- Что у нас получится?
- Я просто орал на него… орал, что человечество ещё не кончилось. Что мы будем жить. Он… не поверил. Ну как будто посмеялся надо мной… если бы он мог смеяться. Дал мне понять, что мы для него… будущая добыча. Он подождёт…
- Пойдёмте… посмотрим на того несчастного.
- Анют… давай мы с тобой останемся здесь, - предложила Ирина.
Девочка кивнула. Остальные медленно пошли к лежащему в траве телу.
Человек… Но не сразу это поймёшь. Огромный. Какой-то квадратный. Лицо заросшее. Один горбатый нос торчит из седой косматости.
Вдруг веки дрогнули.
- Живой?
- Эй…
Человек открыл глаза. И стало ясно, что он не совсем человек. Глаза… Странно и страшно было видеть такие глаза на почти человеческом лице. Светло-серая, переходящая по краям в ярко-голубой цвет, радужка заполняла почти весь глаз, не оставляя место склере.
- Ты как? – первым опомнился Жора.
Человек обвёл переселенцев диким взглядом:
- Чистые?.. Думал, сказки… Кто меня?
- Я, - то ли сказал, то ли смущённо крякнул Жора. Что-то в последнее время от него много вреда окружающим.
- Возьми, - человек страшным усилием содрал со своей шеи шнур, несколько мгновений подержал в кулаке амулет, протянул его Жоре, - клык от Лютого... Спасибо…
Человек снова закрыл глаза. Переселенцы не сразу поняли, что навсегда.
- Умер?
Лука постарался на заросших запястьях нащупать пульс.
- А чего так тихо кругом? – до деда первого дошла необычная акустика мира.
- И свет…
Переселенцы оглянулись.
- Ураган!
Страшная чёрно-фиолетовая туча нависла совсем низко. Казалось, руку протяни и коснёшься её мягкого края.
И тут все услышали тонкий визг. Он страшно нарастал, а туча заалела внутренним огнём и пришла в движение.
- Быстро! Капюшоны! Красную кнопку! Два раза!
Ирина наклонилась над девочкой. Раз - и под камуфляжной тканью поползли щитки, два – и под щитками надулись подушки. Они защищат от ударов и падения. Но в ураган?
Раздумывать некогда. Ирина нагнулась к своему животу…
Мара вдруг вскрикнула, побежала к Артёму, выхватила из котелка Бориса и сунула его себе за пазуху.
И тут же страшный удар воздуха сбил всех с ног.
Ураган подбросил вверх всё, что не сильно крепилось, потом постарался поднять и то, что крепко держалось за землю.
Люди оказались во власти стихии.
Мару разбудил звук. Вытянул её из темноты. Почти сразу поняла, что это её стон. Голова тут же начала болеть. Затошнило. Сейчас она откроет глаза и начнётся.
Лучше пока не шевелиться. Ещё минуту-другую вырвать у болезни. И заодно вспомнить где она. В больнице? Нет, дома. Её отпустили домой перед концом. Последние дни, и ни одной счастливой минуты.
Послышался монотонный стук. Сестричка – змеюка в дверь царапается? Пытается помириться, пока не поздно? Поздно. Не может она простить. Даже мысли не допускает. Пробовала уже.
Рому простила. Как? Как смогла. Просто вновь чужим стал. Каким и был когда-то. Когда его ещё не знала. Вот и пусть идёт мимо, раз чужой. И её прощение, словно стяг, вырванный у неприятеля, с собой по жизни несёт. Фальшивый стяг фальшивого прощения.
А с Лесей такая метаморфоза не получалась. Потому что знала она свою сестру с самого рождения, никак невозможно представить её чужой. Всегда рядом, любая конфета пополам.
Конфету поделить можно, а Рому не получилось. Рому Леся просто вырвала. Прибрала к рукам и облизнулась от удовольствия. Ещё бы! Красавец.
Красавец Рома, по-видимому, не очень заморачивался по поводу перемены сестёр. Тем более, близняшки. Похожие, но не одно лицо. Мара – красавица, никто не засомневается. Правда, до тех пор, пока не увидит Лесю. Тогда начнёт сомневаться. Потому что у Леси то же лицо, но не совсем. А тоньше, нежнее, изящней. Словно природа чуть поторопилась, когда работала над старшей сестрой, сделала слегка небрежно, ещё бы пару мазков… Но младшая уже потянула к себе. И для той природа-художница не пожалела времени, совершенствуя каждую черту.
