У крайнего крестьянского дома мы остановились. Впереди лежало поле, а за ним в отдалении был виден дуб и одинокий силуэт мистического строения. Там были люди. С десяток крестьян. Одни разожгли большой костёр у подножия дерева. Другие, встав на крупные ящики, привязывали к ветвям дуба какие-то верёвки.
– Что там… – Фёдор резким движением заставил Анну замолчать и поспешно отступил в тень, увлекая нас за собой.
В то же мгновение мы заметили, что среди колосьев совсем недалеко от нас мелькали человеческие фигуры. Они приближались.
– Почему опять мы? – долетел до нас возмущённый мужской голос.
– А ты видел того бугая? Кто, кроме нас, его скрутит? – заговорил другой.
– Это тебе не детей вязать, – поддакнул третий.
– Можно подумать, нам с них много проку, – продолжал ворчать первый. – Бугай тот вообще старик уже.
– Хватит ныть! – рявкнул самый крупный из мужчин, тот, что замыкал четвёрку. – Делай что приказали. Хозяйке виднее.
Мужчины замолчали. К этому времени они уже выбрались из колосьев и проследовали мимо нас вдоль спящих крестьянских домов.
– Думаете, они за нами? – тихо спросила Анна, когда мужчины скрылись из виду.
– А за кем ещё? – хмуро ответил Фёдор.
– Надо бы выбираться... – сказал я, но резко замолчал, потому что почувствовал, как чья-то рука осторожно, но настойчиво сжала моё плечо.
Я медленно обернулся. За мной стояла женщина в крестьянском платье. Она взволнованно приложила палец к губам, приказывая мне молчать, а затем поманила за собой. Я не двигался. Не столько от страха, сколько от изумления. У женщины были большие, просто огромные глаза. Один ярко-зелёный, а другой голубой.
Анна выглянула из-за моего плеча и тоже увидела незнакомку.
– Это же… – пробормотала она.
– Тише, – едва слышно произнесла женщина и, беспокойно оглянувшись, добавила: – Идите за мной.
На этот раз мы послушались. Незнакомка открыла дверь дома, в тени которого мы прятались, и впустила нас туда. Это был ещё один хлев. Полупустой и тесный. Здесь было всего одно окно, плотно закрытое ставнем. На полу в уединенном углу горела небольшая свеча. Женщина пропустила нас внутрь и тут же закрыла дверь на щеколду. Несколько секунд она прислушивалась к тому, что происходило на улице. Казалось, деревня всё ещё спала.
Наконец женщина повернулась к нам. Теперь в свете свечи мы могли разглядеть её лучше. Красивые, правильные и гордые черты испанской женщины. Распущенные густые чёрные волосы завивались на концах чёткими локонами. Я сразу узнал её. Это она работала в поле вместе с хозяином острова тогда, когда мы смотрели на них сквозь стекло. Но там, в поле, я видел лишь профиль этой женщины, поэтому не мог знать, что именно она является обладательницей гетерохромии.
– Это были вы, – сказал я. – Вы – кошка.
Женщина грустно улыбнулась и отступила на шаг назад. На одно мгновение я подумал, что она сейчас уйдёт. Но даже если эта мысль и посетила незнакомку, то она сразу же отмела её.
– Это вы заманиваете сюда детей, – снова заговорил я. – Зачем вы их убиваете?
– Я – не убийца! – на секунду неуверенность незнакомки сменилась презрением. – И я никого не заманивала.
– Но вы же привели нас сюда, – не согласилась Анна. – И теперь нашли нас под покровом ночи. Зачем?
– Вы искали ответы, – тихо, но в тоже время твёрдо произнесла женщина. – Я лишь показала, где их искать. Но так ли вы хотите получить эти ответы?
В этот момент Фёдор примирительно поднял руки и встал между нами и незнакомкой.
– Простите нас, – сказал он. – Мы не хотели вас обидеть. Вы, очевидно, нашли нас с какой-то целью. Так, может быть, присядем и обсудим всё спокойно?
Женщина нерешительно взглянула на меня, но я постарался убрать с лица выражение недоверия и опустился на пол рядом со свечой. Когда все остальные тоже сели, присела и незнакомка.
