Дуняша никогда раньше не замечала, как девки заигрывают с парнями. Её равнодушный взгляд просто не улавливал эту сторону отношений. А теперь улавливал.
Дуняша удивлялась - как не стыдно Фросе? Смотрела на людей - что они? А всем как будто весело, отступили в сторону, сами наблюдают да посмеиваются.
Один Матвей не замечает всеобщего внимания, работает серьёзно, ворочает пуды сена, и видно, как под рубахой играют мышцы, приковывая девичьи взгляды.
- Ох, уморил, Матвей, ох, притомилась я. Дай передохнуть, - притворно охала Фрося.
И Дуняша от возмущения еле сдерживалась. Ну уморилась, так отойди в сторонку и отдохни. Найдётся человек, подаст сено. Но Фрося только охала, а саму её и граблями не отгонишь.
И не давала эта Фрося Дуняше покоя ни днём, на сенокосе, ни вечером, когда молодёжь собиралась у костра.
Вот вчера сидел Матвей, а Фрося ему - пойдём, да пойдём играть в горелки. Да ещё за руку тянет. Дуняша повернулась и ушла к себе в шалаш молча. Не хотелось смотреть.
А на речке? Все девушки купаются, как и положено, в рубахах. И Фрося сначала купалась так же. Но как только пришёл Матвей, она давай рубаху задирать выше колен, как бывает, когда вброд переходят, чтобы не замочить. А чего она задирает? Рубаха давным-давно мокрая. А для того задирает, чтобы ляжками белыми сверкнуть. Это Дуняша тоже сразу поняла.
А отчего она такая догадливая стала? Дуняшу эта мысль застала врасплох. Она даже перестала грести и раскрыла рот от удивления. Когда это она научилась чужие мысли и хитрые задумки понимать?
И когда она столько времени за Матвеем следила?
Да всегда. Чуть не топнула ногой Дуняша. Только раньше тот Матвей был никому не нужен. А теперь понадобился. Не только Фрося, но и другие девушки с ним заговаривают. А Дуняше плохо становилось от этого, хоть плачь. Она и плакала по ночам. И что за тоска в её сердце поселилась? Откуда она взялась, и как от неё избавиться?
Но тут новая боль страшной силой обожгла ногу. Оса, - успела подумать Дуняша, прежде чем поняла истинную причину.
Истинная причина чёрной узорчатой лентой проворно уползала в сторону кустов.
- Змея, - завизжал кто-то, и несколько человек с граблями и вилами кинулись за ней.
«Не надо, - подумала Дуняша. - Я же сама на неё наступила».
Даже теперь, оседая в бессилии на траву, она успела пожалеть живое существо.
- Укусила! - вновь завизжал кто-то женским голосом. - Дуняшу укусила.
Вмиг все побросали свои инструменты и собрались вокруг девушки.
Прибежали мать с отцом. Отец бледный смотрел беспомощно на дочь, не понимая, что делать. Мать кинулась обнимать её за шею.
Мир уплывал.
«Это не со мной!»
Но боль возвращала к реальности.
Мелькнули перепуганные глаза Ванятки.
«Сколько неприятностей я доставила родным...».
- Ванятка, запрягай коней. Быстро. Двоих. Мужики, помогите ему.
«Этот голос я где-то слышала. Он знает, что делать. Хорошо».
- Сычиху сюда.
- А? Что? Я здеся.
- Что делать? Говори быстро!
«А-а! Это Матвей. Ну и раскомандовался. Никогда бы не подумала».
- Дык что делать? Оно надобно бы яд высосать. Только опасно. Можно самому отравиться...
Чьи-то сильные руки крепко обхватили щиколотку девушки, и светлая голова склонилась над раной.
«Нет», - Дуняше показалось, что она сказал это вслух. Но то ли сил не было в её протесте, то ли народ заглушил - никто не услышал.
«Стыдно-то как!»
- Матвей, я коней запряг.
- Кидай в телегу сена побольше... Бросай ещё.
Тут Дуняша почувствовала, как её ловко подняли над землёй. Несмотря на страх и жгучую боль, она успела подумать:
«Меня несут. Это приятно».
Но через мгновение уже лежала на мягком тёплом ложе из сухой травы и цветов.
- Ванятка, ты с нами!
- Матвей, а мы? - голос отца.
- Тяжело лошадям. Вы ждите.