Мара привыкла видеть предпочтения не в свою пользу, но никогда они серьёзно не ранили. У неё было самое главное – Леся. А потом случилось... Первая любовь и первое разочарование. То, что не сложилось с парнем – пережила. А разочарование в самом родном человеке – погубило.
Врачи пытались помочь. Но главную причину они не смогли удалить. Потому что главная причина – не опухоль, хотя, возможно, и в голове. А может, в душе. Где находится подсознание? Главная причина в нём.
Чужая душа потёмки. А своя? Оказались те ещё дебри. Но в этих потёмках они брели вместе с психиатром. И чуть разобрались.
Главная причина в том, что её подсознание удаляет её же из жизни. Она должна уступить. Сестре. Та младшая, любимая, она ей всегда уступала. Вот и теперь... Мара должна отдать ей весь мир.
И сколько бы сознательно она ни твердила себе, что это чушь, что она никому ничего не должна, что можно уехать, в конце концов, - подсознание не дрогнуло.
Так и переплелись в неё два чувства – любовь и ненависть. Переплелись и ядом ударили в душу.
Прав был Андрей, всё то недоброе, что создано нами, никуда не девается. Оно нас же…
Андрей? Воспоминание обожгло. Она же не дома!
Мара открыла глаза.
Темно. Мара повернулась, и куча веток зашевелилась над ней. Она их попыталась отбросить, но уколола руку. Еловые. Сбросила кое-как.
- Кто здесь? – испугалась, заметив двигающееся светлое пятно. И тут же догадалась...
- Это я, – Борька шмыгнул носом. - Живая?
- Живая… Где мы? Почему я завалена ветками?
- Это я завалил. Дождь был. Холодно…
- Да… Поняла...
Мара не промокла. Может, только ноги. Защитный костюм уберёг. Она поглядела вокруг. Тёмный лес звенел от капели.
«Вот что за звук. А я подумала, сестра в дверь скребётся…»
- Где остальные?
- Не знаю.
- Интересно, куда нас занесло?
Привычная тяжесть на плечах напомнила о себе.
- Рюкзак? Я его не потеряла? Цело там хоть что-нибудь?
В памяти промелькнул ужас урагана…
Мара чуть замотала головой, не желая сейчас думать про это. Но затошнило ещё больше. Подождала, пока тёмный мир перестанет противно кружиться, полезла в мешок.
Целым и сухим осталось многое. Спасибо разработчикам этих рюкзаков. И вскоре небольшой костёр весело плясал между мокрых стволов. А Мара и Борька подкреплялись сухпайком и ждали рассвет.
Через пару часов солнце ворвалось золотыми лучами в лес, и он засверкал ему навстречу каплями вчерашнего дождя. Птицы начали свой трезвон, радуясь вновь обретённой жизни. Но Мара поняла, что не ощущает радости. Не умеет? Или разучилась? А ведь должна бы… Выжила в чудовищный ураган. Выжила ещё раньше, когда планета сотряслась от взрыва. Живёт и теперь, а врачи не давали никакого шанса. Что с ней не так? Захотелось плакать. Но не теперь. Не надо пугать Борьку. Хватит и одного плакунчика.
- Твоя шляпа…
Борька судорожно со всхлипыванием вздохнул:
- Потерял…
- Так тоже неплохо, - слукавила Мара.
Без шляпы Борькины седые лохмы торчали вверх.
- Не переживай, найдём что-нибудь по дороге. Или я веночек сплету. Как только встретятся подходящие цветы.
- Сплети, - оживился Борька.
Мара встала, огляделась. Поваленные деревья безмолвно рассказали, какой полосой прошёл ураган:
- Пойдём.
Борька послушно вскочил.
- Только куда? – девушка остановила его порыв. - Давай хоть определимся.
Борька молча хлопал глазами.
- По мне, все стороны горизонта одинаково хороши, – Мара в раздумье повернулась вокруг себя. – Но нужно выбрать что-то одно, чтобы не бродить кругами. Ты как считаешь?
Борька не считал. Борька ждал.
