Однако вот он мой шанс.
Соскальзываю со стены и замираю, поочередно встречаясь взглядом с встревожено наблюдающими за моими действиям пленницами. Вытягиваю руки и демонстрирую им отогнутые вверх большие пальцы.
«Девчонки, щас будет все путем!»
Устраиваю марш-бросок по мягкому покрытию и собираю с пленниц кучу аксессуаров, начиная от заколок и заканчивая эластичными лентами для поддержания объема причесок. Возможно, все дело в моем лице, но ни одна из девушек мне не отказывает. Каждая безоговорочно выкладывает мне на ладонь то, на что я указываю.
Спасибо моим детским увлечениям «очумелые ручки». Я усаживаюсь прямо на пол и за полминуты конструирую хлипкое, но явно рабочее подобие рогатки. Выбираю себе в ассистентки безмолвную рыженькую, что оттаскивала меня от выхода, и на время вручаю ей получившуюся фиговину. Допрыгиваю до оконца еще раз и удостоверяюсь, что Пупырка продолжает наслаждаться лакомством на скамейке.
Спрыгиваю и выхватываю у девушки «рогатку». Отхожу на приблизительно верное расстояние и вкладываю в ленту заколку в виде полумесяца.
Идея - сплошная бредятина. Вероятность удачи: нуль целых одна сотая процента. Но если подумать, я ведь как-то ухитрилась стать хозяйкой лавовой куги. И заставила слушаться камнежорного эллипса. Да я колобком от вервольфа сбежала и до сих пор каким-то непостижимым образом умудрялась выживать. Так что частичка удачливости мне все же положена.
Зажмуриваюсь и резко выдыхаю.
Пожалуйста, бытие или как там тебя правильно называть. Помоги мне прямо сейчас, и тогда, обещаю, я слегка отступлюсь от своего идеального плана и обращу внимание на что-нибудь еще… Ладно, ладно, найду себя парня в ближайшее время. Сойдет обещание? Если мы договорились, то пусть этот полумесяц достигнет цели.
Отпускаю свой импровизированный снаряд, даже не перепроверив траекторию его полета. Открываю глаза и первым делом смотрю на пол. Наверняка я ужасно скосила, и полумесяц вместо того, чтобы вылететь в окно, ударился об стену и теперь валяется где-то тут.
- Он улетел, - тихо говорит блондиночка, которая совсем недавно утешала меня в объятиях.
«Кто? Карлсон? - Заторможено реагирую я в мыслях. - А вернуться обещал?»
- Полумесяц. - Девушка указывает на окно. - Пролетел сквозь прутья.
Да ну? Ну да?! Ничоси…
Ай да я!
Вприпрыжку скачу к окну и бешеной макакой добираюсь до прутьев. Так и есть. Мой снаряд не только проскочил сквозь прутья, но и угодил куда надо.
Получивший по морде Пупырка недоуменно рассматривает невесть откуда прилетевшую заколку. А затем встает со скамьи и малюсенькими шажочками движется точно в моем направлении.
Так, бытие, спасибки, конечно, но я что-то не врубаюсь. С какого перепугу ты вдруг заинтересовалось моей личной жизнью?!
- Настоящая и красивая девушка? – изумляется вставший на колени и заглянувший под козырек бордюра Пупырка.
Я! Я это, я! Да, да, это я! Узнал, родимый.
Бешено вращаю глазами и дико улыбаюсь. Пупырчатый бедняга отшатывается, но, взяв себя в руки, вновь наклоняется к оконцу.
- А что там за подвал?
Ух, где же голос, когда он так нужен?
Сильнее упираюсь пальцами в стену, чтобы не соскользнуть раньше времени, и утыкаюсь носом в решетку.
Соображай, пухляш. Неспроста ведь здесь прутья.
Пупырка хлопает глазами и опасливо следит за тем, как я корчу одну рожу за другой.
Может, стоит подманить кого-нибудь из тех девчонок, что еще не утратили голос? Оглядываюсь на запертую дверь темницы. Пожалуй, надсмотрщики заметят, если я девушек на стену буду загонять. Да и не факт, что Пупырка дождется окончания этого буйства, а не утопает за новой порцией сладенького.