- Матвей, а куда вы? - мать.
- К Несупе.
Боль чуть-чуть утихла. Но всё равно терпеть почти невыносимо. Дуняша смотрит на тряско проплывающие облака и едва сдерживает стон. Надо терпеть. Рядом перепуганный Ванятка сидит, смотрит на неё и украдкой вытирает слёзы.
- Теперь уже лучше, - сказала ему.
Но Ванятку вовсе не порадовали эти слова - не поверил.
Закрыла глаза, сосредоточилась на ощущениях. Ух, никогда так не было. Скорее бы доехать куда-нибудь. Может, там помогут.
Сознание мешалось. Временами Дуняше казалось, что надо самой встать и бежать... от боли. Но потом приходила в себя, осознавала, что боль внутри, и куда бы ни побежала, боль будет с ней... бежать... бежать… Куда-нибудь... Невыносимо... Зверёк вцепился в ногу... Грызёт... Оторвите его... Отшвырните его от меня...
Дуняша открыла воспалённые глаза и посмотрела на Ванятку.
- Уже почти не болит. Я привыкла.
Но Ванятка не верил.
Наконец, телега остановилась. Сколько времени прошло? Несколько часов или минут? Наверное, часов. Но солнце ещё высоко. Пока была с закрытыми глазами, думала, что уже потемнело.
Матвей наклонился. Взял на руки. Понёс.
Дуняша смутно подумала, что она, наверное, теперь страшно тяжёлая. Потому что боль. Она огромная и пульсирующая. Она наполнила ногу ужасной тяжестью. Бедный Матвей, как же ему донести и её, и ногу.
Дуняша обхватила парня за шею, смутно надеясь, что так ему будет легче, и не заметила, что рука бессильно сползла с плеча...
Очнулась от того, что кто-то приподнял голову:
- Пей, пей, девица, должна всё выпить.
Открыла глаза. Седой красивый старик наклонился, что-то пытается влить. Несупа. Дуняша всегда его немного побаивалась.
В деревню он приходил редко. И когда случалось их дорожкам пересечься, Дуняша старалась свернуть куда-нибудь подальше от его глаз. А то вдруг наколдует что? Страшно. А теперь девушка послушно глотает. Горько. Но горько - это хорошо. Значит, поможет. Дуняша прислушалась к боли. Намного легче. Всего лишь ноет. Скосила взгляд на ногу. На месте укуса какая-то толстая повязка. И когда наложили? Она не помнит.
- А ты чего ревёшь? - спросил у кого-то Несупа.
В ответ послышалось неразборчивое бормотание брата. Ванятка плачет? Что с Ваняткой?
- Умереть? С чего она будет умирать? От укусов гадюки редко умирают. Если только она укусит в голову, или... - Несупа не стал уточнять. - А от такого укуса твоя сестра и сама бы справилась. Недельки через две. А теперь получается, что и раньше. Через три дня танцевать будет.
- Она не любит танцевать.
Дуняша почувствовала приятное головокружение. Стало легко-легко.
«Какой хороший этот Несупа...», - успела подумать она и провалилась в уютную безболезненную темноту...
- Она теперь спать будет. А когда проснётся, нога почти не будет болеть. Но надо полежать несколько дней.
- Спасибо тебе, Несупа!
- Спасибо, Несупа, - эхом повторил Ванятка.
Матвей вновь понёс Дуняшу, положил на телегу. Ванятка сел на прежнее место около сестры.
Казалось, всё то же самое, но это внешне. Внутри всё кувырнулось невероятным кувырком и стало на привычное место. И только теперь, когда жизнь едва не потеряла свои краски, привычно место казалось блаженством.
Как хорошо, что все живы и здоровы. Это главное и этого достаточно! А если и случаются неприятности, так на то она и жизнь, чтобы радовать своим разнообразием. Но пока целы, всё можно изменить, всё преодолеть. Ну, или хотя бы попытаться.
- Ванятка, кто у вас дома?
- Бабуля и дедуля.
- Слушай. Мы сейчас мы доедем до опушки и разделимся. Ты побежишь к родителям, скажешь, что всё хорошо. А я поверну назад в деревню, Дуняшу домой отвезу. А потом опять на поле.
- Ладно. А она точно поправится?
- Точно... Чья вторая лошадь? У вас же одна была?
