Несмотря на крестьянскую одежду, сами их лица и осанка выдавали аристократическое воспитание. Да и жгучая чернота волос говорила об их неместном происхождении. Девочка, видимо, их дочь, тоже была одета просто, но во всё новое и свежее. Она сейчас сидела на траве рядом с родителями и играла с тряпичной куклой. Её такие же, как у родителей, тёмные волосы были заплетены в две густые косы.
– А дом хозяев сохранился? – сам не знаю почему, спросил я. – Или это и есть он?
– Да, – ответил Фёдор, – и несколько крестьянских хижин тоже, но в них ничего особенного нет. Их стёкла, где они ещё остались, не передают виды параллельных миров. Это всего лишь обычные заброшенные хижины. Мы вдоль и поперёк обыскали весь остров в поисках порталов в другие миры. Но ничего нет. Единственная аномалия, которая здесь есть, содержится в этом доме и в этих окнах.
– Но вы же хотели получить свежий взгляд? – напомнила Анна. – Полагаю, нам тоже следует всё внимательно осмотреть.
Мы ещё ненадолго задержались в домике на берегу. Вновь осмотрели всё, даже раскидали и снова сложили стопку сена в углу. Но кроме загадочных стёкол здесь нечего было искать.
Приближалось уже четыре часа, когда мы торопливо пошли в сторону видневшейся вдалеке мельницы. Дороги не было, и нам приходилось идти прямо по полю. Высокая трава, хоть и была сухой, не давала быстро двигаться. Стебли её, словно веревки, опутывали ноги, заставляя нас то и дело спотыкаться.
– Если мы не успеем закончить осмотр сегодня, можно будет вернуться завтра? – спросила Анна.
– Я предполагал, что мы задержимся здесь на ночь, – ответил Фёдор.
Мысль о ночёвке не слишком обрадовала меня. Я только что узнал о существовании убивающих детей призраков из параллельного мира, и у меня не было особого желания знакомиться с ними прямо сегодня. Но, с другой стороны, ночёвка – это хороший способ заметить что-нибудь необычное. Да и тем более я же уже не ребёнок, а значит, потенциально мне нечего бояться.
Заметив наше с Анной смущение, Фёдор сказал:
– Не волнуйтесь. Эта территория охраняется нашим институтом. Кроме нас здесь дежурит охрана. Во многих местах установлены камеры. Если с нами что-то случится, то охрана точно узнает. И если не успеет помочь, то по крайней мере у института появятся новые данные для решения проблемы этого острова.
Как фанатично это прозвучало. Я не очень хотел становиться подопытным кроликом, но и бежать сломя голову к лодке с криком «Верните меня назад!» я, конечно, тоже не собирался.
Прямо за похожим на скелет неведомого чудовища остовом мельницы виднелся барский дом. Он так же, как и все строения на этом острове, был сложен из брёвен. За ним располагался десяток маленьких, видимо, крестьянских домиков. Они тоже были изрядно потрёпаны временем. За крестьянскими домами виднелись густые заросли ивняка, примыкающие к речному берегу. Выходит, что мы оказались на другой стороне острова.
– А вам не кажется, что все эти дома как-то слишком хорошо сохранились для опустевших в… Как вы сказали? 1790-м? – задала Анна очередной вопрос.
– Да, около того, – подтвердил Фёдор. – Эти дома, действительно, сохранились на редкость хорошо. Возможно, на это повлияло отсутствие разного рода насекомых и микроорганизмов, разрушающих древесину. Всё живое, что существовало здесь когда-то, ушло. Или исчезло. Всё, что пыталось приходить сюда после, погибало. Это место питается жизнью. Для человека порог нахождения здесь – месяц, после этого начинает развиваться лейкемия. С чем это связано, не ясно. Никакими исследованиями не было подтверждено наличие тут какой-либо радиации. Но, тем не менее, это так. Несколько исследователей, которые занимались этим островом на первых этапах, к сожалению, скончались, хотя были не менее крепкими и здоровыми, чем мы с вами.
