Пролог
Босые ступни тонут в серебристом мху, когда я выхожу на поляну. Воздух дрожит от закатного света: древние дубы вспыхивают золотом, будто огонь коснулся их коры. Мои светлые волосы рассыпаются по плечам и ловят последние лучи, переливаясь, как расплавленное золото.
Это место приходит ко мне во сне раз за разом. Опять этот дивный сон... Почему он никак не отпускает? А может, это уже не сон?
Озеро передо мной темное, глубокое, как провал без дна. Наклоняюсь, и мои голубые глаза отражаются в воде. Застываю в предвкушении. Я знаю, что будет и терпеливо жду. Сердце стучит быстро, будто отбивает тревожный ритм.
Вода дрожит, и появляется он. Аэдан.
Сердце замирает, а потом начинает биться так сильно, что кажется, вырвется из груди. Светлые, почти белые волосы Аэдана сияют, как серебро под луной. Широкие мощные плечи подчеркнуты тонкой рубашкой из шелка. Она расстегнута достаточно, чтобы я увидела загорелый торс. Но больше всего меня завораживают его глаза — глубокие, как горные озера перед рассветом. В них невозможно не утонуть. Аэдан слишком красив.
— Ты пришла, Элиана, — его голос теплый, густой, медовый, будто течет по коже.
Я чувствую, как предательски дрожит мой голос:
— Я не могла не прийти.
Пальцы Аэдана касаются моего запястья. Легкое движение — и по руке бегут мурашки, как искры.
— А если я скажу, что это слишком опасно? — его дыхание пахнет спелыми лесными ягодами и чем-то неуловимо мужским, свежим, как прохладный лес после дождя. Притягательным, как тайна.
Закрываю глаза на мгновение, чувствуя, как все внутри меня переливается от радости. Аэдан так близко... так нереально близко.
— Тогда я спрошу, — я открываю глаза и встречаю его пристальный взгляд, — почему опасность может быть такой прекрасной?
Губы Аэдана мягко касаются моего виска. Лес вокруг будто расплывается, теряя форму.
— Ты пахнешь лунными цветами, — шепчет он, его пальцы скользят по моим волосам, словно запоминая каждую прядь.
Аэдан рядом. Он в каждом моем сне. Но я не понимаю...
— Почему ты приходишь только ночью? — спрашиваю хрипловато, сама удивившись своему голосу.
В его глазах пробегает тень, холодная, как внезапный порыв ветра.
— Потому что днем я принадлежу другому миру.
Я не успеваю спросить что это значит — его губы настойчиво находят мои. Вопросы растворяются, как дым.
Светлячки вспыхивают, как яркие звезды, сорвавшиеся с неба. Густые ветви древних дубов склоняются над нами, образуя живой шатер. Где-то вдалеке журчит ручей, наполняя ночь мелодичным шепотом.
Мох подо мной мягкий и прохладный, а тело Аэдана теплое и твердое. Его руки скользят по моим бокам, оставляя на коже следы из огня.
— Ты такая красивая, — Аэдан касается губами моей шеи, — как первый снег на рассвете.
Я смеюсь тихо, едва слышно. В мыслях звучат слова: «А ты, как сон, от которого не хочу просыпаться». Я не говорю их вслух, но провожу пальцами по его лицу. Аэдан смотрит на меня, и в его взгляде появляется легкое удивление.
— Ты думаешь слишком громко, — он улыбается, и в уголках глаз появляются мягкие лучики.
— Ты читаешь мои мысли?
— Нет, — его губы снова находят мои, — я просто тебя чувствую.
Наши тела сплетаются в танце, одновременно новом и знакомом. Лес затихает, словно затаив дыхание. Даже звезды кажутся ярче, хотя сейчас мне совершенно не до них.
Что будет завтра? Я не знаю. Не хочу знать. Аэдан целует меня снова, и мир исчезает. Остается только этот миг. Только он. И лунный свет, льющийся сквозь листву, будто чье-то невидимое благословение.
Глава 1. Договор с Тенью
Утренний туман цепляется за подол моего платья, словно живые пальцы, когда я пробираюсь сквозь заросли папоротников. Босые ступни вязнут во влажном мху, но я не могу остановиться. На моем запястье горит серебристый знак: тонкие линии, оставленные прикосновением Аэдана, переплетаются в узор, похожий на смесь света и пламени.
Я вздрагиваю, касаясь запястья. Аэдан был настоящим… но исчез, как только посветлело небо.
