Андрей надолго замолчал. Борька сидел рядом, тихо вздыхал.
- А ведь это… большая ответственность. Ведь получается – новый старт? Так?
Но Борька молча вильнул глазами, и Андрей уловил неодобрение:
- Ты прав. Прежде, чем начать, надо всем собраться. У нас до старта ещё полным-полно дел. И… локер. Ты знаешь, Борька, а ведь с ним у нас впереди ещё встреча. Он пообещал. Думаю, сдержит слово. Так что… неизвестно, будет ли новый старт… Пошли спать.
Но лёжа в шалаше, слушая тихий звон медленно текущей воды, ощущая тёплое и уютное свечение костра, Андрей никак не мог расслабиться и всё вертелся и крутился.
С одной стороны, как расслабишься, если местные могут напасть? Те, которых они видели, произвели впечатление довольно адекватных. Но кто их знает? Тем более, даже и адекватным наверняка не понравится присутствие чужака. А ведь могут ещё шастать и другие.
С другой стороны, не давали покоя мысли о Маре и всех остальных. Как-то уж очень они порастерялись. Андрею хотелось поскорей объединиться и горы свернуть, хотелось начать новый жизненный круг, хотелось построить, в конце концов, себе какую-нибудь хижину. Вон местные на поляне как дружно работали палками да каменными топорами. А у них и инструменты последних технологий есть.
Андрей почувствовал, как зачесались от нетерпения руки.
А он вынужден ждать.
Покосился на Борьку. Дрыхнет. И в ус не дует. И не терзают его заботы и сомнения. Оранжевый костюм стал почти серым. Андрей нахмурился от новой заботы, которая только что заглянула к нему – надо бы костюмчик как-то постирать. Но пока ограничился тем, что накрыл ноги старичка уголком своего спальника.
А потом заснул. Да так крепко, что проспал всё утро. А когда открыл глаза, над ним стояли два пацана.
- Надо забирать детей и возвращаться, - предложил Жора. А что тут ещё рассуждать? И так ясно. - Серый, мы тебе поможем их довести, а дальше сами разбирайтесь. У нас с Ириной своя дорога.
Жора предлагал чёткие и правильные вещи. И не мог понять, почему все его собеседники скользнули в сторону взглядами. Словно не соглашались, словно есть другие варианты. Но, кажется, у всех действительно были возражения.
Первым не выдержал Серый:
- Ты пойми… Нельзя ей к нам, - Серый кивнул на Шатту.
- Почему?..
Спросил и осёкся. Ну он и дурак. Ответ дали коричневые глаза девочки. Она же враг. Нет… она из вражеского племени... Какой из Шатты враг?
- Ладно…, - Жора стал корректировать свои решения. – Тогда забирай Юму и Велу. А мы с Шаттой… что-нибудь придумаем.
Но Вела громко засопела, сдерживая слёзы:
- Нельзя Шатту бросать… Я с Шаттой… Она моя сестра…
- Да не будем мы её бросать. Отведём домой. У неё же кто-нибудь остался из родственников?
- Никого у неё не осталось, - Вела заплакала.
- Жора, - осторожно начала Ирина, – девочкам сейчас не следует разлучаться.
Она разговаривала с ним осторожно, как с больным.
«Почему?», - Жора хотел заорать. Его всегда раздражал такой тон. Но осёкся. Значит, у Ирины есть причины. Она просто так не будет языком трепать. Потом узнает.
- Значит… Пусть Серый ведёт домой Юму.
Но и на это предложение последовали возражения.
- Я сестру не брошу, - Юма смотрел исподлобья и говорил через надутые губы. Как ребёнок. Но в словах было много смысла. – Серый, это на Велу охотятся медведи, а не на меня. Это сестра в опасности. Возвращайся к отцу и передай ему мои слова. Я останусь с ней.
- Иди тогда один, - Жора развёл руками. - Пусть Валк сам решает, как тут быть.
На это Серому возразить было нечего. Через несколько минут он в одиночестве собрался в обратный путь.
- Мы постараемся остаться на этом месте. Будем вас ждать, - напутствовал его Жора перед дорогой. – Но, если нас здесь не будет – не обессудь. Значит обстоятельства изменились.
- Понял, - кивнул Серый и пошёл.
