Вчера заходили женщины, испрашивали не нужна ли помощь, вернувшиеся с полей мужчины терзали батюшку о здоровье Светозара. Заходили и девушки, но только мешались и глазели, поэтому я всех их выдворяла. Сегодня интерес к раненому поутих, но не справляться о нем не могли. К вечеру зашел Старейшина Ведагор...
— Даромира, как он? — мужчина присел на скамью у стола, опираясь сухими руками о кривую палку.
— Плох, дед Ведагор, но жить будет. Горячка у него сильная.
— Если говоришь, поправится, значит я, я спокоен. Ты и не таких вытаскивала. Один Ольгор чего стоил. Вон, скачет на своей деревяшке.
Да, было дело. В прошлом году мужики на медведя ходили. Ольгору тот пол ноги и отхватил. Думали добить, чтоб не мучился. Да я не дала, лечить взялась, и теперь ходит дядька Ольгор всем ногой своей деревянной хвастает.
После Старейшины заходил Волхв, сказал что на холм отправится младшим богам молиться за княжича.
Я лишь пожала плечами. Для меня Великая Мать единственная была защитницей и богиней, к ней и обращалась.
Зато вечером появился у меня еще один больной.
Когда все собрались на ужин, вдруг послышался перестук копыт. Сердце замерло — кого еще принесло в поздний час? Наши то все вернулись из поля.
Батюшка нахмурился и выглянул на крыльцо, не забыв прихватить меч, но быстро вернулся.
— Видать, к нам гость незваный пожаловал, — сказал он, усмехнувшись.
Мы с матушкой переглянулись и поспешили высунуть свои любопытные носы, коль опасности не было.
А перед домом Старейшины кружил Вихрь. Черный жеребец нервно озирался по сторонам, как в прошлый раз, когда прискакал за княжичем, вертел головой, метался из стороны в сторону, то и дело припадая на одну ногу. К нему пытались подойти, но тот лишь шугался от мужиков.
Этак он ногу только хуже поранит. Как же его успокоить-то...
Метнулась в дом, прихватила остатки рубахи Светозара -- сжечь хотела, да еще не довелось, -- взяла с печки сухарей и направилась к коню.
— Вихрь!
Тот замер, услышав свое имя. И, мне показалось, заинтересованно глянул на меня одним глазом.
Я же осторожно приблизилась, держа в вытянутой руке рубашку.
— Иди сюда, не обижу, — проговорила ласково, наблюдая, как затрепетали ноздри коня. — Его искал? Здесь он, милый, здесь. Все хорошо, успокойся. — Я закинула рубашку себе на плечо, в которое тут же ткнулся лошадиный нос, и погладила Вихря свободной рукой, продолжая нашептывать. Потом протянула угощение. Жеребец окончательно успокоился и позволил увести себя.
С ногой ничего серьезного не приключилось, потерялась подкова, и в копыто попал камешек. Поэтому осмотрев коня, я перепоручила его заботам батюшки. Тот лучше меня сможет вычистить копыто, а завтра Вихря перекуют.
Следующим днем Светозару стало лучше, жар спал, и княжич отдыхал спокойно. Один раз даже пришел в себя, и я смогла напоить мужчину отваром.
-- Дара... -- княжич улыбнулся и порывался сказать что-то еще, но я остановила, прижав палец к его губам.
-- Спи. Потом наговоришься.
Светозар еще некоторое время боролся со сном, а я рассказала, как нашла его, и что с Вихрем тоже все в порядке. После чего княжич кивнул и послушно смежил веки. Я же долго сидела рядом, любовалась мужчиной, гладила по волосам. Пальцы сами переместились на лицо, сейчас расслабленное и спокойное, без задумчивых морщинок; провели над бровями, прочертили линию носа, спустили по щеке на подбородок, покрытый густой порослью.
"Нет уж, Медведь, как только тебе лучше станет, так и укорочу твою бороду. Даже не сомневайся", -- подумала я и хмыкнула.
Взгляд упал на губы, а щекам стало тепло от воспоминаний. На них тоскливо отзывалось сердце -- не быть нам вместе.
-- Зачем же ты пришел тогда, княжич? Только покой мой смутил. -- Я наклонилась и коснулась его губ своими, делясь энергией.
