Ах да, ремонт! Вот с одной стороны — вещь нужная, сама давно хотела напомнить. Но с другой... Не зря же мой дракон вдруг про него заговорил? В чем подвох?
И тут я поняла. Инструменты-то Грош уже купил. В деревню больше не надо. И вещей мне принес на три месяца вперед. А учебника нет...
— Ах, ты засранец чешуйчатый! Ах, ты рыжик недоеденный! Голубь ты, переросток!
Ох, как я была зла... А потом, когда Грошисс Предатель подтвердил, что ремонт затянется месяца на два, и да, летать в деревню дракон не сможет по причине собственной усталости после тяжелого трудового дня... Тогда вздрогнул весь замок.
Без ложной скромности признаюсь, что я старалась. Я тогда очень старалась. Потом только сама своих же стараний побаивалась, потому что по замку оказалось наставлено столько ловушек, что всех не упомнишь. И когда на меня внезапно с потолка вылилось ведро воды, я поняла, что была немного неправа. В следующий раз записывать буду, где и что ставлю.
Каждый день у Грошика появлялась новая травма: то лапа на перевязи, то голова замотана, как-то раз он даже костыль себе сделал. Вот только на вопрос, как же он поранил ногу, этот умник наплел такой ерунды, что сразу засомневалась, были ли предыдущие боевые ранения результатом встреч с моими сюрпризами, или плодом богатой фантазии пострадавшего. А все потому, что такой пакости, как описал Грош, я точно не делала.
На следующей неделе, когда мой чешуйчатый врунишка окончательно оправился от своих мнимых травм — хорошо, что на драконах все заживает практически мгновенно, — он принялся изображать великого строителя. Поначалу мне было даже неинтересно, чем он там гремит в северном крыле.
Я читала новую книжку, подшивала шторы, штопала простыни, готовила обед... Как обычно, в общем. Золушку изображала.
Но когда третий день подряд один великий деятель заваливался в мою комнату с неоспоримым доказательством трудов своих праведных — то есть, весь грязный, чумазый, в паутине и пыли, — я призадумалась, чем это он таким занимается.
Тогда и оценила всю прелесть штанов! В них же гораздо удобней! А главное, они не шуршат как платье.
Я умудрилась незаметно подкрасться к ... даже не знаю, как обозвать его после такого... в конце "рабочего" дня.
И вот стою, едва дышу, наблюдаю, как этот негодяй последний раз стукает молотком о каменную стену, отшвыривает его в сторону, долго роется в своем ящике, достает еще какую-то штуковину, теперь стучит по стене ей, смотрит в окошко на заходящее солнышко, бросает свою штуковину и... Здесь у меня не нашлось слов, чтобы описать то безобразие, что творил оставшийся голодным в тот день дракон.
То есть я, умница-красавица, пашу там по всему замку, а он... он по стеночке стучит и... грязью специально обмазывается! И паутину сам на себя навешивает!
Я была очень зла. Пыхтела, как обиженный ёжик. Нет, как сто обиженных, оскорбленных до самых глубин их трепетных и ранимых душ ёжиков!
По моему пыхтению меня и вычислили.
Грош замер, вот как крутился вокруг своей оси, высматривая, все ли испачкал, так и замер. И на меня смотрит. А мысли все на чешуйчатом лбу написаны.
Стоим. Глазеем друг на друга. Тишина. И рыжий гад невинно выдает:
— Ой, Василисонька! А давно ты тут? А зачем? Испачкаешься еще. Я смотри, как обляпался... — и глазюками своими желтющими хлоп-хлоп.
Это стало последней каплей, и я не выдержала...
Совершенно неприлично, громко и от души... захохотала.
И пока я сползала по стенке, а потом, сидя на полу, некультурно подвывала и похрюкивала, мой рыжик продолжал изображать недоумевающую статую. Всю такую в пыли и паутине.
— Эм, Вась? — осторожно позвал дракон, когда я, наконец, угомонилась и надолго замолчала, пытаясь отдышаться.
— И не стыдно тебе? — вздохнула. На то, что один хвостатый раскается, даже не рассчитывала. Так, просто спросила.
