– Я так понимаю, без примерки?
– Да.
– Заметь: я всё ещё ни о чём не спрашиваю. Но если придут солдаты короля и начнут задавать вопросы о тебе или твоём спутнике, я молчать не стану.
– Да и не нужно. Я не замышляю ничего незаконного, – помотала головой Кейна.
– Чем планируешь платить?
– Есть серебро, есть консервированная кровь.
– Сколько?
Кейна порылась в сумке и показала флакон.
– Один остался.
Скригг на минуту задумалась.
– Этого мало. Заказ, я так понимаю, срочный?
– Да.
– Тогда ещё один такой флакон и три монеты серебром. Кровь и одна монета сейчас, остальное – при получении. Идёт?
– Хорошо. Меня это устраивает.
Кейна вслед за скриггом прошла в комнату. Портниха вынула из сундука несколько отрезов ткани, и Кейна выбрала плотную льняную материю для штанов и рубахи и тонкое сукно для безрукавки.
Потом скригг усадила её за стол и принесла сундучок с настоем вегерихрилика, флаконами, консервирующим порошком и серебряной иглой.
– Не нужно, у меня своя есть, – произнесла Кейна и достала из сумки футлярчик с серебряной иглой.
Она прополоскала иглу в чашечке с настоем, но воткнуть в вену никак не получалось – рука дрожала.
– Давай помогу, – мягко произнесла женщина, и Кейна отдала ей иглу.
Точным движением она ввела иглу и подставил флакон для крови. Когда он наполнился, скригг тонкой лопаточкой всыпала щепотку порошка и плотно закупорила пробкой – теперь кровь не свернётся, и будет храниться столько, сколько понадобится. Скригг вынула иглу из руки Кейны, промыла в настое вегерихрилика и положила в футляр. Кейна уснула, и скригг не стала её будить.
– Что же с тобой приключилось? – пробормотала она, покачав головой.
Она набросила на плечи спящей колдунье вязаное покрывало, зажгла ещё несколько фонарей и принялась за работу.
Кейна проснулась среди ночи. Она потянулась, зевнула, подхватила соскальзывающее с плеч покрывало, едва не смахнув рукой фонарь.
– Извини, я, кажется, задремала.
Скригг подняла голову от шитья и понимающе улыбнулась.
– Должно быть, нелёгкий выдался денёк?
– Если бы только денёк, – вздохнула Кейна.
– С тебя серебряная монета.
– Я помню, – кивнула Кейна и полезла в сумку за деньгами и обещанным флаконом консервированной крови.
– Не забудь свою иглу, – напомнила скригг, получив оплату.
– Когда будет готово?
– Один день и две ночи, считая нынешнюю.
– Хорошо.
– Ты в «Жареном карасике» остановилась? Дорогу сама найдёшь или проводить?
– Найду. Спасибо.
На улице лило, как из ведра, но над лесом небо начинало светлеть. В гостинице все давным-давно спали, но Кейну всё же пустили внутрь. Трактирщик растолкал кухарку, и та согрела для Кейны большую кружку молока.
– Ох, госпожа колдунья, что ж в такую погоду да в такое время под крышей не сидится, – сетовала кухарка.
Она не столько жалела Кейну, сколько досадовала, что её саму разбудили в такой ранний час. Несколько медных монет её слегка умаслили и, для виду поворчав ещё немного, она отправилась ставить тесто: всё равно скоро рассветёт.
Кейна не стала дожидаться выпечки, поднялась в свою комнату, развесила у камина промокшую насквозь одежду и рухнула в постель.
* * *
Кейна вернулась в лесную избушку на исходе третьего дня.
– Как ты тут? Всё нормально? – спросила она Кселя. – Это твоя одежда, потом примеришь, – с этими словами она бухнула на край лежанки тугой свёрток. – Это тоже тебе. Попробуй! – она протянула ему свёрнутый из большого листа фунтик с синевато-чёрными шариками.
– Что это? – недоверчиво спросил Ксель, не отваживаясь прикоснуться к странному гостинцу.
– Это съедобно. Попробуй, – настаивала колдунья.
Бессмертный взял двумя пальцами чёрный с сизым налётом шарик и, неотрывно глядя в глаза Кейне, осторожно раскусил. Кисловато-сладкий сок растёкся по языку, захрустели мелкие зёрнышки.
– Ну как?
