И хотя незадачливый временный командир дивизиона пребывал в небытии, всё ещё бормоча что-то про чизбургер и картошку фри, а одного из членов отряда не стало навсегда – это всё-таки был успех. Марла всё ещё улыбалась, хотя взгляд её, направленный в небо, уже застыл. Сердце малышки больше не билось. Возле её мёртвой руки на земле осталась начерченная острым лезвием импланта корявая стрелка.
Раньше, чем над лесом зажглась утренняя заря, огневое зарево осветило небо. Густой лес исчез в языках пламени. Исчезла расколовшаяся сосна. Исчезло и тело первого убитого в мире эльксарима. Остатки её скелета едва ли мог теперь обнаружить какой-нибудь случайный свидетель… Кровь и сплав её утекли в землю, и даже тогда, когда сквозь пепел пробилась зелень, и раны прошлого природа зарастила вновь яркими цветами – даже тогда осталась пустынной поляна под сгоревшей сосной, словно храня память о погибшей… А душа её… кто же знает, где она теперь?
Судно со спецкибернетическим дивизионом на борту не успело ещё причалить к пристани, когда всё руководство военной базы «Гаттария» уже собралось его встречать. Возвращение эльксаримов к цивилизации быстро привело их кибернетические системы в рабочее состояние. С борта эвакуационного судна был произведён такой долгожданный сеанс радиосвязи, в ходе которого штабу стали известны некоторые подробности произведённой операции, в том числе потери на поле боя. Правда, передал отчёт не временно уполномоченный офицер, а кибернетическая единица. Известие о потере эльксарима и неважном самочувствии лейтенанта раздосадовало генерала не на шутку. Как только судно причалило, военачальник взлетел на палубу, растолкав спешивших впереди него медиков, и ворвался в каюту.
— Лейтенант О'Манн! – прогремел его громогласный бас, отражаясь от стен раскатистым эхом.
Никак не оправдывая своё негодование, он оттолкнул медика, который собирался было, переложить несчастного с постели на носилки, и ухватил того за ухо.
— Ай-ай-ай! – отчаянно завопил тот. – Господин генерал, а-а-а, пощадите!
Повинуясь властному движению руки командира, он, скорчившись, сполз на пол и невольно встал рядом с ним.
— Во-о-от! Другое дело! Вот и носилки не пригодились! А говорил, неважно себя чувствуем…
Генерал протащил подчинённого за ухо до самой палубы, где выстроились все пятнадцать органокиборгов в полном составе, и профессор Кастанеда лично осматривал их в сопровождении ассистента. Озадаченные медики поднялись следом и встали у выхода, ожидая указаний.
— Говоришь, отключилась? – спрашивал Кастанеда у старшего лазерника. – А как сейчас?
— Сейчас исправна, – отвечал тот. – Заработала, как только мы выбрались.
Профессор задумался и перевёл взгляд на младшего эльксарима-лазерника:
— А ты как, Талим, замечал что-нибудь подобное?
— Да. У меня тоже отключалась, но ненадолго.
— Может ли это быть связано с различной степенью техногенной адаптации в организме?.. – пробормотал Эрих, задумавшись. – Элькса-потенциал у Хаттори выше, следовательно, он может быть более чувствителен к недостатку техногенной компоненты…
В этот момент к ним подошёл генерал, всё ещё ведя за ухо стонущего лейтенанта.
— Стоять смирно! – приказал ему он, и только тогда отпустил.
А потом оглядел беднягу с головы до ног с такой яростью, будто желал его испепелить.
— Не изволите ли повторить лично, что случилось с моим эльксаримом номер восемь, и почему её нет в строю?! – прокричал он, махнув рукой в сторону отряда.
— Господин генерал… Я не виноват… Я не знал… – заикаясь, пролепетал лейтенант. – В нашем положении…
— ОТВЕЧАТЬ, когда тебя спрашивают! – заорал генерал, отвесив ему оплеуху.
— Её… сбил… вражеский истребитель, – плача, произнёс О'Манн. Колени его тряслись. – Насмерть.