Ванятка с интересом уставился на чёрную кобылку, которая скоро бежала рядом с их Седкой. Потом нахмурился, вспоминая.
- А, это деда Лукьяна.
- Ясно. Передай деду Лукьяну, что верну ему кобылку чуть погодя.
Вдалеке сердито заворчало небо. Матвей с Ваняткой подняли головы. Толком ничего не видно - деревья мешают. Может, послышалось?
Но вот заворчало ещё раз, зашумели тревожно верхушки деревьев, Матвей дёрнул вожжи - лошади ускорили ход.
Только когда выехали из леса, смогли оглядеться. Далеко у горизонта сгустилась синева.
- Ванятка, успеешь добежать?
Верстах в двух-трёх копошились яркие пятнышки людей. Не вовремя дождь. Там теперь суматоха.
- Успею, - Ванятка без лишних слов спрыгнул с телеги и шустро запылил по дороге.
Матвей минуту смотрел ему вслед, потом повернул обратно в лес.
Дневной зной сменился приятной прохладой. Матвей не спешил, понимая, что до дождя всё равно не успеть. Непогода его не особо тревожила. Дуняшу он сумеет укрыть.
Когда загрохотало почти над головой, он остановил лошадей, привязал их под густыми еловыми ветками, огляделся в поисках подходящего места для себя.
Когда брызнули первые крупные капли, оба были укрыты. Но ливень начался такой сильный, что пробивал, казалось, надёжную густую крону невысокой ели и ветки деревьев, из которых Матвей соорудил на скорую руку подобие шалаша.
Парень снял рубаху и стал держать её над лицом мирно спящей девушки.
Когда оглушительно громыхнуло над самой головой, Дуняша чуть вздрогнула и открыла глаза. Посмотрела сонным взглядом на мокрое лицо Матвея и сказала. Шум и грохот не дал услышать её слова. Потом девушка перевела взгляд вверх, где над её лицом белела рубаха. И снова что-то неслышно произнесла и закрыла глаза.
Пока сверкало, гремело и лилось, Матвей пытался понять, что же сказала Дуняша...
- Стой, Аньша. Куда ты разогналась?
Аня осмотрелась. Действительно, дальше участок госпожи Гружевой, их матери, дальше нельзя.
- Хватит уже, домой пора.
Аня хотела возразить, но промолчала. Брат редко ей указывал. Всё она верховодила. Но когда он говорил, она подчинялась.
- Только пошли мимо Сонного, посмотрим, что там.
- Пошли.
Пояса ребят были нагружены охотничьими трофеями, как часто бывало, когда из своего зимовья они шли к деду в лачугу. Дорога длинная, на пути много зверя можно встретить, главное не забрести на помещичьи участки, а то могли быть неприятности.
Особенно следили за тем, чтобы ненароком не ступить в лес матери. Она их не пожалела, когда они были совсем маленькими и ничего плохого ей не сделали, трудно ждать от неё милости теперь, когда они стали большими да ещё подстрелили бы её глухаря или зайца.
- Глянь-ка, Захар, а это не «ведьмин котёл»? - указала Аня на необычный гриб.
Захар присел на корточки, всмотрелся:
- Похоже он. Срывать не будем, деду скажем.
- Давай-ка прикроем его, а то кто-нибудь наступит.
Вмиг соорудили прикрытие из сухих веток.
- Надо только побыстрее, а то знаешь, как грибы растут? Пока деду скажем, он уже станет негодным.
- Ну не настолько же быстро?
- Сам посчитай. Пока мы дойдём, пока назад вернёмся. А деду он, может, очень бы и пригодился. Помнишь, как в прошлый раз он обрадовался, когда оносму нашли?
- Ага. Потому что это была необычная оносма.
- Во-во. И как ты разбираешься? На мой взгляд, совсем обычная. Вырастишь, как дед будешь.
Аня внимательно вгляделась в брата, пытаясь определить, где прячутся его лекарские способности. Вроде вместе живут, вместе растут, вместе по лесам бродят, а результаты разные.
- Нет, как дед, наверное, не смогу.
- Но если он тебя ещё учиться отправит, тогда точно сможешь. Когда выучишься.
- Ну да! Все деньги на мою учёбу пойдут, а вы как?
- А зачем нам деньги? Мы свободные, в лесу живёт. Что мы, не прокормимся?
