Сол не испугался, выхватил у кого-то копьё, побежал… Не долго бежал. Несколько вражьих стрел остановили бег.
И вновь голос:
- Второй, кто дёрнется, будет убит!
И снова все застыли. Нет, не все.
Три бабы, выряженные жертвами, направились к нему. Теперь Хаша сам их узнал, без подсказок толпы.
Лера. Вторая жена. Любимая. Змея подколодная. Гулящая тварь. Знает он про её игрища с Шаном. Жаль, что сразу не убил. Люто, как она того заслуживает. Чтобы поседела от муки и умоляла покончить скорее.
Мать. Всегда несогласная. Всю жизнь наперекор. А сколько он терпел?
Как же она вернулась? Зачем? А вот зачем! Чтобы ещё раз ему свой норов показать.
Кама… Не дочь она ему вовсе. Отрёкся он. Отрезал, как гнилой рыбий хвост. И выжила же паскуда. Что она тут делает?
Все три женщины не должны быть здесь, не должны быть вообще на этом свете, но… Подошли. Остановились.
Мать посмотрела долгим взглядом. Опустила глаза. Повернулась, тихо поковыляла в сторону.
Кама. Лицо застывшее, нет в нём доброго знака. Нет в нём прощения. Но разве Хаша нуждается в прощении? Это он её не простил. Неужто забыла, как с больным выродком в ногах валялась, умоляя о помощи?
И Кама повернулась, пошла вслед за бабкой в темноту.
А Лера вдруг вытянула руку и показала жест…
- Вот тебе… а не жертва. Сам попробуй справиться на этот раз!
Краска бросилась в лицо, как пощёчина. Толпа ахнула. Этот жест известен испокон веков, и ни одна женщина не посмеет его предъявить мужчине… Принародно. Тем более, своему старейшине или мужу.
Такое оскорбление не простится… ему. Если сейчас же не убьёт эту тварь, он не сможет посмотреть в глаза даже последней бабе в племени. Над ним стар и млад будет смеяться и тыкать в его сторону пальцем.
Хаша привстал… открыл рот… и всё! Непослушный язык промычал что-то непонятное. Руки закололи невидимыми иголками и не захотели подняться.
Лера улыбнулась и пошла вслед за своими подругами.
- Мы уходим, - на этот раз голос был даже тихий.
Толпа поискала глазами, кто теперь говорит.
Седой благообразный старик вышел из темноты.
- Мы не хотим войны. Оставайтесь, живите, как можете. Но если кто-нибудь из вас посмеет поднять на любого из нас руку, он пожалеет.
- Ихний старейшина, - слова, как вдох пронеслись в толпе.
Старик ушёл. А прямо перед толпой уже стоял неказистый мужик. Без оружия. Лишь яркая цацка торчала изо рта, как игрушка у ребёнка.
И чужие воины стали отходить в темноту. Остался лишь этот мужичок с игрушкой в зубах.
Долго народ не двигался. А потом мало-помалу зашевелился. Разъярённые мужчины побежали к незваному человеку, готовые разорвать его за пережитое унижение.
И вдруг раздался визг. Самый отвратительный звук в мире. С таким ужасом никто никогда не сталкивался. Голова, казалось, взорвалась. Нет, если бы взорвалась, было бы не так больно.
Народ завопил, повалился на землю, стал кататься в пыли, пытаясь землёй, травой, пальцами заткнуть уши.
Потом визг прекратился. Кто-то поднял голову, посмотреть, что происходит – мужик лежал на земле. Ближние, заметили, как из его ушей хлещет кровь.
Сначала кровь казалась тёмным ручейком. Потом заалела. А мужское горбоносое лицо освещалось всё ярче.
И кто-то поднял голову, пытаясь отгадать откуда идёт свет. Потом другой, и через мгновение вся толпа застыла в великом ужасе.
Прямо на мужика опускался… Что это? Кто это?
Какой-то большой неведомый летающий зверь… а может, берлога, усыпанная то ли переливающимися самоцветами, то ли самими звёздами, спускалась с неба. Прямо на мужика. Раздавит, поняли все, и все ошиблись. Эта штука зависла в расстоянии ладони от его головы. Затем из отверстия высунулись четыре руки неведомого зверя. И оттуда раздался неожиданно тонкий и звонкий голос:
- Рача, держись! Потерпи чуток. Сейчас мы поможем.