Варька запрыгнула на лежанку и ткнулась мордой мне в щеку.
-- Ух, негодница, -- пожурила я кошку и рассмеялась, когда та придирчиво обнюхала мужчину. Удовлетворившись осмотром, хвостатая лекарка привычно растянулась у бока Светозара. Мое присутствие уже не требовалось.
Я готовила ужин -- скоро должны были вернуться родители -- когда покой мой нарушил незваный гость.
Дверь резко распахнулась, и незнакомый голос пробасил прямо с порога:
-- Где он?
Впрочем, испугаться не успела, за спиной мужчины маячил дед Ведагор, а в самом незнакомце я быстро узнала воина, приезжавшего за Светозаром. Одет он был по-походному, в кольчуге и при оружии, темные волосы сейчас были заплетены в косу, черная борода спуталась, а щеку изрезал свежий шрам.
-- Не шуми, окаянный! -- шикнула на мужчину, мельком глянув на свою лежанку. -- Не тревожь, спит княжич.
Воин проследил за моим взглядом и, хмурясь пуще прежнего, пересек избу. Отдернул занавеску, оглядел княжича, затем повернулся к Старейшине и скомандовал:
-- Вели седлать коня, я его забираю.
И если до сего момента я негодовала про себя, то теперь перегородила дорогу воину, уперла руки в бока и гневно сверкнула глазами.
-- Совсем ополоумел? Смерти его хочешь? Никуда княжич не поедет.
Меня едва удостоили вниманием.
-- С дороги, женщина, -- процедил этот мужлан и потеснил меня плечом.
Аж задохнулась от такой наглости.
-- Дед Ведагор, вразуми же его! Светозар еще ни разу не очнулся толком, -- всплеснула я руками. Что это еще за чурбан такой выискался?
Старейшина, звонко стуча по деревянному полу палкой, поспешил из избы за воином и нагнал, когда тот уже спустился с крыльца.
-- Изяслав, послушай, Мира дело говорит. Плох княжич, нельзя его везти. И путь далек. А Мирка -- знахарка знатная, дело свое знает, и не таких на ноги подымала...
Воин резко остановился, развернулся и смерил меня с ног до головы уничижительным взглядом.
-- Знахарка, -- сказал, словно выплюнул. -- Что мне дело до травницы, здесь лекарь нужен, а не зелья с бормоталками.
Ах, зелья, значит, с бормоталками?! Ну держись, воин. Я и без зелий справлюсь! Да простит меня Великая, рукой поведу, у тебя все нужное и отсохнет.
-- Лекари твои самоучки, а знахарям силу сама Великая Мать дает, -- прошипела я и встала рядом со Старейшиной.
-- Так что же ты со своей Матерью не исцелила его до сих пор? -- рыкнул Изяслав.
Только я собиралась ответить, как не стерпел Старейшина. Голос старика вдруг зазвучал ясно и сурово:
-- Не смей, чужеземец, пенять на Великую! Не тебе судить наших богов!
Чужеземец? Я заинтересованно оглядела воина. Значит, не зря сразу подумала, что он из приграничья. И глазищи-то черные, не нашенские.
-- Пока эта девка будет песни распевать вашим богам, княжич дух испустит, -- отозвался воин.
-- Да кто ты такой, чтобы... -- взвилась я, но меня бесцеремонно перебили:
-- Воевода княжеской дружины! Я жизнью за Светозара отвечаю, -- Изяслав подался вперед. Я тоже не отставала и спустилась с крыльца.
-- Плохо же ты дело свое делаешь, если ты вон, здоровехонек, а княжича я присмерти нашла.
Мы так и застыли друг напротив друга, пылая яростью во взглядах, пока между нами не возникла палка Старейшины.
-- Дети, успокойтесь. Мира, не трать силу, -- промолвил дед Ведагор мне и повернулся к воину: -- Изяслав, княжич остается здесь. До тех пор, пока не окрепнет, чтобы перенести дорогу. На этом все.
Дед Ведагор стукнул палкой по земле в подтверждение своих слов и сердито зашагал к своей избе. Но не дойдя, обернулся и уже спокойнее сказал:
-- Идем, Изяслав, Веселика есть наготовила.
Воевода еще раз оглядел меня, сплюнул, но ушел за Ведагором.
