Виола сидела зачарованная то ли мелодичным звучанием голоса новенького, то ли тем, что он говорил о генетике. Но если он так хорошо разбирается в этом вопросе, то почему тогда не ходит на биологию? Или как раз поэтому? Он всё знает, и ему там скучно?
Кто же ты, Винсент Джонс?
– Как ты к нам попал? – продолжал Виктор. – Кто меняет интернат в середине выпускного класса?
– Мои родители погибли, – тихо, но твёрдо ответил Винсент.
Голос его не дрогнул. Для остальных же эта фраза громом раскатилась по аудитории. Все снова оцепенели.
Родители…погибли. Родители…
В школе-интернате учились дети, зачатые в пробирках и выращенные в стенах лаборатории. «Родители», – какое чуждое слово для их ушей.
Виктор озвучил общий вопрос:
– В каком смысле, то есть ты не из другого интерната?
– Нет. Я был на домашнем обучении.
– У тебя были опекуны?!
– Да.
Не дождавшись остальных вопросов, Винсент развернулся и прошел на ученические ряды.
Виола вздрогнула от неожиданности, когда новенький сел на скамейку рядом с ней. Он тут же сделался виноватым.
– Тут не занято же? – спросил он, привставая.
– Свободно, – кивнула Виола и покраснела от того, что её голос прозвучал слишком пискляво.
– Добрый день, дети! – возвестил о своём приходе мистер Фрейзер-Хоффман.
Он уже стоял на кафедре и без лишних предисловий начал:
– Сегодня мы с вами вернемся на двести лет назад, вспомним начало пандемии, победу над ней, создание Конгломерата…
– А про чудовищ расскажите? – крикнул Глен с последнего ряда.
– Да, мистер Ли, и про чудовищ расскажу.
– И про миллионы унесенных жизней…
Винсент резко повернулся на красноволосую соседку. Она произнесла эту фразу беззвучным шепотом, слегка шевельнув губами, но уж он-то отчетливо расслышал.
Нечасто кто-то на уровне, выше третьего, озвучивал негативную сторону пандемии. В Мегаполисе, да и в Обществе в целом, не принято вспоминать обо всех жертвах. Как и не принято вспоминать об источнике заражения. И чем выше уровень Мегаполиса, тем сильнее у людей отбивает память. Ведь опасность где-то там, внизу. Можно сказать, что её совсем нет.
– Границы закрыли, когда вирус уже распространился. Самолеты перестали летать, людям надлежало не выходить из своих домов, но все нарушали это правило, и зараза поразила большой процент населения. Конгломерат создали только спустя три года. Кто-нибудь сможет назвать основателей?
«Пустая трата времени», – презрительно подумал Винсент и уткнулся в свою тетрадь, не слушая учителя. Вернее, он старался не слушать, но обрывки фраз, так или иначе, доносились до него.
– Первая операция по зачистке нижнего уровня состоялась в мае… Наши специальные войска вошли в оцепленные районы… Никто из мирных жителей не пострадал…
«Конечно. Как удобно – назови жителей города неизлечимо зараженными и бей по ним ракетами. Никто из мирных жителей не пострадал. Они просто разлетелись на атомы», – Винсент начинал закипать изнутри. Он едва сдерживался, чтобы не вставить комментарий. Если бы эта дисциплина не нужна была для итоговых экзаменов, он бы никогда не пришёл на этот урок.
– Фармацевтические корпорации объединились… Конгломерат усмирил вирус в течение полугода… началась всеобщая вакцинация населения. Мегаполис и другие крупные города всех стран стали расти в высоту… учреждены уровни. Экономика и наука развивались в геометрической прогрессии… мы стали самой непобедимой нацией… Уровень жизни…
Красноволосая девушка справа что-то усиленно строчила в своей тетради. Винсент сначала решил, что она старательно конспектирует. Но когда он заглянул в её тетрадь, то увидел во весь лист рисунок множества чёрных теней, напоминающих людские силуэты в конвульсиях. Девушка почувствовала взгляд, прекратила рисовать и посмотрела на Винсента.
