- И эти символы…
- Да, ак-Кая. Это письмена Прежних. Вот это, - он ткнул коротким толстым пальцем в один и символов, - «изменение», а это, - он указал на другой символ, - «воплощение».
- А это? – спросила я, указав на символ, выпавший мне при первом гадании.
Хранитель внимательно посмотрел на символ и ненадолго задумался. А потом покачал головой.
- Нет, не помню такого. Надо будет поискать…
Он ещё раз задумчиво посмотрел на листок, потом на меня, а потом приказал:
- Что-то здесь не так, ак! Мне нужен оригинал. Где он?
Я торопливо открыла сумочку и достала волчок.
Ард буквально выхватил его у меня из рук. Поднёс к глазам, потом извлёк из стола увеличительное стекло и принялся внимательно изучать грань за гранью.
- Надо же, - воскликнул он в лихорадочном возбуждении, - настоящий артефакт Прежних!
- Неужели ему больше пяти тысяч лет? – изумилась я.
- Вот именно! Вы представляете, ак, какое сокровище попало вам в руки! Рассказывайте. Где, когда и при каких обстоятельствах…
- В Машкупе, в лавке старьёвщика два дня назад я чуть задела полку, и он свалился к моим ногам…
- Лавку найти сумеете?
- Да, наверное. Она в переулке Долгой Зимы, в трех кварталах от Площади Роз.
- Прекрасно, прекрасно. Значит, завтра вы меня туда отведёте. Завтра и поговорим. Ступайте. А я пока, - взгляд хранителя сверкнул предвкушением, – займусь исследованием артефакта. До завтра, ак.
И ард-Дион вновь поднёс к глазам увеличительное стекло, демонстративно забыв о моём присутствии. Однако так легко избавиться от меня ему не удалось.
- Боюсь, что завтра я не смогу составить вам компанию, ард, поскольку отправляюсь через два часа в Тан-а-хат. Поэтому у вас есть пятнадцать минут, уважаемый, чтобы сверить мои рисунки с оригиналом.
Если бы я не знала уже, что эль-Фарх – не шеклен, то убедилась бы в этом сейчас. Его речь на языке восточников текла, подобно ленивой равнинной реке, плавно и неторопливо. Речь настоящих шекленов напоминала бурный поток с водоворотами и порогами. Я наслаждалась бы тем, с каким искусством противники приторно-вежливо смешивали друг друга с грязью. Наслаждалась бы, если бы спор не касался нашего появления в Тан-а-хате.
Тан-а-хат, что в буквальном переводе с языка восточников означает «город на границе», стоял на границе с пустыней д’Аир. Читая о нём, я представляла себе маленькие глинобитные домики с соломенной крышей, обжигающий ветер с песком, кружащий между домами, яркое палящее солнце и суровых мужчин в высоких шапках. Что ж, и солнце, и ветер, и шапки были такими, как я представляла. Но вот остальное…
Мощные стены из жёлто-серого камня тянулись к небу, а высоко над ними переливался гигантским мыльным пузырём едва заметный глазу защитный купол – наследие Прежних. Из-за купола мы перенеслись не в сам город, а за стену, на портальную площадку, если так громко можно назвать вымощенный булыжником пятачок, символически огороженный ажурной кованой решёткой высотой чуть выше колена.
- Вот мы и на месте, - объявил ард-Риден.
- Мы да. – пробурчал ард-Гельт. – А где местные? Где горячая встреча будущих спасителей?
- Куда уж горячей, - отозвался ард-Тареб.
В Акфере под вечер было уже прохладно, и местный ветер, тут принявшийся ерошить волосы и обжигать лица, казался на контрасте почти нестерпимо горячим.
- Похоже, нас так быстро не ждали, - ухмыльнулся ард-Риден, - ничего, сейчас поторопим встречающих.
Приподняв подол радужной мантии, он перешагнул через оградку и двинулся туда, где между двумя столбами висел на верёвке металлический блин, а рядом болталось на привязи здоровенное било.
- Бамм! Бомм! Бамм! – оглушительный звук разнёсся по округе.
Из будочки у ворот выскочили два стражника с алебардами на перевес. За ними, путаясь в полах халата, выкатился седобородый колобок.
