И стоило бы сделать это позже, когда риск наткнуться на кого-либо будет меньше... Нет, не так. Не стоило вообще выносить книгу из лаборатории, но Фолан вынес. Укрыв пледом, предусмотрительно прихваченным с собой, с видом до того невинным, что и у мыши наверняка возникли бы подозрения.
Злобному злу повезло – путь до комнаты оно проделало в полном одиночестве, и даже живность – и неживность тоже – не посмела оное нарушить.
Сгрузив свою ношу на кровать, Фолан присел рядом и растерянно потер лоб, будто нехитрое это действие, ничуть-то злобному злу не приличествующее, могло облегчить ему задачу.
А задача была...
Достойнейшему ученику помимо силы передавалась ценнейшая вещь – книга знаний, содержащая в себе мудрость если не поколений, то одного конкретного чернокнижника. Все его заклинания, уловки, рецепты зелий, полезные связи, все, чем он жил и дышал, пока в его крови пылала темная сила.
У каждого чернокнижника была своя книга. Кто-то писал ее с нуля, кто-то получал от учителя – и продолжал заполнять страницы случаями и советами из практики, чтобы однажды передать книгу уже своему ученику.
Книга, доставшаяся Фолану, слыла старейшей в мире и даже имела собственное имя.
Черная Странница.
Она действительно была черна – от переплета до страниц, и странствий на ее долю выпало немало.
На кожаной обложке, подобной кусочку самой непроглядной тьмы, алыми всполохами переливалась сложная вязь символов старого темного наречия, и Фолан не рискнул бы прочесть ее вслух. Как, впрочем, и про себя – во избежание.
Первые страницы пестрели той же вязью. Далее шли более современные письмена, но все они выглядели одинаково жутко.
Они светились. Часто – белым. Иногда багровым.
И заполнять книгу стоило специальным пером, к ней прилагающимся...
Фолан не добавил в нее ни слова.
Он вообще почти не открывал ее.
От книги пахло кровью. Старой, дурной.
В ту далекую пору, когда ее создали, темная магия была иной. Как и отношение к ней, в какой-то мере весьма оправданное. Зло было поистине злом. Просто потому, что сила, обжигающе-юная, слишком яростная, зачастую сводила с ума... Справедливости ради стоит заметить, что добро тоже не отличалось особыми моральными принципами и творило такое, что вполне могло составить конкуренцию извечному своему противнику.
Потом – позже, намного позже – все наконец-то пришло в равновесие. И сила подчинилась людям, а люди – законам. Но прошлое оставило отпечаток на репутации. Да что уж там, оно как следует на ней потопталось. И свидетельства о прегрешениях добра затерялись... Подобным вещам свойственно теряться. А жрецы света оказались более общительными и громогласными, чем мрачные и замкнутые в большинстве своем темные. Которые тоже предпочли кое-что потерять...
В том числе весьма интересные книги, в руках умелых и нечистых способные вновь разжечь угасший давным-давно пожар войны.
О Черной Страннице не знал даже нынешний Ковен. Вернее, он полагал ее безвозвратно утерянной. Не сохранилось списков тех заклинаний, что таились в ней, и исконные, истинно темные знания оказались утрачены навеки.
И, по мнению Фолана, лучше бы так оно и было на самом деле.
Мало кто верил в то, что легендарная книга действительно когда-либо существовала. Но те, кто верил, не оставляли надежд однажды ее отыскать.
Меж тем Черная Странница, кладезь вековой чернокнижной мудрости и источник древних, забытых, страшных и запрещенных заклятий, тихо-мирно пылилась у поселившегося в крохотном городишке ленивого злобного зла, несчастливого обладателя разноцветных носков, пятерых по большей части бестолковых учеников и наивной мечты написать свою собственную, совершенно немагическую книгу, способную прославить его имя если не в веках, то хотя бы при жизни.
– Почему я? – спросил Фолан, получив жутковатое наследство.