Жора вздохнул с облегчением. Серый, конечно, хороший малый. Но Жора уже не в том возрасте, чтобы его устраивала жизнь в состоянии вечной войны. Хотелось другого. Чего-то такого, что выстроить возможно лишь в той компании, в которую его изначально включил тот самый «старый папа».
- Надо поговорить, - прервала его благостные мысли о мирной жизни Ирина.
- Говори, - удивился Жора.
Дети к этому времени чуть отошли. Неподалёку ползали на коленях по земле и что-то рисовали.
Ирина тоже на них поглядела, оценивая расстояние. Её оно не устроило.
- Пошли к реке.
- Пошли, - Жора тяжело поднялся. Устал.
- Погоди, - вдруг что-то вспомнила, полезла в рюкзак. Жора не стал приглядываться за чем.
У реки долго сидели, молча глядели на текучую воду. Наконец Ирина вздохнула:
- Жора… тебя кусал кто-нибудь?
- Че-го? – такого вопроса он вовсе не ожидал.
- Ты знаешь… эта их война… Я имею в виду войну между волками и медведями, включает в себя несколько методов…
- Чего? – на этот раз в том же вопросе слышалось гораздо больше раздражения. – Говори нормальным языком.
- Короче… Если медведь укусит волка, то волк со временем станет медведем.
До Жоры долго доходило. И не дошло.
- Ну и хрен с ними. Сами разберутся.
- И первыми станут меняться глаза… Ты давно смотрелся в зеркало?
- Вообще не помню.
- Держи…, - Ирина вынула из кармана зеркало, но не решилась его сразу передать. А Жора, словно что-то вспомнил, стал рассматривать свои руки. Дошло…
- Бери, - протянула Ирина зеркало. – Только не пугайся сильно…
Жора долго вглядывался в отражение своих глаз. Очень долго…
- И что делать? - в голосе звучала безнадёжность.
Всё-таки придётся остаться ему в проклятом городе. Он это предчувствовал уже несколько дней.
- Я сама толком не знаю. Но… слушай внимательно. Есть книга, вернее рукопись. Короткая. Мы её нашли. Там всё написано непонятными знаками… Долго не могли сообразить. Но сообразили... У девочек есть татуировки. У Велы буквы… обычные наши буквы, а у Шатты те же знаки, что и в рукописи. Каждому знаку соответствует буква. Нужно просто смотреть местоположение этих букв и знаков у одной девочки и у второй. Таким способом можно книгу прочесть. Понимаешь?
- Понимаю, - буркнул Жора. Он и нормальные книги не большой любитель читать. Может, только детективы. А тут с какой радости ему радоваться по поводу рукописи? Когда жизнь так недоброжелательно оскалилась медвежьим оскалом?
- Так вот… Я её не всю прочитала. Было нелегко… Понимаешь, записать негде. Писала небольшими кусочками на земле… С ребятами… Тут же расшифровывали, читали и стирали, чтобы следующие кусочки записать.
- Да понял я. Ну… и что в этой книге?
- Там говорится, что вражда между племенами медведей и волков идёт с начала времени Сна.
- С момента взрыва что ли? Или какого ещё сна?
- Не знаю. Но тоже думаю, что с начала взрыва. И эта вражда будет бесконечной.
- Как так бесконечной? Они же рано или поздно переубивают друг друга.
- Я вот тоже сначала так думала. Только знаешь что?
- Что?
- Столько времени прошло, а они не переубивали.
- Ну да…
- Здесь кроется ещё какая-то загадка. Но пока оставим её.
Жора был не против совсем оставить и этот город, и его жителей, и все их загадки. Но вот беда. Он сам становился медведем не по дням, а по часам. Вздохнул. Глубоко, с каким-то судорожным всхлипыванием.
Ирина услышала. Замолчала на минуту. Потом продолжила, и в голосе явно прозвучало сочувствие:
- Не горюй, Жора. Может, как-нибудь выкрутимся.
- А как?
- Пока не знаю. Слушай дальше.
- Давай…
- Там, конечно, написано затеевато. Не сразу и сообразишь. Может, что-то я и неправильно поняла… Но вражда закончится тогда, когда один из племени добровольно отдаст свою жизнь за другого из противоположного. Или не закончится никогда.
Жора повернул нахмуренное лицо к Ирине:
- И что? Ты считаешь, это невозможно?