— А по чьему приказу эльксарим Марла поднялась в воздух при наличии воздушной угрозы?! – продолжил допрос генерал.
— Я не виноват… Она сама… – пролепетал было лейтенант, но генерал тут же обернулся к отряду киборгов и повторил вопрос.
— Эльксарим Гаррис. Правда ли, что мой эльксарим номер восемь вдруг самовольно, безо всяких команд поднялась в воздух и подставилась под чёртов истребитель?!
— Нет.
— А кто тогда приказал ей это сделать, вопрос риторический?!
Киборги молчали, а лейтенант едва держался на ногах от бившей его дрожи.
— Я… Это я сделал, но клянусь, я не знал… – отчаянно промямлил он.
Но командир оставался неумолим и твёрд, как скала.
— Эльксарим Гаррис. Правда ли, что лейтенант О'Манн не был осведомлён о наличии угрозы с воздуха на момент команды, отданной эльксариму номер восемь?
— Нет.
— Эльксаримы не умеют врать, остолопа кусок! – прокричал он прямо в лицо подчинённому, так что тот вжал голову в плечи и зажмурил от ужаса глаза. – Есть, что ещё сказать в своё оправдание?!
Вконец раздавленный солдат только и мог, что в ужасе трястись перед своей незавидной участью. С минуту все молчали, так что можно было расслышать, как у него стучат зубы, словно в лихорадке. Наконец, он что-то еле слышно процедил и, вскинувшись, направил безумный, озлобленный взгляд на Гарриса.
— Ах ты, крыса! – выдавил он, задыхаясь. – Тебе ничто человеческое не знакомо?! Вот так сдал меня, и даже глазом не моргнул?!. Ты… чурбан металлический… Ты хоть понимаешь, что со мной теперь будет?! Конечно нет, ты же просто тупая железка…
Молодой эльксарим не удостоил отчаянные выкрики лейтенанта ни малейшей толикой внимания, даже ритм его дыхания не изменился ни на миг. Обессилев, несчастный разрыдался взахлёб, словно малый ребёнок. Генерал поднёс руку к лицу и презрительно бросил через плечо медикам.
— Унесите. В камеру пыток.
— Что?.. Я же болен! – взмолился лейтенант с выражением смертельного ужаса в глазах.
Медики подняли его и покорно устроили на носилках, пристегнув ремнями на всякий случай.
— Или может, ты заплатишь мне пару миллиардов долларов? – генерал вновь взглянул в его заплаканное лицо, на котором отобразилось замешательство на миг, а потом вскричал так, что вздрогнули практически все. – Это всё равно не вернёт моего летающего эльксарима, тупица! Так что, в камеру пыток.
— Вы здесь все сумасшедшие! Отпустите меня! Вы не имеете никакого права!..
Когда истерические выкрики жертвы стихли, генерал состроил пресную мину и повернулся к Эриху, на лице которого читалось привычное для него осуждение.
— Не имею, – вдумчиво повторил военачальник. – Как ты думаешь, прокурору расскажет?
Профессор отстранённо пожал плечами.
Небо оказалось необыкновенно ясным в эту ночь, будто бы и не было бессчётных пасмурных дней перед нею. Звёзды сияли во всём своём великолепии, озаряя призрачным светом широкий пустырь за зданием секретной военной базы и отражаясь крохотными красными огоньками в глазах генерала. Он отдыхал в раскладном стуле и любовался звёздным небом, со вкусом потягивая сигарку. Рядом, на таком же стульчике, сидел Эрих Кастанеда.
— Мы с тобой… прошляпились, конечно, Эрих, – проговорил генерал с философической задумчивостью, которая посещала именно в такие безоблачные ночи. – Как тебе это нравится? Потерять такую ценную боевую единицу…
Кастанеда закусил губу, будто не давая вырваться нежелательным словам, и вместо этого спросил:
— Где лейтенант О'Манн?
— В лазарете, – военачальник глянул вполоборота на Эриха и приподнял брови. – Да не собирался я его убивать! Даже мне, дружище, не нужны лишние проблемы. Но согласись, он заслужил наказание.