– Так кто вы такая? – спросил у неё Фёдор.
– Меня зовут Элоиза, – сказала женщина и тут же, как мне показалось, с немного преувеличенной гордостью добавила: – Элоиза Санатас. Я – хозяйка этого острова.
– Вы ведь переехали сюда из-за границы? – спросила Анна.
– Да.
– Из Испании? – уточнила Анна.
– Испании… Португалии… Франции… Чехии… – несколько устало произнесла хозяйка острова. – Мы много где жили.
– Вы так часто переезжали? – удивился я.
– Да, – снова подтвердила она, довольно сухо.
– Но почему? – спросил Фёдор.
– Нас не принимали, – с этими словами женщина смущённо отвела взгляд, но потом, словно что-то решив для себя, она вновь повернулась к нам и устремила свой гордый взгляд прямо на меня. – Мои глаза… Вы и сами видите, это глаза ведьмы. Куда бы мы ни приезжали, всюду во мне видели колдунью. На нас нападали. Нас изгоняли. Меня винили в неурожаях и смертях. Церковь преследовала меня. Мой супруг... Он очень любит меня и нашу дочь. Он всегда защищал нас и пытался найти хорошее убежище. Поэтому мы переезжали снова, и снова, и снова...
– Так вы – ведьма? – изумился я.
– Нет, – хозяйка острова отрицательно покачала головой. – Бог дал мне лик ведьмы, но не колдовские чары. Разве что…
– Но вы же превращаетесь в кошку? – перебил я.
– Это всего лишь плата за переход. В вашем мире я не могу быть собой. На это не хватит моих жизненных сил.
– То есть переход возможен? – уточнил Фёдор. – В обе стороны?
– Как видите.
– Но как? – спросила Анна.
– Есть предметы, – сказала Элоиза Санатас. – Прикосновение к ним открывает завесу времени.
– Что это за предметы? – поинтересовался я.
– Те, что создали цикл.
Мы неуверенно переглянулись. Поняв, что мы окончательно запутались в попытках разобраться, Элоиза Санатас вздохнула и пояснила:
– Давайте я расскажу вам, как это случилось. Тот цикл, в котором мы оказались, был не всегда. Как я уже сказала, мы постоянно меняли места. Города… Страны… Не всё ли равно. Мы бежали от себя и от других, не задерживаясь нигде более месяца. Это было нелегко. Особенно для нашей дочки. Она – чудная девочка. Правда. Месяц до её рождения лил дождь, но в тот момент, когда она появилась на свет, выглянуло солнце. Это было во Флоренции… Весь город тогда словно озарился сиянием. Мы думали, что это знак. Добрый знак. Для нас с Алерико Агнесса стала отдушиной в жестоком, ненавидящем мире. Особенно для мужа. Он всегда в шутку говорит, что ведьма родила для него ангела, – здесь Элоиза невесело усмехнулась. – Но ребёнку тяжело жить в бегах. Разве должен малыш скрываться от мира, всё время боясь за свою жизнь?
Тут она посмотрела на Фёдора и, найдя в его глазах поддержку, продолжила:
– Мы просто искали покоя, а дорога сама привела нас сюда. Чтобы реже контактировать с другими людьми, мы приобрели этот остров. В вашей стране удивительно миролюбивые люди. Они смотрели на меня с удивлением, но никогда не боялись. Здесь мы действительно обрели покой. Временами, конечно, ходили слухи о моём колдовстве, но они не предвещали никаких серьёзных опасностей. Тем не менее обряд был свершён. Мы не хотели этого. Мы даже не знали о том, что это возможно. Мы хотели только мира на своей земле. Первой жертвой стал мальчик. Бездомный мальчишка, оказавшийся в наших краях случайно. В деревне почти не было детей, и, чтобы Агнесса не скучала, мы решили приютить его. Ему поручали несложную работу по дому, а всё свободное время он проводил вместе с Агнессой в её летнем домике, на другой стороне острова.
– Подождите, – перебил я, – это тот самый домик, что стоит отдельно? Там за полем? Возле дерева.