Он хорошо представлял, чем чревато попадание книги в неправильные руки, и то, что учитель посчитал его достойным – да, тогда, много лет назад, он, глупый юнец, полагал это честью, – немало удивило.
– Тебе можно, – заверил учитель, пряча усмешку в седых усах.
И теперь Фолан, глядя на своих учеников, задавался вопросом: а можно ли им?
Сейчас он понимал, чему усмехался старый чернокнижник. Сочетание силы, необходимой для подпитки и усмирения Черной Странницы, и совершеннейшего равнодушия к интригам, власти и прочим опасным развлечениям было не то чтобы редким, однако и на каждом шагу не встречалось.
Собственные же ученики мэтра... Пожалуй, еще слишком молоды. Самоуверенны. Смогут ли устоять против искушения?
Фолан сомневался. И давно уже решил, что отдаст ту книгу, которую начал вести сам, эту же... Скроет. Место подходящее имелось, артефакты, способные сдержать ее силу, – тоже.
Он посмотрит. Понаблюдает. Сделает выбор.
В иных случаях время – лучший союзник.
Главное, чтобы оно было.
В приоткрытое окно скользнула тень, упитанная и пушистая. Шлепнулась на пол, с хозяйским видом пересекла комнату и, задрав хвост, с утробным мурчанием потерлась о ноги злобного зла.
Злобное зло рассеянно почесало кошку за ухом. Хмыкнуло, поняв, что она больше не раздражает и не вызывает желания выставить вон, и взмахом руки захлопнуло раму.
Кошка – ерунда, довольно занятная, лишенная магии и в целом безобидная, но тут еще и вороны летают. Незнакомые. Подозрительные.
Кому они служат?
То, что происходило в городе, тревожило. И хотя источник молчал, ощущение неправильности тонким коготком царапало сердце, не давало расслабиться.
Надо бы со всем этим разобраться...
Фолан побарабанил пальцами по черному переплету.
Перелет ощутимо нагрелся, заставив мэтра поморщиться и руку отдернуть.
Нет. Все это его не касается. Их не касается.
Городков, подобных Даратту, много. Чернокнижников всяко меньше.
И если дело примет скверный оборот... а оно всенепременно примет... Ковен защитит. Такого вопиющего нарушения даже он не потерпит. И Юджин Ванс может сколько угодно сыпать грязными намеками и угрозами, никаких доказательств у него нет и не будет.
Источник не даст солгать. Не даст обвинить того, с кем связан невидимой, но прочной нитью.
И нить эту рвать жалко... Одно дело – передать, другое же...
Но придется.
Фолан потер грудь, словно уже чувствуя ноющую пустоту, сцапал изумленно вякнувшую кошку в охапку – так отчего-то было легче – и вновь потянулся к книге.
Да, его это не касается. Но...
Он просто проверит.
Древние чары откроют правду, а час ворона сотрет все следы и никому не позволит услышать эхо старой магии.
А кошка... Кошка – для душевного равновесия и храбрости.
Мерное мурчание успокаивало, приводило в порядок мысли и настраивало на позитивный лад.
И под него было так славно дремать, восстанавливая потраченные на книгу силы.
Злобное зло наконец-то в полной мере осознало настоящую ценность странного хвостатого создания, которое столь опрометчиво считало совершенно бесполезным.
Злобное зло изволило отдыхать. Оно вызвало к себе Мику и строго-настрого велело никого к нему не пускать. Ни домашних, ни посетителей, коих вроде бы и не предвиделось, но...
В свете последних событий можно было ожидать всего.
Или почти всего.
Уж подобных запретов от начальства Мика точно не ждала.
– Одна из дома – ни ногой, – хмуро бросил чернокнижник перед тем, как она покинула его комнату. – В городе уже две девицы бесследно сгинули.
– А я тут при чем? – искренне удивилась Мика как известию, так и предупреждению. – Я же сейчас и не девица вроде... Кстати, а как это действует? – покрутила она браслет. – Внимание не рассеивается, но никто, вроде, не видит во мне меня...