Принесла же его нелегкая. Делать нечего, терпеть придется. Главное, Светозара на ноги поднять, а там пусть и едут восвояси.
Но вопрос, который я задала Изяславу, все же волновал. Где же носило воеводу, что у него одна царапина, а княжич изранен весь? И что сталось с дружиной?
В тот день Изяслав больше не появлялся. Я то и дело вздрагивала, опасаясь его прихода, и лишь к ночи вздохнула спокойно. Рана княжича затягивалась, жар больше не поднимался, поэтому спать я отправилась на чердак, оставив Варьку со Светозаром. Но полночи не могла сомкнуть глаз. Голову снова полнили одни и те же мысли, и все они были связаны с княжичем. Зачем он держал путь в приграничье? Кто на него напал? Где княжеская дружина?
Сон сморил только перед первыми петухами, а разбудила уже матушка, когда уходила.
Ох, все утро проспала! А так хотела сбегать на речку, пока родители не ушли. Но осмотрев княжича, все же решилась ненадолго оставить его одного — силы матушки-природы были очень нужны.
Вернулась веселая, насытившаяся живой энергией, и поняла, что лечение мое никому не надобно, а княжич то жив здоровехонек.
Светозар как раз в одном исподнем по стенке пробирался к двери.
— Совсем ополоумел! — всплеснула я руками, но больше для порядка. Сама же была рада видеть, что мужчина смог встать — если подскочил, значит дело на лад идет.
Княжич не ответил.
Я отошла в сторону и продолжила наблюдать, как тот выходит за порог.
— Помочь? — выгнула бровь.
— Сам справлюсь.
Лишь пожала плечами. Сам так сам.
Провожать не собиралась, только выглянула на всякий случай, убедиться, что с крыльца сойдет.
— Налево, княжич! — крикнула вслед, если вдруг воин не найдет отхожее место. В ответ мне что-то проговорили о малых детях, а я перехватила Варьку у порога, чтобы не сунулась за Светозаром да не лезла под ноги, и поспешила заняться снедью.
Вернулся мужчина не скоро. Я успела приготовить жидкую похлебку да лечебный отвар и только хотела идти кликать, как воин явился. С мокрых волос и бороды на грудь капала вода, а вот сам мой подопечный уже истратил все силы и едва стоял на ногах.
— Всю мою работу загубил? — проворчала я, подставляя свое плечо княжичу.
Так и уложила княжича на лежанку. Обтерла капли воды, осмотрела рану, нанесла мазь, перевязала — и все под изучающим взглядом Светозара. Когда же закончила и в первый раз открыто посмотрела в лицо воину, встречаясь с небесно-синими глазами, тот криво улыбнулся:
— Жить буду.
— Куда ты денешься! — весело отозвалась я, поднимаясь. Взяла в руки миску с похлебкой и присела обратно на край лежанки, зачерпнула ложкой варева, предлагая княжичу.
— Женщина! Я не при смерти, — возмущенно воззрился на меня Светозар.
— Два дня назад я бы так не сказала, — вставила я, озабоченно поглядывая на повязку, пока воин садился.
— И уж точно не немощный старик, — совсем по-стариковски пробубнел княжич, от чего прыснула. Затем с горделивым достоинством, которому воевода точно обзавидовался, принял из моих рук миску и стал есть.
— Остается малое дите, — не унималась я.
— Я по-твоему похож на ребенка или юнца? — с особой интонацией отозвался Светозар, и я не преминула зардеться. Да уж, юнцом воин точно не был. Не найдя куда спрятать глаза и рассердившись на себя на совершенно неуместное смущение (и откуда только взялось?) я снова встала.
— Ешь давай. — Подошла к печке и принялась помешивать отвар. — Чтобы за седьмицу поправился. И воеводу своего поскорей забрал. Сладу с ним нет.
— Изяслав здесь? — с облегчением и какой-то радостью в голосе спросил княжич. Я даже оглянулась.
— Да, вчера прискакал. Увезти тебя грозился, — вспомнила недовольную рожу воеводы и скривилась.
Светозар вздохнул, привычная морщинка пролегла между бровей, а взгляд вдруг потускнел.
— Он прав, ехать надо. Сегодня передохну и...
