А воображение рисовало довольно страшные картины подводного мира. И всё же сегодня он казался привлекательнее, чем мир вокруг. Там хоть неизвестность, а здесь явная враждебность. Здесь жить нельзя.
Сегодняшний день оказался самым трудным в новом мире. А завтра? Ирина вздохнула. На завтрашний день вовсе мало надежды. И впереди не видно просвета. Никакого. Безнадёга…
Весь день они с Анюткой провели на этом месте. Вместе смотрели на текучую воду, на медленно проплывающие берега.
- Цветочки, - шепнула Анютка.
Ирина машинально поглядела кругом. У берегов росли жёлтые кувшинки.
- Это кубышки.
- Да нет… Я про «слёзы земли». Теперь понимаю, почему земля всё время плачет.
Анютка нагнулась, и с поверхности воды, где только что совсем ничего не было, по крайней мере, так казалось Ирине, подняла два цветочка. Бриллиантовые огни осветили лица.
Ирина обняла девочку, стараясь укрыть её от глаз красавчиков.
- Смотри, они сцепились друг с другом, - Анютка с трудом разъединила «слёзы». Бросила быстрый взгляд назад.
Там, на корме, красавчики вытряхивали свои рюкзаки.
«Патроны ищут», - поняла Ирина.
- Я хотела следующий подарить тебе. Но пусть эти будут для Таши и Луки. Ладно?
- Конечно. Но почему ты их выбрала?
- Потому что они любят друг друга.
Ирина удивилась.
- А эти цветочки были вместе. Значит их надо отдать влюблённым. Поняла?
- Поняла. Но почему ты решила, что они любят…
- Ирина, где патроны? – голос Даны напугал женщину.
«Теперь меня всё пугает», - с досадой подумала она о себе.
Ирина понимала, что рано или поздно придётся объяснять пропажу оружия, но в голову ничего толкового не приходило.
- Это я… - Анютка поднялась на ноги, украдкой засовывая цветочки в карман, и виновато поглядела на красавчиков.
- Что ты?
- Я выкинула патроны… И пистолеты... В речку…
- Зачем?
- Чтобы больше не стреляли, - Анютка, казалось, сейчас заплачет.
- Как?
- Вот так, - Анютка сделала движение, будто выбрасывает.
- Нет. Как ты смогла стащить оружие?
- Когда вы деревья валили, а Ирина плакала, а Димон смотрел на козявку, а ваши рюкзаки висели на кустах.
Ирина побледнела. Ей казалось, что красавчики сейчас накинутся в ярости на Анютку. Но… нет. Странная симпатия, которую они питали к девочке, переборола гнев, если он был.
- Нельзя рыться в чужих вещах.
- Больше не буду, - покорно согласилась Анютка.
Снова села.
- Я соврала, - в огромных глазах застыло ожидание. Девочка хотела, чтобы её поступок оценила взрослая мудрая женщина. Да только сегодня Ирина не чувствовала себя таковой. Но всё же оценила:
- Молодец! Ведь другого выхода у нас не было. Верно?
- Верно.
- А тут вопрос о нашем выживании…
Девочка вздохнула. Посмотрела на красавчиков. Те сидели спокойно.
- Пойду «слёзы» отдам.
Ирина кивнула. Потом наблюдала со своего места, как Анюта тихо подошла к лежащим людям и вложила цветочки в нагрудные карманы Таши и Луки. Что-то шепнула каждому. Потом подошла к бабуле и вновь погладила её по щекам.
Красавчики бросили быстрые и незаинтересованные взгляды на девочку. Отвернулись.
Ирина ждала. Но, похоже, всё хорошо.
- Глянь, что я нашла, - Анютка протянула на ладони мелкий красный предмет.
- Что это?
- Это, наверное, выпало из рюкзаков красавчиков.
- Ну ты даёшь… Давай я спрячу.
Ирина положила в свой карман красную штучку.
Чуть позже на корме вырубилась Дана.
В конце дня у неё стали отказывать органы. Один глаз полностью закрылся, рука повисла вдоль туловища и почти не шевелилась. Бат выглядел посвежее, хотя подволакивал ногу по брёвнам. Всё же прав был Никита. На исходе их силы. Но сражаться даже с такими андроидами, или кто они?.. Ирина не намерена. Сил у них ещё хватит, чтобы размазать её по плоту. А вот через пару дней можно было бы попытаться. Только нет пары дней. Завтра с утра приплывут… куда-то…
Бат сидел рядом с лежащей Даной, временами управляя рулевым веслом.