Осмотр мы решили начать с барского дома. Это был небольшой двухэтажный особняк. Кажется, хозяева прожили здесь недолго, раз не успели построить более эффектного жилища. На первом этаже располагались большая кухня, просторная столовая и две гостиные. Наверху – четыре спальни и кабинет. В отличие от домика на берегу, здесь мебель сохранилась. Но к ней страшно было прикасаться, такой трухлявой она выглядела. Обстановка в доме оказалась не менее скромной, чем сам дом. Не знаю, связано ли это с простотой и сравнительной бедностью хозяев или же здесь за столько веков всё-таки успели поработать мародёры. На первый взгляд в доме не было ничего необычного. Разве что огромный портрет главы семьи, висевший на стене в кабинете. Я сразу же узнал мужчину, работавшего в поле совсем рядом с одиноким домиком. Но на портрете он немного отличался от оригинала. Мужчину с портрета я никогда бы не перепутал с крестьянином, потому что сейчас на меня смотрел истинный дворянин, который, судя по наряду и окружавшей его на картине обстановке, был невероятно богатым. На нём был дорогого кроя камзол, а за спиной виднелся гобелен, изображающий птицу, пронзённую стрелой. Я решил, что это герб их рода. Человек с портрета одним своим властным взглядом заставлял наблюдателя понимать, кто перед ним. Его лицо источало ум и благородство и как будто что-то ещё. Я не мог сформулировать своё ощущение, но оно было странным. Внешность человека на портрете казалась приятной, но одновременно при взгляде на него в моей душе что-то сжималось, словно испуганный котёнок, прячущийся от грозы в сыром подвале.
– А как, вы сказали, зовут хозяина? – спросила вдруг Анна.
– Алерико Санатас.
– Он прибыл из Испании?
– Откуда-то из Европы. Точная страна нигде не указана.
– Его имя похоже на испанское.
Анна уже несколько месяцев занималась изучением европейской культуры и языков. В том числе и испанского. Так что в этом вопросе ей можно было довериться.
– Возможно, – подтвердил Фёдор.
– Имя «Алерико» имеет значение «всесильный» или «правитель всех», – сказала Анна.
– Что ж, красиво.
Я не понимал, к чему она клонит. Почти все имена имеют красивые значения. Я вот, например, Сергей, что значит «почтенный». Тоже не просто так по улицам хожу, знаете ли.
– Я не про красоту, – Анна строгим взглядом остановила мои скептические мысли. – Я про фамилию.
– А что с фамилией не так?
– Ну, это как будто анаграмма. Санатас. Или Sanatas, а если прочитать, наоборот, то «Satanas». То есть Сатана по-испански.
По моей спине пробежала одинокая, но крайне неприятная мурашка. Я начал понимать, почему у меня возникало неприятное ощущение при взгляде на портрет. Всесильный правитель всех Сатана. Какое-то не очень приятное совпадение, особенно если вспомнить трупы детей, висящие на дереве. Я уже хотел это озвучить, но моё внимание привлекло какое-то движение в коридоре.
– Вы это видели? – почти крикнул я, выбегая из кабинета.
– Что? – в один голос переспросили коллеги.
– Там была кошка!
– Здесь не может быть кошек, – скептически поднял бровь Фёдор.
– Но я сейчас точно видел кошку. Чёрную такую. Пушистую. Да вон же она!
Я указал на входную дверь. И действительно, в открытом дверном проёме сидела кошка. Чёрная, с очень яркими глазами разного цвета. Даже с такого расстояния я мог разглядеть это. Один глаз у неё был зелёный, а другой – голубой. Видел ли я когда-нибудь столь ненавидящий взгляд у животного? Кажется, нет.
– Откуда здесь может быть кошка? – растерянно пробормотал Фёдор.
– Вы говорили, здесь есть охрана, – сказала Анна. – Может, кто-то из них привёз кошку?