Четыре руки втянули мужика в берлогу, и она, сверкая боками, медленно поплыла по воздуху в ту же сторону, куда чуть раньше уходили все эти странные люди.
- Чтобы я с ними ещё раз связался… - раздался чей-то ошеломлённый голос, - да никогда в жизни…
И на этот раз все были того же мнения.
Шли всё медленнее.
- Рача должен был бы уже догнать, - прохрипел Тип, и все вовсе остановились. Стали оглядываться и всматриваться в темноту сзади. Но не слышно шагов.
- Мы его не оставим, - заволновалась Саха.
- Не оставим, - этом отозвались голоса.
Тихим эхом. Уставшим эхом.
Дед уселся на траву:
- Давайте его подождём тута. Во на этой поляне. А коли не будет, тогда назад пойдём.
Все рухнули рядом с дедом, пытаясь хоть немного прийти в себя. Ара вгляделась в тёмные фигуры вокруг.
- А где Лайя?
- Она с Шимой чуть дальше. По дороге заберём. Тут недалеко, - отозвался Наз.
- Если будет она… эта дорога, - бабка горестно вздохнула.
- Как она?
- Лайя? Не в себе. Бубнит что-то своё.
- А Лу?
В ответ – тишина.
Ара тоже замолчала. Каждый делает всё, что может. Вот только силы человеческие заканчиваются. Что тут спрашивать?
- Невжель Рача не вырвался? Надо иттить за ним, - Фена едва дышала от усталости.
- Будьте здесь, мы сходим. Правда, мужики? – Санк постарался, чтобы слова прозвучали бодро.
- А коли и вы не вернётесь? Не-е, надо теперь всем вместе.
- Что это? – в Лерином голосе слышалось изумление.
Все завертели головами.
- Как будто огонь. Они либо свой костёр разожгли?
- Это не костёр! Смотрите!
Из-за деревьев показалась всё та же переливающаяся берлога, но уже другие глаза на неё смотрели перепугано, пытаясь понять, что они видят.
- Не бойтесь, - заорала берлога знакомым голосом. – Это мы…
А потом другим голосом. И тоже знакомым:
- Это Гёра и Лок.
Но какими бы голосами непонятная штуковина ни орала, легче не становилось. Все застыли с поднятыми головами.
Берлога опустилась почти до земли. Огоньки чуть померкли, но оставили света достаточно, чтобы видеть лесную поляну и перепуганных людей.
А зачем сбоку раззявился широкий рот, и оттуда показались… Лок и Гёра? Правда, что ли? Это они?
Торопливо вышли. А потом остановились.
- Мы вернулись.
Они, вроде.
Куда только подевалась усталость? Все вскочили, закричали, полезли друг к другу обниматься, радоваться и хохотать. Даже те улыбались, кто ребят видел в первый раз. Правда, немного натянуто.
Но обнимаясь и радуясь, не преминули словно невзначай пощупать, вглядеться попристальней – точно ребята? А то мало ли что? В нынешней круговерти можно ожидать чего угодно. Даже летающие берлоги чудятся. Или не чудятся.
- А что эта за штуковина? – в общем гаме не потерялся осторожный вопрос деда.
И все притихли.
- Это… как бы вам объяснить? Это грантлёт. Его придумали люди. Только другие.
- А я слышал что-то про такое, - вдруг горячо зашептал Лека. – Мой дед рассказывал… Видел он летающую штуку. Бабка не верила, а я верил.
- Ну да, - закивал головой обрадованный Гёра, - мы тоже сначала не понимали. А теперь чуть-чуть разобрались. Он нас довёз. А то бы пешком шли, может, года три.
- Так вы и вправду у бога были?
- Не-е. Там не бог. Там другие… люди… Долго объяснять…
- Правда, недосуг сейчас. Надо за Рачей возвращаться.
- Рача там, - кивнул Лок в сторону грантлёта. И пояснил: - Он был без памяти, когда мы его подобрали.
- Живой?
- Дон сказал… Сейчас его лечит…
- Он уже почти очухался, - Гёра помог своему другу выкрутиться из затруднительного объяснения.
- Значит, домой? – в голосе Фены слышалось нескрываемое раздражение, - пора бы уже добраться до какого-нибудь края да завалиться спать.