- Думаю, да…, - Ирина даже растерялась. Чуть раньше она была в этом уверена.
Жора промолчал. Потом буркнул:
- Я сегодня наблюдал, как та же Вела была готова за свою сестричку на многое. А ведь та из другого племени.
Жора видел, как ошеломлённая Ирина захлопала глазами. Очевидно, это не приходило ей в голову. И настроение Жорика поднялось. Всё же приятно осознавать себя таким сообразительным.
- Да… ты прав…
«Но как это мне поможет?», - настроение хорошим было недолго.
Вечером сидели у костра. Дети тихо переговаривались о чём-то своём. Ирина задумчиво смотрела на огонь, Жора украдкой почёсывал руки.
- Юма, - не выдержал он. – Ночью в городе я видел, самых настоящих волков и медведей. Но не все же вы превращаетесь в зверей. Твой отец остался… как и был. И Серый тоже… Как это у вас происходит?
Юма ответил не сразу. Колебался. Словно боялся открыть тайну. Потом сказал:
- Есть ритуал. Если всё сделать как надо… Но волки об этом не говорят…
Замолчал. Но Жорику и этого было достаточно, чтобы обрадоваться:
- То есть, если не сделать, то и не превратишься? Слушай… не говори мне никогда про этот ритуал. Ладно?
- Ладно, - брови Юмы вскинулись в удивлении.
А Жорик облегчённо вздохнул. И впервые за весь день заулыбался.
- Мошка? – воскликнул Лука и засомневался, она ли это.
В углу, на соломе, лежала… похоже, девочка, лицо которой было в синяках и кровоподтёках. Мошка не отличалась особой красотой, а это существо и подавно.
Лука вынул из рюкзака свечу, зажёг. Покрутил фитиль, настраивая на среднюю яркость. Вгляделся.
Создание село, подняло голову, и Лука понял, что это всё-таки Мошка.
- Кто тебя? – Луке стало не по себе.
Сзади подошёл Дима. Молча поглядел на несчастную девицу. И девица зашипела:
- Валите отсюда, падлы.
- Точно Мошка.
И вместо того, чтобы валить, мужчины зашли внутрь. Прикрыли за собой дверь. Они не очень опасались за свои жизни. Что могут два десятка тощих и практически безоружных подземных человечков противопоставить автоматам? Этих несчастных и опасаться не следовало, если бы не Таша. Она где-то в их владениях, а, значит, в их власти. Пока.
- Мошка, мы свалим, но не раньше, чем ты расскажешь про Ташу…
И сразу стало ясно, что они со своим вопросом попали куда надо. Потому что Мошкины глаза сузились в опухшие щёлочки, и она процедила с ненавистью:
- Ещё одна падла.
- Падла? Таша?
- А чего она рассказала Адуляру про сердце?
Лука запутался, Дима вообще ничего не понимал.
- Про какое сердце? Кто такой Адуляр?
Но Мошка опустила разбитое лицо в ладони и горько заплакала.
Мужчины растерялись. Утешать несчастных девчонок они не очень умели. А тут, похоже, надо не просто утешать, а спасать.
- Так тебя за сердце избили? За то чёрное сердце, которое ты нам подарила?
- Иди к хренам.
И тут Дима не выдержал:
- Да мы-то пойдём… Только как же ты? Так и будешь заливаться горючими слезами? Может, сначала к хренам отправим того, кто тебя разукрасил?
Мошка резко перестала плакать и подняла голову. Задумалась. Потом безнадёжно вздохнула:
- Не получится.
- Как так не получится? Помнится вы вдвоём с мамашей раскидали мужиков, как… как Тузик грелку, - не нашёл более подходящего сравнения Лука.
Но Мошке, кажется, понравилось. Она польщённо хмыкнула.
- Так то мужиков, а то Тюря.
- А что Тюря?
- Она только прикажет… и сразу набегут…
- Ну так, а мы на что?
- Так их много…
- Да дадно, Мошка, ну и пусть много.
- Так их тысячи.
Лука посмотрел на девочку. Внимательно. О чём она?
- Может, она считать не умеет, - тихонько подсказал Дима.
Мошка услышала:
- Умею. Где мать?
- Вот чего не знаем, того не знаем. Но ты всё-таки, расскажи по порядку. Кто такой Адуляр?