Как же быть?
Тут из-под браслета вытягивается черная округлость на тонком стебельке, медленно растекается по моей коже нарисованной лужицей и, наконец, преобразуется в заляпанные чернилами губы.
- Спаси-помоги! – хрипит рот-тату. – За гроши продают!
Мой несостоявшийся спаситель от такого трэша немедленно отпрыгивает метров на пять и дает деру в неизвестном направлении. Похоже, спасать бежит. Только не меня, а себя. Видать, говорливость моей метки значительно ударила по его тонкой душевной организации.
- Решил помочь, красотуля, - вяло оправдывается Дуля и утекает давать храпака под браслет. – Раз ты не можешь говорить…
Что ж, попытка засчитывается. Спрыгиваю на пол и задумчиво тру браслет ладонью. Можно, конечно, попросить Дулю остаться на видном месте на коже, чтоб ткнуть местным сутенерам в очевидное обстоятельство моей принадлежности к ученическому сообществу академии. Жаль только, что прямо сейчас распознать в обессиленной паразитической кляксе отличительную метку академии практически невозможно. Ужасно деформированное родимое пятно? Это да, он идеально сыграет такую роль.
Бросаю взгляд через плечо на оконце. Нет никаких гарантий того, что Пупырка додумается передать призыв о помощи тем, кому я не безразлична. И выглядело ли это со стороны как призыв? По-моему, мы с Дулей лишь хорошенько испугали впечатлительного мальчика, который, вполне возможно, был моей последней надеждой.
Что произойдет с моим эмоциональным состоянием, когда меня увезут за тридевять земель – и, может быть, даже в другой мир? И что станет с Дулей? Расстояние и его покалечит настолько, что он не сумеет восстановиться?
О каком-то там перспективном хозяине и об остальных последствиях не желаю даже думать.
А раз принцессу никто не собирается выковыривать из башни, принцесса берет парашют и выковыривается оттуда сугубо самостоятельно - на голых инстинктах.
Возвращаюсь к мягкому напольному покрытию и, усевшись на краю, предаюсь новым размышлениям. Как ни крути, но к активным действиям можно будет перейти, только покинув темницу. В каменной коробке особо не подбесишь свою бесячную натуру. Снаружи – другое дело.
- Не привлекай к себе слишком много внимания. – Белокурая девушка присаживается напротив и кладет мне на колени самодельную рогатку. – Если разозлишь Главу торгового ряда, он выставит тебя на продажу перед самыми отвратительными покупателями. Будь милой и улыбайся, - учит она. – Тогда тобой наверняка заинтересуется кто-то хороший.
Вот не надо мне тут их заинтересованности и доброты. Разве может быть хорошим тот, кто готов приобретать для себя живые игрушки?
Чтобы моя новая знакомая – даже пусть и случайно – не подняла кипиш, я мило улыбаюсь ей и пару раз киваю, намекая, что все уяснила.
Девушка мигом успокаивается, присаживается рядом и начинает тихонько щебетать о благодати, которая вот-вот на нас обрушится. О красивых нарядах, о добротной пище и о частичной свободе, которая нас ожидает.
Слушая ее вполуха, узнаю много любопытного. Гохат – имя Главы торгового ряда. Свой товар он компонует из прелестниц, которым некуда идти, или получает товар через посредников – таких же сомнительных, как мой бета. Вот уж правда. Никто особо не интересовался, кто я и откуда. Повязали и утащили на свой адский рынок. Законностью тут даже не подванивает. Неудивительно, что Гохат часто меняет дислокацию своих торговых рядов. Сегодня – это Прорва и ее подземные просторы.
А что будет завтра?
Может, кто и знает, но точно не я. Но одно осознаю четко: не выберусь отсюда сегодня, прости-прощай вершина рейтинга альф. И, к слову, дурной из меня выйдет альфа, если я даже не способна самостоятельно вырваться из подобной передряги.
Мысленно фыркаю и с остервенением потираю обнаженные бедра. Тьфу сто раз на эту эротичность с танго на ниточках. Срочно выдайте мне белье с начесом. Два комплекта. И сверху накиньте шапочку с бомбошкой.