- Ладно… Думаю, что путь вчерашнего урагана должен привести куда-то… или увести ещё дальше. Тут как повезёт. Кажется, люди как-то ориентируются по солнцу. Ты не в курсе? Хотя надо знать, в какую сторону от солнца нас унесло, чтобы возвращаться в обратную, - Таша нахмурилась, пытаясь разобраться, но голова не соображала. – Ладно, пойдём… навстречу солнцу. То есть, на восток. Давай ко мне на руки.
- Не-е, - замотал головой, - не маленький.
Поваленные деревья не давали проходу, поэтому свернули далеко в сторону к нетронутому лесу, стараясь не потерять основной ориентир.
Путь был бы не слишком трудным, если бы впереди ждала большая определённость. Высокие сосны защищали от летнего зноя и давали дорогу свету. Свежий ветерок гулял между прямыми стволами. Хвойная подстилка пружинила под ногами. Редкие кусты соблазняли какими-то ягодами. Но рисковать не хотелось.
- Смотри, - воскликнула Мара, - котелок… Наш?
На одной из веток какого-то деревца аккуратно висела бабулина посудина.
Мара дотянулась, сняла.
- По-моему, наш. Вот так встреча. Не хочешь сюда?
Но Борька настолько яростно замотал головой, что волосы совсем стали дыбом.
- Я туда больше не хочу.
Мара едва сдержала несвоевременный смех. Оба путешествия в котелке оказались для Борьки полны драматизма.
- Мы его с собой заберём. Мне кажется, бабуля ему будет рада.
Теперь Мара сдержала вздох. Бабуля. Жива ли та бабуля?
- А то, что мы его нашли, - продолжила рассуждать девушка, - может быть добрым знаком. Наверное, где-то здесь мы… вчера…
Нет, сказала себе Мара. Лучше об этом не думать. И котелок не обязательно указывает на верный путь. Вполне возможно, они теперь уходят в другую сторону от своих. Ведь его вчера могло занести просто дальше.
- Ладно… Не будем гадать. Раз выбрали направление, значит, будем двигаться по нему. Ведь лес рано или поздно закончится.
В полдень остановились у ручья.
- Костёр разводить ни к чему. Отдохнём и пойдём дальше.
Борька согласно кивнул.
Венок, вспомнила Мара и потянулась за цветами. Она плела и поглядывала на несчастного Борьку.
- А ты раньше с кем… был?
- Мы всегда одни… Пока не найдём своих…
- А кто вы? И почему одни?
- Мы – это мы…
Борька и рад бы рассказать, но как-то не получалось. Мара терпеливо ждала. Старичок схватил ромашку и стал ковырять её серединку.
Не дождалась.
- Ну вот ты родился. У тебя же была мама?
- Не было мамы. Я сирота. Я всегда один. У нас всегда так. Потому что нас наказали…
- Вас наказали? Кто?
Борька поднял плечи до ушей:
- Нам не сказали…
- А что вы натворили?
- Гордые, - прошептал Борька едва слышно и перепугано оглянулся.
Такого Мара не ожидала. Она молча смотрела на Бориса. Про венок забыла.
- Мы... Были… Красивыми… Высокими… Презирали… Всех… Раньше… Давно…
Борька говорил короткими урывками, словно сказанная таким способом тайна не может считаться раскрытой.
Старичок нагнулся к самому уху девушки и гнусаво пропел:
- А потом нас раскидали по белу свету.
- Подожди… А откуда… А кто тебя научил говорить? Кто сказал тебе твоё имя? Как ты узнал, что тебе сто тридцать лет?
- Как кто сказал? – Борька от удивления заговорил нормальным голосом. – Я это и сам знал. С самого начала. Как только появился на свет. А про сто тридцать лет знаю, потому что хожу уже сто тридцать лет.
Мара с подозрением взглянула на старичка. Уж не смеётся ли он над ней? Но его несчастные глазки говорили об обратном. Нет, не смеётся.
- И много вас… таких?
- Этого я не знаю. Наверное, много.
- И вы бродите по свету?
- Мы ищем…
- Кого?
- Мы ищем свой дом. Дорога к нему неведома. Но только по этой дороге мы растеряем остатки своей гордости. И если дойдём, то вместе с домом найдём и себя.
- Да… уж… На-ка, примерь.
Борька натянул венок.
Мара всплеснула руками, совсем как бабуля:
- Принц.