Ирина оглядела переселенцев. Всё так же неподвижны. Женщина на ночь повернула всех на бок, укрыла спальными мешками, шепнула каждому ободряющие слова, в которые сама не верила. Вот и всё.
Покормила Димона. Тот тоже полдня глядел на воду. А куда ещё?
Анютка заснула рядом. До последнего держала её за руку, словно опасаясь потерять. Нет, мысленно пообещала девочке, я тебя не брошу. Сегодняшний день стыдно вспомнить. Она, похоже, была или в шоке, или в истерике. Она просто была не готова. Не надо себя упрекать. Пусть этот день уходит… Уходит в неведомый мир. В прошлое.
Женщина тихонько полезла в мешок к Анютке. Она обещала девочке, что спать будут вместе. Ух, какая тёплая. Женщина лёгонько обняла Анютку. Спи, солнышко. Пусть тебе приснится золотая птица…
Плот легко и неслышно скользил по реке. Временами тонкие струйки вырывались из могучего течения и тут же звонко вплёскивались обратно.
Многие из переселенцев, измученные неподвижностью, наконец, заснули. Это была самая страшная пытка. Эти часы они провели хуже, чем в клетке. А душа, словно птица, рвалась на свободу. Но выбраться из плена она могла лишь расставшись с телом. Навсегда. И душа невыносимо мучалась, но терпела. Жаждала освобождения и плакала.
Жорик не спал. Жорик ненавидел. И не были бы красавчики так беспечны, если бы заглянули в его сердце.
Андрей не спал. Андрей строил планы. Он вспоминал всё, что узнал о новом мире из хранилища и теперь готовился эти знания применить.
Лука не спал. Он думал, где совершил ошибку. Он анализировал. Да, битва проиграна. Но он готовился к войне.
Дед не спал. Дед тихонько разминал руки и ноги. Пару часов назад он пришёл в себя и теперь думал, стоит ли это обнаруживать или лучше скрыть. Может, это его козырь и для чего-нибудь пригодится. Лучше скрыть. А тёплая «слеза» в нагрудном кармане пульсировала живительными волнами. И не почувствовал бы он эти волны, если бы не пришлось замереть, словно неживому. И в сравнении с собственной неподвижностью, он смог уловить эти импульсы.
«Так вот ты какой, цветочек аленький…», - в голове звучала непонятная фраза, неизвестно каким ветром туда занесённая.
Не спала Мара. Глядела на высокий берег. И чудился ей немыслимый бег Борьки. По траве, которая была выше его, по кочкам и ямкам. Он падал и вставал, часто перебирал своими голыми толстыми ножками, а острые стебли царапали их и кололи.
Луна временами освещала Борькино светлое лицо. И глазки, полные сострадания, были направлены на неё.
Вот так галлюцинация. Ни у кого такой верной нет.
- Встречайте… подходим, - голос красотки узнавался с трудом. Та прохрипела ещё пару слов в рацию, но их совсем было не разобрать.
Поздно. Теперь поздно на что-то решаться. Если и был шанс, то Ирина его упустила.
Проснувшись на рассвете, она всё поглядывала в сторону красавчиков, и ей казалось, что тем совсем худо. Возможно, с ними она могла бы теперь справиться. Возможно, она могла бы их вышвырнуть за борт. Но как узнать остатки их сил? Рискнуть? Так и не рискнула. И ещё одно останавливало… Если бы всё получилось, смогла бы она хладнокровно наблюдать, как обессиленные… пусть андроиды, идут ко дну? Нет! Женщина едва сдержалась, чтобы в мысленном протесте не замотать головой. Нет. Нет. Нет. Как бы ни складывалась новая жизнь, но в монстра она превращаться не намерена. Здесь, кажется, их и так предостаточно.
Правый, высокий и обрывистый берег, вдруг отступил, раскрывая, словно дружеские объятия, самую чудесную картину.
На холмистом широком склоне в пышной зелени притулились уютные домики. Протоптанные дорожки соединяли открытые террасы и спускались к реке. По лужайкам бродили какие-то яркие птицы.
Деревня… обещанная. Ага, хороша была сказка, посмотрим её продолжение.