Минут через десять волнительного ожидания в нашу райскую тюрьму вваливаются пять громил в черных масках.
- Кого? – басит один из них.
- Тех, что с цветами. – Ответивший вцепляется мертвой хваткой в ближайшую девушку. Та начинает дрожать, будто листик, тонкой ножкой едва цепляющийся за негостеприимную ветку. – Штук десять выводи сразу.
Вскакиваю на ноги, чтобы добровольно стать одной из этих «штук». Медлю на мгновение. Моя добросердечная соседка – не обладательница цветка, а значит…
- Иди. – Она, храбро удерживая на лице улыбку, подталкивает меня в спину. – Я буду в порядке. И прошу, держи себя в руках. Мужчины любят кротких и покорных.
Сжимаю ее руку и устремляюсь к выходу.
Ты только погоди чуток, блонди. Как только выкарабкаюсь, обязательно вернусь за тобой. За всеми здесь.
Четыре громилы уже прихватили себе по две девушки. Остается один. Он уже держит одну пленницу и теперь целеустремленно тянет лапищу к моей старой знакомой - рыженькой. Та таращит глаза, медленно отступает и с диким видом мотает головой.
О, водитель, тормозни! Я тоже хочу на этот троллейбус!
С размаху налетаю на громилу и повисаю на его плече.
Ну да, да, с кротостью у меня беда. В общем, держитесь, мужики!
Мой сопровождающий не ослабляет хватку ни на секунду. Может, он мысли читает? И в курсе, что я при первой же подвернувшейся возможности могу дать деру из этих райских святилищ?
Что ж, если он и правда читает в моей голове краткий синопсис моих намерений, то точно не пропустит пару содержательных блоков из многоэтажной нецензурщины, которые я активно выпячиваю на первый план своего сознания.
Инфантильный овощ. Зловредный дундук. Пучеглазый ихтиандр.
По сравнению с тем, какие выражения бурлят в океане моего разума, эти – почти комплимент.
С интересом наблюдаю за надсмотрщиком. Реакция нулевая.
Или он эмоционально невосприимчив к сторонним характеристикам своей личности, или мой разум на самом-то деле для него – закрытый заповедник.
Подпрыгиваю на ходу, чтобы поправить сползающий с ноги мягкий тапочек. Подобную белоснежную пару выдали и другим девяти девушкам. Очень кстати, надо сказать. Не думаю, что тут у них в ходу полы с подогревом.
Меня и остальных тащат вверх по лестнице с невероятно широкими ступенями. Наша троица замыкает шествие. Моя «коллега по плену», понурив плечи, следует за сопровождающим с максимальной покорностью. Я же верчу головой и на всякий случай запоминаю каждый поворот. Понятия не имею, полезна ли эта информация в моем случае. Но ради благой цели не стоит пренебрегать даже крупицами сведений.
Подъем занимает значительное время, но с учетом конструкции лестницы и уровня ее уклона, мы вряд ли забрались дальше второго этажа.
Вскоре голые каменные стены обзаводятся украшениями, панно, картинами, фигурными светильниками, красующимися стеклянным нутром со свечами, и кашпо с раскидистыми зелеными растениями.
- Намалюй их, - отдает распоряжение надсмотрщик, возглавляющий парад пленниц.
Меня мой сопровождающий впихивает в помещение последней, а затем запирает дверь. На всякий случай проверяю, насколько дверца крепка, от души саданув в середину створки пяткой.
Заперто. Ничего нового.
Над моей ногой появляется лицо женщины средних лет. Видок у нее крайне угрюмый и озабоченный. Поправив объемную гульку на голове и безразмерные слои желтого одеяния, настойчивая мадам с завидной быстротой общупывает мою задранную ногу и проверяет ткань моей нескромной юбки.
- При гостях так не делай, - ворчливо распоряжается она, бесцеремонно подхватывает меня под коленку и отпихивает подальше от двери. Прыгаю на одной ноге до тех пор, пока дамочка вновь не позволяет мне ощутить пол обеими конечностями. – Улыбаться. – Сейчас она обращается уже ко всем перепуганным девчонкам. – Но не показывать зубы. Только если попросят. Ходить плавно и неторопливо. Не плакать. И не разевать слишком сильно глаза. Тебя особенно это касается. – Женщина пихает ладонью девушку, чьи и без того громадные глазенки сейчас от страха напоминают выпуклые глаза лемура.