Борька засмущался… Но поверил. А потом поднял удивлённые глаза куда-то за спину Мары.
Девушка перепугано оглянулась. Андрей. Стоит, прислонившись к дереву.
- Как только пропал бабулин котелок, который я собственноручно повесил на сук, стало понятно - наши рядом.
Он улыбнулся чуть ли не до ушей:
- И кстати, куда вы направляетесь? Если что, наша изначальная цель совсем в другой стороне.
Мара почувствовала, как впервые за долгое-долгое время тихая радость нашла дорожку и в её сердце.
Высоты Ксюша боялась всегда. Она много чего боялась – пауков, молнию, крыс, темноты, грубых криков, жестоких людей. И среди этого многообразия высота занимала не последнее место.
Этот страх проникал и в сны. И часто ей виделись высокие здания, она на крыше и слезть никак не может.
Теперь её терзало неприятное дежавю. Или снам пришло время сбыться?
Говорят, если держать человека на высоте под угрозой падения достаточно долго, то его сердце в первое время будет замирать каждую секунду, а потом успокоится. Ксюша понимала, что её сердце просто разорвётся. И это произойдёт скоро.
Мир с высоты не такой… Ксюша рассмотрела уже множество деталей. Ровный ствол, уходящий вперёд. Только теперь «вперёд» — это вниз. Светло-коричневая бугристая кора. Мох у основания. Или лишайник. Кто его разберёт? Рыжие хвоинки. Зрение хорошее, но расстояние не позволяло рассмотреть каждую отдельно. Зелёный кустик какой-то травы. Красная ягодка.
Она висела так долго, что у далёкого основания ствола серая мышка несколько раз пробегала взад-вперёд. Временами она останавливалась и принюхивалась во все стороны. Мышей Ксюша не боялась. Она их жалела за маленькие бусинки-глазки.
Всё. Больше в поле зрения ничего нет. Вертеть головой по сторонам девушка не рискнула. Может, она держится на последнем натяжении нитей рюкзака. Или невидимый сук вот-вот обломится. Он и так временами подозрительно трещал за спиной, заставляя Ксюшу бледнеть от ужаса.
Что её держит, девушка точно не знала. Как очнулась, раскачиваясь в кроне высокой сосны, так и провела последние часы. Последние… Слёзы не побежали по щекам, как бывало раньше. Они прямо из глаз летели к земле, мутной каплей быстро удаляясь от своей хозяйки, чтобы напитать влагой и без того мокрую хвою.
Голову повернуть назад – посмотреть, не было возможности, осталось лишь предположить, что рюкзак за что-то зацепился. И этим продлил жизнь хозяйке, но такие последние часы не пожелаешь и врагу.
А если закрыть глаза? Представить… Ксюша в панике заморгала. С закрытыми глазами представлялось только одно – она уже падает.
Как повезло птицам. Будь на её месте захудалый воробей, он бы взмахнул своими крылышками и полетел… Отсюда и во-он на ту ветку. А с неё дальше, на те пышные кусты.
Ксюша чуть отвлеклась и подняла голову, прослеживая свой путь, если была бы воробьём. И увидела…
С высоты не сразу узнала его. Мужчина. В камуфляжном костюме. С рюкзаком на спине. Кто-то из своих?
- Эй! – хриплый звук едва вырвался из непослушного горла.
Мужчина уходил.
- Эй! Эй! Эй!
У Ксюши пропал голос? Слёзы градом посыпались на землю. Она рискнула сделать быстрое движение, выхватила из кобуры автомат и бросила его куда-то под себя и назад. Мужчину она уже не видела. Слышала, как глухо грохнулось оружие о землю.
- Эй! – прохрипела снова. – Эй, не уходи!
Голос не вспугнул бы того самого воображаемого воробья. Чем бы ещё пошуметь? Он же сейчас уйдёт…
Но внизу опять показалась мужская фигура, в центре которой округлело поднятое вверх лицо.
- Ксюша?
Никита.
- Помоги! - голос снова не слышен, но теперь это уже не так важно.
- Ксюша, послушай. Если ты не можешь говорить, покажи рукой. Движение от головы к ногам – да, движение из стороны в сторону – нет. Поняла?
«Да», - показала Ксюша.
- Та ранена?
«Нет»
- Защитный костюм цел?