Лес меняется. Воздух становится густым, пахнет холодными корнями и древним временем. Ветви склоняются ниже, образуя живой свод, словно приглашают войти. И я вижу их.
В каменном круге стоят трое Старейшин-тианари. Их плащи словно сотканы из живого мха, а длинные светлые волосы украшены яркими цветами таиарэ. Самый древний — Олрен — поднимает руку.
— Мы ждали тебя, дитя лунного света, — его голос сухой, как шуршание осенних листьев.
Сердце поднимается в горло.
— Почему?
Мейра, древняя, но удивительно светлая, с глазами цвета молодой зелени, делает шаг вперед.
— Потому что ты часть пророчества.
В центре круга стоит каменная чаша. Олрен проводит над водой ладонью, и гладь покрывается рябью. Образы вспыхивают один за другим.
Двое светловолосых эльфов, стоящих спина к спине.
Лес, охваченный синим пламенем.
Тень с ветвистыми рогами, поднимающаяся из озера.
— Ты и твой лунный друг, — шепчет Мейра, — две половины одного целого.
Ладони становятся влажными от пота. Лунный друг?
— Аэдан, — имя срывается с моих губ само собой.
Третий старейшина — Кайлан — кивает:
— Он принадлежит миру теней. Ты — миру света. Вместе вы...
— Разрушите или спасете, — заканчивает Олрен.
Вода в чаше чернеет настолько быстро, что я невольно отступаю.
* * *
Я бегу. Голубое платье цепляется за ветви, волосы хлещут по щекам, но меня не остановить. Мне нужен Аэдан. Я должна его найти — прежде чем это пророчество успеет сбыться без нас.
Лес становится плотнее, стволы деревьев исписаны незнакомыми символами. Они будто предупреждают меня, но я не слушаю. Я бегу дальше.
И вдруг знакомый голос разрезает тишину:
— Ты не должна была приходить сюда.
Аэдан стоит у черного озера, его светлые волосы кажутся еще ярче на фоне темной воды. Но что-то не так: его глаза… черные, как провал в небытие. Лицо жесткое, будто высеченное из камня.
— Что с тобой? — шагаю к нему, игнорируя страх.
Аэдан отступает:
— Ты говорила со старейшинами. Теперь ты знаешь.
Вода за его спиной начинает кипеть. Из глубины поднимаются тени — прозрачные, как дым, и такие холодные, что земля вокруг темнеет.
Аэдан сжимает мою руку:
— Беги. Пока не поздно.
Но я не двигаюсь. Вместо этого поднимаю ладонь, и голубой свет вырывается наружу, срезая первую тень, как нож режет ткань.
Аэдан смотрит на меня, потрясенный.
— Ты...
— Мы, — поправляю его.
Аэдан улыбается — впервые за утро — и поднимает руку. Его тьма сгущается, кружится, словно живая.
Тени бросаются на нас одновременно.
Мой свет вспыхивает ослепительной дугой, тьма Аэдана — густая и теплая — обвивает ее. Мысли пропадают. Существуем только мы и две силы, сплетающиеся в один спиральный поток.
Одна тень тянется ко мне когтистой лапой, но Аэдан резко дергает меня за руку, прижимая спиной к своей груди:
—— Не дай им коснуться тебя! — его горячее дыхание ласкает мою шею, и по коже бегут мурашки.
Наша волна энергии поднимается вокруг, создавая полупрозрачный купол. Свет и тьма движутся, как две змеи, переплетаясь в яростном и прекрасном танце. Аэдан в сине-черном сиянии восхитителен, как юный бог войны. Его резковатые черты лица смягчены эльфийской утонченностью, и я забываю, как дышать.
И тут знак на моем запястье вспыхивает. Боль обжигает руку.
— А-а-а! — от неожиданной резкой боли я сгибаюсь пополам, и наш энергетический купол дрожит.
Аэдан перехватывает меня.
— Они метят тебя... — в его голосе злость и страх.
Из озера поднимается огромная Тень с оленьими рогами. От нее веет древней мощью.
— Аэда-а-ан… — она скрипит, как старые ветви. — Ты забыл наш договор?
Тело Аэдана напрягается.
— Беги, Элиана, — он говорит вполголоса. — Беги, пока можешь. Я остановлю ее.
Не нужны мне такие жертвы! Я не для того нашла его, чтобы потерять! Плевать, что он там нарушил! Хватаю Аэдана за руку и вливаю свой свет в его тьму с новой силой.