- Вот и Ша поспешает, - заметил ард-Риден.
Тем временем из ворот вышел высокий тощий старик, и неторопливо, с достоинством двинулся в нашу сторону. А Ша’д’Хат, двигавшийся со скоростью, какой сложно было ожидать от человека его возраста и комплекции, через пару минут стоял уже перед нами. Он слегка запыхался, его драгоценный синий халат – шёлковый, расшитый золотыми цветами и птицами, щедро украшенный жемчугом и сапфирами, сверкающий на солнце так, что больно глазам – припорошило пылью.
- Благодарю, - справившись с дыханием, торжественно произнёс он на всеобщем, - от всей души благодарю, могущественные феры, что вы снизошли до призыва ничтожного торговца…
- Ша, полагающиеся по случаю нашего прибытия речи произнесешь потом, - оборвал его ард-Риден. – Рассказывай, что у вас стряслось.
- Тихая смерть, - ответил старик, показав, что при необходимости умеет быть не по-шекленовски краток. И вигор его окрасился серо-зелёной скорбью.
- Симптомы? – спросила я, лихорадочно пытаясь сообразить, слышала ли когда-то о такой болезни. И, видя, что он не понимает, добавила на языке восточников:
- Что болит? На что жалуются больные, почтенный?
- Ни на что не жалуются, - ответил он. – Просто тают, угасают за несколько дней, добрая фери.
- И много ли угасших, почтенный? – уточнила я.
- Тридцать лет назад почти в каждом доме оплакивали женщин и детей, унесённой тихой смертью.
- А сейчас? - нетерпеливо спросила я.
- А сейчас, - вступил в разговор высокий старик в оранжевом халате, наконец добравшийся до нас, - досточтимый Глас Мира выказал чрезмерную обеспокоенность из-за легкого недомогания своей обожаемой Адижат…
Следующие несколько минут мы слушали препирательства старейшин – пригласившего нас Ша’д’хата, занимавшего пост Гласа Мира - торгового советника при правителе Тан-а-хата, и его соперника, занимавшего пост Гласа Памяти – хранителя традиций. Последний категорически не хотел допускать прибывших феров в город. Я едва успевала переводить спорщиков, чьи речи становились всё более и более витиеватыми.
- Довольно, - рявкнул вдруг ард-Риден, и оба старика замолчали, ошеломлённо глядя на него. Ард преобразился, сменив вальяжность сытого кота на хищную грацию готовящегося к прыжку оммака.
– Мы пришли помочь, но если нам здесь не рады…
Вигор Ша’д’хата полыхнул асфальтово-серым отчаянием.
- Прошу вас, ард-Риден, будьте снисходительны к старику, окажите честь моему крову. Я буду счастлив принять у себя вас и ваших спутников, - взмолился он на общем языке.
- Да будет так, - смилостивился ард.
Я восхитилась старым шекленом, сумевшим обвести своего противника вокруг пальца. Глас Памяти мог оспорить право Ша говорить от всего города, но не мог помешать ему привести гостей в свой дом. Гости для шекленов - святое.
Вспомнив о местных правилах вежливости, я поклонилась гостеприимному хозяину и произнесла на языке восточников:
- Да будет щедрым небо над кровлей вашего дома и благодатной земля у его порога.
Глас Памяти не удержался:
- Если ты допустишь мужчин к своей дочери, - выкрикнул он, - можешь забыть о её свадьбе с эль-Михтом! Он никогда не женится на опозоренной девице!
Смуглое морщинистое лицо Гласа Памяти исказила гневная гримаса, но его вигор стал нежно зелёным, словно старик был весьма доволен происходящим. Интересно, что здесь такое происходит?!
«Шарк! Шарк» - шаркали по мраморному полу шитые серебром туфельки дородной старухи, по приказу Ша провожавшей меня к больной. «Динг! Донг!» побрякивали серебряные цепочки и браслеты, которыми она была увешана. Серебро указывало на положение – золото носили только жёны и дочери высокородных, а обилие украшений - на высокий ранг в иерархии прислужниц. Похоже, шеклен отправил домоправительницу сопровождать меня, выказывая тем самым почтение к ферам. Сама старуха почтения явно не испытывала, и вигор её пылал нежно-лиловым недовольством.
