- А может, ему вообще на все время нашего путешествия глаза завязать? - глядя на смутившегося воина, коварно подлил масла в огонь я. Ольна, видимо, всерьез задумалась над подобной возможностью, но вот незадача - капитан с повязкой на глазах смотрелся бы довольно дико в нашей и без того колоритной компании. Примерно так же, как и целительница в платье из лоскутков.
Потому Ольна вздохнула, тяжко и обреченно, и наконец-то выбралась из кустов, позволив нам лицезреть свою переодетую особу. Я тихонечко сполз на землю, честно пытаясь побороть сумасшедший хохот. Йен молча кусал губы, а в глазах... н-да, лучше б он их действительно закрыл. Незачем зря злить девушку. Особенно - если она и без того не в духе. Я, конечно, не отличаюсь толщиной да мускулистостью, но это не помешало моей одежке свободно болтаться на хрупкой фигурке, словно умоляя засунуть в себя еще пару таких же. Тряхнув короткими темными волосами, целительница справедливо решила, что лучшим наказанием для нахалов будет полнейшее их игнорирование, а потому, гордо вздернув подбородок и подвернув доходящую почти до колен рубашку, с независимым видом прошествовала мимо нас, стараясь не задеть ни движением, ни взглядом. И лишь после того как она скрылась в душистой листве разросшихся вдоль побережья деревьев, совериец присоединился ко мне - то есть с размаху сел на землю, - и мы наконец дали волю чувствам - покатились со смеху. Нервы, не иначе...
А спустя час, в течение которого не удостоились даже короткого слова или случайного взгляда, мы были готовы раскаяться во всех своих грехах, как явных, так и тайных. Я как раз размышлял над тем, не признаться ли заодно, что сжевал почти весь бесценный и неприкосновенный запас ароматной золотистой травки, так похожей по вкусу на землянику... Судя по сосредоточенному лицу Йена, он раздумывал над не менее важной проблемой. Хм, у него-то какие грехи могут быть?!
Заметив наши виноватые и смущенные переглядывания, Ольна не выдержала и простила нас. Обоих. Хотя Йена, по моему глубокому убеждению, можно было помучить еще пару деньков. Чтоб не задавался и не косился на бедного дракона с таким нездоровым любопытством. И потом, со смущенным румянцем он смахивал на примерного мальчика-аристократа на выданье.
Хорошо все-таки, что он не телепат. Шкуру бы живьем спустил...
Ладно, ладно, я придираюсь. Снова. А потому, для вящей справедливости, скажу: будь именно он Императором, я никогда и не помыслил бы о том, чтобы стянуть у него кольцо. И невесту в придачу. К слову, невеста, как я подозреваю, в этом случае сама бы никуда из дворца не делась.
Вот такая фантастическая картинка маслом. Думаю, опиши я ее сейчас, спутники с особой жестокостью и удовольствием придушили бы меня, невзирая на общеизвестную народную мудрость, гласящую, что на правду не обижаются.
* * *
- К вечеру будем на месте, - вяло проговорил я, едва переставляя ноги. Местность по эту сторону моря-озера ничем не отличалась от уже пройденной нами, и потому я очень быстро заскучал. К тому же бессонная ночь давала о себе знать налитыми свинцом ногами и слипающимися помимо воли глазами.
- Думаю, не стоит торопиться, - возразил Йен. - Нужно отдохнуть. Впереди городок какой-то... Мы вполне можем остановиться там на остаток дня и ночь.
- Хорошо, - чуть помедлив, с явным сожалением согласилась Ольна. - Но только на одну ночь! Такое ощущение, что кольцо душит меня...
- Странно, Оль, оно ж вроде бы на пальце, а не на шее, - не сдержался от смешка я, за что тут же получил ощутимый тычок в ребра от Йена.
А неплохо они спелись! Мне периодически достается то от одной, то от другого! И лишь за меня некому вступиться... Эх, судьба моя несчастная, одинокая, опасная... Дрил, с этой компанией я вскоре и правда в менестрели пойду! Буду изливать душу законченным пьяницам в прокуренных кабаках за жалкие вроны... Тьфу-тьфу, чтоб не накаркать!