— Учитывая то, что его собирались уносить в лазарет ещё до твоего наказания – я сомневался, переживёт ли он сегодняшний день.
— Не боись, друг мой. Этот сопляк успел получить сполна то, что ему причиталось.
Голос генерала звучал вполне буднично, злорадная ухмылка лишь едва озарила его морщинистую рожу. Кастанеда взглянул на эту рожу, и тут же отвернулся, почувствовав приступ тошноты.
— Что с тобой, Эрих?
— Сигары твои воняют.
Генерал крякнул, затушил было сигарку о подлокотник стула, но тут же раскурил новую.
— Ты был прав. Медицинский эскорт – вот чего нам не хватало, – проговорил он, уставившись в пространство. – Будь то вертолёт или просто джип, мы должны удостовериться, чтобы медики всегда оставались поблизости от оперативной группы. Так опрометчиво терять эльксаримов недопустимо. И кроме того, нужно потщательнее выбирать временное руководство.
— Этот бедняга спятил от одиночества. Ты видел, в каком состоянии его привезли? – высказался Эрих. – Думаю, было неразумно отправлять его на это задание одного, в компании одних только эльксаримов. Солдаты не воспринимают их как себе подобных, скорее, как машины. Один в окружении толпы роботов – должно быть, это очень деморализует, особенно когда попадаешь в экстремальную ситуацию.
— Не ожидал, что ты выкажешь сочувствие «бедняге», угробившему одну из твоих деточек, – с удивлением отозвался генерал.
— Я лишь хочу, чтобы такого не повторялось в дальнейшем, – ответил Кастанеда. – Марла мертва. И её не вернуть…
Услышав его слова, генерал в сердцах швырнул сигару на землю и яростно растоптал её.
— Чёрт!.. Единственный летающий эльксарим… У меня были на неё планы, чёрт возьми! – он обернулся к профессору. – Мы точно не можем сделать другого такого же?
— Нет!
На лице учёного отразилось омерзение. Он отвернулся, чтобы не видеть опостылевшей рожи в свете луны и звёзд, и процедил сквозь зубы:
— Это была двенадцатилетняя девочка, и она погибла. Она не твоя сломанная игрушка.
Раскатисто расхохотавшись, генерал похлопал учёного по спине своей большой мозолистой ладонью. Потом вновь опустился на свой стульчик, и вдруг указал куда-то в небо.
— Смотри-ка, падающая звезда. Можешь загадать желание, мой неисправимый романтик.
«Убить тебя наконец, старый, больной ублюдок», – чётко произнёс про себя Эрих Кастанеда. Генерал обернулся и бросил на него взгляд, пропитанный каким-то смутным подозрением, хотя, конечно же, не умел читать мысли…
Священная земля помнит своих духов. Даже в те времена, когда они обрели плоть и кровь… И пока они взрослели, наслаждаясь открывшейся им материальностью и Гармонией, давно утраченной брошенными богами Homo Sapiens, одно только воспоминание о родной земле объединяло их единою мечтою…
Их ноги шуршали по толстому, запревшему от сырости подлеску. Место глухое и настолько дикое, что разреженность волнового эфира становилась несколько неприятной по мере того, как они заходили всё глубже в чащу леса. Наконец взору Эви открылся небольшой холм, округлое возвышение над уровнем земли.
— Это здесь, – произнёс Гаррис, сняв и бросив в кучу хвойного мусора свой рюкзак.
Эви подошла ближе. Площадка на возвышении была аккуратно огорожена камнями. Старые и замшелые, среди них вдруг неожиданно попадались явно установленные недавно. А в самом центре площадки торчал большущий валун, выглядевший так, словно его не так давно начистили. Вокруг вместо сырой земли, или хотя бы древесного мусора, площадка оказалась усеяна густой порослью травы. Кое-где ещё виднелись не опавшие бутоны цветков. Взобравшись на холм и присев рядом с камнем, Гаррис расслабленно опустил плечи, а потом вдруг отстегнул и снял свою внешнюю броню с туловища, оставшись в одной только хлопковой майке. Эви подошла и села рядом с ним, ей захотелось обнять эльксарима, чтобы согреть. И только тогда она заметила надпись на камне.
