной свирельке до вечера мне не найти, а те, что имелись в наличии, и в подметки ей не годятся.
Вот тебе и мечты о состязании!.. Что же теперь делать? Похоже, этот раз придется пропустить... благо что не одной. В этом я уверилась, едва переступив порог корчмы - посреди обеденного зала, немало теша публику, скакал Север, дико ругаясь на чем свет стоит. При всем при том он выделывал такие коленца, что бывалые плясуны позеленели бы от жестокой зависти. Присев за крайний столик, я не стала скрывать своего злорадства, от души похохотав над незадачливым певуном. Досталось и мне - за компанию. Н-да, запас народных фольклорных выражений у Севера оказался практически неистощимым... Впрочем, долго я рассиживаться не стала. Заказала пирожков и направилась в комнату, напоследок оглянувшись на вытанцовывающего Севера. Прямо на полу, подпрыгивая в такт мелодии и самостоятельно перебирая струнами, примостились зачарованные гусли-самоплясы...
5. ОДНО НА ДВОИХ
Теплый вечер пронизал напоенный ароматами весны воздух золотыми нитями закатного солнца. На главной сельской улочке было тесно и оживленно. Посреди нее находилась удобная, хорошо утоптанная площадка, на коей в дни ярмарок шумел небольшой базарчик, - сейчас же здесь пытали счастья соревнующиеся менестрели. Я насчитала десятерых, при этом трое мне были не знакомы. Видимо, совсем недавно ступили на шаткую дорожку искусства. Почему шаткую? Ну, ведь менестрель ни от чего не застрахован: сегодня ты в шелках, услаждаешь слух важных особ, а завтра - пытаешься заработать на хлеб, играя в самой грязной забегаловке... вернее, аккомпанируя постоянным дракам, чтоб завсегдатаям физиономии друг другу начищать не так скучно было. Талант - это еще не все. К нему неплохо бы и везения прибавить, и долю наглости, и философского отношения к благам материальным, преходящим. Север - типичный тому пример: первого у него - так себе, зато со вторым проблем нет, третьего так и вовсе в избытке, ну и четвертого тоже хватает. Полагаю, что обо мне у него сложилось точно такое же мнение. Ошибочное! В корне. С первым у меня все в порядке, а третьего явно не хватает. Но это, говорят, с опытом приходит. Благо у меня... учителя хорошие есть.
Но вернемся к состязаниям. Вокруг площади в несколько рядов были установлены лавочки. В первом ряду восседали судьи - старосты трех сел и пяток наиболее прославленных менестрелей. Увидев среди них и Нарика Эрела - худющего длинного мужчину тридцати четырех лет от роду с коротко стриженными светло-рыжими волосами и кокетливыми усами и бородкой, - я поняла, что этот хитрый лис и не думает участвовать в состязании, и немного успокоилась - так было легче смириться с вынужденным отказом от соревнования. Правда, была более веская причина, по которой я не столь сильно переживала из-за сложившейся ситуации. Рядом со мной, нахохлившись, стоял Север. Он старался на меня даже не смотреть, не то что коснуться плечом, и, глядя на него, я с трудом удерживалась от мстительного хохота. Благодаря гуслям-сампоплясам и ругани, произносимой отнюдь не шепотом (так он пытался заставить гусли остановиться... наивный! Маг заговорил их с таким расчетом, чтобы они "выдохлись" где-то за час до начала состязаний), бард сорвал голос и теперь мог лишь невразумительно шипеть. Не помог даже местный знахарь, разведя руками и покачав головой (как оказалось, знахари склонны ко всякого рода авантюрам не менее магов... а то и более! Особенно - за соответствующую плату). Одет менестрель, к слову сказать, был не в пример скромнее и приличнее, нежели вчера. Неудивительно. Как я узнала утром, с быком он все же повстречался... Так что честь шокировать публику снова перепала мне. Ну хоть капля бальзама тщеславия на иссушенное завистью сердечко!