* * *
Городок оказался маленьким и на удивление чистеньким. Первой нашей целью, по настоянию Ольны, стала портняжья лавка, где целительница быстро и не привередничая выбрала себе удобный дорожный костюм, после чего наша компания озаботилась поисками гостеприимного крова. С этим тоже никаких проблем не возникло: на постоялом дворе недалеко от городских ворот нашлись пара комнат - для Ольны и для меня с капитаном - и сытный обед, после которого тяжелые мысли растворились без следа, уступив место единственному желанию - спать. Так что, расплатившись жалкими остатками денег за кров и пищу, мы разбрелись по комнатам.
Не знаю кто как, но я заснул, едва коснувшись щекой подушки, и, к счастью, сновидения решили меня не тревожить.
* * *
Ольна, какой бы усталой она ни была, не отказалась от ванны, и теперь с наслаждением сидела в бочке с горячей водой, исходящей ароматами брошенных туда трав. Комната оказалась более чем скромной, но целительнице было достаточно наличия кровати и отсутствия вечно спорящих парней. Блаженная тишина, счастливое одиночество! Интересно, и чего они все время делят? Впрочем, у Вира язык зачастую срабатывает быстрее мысли, а Йен слишком напряжен и постоянно на взводе, и достаточно одной крошечной искры для того, чтобы случился пожар... Ольне уже порядком надоело выполнять обязанности пожарного, но ни один, ни другой не собирались меняться, и иногда ей казалось, что оба получают какое-то особое удовольствие от своих перепалок. Слишком разные, слишком... одинаковые, как бы странно это ни звучало. И целительница привыкла доверять им, ибо точно знала: не подведут. Видящие суть легко могут читать чужие сердца. Другое дело - не всегда хотят этого. Порой так страшно заглянуть в душу другого человека и увидеть там тьму. Или - пустоту. Пугающую, черную, засасывающую. Вир и Йен ощущались иначе. Их даже не нужно было читать, потому как они не умели скрывать то, что радовало или тревожило их сердца. Особенно - Вир.
Сколько бы он ни твердил о том, что является восьмидесятилетним драконом, Ольной он по-прежнему воспринимался как обыкновенный мальчишка-подросток, озорной, шаловливый и не в меру любопытный. Да таковым он и являлся. Все-таки и физиология, и психика людей и драконов слишком разные, чтобы можно было сравнивать их. И если человек в восемьдесят лет считается умудренным годами старцем, то эвари... эвари продолжают оставаться детьми. Непоседливыми и непосредственными. Но в то же время в словах и поступках Вира иногда проскальзывала не присущая детям серьезность. Что-то в его жизни пошло не так, что-то коренным образом изменило все, поломало прежние идеалы - и заставило отчаянно искать новые. В Вире словно боролись две личности - подросток и мужчина, и никто не мог одержать верх. Спрятать кольцо Императора, потому как оный ему не понравился, - поступок ребенка. Стремление защитить втянутую в это темное дело девушку - деяние, достойное взрослого. И неважно, что защита эта выразилась в очередном похищении... Незаметно Вир стал дорог Ольне. Настолько, что хотелось уберечь его ото всех бед, помочь разобраться со всеми проблемами... Он воспринимался ею как младший брат, о котором она когда-то мечтала. Он мог создать проблему из ничего - и в то же время в его присутствии все становилось намного яснее и понятнее. Даже эта авантюра, в которой девушка увязла с головой, не казалась такой уж бредовой.
С Йеном все было иначе. Нет, Ольна доверяла ему целиком и полностью, рядом с ним было безопасно, но - не спокойно. А иногда - очень трудно. Хотя без него, как подозревала целительница, стало бы еще труднее. И она, как могла, сглаживала острые углы в характере капитана, не позволяя тому уйти в себя, замкнувшись от мира, но выстроенную им самим стену так и не сумела преодолеть. Наверное, и не стоило. Он сам должен понять, что порой стены не защищают, а убивают... Оставалось только надеяться, что произойдет это не слишком поздно.