«Предбанник», в котором мы тормознули, ничем таким особенным похвастаться не может. Помещение средних размеров, но из-за десятка девушек, занявших его наполовину, визуально место становится сразу вдвое меньше. Мебели нет, только несколько зеркал на стенах.
Оценивающе разглядываю свое отражение. Ну, елки-палки, господа! За хлебцами и йогуртом в магазин в таком точно не сходишь. Принцесса Жасмин из Аграбы нынче не та. Я – версия для извращенцев.
Уй!
Так и хочется взвизгнуть во всю глотку, когда назойливая мадама с гулькой со всей дури шлепает меня по обнаженным лопаткам и мимоходом рвет гребнем сзади кудри.
- Сильнее выпрямись, - командует она и отвешивает смачный шлепок по моим прикрытым тонкой тканью ягодицам. По шлепку на каждую округлость. – Грудь вперед.
Спокуха, тетя, мои буфера заднюю точно не врубят.
- Улыбайся.
Но-но, сложные задачи с ходу ставите. Я привыкла жить в стране, где за простую улыбочку могут вбухать по шнобелю.
- Не брыкайся.
Теть, это рефлекс, честно.
- Живот втяни.
Куда это? Меня и так законной миски пельмешек лишили, так что живот давно уже прилип к спине… А, это она не мне.
Мадама, проверив мое ангельское терпение, перешла к следующей девушке. На ее долю тоже достаются шлепки и дерганья. Бонусом наша «крестная фея» добавляет от себя забористо вкусные ругательства.
- Обувь снимайте. - Тетенька смахивает со лба воображаемые капельки пота и окидывает девичий цветник раздраженным взглядом. - Где улыбки? Что за похоронные лица? Вы должны… Эй, ты! Кудрявая!
Отрываюсь от ковыряния замка, в который только что засунула тонкую заколку. Жаль, заметили.
- Встань со всеми! - Мадама аж краснеет от злости. - И стой спокойно.
Покорно топаю к толпе прелестниц.
- Входите и встаете в прямую линию. Точно посередине белого ковра. Головы не поднимать, - инструктирует тетенька. - Распорядитель сам покажет вас одну за… Кудрявая!
Отлипаю от другой двери. Та тоже, к сожалению, оказалась заперта. В принципе я ни на что не надеялась, но подергать-то все равно хотелось. К тому же что мне за это будет? Снова отшлепают? Да ладно, я и так уже в шоколаде по самую диадему.
- Пойдешь последней, - цедит сквозь зубы мадама, сверля меня злющим взором. - И только посмей что-нибудь выкинуть!
Жаль, что я без голоса, а то бы обязательно уточнила:
«Теть Гульк, я готовченка. А куда кидать?»
Мадама наступает на край моего левого тапочка и вытряхивает меня из обувки на холодный пол.
- Кому сказала, стой спокойно, кудрявая!
Каждой из пленниц достается длинное одеяние в тон основному костюму.
- Пока прикройтесь. Избавитесь от накидки только тогда, когда скажет Распорядитель.
Мадама проходит вдоль нашей линии с контрольной проверкой и одергивает каждую непонравившуюся ей складку. При этом действует с усердием мамочки, что с особым рвением застегивает детскую курточку и случайно зажимает кожу на подбородке своего чада или встряхивает его с таким усердием, что нижнее бельишко малыша вгрызается в кожу.
Ежусь под своей пурпурной накидкой и с тоской оглядываю двери, которые так и не стали для меня спасительной соломинкой. Пути назад нет и не будет. Остается двигаться вперед.
Створки основной двери распахиваются, и в помещение заглядывает упитанный мужичок в цветастом нечто, похожим на халат, и с жутко подведенными глазами.
- Готовы? - шипит он. - Гости уже собрались.
- Готовы, готовы. – Мадама пихает под лопатками девушку, стоящую в импровизированной очереди первой, и та, дрожа, двигается мелкими шажками за Распорядителем.