Мы поднялись по узкой крутой лестнице на третий этаж, и недовольство сменилось ярко-лиловым раздражением с пятнышками грязно-коричневой боли – старуха едва дышала от усталости.
Подойдя к высокой ажурной решётке, закрывавшей проход в комнату, она остановилась, чтобы перенести дыхание.
Из комнаты доносился перебор струн. Слабый девичий голосок напевал:
...- Кожа твоя бела, как крыло Архау.
...Косы твои черны, как крыло Архау…
Я уже приготовилась услышать о губах, алых, как крылья неизвестного мне Архау, но домоправительница справилась с дыханием и приторно-сладким голосом произнесла:
- Юная госпожа! Соблаговолите уделить минуту драгоценного времени гостье из дальних краёв.
После короткой заминки слабый голосок произнёс:
- Байнас, госпоже неможется. Она не может принять почтенную гостью.
- Не указывай мне, Мика, - сурово ответила старуха и распахнула решётку, пропуская меня в большую комнату, залитую солнечным светом, - ты не госпожа!
Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь цветные стёклышки на окнах, бережно касались пушистого ковра на полу, тянулись к низенькому резному столику у кровати, подбираясь к изножью большой кровати. Там на полу сидела девочка-служанка, сжимавшая в руках похожий на лютню инструмент. А на кровати полулежала, подпёртая под спину высокими подушками, хозяйка комнаты - молоденькая девушка в голубом халате, расшитом золотыми цветами и листьями. Выглядывавшее из-под халата нижнее тёмно-синее платье было покрыто вышивкой если не более богатой, то не менее искусной. Белый платок, покрывавший голову, был расшит жемчугом и рубинами, тонкие запястья были унизаны тяжёлыми золотыми браслетами. Но девушку не радовала окружавшая роскошь, не радовали свежие цветы, лежавшие на постели. Взгляд её больших чёрных глаз был устремлён в никуда.
Вигор Адижат… Взглянув на него, я невольно сделала шаг назад, едва не налетев на входившую следом за мной домоправительницу. Выглядел он неправильно. И дело было не в полной бесцветности – такого отсутствия эмоций практически не бывает у людей даже на пороге смерти - а в его тусклости. Я едва сумела разглядеть его. Такое истощение жизненной энергии случается после тяжёлой продолжительной болезни. Но, судя по вигору, девушка была вполне здорова, по крайней мере, каждый из органов её тела, взятый по отдельности, был абсолютно здоров. А сама она при этом умирала.
Я вгляделась и заметила странную чёрную дымку, словно обрамлявшую вигор. Обрамлявшую, окаймлявшую… Траурная кайма?!
Как там говорила аки-Леата?
«Увидели траурную кайму вигора – бегите, если можете. Это верный признак энергетического паразита.»
«А если не можем? - не удержалась как-то я от вопроса.»
«Тогда прощайтесь с жизнью, - последовал ответ. – Только когда у тебя будет достаточно опыта и знаний, чтобы определить паразита, когда ты сможешь уверенно отличить виуэла от убона, а каягби от тамури, ты сможешь рискнуть…»
Виуэла от тамури я не отличала, но и бежать не могла. Даже если это единственная жертва на весь городок. Только чуяло моё сердце, что Ша прав. И это действительно эпидемия…
Я перевела взгляд на вигор Мики. И тут же увидела траурную дымку и явные признаки начавшейся потери жизненной энергии.
Байнас попыталась пройти мимо меня в комнату, но я не позволила, шепнув ей на ухо:
- Не стоит, любезная. Вы же не хотите заразиться?
Почтенная домоправительница, забыв про одышку, вылетела из комнаты, словно пробка из бутылки. Я ободряюще улыбнулась маленькой служанке и сделала шаг ближе вопреки отчаянному желанию последовать примеру старухи.
- Мика, когда заболела госпожа Адижат? – спросила я.
- Два дня назад, почтенная госпожа, - не поднимая глаз, ответила служанка.