Он никогда раньше не встречал таких ярких голубых глаз. Ему почему-то стало не по себе, и он снова уткнулся в свою пустую тетрадь.
Но справа его легонько толкнули. Девушка улыбалась и указывала карандашом на край листа. Там, где заканчивались чудовищные тени, значилась короткая запись – «Виола».
«Винсент», – написал он в своей тетради и повернул к соседке.
Она улыбнулась. Приятно познакомиться.
Винсент улыбнулся в ответ.
– А теперь любимая часть мистера Ли, – продолжал лектор. – Поговорим о монстрах. Мистер Ли, перечислите их? Нет, мы стараемся не называть их кровососами и пожирателями. Есть официальные наименования: вирсуи и варксы. Оба этих вида относятся к роду немёртвых существ, порожденных вирусом. Вирсуи питаются кровью живых людей, а варксы – мясом и внутренностями, не всегда живых, но ещё не остывших тел. Все чудовища боятся солнечного света, потому что их кожа не имеет защиты от ультрафиолетовых лучей. Мы можем быть спокойны. Даже в ночное время на каждом КПП каждого уровня установлены УФ-лампы, активизирующиеся в случае проникновения. Мы на седьмом уровне, ни одно чудовище сюда не проникнет.
Виола боковым зрением заметила, что её сосед слева ухмыльнулся на эту фразу лектора. А мистер Фрейзер-Хоффман продолжал:
– Убить чудовищ сложно, но возможно. Сжечь полностью, отрубить голову или серьезно повредить один из двух важных органов: сердце или мозг. Чудовища боятся металлов, особенно драгоценных: золото, серебро, платина. Но можно использовать и сплавы железа. Например, крепкой цепью из обычного чугуна легко обездвижить варкса.
– А где взять эту цепь? – крикнул рыжий Альфред.
Виола немного завидовала этому тощему наглецу: он был рыжий настолько, что ему не требовалось применять краску для яркости.
– Как отличить чудовищ? – задала вопрос девочка с первого ряда.
Мистер Фрейзер-Хоффман щелкнул что-то на своём планшете, и на большом экране позади него сменились слайды, изображая анатомические подробности монстров.
– У варксов бледно-зелёная кожа, – комментировал слайды лектор. – Передние конечности по длине совпадают с задними, поэтому они подобно приматам могут передвигаться как на двух, так и на всех четырех лапах. Волосяной покров у варксов обычно отсутствует, и на голове, и по всему телу, а половые признаки не выделяются. Да, конечно, длинные и острые зубы и когти, – это визитная карточка варксов.
Вирсуи – прямоходящие, строением тела они похожи на людей, имеют как первичные, так и вторичные половые признаки. Но от нас их отличают красные глаза, заостренные зубы и слишком светлая кожа сероватого оттенка.
Досконально не изучено, как размножаются вирсуи и варксы, но предполагается, что они могут заражать своих выживших жертв. Укушенные люди в течение определенного времени мутируют, превращаются в новых чудовищ. Но запомните, дети, самые опасные чудовища – это борнали.
Виола взглянула на Винсента и увидела, как он побледнел, уставившись на преподавателя. Парень почти не дышал. Ему стало плохо или он испугался?
Но что так испугало его? Может, его приемных родителей убило чудовище? Но как? На каком уровне они жили?
– Людей, рожденных естественным путем, давно никто не встречал. Рожать могут только те люди, которые до сих пор живут в Цоколе, они и их предки не проходили вакцинацию, поэтому являются переносчиками вируса. Борнали – это живорожденные монстры, они рождаются как раз у таких зараженных с мутировавшей ДНК. Борнали внешне ничем не отличаются от нас, они неуязвимы для огня и оружия, и даже если получают ранения, регенерируют. Борнали питаются жизненной силой человека. Считается, что от одного прикосновения этого чудовища умирает всё живое.
По классу пробежала волна испуганного возмущения.
– Не переживайте, дети, – успокоил их мистер Фрейзер-Хоффман. – Живых борнали не встречали уже последние три десятилетия. Не уверен, что они до сих пор где-то ещё существуют. В любом случае Конгломерат не допустит их проникновения на наши уровни.