– Да, – кивнула Элоиза Санатас. – Это именно тот домик, где я нашла вас вчера ночью. Он был построен для личного пользования Агнессы. Там она играет. Фантазирует... Какая у неё удивительная фантазия! Если бы вы только видели, какие представления она иногда нам устраивает. Лучшие театры мира могли бы позавидовать!
– Так это был просто игровой домик вашей дочери, – вернула её к основному вопросу Анна.
– Да. Часто они играли там вместе с тем мальчиком… – Элоиза на мгновение задумалась. – Однажды утром его нашли мёртвым. Некто убил его ночью на берегу реки. Тело мальчишки было перевёрнуто и наспех, неаккуратно привязано к дереву. Его шея была перерезана, а вся кровь выпущена. Всё, что произошло там… Всё это было так торопливо, так нехорошо… Его кровью был омыт берег острова. Я никогда до этого не думала, что в одном ребёнке может быть столько крови. Тот… кто совершил это… успел за ночь обойти весь остров и напитать берега живительным соком. После чего был совершён обряд. Слова, что нельзя произносить, были сказаны. Это случилось в том одиноком доме.
– Кто совершил это? – со смешанным чувством ужаса и отвращения спросил Фёдор.
Но Элоиза Санатас словно не услышала этого вопроса.
– Мы не сразу поняли, что произошло. Да, сам факт жестокого убийства поверг нас в ужас. Мы искали убийцу, но когда узнали правду… Это было тяжело. Обряд, что был осуществлён, замыкал весь остров во временной цикл. Мы перестали стареть. Те года, что предназначались убитому мальчику, были перераспределены между нами всеми. Мы проживали год за годом, не старея и не изменяясь. Его жизненные силы питали нас столько, сколько могли. Когда же они иссякли, был проведён новый обряд. А потом ещё и ещё один. В жертву приносились дети, потому что они не успели растратить жизненные силы. Мы стали существовать отдельно от остального мира, и нас всех это устраивало. Те дети, что попадали сюда из вашего мира, являлись чем-то вроде подарка судьбы для нас. Они никому не были дороги, значит, никто из нас не жалел об их не прожитой жизни.
– Но неужели вам самим не было отвратительно от всех этих жертв? – спросила Анна. – Я не верю, что никто не взбунтовался! Разве крестьяне могли принять такое?
Элоиза Санатас нервно дёрнула плечами.
– Сначала всё хранилось в строжайшем секрете. Пока текли годы первого мальчика, никто, кроме нас, не знал о случившемся. А после… Вы знаете, вечная жизнь – это очень заманчивая перспектива. В неё сложно поверить, но если испытать на себе… Невозможно устоять. Так и произошло. Народ пошёл на зов вечной жизни. Убийства перестали быть убийствами, а стали священными жертвами. Домик на берегу – храмом. Мы живём здесь уже многие столетия. У нас есть всё, что нужно, и даже больше. Мы счастливы, и наш народ тоже счастлив.
– И тем не менее вы привели нас сюда? – напомнил ей Фёдор.
– Я не хочу больше невинных жертв. Поймите меня… Я ведь тоже мать… Я уверена, что все те ребята, что случайно появлялись здесь, были хорошими детьми. У них были родители, бабушки, дедушки, друзья. Их тоже очень сильно любили. Бог не дал мне больше своих детей, и мне больно смотреть на гибель чужих. Я не могу остановить то, что происходит здесь. Я пыталась. Правда. Но из этого ничего не вышло. И всё же я хочу помочь сделать так, чтобы хотя бы переход из вашего мира в наш был закрыт.
Она замолчала, и её разного цвета глаза обратились к Фёдору с надеждой и мольбой о помощи. Он, как, собственно, и мы с Анной, не мог не откликнуться на её столь честно и столь открыто высказанную исповедь. Элоиза Санатас, женщина с ликом ведьмы, была всем сердцем против того страшного колдовства, что совершалось на этом острове.
– Как же это сделать? – почти шёпотом, боясь нарушить мистическую тишину, заполнившую хлев, спросил я.