Вот так. Паразит выпил здоровую, полную энергии девушку за пару дней. Значит, это не виуэл – они спешки не любят, предпочитая незаметно пить жертву день за днем, год за годом.
- А когда ты начала чувствовать слабость? –продолжала я.
- Нет, нет, почтенная госпожа, - пролепетала Мика. – Я полна сил и готова к работе, как и полагается прислужнице.
- Хорошо, - сказала я, не желая тратить драгоценное время на препирательства со служанкой, и вышла из комнаты.
- Никого к ним не впускать, - приказала я ожидавшей у лестницы Байнас, - кроме меня и феров.
- Да, почтенная госпожа, - поклонилась перепуганная домоправительница.
А я кубарем слетела по лестнице – и как только не упала? И наткнулась на мальчишку-слугу. Перепуганный оскалом улыбки, угнездившейся на моём лице, он повёл меня в зал, где хозяин дома, восседавший перед низеньким столиком-подносом, лично заваривал шадр для почётных гостей. При виде меня Ша выронил из рук мерную ложечку, и драгоценный кардамон посыпался на поднос. Но шеклен этого не заметил. Его смуглое лицо побледнело, и он смог выдавить из себя только короткое:
- Адижат?
- Тихая смерть, - так же коротко ответила я. – Ей осталось два-три часа. Если только…
- Спасите мою девочку, - старик попытался упасть на колени, но ард-Риден удержал его, ухватив за плечо. – Спасите цветок моего сердца, всё отдам.
- Мы пришли помочь, добрый друг, а не грабить тебя, - ответил ему ард-Риден. И, посмотрев на меня, приказал, - договаривайте, ак-Кая. Если что?
- Мне нужно время, чтобы найти корень зла, - ответила я. – Время, которого нет у Адижат. Время, которое ей может подарить уважаемый ард-Тареб.
- Другими словами, ты должен допустить к дочери постороннего мужчину, – глядя в глаза старику, строго сказал ард-Риден. - Посмеешь?
- Была бы жива, - воскликнул обретший надежду Ша, - а жених найдётся.
И с мальчишеской резвостью поднялся на ноги.
- Следуйте за мной, почтенный фер.
Матушка ответила на вызов кристалла связи сразу же – видно, ждала вызова и держала его под рукой. Я сбросила ей образы вигоров Адижат и её служанки, постаравшись воспроизвести их как можно точнее, и получила в ответ сдавленное ругательство, обещание прислать помощь и приказ не приближаться к больным, если не хочу загубить себя и ребёнка. Я согласилась и, пообещав связаться, когда появятся новости, закончила разговор: мне сегодня понадобятся все силы, и тратить лишнее на пустую болтовню не стоило. Да и разговаривать с аки-Чианн, кроме как по делу, мне было не о чем.
- Рассказывайте, ак-Кая, - приказал ард-Риден на ферине, не дожидаясь, пока я уберу кристалл. – Что там за «корень зла»?
- Энергетический паразит, - отрапортовала я. - Не идентифицирован. Источник заражения неизвестен. Способ распространения неизвестен. Уровень опасности – алый.
Теперь сдавленно выругался ард-Риден, а ард-Гельт спросил:
- Что сказала аки-Чианн?
- Опуская то, что только что произнёс уважаемый ард-Риден, обещала помочь с идентификацией, а также выслать в ближайшее время группу поддержки из трех вигорт среднего уровня – мне одной не справиться с обследованием целого города.
- Что ж, - задумчиво произнёс ард-Риден, - вигорты – это хорошо. Нам ещё и пара персиптов не помешала бы.
- Главное, чтобы нам местные не помешали, - заметил ард-Гельт.
- Это забота Ша, - отмахнулся ард-Риден. – Старый прохвост с ней и без нашей помощи справится.
Да, инс из ард-Ридена никакой. Я думала об этом, стоя в приёмном зале правителя Тан-а-хата.
Эль-Джадид, чей полный титул произнести у меня не получалось несмотря на все старания – что-то вроде «Повелитель обозримой вселенной, владыка, оберегающий границы сущего», невысокий плотный мужчина в халате песчаного цвета, украшенном куда более скромно, чем халаты его советников, восседал на широком диване под пышным балдахином.