Вздохнув и выбравшись из остывшей воды, девушка завернулась в найденное в сумке пушистое полотенце и рухнула на кровать, тут же смежив веки и чувствуя, как все невеселые размышления растворяются в потоке накатившей усталости, как постепенно, погружаясь в забытье, становится невесомым тело... и как в весенний ветерок, влетающий в приоткрытое оконце, неожиданно вплелись ноты морозной свежести...
* * *
Храм Эйды был пустынен. Утренний молебен отзвучал час назад, и теперь тишина обители богини милосердия не будет нарушена до вечера. Если только кому-нибудь не понадобится ее заступничество...
Иаким помнил случаи, когда покровительства богини искали свергнутые правители, бунтовщики и даже преступники, но никогда еще старый жрец не сталкивался с такой ситуацией, как сегодня.
Пара, стоящая перед ним, была молодой, красивой и... отчаявшейся. Пепельноволосый, с решительным взглядом слишком уж характерных серебристых глаз мужчина и испуганная черноволосая девушка просили защиты от гончих эвари, почти выследивших их. На вопрос жреца, в чем их вина перед Старейшими, они молча показали сплетенные руки, на коих Иаким с изумлением заметил кольца, осененные знаком Ллилы. Дальнейшие расспросы стали не нужны.
Дракон и человек, посмевшие связать себя узами брака, невзирая на строжайший запрет... Запрет под страхом смерти.
Иаким никогда не понимал и не одобрял действий глав клана серебряных драконов, однако изменить ничего не мог. Зато сейчас, столкнувшись с отчаянной храбростью молодых и влюбленных, не колебался ни мгновения. Лишь позволил себе заметить:
- Вы сильно рискуете. Я вас не выдам, но не все, к сожалению, готовы нарушать законы Старейших.
- Я смогу защитить ее, - резко бросил мужчина, сдвинув брови.
- Ты слишком самоуверен, сын мой, - покачал седой головой жрец. - Любовь - великая сила, но и она ничто по сравнению с жестокостью и равнодушием, с которыми вас могут уничтожить. Будь осторожен.
- Буду, - усмехнулся эвари, нежно глядя на свою жену.
Дни летели за днями, складывались в недели и месяцы, и однажды, в ясную зимнюю ночь, в стенах приюта Эйды, защищенного от всех несправедливых законов внешнего мира, на свет появился долгожданный ребенок. Девочка.
- Она прелестна, - констатировал Иаким, осторожно качая заснувшую малышку. Герана улыбнулась, не сводя с дочери настороженного взгляда, и успокоилась лишь тогда, когда прижала свое дитя к сердцу, закрывая глаза и откидываясь на подушку.
- Что дальше, Дархон? - вопросил жрец, выйдя из маленького домика, одного из многих, разбросанных во внутреннем дворе храма, и вдыхая свежий морозный воздух.
- Думаю, что гончие уже потеряли наш след, - вздохнул эвари, поднимая глаза к звездному небу. - Я подожду, когда гнев отца утихнет. И умолю его провести ритуал единения. Рано или поздно отец поймет и простит меня. Хотя бы ради внучки... А пока нам лучше исчезнуть - сейчас Старейшие озлоблены, вряд ли в таком состоянии они согласятся выслушать мои доводы. Иаким, Герана и дочка - все для меня... Я не могу потерять их.
- Так и не теряй, - усмехнулся старик, сжав плечо помрачневшего молодого отца. - В Даверионе небезопасно... Зато в Армире вы забудете о своих страхах.
- Армир... - протянул Дархон. - Девочка еще слишком мала, а Герана - слаба...
- Я не гоню вас, - заверил его Иаким. - Живите здесь, сколько угодно. Это лишь один из путей, сын мой, открытых перед вами сейчас.
- Я чувствую, что вскоре этот путь станет единственным, - через силу улыбнулся дракон, по-прежнему не сводя глаз с ночного неба...