После урока Виола набралась смелости и заговорила с Винсентом, пока он снова не исчез:
– Почему ты не ходишь на биологию?
– Что?
– У нас совпадающие уроки только математика и обществознание или ещё какие-то? Я люблю биологию, ты тоже вроде в ней разбираешься, но я тебя там не видела.
«Кошмар, что я несу?» – подумала Виола, ощущая, как краснеют её щёки.
– Наверное, я что-то упустил из расписания…
Взгляд Винсента выглядел потерянным, а сам он – виноватым, и по-прежнему слишком бледным и неспокойным, словно его бил озноб.
Виола стояла в метре от него и смотрела снизу вверх. Ей показалось, что он делает шаг назад, пятится, и ей захотелось подойти ближе. Она поймала себя на опасной мысли о том, как хочет обнять его, соприкоснуться с ним, согреть… и при этом не обжечься.
«Я мотылёк, а ты пламя, и я не могу сопротивляться твоему свету», – пронеслось у неё в голове.
К счастью, прозвенел сигнал окончания перемены, и Винсент первым попрощался, быстро удаляясь. Виола тряхнула головой, выгоняя остатки назойливых мыслей.
Её безумие прогрессирует.
Винсент выбежал из учебного корпуса и быстрым шагом направился на отдаленную аллею кампуса. Подальше от людей.
Солнечные лучи рассеяно пробивались сквозь облачную дымку. Закрыв глаза, Винсент подставил лицо под приятно обжигающее тепло. Внутри него уже нарастал лёд, а вместе с ним крепчал и голод.
Сколько времени ему осталось? День или час?
Винсент почувствовал, как сердце пытается ускориться, разогнать загустевшую кровь. Но если кровь разогреется, тогда станет только хуже.
Когда холод порабощает, наступает обманчивый миг – ему на смену приходит огонь. Внутри как огромная дыра зияет ледяная пустота, а кожа пылает, обжигает внутренности. Потушить их может только жизнь. Чужая жизнь.
Винсент попытался сосредоточиться на ровном дыхании. Вдох. Медленный выдох.
Вдох.
Из головы не выходила эта красноволосая девочка.
Медленный выдох.
Она серьезно напугала Винсента, попав под его очарование.
Вдох.
Но он этого не хотел. Он, наоборот, специально держал дистанцию.
Медленный выдох.
Но чем борнали голоднее, тем больше сила влияния.
Дыхание не помогало. Голод нарастал, пульсировал уже в висках.
Вдруг смартфон в кармане издал звук. Сообщение. Винсент долго не решался посмотреть, что там. Но сердце снова ускорило ритм.
«Между этажами. 23:00. М.»
Живот скрутило спазмом. Винсент согнулся пополам, оседая на колени.
– Эй, парень, тебе плохо? – спросил кто-то из прохожих.
Винсент отмахнулся. Всё в порядке.
Но всё было не в порядке. Голод одолевал его так сильно, что ещё немного, и Винсент не сможет себя контролировать. Если в таком виде он явится на встречу, это конец.
Днём преодолевать переходы между уровнями не составляет труда. Можно смело проходить через главные ворота и КПП, если у тебя есть пропуск. Ну и если ты не варкс и не вирсуи.
Но когда ты монстр, и тебя скрючивает от чудовищного голода, а температура твоего тела скачет от экстремально низкой до экстремально высокой, и твоя кожа вот-вот вспыхнет настоящим огнём, то лучше воспользоваться запасным путем.
Когда стемнело, Винсент спокойно покинул территорию школы. Кампус практически не охранялся, а в декоративной двухметровой ограде всегда оставалась незапертой калитка для обслуживающего персонала. Винсент собрал остатки своих сил и как тень прошмыгнул на улицу.
В отличие от кампуса на городских улицах Мегаполиса жизнь после заката солнца бурлила, как и днём. Винсент втянул голову в плечи и накинул капюшон. Прохожие спешили по своим делам и не замечали одинокую ссутулившуюся тень. Небольшая группа людей толпилась на остановке из плексигласа в ожидании аэробаса. Здания светились неоновыми вывесками и широкими экранами с красочной рекламой. В дорожном потоке пролетали легковые кары и разноцветные мерцающие такси.