- Да, ак-Кая. Это письмена Прежних. Вот это, - он ткнул коротким толстым пальцем в один и символов, - «изменение», а это, - он указал на другой символ, - «воплощение».
- А это? – спросила я, указав на символ, выпавший мне при первом гадании.
Хранитель внимательно посмотрел на символ и ненадолго задумался. А потом покачал головой.
- Нет, не помню такого. Надо будет поискать…
Он ещё раз задумчиво посмотрел на листок, потом на меня, а потом приказал:
- Что-то здесь не так, ак! Мне нужен оригинал. Где он?
Я торопливо открыла сумочку и достала волчок.
Ард буквально выхватил его у меня из рук. Поднёс к глазам, потом извлёк из стола увеличительное стекло и принялся внимательно изучать грань за гранью.
- Надо же, - воскликнул он в лихорадочном возбуждении, - настоящий артефакт Прежних!
- Неужели ему больше пяти тысяч лет? – изумилась я.
- Вот именно! Вы представляете, ак, какое сокровище попало вам в руки! Рассказывайте. Где, когда и при каких обстоятельствах…
- В Машкупе, в лавке старьёвщика два дня назад я чуть задела полку, и он свалился к моим ногам…
- Лавку найти сумеете?
- Да, наверное. Она в переулке Долгой Зимы, в трех кварталах от Площади Роз.
- Прекрасно, прекрасно. Значит, завтра вы меня туда отведёте. Завтра и поговорим. Ступайте. А я пока, - взгляд хранителя сверкнул предвкушением, – займусь исследованием артефакта. До завтра, ак.
И ард-Дион вновь поднёс к глазам увеличительное стекло, демонстративно забыв о моём присутствии. Однако так легко избавиться от меня ему не удалось.
- Боюсь, что завтра я не смогу составить вам компанию, ард, поскольку отправляюсь через два часа в Тан-а-хат. Поэтому у вас есть пятнадцать минут, уважаемый, чтобы сверить мои рисунки с оригиналом.
Глава 12
Если бы я не знала уже, что эль-Фарх – не шеклен, то убедилась бы в этом сейчас. Его речь на языке восточников текла, подобно ленивой равнинной реке, плавно и неторопливо. Речь настоящих шекленов напоминала бурный поток с водоворотами и порогами. Я наслаждалась бы тем, с каким искусством противники приторно-вежливо смешивали друг друга с грязью. Наслаждалась бы, если бы спор не касался нашего появления в Тан-а-хате.
Тан-а-хат, что в буквальном переводе с языка восточников означает «город на границе», стоял на границе с пустыней д’Аир. Читая о нём, я представляла себе маленькие глинобитные домики с соломенной крышей, обжигающий ветер с песком, кружащий между домами, яркое палящее солнце и суровых мужчин в высоких шапках. Что ж, и солнце, и ветер, и шапки были такими, как я представляла. Но вот остальное…
Мощные стены из жёлто-серого камня тянулись к небу, а высоко над ними переливался гигантским мыльным пузырём едва заметный глазу защитный купол – наследие Прежних. Из-за купола мы перенеслись не в сам город, а за стену, на портальную площадку, если так громко можно назвать вымощенный булыжником пятачок, символически огороженный ажурной кованой решёткой высотой чуть выше колена.
- Вот мы и на месте, - объявил ард-Риден.
- Мы да. – пробурчал ард-Гельт. – А где местные? Где горячая встреча будущих спасителей?
- Куда уж горячей, - отозвался ард-Тареб.
В Акфере под вечер было уже прохладно, и местный ветер, тут принявшийся ерошить волосы и обжигать лица, казался на контрасте почти нестерпимо горячим.
- Похоже, нас так быстро не ждали, - ухмыльнулся ард-Риден, - ничего, сейчас поторопим встречающих.
Приподняв подол радужной мантии, он перешагнул через оградку и двинулся туда, где между двумя столбами висел на верёвке металлический блин, а рядом болталось на привязи здоровенное било.
- Бамм! Бомм! Бамм! – оглушительный звук разнёсся по округе.
Из будочки у ворот выскочили два стражника с алебардами на перевес. За ними, путаясь в полах халата, выкатился седобородый колобок.