Соскальзываю со стены и замираю, поочередно встречаясь взглядом с встревожено наблюдающими за моими действиям пленницами. Вытягиваю руки и демонстрирую им отогнутые вверх большие пальцы.
«Девчонки, щас будет все путем!»
Устраиваю марш-бросок по мягкому покрытию и собираю с пленниц кучу аксессуаров, начиная от заколок и заканчивая эластичными лентами для поддержания объема причесок. Возможно, все дело в моем лице, но ни одна из девушек мне не отказывает. Каждая безоговорочно выкладывает мне на ладонь то, на что я указываю.
Спасибо моим детским увлечениям «очумелые ручки». Я усаживаюсь прямо на пол и за полминуты конструирую хлипкое, но явно рабочее подобие рогатки. Выбираю себе в ассистентки безмолвную рыженькую, что оттаскивала меня от выхода, и на время вручаю ей получившуюся фиговину. Допрыгиваю до оконца еще раз и удостоверяюсь, что Пупырка продолжает наслаждаться лакомством на скамейке.
Спрыгиваю и выхватываю у девушки «рогатку». Отхожу на приблизительно верное расстояние и вкладываю в ленту заколку в виде полумесяца.
Идея - сплошная бредятина. Вероятность удачи: нуль целых одна сотая процента. Но если подумать, я ведь как-то ухитрилась стать хозяйкой лавовой куги. И заставила слушаться камнежорного эллипса. Да я колобком от вервольфа сбежала и до сих пор каким-то непостижимым образом умудрялась выживать. Так что частичка удачливости мне все же положена.
Зажмуриваюсь и резко выдыхаю.
Пожалуйста, бытие или как там тебя правильно называть. Помоги мне прямо сейчас, и тогда, обещаю, я слегка отступлюсь от своего идеального плана и обращу внимание на что-нибудь еще… Ладно, ладно, найду себя парня в ближайшее время. Сойдет обещание? Если мы договорились, то пусть этот полумесяц достигнет цели.
Отпускаю свой импровизированный снаряд, даже не перепроверив траекторию его полета. Открываю глаза и первым делом смотрю на пол. Наверняка я ужасно скосила, и полумесяц вместо того, чтобы вылететь в окно, ударился об стену и теперь валяется где-то тут.
- Он улетел, - тихо говорит блондиночка, которая совсем недавно утешала меня в объятиях.
«Кто? Карлсон? - Заторможено реагирую я в мыслях. - А вернуться обещал?»
- Полумесяц. - Девушка указывает на окно. - Пролетел сквозь прутья.
Да ну? Ну да?! Ничоси…
Ай да я!
Вприпрыжку скачу к окну и бешеной макакой добираюсь до прутьев. Так и есть. Мой снаряд не только проскочил сквозь прутья, но и угодил куда надо.
Получивший по морде Пупырка недоуменно рассматривает невесть откуда прилетевшую заколку. А затем встает со скамьи и малюсенькими шажочками движется точно в моем направлении.
Так, бытие, спасибки, конечно, но я что-то не врубаюсь. С какого перепугу ты вдруг заинтересовалось моей личной жизнью?!
Глава 28. ГРОШИ И ПАРАШЮТ
- Настоящая и красивая девушка? – изумляется вставший на колени и заглянувший под козырек бордюра Пупырка.
Я! Я это, я! Да, да, это я! Узнал, родимый.
Бешено вращаю глазами и дико улыбаюсь. Пупырчатый бедняга отшатывается, но, взяв себя в руки, вновь наклоняется к оконцу.
- А что там за подвал?
Ух, где же голос, когда он так нужен?
Сильнее упираюсь пальцами в стену, чтобы не соскользнуть раньше времени, и утыкаюсь носом в решетку.
Соображай, пухляш. Неспроста ведь здесь прутья.
Пупырка хлопает глазами и опасливо следит за тем, как я корчу одну рожу за другой.
Может, стоит подманить кого-нибудь из тех девчонок, что еще не утратили голос? Оглядываюсь на запертую дверь темницы. Пожалуй, надсмотрщики заметят, если я девушек на стену буду загонять. Да и не факт, что Пупырка дождется окончания этого буйства, а не утопает за новой порцией сладенького.
Как же быть?