- Да, теперь домой. Там соберём все силы и начнём Лу искать, - старейшина сам едва стоял на ногах.
- Так зачем пешком-то? - засмущался Лок.
Все в недоумении уставились на него.
- Можно же на грантлёте, - гостеприимно махнул рукой Гёра.
- На этой-то страсти? – завопила бабка и тут же оглянулась на огоньки. Не обидела ли она их невзначай? Не хотелось бы новых врагов заводить, когда от старых ещё далеко не отошли.
- Там не страшно, - стал уговаривать Лок. – Можно, если что, глаза закрыть.
- Но лучше не закрывать, - на этот раз Гёра не поддержал друга, - сверху такая красота!
Лу представилось, что дорогу к Аре ей подскажет солнышко. Оно доброе, оно поможет найти дом. Вот и шла ему навстречу.
Чужая землянка осталась далеко позади. Туда Лу уже не вернётся. Обманула её тётя. И сама, наверное, померла.
Предшествующая ночь была самой страшной в жизни Лу. Хижина наполнилась не только мухами, но и чем-то тяжёлым и непонятным. А выйти наружу было невозможно. Лу сообразила, что остаётся одно - сжаться в комочек и притвориться, что её здесь нет. Так и сделала. Села на прохладный пол, прислонилась спиной к чему-то твёрдому и закрыла глаза.
А когда открыла, солнышко позвало в дорогу. Вот и пошла, не оглядываясь назад.
Вскоре блеснуло лесное озеро, пригласило испить водицы. Жажда мучила уже долгое время, но Лу не спешила. Села на бережок и внимательно вгляделась. Не обманывает ли оно?
Чистая водица открыла себя всю.
«Смотри, Лу, внимательно, ничего от тебя не утаю».
И девочка смотрела.
Прозрачные струи не стояли на месте, бежали по камушкам, гладили их прохладные бока, волновались переливами света.
Тёмные рыбки с тонкими спинами почти неподвижно зависали между блестящими лентами длинной травы. Колыхались зелёные полоски, беззаботно шевелили и рыбки своими хвостиками, едва-едва.
Можно пить, кивнула себе головой и ступила в воду.
Рыбки дёрнулись, пощекотали голые ноги и уплыли подальше к другому берегу. Лу поскользнулась на камне, но не упала, поёрзала ступнями, устраиваясь понадёжней на скользком дне, и нагнулась к воде. Опустила лицо в озеро и стала пить. Ох, как вкусно. Лу всё пила и пила, чувствуя, как вода заливается и в нос. Но оторваться долго не было сил. Наконец почувствовала, как внутри всё переполнилось, она сама стала как маленькое озерце, подняла голову, долго кашляла и чихала, освобождая место для дыхания. Пошла дальше. Оглянулась.
- Благодалю тебя, вкусная водичка.
Так старейшина всегда говорил женщинам после еды. Так и она будет.
Идти босиком было нелегко, больно кололись веточки и сосновые иголки, но Лу приноровилась на каждом шаге чуть скользить, сминая тем самым острую лесную подстилку. Поэтому продвигалась медленно, а солнышко уже светило почти над головой и чуть сбоку.
Лу вгляделась в небо – опять чуть сбилась с дороги. Повернула лицо к свету и продолжила путь чуть правее. Ей надо за солнышком.
Под ногой что-то скользнула живое. Посмотрела – чёрных хвост запетлял в траве. Заморгала глазами – на змею едва не наступила. Но не испугалась. Чего её бояться? Она сама трусишка, убежала в высокую травку. Пусть ползёт. Там её детки. Маленькие змеёныши ждут – не дождутся мамы. Плохо без мамы.
В глазах защипало. Но не надо плакать. У неё есть Ара и Кида. И ещё Саха. И Лайя. Лайя одной ей свои секреты рассказывает.
Гнёздышко! Прямо на земле. Маленькое, кругленькое, свёрнутое из сухой травки. А в нём яички. Малюсенькие-малюсенькие.
Лу присела на корточки. Ах, какие голубенькие. С крапинками. Наверное, их снесла голубая птичка. Тоже с крапинками.
Встала. А солнце уже снова вильнуло в сторону. И Лу послушно повернула за ним.
Белка. Сидит на ветке, смотрит на Лу. Хвост свесила, а он весь просвечивается. И виден тонкий шнурочек, от которого в стороны щетинится пушок. Ах, какой милый хвостик. Жалко его почему-то.
