Глава 147
Ксюша не могла поверить в то, что на этот раз сама себя, добровольно, ввергла в ту же пытку, от которой недавно чудом избавилась. Она глядела на качающуюся внизу землю, чувствовала, как млеют руки и ноги, но всё равно продолжала свой безумный путь вверх.
Да просто потому, что другого пути не было. Никакого. Она вытянула из Татки всю информацию, провела почти два часа в соседних кустах, и поняла одно – хочется ей или не хочется, а надо лезть.
То, что в широких стволах были врублены ступеньки, делало этот путь возможным. Без ступенек Ксюша не продвинулась бы и на миллиметр. А теперь продвигалась… Поэтому вместе с высотой и ужасом нарастала тошнота. Она понимала, что ещё есть вариант снова потерять сознание и опять оказаться на земле. Пытливо прощупывала своё самочувствие – сознание, худо-бедно, пока держалось. А вот руки – нет. Пальцы не хотели в очередной раз разгибаться, чтобы отпустить освоенную перекладину и хвататься за следующую. И ноги нет. Они стали ватными и шатались, как будто вместо коленей у неё теперь шарниры.
Скосила глаза в сторону – не собрались ли вокруг тонконогие тётки? Увидела торчащую из кустов Таткину лохматую башку с вытаращенными глазами и открытым ртом. Та сидела на земле, слушала свою королеву. Тёток не увидела.
Если верить Татке, они теперь слепые и глухие. Их теперь можно бить, колотить – не отреагируют. Потому что такая у них реакция на то тоскливое пение, к которому Ксюша подбиралась. Вот только подберётся ли?
Хотя… Если уж честно, пение, конечно… ничего. Ксюша петь не умела, всё больше слушала чужое исполнение. Но хороший голос от никудышнего могла немного отличить. Похоже, голос местной королевы был… хороший, как ни трудно это признать.
А признать было трудно, потому что личная неприязнь переполняла Ксюшино сердце. Ведь, если верить Татке, эти завывания – не что иное, как брачная серенада. Королева готовилась.
Фу, Ксюшу затошнило.
Но и другая проблема не давала покоя. Ведь, если снова поверить Татке, то теперь Никита должен выпить любовный напиток. И тогда всё случится так, как пожелает королева. Чтобы потом, когда придёт ей время впрыснуть яд, жертва не сопротивлялась. А очень даже наоборот. По словам Татки, мужчины под воздействием любовного напитка сами подставляют свою шею, чтобы жалу легче было бы попасть в нужный сосуд.
- Что за жало? – неосторожно спросила несколько минут назад Ксюша, сидючи в кустах с Таткой и Тошкой.
И тогда случилось, наверное, самое ужасное. Татка широко раскрыла рот и по-змеиному зашипела. И с нёба выскочило нечто, настолько отвратительное, что воспоминание о нём придавало Ксюше силы преодолевать ступеньку за ступенькой.
А тогда Татка успокоила ужаснувшуюся Ксюшу, которая дёрнулась так, что едва устояла на ногах.
- Не бойся. Оно у меня ещё не созрело. И потом, этот яд мы бережём для своих мужчин.
Тошка тогда тихонько заплакал. Он, может, не очень вникал в объяснения сестры, но назначение этого жала ему было известно.
- Это он сейчас боится, - пояснила Татка, с некоторым сочувствием глядя на брата. – А когда выпьет любовный напиток, бояться уже не будет.
Ну и… люди. Люди?
Ксюше показалось, что мотив брачной песни затихает.
«Скорее», - приказала себе и закусила губу. Стало даже легче. Ксюша покусала ещё немного, чтобы хоть чуть взбодриться. Остались считанные ступеньки. Теперь лучше вниз не смотреть. Теперь чуть-чуть.
Девушка схватилась рукой за ближайшую доску, из которых была сооружена площадка перед домом королевы. Всё. Почти наверху.
Глава 148
Никита выдавил фальшивую улыбку. Теперь, когда через оконный проём он увидел шатающуюся Ксюшу, ему было не до песен. Он повернулся к прекрасной Лее, спиной закрывая обзор на «улицу». А древесные бабы? Неужели не видят? Повернуться ещё раз, посмотреть, в каком направлении движутся события, было рискованно. Что делать? Ему уж захотелось, чтобы Лея побыстрее закончила свой репертуар и ушла, а он попытался бы разобраться что к чему.
