Ни властью не обладала, чтобы её не только люд простой почитал, но и сами цари перед ней робели. А всего этого ей очень уж хотелось. И кручинилась бы она так до конца века своего, если бы не чужая беда, что и помогла ей получить желаемое. Заболел в государстве том царь. Все известные лекари его осмотрели, но никакой хвори не нашли. Все умудрённые опытом колдуны да ведьмаки его на чары злые проверили, но не отыскали никакого колдовства дурного. Здоров был государь, но лежал на ложе пластом и даже ни единого слова произнести не мог. Тогда кинули клич по всей стране, что кто царя на ноги поставить сможет, того он вознаградит по достоинству: титул подарит, богатством осыплет да желание одно выполнит, коли оно ему по силам будет. И потянулись вереницы одарённых во дворец, в надежде разгадать причину недуга да награду за это получить. Среди них была и наша ведьма, только вот она решила не полагаться только на ум свой да силу, а ещё и божьей помощью заручится. И обратилась к самой смерти. Поклялась богине, что жрицей её станет, детей своих её прислужниками сделает, молится ей каждый день будет, коли всесильная подскажет, как царя от хвори-то излечить. Смерть на призыв ведьмы откликнулась. Видно, по душе всемогущей смелость девицы пришлась. И в нужный момент подсказала своей новой последовательнице, в чём же причина недуга правителя. Подняв государя на ноги, ведьма получила и столь желаемый титул, став женой боярина, и десять сундуков злата, но главное – обещание из уст царя. Что её дочь станет женой его первенца. Так, жрица смерти, как ей казалось, постелила себе тонкую хворостинку к престолу. Ибо мало ей было быть боярыней, в глубине души царицей она желала стать. Только вот слишком положением не вышла, дабы на трон желанный усесться. Но рассудила, что власть можно получить и окольно. Через другого человека править, нужные слова в ухо шепча. А ежели этот человек ребёнком твоим является, то и управлять им проще простого получится.
Баюн сказывал и предо мной будто наяву представал дворец, в котором я вырос. Сколько там таких честолюбивых матушек да батюшек водилось, что хотели своих кровиночек поближе к царю пристроить. На всё ради этого шли. Даже дитя своё собственное так ломали, что в глаза этому несчастному глядеть было страшно, столь пусты они были. Не нова история, что сейчас мне сказывается, отнюдь не нова.
- Через год после своей свадьбы она родила девочку, — продолжил учёный кот своё повествование. – а ещё через год отправила своего опостылевшего мужа на тот свет. И жила она припеваючи все последующие семнадцать лет, свою единственную кровиночку растила, в царицы её готовила. Только вот когда её дочке восемнадцать стукнуло, то обручили её вовсе не с наследником престола, на что так надеялась жрица, а с дворцовым царским колдуном. Ведь первенцем у государя был вовсе не царевич, от жены законной прижитый, а сын от простой служанки. Да не простым, никому не нужным, отродьем молодец тот являлся, а любимцем у царя числился. И нравом достойным был, и умом недюжинным обладал, и силой в отца пошёл. Хорош был молодец, но байстрюк и вдовец. И это для ведьмы сродни пощечине было, унижению неимоверному. Она-то дочку царицей видела, всем об этом сказывала, а в итоге её кровиночка за отброса замуж выйдет. Байстрюков-то никогда в народе не жаловали. Да только обвинить царя в нарушении обещания не получилось. Ведь сама себя обманула ведьма, когда такую плату за свою работу потребовала. Не прознала о том, что дети внебрачные у государя есть. Слишком тот хорошо свою полюбовницу да сына скрывал.
Рассказ на мгновение прервался, оттого что мой усатый собеседник закашлялся. Да уж, если и дальше хочу истории подобные слушать, то кота подлечить бы следовало, а то уж плох он слишком. Не дай боги, в мир иной отойдёт, и придется вновь по свиткам да книгам древним сведения все искать, а времени это уйму занимает. А у меня его и так мало осталось, дабы во всех тайнах этих вековых, пылью покрытых, разобраться и понять, что сейчас-то делать следует.
- Только вот признать свою же промашку жрица смерти не смогла. - прервал мои размышления сиплый голос Баюна. – Злобу на царя затаила. Отомстить решила. Задумала ведьма погубить колдуна, с котором дочь её жизнь связать должна была. Но только вот царь-то тоже не дураком родился. Наказал он своего любимца да невесту его обрядом особым женить, что молодоженов душами свяжет, вреда друг-другу причинить не позволит. Всё продумал государь, одного не учёл – насколько на него ведьма обозлилась. А та придумала хитрую интригу, как извести ненавистного зятя. Но знаешь, как в жизни оно бывает, когда другому яму роешь, то сам в неё частенько падаешь. Так случилось и в этой истории. Когда в покоях молодых шум поднялся, вбежавшие туда слуги вовсе не мёртвого колдуна увидали, а жены его новоиспечённой хладное тело. Загубил избранницу свою царский байстрюк, убил девицу. Громкое дело было, на всё царство молва о злодеянии таком разлетелось. Колдуна решили судить, да не простым судом, а божьим. По настоянию убитой горем матери воззвали жрецы к самой смерти, только вот приговор богиня вынесла вовсе не тот, на который ведьма надеялась. Оправдала всемогущая царского сына. За жизнь погубленную, ему виру ведьме уплатить лишь назначили да делами добрыми грех свой искупить.