А лес тянется и тянется. Конца и краю не видно.
Лу устала. Еле плетётся, уже не сминает подстилку, и та исколола её ноги. Но солнышко всё ещё зовёт за собой. И Лу слушается. Хотя и солнышко устало. Покраснело и хочет спрятаться за край земли. Там его хижина. Там оно будет отдыхать всю ночь.
А в лесу потемнело.
- Это потому, что ёлки тут ластут, - шепнула, себя успокаивая. – В ёлках всегда темно.
Сзади послышалось непонятное. Оглянулась. Тень. Собака? Сверкнули жёлтые глаза.
И тут же большая белая птица с криком кинулась вниз. Собака повернулась, потрусила за ёлки.
«Это не птица», - догадалась. Но кто за неё заступился – не поняла.
- Благодалю, - шепнула назад. И пошла дальше.
Поляна. Горит огонёк. Костёр. Человек.
- Благодарю, - шепнула солнышку за то, что вывело. С опозданием шепнула – скрылось оно только что. Но ветерок донесёт.
Остановилась. Наклонила голову набок, стала ждать.
Человек резко поднялся. Посмотрел в недоумении на Лу. Потом торопливо направился навстречу:
- Бедное дитя… Как же ты выбралась? Не бойся, милая, теперь не бойся.
Лу не боялась. Она просто сильно устала и не могла больше сделать ни шагу.
И мужчина понял. Он ловко поднял её одной рукой. У него была всего лишь одна.
Весь день Гай посматривал вверх и прислушивался, пытаясь угадать, что происходит.
Вот щель заметно потемнела. Вечер. Вот неясно послышались печальные голоса, потом усилились, зазвучали над головой и вновь стали затихать.
Яма находилась на краю селения, недалеко от дороги, поэтому Гаю не приходилось долго гадать - началось.
Вот новая процессия прошла мимо, и парень понял, что повели жертву.
Жертва… Та самая, с которой он просидел бок о бок в дерьме. Та, которую он напоил последними каплями тёплой воды. Невинная девка, которой просто не повезло.
Единственное утешение – не в себе она. Не будет страдать. Или будет?
Гай дёрнул верёвку. Держится. Пора выбираться.
Добраться до верха оказалось несложно, руки не ослабли за несколько дней. Осторожно заглянул в щель – никого. Оставили, значит, его без присмотра. Это хорошо. За это – отдельная благодарность. Наверное, сегодня не до Гая. Все ушли на капище.
А может, Сема подстроил так. Сема хороший парень, только уж больно рискует. Даже на Гаев взгляд, нужно быть похитрее. Разве так можно? Ох, Сема…
Выбрался, огляделся. Ещё не совсем потемнело, но вокруг – никого.
Теперь убегать. Куда подальше, а там видно будет. Здесь же ему делать нечего, здесь не помилуют.
И Гай скорым шагом направился к лесу. Со стороны капища виднелись огни, слышались моления. Там все.
Там девка. Гай замедлил шаги в нерешительности.
Память живо нарисовала недавнюю картину, как жадно и беспомощно пила она воду. Так по-детски доверчиво. Как она сейчас?
Гай уже толком не видел, куда шёл, всё внимание было направлено на огни. Остановился. Нет… Надо хоть посмотреть. Хоть издалека. Чтобы успокоиться. Чтобы удостовериться, что она не в себе, что не будет страдать. Повернул в сторону капища.
А чуть позже, лежа на земле, наблюдал из-за редких веток картину, которая надолго ввела его в недоумение.
Видел, что жертва была другая. Совсем другой человек. Это он понял по цвету волос, разглядеть лучше мешало расстояние. А куда подевали светловолосую? Бросил перепуганный взгляд на жертвенный костёр. Там пока темно, лишь несколько факелов горят неподалёку. Но там нет той девки. Снова вгляделся в жертву… А сколько их? Четыре? Да и жертвы ли они? Вот одна зашвырнула венок в кусты, направилась к Доку, забрала у того оружие. Что происходит? Так было задумано? Значит, многое изменилось за то короткое время, что он сидел в яме.
Поглядел на старейшину. Вот уж точно кто изменился. Даже издалека видна страшная желтизна и изнеможённость. Привстал на носилках – смотрит. То ли изумляется, как и Гай, то ли просто смотрит.