– Нужно уничтожить предметы, что были использованы в обряде, – ответила Элоиза. – Серебряный нож с большим сапфиром на рукояти, чан, куда собиралась кровь, и домик на берегу. Нож и чан позволяют перемещаться между нашими мирами. Когда окажетесь в своём мире, найдите и уничтожите их. И дом тоже.
– Может быть, проще просто сжечь всё, что есть на острове? – спросил я.
– Нет! – воскликнула женщина, но, вдруг осознав, что сделала это слишком громко, испуганно оглянулась на дверь и продолжила уже тише. – Это разорвёт цикл и выпустит нас в ваш мир. Этого не должно случиться! Нам лучше остаться заключёнными в этой временной темнице. Вы меня понимаете?
– Хорошо, – сказал Фёдор. – Мы найдём и уничтожим эти предметы.
– Но кто же всё-таки совершил обряд? – не мог не полюбопытствовать я.
Элоиза испуганно затрясла головой, давая понять, что не желает говорить об этом.
– Это ведь ваш муж? – надавил я на неё.
Элоиза Санатас испуганно задрожала, а потом начала очень быстро и сбивчиво говорить:
– Нет… Но я не должна… Я не должна вам это говорить. Он будет рассержен…
– Успокойтесь, – Фёдор взял её за руку. – Прошу вас. Вы не обязаны это говорить. Мы всё прекрасно понимаем.
– Вы ничего не понимаете, – сказала женщина, и её глаза, словно у дикой кошки, сверкнули в полутьме хлева.
С улицы послышался шум многочисленных шагов и громкие голоса. Элоиза поспешно загасила свечу и наклонилась ближе к нам.
– Вам пора уходить. Пусть вы не дети, но вы не члены общины. Ваши годы жизни тоже в опасности. Они уже ищут вас. Вы запомнили подземный путь?
– Да, – тихо ответил Фёдор.
– Хорошо, – голос Элоизы стал заметно более спокойным. – Чан всё ещё там. Он поможет вам вернуться обратно.
– Нам достаточно только прикоснуться к нему?
– Нет. Обратный переход сложнее. Древнее заклятие легко впускает людей сюда, но выпускает очень неохотно. Вы должны произнести слова «auferre vitam aeternam». Запомните их.
– Auferre vitam aeternam, – повторил я. – Что это значит?
– «Прочь, вечная жизнь», – перевела для меня Анна. – Это латынь.
Элоиза Санатас удовлетворённо кивнула, а потом прибавила:
– Не ждите больше. Уходите прямо сейчас. Вам надо спешить, если они отыщут вас… Верёвки уже на дереве.
С этими словами Элоиза встала и, подойдя вплотную к двери, прислушалась. Крики и суета поисков как будто переместились в другую часть поселения.
– Пора.
Элоиза открыла дверь и выпустила нас из хлева. Мы остановились на пару секунд у стены, чтобы собраться с мыслями и определить, где находится тот сарай с потайным люком в полу. Я обернулся, надеясь спросить направление у Элоизы, но её уже не было. Казалось, она растворилась в ночной темноте.
– Точно… Настоящая кошка, – пробормотал я.
– Думаю, нам туда, – сказал Фёдор. – Я запомнил, что у того сарая крыша была более пологой.
Фёдор указал на одну из крыш, вырисовывающихся на фоне неба в отдалении. Мы, осторожно пробираясь вдоль домов, двинулись в том направлении. Звуки поисков слышались в другой части деревни, и это заметно успокаивало. Прошло не более пяти минут, и мы оказались у нужного строения. Нам оставалось только пересечь открытое пространство улицы. Фёдор не торопился. Он напряжённо осмотрел открытое пространство. В домах, окружавших хлев, свечи не горели. Вокруг было тихо.
– Пойдёмте, – Фёдор взмахнул рукой и стремительно направился к строению.
Мы были совсем рядом со спасительной дверью, когда путь нам преградила тень. Маленькая тень. Она встала перед нами без малейшего намёка на страх или смущение.
– Куда это вы собрались? – спросила Агнесса, деловито сложив руки на груди.
– Гуляем просто, котик, – ответил ей Фёдор. – А что-то случилось?
– Я не думаю, что вы просто гуляете, – заметила девочка, сделав шаг по направлению к нам.