– Зачем им кошка, если мышей здесь нет? – недовольно проворчал Фёдор. Он тут же извлёк из кармана телефон и позвонил дежурившему охраннику, но тот понятия не имел ни о какой кошке. А также сообщил, что их тепловизоры, постоянно исследующие остров, сейчас показывают, что здесь только мы трое и охрана. Никаких кошек.
– Очень любопытно, – задумчиво произнёс Фёдор, завершив разговор с охраной.
Кошка, взирая на нас с некоторым вызовом, продолжала сидеть у двери.
– Может, её поймать? – предложил я.
– Подожди. Давай сначала сами проверим. Может, у них с тепловизором что-то или ему мощности на кошку не хватает.
Это, конечно, было маловероятным. Наш институт хоть и имел кучу тайн, но на оборудование не скупился. Тем временем Фёдор снял с пояса карманный тепловизор и навёл его на кошку. Потом повернулся так, чтобы я попал в поле действия датчиков тепловизора. После чего снова повернул прибор к кошке.
– Очень странная кошка, – сказал он наконец.
– Может, это привидение?
– Либо с ней случилось что-то, из-за чего она совершенно перестала излучать тепло.
– Кажется, вариант с привидением выглядит более похожим на правду, – заметил я, осознавая, что ни единого физиологического процесса, за счёт которого живое существо может перестать улавливаться тепловизором, я не знаю. Конечно, есть разные приборы и защитные скафандры, но это просто кошка. У неё нет ничего, кроме обжигающе холодных глаз.
Я стремительно направился к ней, но, словно ожидая этого, кошка выскочила на улицу. Как быстро я ни бежал, она всё же успела скрыться. Мы побродили вокруг барского дома ещё некоторое время, но кошка больше не появлялась. Обследования мельницы и крестьянских домов тоже ничего не дали. Проблема была в том, что в действительности мы и не знали, что искать. Да, в домах осталось много разной трухлявой мебели и утвари. Всё это было оставлено так, словно использовалось ещё за минуту до исчезновения жителей. Было очевидно, что поселенцы острова никуда не уезжали и даже не планировали этого делать. Они спокойно жили до того момента, как что-то случилось. Но что и как это случилось, было абсолютно не ясно.
Не получив ответов ни на один из мучивших нас вопросов, мы решили вернуться туда, откуда начали поиски, – в одинокий домик рядом с дубом. Ночь нам предстояло провести там.
Мы разместились на сложенной большой кучей соломенной лежанке в дальнем углу домика и наскоро перекусили бутербродами. Есть в общем-то и не хотелось. Ночь была тёплая, но луна скрылась за плотными облаками. Я встал и, потягиваясь, прошёлся по комнате. Оказавшись около окна, где раньше можно было наблюдать работающих крестьян, я остановился и заглянул через стекло. Теперь на поле никого не было. Кажется, и они ушли на законный отдых.
– Я тут подумал, – я не был уверен, что сформулирую мысль достаточно понятно, но не спросить не мог, – у них каждый день одинаково проходит? Как цикл. Или они просто живут, развиваются? Ну, как мы.
– Не совсем одинаково, – пояснил Фёдор. – Мы тоже думали, что они застряли в одном дне, если так можно выразиться. Но это не так. Их дни здесь отличаются один от другого. Более того, хотя здесь вечная осень, там у них и погода, и сезоны меняются. Только люди не стареют. И не растут, если говорить о той девочке, дочке хозяев.
– Как странно это, – устало пробормотала Анна.
– Нам стоит вести наблюдение по очереди, – сказал Фёдор. – Иначе, если мы так и не ляжем спать, завтра от нас не будет никакого толку. Я буду дежурить первым. А вы спите. На рассвете опять продолжим исследование.