У деревянного причала ждали. Двое баграми зацепили плот, закрепили у настила. Третий, бородатый мужчина, похожий на старенького профессора, шагнул на брёвна.
- Ты как? – спросил у Бата.
- Продержусь ещё.
Дану двое унесли на руках.
- Когда очухаются?
«Про нас», - догадалась Ирина.
- Через пару часов.
- Ну, здравствуйте, долгожданные человеки, - поприветствовал лежащих без движения переселенцев «профессор». – Я – Элом. Знаю, что вы меня слышите, может, видите. Не такой представлялась наша встреча. Но… что же делать? Бат, представь.
- Ирина. На пятом месяце.
- Неплохо.
- Анютка. У неё «слеза». Она их собирает, словно орешки щёлкает.
- Видит?
- Да.
- Эх, Анютка, хорошая ты девчонка. Делиться умеешь?
- Умеет. Правда, пока со своими.
- Ладно, поработаем.
- Дед Матвей. У него тоже «слеза».
- Тоже нашёл? – в голосе профессора послышалось изумление.
- Анютка дала.
- Ясно… Ах ты, старый проказник. Чего разлёгся? Очухался, должно быть, давным-давно. Давай вставай.
И деду не осталось ничего другого, как кряхтя, усесться на том месте, где едва хватило терпения пролежать неподвижно несколько последних часов.
«Вот и припас козырь», - почесал седую голову. Профессору ничего не ответил.
- Это Димон…
- Ясно. Димон, как дела? Мороженое хочешь? Будет тебе мороженое. Иди вон с теми дядями. Они тебя угостят.
Двое, что чуть ранее унесли Дану, теперь увели растерянного парня.
- Таша. Ничего не помнит.
- Может, врёт?
- Не похоже.
- Есть предположения?
- Нет.
- Ладно, идентифицируем. Хотя это и не важно... Эх, Андрей. А я в тебя верил. Дрогнул, значит. Перебежал на другую сторону?
- Да, у Анютки ещё чёрное сердце.
Профессор уставился на Бата.
- Шутишь?.. Тоже нашла?
- Нет. Тут по дороге она с мелкой крысой подружилась. Вот и обменялись. «Слезу» на «сердце».
- Неплохой улов… А они знают?..
- Про сердце? Нет. Откуда?
- Ты уверен, что крыса не сказала?
- Уверен. При мне было.
- Молодец, ты, Анютка. Право, не нарадуюсь!
- Бабка… Ульяна.
- Да уж.
- Ксения.
- Отлично.
- Артём.
- Что за Артём?
- В списках не обозначен. Тёмная лошадка. Пока молчит.
- Натворил «старый папа», теперь нам гадай, что к чему. А, впрочем, неважно.
- Никита.
- Тот самый?
- Да.
- С памятью всё в порядке?
- Не жаловался.
- Ну, это, может, и хорошо.
- Мара.
- Что не так?
- Последняя стадия.
- Была?
- Не знаю. Ты думаешь, ей лучше?
- Рядом с двумя «слезами»? Конечно, лучше. Да по ней и так видно.
- Лука.
Профессор долго молчал.
- Пойдёт… Мне…
- Петя и Лёша.
- Пацаны. Ну… ладно… Нет предположений, кто из них агент?
- Совсем никаких. Даже засомневались, может, в пещере остался?
- Нет. Точно кто-то их них. А что кровь?
- В пределах нормы у всех. Кроме Мары. Но у той из-за болячки.
«Кровь? А когда брали пробы? – удивилась Ирина. - А… коробки свои открывали… Хитро…».
- «Старый папа» далеко не дурак, чтобы на крови попасться. Ладно, относите их в общую, готовьте.
Переселенцев усадили в мягкие кресла. Они уже могли поддерживать вертикально свои малопослушные тела, но только с помощью валиков и подушек - их местные женщины щедро сунули под бока.
С виду и эти женщины, и остальные, кого удалось увидеть, были похожи на людей. Только красивые. А красота уже не впечатляла. Одно дело, когда она естественная, и совсем другое, если держалась на лице благодаря своевременной подзарядке.
Комната была большая и светлая. Широкие окна открыты, лёгкие шторы колыхались на ветру. За окнами виднелся сад – цветы, деревья, оттуда же донёсся пронзительный крик птицы:
- Павлин, - пояснила Ирина вздрогнувшей Анютке.