* * *
Мужчина выглядел плохо. Я бы даже сказал - краше в гроб кладут, но успел вовремя прикусить язык. Разорванное плечо, рана на груди, кровь, пропитавшая рубаху, восковое лицо, запавшие глаза, спутанные грязно-серые волосы, сиплое, трудное дыхание... Худощавый, высокий, словно жердь, Лим, хозяин постоялого двора, в растерянности стоял над ним, лежащим на вызолоченном лучами вечернего солнышка крыльце, и явно не знал, что делать и за что хвататься.
- Может, все-таки занесем несчастного внутрь? - не выдержал наконец я.
- Не думаю, что это хорошая идея, - вдруг сквозь зубы процедил Йен, все это время молча стоявший за мной.
Я удивленно посмотрел на него. Однако! Не так ли давно сам находился в подобном положении?! А если бы Ольна тогда решила так же?! Но не успел я все это высказать, как за нашими спинами раздалось властное:
- Расступитесь! Йен, Вир, отнесите его наверх, в мою комнату! Не беспокойтесь, сэнн Лим, я заплачу, если нужно!
Стоявшая на пороге Ольна казалась бледной и не выспавшейся, но смотрела осуждающе и строго одновременно.
Насторожившийся было хозяин стыдливо отвел взгляд и шагнул в сторону, я же подошел к раненому и выжидающе уставился на мрачного и злого, как дрил, капитана.
- Йен?! - подхлестнул его звонкий голосок целительницы. Скрепя сердце, воин помог мне приподнять несчастного и отнести наверх. Там мы сгрузили мужчину на кровать, и Ольна тут же захлопотала над ним.
Я скромненько встал в сторонке, уже привычно ожидая указаний целительницы, а глаза Йена нехорошо полыхнули:
- Что ты делаешь?!
- Осматриваю раненого, - невозмутимо ответствовала девушка. - Тебя что-то не устраивает?
- Он - оборотень! - с едва сдерживаемым гневом просветил ее гвардеец. О, вот даже как! А я и не распознал с первого взгляда...
- Он - раненый! - В голосе целительницы зазвучал металл.
- Враг! - не сдавался Йен.
Ольна медленно подняла голову. Ой-ей... Что-то жареным запахло... Воин и целительница вперили друг в друга горящие взоры. Извечный конфликт: один рожден для того, чтобы наносить раны, другая - чтобы их исцелять. Причем не только «своим», но и «чужим» - то есть любому, независимо от расы, социального положения и подданства.
- И что ты мне предлагаешь? - очень тихо проговорила Ольна, не отводя взгляда. - Оставить его здесь умирать? Или же добить, чтоб наверняка?!
- Оставлять коварного и жестокого врага в живых - глупо! - убежденно парировал капитан. - Ты просто не знаешь, на что способны эти звери...
- Мне жаль, что тебе пришлось это узнать. Но свой долг я выполню. Если ты сочтешь меня дурой - твое право. Если попробуешь помешать - наши дороги тотчас же разойдутся. Я не хочу тебя терять. Но решать тебе, Йен.
Совериец побледнел, склонил голову и почти выбежал из комнаты.
- Жестко, - прокомментировал я, присаживаясь рядышком с целительницей.
- Зато справедливо, - отрезала она.
- Что с ним?
- Незатянувшиеся душевные раны, озлобленность на тех, кто лишил его всего, замкнутость в себе, скрытность... и еще целый мешок подобных диагнозов, - пробормотала Ольна.
- Э... - замялся я. - Вообще-то, я не о Йене спрашивал, а об оборотне! Но все твои мысли, похоже, отныне направлены лишь в одну сторону...
- Иди к дрилу, Вир, - возмущенно бросила Ольна. - И без тебя тошно!
- А без Йена? - не удержался от шпильки я.
- Душевное равновесие целее! Вы оба не лучшим образом действуете на мои нервы! Иди, погуляй пока, дай спокойно поработать. Да заодно поищи нашего рыцаря без страха и упрека - как бы в таком взвинченном состоянии не ввязался куда.
- А что, если ввяжется - боевые раны да шишки перевязывать не будешь? - уже в дверях коварно уточнил я.