- Я просто орал на него… орал, что человечество ещё не кончилось. Что мы будем жить. Он… не поверил. Ну как будто посмеялся надо мной… если бы он мог смеяться. Дал мне понять, что мы для него… будущая добыча. Он подождёт…
- Пойдёмте… посмотрим на того несчастного.
- Анют… давай мы с тобой останемся здесь, - предложила Ирина.
Девочка кивнула. Остальные медленно пошли к лежащему в траве телу.
Человек… Но не сразу это поймёшь. Огромный. Какой-то квадратный. Лицо заросшее. Один горбатый нос торчит из седой косматости.
Вдруг веки дрогнули.
- Живой?
- Эй…
Человек открыл глаза. И стало ясно, что он не совсем человек. Глаза… Странно и страшно было видеть такие глаза на почти человеческом лице. Светло-серая, переходящая по краям в ярко-голубой цвет, радужка заполняла почти весь глаз, не оставляя место склере.
- Ты как? – первым опомнился Жора.
Человек обвёл переселенцев диким взглядом:
- Чистые?.. Думал, сказки… Кто меня?
- Я, - то ли сказал, то ли смущённо крякнул Жора. Что-то в последнее время от него много вреда окружающим.
- Возьми, - человек страшным усилием содрал со своей шеи шнур, несколько мгновений подержал в кулаке амулет, протянул его Жоре, - клык от Лютого... Спасибо…
Человек снова закрыл глаза. Переселенцы не сразу поняли, что навсегда.
- Умер?
Лука постарался на заросших запястьях нащупать пульс.
- А чего так тихо кругом? – до деда первого дошла необычная акустика мира.
- И свет…
Переселенцы оглянулись.
- Ураган!
Страшная чёрно-фиолетовая туча нависла совсем низко. Казалось, руку протяни и коснёшься её мягкого края.
И тут все услышали тонкий визг. Он страшно нарастал, а туча заалела внутренним огнём и пришла в движение.
- Быстро! Капюшоны! Красную кнопку! Два раза!
Ирина наклонилась над девочкой. Раз - и под камуфляжной тканью поползли щитки, два – и под щитками надулись подушки. Они защищат от ударов и падения. Но в ураган?
Раздумывать некогда. Ирина нагнулась к своему животу…
Мара вдруг вскрикнула, побежала к Артёму, выхватила из котелка Бориса и сунула его себе за пазуху.
И тут же страшный удар воздуха сбил всех с ног.
Ураган подбросил вверх всё, что не сильно крепилось, потом постарался поднять и то, что крепко держалось за землю.
Люди оказались во власти стихии.
Глава 55
Мару разбудил звук. Вытянул её из темноты. Почти сразу поняла, что это её стон. Голова тут же начала болеть. Затошнило. Сейчас она откроет глаза и начнётся.
Лучше пока не шевелиться. Ещё минуту-другую вырвать у болезни. И заодно вспомнить где она. В больнице? Нет, дома. Её отпустили домой перед концом. Последние дни, и ни одной счастливой минуты.
Послышался монотонный стук. Сестричка – змеюка в дверь царапается? Пытается помириться, пока не поздно? Поздно. Не может она простить. Даже мысли не допускает. Пробовала уже.
Рому простила. Как? Как смогла. Просто вновь чужим стал. Каким и был когда-то. Когда его ещё не знала. Вот и пусть идёт мимо, раз чужой. И её прощение, словно стяг, вырванный у неприятеля, с собой по жизни несёт. Фальшивый стяг фальшивого прощения.
А с Лесей такая метаморфоза не получалась. Потому что знала она свою сестру с самого рождения, никак невозможно представить её чужой. Всегда рядом, любая конфета пополам.
Конфету поделить можно, а Рому не получилось. Рому Леся просто вырвала. Прибрала к рукам и облизнулась от удовольствия. Ещё бы! Красавец.
Красавец Рома, по-видимому, не очень заморачивался по поводу перемены сестёр. Тем более, близняшки. Похожие, но не одно лицо. Мара – красавица, никто не засомневается. Правда, до тех пор, пока не увидит Лесю. Тогда начнёт сомневаться. Потому что у Леси то же лицо, но не совсем. А тоньше, нежнее, изящней. Словно природа чуть поторопилась, когда работала над старшей сестрой, сделала слегка небрежно, ещё бы пару мазков… Но младшая уже потянула к себе. И для той природа-художница не пожалела времени, совершенствуя каждую черту.