– Это иллюзорные чары высшего порядка, не для сопливых мальчишек, – проворчало зло. – И не уходи от темы! Я сказал, чтобы одна и носа за ограду не показывала, с браслетом или без. Ты поняла?
– Да, мэтр, – скорчив недовольную рожицу, вздохнула Мика. – Но если мне понадобиться уйти?
Мари будет ждать. И отказываться от встречи с сестрой из-за пропажи благородных девиц, которые, между прочим, вполне могли сбежать из дома – в одиночку или с кавалерами, – Мика не собиралась.
– Возьмешь кого-нибудь из парней, – отмахнулся Фолан.
Так себе идея. Даже если и удастся подбить кого-то на прогулку до соседнего городка, как быть с другой проблемой? То-то же Мари удивится, узнав, что вместо сестры у нее появился брат.
Объяснить это будет непросто.
Переубедить мэтра, ежели он чего-то вбивал себе в голову, – и вовсе невозможно.
Но Мика не особо расстроилась: время до встречи еще было, что-нибудь да придумает. Или же все наладится и злобное зло забудет о невесть где подхваченных замашках заботливой матушки, которые совершенно не шли тщательно лелеемому образу. Впрочем, образ тот с завидной регулярностью трещал по швам; чудо, что до сих пор не лопнул.
В доме было подозрительно тихо; казалось, что все находящееся в нем зло – по примеру самого главного – затаилось до поры до времени... До часа ворона, скорее всего, который неумолимо приближался. Но пока за окнами светило выглянувшее к вечеру солнышко, и Мика вышла в сад, наслаждаясь тишиной и покоем. Или пытаясь наслаждаться, ибо мысли тишины не желали.
Мика думала. О том, что одно злобное зло пропадет. О том, что рано или поздно ей придется уйти. И о том, что до этого нужно как следует постараться и пристроить его в добрые руки.
В конце концов, даже зло время от времени нуждается в добре. Особенно такое, как мэтр.
В задумчивости Мика дошла до садовой калитки, постояла немного, вдыхая горьковатый запах влажной осенней листвы, и уже хотела было идти обратно, как с той стороны ограды послышалось тихое, но настойчивое:
– Эй! Ты меня слышишь?
Развернувшись, Мика увидела хрупкую фигурку, тщательно кутающуюся в темный плащ. Из-под капюшона то и дело выбивались непослушные светлые пряди, и девица нервным движением холеной ручки заправляла их обратно. Да и в целом выглядела она так, словно за ней по пятам гналась свора гончих из самой Бездны, коими любили пугать светлые жрецы в своих проповедях, больше похожих на страшные, лишенные всякой логики сказки для особо непослушных детей.
– Мальчик, подойди! – нетерпеливо потребовала незваная гостья, утомившись в ожидании реакции на свое появление.
Это она ей? Мика нахмурилась, но к калитке подошла. И даже, повинуясь движению тонкого белого пальчика, склонилась к самым прутьям, оказавшись с девицей нос к носу.
– Мне очень нужно поговорить с мэтром Крайтом, – доверительным шепотом сообщила та.
– Говорите, кто мешает, – буркнула Мика разочарованно. Будто и в самом деле ожидала услышать какую-то тайну, а не очередное банальное желание очередной чокнутой девицы заполучить овеянного сомнительной книжной романтикой чернокнижника в личное распоряжение!
– Он не хочет, – посетовала девица, наматывая на пальчик белокурый локон. – Ты не мог бы помочь?
В узкой ладошке блеснула монета. Мика тяжело вздохнула. И почему все думают, что пособники злобного зла столь дешево стоят?!
Просто сезон скидок какой-то...
Разумеется, она хотела гордо отказаться, оставив девицу ни с чем. И в другой раз непременно бы так и сделала, но...
Шевельнулось на самом донышке души что-то истинно темное. Наверное, сказалась высокая концентрация зла в одном отдельно взятом доме. Или нервное напряжение, так и не запитое успокаивающей настойкой. Или та самая почти детская обида, до сих пор не испарившаяся, не забытая, – за сумрачного коня, учеников, дурацкий запрет и – отдельным пунктом – Айнэлла Волтана.