— Это священное место, – сказал Гаррис.
— Ты знаешь, что здесь написано? – спросила Эви, ибо символы, высеченные на камне, были ей неизвестны.
— «Те земли изобильны и плодородны, но горе ступившему на них. Да падёт кара великих духов на каждого, осквернившего заповедный полуостров. Да будет болезнь и погибель ему наказанием. Но если окажется странник избранным – то минует его проклятие, и да получит он силу великую от духов, и знание гармонии неба и земли да наполнит его при жизни его. И будет ему имя – эльксарим». Вот что написано на камне.
— Ты знаешь этот язык?
— Нет. Это язык матрианов. Надпись расшифровали учёные, – ответил Гаррис, неподвижно глядя перед собой.
Вдруг он повернул голову и посмотрел сквозь девочку, словно она была прозрачна.
— Они верили, что мы – избранные, – произнёс он.
— Ты веришь, что в легенде говорится о нас? – спросила Эви.
— А ты – не веришь? – переспросила юноша в ответ.
Эви знала о том, что слово «эльксарим» было заимствовано военными из легенд индейского племени. И сам профессор Кастанеда упоминал при ней об этом. Было ли это заимствование верным?..
— Верю, – произнесла она чётко.
Тогда Гаррис вдруг поднялся, отцепил остатки брони и, спустившись, принёс из рюкзака… две кисти и краски! На глазах у Эви и, быть может, у древних духов, всё ещё охранявших алтарь, он аккуратно перерисовывал на металл таинственные символы.
— Давно хотел это сделать, – объяснил эльксарим девочке. – Профессор сказал, что я больше не расту. Теперь не придётся переплавлять так часто. И я решил…
Из-за деревьев прорвался порыв ветерка.
— Ты замёрзнешь, – заметила Эви, поёжившись. – Допоздна провозишься.
Гаррис на мгновение обернулся, оторвавшись от своего художества.
— Переживу. Я же избранный.
И кисть в его руке снова продолжила движение.
Раньше, чем над лесом зажглась утренняя заря, огневое зарево осветило небо. Густой лес исчез в языках пламени. Исчезла расколовшаяся сосна. Исчезло и тело первого убитого в мире эльксарима. Остатки её скелета едва ли мог теперь обнаружить какой-нибудь случайный свидетель… Кровь и сплав её утекли в землю, и даже тогда, когда сквозь пепел пробилась зелень, и раны прошлого природа зарастила вновь яркими цветами – даже тогда осталась пустынной поляна под сгоревшей сосной, словно храня память о погибшей… А душа её… кто же знает, где она теперь?
Судно со спецкибернетическим дивизионом на борту не успело ещё причалить к пристани, когда всё руководство военной базы «Гаттария» уже собралось его встречать. Возвращение эльксаримов к цивилизации быстро привело их кибернетические системы в рабочее состояние. С борта эвакуационного судна был произведён такой долгожданный сеанс радиосвязи, в ходе которого штабу стали известны некоторые подробности произведённой операции, в том числе потери на поле боя. Правда, передал отчёт не временно уполномоченный офицер, а кибернетическая единица. Известие о потере эльксарима и неважном самочувствии лейтенанта раздосадовало генерала не на шутку. Как только судно причалило, военачальник взлетел на палубу, растолкав спешивших впереди него медиков, и ворвался в каюту.
— Лейтенант О'Манн! – прогремел его громогласный бас, отражаясь от стен раскатистым эхом.
Никак не оправдывая своё негодование, он оттолкнул медика, который собирался было, переложить несчастного с постели на носилки, и ухватил того за ухо.
— Ай-ай-ай! – отчаянно завопил тот. – Господин генерал, а-а-а, пощадите!
Повинуясь властному движению руки командира, он, скорчившись, сполз на пол и невольно встал рядом с ним.