Выражение лица Агнессы в очередной раз не показалось мне детским. Её глаза сощурились, а во взгляде мелькнула искра безумия.
– Что там… – Фёдор резким движением заставил Анну замолчать и поспешно отступил в тень, увлекая нас за собой.
В то же мгновение мы заметили, что среди колосьев совсем недалеко от нас мелькали человеческие фигуры. Они приближались.
– Почему опять мы? – долетел до нас возмущённый мужской голос.
– А ты видел того бугая? Кто, кроме нас, его скрутит? – заговорил другой.
– Это тебе не детей вязать, – поддакнул третий.
– Можно подумать, нам с них много проку, – продолжал ворчать первый. – Бугай тот вообще старик уже.
– Хватит ныть! – рявкнул самый крупный из мужчин, тот, что замыкал четвёрку. – Делай что приказали. Хозяйке виднее.
Мужчины замолчали. К этому времени они уже выбрались из колосьев и проследовали мимо нас вдоль спящих крестьянских домов.
– Думаете, они за нами? – тихо спросила Анна, когда мужчины скрылись из виду.
– А за кем ещё? – хмуро ответил Фёдор.
– Надо бы выбираться... – сказал я, но резко замолчал, потому что почувствовал, как чья-то рука осторожно, но настойчиво сжала моё плечо.
Я медленно обернулся. За мной стояла женщина в крестьянском платье. Она взволнованно приложила палец к губам, приказывая мне молчать, а затем поманила за собой. Я не двигался. Не столько от страха, сколько от изумления. У женщины были большие, просто огромные глаза. Один ярко-зелёный, а другой голубой.
Анна выглянула из-за моего плеча и тоже увидела незнакомку.
– Это же… – пробормотала она.
– Тише, – едва слышно произнесла женщина и, беспокойно оглянувшись, добавила: – Идите за мной.
На этот раз мы послушались. Незнакомка открыла дверь дома, в тени которого мы прятались, и впустила нас туда. Это был ещё один хлев. Полупустой и тесный. Здесь было всего одно окно, плотно закрытое ставнем. На полу в уединенном углу горела небольшая свеча. Женщина пропустила нас внутрь и тут же закрыла дверь на щеколду. Несколько секунд она прислушивалась к тому, что происходило на улице. Казалось, деревня всё ещё спала.
Наконец женщина повернулась к нам. Теперь в свете свечи мы могли разглядеть её лучше. Красивые, правильные и гордые черты испанской женщины. Распущенные густые чёрные волосы завивались на концах чёткими локонами. Я сразу узнал её. Это она работала в поле вместе с хозяином острова тогда, когда мы смотрели на них сквозь стекло. Но там, в поле, я видел лишь профиль этой женщины, поэтому не мог знать, что именно она является обладательницей гетерохромии.
– Это были вы, – сказал я. – Вы – кошка.
Женщина грустно улыбнулась и отступила на шаг назад. На одно мгновение я подумал, что она сейчас уйдёт. Но даже если эта мысль и посетила незнакомку, то она сразу же отмела её.
– Это вы заманиваете сюда детей, – снова заговорил я. – Зачем вы их убиваете?
– Я – не убийца! – на секунду неуверенность незнакомки сменилась презрением. – И я никого не заманивала.
– Но вы же привели нас сюда, – не согласилась Анна. – И теперь нашли нас под покровом ночи. Зачем?
– Вы искали ответы, – тихо, но в тоже время твёрдо произнесла женщина. – Я лишь показала, где их искать. Но так ли вы хотите получить эти ответы?
В этот момент Фёдор примирительно поднял руки и встал между нами и незнакомкой.
– Простите нас, – сказал он. – Мы не хотели вас обидеть. Вы, очевидно, нашли нас с какой-то целью. Так, может быть, присядем и обсудим всё спокойно?
Женщина нерешительно взглянула на меня, но я постарался убрать с лица выражение недоверия и опустился на пол рядом со свечой. Когда все остальные тоже сели, присела и незнакомка.
– Так кто вы такая? – спросил у неё Фёдор.