И, поддавшись нехорошему порыву, пособница злобного зла с кривой улыбкой выхватила монетку из девичьих рук.
А ничего руки. Ухоженные. Нежные на вид и сильные на деле.
Возможно, как раз такие и нужны, чтобы крепко держать ленивого чернокнижника.
Его все же побеспокоили. Причем та, от кого он подвоха не ожидал.
Да еще по какому поводу!
Подумаешь, девица за оградой. Сколько их, девиц этих, там побывало! И отчего-то раньше ни одна из них Мику не волновала. И даже честное признание, больше похожее на издевку, что ей за это заплатили, не убедило мэтра изменить своим принципам. В конце концов, ему, в отличие от его вредной пособницы, никто не платил.
– А вдруг у нее важное сообщение? – заунывно тянула Мика, царапаясь в дверь. Противно так, протяжно; мэтр заподозрил, что скребет она вырученной за продажу начальства монетой. Наверняка мелкой, как и в прошлый раз, что еще обиднее. – А вдруг у нее беда? А вдруг она в опасности?
– Это ее проблемы, – отрезало злобное зло, теряя терпение, и покосилось на Черную Странницу, слегка мерцающую в созданном задернутыми шторами полумраке. Рядом, свернувшись клубочком и подмяв под пушистый бок листок с расчетами, дремала кошка.
Мэтр тоже не отказался бы еще немного подремать, но вместо этого приходилось выслушивать трагические предположения о судьбе невесть зачем заявившейся к его дому девицы.
– А скоро час ворона, – не унималась Мика, и голос ее обрел особую напевность и жалостливые, способные выбить из любого нормального человека слезу, интонации: – Вот-вот тьма землю укроет, оставит невинную деву один на один с чудовищами, кои рыщут во мраке, крови юной желая... А может, и с тем, кто девиц похищает, – выдержав драматическую паузу, зловеще добавила она.
Мэтр нервно повел плечами, разгоняя невольно хлынувшие вдоль спины мурашки... и зажал уши.
В конце концов, у него важное дело.
И безумные девицы в его планы не входили.
И не войдут.
Совершенно точно не войдут.
– А как лэр Ванс расстроится, если пропадет его единственная сестра, – услышал Фолан сквозь ненадежную защиту из двери и ладоней и, не сдержавшись, с чувством пнул стену, отбив ногу, испугав кошку... и оказавшись в полнейшей тьме, плотной и, против обыкновения, неуютной.
Впервые час ворона застал его врасплох, впервые вонзил в сердце когти предчувствия, столь же далекого от хорошего, как свет далек от тьмы.
Недолгий дождь не успел как следует промочить землю, но все же кое-где появились лужи, мокрая трава скользила под ногами, а ветки неприятно осыпали влагой, стоило слегка задеть их.
Поначалу Лиллэн вовсе не собиралась сбегать так рано, но Юджин обмолвился, что его пригласили на ужин, причем вместе с сестрой, и пришлось спешно пересматривать планы, выискивая удобный случай улизнуть из дома незамеченной.
Брат, как нарочно, не спускал с Лиллэн глаз, и ей действительно пришлось сначала чинно гулять по саду с этим невыносимым светлым магом, которого брат невесть откуда и зачем притащил в дом, а потом – следить за приготовлением обеда и на этом самом обеде присутствовать. Гостей, правда, было всего двое: высокий представительный мужчина в годах и молодая женщина.
Гостья была красива, той необыкновенной красотой, что заставила Лили весь обед не отрывать от нее глаз, и... Наверное, ее поведение опять было неприличным, ибо Юджин смотрел хмуро, исподлобья, и поджимал губы.
Но что Лили могла поделать?
Такой типаж!
Принцесса.
Фея.
Или чародейка. Светлая. Сильная.
Как правило, именно чародейкам высшее общество прощало абсолютно все, в том числе – смелый брючный костюм цвета спелой вишни, который в сочетании с белоснежной кружевной рубашкой, длинными золотисто-каштановыми волосами, бледной кожей и огромными зелеными глазами смотрелся на удивление гармонично и уместно.