— Во-о-от! Другое дело! Вот и носилки не пригодились! А говорил, неважно себя чувствуем…
Генерал протащил подчинённого за ухо до самой палубы, где выстроились все пятнадцать органокиборгов в полном составе, и профессор Кастанеда лично осматривал их в сопровождении ассистента. Озадаченные медики поднялись следом и встали у выхода, ожидая указаний.
— Говоришь, отключилась? – спрашивал Кастанеда у старшего лазерника. – А как сейчас?
— Сейчас исправна, – отвечал тот. – Заработала, как только мы выбрались.
Профессор задумался и перевёл взгляд на младшего эльксарима-лазерника:
— А ты как, Талим, замечал что-нибудь подобное?
— Да. У меня тоже отключалась, но ненадолго.
— Может ли это быть связано с различной степенью техногенной адаптации в организме?.. – пробормотал Эрих, задумавшись. – Элькса-потенциал у Хаттори выше, следовательно, он может быть более чувствителен к недостатку техногенной компоненты…
В этот момент к ним подошёл генерал, всё ещё ведя за ухо стонущего лейтенанта.
— Стоять смирно! – приказал ему он, и только тогда отпустил.
А потом оглядел беднягу с головы до ног с такой яростью, будто желал его испепелить.
— Не изволите ли повторить лично, что случилось с моим эльксаримом номер восемь, и почему её нет в строю?! – прокричал он, махнув рукой в сторону отряда.
— Господин генерал… Я не виноват… Я не знал… – заикаясь, пролепетал лейтенант. – В нашем положении…
— ОТВЕЧАТЬ, когда тебя спрашивают! – заорал генерал, отвесив ему оплеуху.
— Её… сбил… вражеский истребитель, – плача, произнёс О'Манн. Колени его тряслись. – Насмерть.
— А по чьему приказу эльксарим Марла поднялась в воздух при наличии воздушной угрозы?! – продолжил допрос генерал.
— Я не виноват… Она сама… – пролепетал было лейтенант, но генерал тут же обернулся к отряду киборгов и повторил вопрос.
— Эльксарим Гаррис. Правда ли, что мой эльксарим номер восемь вдруг самовольно, безо всяких команд поднялась в воздух и подставилась под чёртов истребитель?!
— Нет.
— А кто тогда приказал ей это сделать, вопрос риторический?!
Киборги молчали, а лейтенант едва держался на ногах от бившей его дрожи.
— Я… Это я сделал, но клянусь, я не знал… – отчаянно промямлил он.
Но командир оставался неумолим и твёрд, как скала.
— Эльксарим Гаррис. Правда ли, что лейтенант О'Манн не был осведомлён о наличии угрозы с воздуха на момент команды, отданной эльксариму номер восемь?
— Нет.
— Эльксаримы не умеют врать, остолопа кусок! – прокричал он прямо в лицо подчинённому, так что тот вжал голову в плечи и зажмурил от ужаса глаза. – Есть, что ещё сказать в своё оправдание?!
Вконец раздавленный солдат только и мог, что в ужасе трястись перед своей незавидной участью. С минуту все молчали, так что можно было расслышать, как у него стучат зубы, словно в лихорадке. Наконец, он что-то еле слышно процедил и, вскинувшись, направил безумный, озлобленный взгляд на Гарриса.
— Ах ты, крыса! – выдавил он, задыхаясь. – Тебе ничто человеческое не знакомо?! Вот так сдал меня, и даже глазом не моргнул?!. Ты… чурбан металлический… Ты хоть понимаешь, что со мной теперь будет?! Конечно нет, ты же просто тупая железка…
Молодой эльксарим не удостоил отчаянные выкрики лейтенанта ни малейшей толикой внимания, даже ритм его дыхания не изменился ни на миг. Обессилев, несчастный разрыдался взахлёб, словно малый ребёнок. Генерал поднёс руку к лицу и презрительно бросил через плечо медикам.
— Унесите. В камеру пыток.
— Что?.. Я же болен! – взмолился лейтенант с выражением смертельного ужаса в глазах.