— И помру в дороге, — вдруг рассердилась я. Да чтобы из-за дурного мужика все мои труды прахом пошли? — Нет уж! Пока я не позволю, никуда ты, княжич, не поедешь.
Я взяла из руки мужчины пустую миску и пихнула в другую кружку с отваром.
— Ишь какая, — довольно хмыкнул Светозар. Помолчал немного, разглядывая меня, и промолвил задумчиво: — Значит, знаешь, что княжич.
— Да уж слыхала, — я скривилась и отвернулась к печке. — Чего сразу не сказал?
Ответа пришлось ждать долго. А стоять повернувшись спиной к мужчине стало неуютно, и я примостилась на лавку у печи.
— А ты бы пошла со мной, если бы знала?
Тут и думать нечего, конечно нет. Слишком велика между нами разница. Другая, может, только рада была, что княжич на нее взор обратил. Я же, как любит говаривать Веська, будто другого племени. Все мне любовь подавай, да одну на всю жизнь. А тут вон как вышло. Но что таить, не жалею, что так сложилось. А коли разведет Великая наши тропы, значит так тому и быть.
— Вот и я о том, — сделал вывод из моих раздумий княжич.
— Обманул, значит, деву, Медведь, — я шутливо уперла руки в бока и метнула грозный взгляд на мужчину.
— Говорю же, понравилась. Никак медведю без рыбки. — Светозар улыбнулся, а у меня и потеплело на сердце. — Иди сюда, — мужчина похлопал ладонью по лежанке, приглашая пересесть, и я подчинилась.
Княжич смотрел на меня малость осоловевшим взглядом. В этот раз добавила в отвар сон-травы, чтобы спал крепче, а не скакал по избе. Затем поднял руку и коснулся моего лица, а я, совершенно уподобившись Варьке, потерлась щекой о горячую ладонь, блаженно, но немного грустно улыбаясь. Отчего же ты не кузнец, Светозар?
— Поцелуешь? — хрипло проговорил мужчина, перемещая пальцы на мой подбородок.
Я лишь покачала головой.
— Жестокая, — кривая усмешка тронула его губы. — А ведь я почти успел...
— Что же задержало тебя, княжич? — я перехватила руку Светозара, отвела от своего лица и опустила ему на грудь, накрыв своею.
Мужчина поморщился.
— Светозар. Это там я княжич. А с тобой я простой воин.
Спорить не стала. Он молчал некоторое время и все больше мрачнел, но ответил:
— Вести тревожные, а потом засада. Больше их было. Много больше. Почти вся дружина полегла, остальным отступать пришлось. Мы разделились. Вихря я вперед пустил, а сам погоней занялся. Всех перебил, а когда через реку шел, стрелу схватил.
Короткие, рубленые фразы давались ему с трудом. Ведь дружинники роднее братьев. Всегда рядом, всегда плечо подставят. И как ни будь готов, что любой в бою пасть может, все равно тяжко верных друзей терять.
Я ничего не ответила. Да и что сказать?
Так мы и молчали. Княжич думы свои думал да потихоньку засыпал, а я рядышком сидела, держала за руку и украдкой любовалась. Лишь когда мужчина закрыл глаза, осмелилась мимолетно коснуться его губ поцелуем.
— Спи, Медведь. Отдыхай, и пусть Великая Мать с тобой силой поделится.
Наскоро перехватив хлеба с молоком, я занялась своими делами. Еще нужно было Вихря прогулять, а то заскучал там бедный.
Конь встретил настороженно, но и не упирался. А получив угощение, вовсе расслабился. Позволил надеть узду и вывести себя на волю. Мы и шли тихонько в сторону луга с сочной травой.
— Вот так и сказал, представляешь? — жаловалась я Вихрю. — И что обманул нарочно, тоже признался. И как быть? — покосилась на жеребца. Тот внимательно смотрел на меня одним глазом, а после фыркнул и ткнулся носом в плечо.
Я это поняла как: "Не печалься, и на княжича управа найдется", и немного успокоилась. Вообще не знала зачем заговорила об это. Сначала рассказала Вихрю, что с хозяином его все в порядке, что скоро поправится... А потом само как-то вышло. Эх, вот если б конь отвечать умел, можно было б вызнать про княжича. Да только зачем мне это, и сама не понимала.