Я не хотел и даже немного боялся засыпать, но, как только моя голова оказалась на неудобной и местами колючей соломенной лежанке, я волшебным образом тут же провалился в сон. Снилось ли мне что-нибудь? Я не помню. Мне показалось, что прошло всего несколько минут и меня снова разбудили. Это была Анна. Оказалось, что и она, и Фёдор уже отдежурили, а теперь настало моё время. Оставалась ещё пара часов до рассвета. Я сел и потёр лицо, пытаясь проснуться. Луна не появилась, но глаза, насколько это возможно, привыкли к темноте. Так, вяло озираясь и прислушиваясь, я просидел больше часа. Близился рассвет. Рядом едва слышно посапывала Анна. Чуть дальше крепко спал Фёдор. За пределами дома не было слышно ни звука. Я безмятежно осматривался, как вдруг два появившихся из ниоткуда огонька заставили меня вздрогнуть. Один из них был ярко-зелёным, а другой – насыщенно голубым. Сон как рукой сняло. Я присмотрелся. В дверном проёме стояла кошка. Она, не отрываясь, смотрела на меня и, казалось, изучала. Я осторожно сжал руку Анны. Девушка испуганно дёрнулась. Я дал ей знак сесть. Она медленно поднялась и тоже увидела нашего незваного гостя.
Так же безмолвно я показал ей на Фёдора, давая понять, что его стоит разбудить. А сам очень медленно стал подбираться ближе к кошке. Она оставалась на месте, словно ждала меня. Или, может, заманивала? От этой мысли как-то неприятно кольнуло в области груди. А что, если кошка – это сам Сатана, сменивший обличие, чтобы путешествовать в мире живых? Меня успокоило только то, что у мужчины на портрете не было гетерохромии. Он имел совершенно одинаковые, пусть и очень тёмные глаза. Впрочем, и доказательств того, что он действительно имел хоть какое-то отношение к тому, чьё имя являлось анаграммой его фамилии, у нас тоже не было.
Я уже почти дотянулся до чёрного мехового комка, когда кошка резко вскинулась и выбежала из домика. Впрочем, пробежав несколько метров, она остановилась и вновь выжидающе посмотрела на меня. Игра началась. Кошка, очевидно, хотела, чтобы я шёл за ней.
Тем временем Анна разбудила Фёдора, и они тоже спешно вышли на улицу. Я пошёл вслед за кошкой. Было темно, я едва мог различить её смутные очертания. Кошка вновь побежала и теперь не останавливалась. Я ускорил шаг, чтобы не потерять её из виду. Через несколько минут я почти бежал за ней, то и дело спотыкаясь о густую полевую траву. Я изо всех сил напрягал зрение, боясь потерять пушистого путеводителя. До меня доносились шаги бегущих позади коллег. В отличие от меня, они догадались прихватить с собой фонари. Я видел свет за своей спиной, но это мне мало помогало выслеживать кошку. Она то исчезала в густой траве, то вновь появлялась и наконец привела нас к зарослям ивняка за окраинными полуразрушенными крестьянскими домишками на противоположном берегу острова. Почти все деревья здесь были сухие. Сломанные многовековыми ветрами ветви лежали друг на друге и мешали продвижению. Кошка пропала из виду.
– Разумно ли обыскивать заросли в темноте? – словно задавая вопрос самой себе, пробормотала Анна.
Она стояла прямо за моей спиной и крайне неуверенно смотрела на тесно и почти угрожающе сплетавшиеся меж собой ветви.
– Возможно, если вернёмся днём, то сможем лучше осмотреть здесь всё, – я прекрасно понимал чувства Анны. Входить в эти заросли сейчас абсолютно не хотелось. Даже розовеющее на востоке небо не могло заставить меня пересмотреть это решение. Но Фёдор мог:
– Фильмов насмотрелись? Наука – это вам не страшилки, что по телеку показывают. Велика вероятность того, что то, что мы ищем, видно только в темноте или в определённый час. Я не хочу тратить ещё одну ночь на поиски, если разгадка может быть найдена уже сейчас.
Не говоря более ни слова, он уверенно вошёл в заросли. Желтоватый свет фонаря, рассекая предрассветную тьму, медленно стал удаляться от нас. Фёдор был прав: растягивать исследование ещё на сутки было бессмысленно. Я оглянулся в надежде услышать мнение Анны, но её за мной не обнаружилось. Тёмная пустота вокруг, казалось, готовилась поглотить меня. Куда делась Анна? Боковым зрением я увидел, как в зарослях ивняка мелькнул свет второго фонаря. Мне не оставалось ничего, кроме как, собрав по крупицам всю свою смелость, тоже пойти вслед за ними.
