Заросли оказались довольно густыми. Пробираться сквозь них было не то что неудобно, а крайне тяжело. Местами сломанные ветки были навалены в кучи, полностью препятствовавшие продвижению вперёд. Кошки нигде не было видно. Боковым зрением я замечал мелькающие среди деревьев фонари. Это меня успокаивало. Я почти дошёл до берега реки. Здесь он был пологий. Плотные заросли доходили до самой воды. Земля под ногами была мягкая, влажная и больше походила на болотную жижу. В один момент мне показалось, что я вновь увидел кошку. Она сидела на куче сваленных веток. Я, спешно расталкивая руками заросли, поспешил туда, но кошки там не оказалось. Возможно, она мне только почудилась. Я уже хотел обойти эту громоздкую кучу веток и отправиться дальше, но что-то в ней привлекло взгляд. Мне показалось, что под ветками что-то лежит. Я попробовал просунуть руку между ними, чтобы хотя бы потрогать то, что скрывалось там, но ничего не вышло. ветки лежали слишком плотно. Одну за другой торопливо, если не сказать нервно, я принялся их убирать. Душу сковало предчувствие плохого, но я не мог остановиться. Когда большая часть веток была убрана, я понял, что скрывалось под ними. Стараясь придать голосу больше спокойствия, я позвал Фёдора и Анну.
– Ты что-то нашёл? – спросила Анна, с трудом пробравшись ко мне сквозь плотные заросли.
Фёдор к этому моменту тоже успел подойти, и поэтому я просто ткнул пальцем туда, где ещё недавно лежала куча ветвей.
– Колодец… – в голосе Фёдора чувствовалось волнение.
Я убрал последние ветки. Теперь тёмный зев колодца смотрел на нас с бесстыдной наготой. Дна не было видно, а из неизведанной глубины на нас веяло дыханием смерти. По крайней мере, так казалось мне.
– Вы знали о нём? – спросила Анна.
– Нет, – растерянно покачал головой Фёдор. – Хотя эти заросли обследовались. И не раз.
Анна присела у края колодца и направила свет фонаря в его глубину.
– Воды не видно.
– Нам придётся спуститься туда, – сказал Фёдор. – Я сейчас.
Куратор спешно направился к границе зарослей, по пути набирая в телефоне номер охраны. Через несколько минут он вернулся, держа в руках прочную верёвку.
– Я спущусь первым и посмотрю, что там, – строго сказал он.
Мы привязали один конец верёвки к прочному корню, выступавшему из земли рядом с колодцем, и Фёдор стал спускаться во тьму. Мы следили за ним с замиранием сердец. Пройдя почти половину пути, он задержался, чтобы осмотреть каменную стену колодца. Фонарь Фёдор держал в зубах. Повиснув на одной руке, он поскрёб пальцем по выступающему камню кладки.
– Что там? – с тревогой спросила Анна.
– Как будто следы когтей, – отозвался Фёдор. – Спускаюсь ниже.
Он снова стал медленно удаляться в темноту. Прошло ещё немного времени, и натяжение верёвки ослабло.
– Я на дне, – донеслось из колодца. – Здесь тоннель. Спускайтесь.
Один за другим спустившись на дно колодца, мы остановились перед низким аркообразным входом в тоннель. Фёдор освещал его фонарём, внимательно разглядывая письмена, вырезанные на камне у входа.
– Кажется, латынь, – сказал он.
Мы подошли ближе. На крупном камне над входом в тоннель была вырезана фраза «Aeternitas еst vita».
– Только вечность есть жизнь, – перевела Анна.
– Звучит многообещающе, – пробормотал я.
Мы вошли в тоннель. Он начинался тесным проходом, но затем постепенно расширялся. Здесь было сухо и пусто. Казалось, влажность реки избегала этих подземных путей. Пару раз тоннель поворачивал, но разветвлений не было, так что мы уверенно продвигались вперёд, не страшась заблудиться. После третьего поворота свет фонарей выхватил из темноты некий предмет. Мы ускорили шаги. Чем ближе мы подходили, тем явственней проступали очертания таинственной вещи. В отсветах фонарей я видел, как Анна резко закрыла рот рукой, пытаясь сдержать крик.