- Вот и Ша поспешает, - заметил ард-Риден.
Тем временем из ворот вышел высокий тощий старик, и неторопливо, с достоинством двинулся в нашу сторону. А Ша’д’Хат, двигавшийся со скоростью, какой сложно было ожидать от человека его возраста и комплекции, через пару минут стоял уже перед нами. Он слегка запыхался, его драгоценный синий халат – шёлковый, расшитый золотыми цветами и птицами, щедро украшенный жемчугом и сапфирами, сверкающий на солнце так, что больно глазам – припорошило пылью.
- Благодарю, - справившись с дыханием, торжественно произнёс он на всеобщем, - от всей души благодарю, могущественные феры, что вы снизошли до призыва ничтожного торговца…
- Ша, полагающиеся по случаю нашего прибытия речи произнесешь потом, - оборвал его ард-Риден. – Рассказывай, что у вас стряслось.
- Тихая смерть, - ответил старик, показав, что при необходимости умеет быть не по-шекленовски краток. И вигор его окрасился серо-зелёной скорбью.
- Симптомы? – спросила я, лихорадочно пытаясь сообразить, слышала ли когда-то о такой болезни. И, видя, что он не понимает, добавила на языке восточников:
- Что болит? На что жалуются больные, почтенный?
- Ни на что не жалуются, - ответил он. – Просто тают, угасают за несколько дней, добрая фери.
- И много ли угасших, почтенный? – уточнила я.
- Тридцать лет назад почти в каждом доме оплакивали женщин и детей, унесённой тихой смертью.
- А сейчас? - нетерпеливо спросила я.
- А сейчас, - вступил в разговор высокий старик в оранжевом халате, наконец добравшийся до нас, - досточтимый Глас Мира выказал чрезмерную обеспокоенность из-за легкого недомогания своей обожаемой Адижат…
Следующие несколько минут мы слушали препирательства старейшин – пригласившего нас Ша’д’хата, занимавшего пост Гласа Мира - торгового советника при правителе Тан-а-хата, и его соперника, занимавшего пост Гласа Памяти – хранителя традиций. Последний категорически не хотел допускать прибывших феров в город. Я едва успевала переводить спорщиков, чьи речи становились всё более и более витиеватыми.
- Довольно, - рявкнул вдруг ард-Риден, и оба старика замолчали, ошеломлённо глядя на него. Ард преобразился, сменив вальяжность сытого кота на хищную грацию готовящегося к прыжку оммака.
– Мы пришли помочь, но если нам здесь не рады…
Вигор Ша’д’хата полыхнул асфальтово-серым отчаянием.
- Прошу вас, ард-Риден, будьте снисходительны к старику, окажите честь моему крову. Я буду счастлив принять у себя вас и ваших спутников, - взмолился он на общем языке.
- Да будет так, - смилостивился ард.
Я восхитилась старым шекленом, сумевшим обвести своего противника вокруг пальца. Глас Памяти мог оспорить право Ша говорить от всего города, но не мог помешать ему привести гостей в свой дом. Гости для шекленов - святое.
Вспомнив о местных правилах вежливости, я поклонилась гостеприимному хозяину и произнесла на языке восточников:
- Да будет щедрым небо над кровлей вашего дома и благодатной земля у его порога.
Глас Памяти не удержался:
- Если ты допустишь мужчин к своей дочери, - выкрикнул он, - можешь забыть о её свадьбе с эль-Михтом! Он никогда не женится на опозоренной девице!
Смуглое морщинистое лицо Гласа Памяти исказила гневная гримаса, но его вигор стал нежно зелёным, словно старик был весьма доволен происходящим. Интересно, что здесь такое происходит?!
Глава 13
«Шарк! Шарк» - шаркали по мраморному полу шитые серебром туфельки дородной старухи, по приказу Ша провожавшей меня к больной. «Динг! Донг!» побрякивали серебряные цепочки и браслеты, которыми она была увешана. Серебро указывало на положение – золото носили только жёны и дочери высокородных, а обилие украшений - на высокий ранг в иерархии прислужниц. Похоже, шеклен отправил домоправительницу сопровождать меня, выказывая тем самым почтение к ферам. Сама старуха почтения явно не испытывала, и вигор её пылал нежно-лиловым недовольством.