– Вкуснее, чем… – Ксель неопределённо махнул рукой.
Живые, ещё бьющиеся и истекающие кровью сердца кармакских магов на вкус тоже были неплохи, но не шли ни в какой сравнение с этими маленькими шариками.
Кейна этого, конечно, не знала и решила, что он говорит о супе.
– Это черника, – сказала она. – Угощайся, это всё тебе. Я в лесу наелась. Только лист не ешь, он не съедобный, – спохватилась она.
Пока Кейна ходила к ручью за водой, кипятила воду и варила суп, Ксель доел ягоды и примерил одежду и сапоги.
– Вполне прилично выглядишь, – одобрила Кейна. – Как тебе? Сапоги не малы?
– Сойдёт. У рубашки рукава длинноваты.
– Я подошью.
– Этот плащ – он точно защищает от солнца? – спросил Ксель, разворачивая широкое чёрное полотно из плотной материи.
– Точно. Все скригги такие носят, если надо куда-то выйти днём.
– Можно подумать, я знаю, кто такие скригги, – проворчал Ксель.
– Солнце для них смертельно опасно, так же, как для тебя, – объяснила Кейна.
После ужина Кейна взялась подшивать рукава рубашки. Ксель делал вид, что изучает карту.
Так ли нужна ему эта смертная? Теперь у него есть одежда и припасы, с виду он не отличается от местных, а значит, может свободно путешествовать по этим землям, не привлекая внимания. Он знает, где Столица и может продолжить то, что начал в Кармаке. Договор? Всего лишь слова. Печать? С ней сложнее, но, возможно, смерть Кейны превратит печать в простую побрякушку. Если же нет – Ксель найдёт способ избавиться и от этой помехи…
– Вот, всё готово, – Кейна откусила нитку и вручила ему рубашку.
Ксель надел, вытянул руки вперёд.
– Теперь рукава разной длины, – сообщил он.
Но, натолкнувшись на взгляд Кейны, поднял ладони в примирительном жесте.
– Ладно, ладно, ничего страшного, пусть остаётся так.
– То-то же, – проворчала Кейна и зевнула. – Ложись спать. Выходим завтра рано утром. Доброй ночи.
…Пальцы Кселя бережно, почти нежно, обнимали сердце Кейны. Багровое пятно быстро расплывалось по тонкой сорочке, вышитые мелкие цветы из белых мгновенно превращались в красные. Горячее и мокрое, сердце не стучало ритмично, а трепетало в его ладони, как пойманная птица. В широко распахнутых светло-карих глазах колдуньи плескался ужас и отчаяние. Малейшая попытка вдохнуть причиняла девушке немыслимую боль.
– Думала, ты такая сильная и храбрая, приручила чудовище? Надо было бежать без оглядки, как только поняла, кто я. В другой раз будешь знать. Ах да, другого раза не будет.
Сполна насладившись мучениями несчастной, Ксель сжал её сердце, так что ошмётки горячей плоти просочились между пальцами. Кровь, до этого стекавшая тонкой струйкой из её рта, хлынула потоком, тело забилось в предсмертных судорогах.
Ксель резко сел на лежанке и поглядел на свои ладони. Чистые, ни капельки крови. Но его всё ещё не отпускало жуткое ощущение, будто что-то пытается вытянуть его сердце сквозь рёбра наружу. Ксель судорожно вздохнул, прислушался. Кейна стонала и металась во сне. Вдруг она хрипло вскрикнула и села, прижав ладонь к груди. Её трясло так, что зубы стучали.
«Проклятье! Ей приснилось то же самое, что мне? – понял Ксель. – Значит, договор всё же работает».
Заметив движение, Кейна дёрнулась, ударилась плечом о стену, повернула к Кселю перекошенное от ужаса лицо.
– Ты почему не спишь? – сиплым голосом спросила она.
– Гадость всякая снится. А ты чего? Ещё темно. Спи.
Кейна помотала головой.
– Вряд ли я смогу теперь уснуть.
Ксель вздохнул.
– Кейна, наши души связаны. Я не причиню тебе вреда. Перед долгой дорогой тебе надо выспаться.
– Угу, – кивнула та, но продолжала сидеть на своей лежанке, обхватив руками колени.