– Меня зовут Элоиза, – сказала женщина и тут же, как мне показалось, с немного преувеличенной гордостью добавила: – Элоиза Санатас. Я – хозяйка этого острова.
– Вы ведь переехали сюда из-за границы? – спросила Анна.
– Да.
– Из Испании? – уточнила Анна.
– Испании… Португалии… Франции… Чехии… – несколько устало произнесла хозяйка острова. – Мы много где жили.
– Вы так часто переезжали? – удивился я.
– Да, – снова подтвердила она, довольно сухо.
– Но почему? – спросил Фёдор.
– Нас не принимали, – с этими словами женщина смущённо отвела взгляд, но потом, словно что-то решив для себя, она вновь повернулась к нам и устремила свой гордый взгляд прямо на меня. – Мои глаза… Вы и сами видите, это глаза ведьмы. Куда бы мы ни приезжали, всюду во мне видели колдунью. На нас нападали. Нас изгоняли. Меня винили в неурожаях и смертях. Церковь преследовала меня. Мой супруг... Он очень любит меня и нашу дочь. Он всегда защищал нас и пытался найти хорошее убежище. Поэтому мы переезжали снова, и снова, и снова...
– Так вы – ведьма? – изумился я.
– Нет, – хозяйка острова отрицательно покачала головой. – Бог дал мне лик ведьмы, но не колдовские чары. Разве что…
– Но вы же превращаетесь в кошку? – перебил я.
– Это всего лишь плата за переход. В вашем мире я не могу быть собой. На это не хватит моих жизненных сил.
– То есть переход возможен? – уточнил Фёдор. – В обе стороны?
– Как видите.
– Но как? – спросила Анна.
– Есть предметы, – сказала Элоиза Санатас. – Прикосновение к ним открывает завесу времени.
– Что это за предметы? – поинтересовался я.
– Те, что создали цикл.
Мы неуверенно переглянулись. Поняв, что мы окончательно запутались в попытках разобраться, Элоиза Санатас вздохнула и пояснила:
– Давайте я расскажу вам, как это случилось. Тот цикл, в котором мы оказались, был не всегда. Как я уже сказала, мы постоянно меняли места. Города… Страны… Не всё ли равно. Мы бежали от себя и от других, не задерживаясь нигде более месяца. Это было нелегко. Особенно для нашей дочки. Она – чудная девочка. Правда. Месяц до её рождения лил дождь, но в тот момент, когда она появилась на свет, выглянуло солнце. Это было во Флоренции… Весь город тогда словно озарился сиянием. Мы думали, что это знак. Добрый знак. Для нас с Алерико Агнесса стала отдушиной в жестоком, ненавидящем мире. Особенно для мужа. Он всегда в шутку говорит, что ведьма родила для него ангела, – здесь Элоиза невесело усмехнулась. – Но ребёнку тяжело жить в бегах. Разве должен малыш скрываться от мира, всё время боясь за свою жизнь?
Тут она посмотрела на Фёдора и, найдя в его глазах поддержку, продолжила:
– Мы просто искали покоя, а дорога сама привела нас сюда. Чтобы реже контактировать с другими людьми, мы приобрели этот остров. В вашей стране удивительно миролюбивые люди. Они смотрели на меня с удивлением, но никогда не боялись. Здесь мы действительно обрели покой. Временами, конечно, ходили слухи о моём колдовстве, но они не предвещали никаких серьёзных опасностей. Тем не менее обряд был свершён. Мы не хотели этого. Мы даже не знали о том, что это возможно. Мы хотели только мира на своей земле. Первой жертвой стал мальчик. Бездомный мальчишка, оказавшийся в наших краях случайно. В деревне почти не было детей, и, чтобы Агнесса не скучала, мы решили приютить его. Ему поручали несложную работу по дому, а всё свободное время он проводил вместе с Агнессой в её летнем домике, на другой стороне острова.
– Подождите, – перебил я, – это тот самый домик, что стоит отдельно? Там за полем? Возле дерева.
– Да, – кивнула Элоиза Санатас. – Это именно тот домик, где я нашла вас вчера ночью. Он был построен для личного пользования Агнессы. Там она играет. Фантазирует... Какая у неё удивительная фантазия! Если бы вы только видели, какие представления она иногда нам устраивает. Лучшие театры мира могли бы позавидовать!