И вновь голос:
- Второй, кто дёрнется, будет убит!
И снова все застыли. Нет, не все.
Три бабы, выряженные жертвами, направились к нему. Теперь Хаша сам их узнал, без подсказок толпы.
Лера. Вторая жена. Любимая. Змея подколодная. Гулящая тварь. Знает он про её игрища с Шаном. Жаль, что сразу не убил. Люто, как она того заслуживает. Чтобы поседела от муки и умоляла покончить скорее.
Мать. Всегда несогласная. Всю жизнь наперекор. А сколько он терпел?
Как же она вернулась? Зачем? А вот зачем! Чтобы ещё раз ему свой норов показать.
Кама… Не дочь она ему вовсе. Отрёкся он. Отрезал, как гнилой рыбий хвост. И выжила же паскуда. Что она тут делает?
Все три женщины не должны быть здесь, не должны быть вообще на этом свете, но… Подошли. Остановились.
Мать посмотрела долгим взглядом. Опустила глаза. Повернулась, тихо поковыляла в сторону.
Кама. Лицо застывшее, нет в нём доброго знака. Нет в нём прощения. Но разве Хаша нуждается в прощении? Это он её не простил. Неужто забыла, как с больным выродком в ногах валялась, умоляя о помощи?
И Кама повернулась, пошла вслед за бабкой в темноту.
А Лера вдруг вытянула руку и показала жест…
- Вот тебе… а не жертва. Сам попробуй справиться на этот раз!
Краска бросилась в лицо, как пощёчина. Толпа ахнула. Этот жест известен испокон веков, и ни одна женщина не посмеет его предъявить мужчине… Принародно. Тем более, своему старейшине или мужу.
Такое оскорбление не простится… ему. Если сейчас же не убьёт эту тварь, он не сможет посмотреть в глаза даже последней бабе в племени. Над ним стар и млад будет смеяться и тыкать в его сторону пальцем.
Хаша привстал… открыл рот… и всё! Непослушный язык промычал что-то непонятное. Руки закололи невидимыми иголками и не захотели подняться.
Лера улыбнулась и пошла вслед за своими подругами.
- Мы уходим, - на этот раз голос был даже тихий.
Толпа поискала глазами, кто теперь говорит.
Седой благообразный старик вышел из темноты.
- Мы не хотим войны. Оставайтесь, живите, как можете. Но если кто-нибудь из вас посмеет поднять на любого из нас руку, он пожалеет.
- Ихний старейшина, - слова, как вдох пронеслись в толпе.
Старик ушёл. А прямо перед толпой уже стоял неказистый мужик. Без оружия. Лишь яркая цацка торчала изо рта, как игрушка у ребёнка.
И чужие воины стали отходить в темноту. Остался лишь этот мужичок с игрушкой в зубах.
Долго народ не двигался. А потом мало-помалу зашевелился. Разъярённые мужчины побежали к незваному человеку, готовые разорвать его за пережитое унижение.
И вдруг раздался визг. Самый отвратительный звук в мире. С таким ужасом никто никогда не сталкивался. Голова, казалось, взорвалась. Нет, если бы взорвалась, было бы не так больно.
Народ завопил, повалился на землю, стал кататься в пыли, пытаясь землёй, травой, пальцами заткнуть уши.
Потом визг прекратился. Кто-то поднял голову, посмотреть, что происходит – мужик лежал на земле. Ближние, заметили, как из его ушей хлещет кровь.
Сначала кровь казалась тёмным ручейком. Потом заалела. А мужское горбоносое лицо освещалось всё ярче.
И кто-то поднял голову, пытаясь отгадать откуда идёт свет. Потом другой, и через мгновение вся толпа застыла в великом ужасе.
Прямо на мужика опускался… Что это? Кто это?
Какой-то большой неведомый летающий зверь… а может, берлога, усыпанная то ли переливающимися самоцветами, то ли самими звёздами, спускалась с неба. Прямо на мужика. Раздавит, поняли все, и все ошиблись. Эта штука зависла в расстоянии ладони от его головы. Затем из отверстия высунулись четыре руки неведомого зверя. И оттуда раздался неожиданно тонкий и звонкий голос:
- Рача, держись! Потерпи чуток. Сейчас мы поможем.