Ксель демонстративно лёг, заложив руки под голову, и негромко запел. Спустя время Кейна перестала трястись, закуталась поплотнее в свой плащ и легла, свернувшись калачиком. Он пел, пока Кейна не уснула. Кто бы мог подумать, что спустя столько времени он снова будет петь для кого-то эту песенку!
– Послушай, а нам обязательно каждый день это есть? – спросил Ксель за завтраком.
– Нормальный суп! – привычно возмутилась Кейна. – Вот придём в гостиницу и поедим что-нибудь вкусное. Жаркое или пирог, или… Что ты любишь?
– Я понятия не имею, что в этом мире есть съедобного. Ну, вот те чёрные штучки вчера были неплохи.
– Ягоды – это лакомство, а не еда.
– Далеко до гостиницы?
– В том посёлке, где я покупала тебе одежду, есть гостиница. Но, если мы хотим идти вперёд, а не возвращаться назад, то около десяти дней пути. Если с погодой повезёт.
После завтрака Кейна ополоснула в ручье котелок, уложила в сумку всё, что не сложила вечером, погасила огонь в очаге, смахнула со стола крошки.
– Ну, всё, идём, – объявила она и вышла из домика.
Ксель завернулся в чёрный плащ, поглубже натянул капюшон и замер на пороге, не смея шагнуть на залитое солнцем крыльцо. Опаляющий свет бил лучами в глаза, смертоносный жар проникал сквозь ненадёжную ткань.
Кейна остановилась в двух шагах от крыльца и обернулась.
– Ты чего? – но и сама всё поняла, не дождавшись ответа. – Не бойся, через этот плащ свет не проникнет.
Ксель понимал, что Кейна, скорее всего, права, но слишком свежа была память.
Кейна взяла в руку скипетр, до сих пор висевший в петельке на поясе, и начала читать заклинание. Возле её ладони появилась небольшая сфера абсолютной черноты.
– Не бойся, – повторила она. – Если что-то пойдёт не так, я спрячу тебя Куполом Тьмы. Тебе ничего не грозит!
Ксель глубоко вдохнул горячий пропитанный солнцем воздух и шагнул на крыльцо. Постоял с минуту. В плаще было жарко, но этот жар не опалял, не сжигал. Кейна выдохнула и развеяла заклинание.
– Вот видишь – ничего страшного, – сказала она. – Идём.
Через пару сотен шагов они вышли на широкую утоптанную дорогу и зашагали навстречу солнцу. Ксель низко опустил голову и надвинул капюшон.
– Нам точно в эту сторону? – спросил он.
– Да. После полудня солнце будет за спиной, – утешила его Кейна.
Они шли весь день, лишь пару раз останавливались у родников, чтобы попить. По обеим сторонам дороги тянулись то тенистые рощи, то сумрачные ельники, то солнечные, пропитанные смолистым запахом, сосновые боры. Когда тени вытянулись, и из чащи потянуло прохладой, Кейна сказала:
– Надо поискать место для ночлега.
– Чего?! – возмутился Ксель. – Ты же всю прошлую ночь спала!
– И что? Ксель, я всего лишь смертный нумф. Мне каждую ночь надо спать, хотя бы раз в день что-нибудь есть, а если на три дня останусь без воды, то просто умру!
Ксель изумлённо уставился на колдунью.
– Почему они создали вас такими?
– Какими? – не поняла Кейна.
– Такими слабыми?
Та в ответ фыркнула:
– Ты меня об этом спрашиваешь? Вот придём в Храм, спросишь священников. Они с радостью объяснят тебе замысел Светлых Владык.
Они отыскали поляну на взгорке, в стороне от дороги. Кейна собрала немного хвороста, разожгла огонь и сварила суп.
– Надо будет присматривать за костром, пока не рассветёт. Дикие звери боятся огня. Будем дежурить по очереди, – сказала Кейна.
Они с Кселем устроились у корней большого дерева, поставили котелок посередине и по очереди зачёрпывали ложками густое горячее варево.
– Здесь водится кто-нибудь опасный? – спросил Ксель.
Кейна пожала плечами.
– Летом хищники, как правило, не нападают – у них достаточно добычи. Но есть всякие любопытные и зловредные зверушки, которые могут попортить припасы. Так что лучше гонять всех, кто вылезет из леса. Если огонь будет гореть, то близко они не подойдут.
– Понял, – кивнул Ксель и облизал ложку. – Тогда ложись спать, сегодня я буду дежурить первым.