Менестрели по очереди выходили на середину площадки, выслушивали восторженные крики, раскланивались и начинали петь, после чего пережидали очередную бурю эмоций и удалялись в ряды зрителей, дабы поддержать (или освистать) конкурентов. Мы с Севером нервно кусали губы и сжимали кулаки, чувствуя себя опоенными отвращающим от алкоголя зельем пьяницами на знатной гулянке, когда и хочется, да не можется... От волнения и обиды на весь белый свет мы как-то совершенно забыли о своей прогрессирующей вражде и о том, по чьей вине не можем выступать, и даже схватились за руки, когда на импровизированную сцену вышел до противного важный Нарик... и запел. Шельмец!.. Глянув на побледневшую мордашку Севера, я поняла, что он тоже мечтал заткнуть за пояс некоронованного короля песни. Ага, как же... Сам говорил - не все мечты сбываются!.. Вот и стояли мы, обнявшись, как вмиг осиротевшие детишки, и только что слезу не пускали от огорчения. Кстати, этим мы сумели-таки отвлечь внимание от непревзойденного мастерства Нарика - народ решил, что трогательно обнимающиеся Верея и Север более занимательное зрелище, нежели знаменитый бард, являющий миру очередной свой шедевр. К сожалению, в тот момент мы не были способны оценить ситуацию по достоинству...
Но вот Нарик, от вызванного недостатком внимания к своей персоне возмущения скомкав конец баллады, немного нервно объявил:
- Итак, если более нет желающих порадовать публику своим искусством, то...
- Есть!
- Извините?! - опешил Нарик, непонимающе уставившись на источник неожиданного заявления, кое прозвучало несколько странно - звонкому голосу вторило хрипяще-шипящее эхо.
- Есть! - слаженным звеняще-сипящим дуэтом повторили мы с Севером.
- Ну давайте, коли есть, - приглашающе махнул рукой Нарик. - Даму, я так полагаю, нужно пропустить вперед. Прошу, госпожа Верея!
И дама вышла... совершенно не представляя, что ей делать дальше! Впрочем, стоило только оказаться в центре внимания, как выстраданная, такая родная мелодия вновь зазвучала в голове, и я решилась - была не была! - и запела, чуть ли не впервые за всю свою карьеру менестреля переводя чувства в слова, и не в полголоса, как обычно, а во всю его силу... И вздрогнула от удивления, когда после первой же строчки в мой голос вплелся нежный шепот гуслей, весьма уверенно подхвативший мелодию и придавший ей законченность и глубину... Чуть скосив глаза, я изумленно обнаружила, что это дело рук, вернее гуслей, Севера... Но, загнав ошеломление в самый дальний уголок души, продолжила петь.
Пой, свирель неумолчная,
Пой, как в последний раз;
Песнь твоя неурочная
Льется в закатный час.
Пой о дожде и небе,
Пой о ночных ветрах,
Пой о насущном хлебе,
Пой об иных мирах...
Звуки рисуя нежно,
Хитрый плетя узор,
Пой о святом и грешном,
В душах зажги костер.
Благослови ты жаром
Музыки горних сфер
Тех, кто одним пожаром
В лютый мороз горел,
Тех, кто своей душою
Петь заставлял тебя,
Тех, кто делил с тобою
Искры того огня.
В бликах заката тая,
Голос вплетая в свет,
Пой обо всем, родная,
Ясный зовя рассвет...
Нарик изумленно переводил взгляд с меня на Севера и обратно. По правде, мы были изумлены не меньше остальных, недоверчиво взирая друг на друга. То, что мы только что работали в паре, медленно и как-то болезненно доходило до моего сознания. Судя по весьма выразительному лицу Севера, его терзали весьма схожие мысли...
- Ну, ребята... - наконец потрясенно выдохнул Нарик Эрел, качая головой, - не ожидал!.. Думаю, тут даже спорить не о чем... Итак, победителями турнира становятся наши прославленные Верея и Север!
Судьи согласно закивали, их поддержали зрители, и, не успели мы с Севером опомниться, как у нас в руках оказалась небольшая серебряная арфа - символ победы на состязании, желанная награда для любого барда.
- Но... Нарик, нас же двое! - нахмурилась я, в то время как народ активно выражал свой восторг и полученные впечатления путем шума, гама и радостных воплей. Все как всегда, короче говоря - зрелище закончилось, теперь настало время хлеба - выпивки и закуси, то бишь. Эрел улыбнулся своей неотразимо-раздражающей улыбкой и неопределенно пожал плечами:
- И?