Четыре руки втянули мужика в берлогу, и она, сверкая боками, медленно поплыла по воздуху в ту же сторону, куда чуть раньше уходили все эти странные люди.
- Чтобы я с ними ещё раз связался… - раздался чей-то ошеломлённый голос, - да никогда в жизни…
И на этот раз все были того же мнения.
Глава 141
Шли всё медленнее.
- Рача должен был бы уже догнать, - прохрипел Тип, и все вовсе остановились. Стали оглядываться и всматриваться в темноту сзади. Но не слышно шагов.
- Мы его не оставим, - заволновалась Саха.
- Не оставим, - этом отозвались голоса.
Тихим эхом. Уставшим эхом.
Дед уселся на траву:
- Давайте его подождём тута. Во на этой поляне. А коли не будет, тогда назад пойдём.
Все рухнули рядом с дедом, пытаясь хоть немного прийти в себя. Ара вгляделась в тёмные фигуры вокруг.
- А где Лайя?
- Она с Шимой чуть дальше. По дороге заберём. Тут недалеко, - отозвался Наз.
- Если будет она… эта дорога, - бабка горестно вздохнула.
- Как она?
- Лайя? Не в себе. Бубнит что-то своё.
- А Лу?
В ответ – тишина.
Ара тоже замолчала. Каждый делает всё, что может. Вот только силы человеческие заканчиваются. Что тут спрашивать?
- Невжель Рача не вырвался? Надо иттить за ним, - Фена едва дышала от усталости.
- Будьте здесь, мы сходим. Правда, мужики? – Санк постарался, чтобы слова прозвучали бодро.
- А коли и вы не вернётесь? Не-е, надо теперь всем вместе.
- Что это? – в Лерином голосе слышалось изумление.
Все завертели головами.
- Как будто огонь. Они либо свой костёр разожгли?
- Это не костёр! Смотрите!
Из-за деревьев показалась всё та же переливающаяся берлога, но уже другие глаза на неё смотрели перепугано, пытаясь понять, что они видят.
- Не бойтесь, - заорала берлога знакомым голосом. – Это мы…
А потом другим голосом. И тоже знакомым:
- Это Гёра и Лок.
Но какими бы голосами непонятная штуковина ни орала, легче не становилось. Все застыли с поднятыми головами.
Берлога опустилась почти до земли. Огоньки чуть померкли, но оставили света достаточно, чтобы видеть лесную поляну и перепуганных людей.
А зачем сбоку раззявился широкий рот, и оттуда показались… Лок и Гёра? Правда, что ли? Это они?
Торопливо вышли. А потом остановились.
- Мы вернулись.
Они, вроде.
Куда только подевалась усталость? Все вскочили, закричали, полезли друг к другу обниматься, радоваться и хохотать. Даже те улыбались, кто ребят видел в первый раз. Правда, немного натянуто.
Но обнимаясь и радуясь, не преминули словно невзначай пощупать, вглядеться попристальней – точно ребята? А то мало ли что? В нынешней круговерти можно ожидать чего угодно. Даже летающие берлоги чудятся. Или не чудятся.
- А что эта за штуковина? – в общем гаме не потерялся осторожный вопрос деда.
И все притихли.
- Это… как бы вам объяснить? Это грантлёт. Его придумали люди. Только другие.
- А я слышал что-то про такое, - вдруг горячо зашептал Лека. – Мой дед рассказывал… Видел он летающую штуку. Бабка не верила, а я верил.
- Ну да, - закивал головой обрадованный Гёра, - мы тоже сначала не понимали. А теперь чуть-чуть разобрались. Он нас довёз. А то бы пешком шли, может, года три.
- Так вы и вправду у бога были?
- Не-е. Там не бог. Там другие… люди… Долго объяснять…
- Правда, недосуг сейчас. Надо за Рачей возвращаться.
- Рача там, - кивнул Лок в сторону грантлёта. И пояснил: - Он был без памяти, когда мы его подобрали.
- Живой?
- Дон сказал… Сейчас его лечит…
- Он уже почти очухался, - Гёра помог своему другу выкрутиться из затруднительного объяснения.
- Значит, домой? – в голосе Фены слышалось нескрываемое раздражение, - пора бы уже добраться до какого-нибудь края да завалиться спать.
- Да, теперь домой. Там соберём все силы и начнём Лу искать, - старейшина сам едва стоял на ногах.