– С чего вдруг такая забота? – подозрительно прищурилась Кейна.
– Потому что я не устал. А у тебя уже глаза закрываются.
Кейна ещё с минуту сверлила его взглядом, но после сдалась.
– Ладно. Разбуди меня, когда луна будет вон там, – Кейна указала на макушку одинокой облезлой ёлки.
– Хорошо.
В развилке корней Кейна устроила лежанку из лапника, положила под голову сумку, завернулась в плащ и легла спать. Звенели комары, в траве шуршала мелкая живность, в глубине леса время от времени ухали и перекрикивались птицы. Иногда в тени еловых лап поблёскивали звериные глаза, но Кселю достаточно было лишь глянуть в их сторону и слегка оскалиться – и незваные гости с испуганным визгом убегали в чащу. Время от времени бессмертный подбрасывал в огонь сухие ветки, ворошил угли длинной палкой и смотрел, как алые искры взметаются вверх. Луна давно добралась до одинокой ели и начала спускаться к горизонту. Кейна безмятежно спала.
Когда небо потускнело, а звёзды одна за другой начали гаснуть, Ксель сбросил плащ, снял рубашку и встал во весь рост, повернувшись лицом на восход. Небо светлело, белая полоса над горизонтом стала золотистой, потом розовой. Сначала стало тепло, потом кожу начало припекать. Жар всё усиливался, хотя солнце ещё не показалось. Кейна заворочалась, застонала во сне.
– Ладно, ладно, не ной, – проворчал Ксель, натягивая рубашку.
Мягкая и приятная прежде, теперь ткань казалась жёсткой, а колючие швы царапали тело, хотя вчера Ксель их вовсе не замечал. Ничего! Пройдёт несколько дней, и он привыкнет, и светонепроницаемый плащ станет не нужен.
Костёр почти погас. Ксель надел плащ, набросил на голову капюшон и сел напротив Кейны, чтобы солнце не светило ей в лицо. Он почти не сомневался, что Кейна проснётся, как только взойдёт солнце.
Ксель ошибся.
Кейна вскочила, когда солнце поднялось уже высоко, и тут же набросилась на Кселя:
– Ты почему меня не разбудил?!
Бессмертный ухмыльнулся.
– Было любопытно, сколько времени подряд ты можешь спать, – а потом уже серьёзно добавил. – На самом деле, если от усталости ты не сможешь колдовать, то какой от тебя вообще толк?
На секунду лицо колдуньи исказилось от злости, она несколько раз шумно вздохнула, а потом тихо сказала:
– Спасибо.
– За что?
– Что позволил выспаться. Теперь я чувствую себя намного лучше.
– А что тебе раньше мешало высыпаться?
Кейна покачала головой.
– Что мешало?! Ксель, всё это время, пока мы не заключили договор, я почти не спала. Стоило мне закрыть глаза, и я видела, как ты меня убиваешь. А усни я чуть крепче, и сон стал бы явью. Вот по правде, Ксель, застав меня спящей, ты бы убил?
Он с минуту смотрел колдунье в глаза.
– Ответ ты знаешь, – произнёс он, отводя взгляд. – Ну, хватит! Вари уже свой дурацкий супчик и пойдём дальше.
Дорога всё так же вела напрямую через лес. Несколько раз на пути попадались речки с переброшенными через них бревенчатыми мостиками. Иногда встречались деревеньки в несколько дворов, где на Кселя, которого из-за чёрного плаща принимали за скригга, косились с опаской: в отличие от Верхнего Эрфара, скриггов здесь не жаловали. Всё же Кейне удавалось за несколько мелких монеток купить немного козьего сыра или пирожков со щавелем, или яблок, пока Ксель ждал её на дороге.
– Почему ты взяла в дорогу сушёный суп, а не пирожки? – спросил он, впервые попробовав это лакомство.
– Они много весят и быстро портятся. Так что для путешествий не подходят, – объяснила Кейна.
Погода стояла тёплая и солнечная, поэтому на ночёвки останавливались в лесу. Кейна настояла, чтобы Ксель тоже отдыхал, хоть он и утверждал, что, пока излечивался от ожогов, отоспался на год вперёд.
Сошлись на том, что первой смотреть за костром будет Кейна, а с середины ночи – Ксель.
– И всё же, почему ту дорогу забросили? – спросил однажды вечером Ксель, в очередной раз рассматривая карту.