– Так это был просто игровой домик вашей дочери, – вернула её к основному вопросу Анна.
– Да. Часто они играли там вместе с тем мальчиком… – Элоиза на мгновение задумалась. – Однажды утром его нашли мёртвым. Некто убил его ночью на берегу реки. Тело мальчишки было перевёрнуто и наспех, неаккуратно привязано к дереву. Его шея была перерезана, а вся кровь выпущена. Всё, что произошло там… Всё это было так торопливо, так нехорошо… Его кровью был омыт берег острова. Я никогда до этого не думала, что в одном ребёнке может быть столько крови. Тот… кто совершил это… успел за ночь обойти весь остров и напитать берега живительным соком. После чего был совершён обряд. Слова, что нельзя произносить, были сказаны. Это случилось в том одиноком доме.
– Кто совершил это? – со смешанным чувством ужаса и отвращения спросил Фёдор.
Но Элоиза Санатас словно не услышала этого вопроса.
– Мы не сразу поняли, что произошло. Да, сам факт жестокого убийства поверг нас в ужас. Мы искали убийцу, но когда узнали правду… Это было тяжело. Обряд, что был осуществлён, замыкал весь остров во временной цикл. Мы перестали стареть. Те года, что предназначались убитому мальчику, были перераспределены между нами всеми. Мы проживали год за годом, не старея и не изменяясь. Его жизненные силы питали нас столько, сколько могли. Когда же они иссякли, был проведён новый обряд. А потом ещё и ещё один. В жертву приносились дети, потому что они не успели растратить жизненные силы. Мы стали существовать отдельно от остального мира, и нас всех это устраивало. Те дети, что попадали сюда из вашего мира, являлись чем-то вроде подарка судьбы для нас. Они никому не были дороги, значит, никто из нас не жалел об их не прожитой жизни.
– Но неужели вам самим не было отвратительно от всех этих жертв? – спросила Анна. – Я не верю, что никто не взбунтовался! Разве крестьяне могли принять такое?
Элоиза Санатас нервно дёрнула плечами.
– Сначала всё хранилось в строжайшем секрете. Пока текли годы первого мальчика, никто, кроме нас, не знал о случившемся. А после… Вы знаете, вечная жизнь – это очень заманчивая перспектива. В неё сложно поверить, но если испытать на себе… Невозможно устоять. Так и произошло. Народ пошёл на зов вечной жизни. Убийства перестали быть убийствами, а стали священными жертвами. Домик на берегу – храмом. Мы живём здесь уже многие столетия. У нас есть всё, что нужно, и даже больше. Мы счастливы, и наш народ тоже счастлив.
– И тем не менее вы привели нас сюда? – напомнил ей Фёдор.
– Я не хочу больше невинных жертв. Поймите меня… Я ведь тоже мать… Я уверена, что все те ребята, что случайно появлялись здесь, были хорошими детьми. У них были родители, бабушки, дедушки, друзья. Их тоже очень сильно любили. Бог не дал мне больше своих детей, и мне больно смотреть на гибель чужих. Я не могу остановить то, что происходит здесь. Я пыталась. Правда. Но из этого ничего не вышло. И всё же я хочу помочь сделать так, чтобы хотя бы переход из вашего мира в наш был закрыт.
Она замолчала, и её разного цвета глаза обратились к Фёдору с надеждой и мольбой о помощи. Он, как, собственно, и мы с Анной, не мог не откликнуться на её столь честно и столь открыто высказанную исповедь. Элоиза Санатас, женщина с ликом ведьмы, была всем сердцем против того страшного колдовства, что совершалось на этом острове.
– Как же это сделать? – почти шёпотом, боясь нарушить мистическую тишину, заполнившую хлев, спросил я.
– Нужно уничтожить предметы, что были использованы в обряде, – ответила Элоиза. – Серебряный нож с большим сапфиром на рукояти, чан, куда собиралась кровь, и домик на берегу. Нож и чан позволяют перемещаться между нашими мирами. Когда окажетесь в своём мире, найдите и уничтожите их. И дом тоже.