- Так зачем пешком-то? - засмущался Лок.
Все в недоумении уставились на него.
- Можно же на грантлёте, - гостеприимно махнул рукой Гёра.
- На этой-то страсти? – завопила бабка и тут же оглянулась на огоньки. Не обидела ли она их невзначай? Не хотелось бы новых врагов заводить, когда от старых ещё далеко не отошли.
- Там не страшно, - стал уговаривать Лок. – Можно, если что, глаза закрыть.
- Но лучше не закрывать, - на этот раз Гёра не поддержал друга, - сверху такая красота!
Глава 142
Лу представилось, что дорогу к Аре ей подскажет солнышко. Оно доброе, оно поможет найти дом. Вот и шла ему навстречу.
Чужая землянка осталась далеко позади. Туда Лу уже не вернётся. Обманула её тётя. И сама, наверное, померла.
Предшествующая ночь была самой страшной в жизни Лу. Хижина наполнилась не только мухами, но и чем-то тяжёлым и непонятным. А выйти наружу было невозможно. Лу сообразила, что остаётся одно - сжаться в комочек и притвориться, что её здесь нет. Так и сделала. Села на прохладный пол, прислонилась спиной к чему-то твёрдому и закрыла глаза.
А когда открыла, солнышко позвало в дорогу. Вот и пошла, не оглядываясь назад.
Вскоре блеснуло лесное озеро, пригласило испить водицы. Жажда мучила уже долгое время, но Лу не спешила. Села на бережок и внимательно вгляделась. Не обманывает ли оно?
Чистая водица открыла себя всю.
«Смотри, Лу, внимательно, ничего от тебя не утаю».
И девочка смотрела.
Прозрачные струи не стояли на месте, бежали по камушкам, гладили их прохладные бока, волновались переливами света.
Тёмные рыбки с тонкими спинами почти неподвижно зависали между блестящими лентами длинной травы. Колыхались зелёные полоски, беззаботно шевелили и рыбки своими хвостиками, едва-едва.
Можно пить, кивнула себе головой и ступила в воду.
Рыбки дёрнулись, пощекотали голые ноги и уплыли подальше к другому берегу. Лу поскользнулась на камне, но не упала, поёрзала ступнями, устраиваясь понадёжней на скользком дне, и нагнулась к воде. Опустила лицо в озеро и стала пить. Ох, как вкусно. Лу всё пила и пила, чувствуя, как вода заливается и в нос. Но оторваться долго не было сил. Наконец почувствовала, как внутри всё переполнилось, она сама стала как маленькое озерце, подняла голову, долго кашляла и чихала, освобождая место для дыхания. Пошла дальше. Оглянулась.
- Благодалю тебя, вкусная водичка.
Так старейшина всегда говорил женщинам после еды. Так и она будет.
Идти босиком было нелегко, больно кололись веточки и сосновые иголки, но Лу приноровилась на каждом шаге чуть скользить, сминая тем самым острую лесную подстилку. Поэтому продвигалась медленно, а солнышко уже светило почти над головой и чуть сбоку.
Лу вгляделась в небо – опять чуть сбилась с дороги. Повернула лицо к свету и продолжила путь чуть правее. Ей надо за солнышком.
Под ногой что-то скользнула живое. Посмотрела – чёрных хвост запетлял в траве. Заморгала глазами – на змею едва не наступила. Но не испугалась. Чего её бояться? Она сама трусишка, убежала в высокую травку. Пусть ползёт. Там её детки. Маленькие змеёныши ждут – не дождутся мамы. Плохо без мамы.
В глазах защипало. Но не надо плакать. У неё есть Ара и Кида. И ещё Саха. И Лайя. Лайя одной ей свои секреты рассказывает.
Гнёздышко! Прямо на земле. Маленькое, кругленькое, свёрнутое из сухой травки. А в нём яички. Малюсенькие-малюсенькие.
Лу присела на корточки. Ах, какие голубенькие. С крапинками. Наверное, их снесла голубая птичка. Тоже с крапинками.
Встала. А солнце уже снова вильнуло в сторону. И Лу послушно повернула за ним.
Белка. Сидит на ветке, смотрит на Лу. Хвост свесила, а он весь просвечивается. И виден тонкий шнурочек, от которого в стороны щетинится пушок. Ах, какой милый хвостик. Жалко его почему-то.