- Князь…
- И ему, значит, не понравилось, что ты отдала нам сердце. Ох, Мошка... А ведь твоё сердце спасло Анютку.
- Правда?
- Оно нас всех спасло. Ты даже не представляешь, как мы тебе благодарны.
- Правда?
- Чистая правда.
- И мы сейчас в знак благодарности пойдём и начистить твоему князю морду, чтобы ему неповадно было избивать девчонок, - Диме очень не нравилось ситуация.
Но Мошка испугалась:
- Что ты? Тише. Узнают… Убьют…
- Мы тихо. Не бойся. И осторожно набьём, не сомневайся.
И Мошка поверила. Польщённая ухмылка скривила губы, как ни старалась девчонка скрыть её за насупленной физиономией.
А мужчины хмуро попытались вспомнить тощие сгорбленные фигуры в полутьме тесного помещения, соображая, кто из них потянул бы на статус князя. Но… оставили. Сейчас не время.
- Мотка, мы не знаем, почему тебя выдала Таша, но её надо найти. А в ваших лабиринтах нам не разобраться.
Девочка вздохнула:
- Не получится…
- Что не получится? – Луке стало страшно. Уж слишком вдох у Мошки безнадёжный.
- Вам одним не получится разобраться. А я вам не помогу.
- Это почему же такая немилость?
- А потому что – вот…, - девочка вытянула руку. Рука была в чёрных – грязных и красных – кровавых полосках. Ничего примечательного.
- Что вот?
- Браслет.
- А-а, - теперь увидели металлический ободок. – И что?
- Тюря надела и сказала, что с ним отсюда не выйду. Вот что.
- Тюря – это кто?
- Мать князя. Она мне жрать только что приносила.
- Бабка? Такая дряхлая?
- Ну да.
- А почему не выйдешь? Что может случиться?
- Не знаю. Никто этого не знает.
Мужчины с опаской взглянули на браслет.
- И у вашей Таши почти такой же, - поспешила Мошка познакомить с ещё одной проблемой.
- Что-о?
- Но не такой... Чуток другой... Таше можно ходить по подземелью, а вот убежать браслет не даст. Так Тюря сказала.
- А… Дай-ка поглядеть…
- Смотри… Вот замок. Только ключа нет.
- А где ключ?
- У Тюри.
- Ясно… Значит так, Мошка, жди нас с ключом. Мы не долго.
Теперь Таша жила в другой комнате. Почти роскошной. Почти уютной. Почти красивой. Но гораздо глубже под землёй. И невидимый толстый пласт земли над головой делал это «почти» гораздо весомее, чем все прелести и удобства комнаты. Потому что Таша задыхалась. Задыхалась без солнца, задыхалась от неосязаемой тяжести над головой, задыхалась без неба и ветра.
Таша понимала, что в этом мире она долго не проживёт.
«Это как растения, - угрюмо рассуждала, глядя в покрытый цветастым ковром пол. – Есть цветок, который борется за жизнь. Который приспосабливается и терпит, который пробивает тонким стебельком камни».
И перед мысленным взором качался на ветру тот самый мужественный цветок. Тёмно-красный, одинокий, стойкий, тянущий свою лепестковую головку вверх, к солнцу, к теплу.
«А есть цветок бескомпромиссный. Он не будет бороться. Он не будет приспосабливаться. Он рождён для мира, в котором царят гармония и любовь. Другая жизнь ему не нужна. В недобрых условиях он погибает».
И снова представился цветок. Голубенький. Нежный. Поникший своими тонкими лепестками. Но и в последние минуты жизни источающий благоухание.
Какой из них лучше? Какой «правильнее»?
С детства книги учили бороться, не сдаваться. И первый цветок – победитель. Он молодец!
Таша вспомнила, солнечный летний день. Она маленькая сидит на корочках и рассматривает молоденький берёзовый стебелёк, который пробил себе путь в асфальте. Зелёные нежные листики трепещут на ветру. И тянутся… И надеются… Надеются на то, что тяжёлый равнодушный сапог ступит мимо. А если вдруг не промахнётся, он снова попытается встать. И выжить. Даже если стебелёк переломится, где-то, у земли, всё равно будет дрожать листик, надеясь, что частица берёзового счастья достанется и на его долю.