Злобному злу повезло – путь до комнаты оно проделало в полном одиночестве, и даже живность – и неживность тоже – не посмела оное нарушить.
Сгрузив свою ношу на кровать, Фолан присел рядом и растерянно потер лоб, будто нехитрое это действие, ничуть-то злобному злу не приличествующее, могло облегчить ему задачу.
А задача была...
Достойнейшему ученику помимо силы передавалась ценнейшая вещь – книга знаний, содержащая в себе мудрость если не поколений, то одного конкретного чернокнижника. Все его заклинания, уловки, рецепты зелий, полезные связи, все, чем он жил и дышал, пока в его крови пылала темная сила.
У каждого чернокнижника была своя книга. Кто-то писал ее с нуля, кто-то получал от учителя – и продолжал заполнять страницы случаями и советами из практики, чтобы однажды передать книгу уже своему ученику.
Книга, доставшаяся Фолану, слыла старейшей в мире и даже имела собственное имя.
Черная Странница.
Она действительно была черна – от переплета до страниц, и странствий на ее долю выпало немало.
На кожаной обложке, подобной кусочку самой непроглядной тьмы, алыми всполохами переливалась сложная вязь символов старого темного наречия, и Фолан не рискнул бы прочесть ее вслух. Как, впрочем, и про себя – во избежание.
Первые страницы пестрели той же вязью. Далее шли более современные письмена, но все они выглядели одинаково жутко.
Они светились. Часто – белым. Иногда багровым.
И заполнять книгу стоило специальным пером, к ней прилагающимся...
Фолан не добавил в нее ни слова.
Он вообще почти не открывал ее.
От книги пахло кровью. Старой, дурной.
В ту далекую пору, когда ее создали, темная магия была иной. Как и отношение к ней, в какой-то мере весьма оправданное. Зло было поистине злом. Просто потому, что сила, обжигающе-юная, слишком яростная, зачастую сводила с ума... Справедливости ради стоит заметить, что добро тоже не отличалось особыми моральными принципами и творило такое, что вполне могло составить конкуренцию извечному своему противнику.
Потом – позже, намного позже – все наконец-то пришло в равновесие. И сила подчинилась людям, а люди – законам. Но прошлое оставило отпечаток на репутации. Да что уж там, оно как следует на ней потопталось. И свидетельства о прегрешениях добра затерялись... Подобным вещам свойственно теряться. А жрецы света оказались более общительными и громогласными, чем мрачные и замкнутые в большинстве своем темные. Которые тоже предпочли кое-что потерять...
В том числе весьма интересные книги, в руках умелых и нечистых способные вновь разжечь угасший давным-давно пожар войны.
О Черной Страннице не знал даже нынешний Ковен. Вернее, он полагал ее безвозвратно утерянной. Не сохранилось списков тех заклинаний, что таились в ней, и исконные, истинно темные знания оказались утрачены навеки.
И, по мнению Фолана, лучше бы так оно и было на самом деле.
Мало кто верил в то, что легендарная книга действительно когда-либо существовала. Но те, кто верил, не оставляли надежд однажды ее отыскать.
Меж тем Черная Странница, кладезь вековой чернокнижной мудрости и источник древних, забытых, страшных и запрещенных заклятий, тихо-мирно пылилась у поселившегося в крохотном городишке ленивого злобного зла, несчастливого обладателя разноцветных носков, пятерых по большей части бестолковых учеников и наивной мечты написать свою собственную, совершенно немагическую книгу, способную прославить его имя если не в веках, то хотя бы при жизни.
– Почему я? – спросил Фолан, получив жутковатое наследство.
Он хорошо представлял, чем чревато попадание книги в неправильные руки, и то, что учитель посчитал его достойным – да, тогда, много лет назад, он, глупый юнец, полагал это честью, – немало удивило.
– Тебе можно, – заверил учитель, пряча усмешку в седых усах.