– А дом хозяев сохранился? – сам не знаю почему, спросил я. – Или это и есть он?
– Да, – ответил Фёдор, – и несколько крестьянских хижин тоже, но в них ничего особенного нет. Их стёкла, где они ещё остались, не передают виды параллельных миров. Это всего лишь обычные заброшенные хижины. Мы вдоль и поперёк обыскали весь остров в поисках порталов в другие миры. Но ничего нет. Единственная аномалия, которая здесь есть, содержится в этом доме и в этих окнах.
– Но вы же хотели получить свежий взгляд? – напомнила Анна. – Полагаю, нам тоже следует всё внимательно осмотреть.
Мы ещё ненадолго задержались в домике на берегу. Вновь осмотрели всё, даже раскидали и снова сложили стопку сена в углу. Но кроме загадочных стёкол здесь нечего было искать.
Приближалось уже четыре часа, когда мы торопливо пошли в сторону видневшейся вдалеке мельницы. Дороги не было, и нам приходилось идти прямо по полю. Высокая трава, хоть и была сухой, не давала быстро двигаться. Стебли её, словно веревки, опутывали ноги, заставляя нас то и дело спотыкаться.
– Если мы не успеем закончить осмотр сегодня, можно будет вернуться завтра? – спросила Анна.
– Я предполагал, что мы задержимся здесь на ночь, – ответил Фёдор.
Мысль о ночёвке не слишком обрадовала меня. Я только что узнал о существовании убивающих детей призраков из параллельного мира, и у меня не было особого желания знакомиться с ними прямо сегодня. Но, с другой стороны, ночёвка – это хороший способ заметить что-нибудь необычное. Да и тем более я же уже не ребёнок, а значит, потенциально мне нечего бояться.
Заметив наше с Анной смущение, Фёдор сказал:
– Не волнуйтесь. Эта территория охраняется нашим институтом. Кроме нас здесь дежурит охрана. Во многих местах установлены камеры. Если с нами что-то случится, то охрана точно узнает. И если не успеет помочь, то по крайней мере у института появятся новые данные для решения проблемы этого острова.
Как фанатично это прозвучало. Я не очень хотел становиться подопытным кроликом, но и бежать сломя голову к лодке с криком «Верните меня назад!» я, конечно, тоже не собирался.
Прямо за похожим на скелет неведомого чудовища остовом мельницы виднелся барский дом. Он так же, как и все строения на этом острове, был сложен из брёвен. За ним располагался десяток маленьких, видимо, крестьянских домиков. Они тоже были изрядно потрёпаны временем. За крестьянскими домами виднелись густые заросли ивняка, примыкающие к речному берегу. Выходит, что мы оказались на другой стороне острова.
– А вам не кажется, что все эти дома как-то слишком хорошо сохранились для опустевших в… Как вы сказали? 1790-м? – задала Анна очередной вопрос.
– Да, около того, – подтвердил Фёдор. – Эти дома, действительно, сохранились на редкость хорошо. Возможно, на это повлияло отсутствие разного рода насекомых и микроорганизмов, разрушающих древесину. Всё живое, что существовало здесь когда-то, ушло. Или исчезло. Всё, что пыталось приходить сюда после, погибало. Это место питается жизнью. Для человека порог нахождения здесь – месяц, после этого начинает развиваться лейкемия. С чем это связано, не ясно. Никакими исследованиями не было подтверждено наличие тут какой-либо радиации. Но, тем не менее, это так. Несколько исследователей, которые занимались этим островом на первых этапах, к сожалению, скончались, хотя были не менее крепкими и здоровыми, чем мы с вами.