Но та не заинтересовалась. Сидела в своём кресле без валиков и хмуро поглядывала по сторонам. Судя по её виду, местному раю она не очень доверяла.
Женщины-красотки, улыбнувшись от дверей, вышли.
- Что думаете? – поинтересовался Артём.
Но ответить не пришлось. Вошёл уже знакомый «профессор». Выдвинул из угла себе кресло, поелозил по полу, выбирая место. Уселся.
- Не стоит сердиться на Дану и Бата. Их силы были на исходе, поэтому они сделали всё, что могли. Они выполнили приказ доставить всех целыми и невредимыми. А ваш бунт мог дорого обойтись. И платить бы пришлось в первую очередь вам.
Ирина боролась с неприятным чувством. С предательским чувством, что Элом прав. Нет, какой-то червячок сомнения презрительно фыркал в душе. Но где-то слишком глубоко.
- Теперь наше предложение… Хотя, сначала коснёмся истории создания искусственных людей. Я знаю, что Никита стоял у его истоков.
Никита молчал. И было непонятно, то ли стоял он у истоков, то ли не стоял, а может, вовсе не у истоков.
- Поэтому врать мне смысла нет, - продолжил, не дождавшись подтверждения, Элом. – Первый искусственный человек – ИЧ, мы называем, появился в ваше время. Вернее, чуть раньше. Наверное, когда бабушка Ульяна была молодая. Их создатели стремились максимально сделать ИЧ похожими на людей. Эмоции, настроения, чувства. Андроиды были способны на большее, чем просто подражать. Нет, подражание – это ерунда. ИЧ должен был научиться испытывать тонкие движения души во всех сферах человеческой жизни.
«Души? – усомнилась Таша. – Откуда ей взяться в искусственном организме?»
- И результаты были ошеломляющие. До взрыва. Потом всё пошло наперекосяк. Планета обезлюдела. Насколько мы смогли узнать, чистых людей не осталось, или почти не осталось. Во всяком случае, кроме вас, мы не знаем никого. И нам надо позаботиться о продолжении жизни. Новая раса. Мы на пороге её создания. Всё лучшее, что может дать симбиоз андроида чувствующего и человека разумного.
Бабуля молчала. Просто пыталась понять. Но столько незнакомых слов. Попробуй разберись. И всё же чуток сообразила:
- А зачем мы вам? Ну и создавайте на здоровье кого хотите.
- Хороший вопрос… Сложный вопрос… Как бы вам попроще?..
- Не могут они без нас, - усмехнулся Жорик. – Могли бы, давно сделали.
- Верно, - «профессор» почти не изменился в лице.
- А если бы у тебя были бы человеческие чувства, тебе бы сейчас было обидно, - криво усмехнулся Жорик.
- А мне и обидно. Но я не сдаюсь. ИЧ в настоящее время многое недоступно. Наши тела требуют сложной подзарядки в то время, когда человеку нужно всего лишь поспать. Где угодно и на чём угодно.
- Они не способны к творчеству, - наконец вставил своё слово Никита.
Все повернули головы к парню.
- Они могут синтезировать только то, что уже есть.
- Что значит синте..си..рвать? – дед хотел понять.
- Они не могут придумать ничего принципиально нового. На это способен только человек. Вот им и нужны наши мозги. И тела, конечно. Их ведь уже изношены. За полтыщи лет, видать, штопанные-перештопанные.
- Ну что же… идеальных организмов не существует. Пока. Но ведь ещё не всё потеряно! И вот двух… АЧ – андроид-человек, я вам сейчас представлю.
«Профессор» проворно вскочил с места и подошёл к двери. Открыл. В комнату вошли мужчина средних лет, обычной внешности, и женщина в возрасте.
- Светлана Анатольевна Пошанская – врач. Иван Павлович Семирязев - учёный.
- Можно просто Палыч, - уточнил Иван Павлович. А потом бросился к Никите, - ну здравствуй, дорогой. Не чаял дождаться.
Никита был ошеломлён. Он не верил своим глазам. Иван Павлович. Любимый учитель. Парень хотел вскочить, но ноги ещё не слушались.
- Сиди, сиди. Теперь вам до завтрашнего утра в норму не вернуться. Не всё сразу. Но к вечеру мало-помалу начнёте ходить. Потерпи, дорогой.
Никита чуть успокоился.
- А Ксения Александровна тоже здесь?