И теперь Фолан, глядя на своих учеников, задавался вопросом: а можно ли им?
Сейчас он понимал, чему усмехался старый чернокнижник. Сочетание силы, необходимой для подпитки и усмирения Черной Странницы, и совершеннейшего равнодушия к интригам, власти и прочим опасным развлечениям было не то чтобы редким, однако и на каждом шагу не встречалось.
Собственные же ученики мэтра... Пожалуй, еще слишком молоды. Самоуверенны. Смогут ли устоять против искушения?
Фолан сомневался. И давно уже решил, что отдаст ту книгу, которую начал вести сам, эту же... Скроет. Место подходящее имелось, артефакты, способные сдержать ее силу, – тоже.
Он посмотрит. Понаблюдает. Сделает выбор.
В иных случаях время – лучший союзник.
Главное, чтобы оно было.
В приоткрытое окно скользнула тень, упитанная и пушистая. Шлепнулась на пол, с хозяйским видом пересекла комнату и, задрав хвост, с утробным мурчанием потерлась о ноги злобного зла.
Злобное зло рассеянно почесало кошку за ухом. Хмыкнуло, поняв, что она больше не раздражает и не вызывает желания выставить вон, и взмахом руки захлопнуло раму.
Кошка – ерунда, довольно занятная, лишенная магии и в целом безобидная, но тут еще и вороны летают. Незнакомые. Подозрительные.
Кому они служат?
То, что происходило в городе, тревожило. И хотя источник молчал, ощущение неправильности тонким коготком царапало сердце, не давало расслабиться.
Надо бы со всем этим разобраться...
Фолан побарабанил пальцами по черному переплету.
Перелет ощутимо нагрелся, заставив мэтра поморщиться и руку отдернуть.
Нет. Все это его не касается. Их не касается.
Городков, подобных Даратту, много. Чернокнижников всяко меньше.
И если дело примет скверный оборот... а оно всенепременно примет... Ковен защитит. Такого вопиющего нарушения даже он не потерпит. И Юджин Ванс может сколько угодно сыпать грязными намеками и угрозами, никаких доказательств у него нет и не будет.
Источник не даст солгать. Не даст обвинить того, с кем связан невидимой, но прочной нитью.
И нить эту рвать жалко... Одно дело – передать, другое же...
Но придется.
Фолан потер грудь, словно уже чувствуя ноющую пустоту, сцапал изумленно вякнувшую кошку в охапку – так отчего-то было легче – и вновь потянулся к книге.
Да, его это не касается. Но...
Он просто проверит.
Древние чары откроют правду, а час ворона сотрет все следы и никому не позволит услышать эхо старой магии.
А кошка... Кошка – для душевного равновесия и храбрости.
Мерное мурчание успокаивало, приводило в порядок мысли и настраивало на позитивный лад.
И под него было так славно дремать, восстанавливая потраченные на книгу силы.
Злобное зло наконец-то в полной мере осознало настоящую ценность странного хвостатого создания, которое столь опрометчиво считало совершенно бесполезным.
***
Злобное зло изволило отдыхать. Оно вызвало к себе Мику и строго-настрого велело никого к нему не пускать. Ни домашних, ни посетителей, коих вроде бы и не предвиделось, но...
В свете последних событий можно было ожидать всего.
Или почти всего.
Уж подобных запретов от начальства Мика точно не ждала.
– Одна из дома – ни ногой, – хмуро бросил чернокнижник перед тем, как она покинула его комнату. – В городе уже две девицы бесследно сгинули.
– А я тут при чем? – искренне удивилась Мика как известию, так и предупреждению. – Я же сейчас и не девица вроде... Кстати, а как это действует? – покрутила она браслет. – Внимание не рассеивается, но никто, вроде, не видит во мне меня...
– Это иллюзорные чары высшего порядка, не для сопливых мальчишек, – проворчало зло. – И не уходи от темы! Я сказал, чтобы одна и носа за ограду не показывала, с браслетом или без. Ты поняла?