– Это он, – не особо эмоционально пробормотал Фёдор, видимо, пытаясь осознать факт находки.
– Это же тот самый чан, в который собирали детскую кровь, – наконец сказала Анна.
– Да, – подтвердил я. – Почему он тут?
Ответа не было. Чугунный чан лежал на каменном полу тоннеля вверх дном, но перепутать его было сложно. Тем не менее мы захотели перевернуть его, чтобы убедиться наверняка в том, что нашли тот самый артефакт.
Чан был огромен и тяжёл. Мы взялись за него все втроём, но даже так нам пришлось приложить немало усилий, чтобы его перевернуть. От напряжения у меня даже немного закружилась голова. Когда же нам всё-таки удалось перевернуть находку, не осталось никаких сомнений – это был тот самый чан. Его внутренняя часть оказалась покрыта засохшей кровью, а на боковой стенке отчётливо проступал выгравированный герб рода Санатас. Анна отшатнулась и закрыла лицо рукой.
– Как же чан здесь оказался? – Фёдор задумчиво почесал подбородок. – Мы ведь видели его под деревом.
– Под деревом в параллельном мире, – заметил я.
– Мне что-то нехорошо, – пробормотала Анна.
Я посмотрел на неё и испугался. Девушка дрожала, словно лист на ветру. Фёдор взял её под руку и отвёл в сторону.
– Хочешь вернуться назад? – спросил он.
– Нет, – Анна старалась не глядеть на чан. – Просто давайте уйдём от него.
Фёдор кивнул. Осторожно придерживая Анну под руки, мы оставили чан и отправились дальше вглубь тоннеля. Вскоре пол плавно стал подниматься. Кое-где даже попадались невысокие ступени, а через несколько минут мы оказались у железной лестницы, прочно прикованной к стене. В потолке над ней обнаружился узкий люк, прикрытый деревянной крышкой.
– Я проверю.
Предоставив Анну моим заботам, Фёдор быстро взобрался по лестнице и толкнул люк. Крышка легко поддалась. Фёдор заглянул в отверстие, а затем повернулся к нам.
– Это одна из хозяйственных построек. Мы были тут вчера.
Я с облегчением кивнул. Фёдор поспешно забрался наверх, а затем мы вместе помогли Анне подняться. Оказавшись в сарае, я с удовольствием развалился на покрытом сеном полу. Путешествие по подземному тоннелю действовало на меня угнетающе. Анна постепенно приходила в себя. Она больше не казалась болезненно бледной, только встревоженной и уставшей.
– Что теперь? – спросил я у Фёдора.
– Доложим о находке и дождёмся группу химиков. Надо будет взять больше света и сделать фотографии.
Я вздохнул. Возвращаться в подземелье не хотелось даже со светом.
Отдохнув несколько минут, мы вышли из сарая. Уже совсем рассвело. Чуть в стороне находились крестьянские дома, а за ними виднелась крыша особняка хозяев. Вроде бы ничего не изменилось, но в то же время в это утро всё было как-то не так. Только сейчас я осознал, что вдыхаю аромат травы. За всё время пребывания на этом острове я ни разу его не ощущал, а теперь почувствовал так резко и так насыщенно, словно он был ненастоящим. Я посмотрел в сторону крестьянских жилищ и на мгновение остолбенел. Среди домов промелькнула фигура. Женская фигура в крестьянском платье. Когда первое оцепенение прошло, я повернулся к Фёдору и Анне.
– Вы ничего не видели? – спросил я.
– Нет, – сказал Фёдор.
– Мне показалось, будто женская фигура скрылась среди тех домов.
Они посмотрели в том направлении, но ничего не увидели.
– Давайте-ка проверим, – с сомнением сказал Фёдор. – Может быть, кто-нибудь из города приехал.
Но я с этим предположением не был согласен. В рассветных лучах я ясно видел на женщине крестьянское платье. Сомневаюсь, что сейчас даже в сильно периферийных местностях носят такие.
Мы торопливо направились к домам, но не успели пройти и сотни метров, как услышали звуки. Это не были шорохи сухой травы или падения листьев. Не были это и звуки поскрипывания сорванных временем дверей. Это были голоса. Много голосов.