Палыч изменился в лице. Скорбная складка на миг заломила полуседые брови.
Сегодняшний день оказался самым трудным в новом мире. А завтра? Ирина вздохнула. На завтрашний день вовсе мало надежды. И впереди не видно просвета. Никакого. Безнадёга…
Весь день они с Анюткой провели на этом месте. Вместе смотрели на текучую воду, на медленно проплывающие берега.
- Цветочки, - шепнула Анютка.
Ирина машинально поглядела кругом. У берегов росли жёлтые кувшинки.
- Это кубышки.
- Да нет… Я про «слёзы земли». Теперь понимаю, почему земля всё время плачет.
Анютка нагнулась, и с поверхности воды, где только что совсем ничего не было, по крайней мере, так казалось Ирине, подняла два цветочка. Бриллиантовые огни осветили лица.
Ирина обняла девочку, стараясь укрыть её от глаз красавчиков.
- Смотри, они сцепились друг с другом, - Анютка с трудом разъединила «слёзы». Бросила быстрый взгляд назад.
Там, на корме, красавчики вытряхивали свои рюкзаки.
«Патроны ищут», - поняла Ирина.
- Я хотела следующий подарить тебе. Но пусть эти будут для Таши и Луки. Ладно?
- Конечно. Но почему ты их выбрала?
- Потому что они любят друг друга.
Ирина удивилась.
- А эти цветочки были вместе. Значит их надо отдать влюблённым. Поняла?
- Поняла. Но почему ты решила, что они любят…
- Ирина, где патроны? – голос Даны напугал женщину.
«Теперь меня всё пугает», - с досадой подумала она о себе.
Ирина понимала, что рано или поздно придётся объяснять пропажу оружия, но в голову ничего толкового не приходило.
- Это я… - Анютка поднялась на ноги, украдкой засовывая цветочки в карман, и виновато поглядела на красавчиков.
- Что ты?
- Я выкинула патроны… И пистолеты... В речку…
- Зачем?
- Чтобы больше не стреляли, - Анютка, казалось, сейчас заплачет.
- Как?
- Вот так, - Анютка сделала движение, будто выбрасывает.
- Нет. Как ты смогла стащить оружие?
- Когда вы деревья валили, а Ирина плакала, а Димон смотрел на козявку, а ваши рюкзаки висели на кустах.
Ирина побледнела. Ей казалось, что красавчики сейчас накинутся в ярости на Анютку. Но… нет. Странная симпатия, которую они питали к девочке, переборола гнев, если он был.
- Нельзя рыться в чужих вещах.
- Больше не буду, - покорно согласилась Анютка.
Снова села.
- Я соврала, - в огромных глазах застыло ожидание. Девочка хотела, чтобы её поступок оценила взрослая мудрая женщина. Да только сегодня Ирина не чувствовала себя таковой. Но всё же оценила:
- Молодец! Ведь другого выхода у нас не было. Верно?
- Верно.
- А тут вопрос о нашем выживании…
Девочка вздохнула. Посмотрела на красавчиков. Те сидели спокойно.
- Пойду «слёзы» отдам.
Ирина кивнула. Потом наблюдала со своего места, как Анюта тихо подошла к лежащим людям и вложила цветочки в нагрудные карманы Таши и Луки. Что-то шепнула каждому. Потом подошла к бабуле и вновь погладила её по щекам.
Красавчики бросили быстрые и незаинтересованные взгляды на девочку. Отвернулись.
Ирина ждала. Но, похоже, всё хорошо.
- Глянь, что я нашла, - Анютка протянула на ладони мелкий красный предмет.
- Что это?
- Это, наверное, выпало из рюкзаков красавчиков.
- Ну ты даёшь… Давай я спрячу.
Ирина положила в свой карман красную штучку.
Чуть позже на корме вырубилась Дана.
В конце дня у неё стали отказывать органы. Один глаз полностью закрылся, рука повисла вдоль туловища и почти не шевелилась. Бат выглядел посвежее, хотя подволакивал ногу по брёвнам. Всё же прав был Никита. На исходе их силы. Но сражаться даже с такими андроидами, или кто они?.. Ирина не намерена. Сил у них ещё хватит, чтобы размазать её по плоту. А вот через пару дней можно было бы попытаться. Только нет пары дней. Завтра с утра приплывут… куда-то…
Бат сидел рядом с лежащей Даной, временами управляя рулевым веслом.