— Нет, — чистосердечно признался рыжий и отчаянно замотал головой. Потом осознал, что ляпнул, и быстренько исправился: — В смысле, да! Очень стыдно! — и оскал такой радостный-радостный.
До самой кухни Грош продолжал уверять меня, что он больше так не будет. Угу, и что он очень виноват, и что засранец, и лентяй, и негодяй, и все в таком духе. Слышать сии покаянные речи, не скрою, было приятно, однако я демонстративно молчала. А все потому, что не верила. Вот ни капельки! Ни граммулечки!
Взяла поднос с едой, сама донесла его до комнаты, пока кое-кто все еще плелся позади, шумно клацая когтями по полу и прося прощения, зашла к себе и закрыла перед носом чешуйчатого дверь. От души закрыла. Так, что та громко хлопнула и заметно покосилась.
Упс.
Ничего, мой строитель починит. Зря он, что ли, инструменты покупал?
Больше я решила рыжего швабрами не гонять. А смысл? Только сама устану, набегаюсь, запыхаюсь, прическа растреплется, юбка помнется, а Грошик все равно по-своему сделает.
Я в очередной раз печально вздохнула и принялась за ужин. За наш общий ужин. Порцию дракона я тоже съела. Чисто из вредности. А вот будет знать, как халтурить! Я, понимаете ли, для него готовила, а он только вид делал, что ремонтом занимался. Значит, не устал. И значит что? Правильно, пусть ужин добывает себе сам!
Как говорят в сказках: кто не работает, тот не ест.
А кто работал, тот уже обожрался. Уф... Пятая котлета была лишней, кажется. Жаль, что у нас домашнего животного нет. Хоть бы ему половину скормила.
Ох, тяжко как...
Бе-е-е. Больше за Гроша ужинать не буду. Неблагодарное это дело.
Но в итоге дракон мой посыл понял, вот только все равно за ужином не полетел. До самой ночи сидел под моей дверью и противно подвывал. Измывался, короче. Ой, в смысле извинялся. Пытался взять измором.
Выл он настолько фальшиво, что я уже собиралась и простить его, и ужином накормить, только бы не мучал мои бедные, нежные ушки. Но, кажется, Грошу самому надоело, и он угомонился. Просто взял и ушел. И прощение перестал вымаливать! Негодяй этакий.
"Ну ничего, потом что-нибудь придумаю," — решила я и с легкой совестью, но тяжелым животом уснула.
Вот только придумывать ничего не пришлось.
Разбудил меня противный стук и скрежет. До того громкий, что даже подушка не помогла.
"Гр-р-р", — выдала я и с видом воинственной амазонки — в пижаме и вооруженная той самой подушкой — встала. Осмотрела комнату на наличие вредителей — пусто.
Шумели в коридоре. И кто такой умный не спит с утра пораньше?
Дайте-ка подумать. Определенно у этого кого-то должны быть крылья, чешуя и хвост. И имя этого висельника обязательно должно начинаться на "Г".
Маленькая и очень злая я решительно протопала босыми ногами к выходу, распахнула дверь, которая от моего рывка чуть с петель не слетела, но это мелочи. Так вот... Распахнула дверь — никого!
Интересненько...
Делаю шаг и...
Звон посуды стал весьма неожиданным.
А поднос здесь что делает? Один рыжий решил на совесть надавить? Так бесполезно, у меня же ее отродясь не бывало. Зачем тогда? Забыл, что ли?
Нет, не может быть. Мой дракон из чашек и тарелок не ест. Ему ведра и тазики подавай.
Ой, а почему в тарелке каша? В чашке чай, рядом булочки, мои любимые, кстати. Сама пекла вчера... И розочка в вазочке. С моей многострадальной клумбы...
Не поняла, это что, все мне? Завтрак?! В постель, в смысле, под дверь?
И вот стою я как амазонка, в пижаме, с подушкой, стою и смотрю на остывающий завтрак. И так радостно стало. Это же Грошик, сам, лапищами своими делал. Стою и умиляюсь на балбеса своего рыжего, а по лестнице когти клац-клац-клац.
— Ой, Васенька, ты проснулась, — оскалился дракон. И снова весь в паутине, грязный, чумазый, с распухшим пальцем на задней лапе и тряпочкой в передней.