Слишком шумно. Слишком ярко. Слишком голодно.
Винсент нырнул в переулок перед вывеской с фиолетовой змеёй. На заднем дворе гриль-бара стояли мусорные контейнеры. Винсент откатил один из них. Под ним в асфальте показалась крышка люка ливневой канализации. Недолго думая, Винсент потянул за чугунную выемку и люк сдвинулся.
Внутри царила тьма, но борнали не требуется дополнительное освещение, чтобы видеть в темноте. При недостатке света глаза борнали вспыхивают огненными кольцами вокруг зрачка.
«Ангельские глазки» – так ласково их называла тётя Дженнет из-за сходства с нимбами.
Узкий колодец уходил на большую глубину. Но поджарый Винсент, спускаясь по ржавым прутьям лестницы, чувствовал себя там всё равно лучше, чем на улице. Звуки города тут приглушались толстыми стенами, не превращаясь в раздирающую какофонию.
Колодец закончился, как и лестница, в полуметре от горизонтальной поверхности. Винсент спрыгнул. Раздался всплеск. Ботинки тут же промокли.
– Ерунда, – бросил Винсент им в ответ и пошёл вперед по туннелю. Отовсюду слышался тонкий писк. Крысы. Но писк крыс не так раздражал, как сотни голосов, разрывающих голову.
Затылок наливался свинцом, а в висках продолжало стучать. В горле пересохло. Оставалось ещё два поворота. Потом снова люк, снова колодец. Винсент знал эти туннели наизусть.
Пятый уровень звучал потише и за час до полуночи оказался уже не таким многолюдным. Неоновые вывески всё так же мерцали. Но вот в тёмном тупике одна табличка в форме лестницы и с надписью «Бар Между этажами» горела лишь наполовину. Под ней стоял высокий темноволосый мужчина. Его белая кожа практически светилась в темноте. Чёрная кожаная куртка как всегда распахнута, а руки спрятаны в карманах. Маркус вскинул голову и его глаза сверкнули оранжевыми кольцами.
– Привет, папа, – выдавил из себя Винсент.
Он едва держался на ногах, но из последних сил делал вид, что всё в порядке.
– Винс, ты опять голодаешь?
Ответа не требовалось. Вся боль от острого голода выражалась наглядно. Её не скрыть.
– И кому ты хочешь сделать хуже? – в леденящем голосе не было заботы или сочувствия. Только разочарование.
Маркус двигался плавно и почти бесшумно. Он приблизился к Винсенту. Между ними небольшая разница в росте, но сейчас она увеличилась. Из-за частых спазмов Винсент не мог выпрямиться во весь рост. Маркус ухватил сына за подбородок длинными пальцами, заставил поднять голову.
«Не позорь меня!» – читалось в надменном взгляде серых глаз.
– Я не могу, – простонал Винсент.
– Можешь!
Маркус резко отпустил руку, толкнув сына. Тот упал на асфальт и остался лежать там полусогнутым. Прямые густые пряди Маркуса упали на лицо, как вороньи перья, столь же чёрные и зловещие. Мужчина рукой откинул их назад и отошёл в сторону, повернувшись спиной к Винсенту.
– Перед тобой стоит несложная задача, а ты уже готов сдаться. Ты меня очень расстраиваешь. Ты неуважительно относишься к своему… к нашему дару. Это оскорбляет меня.
– Мы с тобой очень разные, – из последних сил проговорил Винсент.
Он начал медленно подниматься, скривив лицо от невыносимой боли в груди и внизу живота.
– Нет! – крикнул Маркус, развернувшись. – Ты не представляешь, насколько мы похожи. Просто ты пока очень молод и глуп.
Маркус подлетел к сыну и заключил его в свои стальные объятия. Винсент не мог больше ничего сказать. Горло пересохло и уже саднило от подступающего жара. Он держался на ногах только за счёт поддержки отца.
– В тебе моя кровь! Не позорь её, – слова звучали угрожающе.