Ирина оглядела переселенцев. Всё так же неподвижны. Женщина на ночь повернула всех на бок, укрыла спальными мешками, шепнула каждому ободряющие слова, в которые сама не верила. Вот и всё.
Покормила Димона. Тот тоже полдня глядел на воду. А куда ещё?
Анютка заснула рядом. До последнего держала её за руку, словно опасаясь потерять. Нет, мысленно пообещала девочке, я тебя не брошу. Сегодняшний день стыдно вспомнить. Она, похоже, была или в шоке, или в истерике. Она просто была не готова. Не надо себя упрекать. Пусть этот день уходит… Уходит в неведомый мир. В прошлое.
Женщина тихонько полезла в мешок к Анютке. Она обещала девочке, что спать будут вместе. Ух, какая тёплая. Женщина лёгонько обняла Анютку. Спи, солнышко. Пусть тебе приснится золотая птица…
Плот легко и неслышно скользил по реке. Временами тонкие струйки вырывались из могучего течения и тут же звонко вплёскивались обратно.
Многие из переселенцев, измученные неподвижностью, наконец, заснули. Это была самая страшная пытка. Эти часы они провели хуже, чем в клетке. А душа, словно птица, рвалась на свободу. Но выбраться из плена она могла лишь расставшись с телом. Навсегда. И душа невыносимо мучалась, но терпела. Жаждала освобождения и плакала.
Жорик не спал. Жорик ненавидел. И не были бы красавчики так беспечны, если бы заглянули в его сердце.
Андрей не спал. Андрей строил планы. Он вспоминал всё, что узнал о новом мире из хранилища и теперь готовился эти знания применить.
Лука не спал. Он думал, где совершил ошибку. Он анализировал. Да, битва проиграна. Но он готовился к войне.
Дед не спал. Дед тихонько разминал руки и ноги. Пару часов назад он пришёл в себя и теперь думал, стоит ли это обнаруживать или лучше скрыть. Может, это его козырь и для чего-нибудь пригодится. Лучше скрыть. А тёплая «слеза» в нагрудном кармане пульсировала живительными волнами. И не почувствовал бы он эти волны, если бы не пришлось замереть, словно неживому. И в сравнении с собственной неподвижностью, он смог уловить эти импульсы.
«Так вот ты какой, цветочек аленький…», - в голове звучала непонятная фраза, неизвестно каким ветром туда занесённая.
Не спала Мара. Глядела на высокий берег. И чудился ей немыслимый бег Борьки. По траве, которая была выше его, по кочкам и ямкам. Он падал и вставал, часто перебирал своими голыми толстыми ножками, а острые стебли царапали их и кололи.
Луна временами освещала Борькино светлое лицо. И глазки, полные сострадания, были направлены на неё.
Вот так галлюцинация. Ни у кого такой верной нет.
Глава 40
- Встречайте… подходим, - голос красотки узнавался с трудом. Та прохрипела ещё пару слов в рацию, но их совсем было не разобрать.
Поздно. Теперь поздно на что-то решаться. Если и был шанс, то Ирина его упустила.
Проснувшись на рассвете, она всё поглядывала в сторону красавчиков, и ей казалось, что тем совсем худо. Возможно, с ними она могла бы теперь справиться. Возможно, она могла бы их вышвырнуть за борт. Но как узнать остатки их сил? Рискнуть? Так и не рискнула. И ещё одно останавливало… Если бы всё получилось, смогла бы она хладнокровно наблюдать, как обессиленные… пусть андроиды, идут ко дну? Нет! Женщина едва сдержалась, чтобы в мысленном протесте не замотать головой. Нет. Нет. Нет. Как бы ни складывалась новая жизнь, но в монстра она превращаться не намерена. Здесь, кажется, их и так предостаточно.
Правый, высокий и обрывистый берег, вдруг отступил, раскрывая, словно дружеские объятия, самую чудесную картину.
На холмистом широком склоне в пышной зелени притулились уютные домики. Протоптанные дорожки соединяли открытые террасы и спускались к реке. По лужайкам бродили какие-то яркие птицы.
Деревня… обещанная. Ага, хороша была сказка, посмотрим её продолжение.
У деревянного причала ждали. Двое баграми зацепили плот, закрепили у настила. Третий, бородатый мужчина, похожий на старенького профессора, шагнул на брёвна.