Тут из-под браслета вытягивается черная округлость на тонком стебельке, медленно растекается по моей коже нарисованной лужицей и, наконец, преобразуется в заляпанные чернилами губы.
- Спаси-помоги! – хрипит рот-тату. – За гроши продают!
Мой несостоявшийся спаситель от такого трэша немедленно отпрыгивает метров на пять и дает деру в неизвестном направлении. Похоже, спасать бежит. Только не меня, а себя. Видать, говорливость моей метки значительно ударила по его тонкой душевной организации.
- Решил помочь, красотуля, - вяло оправдывается Дуля и утекает давать храпака под браслет. – Раз ты не можешь говорить…
Что ж, попытка засчитывается. Спрыгиваю на пол и задумчиво тру браслет ладонью. Можно, конечно, попросить Дулю остаться на видном месте на коже, чтоб ткнуть местным сутенерам в очевидное обстоятельство моей принадлежности к ученическому сообществу академии. Жаль только, что прямо сейчас распознать в обессиленной паразитической кляксе отличительную метку академии практически невозможно. Ужасно деформированное родимое пятно? Это да, он идеально сыграет такую роль.
Бросаю взгляд через плечо на оконце. Нет никаких гарантий того, что Пупырка додумается передать призыв о помощи тем, кому я не безразлична. И выглядело ли это со стороны как призыв? По-моему, мы с Дулей лишь хорошенько испугали впечатлительного мальчика, который, вполне возможно, был моей последней надеждой.
Что произойдет с моим эмоциональным состоянием, когда меня увезут за тридевять земель – и, может быть, даже в другой мир? И что станет с Дулей? Расстояние и его покалечит настолько, что он не сумеет восстановиться?
О каком-то там перспективном хозяине и об остальных последствиях не желаю даже думать.
А раз принцессу никто не собирается выковыривать из башни, принцесса берет парашют и выковыривается оттуда сугубо самостоятельно - на голых инстинктах.
Возвращаюсь к мягкому напольному покрытию и, усевшись на краю, предаюсь новым размышлениям. Как ни крути, но к активным действиям можно будет перейти, только покинув темницу. В каменной коробке особо не подбесишь свою бесячную натуру. Снаружи – другое дело.
- Не привлекай к себе слишком много внимания. – Белокурая девушка присаживается напротив и кладет мне на колени самодельную рогатку. – Если разозлишь Главу торгового ряда, он выставит тебя на продажу перед самыми отвратительными покупателями. Будь милой и улыбайся, - учит она. – Тогда тобой наверняка заинтересуется кто-то хороший.
Вот не надо мне тут их заинтересованности и доброты. Разве может быть хорошим тот, кто готов приобретать для себя живые игрушки?
Чтобы моя новая знакомая – даже пусть и случайно – не подняла кипиш, я мило улыбаюсь ей и пару раз киваю, намекая, что все уяснила.
Девушка мигом успокаивается, присаживается рядом и начинает тихонько щебетать о благодати, которая вот-вот на нас обрушится. О красивых нарядах, о добротной пище и о частичной свободе, которая нас ожидает.
Слушая ее вполуха, узнаю много любопытного. Гохат – имя Главы торгового ряда. Свой товар он компонует из прелестниц, которым некуда идти, или получает товар через посредников – таких же сомнительных, как мой бета. Вот уж правда. Никто особо не интересовался, кто я и откуда. Повязали и утащили на свой адский рынок. Законностью тут даже не подванивает. Неудивительно, что Гохат часто меняет дислокацию своих торговых рядов. Сегодня – это Прорва и ее подземные просторы.
А что будет завтра?
Может, кто и знает, но точно не я. Но одно осознаю четко: не выберусь отсюда сегодня, прости-прощай вершина рейтинга альф. И, к слову, дурной из меня выйдет альфа, если я даже не способна самостоятельно вырваться из подобной передряги.
Мысленно фыркаю и с остервенением потираю обнаженные бедра. Тьфу сто раз на эту эротичность с танго на ниточках. Срочно выдайте мне белье с начесом. Два комплекта. И сверху накиньте шапочку с бомбошкой.
Минут через десять волнительного ожидания в нашу райскую тюрьму вваливаются пять громил в черных масках.