– Да, мэтр, – скорчив недовольную рожицу, вздохнула Мика. – Но если мне понадобиться уйти?
Мари будет ждать. И отказываться от встречи с сестрой из-за пропажи благородных девиц, которые, между прочим, вполне могли сбежать из дома – в одиночку или с кавалерами, – Мика не собиралась.
– Возьмешь кого-нибудь из парней, – отмахнулся Фолан.
Так себе идея. Даже если и удастся подбить кого-то на прогулку до соседнего городка, как быть с другой проблемой? То-то же Мари удивится, узнав, что вместо сестры у нее появился брат.
Объяснить это будет непросто.
Переубедить мэтра, ежели он чего-то вбивал себе в голову, – и вовсе невозможно.
Но Мика не особо расстроилась: время до встречи еще было, что-нибудь да придумает. Или же все наладится и злобное зло забудет о невесть где подхваченных замашках заботливой матушки, которые совершенно не шли тщательно лелеемому образу. Впрочем, образ тот с завидной регулярностью трещал по швам; чудо, что до сих пор не лопнул.
В доме было подозрительно тихо; казалось, что все находящееся в нем зло – по примеру самого главного – затаилось до поры до времени... До часа ворона, скорее всего, который неумолимо приближался. Но пока за окнами светило выглянувшее к вечеру солнышко, и Мика вышла в сад, наслаждаясь тишиной и покоем. Или пытаясь наслаждаться, ибо мысли тишины не желали.
Мика думала. О том, что одно злобное зло пропадет. О том, что рано или поздно ей придется уйти. И о том, что до этого нужно как следует постараться и пристроить его в добрые руки.
В конце концов, даже зло время от времени нуждается в добре. Особенно такое, как мэтр.
В задумчивости Мика дошла до садовой калитки, постояла немного, вдыхая горьковатый запах влажной осенней листвы, и уже хотела было идти обратно, как с той стороны ограды послышалось тихое, но настойчивое:
– Эй! Ты меня слышишь?
Развернувшись, Мика увидела хрупкую фигурку, тщательно кутающуюся в темный плащ. Из-под капюшона то и дело выбивались непослушные светлые пряди, и девица нервным движением холеной ручки заправляла их обратно. Да и в целом выглядела она так, словно за ней по пятам гналась свора гончих из самой Бездны, коими любили пугать светлые жрецы в своих проповедях, больше похожих на страшные, лишенные всякой логики сказки для особо непослушных детей.
– Мальчик, подойди! – нетерпеливо потребовала незваная гостья, утомившись в ожидании реакции на свое появление.
Это она ей? Мика нахмурилась, но к калитке подошла. И даже, повинуясь движению тонкого белого пальчика, склонилась к самым прутьям, оказавшись с девицей нос к носу.
– Мне очень нужно поговорить с мэтром Крайтом, – доверительным шепотом сообщила та.
– Говорите, кто мешает, – буркнула Мика разочарованно. Будто и в самом деле ожидала услышать какую-то тайну, а не очередное банальное желание очередной чокнутой девицы заполучить овеянного сомнительной книжной романтикой чернокнижника в личное распоряжение!
– Он не хочет, – посетовала девица, наматывая на пальчик белокурый локон. – Ты не мог бы помочь?
В узкой ладошке блеснула монета. Мика тяжело вздохнула. И почему все думают, что пособники злобного зла столь дешево стоят?!
Просто сезон скидок какой-то...
Разумеется, она хотела гордо отказаться, оставив девицу ни с чем. И в другой раз непременно бы так и сделала, но...
Шевельнулось на самом донышке души что-то истинно темное. Наверное, сказалась высокая концентрация зла в одном отдельно взятом доме. Или нервное напряжение, так и не запитое успокаивающей настойкой. Или та самая почти детская обида, до сих пор не испарившаяся, не забытая, – за сумрачного коня, учеников, дурацкий запрет и – отдельным пунктом – Айнэлла Волтана.
И, поддавшись нехорошему порыву, пособница злобного зла с кривой улыбкой выхватила монетку из девичьих рук.