Со стороны деревни отчётливо доносились смех и пение. Через пару секунд мы увидели и сами источники звуков. Это были крестьяне. Все те, кого мы наблюдали вчера, работавшими на поле, вышли трудиться и сегодня. Только теперь мы видели их без особых стёкол.
Крестьяне тоже увидели нас. Они остановились. Пение и смех разом смолкли. Люди молча и напряжённо разглядывали нас. Наконец от толпы отделился человек и уверенно направился в нашу сторону. Это была маленькая девочка в розовом платье, отделанном красивым орнаментом. Её тёмные волосы были собраны в две косички. Она подошла совсем близко, но ничего не сказала. Карие глаза смотрели на нас, не моргая и словно бы изучая. Мне лично показалось, что взгляд у неё какой-то слишком уж взрослый. Но Фёдор, души не чаявший в детях, не обратил на это внимания. Он сделал несколько шагов навстречу ей, слегка наклонился вперёд и дружелюбно сказал:
– Привет, котёнок. Не бойся нас.
– А я вас и не боюсь, – ответила девочка, продолжая внимательно нас разглядывать.
– Вот и славно, – ответил ей Фёдор. – Как тебя зовут?
– Агнесса.
– Какое красивое имя. Мы пришли с миром, Агнесса, и не хотим никого обижать. Мы заблудились. Ты не подскажешь, что это за деревня?
– Это усадьба Санатас. – сказала девочка. – Я провожу вас к отцу.
С этими словами она развернулась и, горделиво задрав подборок, направилась в сторону хозяйского дома. Девочка ни разу не обернулась, чтобы проверить, идём ли мы за ней. Впрочем, нам ничего и не оставалось. Вслед за Агнессой мы проследовали мимо изумлённо таращившихся крестьян. Никто из них так и не произнёс ни слова.
Хозяин находился в столовой и завершал завтрак. На столе перед ним красовалось блюдо с варёным мясом и яйцами. Девочка, минуя всех слуг, провела нас сразу к нему.
– Мы нашли их в поле, – сказала она отцу и тут же удалилась.
Проводив дочь задумчивым взглядом, владелец усадьбы Санатас повернулся к нам. Он выглядел в точности как на картине, которую мы видели вчера в этом доме. Проницательный, изысканный, властный. Он не стал терять время и сразу же спросил:
– У вас странные одежды. Кто вы такие?
– Мы – путешественники, – ответил за всех Фёдор. – Мы передвигались по реке и остановились заночевать на этом острове, не зная, что он кому-то принадлежит. Но, видимо, нашу лодку ночью унесло течением.
– Как ваши имена? – прервал его разъяснения хозяин дома.
– Меня зовут Фёдор. Это Сергей и Анна.
– Сколько вам лет?
– Мне скоро будет 53. А им 33 и 30. А почему вы спрашиваете?
– Потому что полагаю, что вы пришли сюда с целью просить у меня новую лодку. Не так ли?
– Возможно.
– Так вот что я вам скажу, – Алерико Санатас встал, властно выпрямился и подошёл ближе к нам. Он оказался очень высоким и крепко сложенным мужчиной, ничем не уступавшим по габаритам Фёдору. – Я скажу, что лодку придётся заслужить. У нас сейчас много полевых работ. А рук не очень много. Полагаю, двух дней работы в поле будет достаточно для оплаты лодки.
– Благодарим вас за доброту, – сказал Фёдор, слегка склонив голову. – Когда нам нужно приступать?
– Прямо сейчас. Если вам нужно поесть, мои крестьяне с удовольствием поделятся с вами запасами.
С этими словами он отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Местные крестьяне действительно оказались настолько любезными, что поделились с нами своей едой и инструментами. Это были простые, очень недалекие люди. Сегодня они работали в той части поля, что находилась ближе к основным строениям деревни. Тем не менее дуб, точно игрушками увешанный телами мёртвых детей, был хорошо виден из этой части поля. Срезая серпом колосья пшеницы, я осторожно наблюдал за крестьянами. Они, казалось, не обращали никакого внимания на злополучное дерево.