— Ты там опять ремонтируешь? — вздохнула я.
— Ага, — радостно закивал дракон. — Я теперь правда ремонтирую. Пол уже сделал, — и столько счастья в желтющих глазах. — Во! — мне буквально под нос сунули лапу с распухшим пальцем. — Молоток уронил. Замотаешь? — состроил дракошик жалобную моську.
Вот и что мне с ним делать? Как на него злиться-то можно?
— Пойдем, наказание мое, — только и осталось, что вздыхать, да бинтовать больные лапы.
Зато потом я все-таки посмотрела, что там Грошик начинил. Теперь в северном крыле можно было спокойно бегать. Что я и делала, в тех самых штанах кстати. До чего удобная штука! Решено, больше платья не ношу.
А мой дракошик на меня ворчал.
Ха! Еще бы не ворчать! Он-то думал, что я так обрадуюсь новому полу и забуду про остальной ремонт. Да не тут-то было! Теперь дракон пыхтел, латая потолок, а я сидела рядом и наблюдала, чтобы кое-кто не вздумал халтурить. Зато когда поняла, что рыжему все надоело, и он даже готов швырнуть молоток себе на ногу еще раз пять, лишь бы не работать, начала канючить, что нужно слетать в деревню. Нет, не в Мухоморовку. Там же мы были. Я хотела в Желудевку. Просто посмотреть.
То есть, так я говорила дракону. На самом деле меня интересовало одно. Да-да, именно карта. Просто маленькая, но очень хитренькая я смекнула, что если мы полетим в Мухоморовку, Грошик непременно что-нибудь заподозрит. А вот если скажу, что хочу побывать в новом месте, то он мне поверит. Не может не поверить.
Не знаю, что этот большой и гадкий дракон думал в своей большой чешуйчатой голове, но никуда лететь он не собирался. Представляете? Вот вообще! Этот засранец заявил, что мы нигде больше бывать не будем!
После такого я просто не могла не нудеть ему на ухо. Я очень хочу в деревню, хочу и все! Но гадкий паразит оставался предельно глух к моему безобразному нытью. Даже позавидовала такой стойкости. Я бы точно уже сдалась.
— Гро-о-о-ош, — старательно копировала интонации самого дракона умничка Василисонька.
— У-у-у-у-у! — взвыл, наконец, рыжий. — Что ты хочешь, чудовище? Что тебе купить? Слетаю я в твою деревню!
— Я сама хочу, — шустренько надулась и ручки на груди сложила.
— Нет! — рыкнул дракон и продолжил стучать своим любимым молотком.
А мне так обидно стало! Ну что такого, что слетаю я в деревню, на людей посмотрю, книжку куплю...
В общем, я обиделась.
До конца дня мы с Грошиссом Вреднючим больше не разговаривали.
О снах и ночных вылазках
—Ух-ху! — раздалось над ухом.
— А-а-а-а-а! — ответила перепуганная я, потом опомнилась, зажала рот ладонями и воровато огляделась.
Никого. Вот вообще.
Фух.
Летают тут всякие пернатые, пугают.
Постояла еще пару минут, подождала, пока сердечко уймется и перестанет из груди выскакивать.
Так Вася, нужно идти дальше. Иначе один несносный паразит учует, что тебя нет, и полетит искать. И ведь найдет. А мне еще до деревни нужно дотопать.
Одинокая, но очень серьезно настроенная я, перехватила поудобней заплечный мешок и уверенно двинулась дальше через заросли.
Как меня угораздило, спросите вы? Да легко!
Сидела я, дулась на одного дракона и совсем не могла понять, что такого в том, что мы слетаем в деревню. Вроде бы выяснили, что у людей я жить не хочу. Не понравились они мне. То есть как... Люди, как люди, но жизнь в собственном замке, пусть и в глуши, я бы ни за что не променяла на жизнь в деревне. Не столько из-за того, что вокруг было бы много незнакомых людей, а из-за дракона. Привыкла я к Грошику. Мы с ним семья. И у нас есть целый замок. А не какой-то маленький домик и соседи вокруг.
Дракон мой все это прекрасно знал, но почему-то упрямился.