Вдруг Винсент почувствовал в своем теле тысячи невидимых игл.
Кто же ты, Винсент Джонс?
– Как ты к нам попал? – продолжал Виктор. – Кто меняет интернат в середине выпускного класса?
– Мои родители погибли, – тихо, но твёрдо ответил Винсент.
Голос его не дрогнул. Для остальных же эта фраза громом раскатилась по аудитории. Все снова оцепенели.
Родители…погибли. Родители…
В школе-интернате учились дети, зачатые в пробирках и выращенные в стенах лаборатории. «Родители», – какое чуждое слово для их ушей.
Виктор озвучил общий вопрос:
– В каком смысле, то есть ты не из другого интерната?
– Нет. Я был на домашнем обучении.
– У тебя были опекуны?!
– Да.
Не дождавшись остальных вопросов, Винсент развернулся и прошел на ученические ряды.
Виола вздрогнула от неожиданности, когда новенький сел на скамейку рядом с ней. Он тут же сделался виноватым.
– Тут не занято же? – спросил он, привставая.
– Свободно, – кивнула Виола и покраснела от того, что её голос прозвучал слишком пискляво.
– Добрый день, дети! – возвестил о своём приходе мистер Фрейзер-Хоффман.
Он уже стоял на кафедре и без лишних предисловий начал:
– Сегодня мы с вами вернемся на двести лет назад, вспомним начало пандемии, победу над ней, создание Конгломерата…
– А про чудовищ расскажите? – крикнул Глен с последнего ряда.
– Да, мистер Ли, и про чудовищ расскажу.
***
– И про миллионы унесенных жизней…
Винсент резко повернулся на красноволосую соседку. Она произнесла эту фразу беззвучным шепотом, слегка шевельнув губами, но уж он-то отчетливо расслышал.
Нечасто кто-то на уровне, выше третьего, озвучивал негативную сторону пандемии. В Мегаполисе, да и в Обществе в целом, не принято вспоминать обо всех жертвах. Как и не принято вспоминать об источнике заражения. И чем выше уровень Мегаполиса, тем сильнее у людей отбивает память. Ведь опасность где-то там, внизу. Можно сказать, что её совсем нет.
– Границы закрыли, когда вирус уже распространился. Самолеты перестали летать, людям надлежало не выходить из своих домов, но все нарушали это правило, и зараза поразила большой процент населения. Конгломерат создали только спустя три года. Кто-нибудь сможет назвать основателей?
«Пустая трата времени», – презрительно подумал Винсент и уткнулся в свою тетрадь, не слушая учителя. Вернее, он старался не слушать, но обрывки фраз, так или иначе, доносились до него.
– Первая операция по зачистке нижнего уровня состоялась в мае… Наши специальные войска вошли в оцепленные районы… Никто из мирных жителей не пострадал…
«Конечно. Как удобно – назови жителей города неизлечимо зараженными и бей по ним ракетами. Никто из мирных жителей не пострадал. Они просто разлетелись на атомы», – Винсент начинал закипать изнутри. Он едва сдерживался, чтобы не вставить комментарий. Если бы эта дисциплина не нужна была для итоговых экзаменов, он бы никогда не пришёл на этот урок.
– Фармацевтические корпорации объединились… Конгломерат усмирил вирус в течение полугода… началась всеобщая вакцинация населения. Мегаполис и другие крупные города всех стран стали расти в высоту… учреждены уровни. Экономика и наука развивались в геометрической прогрессии… мы стали самой непобедимой нацией… Уровень жизни…
Красноволосая девушка справа что-то усиленно строчила в своей тетради. Винсент сначала решил, что она старательно конспектирует. Но когда он заглянул в её тетрадь, то увидел во весь лист рисунок множества чёрных теней, напоминающих людские силуэты в конвульсиях. Девушка почувствовала взгляд, прекратила рисовать и посмотрела на Винсента.
Он никогда раньше не встречал таких ярких голубых глаз. Ему почему-то стало не по себе, и он снова уткнулся в свою пустую тетрадь.