А ничего руки. Ухоженные. Нежные на вид и сильные на деле.
Возможно, как раз такие и нужны, чтобы крепко держать ленивого чернокнижника.
***
Его все же побеспокоили. Причем та, от кого он подвоха не ожидал.
Да еще по какому поводу!
Подумаешь, девица за оградой. Сколько их, девиц этих, там побывало! И отчего-то раньше ни одна из них Мику не волновала. И даже честное признание, больше похожее на издевку, что ей за это заплатили, не убедило мэтра изменить своим принципам. В конце концов, ему, в отличие от его вредной пособницы, никто не платил.
– А вдруг у нее важное сообщение? – заунывно тянула Мика, царапаясь в дверь. Противно так, протяжно; мэтр заподозрил, что скребет она вырученной за продажу начальства монетой. Наверняка мелкой, как и в прошлый раз, что еще обиднее. – А вдруг у нее беда? А вдруг она в опасности?
– Это ее проблемы, – отрезало злобное зло, теряя терпение, и покосилось на Черную Странницу, слегка мерцающую в созданном задернутыми шторами полумраке. Рядом, свернувшись клубочком и подмяв под пушистый бок листок с расчетами, дремала кошка.
Мэтр тоже не отказался бы еще немного подремать, но вместо этого приходилось выслушивать трагические предположения о судьбе невесть зачем заявившейся к его дому девицы.
– А скоро час ворона, – не унималась Мика, и голос ее обрел особую напевность и жалостливые, способные выбить из любого нормального человека слезу, интонации: – Вот-вот тьма землю укроет, оставит невинную деву один на один с чудовищами, кои рыщут во мраке, крови юной желая... А может, и с тем, кто девиц похищает, – выдержав драматическую паузу, зловеще добавила она.
Мэтр нервно повел плечами, разгоняя невольно хлынувшие вдоль спины мурашки... и зажал уши.
В конце концов, у него важное дело.
И безумные девицы в его планы не входили.
И не войдут.
Совершенно точно не войдут.
– А как лэр Ванс расстроится, если пропадет его единственная сестра, – услышал Фолан сквозь ненадежную защиту из двери и ладоней и, не сдержавшись, с чувством пнул стену, отбив ногу, испугав кошку... и оказавшись в полнейшей тьме, плотной и, против обыкновения, неуютной.
Впервые час ворона застал его врасплох, впервые вонзил в сердце когти предчувствия, столь же далекого от хорошего, как свет далек от тьмы.
ГЛАВА 14
Недолгий дождь не успел как следует промочить землю, но все же кое-где появились лужи, мокрая трава скользила под ногами, а ветки неприятно осыпали влагой, стоило слегка задеть их.
Поначалу Лиллэн вовсе не собиралась сбегать так рано, но Юджин обмолвился, что его пригласили на ужин, причем вместе с сестрой, и пришлось спешно пересматривать планы, выискивая удобный случай улизнуть из дома незамеченной.
Брат, как нарочно, не спускал с Лиллэн глаз, и ей действительно пришлось сначала чинно гулять по саду с этим невыносимым светлым магом, которого брат невесть откуда и зачем притащил в дом, а потом – следить за приготовлением обеда и на этом самом обеде присутствовать. Гостей, правда, было всего двое: высокий представительный мужчина в годах и молодая женщина.
Гостья была красива, той необыкновенной красотой, что заставила Лили весь обед не отрывать от нее глаз, и... Наверное, ее поведение опять было неприличным, ибо Юджин смотрел хмуро, исподлобья, и поджимал губы.
Но что Лили могла поделать?
Такой типаж!
Принцесса.
Фея.
Или чародейка. Светлая. Сильная.
Как правило, именно чародейкам высшее общество прощало абсолютно все, в том числе – смелый брючный костюм цвета спелой вишни, который в сочетании с белоснежной кружевной рубашкой, длинными золотисто-каштановыми волосами, бледной кожей и огромными зелеными глазами смотрелся на удивление гармонично и уместно.