Оказавшись рядом с одним из рабочих, я попытался завести разговор.
– Я видел у вас там дерево, – начал я, но тут же осёкся, так как крестьянин взглянул на меня хмуро, если не сказать враждебно.
Я поспешил отойти и снова сделал вид, что погружён в сбор урожая. Через некоторое время Фёдор тоже предпринял попытку разговорить крестьян. Когда пришло время перерыва и многие из них разошлись к стогам, чтобы перекусить, наш куратор подсел ближе к молодой крестьянке, любезно угостившей нас хлебом.
– Удивительная у вас усадьба, – осторожно заговорил он. – Красиво тут… А река какая…
– Да… – ответила крестьянка. – Тут хорошо живётся.
– И барин у вас отличный, – сказал Фёдор. – Сразу видно, что умный и понимающий.
Женщина кивнула, но не ответила.
– А вот интересно, – сделав вид, что не заметил её отстранённость, продолжил Фёдор. – Дерево у вас… Вон там. Это обряд какой?
Губы крестьянки плотно сжались. Она огляделась, высматривая других крестьян, но те были довольно далеко от нас.
– Вы не беспокойтесь, – стараясь говорить как можно простодушнее, сказал Фёдор. – Это мы так… Просто интересно.
– Не стоит вам интересоваться. Боги всё видят. Вы – чужаки. Наши Боги вам не рады.
Сказав это, крестьянка закинула остатки хлеба в корзину и спешно поднялась.
– Вам тут не место, – сказала она, а затем развернулась и пошла к ближайшей группе крестьян. Глядя ей вслед, Фёдор недовольно поморщился.
Во второй половине дня к полевым работам присоединились и хозяева. Они держались в стороне. Алерико общался только с крестьянскими старшинами и, казалось, обсуждал с ними предстоящие в ближайшие дни труды. Агнесса играла с куклой, сидя на стогу, и изредка равнодушно поглядывала на нас. Супруга хозяина же проявляла к нам ещё меньше интереса. Она собирала посевы на самом краю поля, почти ни с кем не разговаривала и даже не смотрела в нашу сторону.
На ночь нас разместили в хлеву. Утомившись от дневных работ, мы растянулись на сложенной для нас соломенной лежанке и разделили скудный ужин.
– Что будем делать? – устало потягиваясь, спросила Анна.
– Ну уж точно не спать, – сказал я.
– Нужно разузнать о них как можно больше, а потом выбираться, – сухо сказал Фёдор.
– Разузнаешь тут, – недовольно проворчал я.
– Они нам не доверяют, и это понятно.
Фёдор встал и подошёл к двери. Она оказалась не запертой.
– Похоже, не доверяют не настолько, чтобы запирать, – ухмыльнулся я.
– Надеюсь, что так… – задумчиво произнёс Фёдор.
Он слегка приоткрыл дверь и выглянул.
– Снаружи тихо, – сказал он. – Кажется, в деревне не принято гулять по ночам.
Всё же для уверенности мы подождали ещё с полчаса, прежде чем выбрались из хлева. В деревне и правда было тихо. Небо в эту ночь было чистое, безоблачное. Убывающая луна ярко освещала улицу. В редких крестьянских хижинах ещё горели одинокие свечи, но большинство домов уже были погружены в сон. Мы осторожно двинулись в сторону поля.
– Подберёмся к дубу, – тихо сказал Фёдор. – Хочу осмотреть тот уединённый дом в их реальности.
Стараясь двигаться как можно тише, мы прошли мимо ещё двух крестьянских домов, когда я замер. Оглянувшись, я пристально вгляделся в угол одного из строений. Лунный свет почти не достигал этого места, и тьма там казалась непроглядной.
– Что там? – обеспокоенно спросила Анна.
Она подошла ближе и тоже вгляделась в темноту, сгустившуюся у этого строения.
– Не знаю, – неуверенно ответил я. – Там как будто что-то двигалось.
– Я ничего не вижу. Может показалось?
– Может, – ответил я, но без особой уверенности.
Мы снова продолжили путь, но я никак не мог отделаться от ощущения, что за нами наблюдают чьи-то пристальные глаза.