Но Лея всё ещё пела. Звуки становились протяжнее и тише. По всему выходило, что скоро концовка. Никита не имел в себе крепких актёрских талантов, но тут продолжил улыбаться. Особенно старался, когда дверь за спиной Леи приоткрылась, и в комнату прошмыгнула Ксюша.
Как Лея не заметила напряжения? Как не разглядела метнувшийся к выходу взгляд? Было загадкой.
Ксюша помогла бы её разгадать, будь у неё такая возможность. Ведь со слов Татки, во время брачной песни не только тётки впадают в транс, сама королева тоже теряет бдительность. Её внимание направлено на партнёра. Поэтому Ксюша медленно и верно приближалась. Никита опустил глаза. Наблюдать боковым зрением за происходящим было выше его сил. Но и в пол смотреть не получалось.
А потом резкое движение привлекло, и он позабыл обо всех актёрских приёмах.
Ксюша… Хрупкая, нежная, невинная, беспомощная – она ли это? Ксюша высоко подняла руку с автоматом.
Никита теперь смотрел во все глаза.
Лея, наконец, закончила свой репертуар. Уловила изумлённый взгляд своего будущего партнёра и стала резко оборачиваться. Но не успела. Ксюшин автомат опустился на темечко королеве.
Никита, как в замедленной съёмке, наблюдал, как закатились прекрасные глаза под прекрасный лоб, как из длинных пальцев выскользнул непонятный музыкальный инструмент, как сама певица без чувств откинулась в своём кресле.
Никита молча смотрел на свою, обычно робкую, спутницу.
- Ты пил?
- Что? – такого вопроса он совсем не ожидал, несмотря на все неожиданности последнего времени.
- Любовный напиток? Пил?
- Ничего не пил, - чуть подумал и на всякий случай добавил, - и не ел.
- Хорошо…
Ксюша с облегчением опустилась на пол и замерла. Потом, словно очнувшись, подтолкнула автомат к парню. Никита потянулся:
- Паралитический?
- Да…, - Ксюша чуть смутилась. – Я подумала, что так будет… лучше.
Силы её закончились. Теперь, когда она вновь рядом со своим спутником, она предоставила ему право выбирать способ дальнейшего действия.
Никита выбрал. Он бросился к Лее, стал нащупывать пульс.
- Живая? – заинтересовалась и Ксюша.
- Живая… Может… не надо было так с ней?
Ксюша подняла голову. Так… Для неё время действовать и что-то решать не закончилось.
- Только не заглядывай в рот.
- Что?
Никита подумал, что Ксюша насмехается. Но девушке было не до смеха.
- У них во рту жала… С ядом. Жуть… Я у Татки видела. Яд, между прочим, предназначался тебе. После… этого… потом…
Никита понял. Покраснел или нет - не знал, но неловко стало. Он-то, похоже, не сильно готовился к сопротивлению.
Ксюша глянула с подозрением:
- Ты что? Забыл, что они убивают своих… мужчин?
Ну как забыл? Ему казалось, что это его не коснётся.
Но Ксюша задумалась о другом.
- У нас есть время. Ведь все думают, что… королева занята... Как нога? Тебя привязали?
- Ходить немного можно. Но вот как от этого избавиться? - Никита дёрнул цепью.
- Да… уж…
- Ключ нужен…
- Слушай, а как же эта?.. - девушка неприязненно кивнула в сторону королевы. – Ей цепь тоже, наверное, ни к чему…
Ксюша устало поднялась, медленно приблизилась к креслу:
- Ключ должен быть у неё.
Девушка на несколько мгновений замерла. Потом глубоко вздохнула и сунула руки в складки голубой накидки.
Никита смотрел и думал… Он так бы… не смог. Всё-таки эта женщина необыкновенной красоты. А красота воздвигает невидимые преграды. И от них не так-то просто отмахнуться.
Хотя, его спутнице, похоже, просто.
- Есть…, - довольная Ксюша держала в вытянутой руке чёрную штуку. – Давай быстрее.