А она?
- А ведь это… большая ответственность. Ведь получается – новый старт? Так?
Но Борька молча вильнул глазами, и Андрей уловил неодобрение:
- Ты прав. Прежде, чем начать, надо всем собраться. У нас до старта ещё полным-полно дел. И… локер. Ты знаешь, Борька, а ведь с ним у нас впереди ещё встреча. Он пообещал. Думаю, сдержит слово. Так что… неизвестно, будет ли новый старт… Пошли спать.
Но лёжа в шалаше, слушая тихий звон медленно текущей воды, ощущая тёплое и уютное свечение костра, Андрей никак не мог расслабиться и всё вертелся и крутился.
С одной стороны, как расслабишься, если местные могут напасть? Те, которых они видели, произвели впечатление довольно адекватных. Но кто их знает? Тем более, даже и адекватным наверняка не понравится присутствие чужака. А ведь могут ещё шастать и другие.
С другой стороны, не давали покоя мысли о Маре и всех остальных. Как-то уж очень они порастерялись. Андрею хотелось поскорей объединиться и горы свернуть, хотелось начать новый жизненный круг, хотелось построить, в конце концов, себе какую-нибудь хижину. Вон местные на поляне как дружно работали палками да каменными топорами. А у них и инструменты последних технологий есть.
Андрей почувствовал, как зачесались от нетерпения руки.
А он вынужден ждать.
Покосился на Борьку. Дрыхнет. И в ус не дует. И не терзают его заботы и сомнения. Оранжевый костюм стал почти серым. Андрей нахмурился от новой заботы, которая только что заглянула к нему – надо бы костюмчик как-то постирать. Но пока ограничился тем, что накрыл ноги старичка уголком своего спальника.
А потом заснул. Да так крепко, что проспал всё утро. А когда открыл глаза, над ним стояли два пацана.
Глава 151
- Надо забирать детей и возвращаться, - предложил Жора. А что тут ещё рассуждать? И так ясно. - Серый, мы тебе поможем их довести, а дальше сами разбирайтесь. У нас с Ириной своя дорога.
Жора предлагал чёткие и правильные вещи. И не мог понять, почему все его собеседники скользнули в сторону взглядами. Словно не соглашались, словно есть другие варианты. Но, кажется, у всех действительно были возражения.
Первым не выдержал Серый:
- Ты пойми… Нельзя ей к нам, - Серый кивнул на Шатту.
- Почему?..
Спросил и осёкся. Ну он и дурак. Ответ дали коричневые глаза девочки. Она же враг. Нет… она из вражеского племени... Какой из Шатты враг?
- Ладно…, - Жора стал корректировать свои решения. – Тогда забирай Юму и Велу. А мы с Шаттой… что-нибудь придумаем.
Но Вела громко засопела, сдерживая слёзы:
- Нельзя Шатту бросать… Я с Шаттой… Она моя сестра…
- Да не будем мы её бросать. Отведём домой. У неё же кто-нибудь остался из родственников?
- Никого у неё не осталось, - Вела заплакала.
- Жора, - осторожно начала Ирина, – девочкам сейчас не следует разлучаться.
Она разговаривала с ним осторожно, как с больным.
«Почему?», - Жора хотел заорать. Его всегда раздражал такой тон. Но осёкся. Значит, у Ирины есть причины. Она просто так не будет языком трепать. Потом узнает.
- Значит… Пусть Серый ведёт домой Юму.
Но и на это предложение последовали возражения.
- Я сестру не брошу, - Юма смотрел исподлобья и говорил через надутые губы. Как ребёнок. Но в словах было много смысла. – Серый, это на Велу охотятся медведи, а не на меня. Это сестра в опасности. Возвращайся к отцу и передай ему мои слова. Я останусь с ней.
- Иди тогда один, - Жора развёл руками. - Пусть Валк сам решает, как тут быть.
На это Серому возразить было нечего. Через несколько минут он в одиночестве собрался в обратный путь.
- Мы постараемся остаться на этом месте. Будем вас ждать, - напутствовал его Жора перед дорогой. – Но, если нас здесь не будет – не обессудь. Значит обстоятельства изменились.
- Понял, - кивнул Серый и пошёл.