- Еще и добавлю, чтоб неповадно было. Обоим. И вообще, ты еще здесь?!
- Уже нет, миледи лекарь! - ухмыльнулся я, закрывая за собой дверь.
Потому Ольна вздохнула, тяжко и обреченно, и наконец-то выбралась из кустов, позволив нам лицезреть свою переодетую особу. Я тихонечко сполз на землю, честно пытаясь побороть сумасшедший хохот. Йен молча кусал губы, а в глазах... н-да, лучше б он их действительно закрыл. Незачем зря злить девушку. Особенно - если она и без того не в духе. Я, конечно, не отличаюсь толщиной да мускулистостью, но это не помешало моей одежке свободно болтаться на хрупкой фигурке, словно умоляя засунуть в себя еще пару таких же. Тряхнув короткими темными волосами, целительница справедливо решила, что лучшим наказанием для нахалов будет полнейшее их игнорирование, а потому, гордо вздернув подбородок и подвернув доходящую почти до колен рубашку, с независимым видом прошествовала мимо нас, стараясь не задеть ни движением, ни взглядом. И лишь после того как она скрылась в душистой листве разросшихся вдоль побережья деревьев, совериец присоединился ко мне - то есть с размаху сел на землю, - и мы наконец дали волю чувствам - покатились со смеху. Нервы, не иначе...
А спустя час, в течение которого не удостоились даже короткого слова или случайного взгляда, мы были готовы раскаяться во всех своих грехах, как явных, так и тайных. Я как раз размышлял над тем, не признаться ли заодно, что сжевал почти весь бесценный и неприкосновенный запас ароматной золотистой травки, так похожей по вкусу на землянику... Судя по сосредоточенному лицу Йена, он раздумывал над не менее важной проблемой. Хм, у него-то какие грехи могут быть?!
Заметив наши виноватые и смущенные переглядывания, Ольна не выдержала и простила нас. Обоих. Хотя Йена, по моему глубокому убеждению, можно было помучить еще пару деньков. Чтоб не задавался и не косился на бедного дракона с таким нездоровым любопытством. И потом, со смущенным румянцем он смахивал на примерного мальчика-аристократа на выданье.
Хорошо все-таки, что он не телепат. Шкуру бы живьем спустил...
Ладно, ладно, я придираюсь. Снова. А потому, для вящей справедливости, скажу: будь именно он Императором, я никогда и не помыслил бы о том, чтобы стянуть у него кольцо. И невесту в придачу. К слову, невеста, как я подозреваю, в этом случае сама бы никуда из дворца не делась.
Вот такая фантастическая картинка маслом. Думаю, опиши я ее сейчас, спутники с особой жестокостью и удовольствием придушили бы меня, невзирая на общеизвестную народную мудрость, гласящую, что на правду не обижаются.
* * *
- К вечеру будем на месте, - вяло проговорил я, едва переставляя ноги. Местность по эту сторону моря-озера ничем не отличалась от уже пройденной нами, и потому я очень быстро заскучал. К тому же бессонная ночь давала о себе знать налитыми свинцом ногами и слипающимися помимо воли глазами.
- Думаю, не стоит торопиться, - возразил Йен. - Нужно отдохнуть. Впереди городок какой-то... Мы вполне можем остановиться там на остаток дня и ночь.
- Хорошо, - чуть помедлив, с явным сожалением согласилась Ольна. - Но только на одну ночь! Такое ощущение, что кольцо душит меня...
- Странно, Оль, оно ж вроде бы на пальце, а не на шее, - не сдержался от смешка я, за что тут же получил ощутимый тычок в ребра от Йена.
А неплохо они спелись! Мне периодически достается то от одной, то от другого! И лишь за меня некому вступиться... Эх, судьба моя несчастная, одинокая, опасная... Дрил, с этой компанией я вскоре и правда в менестрели пойду! Буду изливать душу законченным пьяницам в прокуренных кабаках за жалкие вроны... Тьфу-тьфу, чтоб не накаркать!