Замок не сразу поддался. Но повозившись немного, металлический браслет раззявил рот, а цепь загремела о деревянный пол.
- Давай её…
- Что её? - Никита как-то неприятно тупил.
- Её приковаем… Или как правильно сказать?
Никита и так понял. Только ему неправильным казалось не слово, а то, что королеву надо приковывать. Воспоминания о собственных фантазиях вернулись. Лея – почти Маугли. Одинокая, несчастная, печальная. Если у макак и были ядовитые жала, то Лея другая. Разве Татка может знать все нюансы?
Ксюша помедлила, глядя на Никиту. Её губы чуть скривились. Но потом нагнулась за цепью и, гремя ею, приблизилась к креслу.
Никитины сомнения в какой-то мере оказались заразительны. Но она пересилила их.
- В любом случае, с этой дамой ничего не случится… Думаю… тётки найдут способ освободить её… Потом.
Ксюша поглядела на запястья королевы. Слишком тонкие, резко нагнулась к ноге, и это спасло ей жизнь.
Прямо в то место, где только что было лицо Ксюши, вырвался изо рта королевы огромный, толстый хобот, похожий на синюшную кишку. И из него брызнула зеленоватая струя.
И от вида этой струи у Никиты подкосились ноги. И от вида жирного жала романтические фантазии развеялись, как дым.
Перед Никитой сидела самка-убийца.
Недолго сидела, вскочила и стала озираться, дико вращая взбешёнными глазами. Но тут Никита нажал на курок.
Глава 149
Андрей неспешно шагал по едва заметной тропинке среди деревьев. Борька торопливо подпрыгивал следом.
- Как-то не слишком заметны следы. Или люди здесь живут недолго – ещё не натоптали как следует... Или их очень мало. Смотри, след от копыта. Наверное, всё же… коровий. У коровы же копыто раздваивается? У коней по-другому как-то… Непарнокопытное, - вспомнил словечко из школьного курса биологии.
Борька тихо пыхтел, в разговоре не участвовал. Андрей покосился на него. Досада и раздражение на маленького человечка за то, что толком ничего не смог объяснить, и поэтому они попали не пойми куда, за то, что Мара теперь вынуждена две недели находиться в славянском посёлке, за то, что теряется время, а между тем их, скорее всего ищут и волнуются, на все эти Борькины косяки досада и раздражение… утихали. Ну что с него взять?
Но Андрей был бы немало озадачен, если бы правильно расшифровал молчаливое сопение своего спутника.
Потому что Борьку тоже переполняли досада и раздражение. На Андрея. За то, что он тогда перед «глазом» неверно выбрал маршрут, за то, что не послушался его, Борьку, а ведь тот изначально был резко настроен против путешествий туда, куда не звали. Вот у Борьки досада и раздражение как раз и не угасали. Но что делать? Не самый умный попутчик достался ему теперь. Но надо терпеть. И надеяться, что рано или поздно это недоразумение закончится. И он опять встретится с Марой.
Постепенно настроение менялось. Андрей поражался… Поражался тому разнообразию, которое жизнь подарила ему. Просто так.
- Знаешь, - решил он поделиться с Борькой. – Этот ваш глаз – очень интересная штуковина. Раньше такое изобретение называли машиной времени. Но его раньше не было. Только в замыслах… И в фантастике. Как же вы смогли это осуществить?
Андрей поглядел вопросительно на своего спутника, но тот промолчал. У Борьки настроение не изменилось. Андрей не стал настаивать. Может, Мара потом разузнает? Продолжил рассуждать:
- Как только у нас всё сложится… Как только мы наладим свою жизнь, тогда у нас появится время, и мы сможем путешествовать в мирах. А что? Это не только интересно, это ещё и полезно. Ведь…, - Андрей попытался придумать что-нибудь полезное от таких экскурсий, но, как назло, в голову ничего толкового не приходило.
Борька позади хмыкнул.
- Тихо!
Андрей резко затормозил. Борька уткнулся ему в ногу и тоже затормозил.
- Чувствуешь? Запах?
Пахло дымом и чем-то вкусным. Андрей потянул носом – что-то знакомое, но сразу и не угадаешь.