— Вместе. Помни.
Наш поток энергии бьет в Тень, как сверкающее копье.
* * *
Тишина. Озеро снова гладкое. Я лежу на мху, тяжело дыша. Аэдан рядом, осторожно обнимает мое запястье.
— Больно, маленькая? — его голос мягкий и теплый.
Главное, он, Аэдан, здесь. Кем бы он ни был.
— Больно.
Серебристый шрам в виде переплетенных ветвей на запястье пульсирует.
— Кто она была? Что у вас с ней? — сажусь, мир покачивается и плывет перед глазами. Мне хуже, чем я думала. Наверное, я отдала слишком много энергии. Слишком много пропустила сквозь себя. Но зато Тени больше нет. Ну, или она где-то прячется.
Аэдан отводит взгляд. Впервые за все время он выглядит... потерянным.
— Моя тюремщица, — лунный свет падает на его гордое красивое лицо. — Я должен был...
Расправиться с Тенью в одиночку? Возможно раньше и должен был. Но не теперь. Я прикасаюсь к его гладкой щеке и заставляю посмотреть на себя:
— Теперь мы будем сражаться вместе.
Озеро позади нас вздыхает.
* * *
Лунный свет рисует серебристые узоры на коже Аэдана, а сам он сидит, обхватив колени. Я не могу оторвать взгляда от его светлых ресниц, отбрасывающих тени на щеки. Мое сердце бьется в такт его прерывистому дыханию.
— Она взяла мою память, — голос Аэдана звучит глухо, будто доносится со дна озера.
Я замираю:
— Что? Память? Твою память забрала эта страшная Тень?
Он протягивает руку к воде.
— В ту ночь, когда я впервые пришел сюда... я заключил с ней сделку...
Вода перед нами начинает вращаться, образуя воронку. Я инстинктивно хватаю Аэдана за руку, но он не убирает ладонь от воды:
— Она дала мне силу, а взамен взяла...
— Что? — мои пальцы слишком сильно впиваются в его запястье, а сердце подскакивает к горлу.
В глазах Аэдана бездонная пустота.
— Возможность видеть солнечный свет.
Мое сердце замирает:
— Так ты...
— Я существую только в темноте, — его губы кривятся в подобии улыбки. — Сто лет, Элиана. Сто лет я не видел рассвета.
Я наконец понимаю все. Почему он появляется только ночью. Почему он такой холодный. Почему его глаза иногда кажутся потухшими...
Вода озера внезапно вздымается, образуя жуткую фигуру с оленьими рогами.
— Он солгал, — от голоса этой твари кровь в венах стынет. — Он отдал не только это.
Аэдан резко вскакивает, заслоняя меня собой:
— Довольно!
Тень смеется, и смех напоминает звук ломающихся ветвей:
— Ты отдал имя своего сердца. И когда она почти произнесла его вслух...
Я задыхаюсь..
— Аэдан... не твое настоящее имя?
Озеро начинает кипеть. Аэдан не успевает ответить.
Глава 2. Мир между мирами
Тень вырывается вперед, летит, как живой дым, и мгновенно захлестывает Аэдана. Бесформенный черный шлейф обвивается вокруг его тела, затягивается, словно петли, сжатые руками невидимого чудовища. Лес вздрагивает от моего крика.
Свет вспыхивает в моих ладонях — яркий, горячий, готовый взорваться, — но отражается от поверхности озера и не достигает его.
— Назови его! — шипит Тень. Ее голос трещит, будто ломается лед. — Имя, которое он забыл!
Слезы обжигают кожу. Я бы назвала. Но я не помню.
— Я... не знаю!
Аэдан судорожно изворачивается в черных спиралях Тени. Губы приоткрыты, дыхание обрывается, глаза, когда-то яркие, как утренняя гладь озера, тускнеют.
— Вспомни, — голос Тени вползает в меня, холодный, вязкий, как сырой туман. — Вспомни первую ночь.
Я вдруг вижу.
Другой лес. Иные деревья. Их ветви тонкие, серебристые, будто сотканы из лунных нитей. Над озером золотится спокойная дорожка света — ровная, гладкая, будто вода и свет заключили тайный союз. И он — не Аэдан, никогда не был Аэданом. Его руки теплые, он целует мои пальцы, и его синие глаза сияют, как сапфиры.