А лес тянется и тянется. Конца и краю не видно.
Лу устала. Еле плетётся, уже не сминает подстилку, и та исколола её ноги. Но солнышко всё ещё зовёт за собой. И Лу слушается. Хотя и солнышко устало. Покраснело и хочет спрятаться за край земли. Там его хижина. Там оно будет отдыхать всю ночь.
А в лесу потемнело.
- Это потому, что ёлки тут ластут, - шепнула, себя успокаивая. – В ёлках всегда темно.
Сзади послышалось непонятное. Оглянулась. Тень. Собака? Сверкнули жёлтые глаза.
И тут же большая белая птица с криком кинулась вниз. Собака повернулась, потрусила за ёлки.
«Это не птица», - догадалась. Но кто за неё заступился – не поняла.
- Благодалю, - шепнула назад. И пошла дальше.
Поляна. Горит огонёк. Костёр. Человек.
- Благодарю, - шепнула солнышку за то, что вывело. С опозданием шепнула – скрылось оно только что. Но ветерок донесёт.
Остановилась. Наклонила голову набок, стала ждать.
Человек резко поднялся. Посмотрел в недоумении на Лу. Потом торопливо направился навстречу:
- Бедное дитя… Как же ты выбралась? Не бойся, милая, теперь не бойся.
Лу не боялась. Она просто сильно устала и не могла больше сделать ни шагу.
И мужчина понял. Он ловко поднял её одной рукой. У него была всего лишь одна.
Глава 143
Весь день Гай посматривал вверх и прислушивался, пытаясь угадать, что происходит.
Вот щель заметно потемнела. Вечер. Вот неясно послышались печальные голоса, потом усилились, зазвучали над головой и вновь стали затихать.
Яма находилась на краю селения, недалеко от дороги, поэтому Гаю не приходилось долго гадать - началось.
Вот новая процессия прошла мимо, и парень понял, что повели жертву.
Жертва… Та самая, с которой он просидел бок о бок в дерьме. Та, которую он напоил последними каплями тёплой воды. Невинная девка, которой просто не повезло.
Единственное утешение – не в себе она. Не будет страдать. Или будет?
Гай дёрнул верёвку. Держится. Пора выбираться.
Добраться до верха оказалось несложно, руки не ослабли за несколько дней. Осторожно заглянул в щель – никого. Оставили, значит, его без присмотра. Это хорошо. За это – отдельная благодарность. Наверное, сегодня не до Гая. Все ушли на капище.
А может, Сема подстроил так. Сема хороший парень, только уж больно рискует. Даже на Гаев взгляд, нужно быть похитрее. Разве так можно? Ох, Сема…
Выбрался, огляделся. Ещё не совсем потемнело, но вокруг – никого.
Теперь убегать. Куда подальше, а там видно будет. Здесь же ему делать нечего, здесь не помилуют.
И Гай скорым шагом направился к лесу. Со стороны капища виднелись огни, слышались моления. Там все.
Там девка. Гай замедлил шаги в нерешительности.
Память живо нарисовала недавнюю картину, как жадно и беспомощно пила она воду. Так по-детски доверчиво. Как она сейчас?
Гай уже толком не видел, куда шёл, всё внимание было направлено на огни. Остановился. Нет… Надо хоть посмотреть. Хоть издалека. Чтобы успокоиться. Чтобы удостовериться, что она не в себе, что не будет страдать. Повернул в сторону капища.
А чуть позже, лежа на земле, наблюдал из-за редких веток картину, которая надолго ввела его в недоумение.
Видел, что жертва была другая. Совсем другой человек. Это он понял по цвету волос, разглядеть лучше мешало расстояние. А куда подевали светловолосую? Бросил перепуганный взгляд на жертвенный костёр. Там пока темно, лишь несколько факелов горят неподалёку. Но там нет той девки. Снова вгляделся в жертву… А сколько их? Четыре? Да и жертвы ли они? Вот одна зашвырнула венок в кусты, направилась к Доку, забрала у того оружие. Что происходит? Так было задумано? Значит, многое изменилось за то короткое время, что он сидел в яме.
Поглядел на старейшину. Вот уж точно кто изменился. Даже издалека видна страшная желтизна и изнеможённость. Привстал на носилках – смотрит. То ли изумляется, как и Гай, то ли просто смотрит.