Жора вздохнул с облегчением. Серый, конечно, хороший малый. Но Жора уже не в том возрасте, чтобы его устраивала жизнь в состоянии вечной войны. Хотелось другого. Чего-то такого, что выстроить возможно лишь в той компании, в которую его изначально включил тот самый «старый папа».
- Надо поговорить, - прервала его благостные мысли о мирной жизни Ирина.
- Говори, - удивился Жора.
Дети к этому времени чуть отошли. Неподалёку ползали на коленях по земле и что-то рисовали.
Ирина тоже на них поглядела, оценивая расстояние. Её оно не устроило.
- Пошли к реке.
- Пошли, - Жора тяжело поднялся. Устал.
- Погоди, - вдруг что-то вспомнила, полезла в рюкзак. Жора не стал приглядываться за чем.
У реки долго сидели, молча глядели на текучую воду. Наконец Ирина вздохнула:
- Жора… тебя кусал кто-нибудь?
- Че-го? – такого вопроса он вовсе не ожидал.
- Ты знаешь… эта их война… Я имею в виду войну между волками и медведями, включает в себя несколько методов…
- Чего? – на этот раз в том же вопросе слышалось гораздо больше раздражения. – Говори нормальным языком.
- Короче… Если медведь укусит волка, то волк со временем станет медведем.
До Жоры долго доходило. И не дошло.
- Ну и хрен с ними. Сами разберутся.
- И первыми станут меняться глаза… Ты давно смотрелся в зеркало?
- Вообще не помню.
- Держи…, - Ирина вынула из кармана зеркало, но не решилась его сразу передать. А Жора, словно что-то вспомнил, стал рассматривать свои руки. Дошло…
- Бери, - протянула Ирина зеркало. – Только не пугайся сильно…
Жора долго вглядывался в отражение своих глаз. Очень долго…
- И что делать? - в голосе звучала безнадёжность.
Всё-таки придётся остаться ему в проклятом городе. Он это предчувствовал уже несколько дней.
- Я сама толком не знаю. Но… слушай внимательно. Есть книга, вернее рукопись. Короткая. Мы её нашли. Там всё написано непонятными знаками… Долго не могли сообразить. Но сообразили... У девочек есть татуировки. У Велы буквы… обычные наши буквы, а у Шатты те же знаки, что и в рукописи. Каждому знаку соответствует буква. Нужно просто смотреть местоположение этих букв и знаков у одной девочки и у второй. Таким способом можно книгу прочесть. Понимаешь?
- Понимаю, - буркнул Жора. Он и нормальные книги не большой любитель читать. Может, только детективы. А тут с какой радости ему радоваться по поводу рукописи? Когда жизнь так недоброжелательно оскалилась медвежьим оскалом?
- Так вот… Я её не всю прочитала. Было нелегко… Понимаешь, записать негде. Писала небольшими кусочками на земле… С ребятами… Тут же расшифровывали, читали и стирали, чтобы следующие кусочки записать.
- Да понял я. Ну… и что в этой книге?
- Там говорится, что вражда между племенами медведей и волков идёт с начала времени Сна.
- С момента взрыва что ли? Или какого ещё сна?
- Не знаю. Но тоже думаю, что с начала взрыва. И эта вражда будет бесконечной.
- Как так бесконечной? Они же рано или поздно переубивают друг друга.
- Я вот тоже сначала так думала. Только знаешь что?
- Что?
- Столько времени прошло, а они не переубивали.
- Ну да…
- Здесь кроется ещё какая-то загадка. Но пока оставим её.
Жора был не против совсем оставить и этот город, и его жителей, и все их загадки. Но вот беда. Он сам становился медведем не по дням, а по часам. Вздохнул. Глубоко, с каким-то судорожным всхлипыванием.
Ирина услышала. Замолчала на минуту. Потом продолжила, и в голосе явно прозвучало сочувствие:
- Не горюй, Жора. Может, как-нибудь выкрутимся.
- А как?
- Пока не знаю. Слушай дальше.
- Давай…
- Там, конечно, написано затеевато. Не сразу и сообразишь. Может, что-то я и неправильно поняла… Но вражда закончится тогда, когда один из племени добровольно отдаст свою жизнь за другого из противоположного. Или не закончится никогда.
Жора повернул нахмуренное лицо к Ирине:
- И что? Ты считаешь, это невозможно?