Осмотр мы решили начать с барского дома. Это был небольшой двухэтажный особняк. Кажется, хозяева прожили здесь недолго, раз не успели построить более эффектного жилища. На первом этаже располагались большая кухня, просторная столовая и две гостиные. Наверху – четыре спальни и кабинет. В отличие от домика на берегу, здесь мебель сохранилась. Но к ней страшно было прикасаться, такой трухлявой она выглядела. Обстановка в доме оказалась не менее скромной, чем сам дом. Не знаю, связано ли это с простотой и сравнительной бедностью хозяев или же здесь за столько веков всё-таки успели поработать мародёры. На первый взгляд в доме не было ничего необычного. Разве что огромный портрет главы семьи, висевший на стене в кабинете. Я сразу же узнал мужчину, работавшего в поле совсем рядом с одиноким домиком. Но на портрете он немного отличался от оригинала. Мужчину с портрета я никогда бы не перепутал с крестьянином, потому что сейчас на меня смотрел истинный дворянин, который, судя по наряду и окружавшей его на картине обстановке, был невероятно богатым. На нём был дорогого кроя камзол, а за спиной виднелся гобелен, изображающий птицу, пронзённую стрелой. Я решил, что это герб их рода. Человек с портрета одним своим властным взглядом заставлял наблюдателя понимать, кто перед ним. Его лицо источало ум и благородство и как будто что-то ещё. Я не мог сформулировать своё ощущение, но оно было странным. Внешность человека на портрете казалась приятной, но одновременно при взгляде на него в моей душе что-то сжималось, словно испуганный котёнок, прячущийся от грозы в сыром подвале.
– А как, вы сказали, зовут хозяина? – спросила вдруг Анна.
– Алерико Санатас.
– Он прибыл из Испании?
– Откуда-то из Европы. Точная страна нигде не указана.
– Его имя похоже на испанское.
Анна уже несколько месяцев занималась изучением европейской культуры и языков. В том числе и испанского. Так что в этом вопросе ей можно было довериться.
– Возможно, – подтвердил Фёдор.
– Имя «Алерико» имеет значение «всесильный» или «правитель всех», – сказала Анна.
– Что ж, красиво.
Я не понимал, к чему она клонит. Почти все имена имеют красивые значения. Я вот, например, Сергей, что значит «почтенный». Тоже не просто так по улицам хожу, знаете ли.
– Я не про красоту, – Анна строгим взглядом остановила мои скептические мысли. – Я про фамилию.
– А что с фамилией не так?
– Ну, это как будто анаграмма. Санатас. Или Sanatas, а если прочитать, наоборот, то «Satanas». То есть Сатана по-испански.
По моей спине пробежала одинокая, но крайне неприятная мурашка. Я начал понимать, почему у меня возникало неприятное ощущение при взгляде на портрет. Всесильный правитель всех Сатана. Какое-то не очень приятное совпадение, особенно если вспомнить трупы детей, висящие на дереве. Я уже хотел это озвучить, но моё внимание привлекло какое-то движение в коридоре.
– Вы это видели? – почти крикнул я, выбегая из кабинета.
– Что? – в один голос переспросили коллеги.
– Там была кошка!
– Здесь не может быть кошек, – скептически поднял бровь Фёдор.
– Но я сейчас точно видел кошку. Чёрную такую. Пушистую. Да вон же она!
Я указал на входную дверь. И действительно, в открытом дверном проёме сидела кошка. Чёрная, с очень яркими глазами разного цвета. Даже с такого расстояния я мог разглядеть это. Один глаз у неё был зелёный, а другой – голубой. Видел ли я когда-нибудь столь ненавидящий взгляд у животного? Кажется, нет.
– Откуда здесь может быть кошка? – растерянно пробормотал Фёдор.
– Вы говорили, здесь есть охрана, – сказала Анна. – Может, кто-то из них привёз кошку?
– Зачем им кошка, если мышей здесь нет? – недовольно проворчал Фёдор. Он тут же извлёк из кармана телефон и позвонил дежурившему охраннику, но тот понятия не имел ни о какой кошке. А также сообщил, что их тепловизоры, постоянно исследующие остров, сейчас показывают, что здесь только мы трое и охрана. Никаких кошек.