- Ты как? – спросил у Бата.
- Продержусь ещё.
Дану двое унесли на руках.
- Когда очухаются?
«Про нас», - догадалась Ирина.
- Через пару часов.
- Ну, здравствуйте, долгожданные человеки, - поприветствовал лежащих без движения переселенцев «профессор». – Я – Элом. Знаю, что вы меня слышите, может, видите. Не такой представлялась наша встреча. Но… что же делать? Бат, представь.
- Ирина. На пятом месяце.
- Неплохо.
- Анютка. У неё «слеза». Она их собирает, словно орешки щёлкает.
- Видит?
- Да.
- Эх, Анютка, хорошая ты девчонка. Делиться умеешь?
- Умеет. Правда, пока со своими.
- Ладно, поработаем.
- Дед Матвей. У него тоже «слеза».
- Тоже нашёл? – в голосе профессора послышалось изумление.
- Анютка дала.
- Ясно… Ах ты, старый проказник. Чего разлёгся? Очухался, должно быть, давным-давно. Давай вставай.
И деду не осталось ничего другого, как кряхтя, усесться на том месте, где едва хватило терпения пролежать неподвижно несколько последних часов.
«Вот и припас козырь», - почесал седую голову. Профессору ничего не ответил.
- Это Димон…
- Ясно. Димон, как дела? Мороженое хочешь? Будет тебе мороженое. Иди вон с теми дядями. Они тебя угостят.
Двое, что чуть ранее унесли Дану, теперь увели растерянного парня.
- Таша. Ничего не помнит.
- Может, врёт?
- Не похоже.
- Есть предположения?
- Нет.
- Ладно, идентифицируем. Хотя это и не важно... Эх, Андрей. А я в тебя верил. Дрогнул, значит. Перебежал на другую сторону?
- Да, у Анютки ещё чёрное сердце.
Профессор уставился на Бата.
- Шутишь?.. Тоже нашла?
- Нет. Тут по дороге она с мелкой крысой подружилась. Вот и обменялись. «Слезу» на «сердце».
- Неплохой улов… А они знают?..
- Про сердце? Нет. Откуда?
- Ты уверен, что крыса не сказала?
- Уверен. При мне было.
- Молодец, ты, Анютка. Право, не нарадуюсь!
- Бабка… Ульяна.
- Да уж.
- Ксения.
- Отлично.
- Артём.
- Что за Артём?
- В списках не обозначен. Тёмная лошадка. Пока молчит.
- Натворил «старый папа», теперь нам гадай, что к чему. А, впрочем, неважно.
- Никита.
- Тот самый?
- Да.
- С памятью всё в порядке?
- Не жаловался.
- Ну, это, может, и хорошо.
- Мара.
- Что не так?
- Последняя стадия.
- Была?
- Не знаю. Ты думаешь, ей лучше?
- Рядом с двумя «слезами»? Конечно, лучше. Да по ней и так видно.
- Лука.
Профессор долго молчал.
- Пойдёт… Мне…
- Петя и Лёша.
- Пацаны. Ну… ладно… Нет предположений, кто из них агент?
- Совсем никаких. Даже засомневались, может, в пещере остался?
- Нет. Точно кто-то их них. А что кровь?
- В пределах нормы у всех. Кроме Мары. Но у той из-за болячки.
«Кровь? А когда брали пробы? – удивилась Ирина. - А… коробки свои открывали… Хитро…».
- «Старый папа» далеко не дурак, чтобы на крови попасться. Ладно, относите их в общую, готовьте.
Глава 41
Переселенцев усадили в мягкие кресла. Они уже могли поддерживать вертикально свои малопослушные тела, но только с помощью валиков и подушек - их местные женщины щедро сунули под бока.
С виду и эти женщины, и остальные, кого удалось увидеть, были похожи на людей. Только красивые. А красота уже не впечатляла. Одно дело, когда она естественная, и совсем другое, если держалась на лице благодаря своевременной подзарядке.
Комната была большая и светлая. Широкие окна открыты, лёгкие шторы колыхались на ветру. За окнами виднелся сад – цветы, деревья, оттуда же донёсся пронзительный крик птицы:
- Павлин, - пояснила Ирина вздрогнувшей Анютке.
Но та не заинтересовалась. Сидела в своём кресле без валиков и хмуро поглядывала по сторонам. Судя по её виду, местному раю она не очень доверяла.