Аня беззаботно оглядела лес. Здесь всего много. А одежду можно выменять. Не нужны им деньги. Она ещё в своей жизни ни одного целкового в руках не держала, и ничего.
Не найдя мысленного применения деньгам, она продолжила рассуждать о пользе знахарского искусства:
- Если бы тогда наша мать отпустила бы деда, он бы сейчас знаешь кем бы был?
- Кем?
- Даже... не знаю.
- Наверное, учёным, - подсказал брат.
- Ага, - обрадовалась подсказке Аня. - И лечил бы любые болезни, какие только на свете существуют.
- Но дед говорит, что это неможно.
- Вот потому и неможно, что ему выучиться не дали. Понял?
- Понял.
- Гляди - девка! - Аня схватила брата за руку.
Сонное озеро уже виднелось сквозь редкие стволы деревьев. Почти дошли.
На берегу стояла девушка в длинной белой рубахе.
- Чего это она? - прошептала Аня. - Купаться собралась?
Но девица застыла неподвижно. Ребятам стало жутковато.
- Захар, чего она так стоит?
- Она что-то задумала... Нехорошее…
- Давай ей скажем, что здесь глубоко, может, она не знает?
Но обратиться к незнакомке мешал страх. За то время, что ребята за ней наблюдали, она не шелохнулась.
У Аньши мелькнуло сомнение, а человек ли это?
- Может, пойдём отсюда?
- Нет! - закричал вдруг Захар, догадываясь.
И в ту же секунду, а может, секундой раньше, девица шагнула в чёрную воду. И скрылась.
Захар бежал к воде, отрывая от пояса дичь, выбрасывая в стороны лук и колчан. Аня, ничего не понимая, бежала следом и делала то же самое.
Через мгновение они нырнули за девицей.
Плавали они, как ходили. Почти, как дышали.
Дед с детства готовил их к жизни.
Озеро со стороны казалось чёрным, на самом деле вода была чистой. Но глубина...
Девушка сразу пошла вниз. Привязанный камень на шее не давал ей никакого шанса выплыть самой. Да она не особо и старалась.
У Захара и Аньши был лишь один шанс. И этот шанс дали длинные волосы девицы. Аньша вцепилась за самые кончики. И не разжала пальцы, а подтянулась ближе и схватила уже двумя руками покрепче. Брат тут же пришёл на помощь. Но воздуха уже не хватало.
Вытянуть девку на поверхность оказалось не просто. Помогло то, что она не сопротивлялась. И это было плохим знаком.
Почти без сил, задыхаясь, дети вытащили утопленницу на берег. Аньша успела тайком удостовериться, что это всё же человек. Девица не подавала признаков жизни.
- Успела утонуть, - Аня не знала, что дальше. Ей казалось, что дальше для девицы не существует.
Но Захар что-то хлопотал. Он попытался развязать камень, но мокрые узлы стянулись накрепко. Тогда он перевернул девку и стал колотить в спину, как будто она подавилась. Девка грудью лежала на камне.
«Больно, наверное, - подумала Аньша. - Зачем же Захар так её лупит?»
И тут изо рта и носа девицы хлынула вода.
«Выжила! - удивилась Аня, беспомощно наблюдая как кашляет и всхлипывает утопленница. - Откуда брат знает, что делать?»
Захар перевернул её на бок.
- Надо бы камень отрезать, - Аньша почти болезненно ощущала, как тяжёлый камень бьёт и давит на грудь. Девочка попыталась сообразить, куда она выбросила свой нож. Поискала в траве. Нашла. Подала брату.
Тот разрезал верёвки, отшвырнул камень в сторону.
- Аньша, беги за дедом.
- Поняла!
Аня рванула. Но всё же, прежде чем скрыться в лесной чаще, оглянулась на брата. Не оставляет ли она его в опасности?
Со свадьбой решили не затягивать. Глафира Никитична выбрала день в конце августа.
Клим Васильевич не возражал. По его мнению, можно было бы вовсе не обращать внимания на этикет и обвенчаться в ближайшее воскресенье. Но Глафира Никитична не согласилась. Излишняя спешка тоже неуместна.
В усадьбе началась лихорадочная подготовка. Глафира Никитична и прежде не отличалась сдержанностью, теперь же с ней рядом было просто опасно находиться. Чубы мужиков трещали, косы бедных сенных девок заметно поредели, оплеухи и брань слышались везде, где находилась старая помещица.