– Да.
– Заметь: я всё ещё ни о чём не спрашиваю. Но если придут солдаты короля и начнут задавать вопросы о тебе или твоём спутнике, я молчать не стану.
– Да и не нужно. Я не замышляю ничего незаконного, – помотала головой Кейна.
– Чем планируешь платить?
– Есть серебро, есть консервированная кровь.
– Сколько?
Кейна порылась в сумке и показала флакон.
– Один остался.
Скригг на минуту задумалась.
– Этого мало. Заказ, я так понимаю, срочный?
– Да.
– Тогда ещё один такой флакон и три монеты серебром. Кровь и одна монета сейчас, остальное – при получении. Идёт?
– Хорошо. Меня это устраивает.
Кейна вслед за скриггом прошла в комнату. Портниха вынула из сундука несколько отрезов ткани, и Кейна выбрала плотную льняную материю для штанов и рубахи и тонкое сукно для безрукавки.
Потом скригг усадила её за стол и принесла сундучок с настоем вегерихрилика, флаконами, консервирующим порошком и серебряной иглой.
– Не нужно, у меня своя есть, – произнесла Кейна и достала из сумки футлярчик с серебряной иглой.
Она прополоскала иглу в чашечке с настоем, но воткнуть в вену никак не получалось – рука дрожала.
– Давай помогу, – мягко произнесла женщина, и Кейна отдала ей иглу.
Точным движением она ввела иглу и подставил флакон для крови. Когда он наполнился, скригг тонкой лопаточкой всыпала щепотку порошка и плотно закупорила пробкой – теперь кровь не свернётся, и будет храниться столько, сколько понадобится. Скригг вынула иглу из руки Кейны, промыла в настое вегерихрилика и положила в футляр. Кейна уснула, и скригг не стала её будить.
– Что же с тобой приключилось? – пробормотала она, покачав головой.
Она набросила на плечи спящей колдунье вязаное покрывало, зажгла ещё несколько фонарей и принялась за работу.
Кейна проснулась среди ночи. Она потянулась, зевнула, подхватила соскальзывающее с плеч покрывало, едва не смахнув рукой фонарь.
– Извини, я, кажется, задремала.
Скригг подняла голову от шитья и понимающе улыбнулась.
– Должно быть, нелёгкий выдался денёк?
– Если бы только денёк, – вздохнула Кейна.
– С тебя серебряная монета.
– Я помню, – кивнула Кейна и полезла в сумку за деньгами и обещанным флаконом консервированной крови.
– Не забудь свою иглу, – напомнила скригг, получив оплату.
– Когда будет готово?
– Один день и две ночи, считая нынешнюю.
– Хорошо.
– Ты в «Жареном карасике» остановилась? Дорогу сама найдёшь или проводить?
– Найду. Спасибо.
На улице лило, как из ведра, но над лесом небо начинало светлеть. В гостинице все давным-давно спали, но Кейну всё же пустили внутрь. Трактирщик растолкал кухарку, и та согрела для Кейны большую кружку молока.
– Ох, госпожа колдунья, что ж в такую погоду да в такое время под крышей не сидится, – сетовала кухарка.
Она не столько жалела Кейну, сколько досадовала, что её саму разбудили в такой ранний час. Несколько медных монет её слегка умаслили и, для виду поворчав ещё немного, она отправилась ставить тесто: всё равно скоро рассветёт.
Кейна не стала дожидаться выпечки, поднялась в свою комнату, развесила у камина промокшую насквозь одежду и рухнула в постель.
* * *
Кейна вернулась в лесную избушку на исходе третьего дня.
– Как ты тут? Всё нормально? – спросила она Кселя. – Это твоя одежда, потом примеришь, – с этими словами она бухнула на край лежанки тугой свёрток. – Это тоже тебе. Попробуй! – она протянула ему свёрнутый из большого листа фунтик с синевато-чёрными шариками.
– Что это? – недоверчиво спросил Ксель, не отваживаясь прикоснуться к странному гостинцу.
– Это съедобно. Попробуй, – настаивала колдунья.
Бессмертный взял двумя пальцами чёрный с сизым налётом шарик и, неотрывно глядя в глаза Кейне, осторожно раскусил. Кисловато-сладкий сок растёкся по языку, захрустели мелкие зёрнышки.
– Ну как?