— Никто нас не разлучит, милая, — говорит он, и его настоящее имя звучит, как музыка.
Тени нет. Есть Она — древняя, высокая, с венцом из рогов, шагнувшая к нам, как тень луны по воде.
— Все имеет цену, — произносит она. — За бессмертие любви нужна плата.
Это что еще за новости?! Кто она такая, чтобы распоряжаться нами?! Откуда она вообще взялась?! Подкралась незаметно, дрянь.
А «тот» Аэдан уже шагает вперед. Похоже, он согласен заплатить.
— Лиран! — кричу я раньше мысли, раньше дыхания.
Все замирает.
Черная Тень в настоящем отступает с визгом. Озеро становится гладким. Лиран — не Аэдан — падает на колени, глаза сменяют цвет, возвращаясь к ясному голубому.
— Ты вспомнила... — его голос дрожит. — Маленькая моя...
Я опускаюсь рядом, ладонями касаясь его лица.
— Как я могла тебя забыть...
Но мир вокруг сжимается. Лес темнеет, листья крошатся в пыль. Знакомый скрипучий голос катится по угасающим ветвям:
— Договор нарушен.
Земля под нами шевелится, словно у нее есть легкие. Я хватаю Лирана за руку — крепко, отчаянно боясь, что он исчезнет.
— Нам нужно бежать.
Он кивает, но уверенности в глазах нет. Холод пробирает до костей.
— Она проснулась полностью, — говорит он почти шепотом.
Он слишком много времени был с Тенью. Забыл, как сопротивляться. Но я-то прекрасно помню.
— Бежим! — мой крик разрывает воздух. Позади раздается удар — мощный, хищный, будто огромная лапа прошлась по лесу.
Мы срываемся с места.
Мох скользкий, ветки хлещут по лицу. Кровь стекает по щеке, но это не важно. Лиран бежит рядом. Его волосы вспыхивают светом, скользят по воздуху, как лунные клинки. Но шаги неровные — тело еще частично принадлежит Тени.
Сейчас я должна спасти нас обоих.
— Куда?! — кричит он, когда мы выбегаем на тропу.
Я не отвечаю — просто тяну его дальше. Лес дрожит, корни в земле шепчут: «Скорее. Она рядом».
За спиной раздается рев — низкий, гортанный, словно рвут ткань мироздания. Боги, что эта Тень вообще такое?! Кто она?!
— Левее! — Лиран резко срывает меня с тропы, и мы падаем в кусты. Мимо пролетает что-то огромное, темное, бесформенное, ломая сосны, как соломинки.
Я прижимаюсь к Лирану, чувствуя бешеный стук его сердца под тонкой тканью серебристой рубашки:
— Что это было?
— То, что она выпустила. Мы не убежим… — дыхание Лирана обжигает мою шею.
Мы должны. Мы не можем умереть сейчас и так. Хотя то, что сделала эта Тень с Лираном, было хуже смерти.
Я закрываю глаза, вспоминая Старейшин, ритуал, каменный круг...
— Башня, — выдыхаю. — Башня Лунных Певцов.
Лиран смотрит на меня так, будто я сошла с ума.
— Это первое место, где она будет нас искать!
— Да и пусть, — я поворачиваю его лицом к себе. — Там есть зеркала.
Лиран замирает, и в его голубых глазах вспыхивает понимание:
— Зеркала — это врата. Наш шанс.
— Да.
Где-то совсем близко трещат ломающиеся ветки.
— Бежим.
* * *
Башня появляется, как будто выросла из земли мгновение назад. Черная, остроугольная, с резкими линиями, будто ее выжгли в пространстве. Луна над ней кровавая. Мы врываемся внутрь. Дверь скрипит так резко, что этот звук ощущается в ребрах. Воздух пропитан запахом опасности. Что-то случилось. Что-то очень плохое. Ужасное.
Главный зал — руины. Зеркала разбиты, осколки мерцают на полу, как ледяные звезды.
— Она знала, — выдыхает Лиран.
— Осталось одно... — я смотрю наверх. — В моей комнате.
Мы поднимаемся по лестнице. Каждая ступень отдает тревогой. Рев снаружи все ближе, будто чудовище уже подобралось к стенам башни. Думать не хочу, как оно выглядит. Боюсь, это окажется последним, что я увижу в этой жизни.
Я распахиваю дверь. Зеркало цело. Его поверхность мерцает, как лужица света в кромешной тьме.