Отпустив Вихря на лугу, сама походила вокруг, присматриваясь к тому, что можно сорвать на лекарство, да и села на траву.
— Даромира, как он? — мужчина присел на скамью у стола, опираясь сухими руками о кривую палку.
— Плох, дед Ведагор, но жить будет. Горячка у него сильная.
— Если говоришь, поправится, значит я, я спокоен. Ты и не таких вытаскивала. Один Ольгор чего стоил. Вон, скачет на своей деревяшке.
Да, было дело. В прошлом году мужики на медведя ходили. Ольгору тот пол ноги и отхватил. Думали добить, чтоб не мучился. Да я не дала, лечить взялась, и теперь ходит дядька Ольгор всем ногой своей деревянной хвастает.
После Старейшины заходил Волхв, сказал что на холм отправится младшим богам молиться за княжича.
Я лишь пожала плечами. Для меня Великая Мать единственная была защитницей и богиней, к ней и обращалась.
Зато вечером появился у меня еще один больной.
Когда все собрались на ужин, вдруг послышался перестук копыт. Сердце замерло — кого еще принесло в поздний час? Наши то все вернулись из поля.
Батюшка нахмурился и выглянул на крыльцо, не забыв прихватить меч, но быстро вернулся.
— Видать, к нам гость незваный пожаловал, — сказал он, усмехнувшись.
Мы с матушкой переглянулись и поспешили высунуть свои любопытные носы, коль опасности не было.
А перед домом Старейшины кружил Вихрь. Черный жеребец нервно озирался по сторонам, как в прошлый раз, когда прискакал за княжичем, вертел головой, метался из стороны в сторону, то и дело припадая на одну ногу. К нему пытались подойти, но тот лишь шугался от мужиков.
Этак он ногу только хуже поранит. Как же его успокоить-то...
Метнулась в дом, прихватила остатки рубахи Светозара -- сжечь хотела, да еще не довелось, -- взяла с печки сухарей и направилась к коню.
— Вихрь!
Тот замер, услышав свое имя. И, мне показалось, заинтересованно глянул на меня одним глазом.
Я же осторожно приблизилась, держа в вытянутой руке рубашку.
— Иди сюда, не обижу, — проговорила ласково, наблюдая, как затрепетали ноздри коня. — Его искал? Здесь он, милый, здесь. Все хорошо, успокойся. — Я закинула рубашку себе на плечо, в которое тут же ткнулся лошадиный нос, и погладила Вихря свободной рукой, продолжая нашептывать. Потом протянула угощение. Жеребец окончательно успокоился и позволил увести себя.
С ногой ничего серьезного не приключилось, потерялась подкова, и в копыто попал камешек. Поэтому осмотрев коня, я перепоручила его заботам батюшки. Тот лучше меня сможет вычистить копыто, а завтра Вихря перекуют.
Следующим днем Светозару стало лучше, жар спал, и княжич отдыхал спокойно. Один раз даже пришел в себя, и я смогла напоить мужчину отваром.
-- Дара... -- княжич улыбнулся и порывался сказать что-то еще, но я остановила, прижав палец к его губам.
-- Спи. Потом наговоришься.
Светозар еще некоторое время боролся со сном, а я рассказала, как нашла его, и что с Вихрем тоже все в порядке. После чего княжич кивнул и послушно смежил веки. Я же долго сидела рядом, любовалась мужчиной, гладила по волосам. Пальцы сами переместились на лицо, сейчас расслабленное и спокойное, без задумчивых морщинок; провели над бровями, прочертили линию носа, спустили по щеке на подбородок, покрытый густой порослью.
"Нет уж, Медведь, как только тебе лучше станет, так и укорочу твою бороду. Даже не сомневайся", -- подумала я и хмыкнула.
Взгляд упал на губы, а щекам стало тепло от воспоминаний. На них тоскливо отзывалось сердце -- не быть нам вместе.
-- Зачем же ты пришел тогда, княжич? Только покой мой смутил. -- Я наклонилась и коснулась его губ своими, делясь энергией.
Варька запрыгнула на лежанку и ткнулась мордой мне в щеку.