Но справа его легонько толкнули. Девушка улыбалась и указывала карандашом на край листа. Там, где заканчивались чудовищные тени, значилась короткая запись – «Виола».
«Винсент», – написал он в своей тетради и повернул к соседке.
Она улыбнулась. Приятно познакомиться.
Винсент улыбнулся в ответ.
***
– А теперь любимая часть мистера Ли, – продолжал лектор. – Поговорим о монстрах. Мистер Ли, перечислите их? Нет, мы стараемся не называть их кровососами и пожирателями. Есть официальные наименования: вирсуи и варксы. Оба этих вида относятся к роду немёртвых существ, порожденных вирусом. Вирсуи питаются кровью живых людей, а варксы – мясом и внутренностями, не всегда живых, но ещё не остывших тел. Все чудовища боятся солнечного света, потому что их кожа не имеет защиты от ультрафиолетовых лучей. Мы можем быть спокойны. Даже в ночное время на каждом КПП каждого уровня установлены УФ-лампы, активизирующиеся в случае проникновения. Мы на седьмом уровне, ни одно чудовище сюда не проникнет.
Виола боковым зрением заметила, что её сосед слева ухмыльнулся на эту фразу лектора. А мистер Фрейзер-Хоффман продолжал:
– Убить чудовищ сложно, но возможно. Сжечь полностью, отрубить голову или серьезно повредить один из двух важных органов: сердце или мозг. Чудовища боятся металлов, особенно драгоценных: золото, серебро, платина. Но можно использовать и сплавы железа. Например, крепкой цепью из обычного чугуна легко обездвижить варкса.
– А где взять эту цепь? – крикнул рыжий Альфред.
Виола немного завидовала этому тощему наглецу: он был рыжий настолько, что ему не требовалось применять краску для яркости.
– Как отличить чудовищ? – задала вопрос девочка с первого ряда.
Мистер Фрейзер-Хоффман щелкнул что-то на своём планшете, и на большом экране позади него сменились слайды, изображая анатомические подробности монстров.
– У варксов бледно-зелёная кожа, – комментировал слайды лектор. – Передние конечности по длине совпадают с задними, поэтому они подобно приматам могут передвигаться как на двух, так и на всех четырех лапах. Волосяной покров у варксов обычно отсутствует, и на голове, и по всему телу, а половые признаки не выделяются. Да, конечно, длинные и острые зубы и когти, – это визитная карточка варксов.
Вирсуи – прямоходящие, строением тела они похожи на людей, имеют как первичные, так и вторичные половые признаки. Но от нас их отличают красные глаза, заостренные зубы и слишком светлая кожа сероватого оттенка.
Досконально не изучено, как размножаются вирсуи и варксы, но предполагается, что они могут заражать своих выживших жертв. Укушенные люди в течение определенного времени мутируют, превращаются в новых чудовищ. Но запомните, дети, самые опасные чудовища – это борнали.
Виола взглянула на Винсента и увидела, как он побледнел, уставившись на преподавателя. Парень почти не дышал. Ему стало плохо или он испугался?
Но что так испугало его? Может, его приемных родителей убило чудовище? Но как? На каком уровне они жили?
– Людей, рожденных естественным путем, давно никто не встречал. Рожать могут только те люди, которые до сих пор живут в Цоколе, они и их предки не проходили вакцинацию, поэтому являются переносчиками вируса. Борнали – это живорожденные монстры, они рождаются как раз у таких зараженных с мутировавшей ДНК. Борнали внешне ничем не отличаются от нас, они неуязвимы для огня и оружия, и даже если получают ранения, регенерируют. Борнали питаются жизненной силой человека. Считается, что от одного прикосновения этого чудовища умирает всё живое.
По классу пробежала волна испуганного возмущения.
– Не переживайте, дети, – успокоил их мистер Фрейзер-Хоффман. – Живых борнали не встречали уже последние три десятилетия. Не уверен, что они до сих пор где-то ещё существуют. В любом случае Конгломерат не допустит их проникновения на наши уровни.
После урока Виола набралась смелости и заговорила с Винсентом, пока он снова не исчез:
– Почему ты не ходишь на биологию?