- А награда - одна, - хриплым шепотом просветил его Север.
- Ну и что? - невинно хлопнул глазами Нарик.
- А то, что она на двоих не делится! - хором рявкнули мы, потеряв терпение, и даже забыли удивиться такому единодушию.
- А, вот вы о чем! - покивал менестрель. - Так ведь... песня-то ваша тоже на двоих не делилась! Не спорю, вы вложили в нее всю душу... однако в ней вы - единое целое... тем не менее отлично существующее в двух разных людях. Думаю, что с наградой у вас тоже проблем не возникнет. Пора уже учиться находить общий язык! Удачи, ребятушки!
И Эрел, хитро ухмыльнувшись, тут же затерялся в толпе. Вскоре послышался его завораживающий голос, выплетающий очередную лирическо-драматическую балладу, и о нас все забыли, зачарованно внимая признанному мастеру - благо тешить публику горячими объятиями мы более не намеревались.
- Он... не менестрель, - наконец выдал пришедший в себя Север. - Он - интриган!
Я кивнула.
- Верея... С наградой-то что делать будем? - немного растерянно спросил Север.
Я в задумчивости уставилась на арфу, кою сжимала в руках. М-да. Как-никак, заслуженная награда. Только получила бы я ее одна?.. Да и были в моей жизни награды за подобные состязания... в отличие от некоторых. И потом, немаленькая она, тяжелая, мешок дорожный изрядно оттягивать станет да внимание незаконопослушных граждан излишне привлекать, а день, когда был повержен сам Нарик Эрел, я и безо всяких памяток никогда не забуду... А потому...
- Забирай, - милостиво улыбнулась я, вручая арфу окончательно растерявшемуся Северу. - Заслужил... коллега!
Немного полюбовавшись на его удивленную мордашку, я пожала плечами и, развернувшись, с легким сердцем зашагала к приютившей меня корчме - собирать вещи. Ночка светлая, теплая, спать не хочется совершенно - верный признак того, что вновь пора в дорогу.
6. ОБЩИЙ ЯЗЫК
- Эй, Верея, стой!.. Верея!!! Да стой же ты!.. - Зычный голос легко перекрыл неумолчное стрекотание кузнечиков, заставив их настороженно затаиться, спугнул вдохновенно воспевающего чудесную вешнюю ночь соловья и вызвал у меня непроизвольный вздох.
Ишь, голосок-то какой прорезался - видимо, у знахаря все-таки проснулась совесть... или ее разбудили. Ну, стою. И что дальше? Развернувшись на узкой тропке, петляющей меж облитых голубоватым лунным светом полей, я выжидательно уставилась на запыхавшегося Севера, растерянно мнущегося передо мной. В сиянии ночного светила растрепанный менестрель выглядел более чем зловеще.
- Ну и? - нетерпеливо бросила я, не горя желанием общаться с этим мстительным типом. Это я такая лапочка - доверчивая да отходчивая, а вот Север... Чужая душа, как говорится, потемки, а уж душа извечного конкурента - и вовсе тьма беспросветная. А он еще и вперед качнулся, руку мне протягивая - огромного труда стоило не шарахнуться, едва сохранила достоинство, на ногах устояв.
- Возьми, - застенчиво так молвил Север, - дурацкая шутка была, знаю...
Приглядевшись, я приметила-таки на огромной ладони... мою свирель!.. Целую и невредимую. Издав приглушенный вопль радости, я сцапала свою драгоценность с менестрелевой длани и решила, что теперь-то я абсолютно счастлива.
- Квиты, - благодушно ухмыльнулась я, многозначительно покосившись на гусли, не так давно бывшие самоплясами. Север мило покраснел (даже при лунном свете сие заметно было) и в нерешительности уставился на меня.
- Еще чего-то? - настороженно поинтересовалась я, недоумевая, чего ему от меня понадобилось. Больно уж Север на маньяка походил, а то, что свирель вернул, - так разве ж это гарантия того, что он сейчас мне голову не открутит?.. Иначе с чего это он про "хищника-убивца" распевал? Так просто али намекал на что? Ой, госпожа менестрель, а нервишки-то лечить надобно...