- Кого? – басит один из них.
- Тех, что с цветами. – Ответивший вцепляется мертвой хваткой в ближайшую девушку. Та начинает дрожать, будто листик, тонкой ножкой едва цепляющийся за негостеприимную ветку. – Штук десять выводи сразу.
Вскакиваю на ноги, чтобы добровольно стать одной из этих «штук». Медлю на мгновение. Моя добросердечная соседка – не обладательница цветка, а значит…
- Иди. – Она, храбро удерживая на лице улыбку, подталкивает меня в спину. – Я буду в порядке. И прошу, держи себя в руках. Мужчины любят кротких и покорных.
Сжимаю ее руку и устремляюсь к выходу.
Ты только погоди чуток, блонди. Как только выкарабкаюсь, обязательно вернусь за тобой. За всеми здесь.
Четыре громилы уже прихватили себе по две девушки. Остается один. Он уже держит одну пленницу и теперь целеустремленно тянет лапищу к моей старой знакомой - рыженькой. Та таращит глаза, медленно отступает и с диким видом мотает головой.
О, водитель, тормозни! Я тоже хочу на этот троллейбус!
С размаху налетаю на громилу и повисаю на его плече.
Ну да, да, с кротостью у меня беда. В общем, держитесь, мужики!
Глава 29. ГУЛЬКА И ИНСТРУКТАЖ
Мой сопровождающий не ослабляет хватку ни на секунду. Может, он мысли читает? И в курсе, что я при первой же подвернувшейся возможности могу дать деру из этих райских святилищ?
Что ж, если он и правда читает в моей голове краткий синопсис моих намерений, то точно не пропустит пару содержательных блоков из многоэтажной нецензурщины, которые я активно выпячиваю на первый план своего сознания.
Инфантильный овощ. Зловредный дундук. Пучеглазый ихтиандр.
По сравнению с тем, какие выражения бурлят в океане моего разума, эти – почти комплимент.
С интересом наблюдаю за надсмотрщиком. Реакция нулевая.
Или он эмоционально невосприимчив к сторонним характеристикам своей личности, или мой разум на самом-то деле для него – закрытый заповедник.
Подпрыгиваю на ходу, чтобы поправить сползающий с ноги мягкий тапочек. Подобную белоснежную пару выдали и другим девяти девушкам. Очень кстати, надо сказать. Не думаю, что тут у них в ходу полы с подогревом.
Меня и остальных тащат вверх по лестнице с невероятно широкими ступенями. Наша троица замыкает шествие. Моя «коллега по плену», понурив плечи, следует за сопровождающим с максимальной покорностью. Я же верчу головой и на всякий случай запоминаю каждый поворот. Понятия не имею, полезна ли эта информация в моем случае. Но ради благой цели не стоит пренебрегать даже крупицами сведений.
Подъем занимает значительное время, но с учетом конструкции лестницы и уровня ее уклона, мы вряд ли забрались дальше второго этажа.
Вскоре голые каменные стены обзаводятся украшениями, панно, картинами, фигурными светильниками, красующимися стеклянным нутром со свечами, и кашпо с раскидистыми зелеными растениями.
- Намалюй их, - отдает распоряжение надсмотрщик, возглавляющий парад пленниц.
Меня мой сопровождающий впихивает в помещение последней, а затем запирает дверь. На всякий случай проверяю, насколько дверца крепка, от души саданув в середину створки пяткой.
Заперто. Ничего нового.
Над моей ногой появляется лицо женщины средних лет. Видок у нее крайне угрюмый и озабоченный. Поправив объемную гульку на голове и безразмерные слои желтого одеяния, настойчивая мадам с завидной быстротой общупывает мою задранную ногу и проверяет ткань моей нескромной юбки.
- При гостях так не делай, - ворчливо распоряжается она, бесцеремонно подхватывает меня под коленку и отпихивает подальше от двери. Прыгаю на одной ноге до тех пор, пока дамочка вновь не позволяет мне ощутить пол обеими конечностями. – Улыбаться. – Сейчас она обращается уже ко всем перепуганным девчонкам. – Но не показывать зубы. Только если попросят. Ходить плавно и неторопливо. Не плакать. И не разевать слишком сильно глаза. Тебя особенно это касается. – Женщина пихает ладонью девушку, чьи и без того громадные глазенки сейчас от страха напоминают выпуклые глаза лемура.