– Очень любопытно, – задумчиво произнёс Фёдор, завершив разговор с охраной.
Кошка, взирая на нас с некоторым вызовом, продолжала сидеть у двери.
– Может, её поймать? – предложил я.
– Подожди. Давай сначала сами проверим. Может, у них с тепловизором что-то или ему мощности на кошку не хватает.
Это, конечно, было маловероятным. Наш институт хоть и имел кучу тайн, но на оборудование не скупился. Тем временем Фёдор снял с пояса карманный тепловизор и навёл его на кошку. Потом повернулся так, чтобы я попал в поле действия датчиков тепловизора. После чего снова повернул прибор к кошке.
– Очень странная кошка, – сказал он наконец.
– Может, это привидение?
– Либо с ней случилось что-то, из-за чего она совершенно перестала излучать тепло.
– Кажется, вариант с привидением выглядит более похожим на правду, – заметил я, осознавая, что ни единого физиологического процесса, за счёт которого живое существо может перестать улавливаться тепловизором, я не знаю. Конечно, есть разные приборы и защитные скафандры, но это просто кошка. У неё нет ничего, кроме обжигающе холодных глаз.
Я стремительно направился к ней, но, словно ожидая этого, кошка выскочила на улицу. Как быстро я ни бежал, она всё же успела скрыться. Мы побродили вокруг барского дома ещё некоторое время, но кошка больше не появлялась. Обследования мельницы и крестьянских домов тоже ничего не дали. Проблема была в том, что в действительности мы и не знали, что искать. Да, в домах осталось много разной трухлявой мебели и утвари. Всё это было оставлено так, словно использовалось ещё за минуту до исчезновения жителей. Было очевидно, что поселенцы острова никуда не уезжали и даже не планировали этого делать. Они спокойно жили до того момента, как что-то случилось. Но что и как это случилось, было абсолютно не ясно.
Не получив ответов ни на один из мучивших нас вопросов, мы решили вернуться туда, откуда начали поиски, – в одинокий домик рядом с дубом. Ночь нам предстояло провести там.
Мы разместились на сложенной большой кучей соломенной лежанке в дальнем углу домика и наскоро перекусили бутербродами. Есть в общем-то и не хотелось. Ночь была тёплая, но луна скрылась за плотными облаками. Я встал и, потягиваясь, прошёлся по комнате. Оказавшись около окна, где раньше можно было наблюдать работающих крестьян, я остановился и заглянул через стекло. Теперь на поле никого не было. Кажется, и они ушли на законный отдых.
– Я тут подумал, – я не был уверен, что сформулирую мысль достаточно понятно, но не спросить не мог, – у них каждый день одинаково проходит? Как цикл. Или они просто живут, развиваются? Ну, как мы.
– Не совсем одинаково, – пояснил Фёдор. – Мы тоже думали, что они застряли в одном дне, если так можно выразиться. Но это не так. Их дни здесь отличаются один от другого. Более того, хотя здесь вечная осень, там у них и погода, и сезоны меняются. Только люди не стареют. И не растут, если говорить о той девочке, дочке хозяев.
– Как странно это, – устало пробормотала Анна.
– Нам стоит вести наблюдение по очереди, – сказал Фёдор. – Иначе, если мы так и не ляжем спать, завтра от нас не будет никакого толку. Я буду дежурить первым. А вы спите. На рассвете опять продолжим исследование.
Я не хотел и даже немного боялся засыпать, но, как только моя голова оказалась на неудобной и местами колючей соломенной лежанке, я волшебным образом тут же провалился в сон. Снилось ли мне что-нибудь? Я не помню. Мне показалось, что прошло всего несколько минут и меня снова разбудили. Это была Анна. Оказалось, что и она, и Фёдор уже отдежурили, а теперь настало моё время. Оставалась ещё пара часов до рассвета. Я сел и потёр лицо, пытаясь проснуться. Луна не появилась, но глаза, насколько это возможно, привыкли к темноте. Так, вяло озираясь и прислушиваясь, я просидел больше часа. Близился рассвет. Рядом едва слышно посапывала Анна. Чуть дальше крепко спал Фёдор. За пределами дома не было слышно ни звука. Я безмятежно осматривался, как вдруг два появившихся из ниоткуда огонька заставили меня вздрогнуть. Один из них был ярко-зелёным, а другой – насыщенно голубым. Сон как рукой сняло. Я присмотрелся. В дверном проёме стояла кошка. Она, не отрываясь, смотрела на меня и, казалось, изучала. Я осторожно сжал руку Анны. Девушка испуганно дёрнулась. Я дал ей знак сесть. Она медленно поднялась и тоже увидела нашего незваного гостя.