* * *
Городок оказался маленьким и на удивление чистеньким. Первой нашей целью, по настоянию Ольны, стала портняжья лавка, где целительница быстро и не привередничая выбрала себе удобный дорожный костюм, после чего наша компания озаботилась поисками гостеприимного крова. С этим тоже никаких проблем не возникло: на постоялом дворе недалеко от городских ворот нашлись пара комнат - для Ольны и для меня с капитаном - и сытный обед, после которого тяжелые мысли растворились без следа, уступив место единственному желанию - спать. Так что, расплатившись жалкими остатками денег за кров и пищу, мы разбрелись по комнатам.
Не знаю кто как, но я заснул, едва коснувшись щекой подушки, и, к счастью, сновидения решили меня не тревожить.
* * *
Ольна, какой бы усталой она ни была, не отказалась от ванны, и теперь с наслаждением сидела в бочке с горячей водой, исходящей ароматами брошенных туда трав. Комната оказалась более чем скромной, но целительнице было достаточно наличия кровати и отсутствия вечно спорящих парней. Блаженная тишина, счастливое одиночество! Интересно, и чего они все время делят? Впрочем, у Вира язык зачастую срабатывает быстрее мысли, а Йен слишком напряжен и постоянно на взводе, и достаточно одной крошечной искры для того, чтобы случился пожар... Ольне уже порядком надоело выполнять обязанности пожарного, но ни один, ни другой не собирались меняться, и иногда ей казалось, что оба получают какое-то особое удовольствие от своих перепалок. Слишком разные, слишком... одинаковые, как бы странно это ни звучало. И целительница привыкла доверять им, ибо точно знала: не подведут. Видящие суть легко могут читать чужие сердца. Другое дело - не всегда хотят этого. Порой так страшно заглянуть в душу другого человека и увидеть там тьму. Или - пустоту. Пугающую, черную, засасывающую. Вир и Йен ощущались иначе. Их даже не нужно было читать, потому как они не умели скрывать то, что радовало или тревожило их сердца. Особенно - Вир.
Сколько бы он ни твердил о том, что является восьмидесятилетним драконом, Ольной он по-прежнему воспринимался как обыкновенный мальчишка-подросток, озорной, шаловливый и не в меру любопытный. Да таковым он и являлся. Все-таки и физиология, и психика людей и драконов слишком разные, чтобы можно было сравнивать их. И если человек в восемьдесят лет считается умудренным годами старцем, то эвари... эвари продолжают оставаться детьми. Непоседливыми и непосредственными. Но в то же время в словах и поступках Вира иногда проскальзывала не присущая детям серьезность. Что-то в его жизни пошло не так, что-то коренным образом изменило все, поломало прежние идеалы - и заставило отчаянно искать новые. В Вире словно боролись две личности - подросток и мужчина, и никто не мог одержать верх. Спрятать кольцо Императора, потому как оный ему не понравился, - поступок ребенка. Стремление защитить втянутую в это темное дело девушку - деяние, достойное взрослого. И неважно, что защита эта выразилась в очередном похищении... Незаметно Вир стал дорог Ольне. Настолько, что хотелось уберечь его ото всех бед, помочь разобраться со всеми проблемами... Он воспринимался ею как младший брат, о котором она когда-то мечтала. Он мог создать проблему из ничего - и в то же время в его присутствии все становилось намного яснее и понятнее. Даже эта авантюра, в которой девушка увязла с головой, не казалась такой уж бредовой.
С Йеном все было иначе. Нет, Ольна доверяла ему целиком и полностью, рядом с ним было безопасно, но - не спокойно. А иногда - очень трудно. Хотя без него, как подозревала целительница, стало бы еще труднее. И она, как могла, сглаживала острые углы в характере капитана, не позволяя тому уйти в себя, замкнувшись от мира, но выстроенную им самим стену так и не сумела преодолеть. Наверное, и не стоило. Он сам должен понять, что порой стены не защищают, а убивают... Оставалось только надеяться, что произойдет это не слишком поздно.