Дуняша удивлялась - как не стыдно Фросе? Смотрела на людей - что они? А всем как будто весело, отступили в сторону, сами наблюдают да посмеиваются.
Один Матвей не замечает всеобщего внимания, работает серьёзно, ворочает пуды сена, и видно, как под рубахой играют мышцы, приковывая девичьи взгляды.
- Ох, уморил, Матвей, ох, притомилась я. Дай передохнуть, - притворно охала Фрося.
И Дуняша от возмущения еле сдерживалась. Ну уморилась, так отойди в сторонку и отдохни. Найдётся человек, подаст сено. Но Фрося только охала, а саму её и граблями не отгонишь.
И не давала эта Фрося Дуняше покоя ни днём, на сенокосе, ни вечером, когда молодёжь собиралась у костра.
Вот вчера сидел Матвей, а Фрося ему - пойдём, да пойдём играть в горелки. Да ещё за руку тянет. Дуняша повернулась и ушла к себе в шалаш молча. Не хотелось смотреть.
А на речке? Все девушки купаются, как и положено, в рубахах. И Фрося сначала купалась так же. Но как только пришёл Матвей, она давай рубаху задирать выше колен, как бывает, когда вброд переходят, чтобы не замочить. А чего она задирает? Рубаха давным-давно мокрая. А для того задирает, чтобы ляжками белыми сверкнуть. Это Дуняша тоже сразу поняла.
А отчего она такая догадливая стала? Дуняшу эта мысль застала врасплох. Она даже перестала грести и раскрыла рот от удивления. Когда это она научилась чужие мысли и хитрые задумки понимать?
И когда она столько времени за Матвеем следила?
Да всегда. Чуть не топнула ногой Дуняша. Только раньше тот Матвей был никому не нужен. А теперь понадобился. Не только Фрося, но и другие девушки с ним заговаривают. А Дуняше плохо становилось от этого, хоть плачь. Она и плакала по ночам. И что за тоска в её сердце поселилась? Откуда она взялась, и как от неё избавиться?
Но тут новая боль страшной силой обожгла ногу. Оса, - успела подумать Дуняша, прежде чем поняла истинную причину.
Истинная причина чёрной узорчатой лентой проворно уползала в сторону кустов.
- Змея, - завизжал кто-то, и несколько человек с граблями и вилами кинулись за ней.
«Не надо, - подумала Дуняша. - Я же сама на неё наступила».
Даже теперь, оседая в бессилии на траву, она успела пожалеть живое существо.
- Укусила! - вновь завизжал кто-то женским голосом. - Дуняшу укусила.
Вмиг все побросали свои инструменты и собрались вокруг девушки.
Прибежали мать с отцом. Отец бледный смотрел беспомощно на дочь, не понимая, что делать. Мать кинулась обнимать её за шею.
Мир уплывал.
«Это не со мной!»
Но боль возвращала к реальности.
Мелькнули перепуганные глаза Ванятки.
«Сколько неприятностей я доставила родным...».
- Ванятка, запрягай коней. Быстро. Двоих. Мужики, помогите ему.
«Этот голос я где-то слышала. Он знает, что делать. Хорошо».
- Сычиху сюда.
- А? Что? Я здеся.
- Что делать? Говори быстро!
«А-а! Это Матвей. Ну и раскомандовался. Никогда бы не подумала».
- Дык что делать? Оно надобно бы яд высосать. Только опасно. Можно самому отравиться...
Чьи-то сильные руки крепко обхватили щиколотку девушки, и светлая голова склонилась над раной.
«Нет», - Дуняше показалось, что она сказал это вслух. Но то ли сил не было в её протесте, то ли народ заглушил - никто не услышал.
«Стыдно-то как!»
- Матвей, я коней запряг.
- Кидай в телегу сена побольше... Бросай ещё.
Тут Дуняша почувствовала, как её ловко подняли над землёй. Несмотря на страх и жгучую боль, она успела подумать:
«Меня несут. Это приятно».
Но через мгновение уже лежала на мягком тёплом ложе из сухой травы и цветов.
- Ванятка, ты с нами!
- Матвей, а мы? - голос отца.
- Тяжело лошадям. Вы ждите.
- Матвей, а куда вы? - мать.
- К Несупе.