Так же безмолвно я показал ей на Фёдора, давая понять, что его стоит разбудить. А сам очень медленно стал подбираться ближе к кошке. Она оставалась на месте, словно ждала меня. Или, может, заманивала? От этой мысли как-то неприятно кольнуло в области груди. А что, если кошка – это сам Сатана, сменивший обличие, чтобы путешествовать в мире живых? Меня успокоило только то, что у мужчины на портрете не было гетерохромии. Он имел совершенно одинаковые, пусть и очень тёмные глаза. Впрочем, и доказательств того, что он действительно имел хоть какое-то отношение к тому, чьё имя являлось анаграммой его фамилии, у нас тоже не было.
Я уже почти дотянулся до чёрного мехового комка, когда кошка резко вскинулась и выбежала из домика. Впрочем, пробежав несколько метров, она остановилась и вновь выжидающе посмотрела на меня. Игра началась. Кошка, очевидно, хотела, чтобы я шёл за ней.
Тем временем Анна разбудила Фёдора, и они тоже спешно вышли на улицу. Я пошёл вслед за кошкой. Было темно, я едва мог различить её смутные очертания. Кошка вновь побежала и теперь не останавливалась. Я ускорил шаг, чтобы не потерять её из виду. Через несколько минут я почти бежал за ней, то и дело спотыкаясь о густую полевую траву. Я изо всех сил напрягал зрение, боясь потерять пушистого путеводителя. До меня доносились шаги бегущих позади коллег. В отличие от меня, они догадались прихватить с собой фонари. Я видел свет за своей спиной, но это мне мало помогало выслеживать кошку. Она то исчезала в густой траве, то вновь появлялась и наконец привела нас к зарослям ивняка за окраинными полуразрушенными крестьянскими домишками на противоположном берегу острова. Почти все деревья здесь были сухие. Сломанные многовековыми ветрами ветви лежали друг на друге и мешали продвижению. Кошка пропала из виду.
– Разумно ли обыскивать заросли в темноте? – словно задавая вопрос самой себе, пробормотала Анна.
Она стояла прямо за моей спиной и крайне неуверенно смотрела на тесно и почти угрожающе сплетавшиеся меж собой ветви.
– Возможно, если вернёмся днём, то сможем лучше осмотреть здесь всё, – я прекрасно понимал чувства Анны. Входить в эти заросли сейчас абсолютно не хотелось. Даже розовеющее на востоке небо не могло заставить меня пересмотреть это решение. Но Фёдор мог:
– Фильмов насмотрелись? Наука – это вам не страшилки, что по телеку показывают. Велика вероятность того, что то, что мы ищем, видно только в темноте или в определённый час. Я не хочу тратить ещё одну ночь на поиски, если разгадка может быть найдена уже сейчас.
Не говоря более ни слова, он уверенно вошёл в заросли. Желтоватый свет фонаря, рассекая предрассветную тьму, медленно стал удаляться от нас. Фёдор был прав: растягивать исследование ещё на сутки было бессмысленно. Я оглянулся в надежде услышать мнение Анны, но её за мной не обнаружилось. Тёмная пустота вокруг, казалось, готовилась поглотить меня. Куда делась Анна? Боковым зрением я увидел, как в зарослях ивняка мелькнул свет второго фонаря. Мне не оставалось ничего, кроме как, собрав по крупицам всю свою смелость, тоже пойти вслед за ними.