-- Ух, негодница, -- пожурила я кошку и рассмеялась, когда та придирчиво обнюхала мужчину. Удовлетворившись осмотром, хвостатая лекарка привычно растянулась у бока Светозара. Мое присутствие уже не требовалось.
Я готовила ужин -- скоро должны были вернуться родители -- когда покой мой нарушил незваный гость.
Дверь резко распахнулась, и незнакомый голос пробасил прямо с порога:
-- Где он?
Впрочем, испугаться не успела, за спиной мужчины маячил дед Ведагор, а в самом незнакомце я быстро узнала воина, приезжавшего за Светозаром. Одет он был по-походному, в кольчуге и при оружии, темные волосы сейчас были заплетены в косу, черная борода спуталась, а щеку изрезал свежий шрам.
-- Не шуми, окаянный! -- шикнула на мужчину, мельком глянув на свою лежанку. -- Не тревожь, спит княжич.
Воин проследил за моим взглядом и, хмурясь пуще прежнего, пересек избу. Отдернул занавеску, оглядел княжича, затем повернулся к Старейшине и скомандовал:
-- Вели седлать коня, я его забираю.
И если до сего момента я негодовала про себя, то теперь перегородила дорогу воину, уперла руки в бока и гневно сверкнула глазами.
-- Совсем ополоумел? Смерти его хочешь? Никуда княжич не поедет.
Меня едва удостоили вниманием.
-- С дороги, женщина, -- процедил этот мужлан и потеснил меня плечом.
Аж задохнулась от такой наглости.
-- Дед Ведагор, вразуми же его! Светозар еще ни разу не очнулся толком, -- всплеснула я руками. Что это еще за чурбан такой выискался?
Старейшина, звонко стуча по деревянному полу палкой, поспешил из избы за воином и нагнал, когда тот уже спустился с крыльца.
-- Изяслав, послушай, Мира дело говорит. Плох княжич, нельзя его везти. И путь далек. А Мирка -- знахарка знатная, дело свое знает, и не таких на ноги подымала...
Воин резко остановился, развернулся и смерил меня с ног до головы уничижительным взглядом.
-- Знахарка, -- сказал, словно выплюнул. -- Что мне дело до травницы, здесь лекарь нужен, а не зелья с бормоталками.
Ах, зелья, значит, с бормоталками?! Ну держись, воин. Я и без зелий справлюсь! Да простит меня Великая, рукой поведу, у тебя все нужное и отсохнет.
-- Лекари твои самоучки, а знахарям силу сама Великая Мать дает, -- прошипела я и встала рядом со Старейшиной.
-- Так что же ты со своей Матерью не исцелила его до сих пор? -- рыкнул Изяслав.
Только я собиралась ответить, как не стерпел Старейшина. Голос старика вдруг зазвучал ясно и сурово:
-- Не смей, чужеземец, пенять на Великую! Не тебе судить наших богов!
Чужеземец? Я заинтересованно оглядела воина. Значит, не зря сразу подумала, что он из приграничья. И глазищи-то черные, не нашенские.
-- Пока эта девка будет песни распевать вашим богам, княжич дух испустит, -- отозвался воин.
-- Да кто ты такой, чтобы... -- взвилась я, но меня бесцеремонно перебили:
-- Воевода княжеской дружины! Я жизнью за Светозара отвечаю, -- Изяслав подался вперед. Я тоже не отставала и спустилась с крыльца.
-- Плохо же ты дело свое делаешь, если ты вон, здоровехонек, а княжича я присмерти нашла.
Мы так и застыли друг напротив друга, пылая яростью во взглядах, пока между нами не возникла палка Старейшины.
-- Дети, успокойтесь. Мира, не трать силу, -- промолвил дед Ведагор мне и повернулся к воину: -- Изяслав, княжич остается здесь. До тех пор, пока не окрепнет, чтобы перенести дорогу. На этом все.
Дед Ведагор стукнул палкой по земле в подтверждение своих слов и сердито зашагал к своей избе. Но не дойдя, обернулся и уже спокойнее сказал:
-- Идем, Изяслав, Веселика есть наготовила.
Воевода еще раз оглядел меня, сплюнул, но ушел за Ведагором.
Принесла же его нелегкая. Делать нечего, терпеть придется. Главное, Светозара на ноги поднять, а там пусть и едут восвояси.