Вздохнув и выбравшись из остывшей воды, девушка завернулась в найденное в сумке пушистое полотенце и рухнула на кровать, тут же смежив веки и чувствуя, как все невеселые размышления растворяются в потоке накатившей усталости, как постепенно, погружаясь в забытье, становится невесомым тело... и как в весенний ветерок, влетающий в приоткрытое оконце, неожиданно вплелись ноты морозной свежести...
* * *
Храм Эйды был пустынен. Утренний молебен отзвучал час назад, и теперь тишина обители богини милосердия не будет нарушена до вечера. Если только кому-нибудь не понадобится ее заступничество...
Иаким помнил случаи, когда покровительства богини искали свергнутые правители, бунтовщики и даже преступники, но никогда еще старый жрец не сталкивался с такой ситуацией, как сегодня.
Пара, стоящая перед ним, была молодой, красивой и... отчаявшейся. Пепельноволосый, с решительным взглядом слишком уж характерных серебристых глаз мужчина и испуганная черноволосая девушка просили защиты от гончих эвари, почти выследивших их. На вопрос жреца, в чем их вина перед Старейшими, они молча показали сплетенные руки, на коих Иаким с изумлением заметил кольца, осененные знаком Ллилы. Дальнейшие расспросы стали не нужны.
Дракон и человек, посмевшие связать себя узами брака, невзирая на строжайший запрет... Запрет под страхом смерти.
Иаким никогда не понимал и не одобрял действий глав клана серебряных драконов, однако изменить ничего не мог. Зато сейчас, столкнувшись с отчаянной храбростью молодых и влюбленных, не колебался ни мгновения. Лишь позволил себе заметить:
- Вы сильно рискуете. Я вас не выдам, но не все, к сожалению, готовы нарушать законы Старейших.
- Я смогу защитить ее, - резко бросил мужчина, сдвинув брови.
- Ты слишком самоуверен, сын мой, - покачал седой головой жрец. - Любовь - великая сила, но и она ничто по сравнению с жестокостью и равнодушием, с которыми вас могут уничтожить. Будь осторожен.
- Буду, - усмехнулся эвари, нежно глядя на свою жену.
Дни летели за днями, складывались в недели и месяцы, и однажды, в ясную зимнюю ночь, в стенах приюта Эйды, защищенного от всех несправедливых законов внешнего мира, на свет появился долгожданный ребенок. Девочка.
- Она прелестна, - констатировал Иаким, осторожно качая заснувшую малышку. Герана улыбнулась, не сводя с дочери настороженного взгляда, и успокоилась лишь тогда, когда прижала свое дитя к сердцу, закрывая глаза и откидываясь на подушку.
- Что дальше, Дархон? - вопросил жрец, выйдя из маленького домика, одного из многих, разбросанных во внутреннем дворе храма, и вдыхая свежий морозный воздух.
- Думаю, что гончие уже потеряли наш след, - вздохнул эвари, поднимая глаза к звездному небу. - Я подожду, когда гнев отца утихнет. И умолю его провести ритуал единения. Рано или поздно отец поймет и простит меня. Хотя бы ради внучки... А пока нам лучше исчезнуть - сейчас Старейшие озлоблены, вряд ли в таком состоянии они согласятся выслушать мои доводы. Иаким, Герана и дочка - все для меня... Я не могу потерять их.
- Так и не теряй, - усмехнулся старик, сжав плечо помрачневшего молодого отца. - В Даверионе небезопасно... Зато в Армире вы забудете о своих страхах.
- Армир... - протянул Дархон. - Девочка еще слишком мала, а Герана - слаба...
- Я не гоню вас, - заверил его Иаким. - Живите здесь, сколько угодно. Это лишь один из путей, сын мой, открытых перед вами сейчас.
- Я чувствую, что вскоре этот путь станет единственным, - через силу улыбнулся дракон, по-прежнему не сводя глаз с ночного неба...
* * *
Мужчина выглядел плохо. Я бы даже сказал - краше в гроб кладут, но успел вовремя прикусить язык. Разорванное плечо, рана на груди, кровь, пропитавшая рубаху, восковое лицо, запавшие глаза, спутанные грязно-серые волосы, сиплое, трудное дыхание... Худощавый, высокий, словно жердь, Лим, хозяин постоялого двора, в растерянности стоял над ним, лежащим на вызолоченном лучами вечернего солнышка крыльце, и явно не знал, что делать и за что хвататься.