Мара привыкла видеть предпочтения не в свою пользу, но никогда они серьёзно не ранили. У неё было самое главное – Леся. А потом случилось... Первая любовь и первое разочарование. То, что не сложилось с парнем – пережила. А разочарование в самом родном человеке – погубило.
Врачи пытались помочь. Но главную причину они не смогли удалить. Потому что главная причина – не опухоль, хотя, возможно, и в голове. А может, в душе. Где находится подсознание? Главная причина в нём.
Чужая душа потёмки. А своя? Оказались те ещё дебри. Но в этих потёмках они брели вместе с психиатром. И чуть разобрались.
Главная причина в том, что её подсознание удаляет её же из жизни. Она должна уступить. Сестре. Та младшая, любимая, она ей всегда уступала. Вот и теперь... Мара должна отдать ей весь мир.
И сколько бы сознательно она ни твердила себе, что это чушь, что она никому ничего не должна, что можно уехать, в конце концов, - подсознание не дрогнуло.
Так и переплелись в неё два чувства – любовь и ненависть. Переплелись и ядом ударили в душу.
Прав был Андрей, всё то недоброе, что создано нами, никуда не девается. Оно нас же…
Андрей? Воспоминание обожгло. Она же не дома!
Мара открыла глаза.
Глава 56
Темно. Мара повернулась, и куча веток зашевелилась над ней. Она их попыталась отбросить, но уколола руку. Еловые. Сбросила кое-как.
- Кто здесь? – испугалась, заметив двигающееся светлое пятно. И тут же догадалась...
- Это я, – Борька шмыгнул носом. - Живая?
- Живая… Где мы? Почему я завалена ветками?
- Это я завалил. Дождь был. Холодно…
- Да… Поняла...
Мара не промокла. Может, только ноги. Защитный костюм уберёг. Она поглядела вокруг. Тёмный лес звенел от капели.
«Вот что за звук. А я подумала, сестра в дверь скребётся…»
- Где остальные?
- Не знаю.
- Интересно, куда нас занесло?
Привычная тяжесть на плечах напомнила о себе.
- Рюкзак? Я его не потеряла? Цело там хоть что-нибудь?
В памяти промелькнул ужас урагана…
Мара чуть замотала головой, не желая сейчас думать про это. Но затошнило ещё больше. Подождала, пока тёмный мир перестанет противно кружиться, полезла в мешок.
Целым и сухим осталось многое. Спасибо разработчикам этих рюкзаков. И вскоре небольшой костёр весело плясал между мокрых стволов. А Мара и Борька подкреплялись сухпайком и ждали рассвет.
Через пару часов солнце ворвалось золотыми лучами в лес, и он засверкал ему навстречу каплями вчерашнего дождя. Птицы начали свой трезвон, радуясь вновь обретённой жизни. Но Мара поняла, что не ощущает радости. Не умеет? Или разучилась? А ведь должна бы… Выжила в чудовищный ураган. Выжила ещё раньше, когда планета сотряслась от взрыва. Живёт и теперь, а врачи не давали никакого шанса. Что с ней не так? Захотелось плакать. Но не теперь. Не надо пугать Борьку. Хватит и одного плакунчика.
- Твоя шляпа…
Борька судорожно со всхлипыванием вздохнул:
- Потерял…
- Так тоже неплохо, - слукавила Мара.
Без шляпы Борькины седые лохмы торчали вверх.
- Не переживай, найдём что-нибудь по дороге. Или я веночек сплету. Как только встретятся подходящие цветы.
- Сплети, - оживился Борька.
Мара встала, огляделась. Поваленные деревья безмолвно рассказали, какой полосой прошёл ураган:
- Пойдём.
Борька послушно вскочил.
- Только куда? – девушка остановила его порыв. - Давай хоть определимся.
Борька молча хлопал глазами.
- По мне, все стороны горизонта одинаково хороши, – Мара в раздумье повернулась вокруг себя. – Но нужно выбрать что-то одно, чтобы не бродить кругами. Ты как считаешь?
Борька не считал. Борька ждал.