А еще в голову постоянно лезла та несуразица, что сказала ведьма. Вряд ли она была настоящей ведьмой, но очень уж похожа.
Так вот в голове нет-нет, да и звучал глубокий таинственный голос, вещавший о пропавших принцессах и изгнанных драконах. Как раз в эту ночь он мне даже приснился...
...Стою я на крыше нашего замка. Там, где очень удобная взлетная площадка для моего рыжего. Стою, и вдруг появляется та странная женщина и протягивает указующий перст в сторону заходящего солнышка. "Там", — говорит она. "Лети на солнце, светик. Оно не обидит. Там найдешь, что ищешь".
Я киваю, забираюсь на стену между зубцами, раскидываю руки в стороны, уверенная, что стоит ими взмахнуть, и я полечу догонять уходящий день как Грошик. Делаю шаг вперед, взмахиваю руками и... падаю.
Вот такой жуткий сон. Подскочила я на постели с гулко колотящимся сердцем и продрогшая до костей. Разожгла камин, согрелась, привела мысли в порядок и... начала собирать вещи. Ведьма, она ведь верно показала. Лететь на солнышко, и найду, что ищу. А ищу я именно карту и сведения. Это все есть в деревне, а деревня где? Правильно, на западе.
Проведя в уме такие нехитрые вычисления, я, крайне довольная собой, закинула все самое необходимое в небольшую сумку, прокралась на кухню, добыла хлеба с компотом и кусок вяленого мяса, еще раз убедилась, что дракон улетел на охоту, и выскользнула в ночь.
Вот только выглядело это так просто и красиво, на самом же деле было жутко страшно. Пока собиралась, замок будто специально скрипел дверцами, шуршал каменными плитами и шелестел ветром по стенам. Казалось, что в любую секунду вернется дракон и застукает меня за сборами. Но нет, никто не прилетел, а маленькая воинственная я потуже завязала туфельки на ногах, накинула плащ и пошла покорять ночной лес. И очень даже хорошо, что маршрут Гроша я знала наизусть. По ночам он летал в противоположной стороне и возвращался только под утро. Так что к рассвету мне нужно было забраться как можно дальше от замка. А там спрятаться в самых зарослях, а еще лучше в норке или пещере, чтобы рыжий не увидел с воздуха, поспать немного и снова осторожно отправляться в путь.
План был хорош. Вот только я совершенно не учла, что ночью в лесу до одури страшно. И мыши, и совы, и зайцы, и кто только не попался мне на пути. Хорошо еще, что волки обходили стороной. Но Василиса Отважная продолжала продвигаться вперед к своей цели.
Иду. Вздрагиваю от каждого шороха, но иду. А вокруг чернота чернющая. Над головой деревья шумят, и кажется, будто специально цепляются ветвями друг за друга, раскачиваются, смотрят на меня сверху вниз и шепчутся, переговариваются, обсуждают. А, может, вообще смеются над бедной одинокой мной, которая решилась идти ночью по лесу.
Я в очередной раз посмотрела вверх, проверяя, правда ли это, или мое буйное воображение разыгралось от страха и рисует такие страшные картинки, но споткнулась, и чуть было не полетела носом вперед. Словно в насмешку, налетевший из ниоткуда порыв ветра что-то шепнул, и зеленые исполины издевательски захохотали листвой, вызывая озноб по всему телу.
Бр-р-р. Жуть какая.
На миг обхватила плечи руками, вздохнула, упрямо отгоняя от себя все страхи, и продолжила путь.
Нет никаких чудовищ, нет никаких живых деревьев, никто не скалится тебе в спину, не наблюдает своими желтыми страшными глазами с ветвей...
Ой, мамочки... Сердечко снова зашлось в немыслимом ритме, отбивая барабанную дробь о ребра.
Спокойно, Василек!
Деревья стоят на месте, даже корни свои тебе под ноги не подставляют, потому что не умеют, а корни в земле...
— Ай! — я споткнулась и упала, вытянув руки вперед. — Гр-р-р. Ну вот, теперь еще и ладони ободрала, — шипела маленькая обиженная на всех я, поднимаясь и отряхивая такие полезные штаны. А глупые деревяшки шелестели кронами.