Глава 103
Боль чуть-чуть утихла. Но всё равно терпеть почти невыносимо. Дуняша смотрит на тряско проплывающие облака и едва сдерживает стон. Надо терпеть. Рядом перепуганный Ванятка сидит, смотрит на неё и украдкой вытирает слёзы.
- Теперь уже лучше, - сказала ему.
Но Ванятку вовсе не порадовали эти слова - не поверил.
Закрыла глаза, сосредоточилась на ощущениях. Ух, никогда так не было. Скорее бы доехать куда-нибудь. Может, там помогут.
Сознание мешалось. Временами Дуняше казалось, что надо самой встать и бежать... от боли. Но потом приходила в себя, осознавала, что боль внутри, и куда бы ни побежала, боль будет с ней... бежать... бежать… Куда-нибудь... Невыносимо... Зверёк вцепился в ногу... Грызёт... Оторвите его... Отшвырните его от меня...
Дуняша открыла воспалённые глаза и посмотрела на Ванятку.
- Уже почти не болит. Я привыкла.
Но Ванятка не верил.
Наконец, телега остановилась. Сколько времени прошло? Несколько часов или минут? Наверное, часов. Но солнце ещё высоко. Пока была с закрытыми глазами, думала, что уже потемнело.
Матвей наклонился. Взял на руки. Понёс.
Дуняша смутно подумала, что она, наверное, теперь страшно тяжёлая. Потому что боль. Она огромная и пульсирующая. Она наполнила ногу ужасной тяжестью. Бедный Матвей, как же ему донести и её, и ногу.
Дуняша обхватила парня за шею, смутно надеясь, что так ему будет легче, и не заметила, что рука бессильно сползла с плеча...
Очнулась от того, что кто-то приподнял голову:
- Пей, пей, девица, должна всё выпить.
Открыла глаза. Седой красивый старик наклонился, что-то пытается влить. Несупа. Дуняша всегда его немного побаивалась.
В деревню он приходил редко. И когда случалось их дорожкам пересечься, Дуняша старалась свернуть куда-нибудь подальше от его глаз. А то вдруг наколдует что? Страшно. А теперь девушка послушно глотает. Горько. Но горько - это хорошо. Значит, поможет. Дуняша прислушалась к боли. Намного легче. Всего лишь ноет. Скосила взгляд на ногу. На месте укуса какая-то толстая повязка. И когда наложили? Она не помнит.
- А ты чего ревёшь? - спросил у кого-то Несупа.
В ответ послышалось неразборчивое бормотание брата. Ванятка плачет? Что с Ваняткой?
- Умереть? С чего она будет умирать? От укусов гадюки редко умирают. Если только она укусит в голову, или... - Несупа не стал уточнять. - А от такого укуса твоя сестра и сама бы справилась. Недельки через две. А теперь получается, что и раньше. Через три дня танцевать будет.
- Она не любит танцевать.
Дуняша почувствовала приятное головокружение. Стало легко-легко.
«Какой хороший этот Несупа...», - успела подумать она и провалилась в уютную безболезненную темноту...
- Она теперь спать будет. А когда проснётся, нога почти не будет болеть. Но надо полежать несколько дней.
- Спасибо тебе, Несупа!
- Спасибо, Несупа, - эхом повторил Ванятка.
Матвей вновь понёс Дуняшу, положил на телегу. Ванятка сел на прежнее место около сестры.
Казалось, всё то же самое, но это внешне. Внутри всё кувырнулось невероятным кувырком и стало на привычное место. И только теперь, когда жизнь едва не потеряла свои краски, привычно место казалось блаженством.
Как хорошо, что все живы и здоровы. Это главное и этого достаточно! А если и случаются неприятности, так на то она и жизнь, чтобы радовать своим разнообразием. Но пока целы, всё можно изменить, всё преодолеть. Ну, или хотя бы попытаться.
- Ванятка, кто у вас дома?
- Бабуля и дедуля.
- Слушай. Мы сейчас мы доедем до опушки и разделимся. Ты побежишь к родителям, скажешь, что всё хорошо. А я поверну назад в деревню, Дуняшу домой отвезу. А потом опять на поле.
- Ладно. А она точно поправится?
- Точно... Чья вторая лошадь? У вас же одна была?
Ванятка с интересом уставился на чёрную кобылку, которая скоро бежала рядом с их Седкой. Потом нахмурился, вспоминая.