Женщины-красотки, улыбнувшись от дверей, вышли.
- Что думаете? – поинтересовался Артём.
Но ответить не пришлось. Вошёл уже знакомый «профессор». Выдвинул из угла себе кресло, поелозил по полу, выбирая место. Уселся.
- Не стоит сердиться на Дану и Бата. Их силы были на исходе, поэтому они сделали всё, что могли. Они выполнили приказ доставить всех целыми и невредимыми. А ваш бунт мог дорого обойтись. И платить бы пришлось в первую очередь вам.
Ирина боролась с неприятным чувством. С предательским чувством, что Элом прав. Нет, какой-то червячок сомнения презрительно фыркал в душе. Но где-то слишком глубоко.
- Теперь наше предложение… Хотя, сначала коснёмся истории создания искусственных людей. Я знаю, что Никита стоял у его истоков.
Никита молчал. И было непонятно, то ли стоял он у истоков, то ли не стоял, а может, вовсе не у истоков.
- Поэтому врать мне смысла нет, - продолжил, не дождавшись подтверждения, Элом. – Первый искусственный человек – ИЧ, мы называем, появился в ваше время. Вернее, чуть раньше. Наверное, когда бабушка Ульяна была молодая. Их создатели стремились максимально сделать ИЧ похожими на людей. Эмоции, настроения, чувства. Андроиды были способны на большее, чем просто подражать. Нет, подражание – это ерунда. ИЧ должен был научиться испытывать тонкие движения души во всех сферах человеческой жизни.
«Души? – усомнилась Таша. – Откуда ей взяться в искусственном организме?»
- И результаты были ошеломляющие. До взрыва. Потом всё пошло наперекосяк. Планета обезлюдела. Насколько мы смогли узнать, чистых людей не осталось, или почти не осталось. Во всяком случае, кроме вас, мы не знаем никого. И нам надо позаботиться о продолжении жизни. Новая раса. Мы на пороге её создания. Всё лучшее, что может дать симбиоз андроида чувствующего и человека разумного.
Бабуля молчала. Просто пыталась понять. Но столько незнакомых слов. Попробуй разберись. И всё же чуток сообразила:
- А зачем мы вам? Ну и создавайте на здоровье кого хотите.
- Хороший вопрос… Сложный вопрос… Как бы вам попроще?..
- Не могут они без нас, - усмехнулся Жорик. – Могли бы, давно сделали.
- Верно, - «профессор» почти не изменился в лице.
- А если бы у тебя были бы человеческие чувства, тебе бы сейчас было обидно, - криво усмехнулся Жорик.
- А мне и обидно. Но я не сдаюсь. ИЧ в настоящее время многое недоступно. Наши тела требуют сложной подзарядки в то время, когда человеку нужно всего лишь поспать. Где угодно и на чём угодно.
- Они не способны к творчеству, - наконец вставил своё слово Никита.
Все повернули головы к парню.
- Они могут синтезировать только то, что уже есть.
- Что значит синте..си..рвать? – дед хотел понять.
- Они не могут придумать ничего принципиально нового. На это способен только человек. Вот им и нужны наши мозги. И тела, конечно. Их ведь уже изношены. За полтыщи лет, видать, штопанные-перештопанные.
- Ну что же… идеальных организмов не существует. Пока. Но ведь ещё не всё потеряно! И вот двух… АЧ – андроид-человек, я вам сейчас представлю.
«Профессор» проворно вскочил с места и подошёл к двери. Открыл. В комнату вошли мужчина средних лет, обычной внешности, и женщина в возрасте.
- Светлана Анатольевна Пошанская – врач. Иван Павлович Семирязев - учёный.
- Можно просто Палыч, - уточнил Иван Павлович. А потом бросился к Никите, - ну здравствуй, дорогой. Не чаял дождаться.
Никита был ошеломлён. Он не верил своим глазам. Иван Павлович. Любимый учитель. Парень хотел вскочить, но ноги ещё не слушались.
- Сиди, сиди. Теперь вам до завтрашнего утра в норму не вернуться. Не всё сразу. Но к вечеру мало-помалу начнёте ходить. Потерпи, дорогой.
Никита чуть успокоился.
- А Ксения Александровна тоже здесь?
Палыч изменился в лице. Скорбная складка на миг заломила полуседые брови.