- Думаю, да…, - Ирина даже растерялась. Чуть раньше она была в этом уверена.
Жора промолчал. Потом буркнул:
- Я сегодня наблюдал, как та же Вела была готова за свою сестричку на многое. А ведь та из другого племени.
Жора видел, как ошеломлённая Ирина захлопала глазами. Очевидно, это не приходило ей в голову. И настроение Жорика поднялось. Всё же приятно осознавать себя таким сообразительным.
- Да… ты прав…
«Но как это мне поможет?», - настроение хорошим было недолго.
Вечером сидели у костра. Дети тихо переговаривались о чём-то своём. Ирина задумчиво смотрела на огонь, Жора украдкой почёсывал руки.
- Юма, - не выдержал он. – Ночью в городе я видел, самых настоящих волков и медведей. Но не все же вы превращаетесь в зверей. Твой отец остался… как и был. И Серый тоже… Как это у вас происходит?
Юма ответил не сразу. Колебался. Словно боялся открыть тайну. Потом сказал:
- Есть ритуал. Если всё сделать как надо… Но волки об этом не говорят…
Замолчал. Но Жорику и этого было достаточно, чтобы обрадоваться:
- То есть, если не сделать, то и не превратишься? Слушай… не говори мне никогда про этот ритуал. Ладно?
- Ладно, - брови Юмы вскинулись в удивлении.
А Жорик облегчённо вздохнул. И впервые за весь день заулыбался.
Глава 152
- Мошка? – воскликнул Лука и засомневался, она ли это.
В углу, на соломе, лежала… похоже, девочка, лицо которой было в синяках и кровоподтёках. Мошка не отличалась особой красотой, а это существо и подавно.
Лука вынул из рюкзака свечу, зажёг. Покрутил фитиль, настраивая на среднюю яркость. Вгляделся.
Создание село, подняло голову, и Лука понял, что это всё-таки Мошка.
- Кто тебя? – Луке стало не по себе.
Сзади подошёл Дима. Молча поглядел на несчастную девицу. И девица зашипела:
- Валите отсюда, падлы.
- Точно Мошка.
И вместо того, чтобы валить, мужчины зашли внутрь. Прикрыли за собой дверь. Они не очень опасались за свои жизни. Что могут два десятка тощих и практически безоружных подземных человечков противопоставить автоматам? Этих несчастных и опасаться не следовало, если бы не Таша. Она где-то в их владениях, а, значит, в их власти. Пока.
- Мошка, мы свалим, но не раньше, чем ты расскажешь про Ташу…
И сразу стало ясно, что они со своим вопросом попали куда надо. Потому что Мошкины глаза сузились в опухшие щёлочки, и она процедила с ненавистью:
- Ещё одна падла.
- Падла? Таша?
- А чего она рассказала Адуляру про сердце?
Лука запутался, Дима вообще ничего не понимал.
- Про какое сердце? Кто такой Адуляр?
Но Мошка опустила разбитое лицо в ладони и горько заплакала.
Мужчины растерялись. Утешать несчастных девчонок они не очень умели. А тут, похоже, надо не просто утешать, а спасать.
- Так тебя за сердце избили? За то чёрное сердце, которое ты нам подарила?
- Иди к хренам.
И тут Дима не выдержал:
- Да мы-то пойдём… Только как же ты? Так и будешь заливаться горючими слезами? Может, сначала к хренам отправим того, кто тебя разукрасил?
Мошка резко перестала плакать и подняла голову. Задумалась. Потом безнадёжно вздохнула:
- Не получится.
- Как так не получится? Помнится вы вдвоём с мамашей раскидали мужиков, как… как Тузик грелку, - не нашёл более подходящего сравнения Лука.
Но Мошке, кажется, понравилось. Она польщённо хмыкнула.
- Так то мужиков, а то Тюря.
- А что Тюря?
- Она только прикажет… и сразу набегут…
- Ну так, а мы на что?
- Так их много…
- Да дадно, Мошка, ну и пусть много.
- Так их тысячи.
Лука посмотрел на девочку. Внимательно. О чём она?
- Может, она считать не умеет, - тихонько подсказал Дима.
Мошка услышала:
- Умею. Где мать?
- Вот чего не знаем, того не знаем. Но ты всё-таки, расскажи по порядку. Кто такой Адуляр?