Но вопрос, который я задала Изяславу, все же волновал. Где же носило воеводу, что у него одна царапина, а княжич изранен весь? И что сталось с дружиной?
В тот день Изяслав больше не появлялся. Я то и дело вздрагивала, опасаясь его прихода, и лишь к ночи вздохнула спокойно. Рана княжича затягивалась, жар больше не поднимался, поэтому спать я отправилась на чердак, оставив Варьку со Светозаром. Но полночи не могла сомкнуть глаз. Голову снова полнили одни и те же мысли, и все они были связаны с княжичем. Зачем он держал путь в приграничье? Кто на него напал? Где княжеская дружина?
Сон сморил только перед первыми петухами, а разбудила уже матушка, когда уходила.
Ох, все утро проспала! А так хотела сбегать на речку, пока родители не ушли. Но осмотрев княжича, все же решилась ненадолго оставить его одного — силы матушки-природы были очень нужны.
Вернулась веселая, насытившаяся живой энергией, и поняла, что лечение мое никому не надобно, а княжич то жив здоровехонек.
Светозар как раз в одном исподнем по стенке пробирался к двери.
— Совсем ополоумел! — всплеснула я руками, но больше для порядка. Сама же была рада видеть, что мужчина смог встать — если подскочил, значит дело на лад идет.
Княжич не ответил.
Я отошла в сторону и продолжила наблюдать, как тот выходит за порог.
— Помочь? — выгнула бровь.
— Сам справлюсь.
Лишь пожала плечами. Сам так сам.
Провожать не собиралась, только выглянула на всякий случай, убедиться, что с крыльца сойдет.
— Налево, княжич! — крикнула вслед, если вдруг воин не найдет отхожее место. В ответ мне что-то проговорили о малых детях, а я перехватила Варьку у порога, чтобы не сунулась за Светозаром да не лезла под ноги, и поспешила заняться снедью.
Вернулся мужчина не скоро. Я успела приготовить жидкую похлебку да лечебный отвар и только хотела идти кликать, как воин явился. С мокрых волос и бороды на грудь капала вода, а вот сам мой подопечный уже истратил все силы и едва стоял на ногах.
— Всю мою работу загубил? — проворчала я, подставляя свое плечо княжичу.
Так и уложила княжича на лежанку. Обтерла капли воды, осмотрела рану, нанесла мазь, перевязала — и все под изучающим взглядом Светозара. Когда же закончила и в первый раз открыто посмотрела в лицо воину, встречаясь с небесно-синими глазами, тот криво улыбнулся:
— Жить буду.
— Куда ты денешься! — весело отозвалась я, поднимаясь. Взяла в руки миску с похлебкой и присела обратно на край лежанки, зачерпнула ложкой варева, предлагая княжичу.
— Женщина! Я не при смерти, — возмущенно воззрился на меня Светозар.
— Два дня назад я бы так не сказала, — вставила я, озабоченно поглядывая на повязку, пока воин садился.
— И уж точно не немощный старик, — совсем по-стариковски пробубнел княжич, от чего прыснула. Затем с горделивым достоинством, которому воевода точно обзавидовался, принял из моих рук миску и стал есть.
— Остается малое дите, — не унималась я.
— Я по-твоему похож на ребенка или юнца? — с особой интонацией отозвался Светозар, и я не преминула зардеться. Да уж, юнцом воин точно не был. Не найдя куда спрятать глаза и рассердившись на себя на совершенно неуместное смущение (и откуда только взялось?) я снова встала.
— Ешь давай. — Подошла к печке и принялась помешивать отвар. — Чтобы за седьмицу поправился. И воеводу своего поскорей забрал. Сладу с ним нет.
— Изяслав здесь? — с облегчением и какой-то радостью в голосе спросил княжич. Я даже оглянулась.
— Да, вчера прискакал. Увезти тебя грозился, — вспомнила недовольную рожу воеводы и скривилась.
Светозар вздохнул, привычная морщинка пролегла между бровей, а взгляд вдруг потускнел.
— Он прав, ехать надо. Сегодня передохну и...
— И помру в дороге, — вдруг рассердилась я. Да чтобы из-за дурного мужика все мои труды прахом пошли? — Нет уж! Пока я не позволю, никуда ты, княжич, не поедешь.