- А, это деда Лукьяна.
- Ясно. Передай деду Лукьяну, что верну ему кобылку чуть погодя.
Вдалеке сердито заворчало небо. Матвей с Ваняткой подняли головы. Толком ничего не видно - деревья мешают. Может, послышалось?
Но вот заворчало ещё раз, зашумели тревожно верхушки деревьев, Матвей дёрнул вожжи - лошади ускорили ход.
Только когда выехали из леса, смогли оглядеться. Далеко у горизонта сгустилась синева.
- Ванятка, успеешь добежать?
Верстах в двух-трёх копошились яркие пятнышки людей. Не вовремя дождь. Там теперь суматоха.
- Успею, - Ванятка без лишних слов спрыгнул с телеги и шустро запылил по дороге.
Матвей минуту смотрел ему вслед, потом повернул обратно в лес.
Дневной зной сменился приятной прохладой. Матвей не спешил, понимая, что до дождя всё равно не успеть. Непогода его не особо тревожила. Дуняшу он сумеет укрыть.
Когда загрохотало почти над головой, он остановил лошадей, привязал их под густыми еловыми ветками, огляделся в поисках подходящего места для себя.
Когда брызнули первые крупные капли, оба были укрыты. Но ливень начался такой сильный, что пробивал, казалось, надёжную густую крону невысокой ели и ветки деревьев, из которых Матвей соорудил на скорую руку подобие шалаша.
Парень снял рубаху и стал держать её над лицом мирно спящей девушки.
Когда оглушительно громыхнуло над самой головой, Дуняша чуть вздрогнула и открыла глаза. Посмотрела сонным взглядом на мокрое лицо Матвея и сказала. Шум и грохот не дал услышать её слова. Потом девушка перевела взгляд вверх, где над её лицом белела рубаха. И снова что-то неслышно произнесла и закрыла глаза.
Пока сверкало, гремело и лилось, Матвей пытался понять, что же сказала Дуняша...
Глава 104
- Стой, Аньша. Куда ты разогналась?
Аня осмотрелась. Действительно, дальше участок госпожи Гружевой, их матери, дальше нельзя.
- Хватит уже, домой пора.
Аня хотела возразить, но промолчала. Брат редко ей указывал. Всё она верховодила. Но когда он говорил, она подчинялась.
- Только пошли мимо Сонного, посмотрим, что там.
- Пошли.
Пояса ребят были нагружены охотничьими трофеями, как часто бывало, когда из своего зимовья они шли к деду в лачугу. Дорога длинная, на пути много зверя можно встретить, главное не забрести на помещичьи участки, а то могли быть неприятности.
Особенно следили за тем, чтобы ненароком не ступить в лес матери. Она их не пожалела, когда они были совсем маленькими и ничего плохого ей не сделали, трудно ждать от неё милости теперь, когда они стали большими да ещё подстрелили бы её глухаря или зайца.
- Глянь-ка, Захар, а это не «ведьмин котёл»? - указала Аня на необычный гриб.
Захар присел на корточки, всмотрелся:
- Похоже он. Срывать не будем, деду скажем.
- Давай-ка прикроем его, а то кто-нибудь наступит.
Вмиг соорудили прикрытие из сухих веток.
- Надо только побыстрее, а то знаешь, как грибы растут? Пока деду скажем, он уже станет негодным.
- Ну не настолько же быстро?
- Сам посчитай. Пока мы дойдём, пока назад вернёмся. А деду он, может, очень бы и пригодился. Помнишь, как в прошлый раз он обрадовался, когда оносму нашли?
- Ага. Потому что это была необычная оносма.
- Во-во. И как ты разбираешься? На мой взгляд, совсем обычная. Вырастишь, как дед будешь.
Аня внимательно вгляделась в брата, пытаясь определить, где прячутся его лекарские способности. Вроде вместе живут, вместе растут, вместе по лесам бродят, а результаты разные.
- Нет, как дед, наверное, не смогу.
- Но если он тебя ещё учиться отправит, тогда точно сможешь. Когда выучишься.
- Ну да! Все деньги на мою учёбу пойдут, а вы как?
- А зачем нам деньги? Мы свободные, в лесу живёт. Что мы, не прокормимся?
Аня беззаботно оглядела лес. Здесь всего много. А одежду можно выменять. Не нужны им деньги. Она ещё в своей жизни ни одного целкового в руках не держала, и ничего.