— Василиса, возьми себя в лапы! То есть, в руки! — строго отчитала сама себя.
И тут я поняла. Инструменты-то Грош уже купил. В деревню больше не надо. И вещей мне принес на три месяца вперед. А учебника нет...
— Ах, ты засранец чешуйчатый! Ах, ты рыжик недоеденный! Голубь ты, переросток!
Ох, как я была зла... А потом, когда Грошисс Предатель подтвердил, что ремонт затянется месяца на два, и да, летать в деревню дракон не сможет по причине собственной усталости после тяжелого трудового дня... Тогда вздрогнул весь замок.
Без ложной скромности признаюсь, что я старалась. Я тогда очень старалась. Потом только сама своих же стараний побаивалась, потому что по замку оказалось наставлено столько ловушек, что всех не упомнишь. И когда на меня внезапно с потолка вылилось ведро воды, я поняла, что была немного неправа. В следующий раз записывать буду, где и что ставлю.
Каждый день у Грошика появлялась новая травма: то лапа на перевязи, то голова замотана, как-то раз он даже костыль себе сделал. Вот только на вопрос, как же он поранил ногу, этот умник наплел такой ерунды, что сразу засомневалась, были ли предыдущие боевые ранения результатом встреч с моими сюрпризами, или плодом богатой фантазии пострадавшего. А все потому, что такой пакости, как описал Грош, я точно не делала.
На следующей неделе, когда мой чешуйчатый врунишка окончательно оправился от своих мнимых травм — хорошо, что на драконах все заживает практически мгновенно, — он принялся изображать великого строителя. Поначалу мне было даже неинтересно, чем он там гремит в северном крыле.
Я читала новую книжку, подшивала шторы, штопала простыни, готовила обед... Как обычно, в общем. Золушку изображала.
Но когда третий день подряд один великий деятель заваливался в мою комнату с неоспоримым доказательством трудов своих праведных — то есть, весь грязный, чумазый, в паутине и пыли, — я призадумалась, чем это он таким занимается.
Тогда и оценила всю прелесть штанов! В них же гораздо удобней! А главное, они не шуршат как платье.
Я умудрилась незаметно подкрасться к ... даже не знаю, как обозвать его после такого... в конце "рабочего" дня.
И вот стою, едва дышу, наблюдаю, как этот негодяй последний раз стукает молотком о каменную стену, отшвыривает его в сторону, долго роется в своем ящике, достает еще какую-то штуковину, теперь стучит по стене ей, смотрит в окошко на заходящее солнышко, бросает свою штуковину и... Здесь у меня не нашлось слов, чтобы описать то безобразие, что творил оставшийся голодным в тот день дракон.
То есть я, умница-красавица, пашу там по всему замку, а он... он по стеночке стучит и... грязью специально обмазывается! И паутину сам на себя навешивает!
Я была очень зла. Пыхтела, как обиженный ёжик. Нет, как сто обиженных, оскорбленных до самых глубин их трепетных и ранимых душ ёжиков!
По моему пыхтению меня и вычислили.
Грош замер, вот как крутился вокруг своей оси, высматривая, все ли испачкал, так и замер. И на меня смотрит. А мысли все на чешуйчатом лбу написаны.
Стоим. Глазеем друг на друга. Тишина. И рыжий гад невинно выдает:
— Ой, Василисонька! А давно ты тут? А зачем? Испачкаешься еще. Я смотри, как обляпался... — и глазюками своими желтющими хлоп-хлоп.
Это стало последней каплей, и я не выдержала...
Совершенно неприлично, громко и от души... захохотала.
И пока я сползала по стенке, а потом, сидя на полу, некультурно подвывала и похрюкивала, мой рыжик продолжал изображать недоумевающую статую. Всю такую в пыли и паутине.
— Эм, Вась? — осторожно позвал дракон, когда я, наконец, угомонилась и надолго замолчала, пытаясь отдышаться.
— И не стыдно тебе? — вздохнула. На то, что один хвостатый раскается, даже не рассчитывала. Так, просто спросила.
— Нет, — чистосердечно признался рыжий и отчаянно замотал головой. Потом осознал, что ляпнул, и быстренько исправился: — В смысле, да! Очень стыдно! — и оскал такой радостный-радостный.