Я взяла из руки мужчины пустую миску и пихнула в другую кружку с отваром.
— Ишь какая, — довольно хмыкнул Светозар. Помолчал немного, разглядывая меня, и промолвил задумчиво: — Значит, знаешь, что княжич.
— Да уж слыхала, — я скривилась и отвернулась к печке. — Чего сразу не сказал?
Ответа пришлось ждать долго. А стоять повернувшись спиной к мужчине стало неуютно, и я примостилась на лавку у печи.
— А ты бы пошла со мной, если бы знала?
Тут и думать нечего, конечно нет. Слишком велика между нами разница. Другая, может, только рада была, что княжич на нее взор обратил. Я же, как любит говаривать Веська, будто другого племени. Все мне любовь подавай, да одну на всю жизнь. А тут вон как вышло. Но что таить, не жалею, что так сложилось. А коли разведет Великая наши тропы, значит так тому и быть.
— Вот и я о том, — сделал вывод из моих раздумий княжич.
— Обманул, значит, деву, Медведь, — я шутливо уперла руки в бока и метнула грозный взгляд на мужчину.
— Говорю же, понравилась. Никак медведю без рыбки. — Светозар улыбнулся, а у меня и потеплело на сердце. — Иди сюда, — мужчина похлопал ладонью по лежанке, приглашая пересесть, и я подчинилась.
Княжич смотрел на меня малость осоловевшим взглядом. В этот раз добавила в отвар сон-травы, чтобы спал крепче, а не скакал по избе. Затем поднял руку и коснулся моего лица, а я, совершенно уподобившись Варьке, потерлась щекой о горячую ладонь, блаженно, но немного грустно улыбаясь. Отчего же ты не кузнец, Светозар?
— Поцелуешь? — хрипло проговорил мужчина, перемещая пальцы на мой подбородок.
Я лишь покачала головой.
— Жестокая, — кривая усмешка тронула его губы. — А ведь я почти успел...
— Что же задержало тебя, княжич? — я перехватила руку Светозара, отвела от своего лица и опустила ему на грудь, накрыв своею.
Мужчина поморщился.
— Светозар. Это там я княжич. А с тобой я простой воин.
Спорить не стала. Он молчал некоторое время и все больше мрачнел, но ответил:
— Вести тревожные, а потом засада. Больше их было. Много больше. Почти вся дружина полегла, остальным отступать пришлось. Мы разделились. Вихря я вперед пустил, а сам погоней занялся. Всех перебил, а когда через реку шел, стрелу схватил.
Короткие, рубленые фразы давались ему с трудом. Ведь дружинники роднее братьев. Всегда рядом, всегда плечо подставят. И как ни будь готов, что любой в бою пасть может, все равно тяжко верных друзей терять.
Я ничего не ответила. Да и что сказать?
Так мы и молчали. Княжич думы свои думал да потихоньку засыпал, а я рядышком сидела, держала за руку и украдкой любовалась. Лишь когда мужчина закрыл глаза, осмелилась мимолетно коснуться его губ поцелуем.
— Спи, Медведь. Отдыхай, и пусть Великая Мать с тобой силой поделится.
Наскоро перехватив хлеба с молоком, я занялась своими делами. Еще нужно было Вихря прогулять, а то заскучал там бедный.
Конь встретил настороженно, но и не упирался. А получив угощение, вовсе расслабился. Позволил надеть узду и вывести себя на волю. Мы и шли тихонько в сторону луга с сочной травой.
— Вот так и сказал, представляешь? — жаловалась я Вихрю. — И что обманул нарочно, тоже признался. И как быть? — покосилась на жеребца. Тот внимательно смотрел на меня одним глазом, а после фыркнул и ткнулся носом в плечо.
Я это поняла как: "Не печалься, и на княжича управа найдется", и немного успокоилась. Вообще не знала зачем заговорила об это. Сначала рассказала Вихрю, что с хозяином его все в порядке, что скоро поправится... А потом само как-то вышло. Эх, вот если б конь отвечать умел, можно было б вызнать про княжича. Да только зачем мне это, и сама не понимала.
Отпустив Вихря на лугу, сама походила вокруг, присматриваясь к тому, что можно сорвать на лекарство, да и села на траву.