Не найдя мысленного применения деньгам, она продолжила рассуждать о пользе знахарского искусства:
- Если бы тогда наша мать отпустила бы деда, он бы сейчас знаешь кем бы был?
- Кем?
- Даже... не знаю.
- Наверное, учёным, - подсказал брат.
- Ага, - обрадовалась подсказке Аня. - И лечил бы любые болезни, какие только на свете существуют.
- Но дед говорит, что это неможно.
- Вот потому и неможно, что ему выучиться не дали. Понял?
- Понял.
- Гляди - девка! - Аня схватила брата за руку.
Сонное озеро уже виднелось сквозь редкие стволы деревьев. Почти дошли.
На берегу стояла девушка в длинной белой рубахе.
- Чего это она? - прошептала Аня. - Купаться собралась?
Но девица застыла неподвижно. Ребятам стало жутковато.
- Захар, чего она так стоит?
- Она что-то задумала... Нехорошее…
- Давай ей скажем, что здесь глубоко, может, она не знает?
Но обратиться к незнакомке мешал страх. За то время, что ребята за ней наблюдали, она не шелохнулась.
У Аньши мелькнуло сомнение, а человек ли это?
- Может, пойдём отсюда?
- Нет! - закричал вдруг Захар, догадываясь.
И в ту же секунду, а может, секундой раньше, девица шагнула в чёрную воду. И скрылась.
Захар бежал к воде, отрывая от пояса дичь, выбрасывая в стороны лук и колчан. Аня, ничего не понимая, бежала следом и делала то же самое.
Через мгновение они нырнули за девицей.
Плавали они, как ходили. Почти, как дышали.
Дед с детства готовил их к жизни.
Озеро со стороны казалось чёрным, на самом деле вода была чистой. Но глубина...
Девушка сразу пошла вниз. Привязанный камень на шее не давал ей никакого шанса выплыть самой. Да она не особо и старалась.
У Захара и Аньши был лишь один шанс. И этот шанс дали длинные волосы девицы. Аньша вцепилась за самые кончики. И не разжала пальцы, а подтянулась ближе и схватила уже двумя руками покрепче. Брат тут же пришёл на помощь. Но воздуха уже не хватало.
Вытянуть девку на поверхность оказалось не просто. Помогло то, что она не сопротивлялась. И это было плохим знаком.
Почти без сил, задыхаясь, дети вытащили утопленницу на берег. Аньша успела тайком удостовериться, что это всё же человек. Девица не подавала признаков жизни.
- Успела утонуть, - Аня не знала, что дальше. Ей казалось, что дальше для девицы не существует.
Но Захар что-то хлопотал. Он попытался развязать камень, но мокрые узлы стянулись накрепко. Тогда он перевернул девку и стал колотить в спину, как будто она подавилась. Девка грудью лежала на камне.
«Больно, наверное, - подумала Аньша. - Зачем же Захар так её лупит?»
И тут изо рта и носа девицы хлынула вода.
«Выжила! - удивилась Аня, беспомощно наблюдая как кашляет и всхлипывает утопленница. - Откуда брат знает, что делать?»
Захар перевернул её на бок.
- Надо бы камень отрезать, - Аньша почти болезненно ощущала, как тяжёлый камень бьёт и давит на грудь. Девочка попыталась сообразить, куда она выбросила свой нож. Поискала в траве. Нашла. Подала брату.
Тот разрезал верёвки, отшвырнул камень в сторону.
- Аньша, беги за дедом.
- Поняла!
Аня рванула. Но всё же, прежде чем скрыться в лесной чаще, оглянулась на брата. Не оставляет ли она его в опасности?
Глава 105
Со свадьбой решили не затягивать. Глафира Никитична выбрала день в конце августа.
Клим Васильевич не возражал. По его мнению, можно было бы вовсе не обращать внимания на этикет и обвенчаться в ближайшее воскресенье. Но Глафира Никитична не согласилась. Излишняя спешка тоже неуместна.
В усадьбе началась лихорадочная подготовка. Глафира Никитична и прежде не отличалась сдержанностью, теперь же с ней рядом было просто опасно находиться. Чубы мужиков трещали, косы бедных сенных девок заметно поредели, оплеухи и брань слышались везде, где находилась старая помещица.