- Может, все-таки занесем несчастного внутрь? - не выдержал наконец я.
- Не думаю, что это хорошая идея, - вдруг сквозь зубы процедил Йен, все это время молча стоявший за мной.
Я удивленно посмотрел на него. Однако! Не так ли давно сам находился в подобном положении?! А если бы Ольна тогда решила так же?! Но не успел я все это высказать, как за нашими спинами раздалось властное:
- Расступитесь! Йен, Вир, отнесите его наверх, в мою комнату! Не беспокойтесь, сэнн Лим, я заплачу, если нужно!
Стоявшая на пороге Ольна казалась бледной и не выспавшейся, но смотрела осуждающе и строго одновременно.
Насторожившийся было хозяин стыдливо отвел взгляд и шагнул в сторону, я же подошел к раненому и выжидающе уставился на мрачного и злого, как дрил, капитана.
- Йен?! - подхлестнул его звонкий голосок целительницы. Скрепя сердце, воин помог мне приподнять несчастного и отнести наверх. Там мы сгрузили мужчину на кровать, и Ольна тут же захлопотала над ним.
Я скромненько встал в сторонке, уже привычно ожидая указаний целительницы, а глаза Йена нехорошо полыхнули:
- Что ты делаешь?!
- Осматриваю раненого, - невозмутимо ответствовала девушка. - Тебя что-то не устраивает?
- Он - оборотень! - с едва сдерживаемым гневом просветил ее гвардеец. О, вот даже как! А я и не распознал с первого взгляда...
- Он - раненый! - В голосе целительницы зазвучал металл.
- Враг! - не сдавался Йен.
Ольна медленно подняла голову. Ой-ей... Что-то жареным запахло... Воин и целительница вперили друг в друга горящие взоры. Извечный конфликт: один рожден для того, чтобы наносить раны, другая - чтобы их исцелять. Причем не только «своим», но и «чужим» - то есть любому, независимо от расы, социального положения и подданства.
- И что ты мне предлагаешь? - очень тихо проговорила Ольна, не отводя взгляда. - Оставить его здесь умирать? Или же добить, чтоб наверняка?!
- Оставлять коварного и жестокого врага в живых - глупо! - убежденно парировал капитан. - Ты просто не знаешь, на что способны эти звери...
- Мне жаль, что тебе пришлось это узнать. Но свой долг я выполню. Если ты сочтешь меня дурой - твое право. Если попробуешь помешать - наши дороги тотчас же разойдутся. Я не хочу тебя терять. Но решать тебе, Йен.
Совериец побледнел, склонил голову и почти выбежал из комнаты.
- Жестко, - прокомментировал я, присаживаясь рядышком с целительницей.
- Зато справедливо, - отрезала она.
- Что с ним?
- Незатянувшиеся душевные раны, озлобленность на тех, кто лишил его всего, замкнутость в себе, скрытность... и еще целый мешок подобных диагнозов, - пробормотала Ольна.
- Э... - замялся я. - Вообще-то, я не о Йене спрашивал, а об оборотне! Но все твои мысли, похоже, отныне направлены лишь в одну сторону...
- Иди к дрилу, Вир, - возмущенно бросила Ольна. - И без тебя тошно!
- А без Йена? - не удержался от шпильки я.
- Душевное равновесие целее! Вы оба не лучшим образом действуете на мои нервы! Иди, погуляй пока, дай спокойно поработать. Да заодно поищи нашего рыцаря без страха и упрека - как бы в таком взвинченном состоянии не ввязался куда.
- А что, если ввяжется - боевые раны да шишки перевязывать не будешь? - уже в дверях коварно уточнил я.
- Еще и добавлю, чтоб неповадно было. Обоим. И вообще, ты еще здесь?!
- Уже нет, миледи лекарь! - ухмыльнулся я, закрывая за собой дверь.