– Вкуснее, чем… – Ксель неопределённо махнул рукой.
Живые, ещё бьющиеся и истекающие кровью сердца кармакских магов на вкус тоже были неплохи, но не шли ни в какой сравнение с этими маленькими шариками.
Кейна этого, конечно, не знала и решила, что он говорит о супе.
– Это черника, – сказала она. – Угощайся, это всё тебе. Я в лесу наелась. Только лист не ешь, он не съедобный, – спохватилась она.
Пока Кейна ходила к ручью за водой, кипятила воду и варила суп, Ксель доел ягоды и примерил одежду и сапоги.
– Вполне прилично выглядишь, – одобрила Кейна. – Как тебе? Сапоги не малы?
– Сойдёт. У рубашки рукава длинноваты.
– Я подошью.
– Этот плащ – он точно защищает от солнца? – спросил Ксель, разворачивая широкое чёрное полотно из плотной материи.
– Точно. Все скригги такие носят, если надо куда-то выйти днём.
– Можно подумать, я знаю, кто такие скригги, – проворчал Ксель.
– Солнце для них смертельно опасно, так же, как для тебя, – объяснила Кейна.
После ужина Кейна взялась подшивать рукава рубашки. Ксель делал вид, что изучает карту.
Так ли нужна ему эта смертная? Теперь у него есть одежда и припасы, с виду он не отличается от местных, а значит, может свободно путешествовать по этим землям, не привлекая внимания. Он знает, где Столица и может продолжить то, что начал в Кармаке. Договор? Всего лишь слова. Печать? С ней сложнее, но, возможно, смерть Кейны превратит печать в простую побрякушку. Если же нет – Ксель найдёт способ избавиться и от этой помехи…
– Вот, всё готово, – Кейна откусила нитку и вручила ему рубашку.
Ксель надел, вытянул руки вперёд.
– Теперь рукава разной длины, – сообщил он.
Но, натолкнувшись на взгляд Кейны, поднял ладони в примирительном жесте.
– Ладно, ладно, ничего страшного, пусть остаётся так.
– То-то же, – проворчала Кейна и зевнула. – Ложись спать. Выходим завтра рано утром. Доброй ночи.
…Пальцы Кселя бережно, почти нежно, обнимали сердце Кейны. Багровое пятно быстро расплывалось по тонкой сорочке, вышитые мелкие цветы из белых мгновенно превращались в красные. Горячее и мокрое, сердце не стучало ритмично, а трепетало в его ладони, как пойманная птица. В широко распахнутых светло-карих глазах колдуньи плескался ужас и отчаяние. Малейшая попытка вдохнуть причиняла девушке немыслимую боль.
– Думала, ты такая сильная и храбрая, приручила чудовище? Надо было бежать без оглядки, как только поняла, кто я. В другой раз будешь знать. Ах да, другого раза не будет.
Сполна насладившись мучениями несчастной, Ксель сжал её сердце, так что ошмётки горячей плоти просочились между пальцами. Кровь, до этого стекавшая тонкой струйкой из её рта, хлынула потоком, тело забилось в предсмертных судорогах.
Ксель резко сел на лежанке и поглядел на свои ладони. Чистые, ни капельки крови. Но его всё ещё не отпускало жуткое ощущение, будто что-то пытается вытянуть его сердце сквозь рёбра наружу. Ксель судорожно вздохнул, прислушался. Кейна стонала и металась во сне. Вдруг она хрипло вскрикнула и села, прижав ладонь к груди. Её трясло так, что зубы стучали.
«Проклятье! Ей приснилось то же самое, что мне? – понял Ксель. – Значит, договор всё же работает».
Заметив движение, Кейна дёрнулась, ударилась плечом о стену, повернула к Кселю перекошенное от ужаса лицо.
– Ты почему не спишь? – сиплым голосом спросила она.
– Гадость всякая снится. А ты чего? Ещё темно. Спи.
Кейна помотала головой.
– Вряд ли я смогу теперь уснуть.
Ксель вздохнул.
– Кейна, наши души связаны. Я не причиню тебе вреда. Перед долгой дорогой тебе надо выспаться.
– Угу, – кивнула та, но продолжала сидеть на своей лежанке, обхватив руками колени.