Медики подняли его и покорно устроили на носилках, пристегнув ремнями на всякий случай.
— Или может, ты заплатишь мне пару миллиардов долларов? – генерал вновь взглянул в его заплаканное лицо, на котором отобразилось замешательство на миг, а потом вскричал так, что вздрогнули практически все. – Это всё равно не вернёт моего летающего эльксарима, тупица! Так что, в камеру пыток.
— Вы здесь все сумасшедшие! Отпустите меня! Вы не имеете никакого права!..
Когда истерические выкрики жертвы стихли, генерал состроил пресную мину и повернулся к Эриху, на лице которого читалось привычное для него осуждение.
— Не имею, – вдумчиво повторил военачальник. – Как ты думаешь, прокурору расскажет?
Профессор отстранённо пожал плечами.
Небо оказалось необыкновенно ясным в эту ночь, будто бы и не было бессчётных пасмурных дней перед нею. Звёзды сияли во всём своём великолепии, озаряя призрачным светом широкий пустырь за зданием секретной военной базы и отражаясь крохотными красными огоньками в глазах генерала. Он отдыхал в раскладном стуле и любовался звёздным небом, со вкусом потягивая сигарку. Рядом, на таком же стульчике, сидел Эрих Кастанеда.
— Мы с тобой… прошляпились, конечно, Эрих, – проговорил генерал с философической задумчивостью, которая посещала именно в такие безоблачные ночи. – Как тебе это нравится? Потерять такую ценную боевую единицу…
Кастанеда закусил губу, будто не давая вырваться нежелательным словам, и вместо этого спросил:
— Где лейтенант О'Манн?
— В лазарете, – военачальник глянул вполоборота на Эриха и приподнял брови. – Да не собирался я его убивать! Даже мне, дружище, не нужны лишние проблемы. Но согласись, он заслужил наказание.
— Учитывая то, что его собирались уносить в лазарет ещё до твоего наказания – я сомневался, переживёт ли он сегодняшний день.
— Не боись, друг мой. Этот сопляк успел получить сполна то, что ему причиталось.
Голос генерала звучал вполне буднично, злорадная ухмылка лишь едва озарила его морщинистую рожу. Кастанеда взглянул на эту рожу, и тут же отвернулся, почувствовав приступ тошноты.
— Что с тобой, Эрих?
— Сигары твои воняют.
Генерал крякнул, затушил было сигарку о подлокотник стула, но тут же раскурил новую.
— Ты был прав. Медицинский эскорт – вот чего нам не хватало, – проговорил он, уставившись в пространство. – Будь то вертолёт или просто джип, мы должны удостовериться, чтобы медики всегда оставались поблизости от оперативной группы. Так опрометчиво терять эльксаримов недопустимо. И кроме того, нужно потщательнее выбирать временное руководство.
— Этот бедняга спятил от одиночества. Ты видел, в каком состоянии его привезли? – высказался Эрих. – Думаю, было неразумно отправлять его на это задание одного, в компании одних только эльксаримов. Солдаты не воспринимают их как себе подобных, скорее, как машины. Один в окружении толпы роботов – должно быть, это очень деморализует, особенно когда попадаешь в экстремальную ситуацию.
— Не ожидал, что ты выкажешь сочувствие «бедняге», угробившему одну из твоих деточек, – с удивлением отозвался генерал.
— Я лишь хочу, чтобы такого не повторялось в дальнейшем, – ответил Кастанеда. – Марла мертва. И её не вернуть…
Услышав его слова, генерал в сердцах швырнул сигару на землю и яростно растоптал её.
— Чёрт!.. Единственный летающий эльксарим… У меня были на неё планы, чёрт возьми! – он обернулся к профессору. – Мы точно не можем сделать другого такого же?
— Нет!
На лице учёного отразилось омерзение. Он отвернулся, чтобы не видеть опостылевшей рожи в свете луны и звёзд, и процедил сквозь зубы:
— Это была двенадцатилетняя девочка, и она погибла. Она не твоя сломанная игрушка.