До самой кухни Грош продолжал уверять меня, что он больше так не будет. Угу, и что он очень виноват, и что засранец, и лентяй, и негодяй, и все в таком духе. Слышать сии покаянные речи, не скрою, было приятно, однако я демонстративно молчала. А все потому, что не верила. Вот ни капельки! Ни граммулечки!
Взяла поднос с едой, сама донесла его до комнаты, пока кое-кто все еще плелся позади, шумно клацая когтями по полу и прося прощения, зашла к себе и закрыла перед носом чешуйчатого дверь. От души закрыла. Так, что та громко хлопнула и заметно покосилась.
Упс.
Ничего, мой строитель починит. Зря он, что ли, инструменты покупал?
Больше я решила рыжего швабрами не гонять. А смысл? Только сама устану, набегаюсь, запыхаюсь, прическа растреплется, юбка помнется, а Грошик все равно по-своему сделает.
Я в очередной раз печально вздохнула и принялась за ужин. За наш общий ужин. Порцию дракона я тоже съела. Чисто из вредности. А вот будет знать, как халтурить! Я, понимаете ли, для него готовила, а он только вид делал, что ремонтом занимался. Значит, не устал. И значит что? Правильно, пусть ужин добывает себе сам!
Как говорят в сказках: кто не работает, тот не ест.
А кто работал, тот уже обожрался. Уф... Пятая котлета была лишней, кажется. Жаль, что у нас домашнего животного нет. Хоть бы ему половину скормила.
Ох, тяжко как...
Бе-е-е. Больше за Гроша ужинать не буду. Неблагодарное это дело.
Но в итоге дракон мой посыл понял, вот только все равно за ужином не полетел. До самой ночи сидел под моей дверью и противно подвывал. Измывался, короче. Ой, в смысле извинялся. Пытался взять измором.
Выл он настолько фальшиво, что я уже собиралась и простить его, и ужином накормить, только бы не мучал мои бедные, нежные ушки. Но, кажется, Грошу самому надоело, и он угомонился. Просто взял и ушел. И прощение перестал вымаливать! Негодяй этакий.
"Ну ничего, потом что-нибудь придумаю," — решила я и с легкой совестью, но тяжелым животом уснула.
Вот только придумывать ничего не пришлось.
Разбудил меня противный стук и скрежет. До того громкий, что даже подушка не помогла.
"Гр-р-р", — выдала я и с видом воинственной амазонки — в пижаме и вооруженная той самой подушкой — встала. Осмотрела комнату на наличие вредителей — пусто.
Шумели в коридоре. И кто такой умный не спит с утра пораньше?
Дайте-ка подумать. Определенно у этого кого-то должны быть крылья, чешуя и хвост. И имя этого висельника обязательно должно начинаться на "Г".
Маленькая и очень злая я решительно протопала босыми ногами к выходу, распахнула дверь, которая от моего рывка чуть с петель не слетела, но это мелочи. Так вот... Распахнула дверь — никого!
Интересненько...
Делаю шаг и...
Звон посуды стал весьма неожиданным.
А поднос здесь что делает? Один рыжий решил на совесть надавить? Так бесполезно, у меня же ее отродясь не бывало. Зачем тогда? Забыл, что ли?
Нет, не может быть. Мой дракон из чашек и тарелок не ест. Ему ведра и тазики подавай.
Ой, а почему в тарелке каша? В чашке чай, рядом булочки, мои любимые, кстати. Сама пекла вчера... И розочка в вазочке. С моей многострадальной клумбы...
Не поняла, это что, все мне? Завтрак?! В постель, в смысле, под дверь?
И вот стою я как амазонка, в пижаме, с подушкой, стою и смотрю на остывающий завтрак. И так радостно стало. Это же Грошик, сам, лапищами своими делал. Стою и умиляюсь на балбеса своего рыжего, а по лестнице когти клац-клац-клац.
— Ой, Васенька, ты проснулась, — оскалился дракон. И снова весь в паутине, грязный, чумазый, с распухшим пальцем на задней лапе и тряпочкой в передней.
— Ты там опять ремонтируешь? — вздохнула я.