Ксель демонстративно лёг, заложив руки под голову, и негромко запел. Спустя время Кейна перестала трястись, закуталась поплотнее в свой плащ и легла, свернувшись калачиком. Он пел, пока Кейна не уснула. Кто бы мог подумать, что спустя столько времени он снова будет петь для кого-то эту песенку!
– Послушай, а нам обязательно каждый день это есть? – спросил Ксель за завтраком.
– Нормальный суп! – привычно возмутилась Кейна. – Вот придём в гостиницу и поедим что-нибудь вкусное. Жаркое или пирог, или… Что ты любишь?
– Я понятия не имею, что в этом мире есть съедобного. Ну, вот те чёрные штучки вчера были неплохи.
– Ягоды – это лакомство, а не еда.
– Далеко до гостиницы?
– В том посёлке, где я покупала тебе одежду, есть гостиница. Но, если мы хотим идти вперёд, а не возвращаться назад, то около десяти дней пути. Если с погодой повезёт.
После завтрака Кейна ополоснула в ручье котелок, уложила в сумку всё, что не сложила вечером, погасила огонь в очаге, смахнула со стола крошки.
– Ну, всё, идём, – объявила она и вышла из домика.
Ксель завернулся в чёрный плащ, поглубже натянул капюшон и замер на пороге, не смея шагнуть на залитое солнцем крыльцо. Опаляющий свет бил лучами в глаза, смертоносный жар проникал сквозь ненадёжную ткань.
Кейна остановилась в двух шагах от крыльца и обернулась.
– Ты чего? – но и сама всё поняла, не дождавшись ответа. – Не бойся, через этот плащ свет не проникнет.
Ксель понимал, что Кейна, скорее всего, права, но слишком свежа была память.
Кейна взяла в руку скипетр, до сих пор висевший в петельке на поясе, и начала читать заклинание. Возле её ладони появилась небольшая сфера абсолютной черноты.
– Не бойся, – повторила она. – Если что-то пойдёт не так, я спрячу тебя Куполом Тьмы. Тебе ничего не грозит!
Ксель глубоко вдохнул горячий пропитанный солнцем воздух и шагнул на крыльцо. Постоял с минуту. В плаще было жарко, но этот жар не опалял, не сжигал. Кейна выдохнула и развеяла заклинание.
– Вот видишь – ничего страшного, – сказала она. – Идём.
Через пару сотен шагов они вышли на широкую утоптанную дорогу и зашагали навстречу солнцу. Ксель низко опустил голову и надвинул капюшон.
– Нам точно в эту сторону? – спросил он.
– Да. После полудня солнце будет за спиной, – утешила его Кейна.
Они шли весь день, лишь пару раз останавливались у родников, чтобы попить. По обеим сторонам дороги тянулись то тенистые рощи, то сумрачные ельники, то солнечные, пропитанные смолистым запахом, сосновые боры. Когда тени вытянулись, и из чащи потянуло прохладой, Кейна сказала:
– Надо поискать место для ночлега.
– Чего?! – возмутился Ксель. – Ты же всю прошлую ночь спала!
– И что? Ксель, я всего лишь смертный нумф. Мне каждую ночь надо спать, хотя бы раз в день что-нибудь есть, а если на три дня останусь без воды, то просто умру!
Ксель изумлённо уставился на колдунью.
– Почему они создали вас такими?
– Какими? – не поняла Кейна.
– Такими слабыми?
Та в ответ фыркнула:
– Ты меня об этом спрашиваешь? Вот придём в Храм, спросишь священников. Они с радостью объяснят тебе замысел Светлых Владык.
Они отыскали поляну на взгорке, в стороне от дороги. Кейна собрала немного хвороста, разожгла огонь и сварила суп.
– Надо будет присматривать за костром, пока не рассветёт. Дикие звери боятся огня. Будем дежурить по очереди, – сказала Кейна.
Они с Кселем устроились у корней большого дерева, поставили котелок посередине и по очереди зачёрпывали ложками густое горячее варево.
– Здесь водится кто-нибудь опасный? – спросил Ксель.
Кейна пожала плечами.
– Летом хищники, как правило, не нападают – у них достаточно добычи. Но есть всякие любопытные и зловредные зверушки, которые могут попортить припасы. Так что лучше гонять всех, кто вылезет из леса. Если огонь будет гореть, то близко они не подойдут.
– Понял, – кивнул Ксель и облизал ложку. – Тогда ложись спать, сегодня я буду дежурить первым.