– Может быть, проще просто сжечь всё, что есть на острове? – спросил я.
– Нет! – воскликнула женщина, но, вдруг осознав, что сделала это слишком громко, испуганно оглянулась на дверь и продолжила уже тише. – Это разорвёт цикл и выпустит нас в ваш мир. Этого не должно случиться! Нам лучше остаться заключёнными в этой временной темнице. Вы меня понимаете?
– Хорошо, – сказал Фёдор. – Мы найдём и уничтожим эти предметы.
– Но кто же всё-таки совершил обряд? – не мог не полюбопытствовать я.
Элоиза испуганно затрясла головой, давая понять, что не желает говорить об этом.
– Это ведь ваш муж? – надавил я на неё.
Элоиза Санатас испуганно задрожала, а потом начала очень быстро и сбивчиво говорить:
– Нет… Но я не должна… Я не должна вам это говорить. Он будет рассержен…
– Успокойтесь, – Фёдор взял её за руку. – Прошу вас. Вы не обязаны это говорить. Мы всё прекрасно понимаем.
– Вы ничего не понимаете, – сказала женщина, и её глаза, словно у дикой кошки, сверкнули в полутьме хлева.
С улицы послышался шум многочисленных шагов и громкие голоса. Элоиза поспешно загасила свечу и наклонилась ближе к нам.
– Вам пора уходить. Пусть вы не дети, но вы не члены общины. Ваши годы жизни тоже в опасности. Они уже ищут вас. Вы запомнили подземный путь?
– Да, – тихо ответил Фёдор.
– Хорошо, – голос Элоизы стал заметно более спокойным. – Чан всё ещё там. Он поможет вам вернуться обратно.
– Нам достаточно только прикоснуться к нему?
– Нет. Обратный переход сложнее. Древнее заклятие легко впускает людей сюда, но выпускает очень неохотно. Вы должны произнести слова «auferre vitam aeternam». Запомните их.
– Auferre vitam aeternam, – повторил я. – Что это значит?
– «Прочь, вечная жизнь», – перевела для меня Анна. – Это латынь.
Элоиза Санатас удовлетворённо кивнула, а потом прибавила:
– Не ждите больше. Уходите прямо сейчас. Вам надо спешить, если они отыщут вас… Верёвки уже на дереве.
С этими словами Элоиза встала и, подойдя вплотную к двери, прислушалась. Крики и суета поисков как будто переместились в другую часть поселения.
– Пора.
Элоиза открыла дверь и выпустила нас из хлева. Мы остановились на пару секунд у стены, чтобы собраться с мыслями и определить, где находится тот сарай с потайным люком в полу. Я обернулся, надеясь спросить направление у Элоизы, но её уже не было. Казалось, она растворилась в ночной темноте.
– Точно… Настоящая кошка, – пробормотал я.
– Думаю, нам туда, – сказал Фёдор. – Я запомнил, что у того сарая крыша была более пологой.
Фёдор указал на одну из крыш, вырисовывающихся на фоне неба в отдалении. Мы, осторожно пробираясь вдоль домов, двинулись в том направлении. Звуки поисков слышались в другой части деревни, и это заметно успокаивало. Прошло не более пяти минут, и мы оказались у нужного строения. Нам оставалось только пересечь открытое пространство улицы. Фёдор не торопился. Он напряжённо осмотрел открытое пространство. В домах, окружавших хлев, свечи не горели. Вокруг было тихо.
– Пойдёмте, – Фёдор взмахнул рукой и стремительно направился к строению.
Мы были совсем рядом со спасительной дверью, когда путь нам преградила тень. Маленькая тень. Она встала перед нами без малейшего намёка на страх или смущение.
– Куда это вы собрались? – спросила Агнесса, деловито сложив руки на груди.
– Гуляем просто, котик, – ответил ей Фёдор. – А что-то случилось?
– Я не думаю, что вы просто гуляете, – заметила девочка, сделав шаг по направлению к нам.
Выражение лица Агнессы в очередной раз не показалось мне детским. Её глаза сощурились, а во взгляде мелькнула искра безумия.