- Дальше пойдём молча, - Андрей для большей убедительности поднял вверх палец.
У Борьки от возмущения глаза на лоб полезли, но он промолчал и на это.
- Мы только посмотрим. Издалека. Интересно же, как тут у них.
Борис тяжко вздохнул и покорно двинулся в сторону дыма.
Вскоре деревья поредели, и между ветками густых кустов, перед любопытными глазами Андрея, перед мрачноватыми глазами маленького старичка, открылась поляна, полная жизни и людей.
На дальней стороне возвышались несколько бугристых землянок. У одной из них кипела работа. Несколько мужчин занимались строительством.
Посреди горел костёр. Рядом худенькая женщина что-то готовила на горячих камнях. В отдалении, в загоне, стояла… совсем не та корова, которая недавно красовалась в воображении Андрея, и чьи следы он пытался разгадать. Это скорее была буйволица или… як. Наверное, раза в полтора больше тех бурёнок, что встречались на Андреевом пути. И было удивительно, что старая женщина ругалась на неё и махала прутом, а та послушно и тяжело перешагивала туда, куда ей указывали длинной хворостиной.1
В загоне виднелись животные и поменьше.
По полянке бегали девочки. Вдруг одна из них остановилась. Она медленно повернулась и хмуро уставилась в их сторону. Девочку и незваных гостей разделяли густые кусты. Но они вдруг стали казаться совсем ненадёжной преградой.
«Не может быть! Не может быть, чтобы она нас заметила!», - Андрей встревожился. Общение с первобытными людьми не входило в его планы.
Хотя люди были не такими уж первобытными. Но найти общий язык вряд ли бы удалось. А конфликт? Зачем он нужен? Силы не равны. У Андрея ведь серьёзное оружие. Но и пропадать ни за что ни про что в непонятно каком тысячелетии до нашей эры он тоже не собирался.
Мужчина замер. Борька и не шевелился.
- Ара! Ара! – негромко сказала девочка.
К ней подошла молоденькая женщина. Тонкая, стройная, загорелая, с длинными волнистыми волосами. Очень красивая. Андрей это понял, несмотря на расстояние.
Девочка что-то сказала и вытянула рука. Прямо в направлении Андрея и Борьки.
- Она нас почувствовала, - с досадой прошептал Андрей. Сомнений больше не было. Парень схватил Борьку за шиворот и стал как можно тихо и как можно быстрее отступать назад.
___________
1 Историю этого племени можно прочитать в книге «Трудно быть первыми».
Глава 150
Выбравшись обратным путём из леса, Андрей залёг в высокой траве. Борьке лежать не было необходимости. Его и стоящего в траве никто не увидит. Подождали. Но всё было тихо.
- Пошли, - Андрей встал.
Борька вопросительно вскинул грустные глазки.
- Переночуем в их старом шалаше, - пояснил Андрей.
Борька послушно потопал к реке.
С берега сошли вниз другой дорогой. Чуть дальше от обрыва был пологий спуск, весь утоптанный следами животных.
Дальше Андрею пришлось немного пройти по колено в воде. Борька согласился посидеть на руках. Он судорожно обхватил пухлыми пальцами Андрея за шею. И со страхом глядел в воду.
«Боится, - понял Андрей. – И не очень доверяет. Ишь, как вцепился!»
Он почувствовал неуместное желание встряхнуть немного старичка. Сдержался. И ступив на песчаную косу, пустил его на землю.
Темнело. Андрей разжёг небольшой костёр, приготовил бутерброды на ужин, задумчиво уставился на реку. В округе покой.
- Это получается, мы закольцевали мир.
- Как это? – наконец Борька подал свой голос.
- Ну… мы из последних времён попали в первые… Или в начальные. Не знаю, как правильно… И воочию увидели, как время совершило большой круг… Длиной в несколько тысячелетий. За это время человечество появилось, начало жить… потом развивалось и… закончилось. Нам с тобой в этом кольце досталась миссия поставить точку. Это… получается, что… если мы выживем, если у нас… я имею в виду нашу компанию переселенцев… если у нас всё получится, то мы начнём новый жизненный круг. Так, что ли?