- Ладно… Думаю, что путь вчерашнего урагана должен привести куда-то… или увести ещё дальше. Тут как повезёт. Кажется, люди как-то ориентируются по солнцу. Ты не в курсе? Хотя надо знать, в какую сторону от солнца нас унесло, чтобы возвращаться в обратную, - Таша нахмурилась, пытаясь разобраться, но голова не соображала. – Ладно, пойдём… навстречу солнцу. То есть, на восток. Давай ко мне на руки.
- Не-е, - замотал головой, - не маленький.
Поваленные деревья не давали проходу, поэтому свернули далеко в сторону к нетронутому лесу, стараясь не потерять основной ориентир.
Путь был бы не слишком трудным, если бы впереди ждала большая определённость. Высокие сосны защищали от летнего зноя и давали дорогу свету. Свежий ветерок гулял между прямыми стволами. Хвойная подстилка пружинила под ногами. Редкие кусты соблазняли какими-то ягодами. Но рисковать не хотелось.
- Смотри, - воскликнула Мара, - котелок… Наш?
На одной из веток какого-то деревца аккуратно висела бабулина посудина.
Мара дотянулась, сняла.
- По-моему, наш. Вот так встреча. Не хочешь сюда?
Но Борька настолько яростно замотал головой, что волосы совсем стали дыбом.
- Я туда больше не хочу.
Мара едва сдержала несвоевременный смех. Оба путешествия в котелке оказались для Борьки полны драматизма.
- Мы его с собой заберём. Мне кажется, бабуля ему будет рада.
Теперь Мара сдержала вздох. Бабуля. Жива ли та бабуля?
- А то, что мы его нашли, - продолжила рассуждать девушка, - может быть добрым знаком. Наверное, где-то здесь мы… вчера…
Нет, сказала себе Мара. Лучше об этом не думать. И котелок не обязательно указывает на верный путь. Вполне возможно, они теперь уходят в другую сторону от своих. Ведь его вчера могло занести просто дальше.
- Ладно… Не будем гадать. Раз выбрали направление, значит, будем двигаться по нему. Ведь лес рано или поздно закончится.
В полдень остановились у ручья.
- Костёр разводить ни к чему. Отдохнём и пойдём дальше.
Борька согласно кивнул.
Венок, вспомнила Мара и потянулась за цветами. Она плела и поглядывала на несчастного Борьку.
- А ты раньше с кем… был?
- Мы всегда одни… Пока не найдём своих…
- А кто вы? И почему одни?
- Мы – это мы…
Борька и рад бы рассказать, но как-то не получалось. Мара терпеливо ждала. Старичок схватил ромашку и стал ковырять её серединку.
Не дождалась.
- Ну вот ты родился. У тебя же была мама?
- Не было мамы. Я сирота. Я всегда один. У нас всегда так. Потому что нас наказали…
- Вас наказали? Кто?
Борька поднял плечи до ушей:
- Нам не сказали…
- А что вы натворили?
- Гордые, - прошептал Борька едва слышно и перепугано оглянулся.
Такого Мара не ожидала. Она молча смотрела на Бориса. Про венок забыла.
- Мы... Были… Красивыми… Высокими… Презирали… Всех… Раньше… Давно…
Борька говорил короткими урывками, словно сказанная таким способом тайна не может считаться раскрытой.
Старичок нагнулся к самому уху девушки и гнусаво пропел:
- А потом нас раскидали по белу свету.
- Подожди… А откуда… А кто тебя научил говорить? Кто сказал тебе твоё имя? Как ты узнал, что тебе сто тридцать лет?
- Как кто сказал? – Борька от удивления заговорил нормальным голосом. – Я это и сам знал. С самого начала. Как только появился на свет. А про сто тридцать лет знаю, потому что хожу уже сто тридцать лет.
Мара с подозрением взглянула на старичка. Уж не смеётся ли он над ней? Но его несчастные глазки говорили об обратном. Нет, не смеётся.
- И много вас… таких?
- Этого я не знаю. Наверное, много.
- И вы бродите по свету?
- Мы ищем…
- Кого?
- Мы ищем свой дом. Дорога к нему неведома. Но только по этой дороге мы растеряем остатки своей гордости. И если дойдём, то вместе с домом найдём и себя.
- Да… уж… На-ка, примерь.
Борька натянул венок.
Мара всплеснула руками, совсем как бабуля:
- Принц.