— Ага, — радостно закивал дракон. — Я теперь правда ремонтирую. Пол уже сделал, — и столько счастья в желтющих глазах. — Во! — мне буквально под нос сунули лапу с распухшим пальцем. — Молоток уронил. Замотаешь? — состроил дракошик жалобную моську.
Вот и что мне с ним делать? Как на него злиться-то можно?
— Пойдем, наказание мое, — только и осталось, что вздыхать, да бинтовать больные лапы.
Зато потом я все-таки посмотрела, что там Грошик начинил. Теперь в северном крыле можно было спокойно бегать. Что я и делала, в тех самых штанах кстати. До чего удобная штука! Решено, больше платья не ношу.
А мой дракошик на меня ворчал.
Ха! Еще бы не ворчать! Он-то думал, что я так обрадуюсь новому полу и забуду про остальной ремонт. Да не тут-то было! Теперь дракон пыхтел, латая потолок, а я сидела рядом и наблюдала, чтобы кое-кто не вздумал халтурить. Зато когда поняла, что рыжему все надоело, и он даже готов швырнуть молоток себе на ногу еще раз пять, лишь бы не работать, начала канючить, что нужно слетать в деревню. Нет, не в Мухоморовку. Там же мы были. Я хотела в Желудевку. Просто посмотреть.
То есть, так я говорила дракону. На самом деле меня интересовало одно. Да-да, именно карта. Просто маленькая, но очень хитренькая я смекнула, что если мы полетим в Мухоморовку, Грошик непременно что-нибудь заподозрит. А вот если скажу, что хочу побывать в новом месте, то он мне поверит. Не может не поверить.
Не знаю, что этот большой и гадкий дракон думал в своей большой чешуйчатой голове, но никуда лететь он не собирался. Представляете? Вот вообще! Этот засранец заявил, что мы нигде больше бывать не будем!
После такого я просто не могла не нудеть ему на ухо. Я очень хочу в деревню, хочу и все! Но гадкий паразит оставался предельно глух к моему безобразному нытью. Даже позавидовала такой стойкости. Я бы точно уже сдалась.
— Гро-о-о-ош, — старательно копировала интонации самого дракона умничка Василисонька.
— У-у-у-у-у! — взвыл, наконец, рыжий. — Что ты хочешь, чудовище? Что тебе купить? Слетаю я в твою деревню!
— Я сама хочу, — шустренько надулась и ручки на груди сложила.
— Нет! — рыкнул дракон и продолжил стучать своим любимым молотком.
А мне так обидно стало! Ну что такого, что слетаю я в деревню, на людей посмотрю, книжку куплю...
В общем, я обиделась.
До конца дня мы с Грошиссом Вреднючим больше не разговаривали.
Глава 8
О снах и ночных вылазках
—Ух-ху! — раздалось над ухом.
— А-а-а-а-а! — ответила перепуганная я, потом опомнилась, зажала рот ладонями и воровато огляделась.
Никого. Вот вообще.
Фух.
Летают тут всякие пернатые, пугают.
Постояла еще пару минут, подождала, пока сердечко уймется и перестанет из груди выскакивать.
Так Вася, нужно идти дальше. Иначе один несносный паразит учует, что тебя нет, и полетит искать. И ведь найдет. А мне еще до деревни нужно дотопать.
Одинокая, но очень серьезно настроенная я, перехватила поудобней заплечный мешок и уверенно двинулась дальше через заросли.
Как меня угораздило, спросите вы? Да легко!
Сидела я, дулась на одного дракона и совсем не могла понять, что такого в том, что мы слетаем в деревню. Вроде бы выяснили, что у людей я жить не хочу. Не понравились они мне. То есть как... Люди, как люди, но жизнь в собственном замке, пусть и в глуши, я бы ни за что не променяла на жизнь в деревне. Не столько из-за того, что вокруг было бы много незнакомых людей, а из-за дракона. Привыкла я к Грошику. Мы с ним семья. И у нас есть целый замок. А не какой-то маленький домик и соседи вокруг.
Дракон мой все это прекрасно знал, но почему-то упрямился.
А еще в голову постоянно лезла та несуразица, что сказала ведьма. Вряд ли она была настоящей ведьмой, но очень уж похожа.