Раскатисто расхохотавшись, генерал похлопал учёного по спине своей большой мозолистой ладонью. Потом вновь опустился на свой стульчик, и вдруг указал куда-то в небо.
— Смотри-ка, падающая звезда. Можешь загадать желание, мой неисправимый романтик.
«Убить тебя наконец, старый, больной ублюдок», – чётко произнёс про себя Эрих Кастанеда. Генерал обернулся и бросил на него взгляд, пропитанный каким-то смутным подозрением, хотя, конечно же, не умел читать мысли…
Эпилог
Священная земля помнит своих духов. Даже в те времена, когда они обрели плоть и кровь… И пока они взрослели, наслаждаясь открывшейся им материальностью и Гармонией, давно утраченной брошенными богами Homo Sapiens, одно только воспоминание о родной земле объединяло их единою мечтою…
Их ноги шуршали по толстому, запревшему от сырости подлеску. Место глухое и настолько дикое, что разреженность волнового эфира становилась несколько неприятной по мере того, как они заходили всё глубже в чащу леса. Наконец взору Эви открылся небольшой холм, округлое возвышение над уровнем земли.
— Это здесь, – произнёс Гаррис, сняв и бросив в кучу хвойного мусора свой рюкзак.
Эви подошла ближе. Площадка на возвышении была аккуратно огорожена камнями. Старые и замшелые, среди них вдруг неожиданно попадались явно установленные недавно. А в самом центре площадки торчал большущий валун, выглядевший так, словно его не так давно начистили. Вокруг вместо сырой земли, или хотя бы древесного мусора, площадка оказалась усеяна густой порослью травы. Кое-где ещё виднелись не опавшие бутоны цветков. Взобравшись на холм и присев рядом с камнем, Гаррис расслабленно опустил плечи, а потом вдруг отстегнул и снял свою внешнюю броню с туловища, оставшись в одной только хлопковой майке. Эви подошла и села рядом с ним, ей захотелось обнять эльксарима, чтобы согреть. И только тогда она заметила надпись на камне.
— Это священное место, – сказал Гаррис.
— Ты знаешь, что здесь написано? – спросила Эви, ибо символы, высеченные на камне, были ей неизвестны.
— «Те земли изобильны и плодородны, но горе ступившему на них. Да падёт кара великих духов на каждого, осквернившего заповедный полуостров. Да будет болезнь и погибель ему наказанием. Но если окажется странник избранным – то минует его проклятие, и да получит он силу великую от духов, и знание гармонии неба и земли да наполнит его при жизни его. И будет ему имя – эльксарим». Вот что написано на камне.
— Ты знаешь этот язык?
— Нет. Это язык матрианов. Надпись расшифровали учёные, – ответил Гаррис, неподвижно глядя перед собой.
Вдруг он повернул голову и посмотрел сквозь девочку, словно она была прозрачна.
— Они верили, что мы – избранные, – произнёс он.
— Ты веришь, что в легенде говорится о нас? – спросила Эви.
— А ты – не веришь? – переспросила юноша в ответ.
Эви знала о том, что слово «эльксарим» было заимствовано военными из легенд индейского племени. И сам профессор Кастанеда упоминал при ней об этом. Было ли это заимствование верным?..
— Верю, – произнесла она чётко.
Тогда Гаррис вдруг поднялся, отцепил остатки брони и, спустившись, принёс из рюкзака… две кисти и краски! На глазах у Эви и, быть может, у древних духов, всё ещё охранявших алтарь, он аккуратно перерисовывал на металл таинственные символы.
— Давно хотел это сделать, – объяснил эльксарим девочке. – Профессор сказал, что я больше не расту. Теперь не придётся переплавлять так часто. И я решил…
Из-за деревьев прорвался порыв ветерка.
— Ты замёрзнешь, – заметила Эви, поёжившись. – Допоздна провозишься.
Гаррис на мгновение обернулся, оторвавшись от своего художества.
— Переживу. Я же избранный.
И кисть в его руке снова продолжила движение.