Мы поднялись по узкой крутой лестнице на третий этаж, и недовольство сменилось ярко-лиловым раздражением с пятнышками грязно-коричневой боли – старуха едва дышала от усталости.
Подойдя к высокой ажурной решётке, закрывавшей проход в комнату, она остановилась, чтобы перенести дыхание.
Из комнаты доносился перебор струн. Слабый девичий голосок напевал:
...- Кожа твоя бела, как крыло Архау.
...Косы твои черны, как крыло Архау…
Я уже приготовилась услышать о губах, алых, как крылья неизвестного мне Архау, но домоправительница справилась с дыханием и приторно-сладким голосом произнесла:
- Юная госпожа! Соблаговолите уделить минуту драгоценного времени гостье из дальних краёв.
После короткой заминки слабый голосок произнёс:
- Байнас, госпоже неможется. Она не может принять почтенную гостью.
- Не указывай мне, Мика, - сурово ответила старуха и распахнула решётку, пропуская меня в большую комнату, залитую солнечным светом, - ты не госпожа!
Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь цветные стёклышки на окнах, бережно касались пушистого ковра на полу, тянулись к низенькому резному столику у кровати, подбираясь к изножью большой кровати. Там на полу сидела девочка-служанка, сжимавшая в руках похожий на лютню инструмент. А на кровати полулежала, подпёртая под спину высокими подушками, хозяйка комнаты - молоденькая девушка в голубом халате, расшитом золотыми цветами и листьями. Выглядывавшее из-под халата нижнее тёмно-синее платье было покрыто вышивкой если не более богатой, то не менее искусной. Белый платок, покрывавший голову, был расшит жемчугом и рубинами, тонкие запястья были унизаны тяжёлыми золотыми браслетами. Но девушку не радовала окружавшая роскошь, не радовали свежие цветы, лежавшие на постели. Взгляд её больших чёрных глаз был устремлён в никуда.
Вигор Адижат… Взглянув на него, я невольно сделала шаг назад, едва не налетев на входившую следом за мной домоправительницу. Выглядел он неправильно. И дело было не в полной бесцветности – такого отсутствия эмоций практически не бывает у людей даже на пороге смерти - а в его тусклости. Я едва сумела разглядеть его. Такое истощение жизненной энергии случается после тяжёлой продолжительной болезни. Но, судя по вигору, девушка была вполне здорова, по крайней мере, каждый из органов её тела, взятый по отдельности, был абсолютно здоров. А сама она при этом умирала.
Я вгляделась и заметила странную чёрную дымку, словно обрамлявшую вигор. Обрамлявшую, окаймлявшую… Траурная кайма?!
Как там говорила аки-Леата?
«Увидели траурную кайму вигора – бегите, если можете. Это верный признак энергетического паразита.»
«А если не можем? - не удержалась как-то я от вопроса.»
«Тогда прощайтесь с жизнью, - последовал ответ. – Только когда у тебя будет достаточно опыта и знаний, чтобы определить паразита, когда ты сможешь уверенно отличить виуэла от убона, а каягби от тамури, ты сможешь рискнуть…»
Виуэла от тамури я не отличала, но и бежать не могла. Даже если это единственная жертва на весь городок. Только чуяло моё сердце, что Ша прав. И это действительно эпидемия…
Я перевела взгляд на вигор Мики. И тут же увидела траурную дымку и явные признаки начавшейся потери жизненной энергии.
Байнас попыталась пройти мимо меня в комнату, но я не позволила, шепнув ей на ухо:
- Не стоит, любезная. Вы же не хотите заразиться?
Почтенная домоправительница, забыв про одышку, вылетела из комнаты, словно пробка из бутылки. Я ободряюще улыбнулась маленькой служанке и сделала шаг ближе вопреки отчаянному желанию последовать примеру старухи.
- Мика, когда заболела госпожа Адижат? – спросила я.
- Два дня назад, почтенная госпожа, - не поднимая глаз, ответила служанка.