– Что?
– У нас совпадающие уроки только математика и обществознание или ещё какие-то? Я люблю биологию, ты тоже вроде в ней разбираешься, но я тебя там не видела.
«Кошмар, что я несу?» – подумала Виола, ощущая, как краснеют её щёки.
– Наверное, я что-то упустил из расписания…
Взгляд Винсента выглядел потерянным, а сам он – виноватым, и по-прежнему слишком бледным и неспокойным, словно его бил озноб.
Виола стояла в метре от него и смотрела снизу вверх. Ей показалось, что он делает шаг назад, пятится, и ей захотелось подойти ближе. Она поймала себя на опасной мысли о том, как хочет обнять его, соприкоснуться с ним, согреть… и при этом не обжечься.
«Я мотылёк, а ты пламя, и я не могу сопротивляться твоему свету», – пронеслось у неё в голове.
К счастью, прозвенел сигнал окончания перемены, и Винсент первым попрощался, быстро удаляясь. Виола тряхнула головой, выгоняя остатки назойливых мыслей.
Её безумие прогрессирует.
Глава 2. Между этажами
Винсент выбежал из учебного корпуса и быстрым шагом направился на отдаленную аллею кампуса. Подальше от людей.
Солнечные лучи рассеяно пробивались сквозь облачную дымку. Закрыв глаза, Винсент подставил лицо под приятно обжигающее тепло. Внутри него уже нарастал лёд, а вместе с ним крепчал и голод.
Сколько времени ему осталось? День или час?
Винсент почувствовал, как сердце пытается ускориться, разогнать загустевшую кровь. Но если кровь разогреется, тогда станет только хуже.
Когда холод порабощает, наступает обманчивый миг – ему на смену приходит огонь. Внутри как огромная дыра зияет ледяная пустота, а кожа пылает, обжигает внутренности. Потушить их может только жизнь. Чужая жизнь.
Винсент попытался сосредоточиться на ровном дыхании. Вдох. Медленный выдох.
Вдох.
Из головы не выходила эта красноволосая девочка.
Медленный выдох.
Она серьезно напугала Винсента, попав под его очарование.
Вдох.
Но он этого не хотел. Он, наоборот, специально держал дистанцию.
Медленный выдох.
Но чем борнали голоднее, тем больше сила влияния.
Дыхание не помогало. Голод нарастал, пульсировал уже в висках.
Вдруг смартфон в кармане издал звук. Сообщение. Винсент долго не решался посмотреть, что там. Но сердце снова ускорило ритм.
«Между этажами. 23:00. М.»
Живот скрутило спазмом. Винсент согнулся пополам, оседая на колени.
– Эй, парень, тебе плохо? – спросил кто-то из прохожих.
Винсент отмахнулся. Всё в порядке.
Но всё было не в порядке. Голод одолевал его так сильно, что ещё немного, и Винсент не сможет себя контролировать. Если в таком виде он явится на встречу, это конец.
Днём преодолевать переходы между уровнями не составляет труда. Можно смело проходить через главные ворота и КПП, если у тебя есть пропуск. Ну и если ты не варкс и не вирсуи.
Но когда ты монстр, и тебя скрючивает от чудовищного голода, а температура твоего тела скачет от экстремально низкой до экстремально высокой, и твоя кожа вот-вот вспыхнет настоящим огнём, то лучше воспользоваться запасным путем.
Когда стемнело, Винсент спокойно покинул территорию школы. Кампус практически не охранялся, а в декоративной двухметровой ограде всегда оставалась незапертой калитка для обслуживающего персонала. Винсент собрал остатки своих сил и как тень прошмыгнул на улицу.
В отличие от кампуса на городских улицах Мегаполиса жизнь после заката солнца бурлила, как и днём. Винсент втянул голову в плечи и накинул капюшон. Прохожие спешили по своим делам и не замечали одинокую ссутулившуюся тень. Небольшая группа людей толпилась на остановке из плексигласа в ожидании аэробаса. Здания светились неоновыми вывесками и широкими экранами с красочной рекламой. В дорожном потоке пролетали легковые кары и разноцветные мерцающие такси.