Борька засмущался… Но поверил. А потом поднял удивлённые глаза куда-то за спину Мары.
Девушка перепугано оглянулась. Андрей. Стоит, прислонившись к дереву.
- Как только пропал бабулин котелок, который я собственноручно повесил на сук, стало понятно - наши рядом.
Он улыбнулся чуть ли не до ушей:
- И кстати, куда вы направляетесь? Если что, наша изначальная цель совсем в другой стороне.
Мара почувствовала, как впервые за долгое-долгое время тихая радость нашла дорожку и в её сердце.
Глава 57
Высоты Ксюша боялась всегда. Она много чего боялась – пауков, молнию, крыс, темноты, грубых криков, жестоких людей. И среди этого многообразия высота занимала не последнее место.
Этот страх проникал и в сны. И часто ей виделись высокие здания, она на крыше и слезть никак не может.
Теперь её терзало неприятное дежавю. Или снам пришло время сбыться?
Говорят, если держать человека на высоте под угрозой падения достаточно долго, то его сердце в первое время будет замирать каждую секунду, а потом успокоится. Ксюша понимала, что её сердце просто разорвётся. И это произойдёт скоро.
Мир с высоты не такой… Ксюша рассмотрела уже множество деталей. Ровный ствол, уходящий вперёд. Только теперь «вперёд» — это вниз. Светло-коричневая бугристая кора. Мох у основания. Или лишайник. Кто его разберёт? Рыжие хвоинки. Зрение хорошее, но расстояние не позволяло рассмотреть каждую отдельно. Зелёный кустик какой-то травы. Красная ягодка.
Она висела так долго, что у далёкого основания ствола серая мышка несколько раз пробегала взад-вперёд. Временами она останавливалась и принюхивалась во все стороны. Мышей Ксюша не боялась. Она их жалела за маленькие бусинки-глазки.
Всё. Больше в поле зрения ничего нет. Вертеть головой по сторонам девушка не рискнула. Может, она держится на последнем натяжении нитей рюкзака. Или невидимый сук вот-вот обломится. Он и так временами подозрительно трещал за спиной, заставляя Ксюшу бледнеть от ужаса.
Что её держит, девушка точно не знала. Как очнулась, раскачиваясь в кроне высокой сосны, так и провела последние часы. Последние… Слёзы не побежали по щекам, как бывало раньше. Они прямо из глаз летели к земле, мутной каплей быстро удаляясь от своей хозяйки, чтобы напитать влагой и без того мокрую хвою.
Голову повернуть назад – посмотреть, не было возможности, осталось лишь предположить, что рюкзак за что-то зацепился. И этим продлил жизнь хозяйке, но такие последние часы не пожелаешь и врагу.
А если закрыть глаза? Представить… Ксюша в панике заморгала. С закрытыми глазами представлялось только одно – она уже падает.
Как повезло птицам. Будь на её месте захудалый воробей, он бы взмахнул своими крылышками и полетел… Отсюда и во-он на ту ветку. А с неё дальше, на те пышные кусты.
Ксюша чуть отвлеклась и подняла голову, прослеживая свой путь, если была бы воробьём. И увидела…
С высоты не сразу узнала его. Мужчина. В камуфляжном костюме. С рюкзаком на спине. Кто-то из своих?
- Эй! – хриплый звук едва вырвался из непослушного горла.
Мужчина уходил.
- Эй! Эй! Эй!
У Ксюши пропал голос? Слёзы градом посыпались на землю. Она рискнула сделать быстрое движение, выхватила из кобуры автомат и бросила его куда-то под себя и назад. Мужчину она уже не видела. Слышала, как глухо грохнулось оружие о землю.
- Эй! – прохрипела снова. – Эй, не уходи!
Голос не вспугнул бы того самого воображаемого воробья. Чем бы ещё пошуметь? Он же сейчас уйдёт…
Но внизу опять показалась мужская фигура, в центре которой округлело поднятое вверх лицо.
- Ксюша?
Никита.
- Помоги! - голос снова не слышен, но теперь это уже не так важно.
Глава 58
- Ксюша, послушай. Если ты не можешь говорить, покажи рукой. Движение от головы к ногам – да, движение из стороны в сторону – нет. Поняла?
«Да», - показала Ксюша.
- Та ранена?
«Нет»
- Защитный костюм цел?