Так вот в голове нет-нет, да и звучал глубокий таинственный голос, вещавший о пропавших принцессах и изгнанных драконах. Как раз в эту ночь он мне даже приснился...
...Стою я на крыше нашего замка. Там, где очень удобная взлетная площадка для моего рыжего. Стою, и вдруг появляется та странная женщина и протягивает указующий перст в сторону заходящего солнышка. "Там", — говорит она. "Лети на солнце, светик. Оно не обидит. Там найдешь, что ищешь".
Я киваю, забираюсь на стену между зубцами, раскидываю руки в стороны, уверенная, что стоит ими взмахнуть, и я полечу догонять уходящий день как Грошик. Делаю шаг вперед, взмахиваю руками и... падаю.
Вот такой жуткий сон. Подскочила я на постели с гулко колотящимся сердцем и продрогшая до костей. Разожгла камин, согрелась, привела мысли в порядок и... начала собирать вещи. Ведьма, она ведь верно показала. Лететь на солнышко, и найду, что ищу. А ищу я именно карту и сведения. Это все есть в деревне, а деревня где? Правильно, на западе.
Проведя в уме такие нехитрые вычисления, я, крайне довольная собой, закинула все самое необходимое в небольшую сумку, прокралась на кухню, добыла хлеба с компотом и кусок вяленого мяса, еще раз убедилась, что дракон улетел на охоту, и выскользнула в ночь.
Вот только выглядело это так просто и красиво, на самом же деле было жутко страшно. Пока собиралась, замок будто специально скрипел дверцами, шуршал каменными плитами и шелестел ветром по стенам. Казалось, что в любую секунду вернется дракон и застукает меня за сборами. Но нет, никто не прилетел, а маленькая воинственная я потуже завязала туфельки на ногах, накинула плащ и пошла покорять ночной лес. И очень даже хорошо, что маршрут Гроша я знала наизусть. По ночам он летал в противоположной стороне и возвращался только под утро. Так что к рассвету мне нужно было забраться как можно дальше от замка. А там спрятаться в самых зарослях, а еще лучше в норке или пещере, чтобы рыжий не увидел с воздуха, поспать немного и снова осторожно отправляться в путь.
План был хорош. Вот только я совершенно не учла, что ночью в лесу до одури страшно. И мыши, и совы, и зайцы, и кто только не попался мне на пути. Хорошо еще, что волки обходили стороной. Но Василиса Отважная продолжала продвигаться вперед к своей цели.
Иду. Вздрагиваю от каждого шороха, но иду. А вокруг чернота чернющая. Над головой деревья шумят, и кажется, будто специально цепляются ветвями друг за друга, раскачиваются, смотрят на меня сверху вниз и шепчутся, переговариваются, обсуждают. А, может, вообще смеются над бедной одинокой мной, которая решилась идти ночью по лесу.
Я в очередной раз посмотрела вверх, проверяя, правда ли это, или мое буйное воображение разыгралось от страха и рисует такие страшные картинки, но споткнулась, и чуть было не полетела носом вперед. Словно в насмешку, налетевший из ниоткуда порыв ветра что-то шепнул, и зеленые исполины издевательски захохотали листвой, вызывая озноб по всему телу.
Бр-р-р. Жуть какая.
На миг обхватила плечи руками, вздохнула, упрямо отгоняя от себя все страхи, и продолжила путь.
Нет никаких чудовищ, нет никаких живых деревьев, никто не скалится тебе в спину, не наблюдает своими желтыми страшными глазами с ветвей...
Ой, мамочки... Сердечко снова зашлось в немыслимом ритме, отбивая барабанную дробь о ребра.
Спокойно, Василек!
Деревья стоят на месте, даже корни свои тебе под ноги не подставляют, потому что не умеют, а корни в земле...
— Ай! — я споткнулась и упала, вытянув руки вперед. — Гр-р-р. Ну вот, теперь еще и ладони ободрала, — шипела маленькая обиженная на всех я, поднимаясь и отряхивая такие полезные штаны. А глупые деревяшки шелестели кронами.
— Василиса, возьми себя в лапы! То есть, в руки! — строго отчитала сама себя.