- Князь…
- И ему, значит, не понравилось, что ты отдала нам сердце. Ох, Мошка... А ведь твоё сердце спасло Анютку.
- Правда?
- Оно нас всех спасло. Ты даже не представляешь, как мы тебе благодарны.
- Правда?
- Чистая правда.
- И мы сейчас в знак благодарности пойдём и начистить твоему князю морду, чтобы ему неповадно было избивать девчонок, - Диме очень не нравилось ситуация.
Но Мошка испугалась:
- Что ты? Тише. Узнают… Убьют…
- Мы тихо. Не бойся. И осторожно набьём, не сомневайся.
И Мошка поверила. Польщённая ухмылка скривила губы, как ни старалась девчонка скрыть её за насупленной физиономией.
А мужчины хмуро попытались вспомнить тощие сгорбленные фигуры в полутьме тесного помещения, соображая, кто из них потянул бы на статус князя. Но… оставили. Сейчас не время.
- Мотка, мы не знаем, почему тебя выдала Таша, но её надо найти. А в ваших лабиринтах нам не разобраться.
Девочка вздохнула:
- Не получится…
- Что не получится? – Луке стало страшно. Уж слишком вдох у Мошки безнадёжный.
- Вам одним не получится разобраться. А я вам не помогу.
- Это почему же такая немилость?
- А потому что – вот…, - девочка вытянула руку. Рука была в чёрных – грязных и красных – кровавых полосках. Ничего примечательного.
- Что вот?
- Браслет.
- А-а, - теперь увидели металлический ободок. – И что?
- Тюря надела и сказала, что с ним отсюда не выйду. Вот что.
- Тюря – это кто?
- Мать князя. Она мне жрать только что приносила.
- Бабка? Такая дряхлая?
- Ну да.
- А почему не выйдешь? Что может случиться?
- Не знаю. Никто этого не знает.
Мужчины с опаской взглянули на браслет.
- И у вашей Таши почти такой же, - поспешила Мошка познакомить с ещё одной проблемой.
- Что-о?
- Но не такой... Чуток другой... Таше можно ходить по подземелью, а вот убежать браслет не даст. Так Тюря сказала.
- А… Дай-ка поглядеть…
- Смотри… Вот замок. Только ключа нет.
- А где ключ?
- У Тюри.
- Ясно… Значит так, Мошка, жди нас с ключом. Мы не долго.
Глава 153
Теперь Таша жила в другой комнате. Почти роскошной. Почти уютной. Почти красивой. Но гораздо глубже под землёй. И невидимый толстый пласт земли над головой делал это «почти» гораздо весомее, чем все прелести и удобства комнаты. Потому что Таша задыхалась. Задыхалась без солнца, задыхалась от неосязаемой тяжести над головой, задыхалась без неба и ветра.
Таша понимала, что в этом мире она долго не проживёт.
«Это как растения, - угрюмо рассуждала, глядя в покрытый цветастым ковром пол. – Есть цветок, который борется за жизнь. Который приспосабливается и терпит, который пробивает тонким стебельком камни».
И перед мысленным взором качался на ветру тот самый мужественный цветок. Тёмно-красный, одинокий, стойкий, тянущий свою лепестковую головку вверх, к солнцу, к теплу.
«А есть цветок бескомпромиссный. Он не будет бороться. Он не будет приспосабливаться. Он рождён для мира, в котором царят гармония и любовь. Другая жизнь ему не нужна. В недобрых условиях он погибает».
И снова представился цветок. Голубенький. Нежный. Поникший своими тонкими лепестками. Но и в последние минуты жизни источающий благоухание.
Какой из них лучше? Какой «правильнее»?
С детства книги учили бороться, не сдаваться. И первый цветок – победитель. Он молодец!
Таша вспомнила, солнечный летний день. Она маленькая сидит на корочках и рассматривает молоденький берёзовый стебелёк, который пробил себе путь в асфальте. Зелёные нежные листики трепещут на ветру. И тянутся… И надеются… Надеются на то, что тяжёлый равнодушный сапог ступит мимо. А если вдруг не промахнётся, он снова попытается встать. И выжить. Даже если стебелёк переломится, где-то, у земли, всё равно будет дрожать листик, надеясь, что частица берёзового счастья достанется и на его долю.
А она?