«Предбанник», в котором мы тормознули, ничем таким особенным похвастаться не может. Помещение средних размеров, но из-за десятка девушек, занявших его наполовину, визуально место становится сразу вдвое меньше. Мебели нет, только несколько зеркал на стенах.
Оценивающе разглядываю свое отражение. Ну, елки-палки, господа! За хлебцами и йогуртом в магазин в таком точно не сходишь. Принцесса Жасмин из Аграбы нынче не та. Я – версия для извращенцев.
Уй!
Так и хочется взвизгнуть во всю глотку, когда назойливая мадама с гулькой со всей дури шлепает меня по обнаженным лопаткам и мимоходом рвет гребнем сзади кудри.
- Сильнее выпрямись, - командует она и отвешивает смачный шлепок по моим прикрытым тонкой тканью ягодицам. По шлепку на каждую округлость. – Грудь вперед.
Спокуха, тетя, мои буфера заднюю точно не врубят.
- Улыбайся.
Но-но, сложные задачи с ходу ставите. Я привыкла жить в стране, где за простую улыбочку могут вбухать по шнобелю.
- Не брыкайся.
Теть, это рефлекс, честно.
- Живот втяни.
Куда это? Меня и так законной миски пельмешек лишили, так что живот давно уже прилип к спине… А, это она не мне.
Мадама, проверив мое ангельское терпение, перешла к следующей девушке. На ее долю тоже достаются шлепки и дерганья. Бонусом наша «крестная фея» добавляет от себя забористо вкусные ругательства.
- Обувь снимайте. - Тетенька смахивает со лба воображаемые капельки пота и окидывает девичий цветник раздраженным взглядом. - Где улыбки? Что за похоронные лица? Вы должны… Эй, ты! Кудрявая!
Отрываюсь от ковыряния замка, в который только что засунула тонкую заколку. Жаль, заметили.
- Встань со всеми! - Мадама аж краснеет от злости. - И стой спокойно.
Покорно топаю к толпе прелестниц.
- Входите и встаете в прямую линию. Точно посередине белого ковра. Головы не поднимать, - инструктирует тетенька. - Распорядитель сам покажет вас одну за… Кудрявая!
Отлипаю от другой двери. Та тоже, к сожалению, оказалась заперта. В принципе я ни на что не надеялась, но подергать-то все равно хотелось. К тому же что мне за это будет? Снова отшлепают? Да ладно, я и так уже в шоколаде по самую диадему.
- Пойдешь последней, - цедит сквозь зубы мадама, сверля меня злющим взором. - И только посмей что-нибудь выкинуть!
Жаль, что я без голоса, а то бы обязательно уточнила:
«Теть Гульк, я готовченка. А куда кидать?»
Глава 30. ВЫХОД И МАСКА
Мадама наступает на край моего левого тапочка и вытряхивает меня из обувки на холодный пол.
- Кому сказала, стой спокойно, кудрявая!
Каждой из пленниц достается длинное одеяние в тон основному костюму.
- Пока прикройтесь. Избавитесь от накидки только тогда, когда скажет Распорядитель.
Мадама проходит вдоль нашей линии с контрольной проверкой и одергивает каждую непонравившуюся ей складку. При этом действует с усердием мамочки, что с особым рвением застегивает детскую курточку и случайно зажимает кожу на подбородке своего чада или встряхивает его с таким усердием, что нижнее бельишко малыша вгрызается в кожу.
Ежусь под своей пурпурной накидкой и с тоской оглядываю двери, которые так и не стали для меня спасительной соломинкой. Пути назад нет и не будет. Остается двигаться вперед.
Створки основной двери распахиваются, и в помещение заглядывает упитанный мужичок в цветастом нечто, похожим на халат, и с жутко подведенными глазами.
- Готовы? - шипит он. - Гости уже собрались.
- Готовы, готовы. – Мадама пихает под лопатками девушку, стоящую в импровизированной очереди первой, и та, дрожа, двигается мелкими шажками за Распорядителем.