Слишком шумно. Слишком ярко. Слишком голодно.
Винсент нырнул в переулок перед вывеской с фиолетовой змеёй. На заднем дворе гриль-бара стояли мусорные контейнеры. Винсент откатил один из них. Под ним в асфальте показалась крышка люка ливневой канализации. Недолго думая, Винсент потянул за чугунную выемку и люк сдвинулся.
Внутри царила тьма, но борнали не требуется дополнительное освещение, чтобы видеть в темноте. При недостатке света глаза борнали вспыхивают огненными кольцами вокруг зрачка.
«Ангельские глазки» – так ласково их называла тётя Дженнет из-за сходства с нимбами.
Узкий колодец уходил на большую глубину. Но поджарый Винсент, спускаясь по ржавым прутьям лестницы, чувствовал себя там всё равно лучше, чем на улице. Звуки города тут приглушались толстыми стенами, не превращаясь в раздирающую какофонию.
Колодец закончился, как и лестница, в полуметре от горизонтальной поверхности. Винсент спрыгнул. Раздался всплеск. Ботинки тут же промокли.
– Ерунда, – бросил Винсент им в ответ и пошёл вперед по туннелю. Отовсюду слышался тонкий писк. Крысы. Но писк крыс не так раздражал, как сотни голосов, разрывающих голову.
Затылок наливался свинцом, а в висках продолжало стучать. В горле пересохло. Оставалось ещё два поворота. Потом снова люк, снова колодец. Винсент знал эти туннели наизусть.
Пятый уровень звучал потише и за час до полуночи оказался уже не таким многолюдным. Неоновые вывески всё так же мерцали. Но вот в тёмном тупике одна табличка в форме лестницы и с надписью «Бар Между этажами» горела лишь наполовину. Под ней стоял высокий темноволосый мужчина. Его белая кожа практически светилась в темноте. Чёрная кожаная куртка как всегда распахнута, а руки спрятаны в карманах. Маркус вскинул голову и его глаза сверкнули оранжевыми кольцами.
– Привет, папа, – выдавил из себя Винсент.
Он едва держался на ногах, но из последних сил делал вид, что всё в порядке.
– Винс, ты опять голодаешь?
Ответа не требовалось. Вся боль от острого голода выражалась наглядно. Её не скрыть.
– И кому ты хочешь сделать хуже? – в леденящем голосе не было заботы или сочувствия. Только разочарование.
Маркус двигался плавно и почти бесшумно. Он приблизился к Винсенту. Между ними небольшая разница в росте, но сейчас она увеличилась. Из-за частых спазмов Винсент не мог выпрямиться во весь рост. Маркус ухватил сына за подбородок длинными пальцами, заставил поднять голову.
«Не позорь меня!» – читалось в надменном взгляде серых глаз.
– Я не могу, – простонал Винсент.
– Можешь!
Маркус резко отпустил руку, толкнув сына. Тот упал на асфальт и остался лежать там полусогнутым. Прямые густые пряди Маркуса упали на лицо, как вороньи перья, столь же чёрные и зловещие. Мужчина рукой откинул их назад и отошёл в сторону, повернувшись спиной к Винсенту.
– Перед тобой стоит несложная задача, а ты уже готов сдаться. Ты меня очень расстраиваешь. Ты неуважительно относишься к своему… к нашему дару. Это оскорбляет меня.
– Мы с тобой очень разные, – из последних сил проговорил Винсент.
Он начал медленно подниматься, скривив лицо от невыносимой боли в груди и внизу живота.
– Нет! – крикнул Маркус, развернувшись. – Ты не представляешь, насколько мы похожи. Просто ты пока очень молод и глуп.
Маркус подлетел к сыну и заключил его в свои стальные объятия. Винсент не мог больше ничего сказать. Горло пересохло и уже саднило от подступающего жара. Он держался на ногах только за счёт поддержки отца.
– В тебе моя кровь! Не позорь её, – слова звучали угрожающе.
Вдруг Винсент почувствовал в своем теле тысячи невидимых игл.