– С чего вдруг такая забота? – подозрительно прищурилась Кейна.
– Потому что я не устал. А у тебя уже глаза закрываются.
Кейна ещё с минуту сверлила его взглядом, но после сдалась.
– Ладно. Разбуди меня, когда луна будет вон там, – Кейна указала на макушку одинокой облезлой ёлки.
– Хорошо.
В развилке корней Кейна устроила лежанку из лапника, положила под голову сумку, завернулась в плащ и легла спать. Звенели комары, в траве шуршала мелкая живность, в глубине леса время от времени ухали и перекрикивались птицы. Иногда в тени еловых лап поблёскивали звериные глаза, но Кселю достаточно было лишь глянуть в их сторону и слегка оскалиться – и незваные гости с испуганным визгом убегали в чащу. Время от времени бессмертный подбрасывал в огонь сухие ветки, ворошил угли длинной палкой и смотрел, как алые искры взметаются вверх. Луна давно добралась до одинокой ели и начала спускаться к горизонту. Кейна безмятежно спала.
Когда небо потускнело, а звёзды одна за другой начали гаснуть, Ксель сбросил плащ, снял рубашку и встал во весь рост, повернувшись лицом на восход. Небо светлело, белая полоса над горизонтом стала золотистой, потом розовой. Сначала стало тепло, потом кожу начало припекать. Жар всё усиливался, хотя солнце ещё не показалось. Кейна заворочалась, застонала во сне.
– Ладно, ладно, не ной, – проворчал Ксель, натягивая рубашку.
Мягкая и приятная прежде, теперь ткань казалась жёсткой, а колючие швы царапали тело, хотя вчера Ксель их вовсе не замечал. Ничего! Пройдёт несколько дней, и он привыкнет, и светонепроницаемый плащ станет не нужен.
Костёр почти погас. Ксель надел плащ, набросил на голову капюшон и сел напротив Кейны, чтобы солнце не светило ей в лицо. Он почти не сомневался, что Кейна проснётся, как только взойдёт солнце.
Ксель ошибся.
Кейна вскочила, когда солнце поднялось уже высоко, и тут же набросилась на Кселя:
– Ты почему меня не разбудил?!
Бессмертный ухмыльнулся.
– Было любопытно, сколько времени подряд ты можешь спать, – а потом уже серьёзно добавил. – На самом деле, если от усталости ты не сможешь колдовать, то какой от тебя вообще толк?
На секунду лицо колдуньи исказилось от злости, она несколько раз шумно вздохнула, а потом тихо сказала:
– Спасибо.
– За что?
– Что позволил выспаться. Теперь я чувствую себя намного лучше.
– А что тебе раньше мешало высыпаться?
Кейна покачала головой.
– Что мешало?! Ксель, всё это время, пока мы не заключили договор, я почти не спала. Стоило мне закрыть глаза, и я видела, как ты меня убиваешь. А усни я чуть крепче, и сон стал бы явью. Вот по правде, Ксель, застав меня спящей, ты бы убил?
Он с минуту смотрел колдунье в глаза.
– Ответ ты знаешь, – произнёс он, отводя взгляд. – Ну, хватит! Вари уже свой дурацкий супчик и пойдём дальше.
Дорога всё так же вела напрямую через лес. Несколько раз на пути попадались речки с переброшенными через них бревенчатыми мостиками. Иногда встречались деревеньки в несколько дворов, где на Кселя, которого из-за чёрного плаща принимали за скригга, косились с опаской: в отличие от Верхнего Эрфара, скриггов здесь не жаловали. Всё же Кейне удавалось за несколько мелких монеток купить немного козьего сыра или пирожков со щавелем, или яблок, пока Ксель ждал её на дороге.
– Почему ты взяла в дорогу сушёный суп, а не пирожки? – спросил он, впервые попробовав это лакомство.
– Они много весят и быстро портятся. Так что для путешествий не подходят, – объяснила Кейна.
Погода стояла тёплая и солнечная, поэтому на ночёвки останавливались в лесу. Кейна настояла, чтобы Ксель тоже отдыхал, хоть он и утверждал, что, пока излечивался от ожогов, отоспался на год вперёд.
Сошлись на том, что первой смотреть за костром будет Кейна, а с середины ночи – Ксель.
– И всё же, почему ту дорогу забросили? – спросил однажды вечером Ксель, в очередной раз рассматривая карту.