Вот так. Паразит выпил здоровую, полную энергии девушку за пару дней. Значит, это не виуэл – они спешки не любят, предпочитая незаметно пить жертву день за днем, год за годом.
- А когда ты начала чувствовать слабость? –продолжала я.
- Нет, нет, почтенная госпожа, - пролепетала Мика. – Я полна сил и готова к работе, как и полагается прислужнице.
- Хорошо, - сказала я, не желая тратить драгоценное время на препирательства со служанкой, и вышла из комнаты.
- Никого к ним не впускать, - приказала я ожидавшей у лестницы Байнас, - кроме меня и феров.
- Да, почтенная госпожа, - поклонилась перепуганная домоправительница.
А я кубарем слетела по лестнице – и как только не упала? И наткнулась на мальчишку-слугу. Перепуганный оскалом улыбки, угнездившейся на моём лице, он повёл меня в зал, где хозяин дома, восседавший перед низеньким столиком-подносом, лично заваривал шадр для почётных гостей. При виде меня Ша выронил из рук мерную ложечку, и драгоценный кардамон посыпался на поднос. Но шеклен этого не заметил. Его смуглое лицо побледнело, и он смог выдавить из себя только короткое:
- Адижат?
- Тихая смерть, - так же коротко ответила я. – Ей осталось два-три часа. Если только…
- Спасите мою девочку, - старик попытался упасть на колени, но ард-Риден удержал его, ухватив за плечо. – Спасите цветок моего сердца, всё отдам.
- Мы пришли помочь, добрый друг, а не грабить тебя, - ответил ему ард-Риден. И, посмотрев на меня, приказал, - договаривайте, ак-Кая. Если что?
- Мне нужно время, чтобы найти корень зла, - ответила я. – Время, которого нет у Адижат. Время, которое ей может подарить уважаемый ард-Тареб.
- Другими словами, ты должен допустить к дочери постороннего мужчину, – глядя в глаза старику, строго сказал ард-Риден. - Посмеешь?
- Была бы жива, - воскликнул обретший надежду Ша, - а жених найдётся.
И с мальчишеской резвостью поднялся на ноги.
- Следуйте за мной, почтенный фер.
Глава 14
Матушка ответила на вызов кристалла связи сразу же – видно, ждала вызова и держала его под рукой. Я сбросила ей образы вигоров Адижат и её служанки, постаравшись воспроизвести их как можно точнее, и получила в ответ сдавленное ругательство, обещание прислать помощь и приказ не приближаться к больным, если не хочу загубить себя и ребёнка. Я согласилась и, пообещав связаться, когда появятся новости, закончила разговор: мне сегодня понадобятся все силы, и тратить лишнее на пустую болтовню не стоило. Да и разговаривать с аки-Чианн, кроме как по делу, мне было не о чем.
- Рассказывайте, ак-Кая, - приказал ард-Риден на ферине, не дожидаясь, пока я уберу кристалл. – Что там за «корень зла»?
- Энергетический паразит, - отрапортовала я. - Не идентифицирован. Источник заражения неизвестен. Способ распространения неизвестен. Уровень опасности – алый.
Теперь сдавленно выругался ард-Риден, а ард-Гельт спросил:
- Что сказала аки-Чианн?
- Опуская то, что только что произнёс уважаемый ард-Риден, обещала помочь с идентификацией, а также выслать в ближайшее время группу поддержки из трех вигорт среднего уровня – мне одной не справиться с обследованием целого города.
- Что ж, - задумчиво произнёс ард-Риден, - вигорты – это хорошо. Нам ещё и пара персиптов не помешала бы.
- Главное, чтобы нам местные не помешали, - заметил ард-Гельт.
- Это забота Ша, - отмахнулся ард-Риден. – Старый прохвост с ней и без нашей помощи справится.
Да, инс из ард-Ридена никакой. Я думала об этом, стоя в приёмном зале правителя Тан-а-хата.
Эль-Джадид, чей полный титул произнести у меня не получалось несмотря на все старания – что-то вроде «Повелитель обозримой вселенной, владыка, оберегающий границы сущего», невысокий плотный мужчина в халате песчаного цвета, украшенном куда более скромно, чем халаты его советников, восседал на широком диване под пышным балдахином.