– А почему ведьма оживить дочь не попыталась? – спросил я, пока Баюн переводил дух. – Ведь мёртвая и живая вода известна испокон веков, с самого сотворения мира. Неужто столь изворотливая особа не нашла возможности хоть пару капель добыть?
- А не помогли бы воды колдовские. Вновь жрица сама себя перехитрила. Слишком хорошо месть свою продумала. Никто и ничто в мире не смогло бы царского сына на свет этот вернуть, коли бы он жертвой её козней пал. Но вот беда, под удар попала её же собственная дочь. Поэтому как ни старалась ведьма, как не омывала тело кровиночки своей водой мёртвой, как бы не поила её водой живой – ничто не помогло покойницу оживить. Оттого пуще прежнего злилась, пуще прежнего крови жаждала. Обезумела вконец из-за ненависти своей, да и решила всем отомстить: и зятю ненавистному, и царю, что вокруг пальца её обвёл, и богине, что приговор не тот вынесла, и людям, что спокойно жизнь свою жить продолжали, покуда дочь её в могиле гнила. И обратилась к тому, о ком даже в самых страшных ругательствах не помянут – к чёрному богу. Ради того, чтоб разбудить зло это первозданное, вырезала она всех, кто в вотчине её имелся. Никого не пожалела: ни стариков, ни женщин в тягости, ни младенцев – всех на алтарь своей мести принесла. А потом и на себя руки наложила. Из-за ритуала чёрного, что ей совершён был, между миром яви и нави образовалась прореха. Нежить, что оттуда хлынула, утопила царство в крови, разрушило его до основания и на целых двадцать лет превратила плодородные земли в прибежище тварей навьих.
Баюн замолчал, будто давая мне в полной мере проникнуться той трагедией, что произошла много веков назад, а потом более спокойно продолжил:
- Только вот на этом всё не закончилось, с этого всё лишь началось. Царский потомок в последующей после прорыва бойне потерял почти всех близких: отца, мать, сводных братьев и сестёр, друзей и товарищей. Ему удалось выторговать у смерти лишь сына, взамен он стал верным последователем богини. Служил ей верой и правдой, уничтожая тварей, что лезли из разрыва, и ища средство, что ужас этот прекратит. Двадцать лет ушло у одарённых на то, чтобы найти способ закрыть прореху. Пока жрецы смерти не создали иглу хаоса. Да, да, игла была создана именно тогда, ну а легенду про неё уж намного позже люди сами придумали. И нужна была игла не только для того, чтобы маяком для тварей служить, в явь их не выпускать, а для того, чтобы прореху зашить.
- Зашить? – недоумённо переспросил я. – Это что за нити должны быть, чтобы такое провернуть?
Кот хитро прищурился, глядя на меня, и проурчал:
- Сила чистая, змеиный царевич. Волшба, что у всех одарённых в крови течёт. Ею латали. Но как ты знаешь, если одарённый силы своей лишиться, то умрёт вскоре. Ведь волшба она на душу завязана. – Баюн приблизился ко мне, обошёл меня по кругу и, усевшись прямо предо мной, спросил: - Знаешь, почему именно ваша кровь да сила нужна, дабы прореха не расползалась? Потому что единственный, у кого хватило смелости и воли исчерпать себя до дна и увести за собой нежить в навь был твой очень давний предок. Колдун, который убил дочь ведьмы, и который впоследствии стал первым Бессмертным. Его же сын стал царём, что смог наконец-то прекратить смуту, и начать восстанавливать царство после долгой разрухи. Окончательно зашить прореху планировали после десяти веков. Было предсказание, что появится в царской семье тот, кто сможет это сделать. – нечисть затихла, а потом продолжила яростно размахивая хвостом: - Ведьма же, что совершила столь страшное злодеяние, не отправилась в иной мир к дочери, как ей того хотелось. Нет, не удалось ей от наказания в нави уйти. Как в вечном покое, так и в новой жизни ей было отказано. Что вовсе неудивительно, ежели ты предаёшь саму богиню смерти. Карать она умеет изощрённо. И карой бывшей жрицы стало бессмертие. Бессмертие и привязанность к месту, которое в большей мере пострадало от нашествия нежити – к гиблым землям.
Я поражённо посмотрел на собеседника и хрипло прошептал:
- Яга создала прореху?
- Она самая. – зло прошипел Баюн. – Тварь проклятая.
Баюн сказывал и предо мной будто наяву представал дворец, в котором я вырос. Сколько там таких честолюбивых матушек да батюшек водилось, что хотели своих кровиночек поближе к царю пристроить. На всё ради этого шли. Даже дитя своё собственное так ломали, что в глаза этому несчастному глядеть было страшно, столь пусты они были. Не нова история, что сейчас мне сказывается, отнюдь не нова.
- Через год после своей свадьбы она родила девочку, — продолжил учёный кот своё повествование. – а ещё через год отправила своего опостылевшего мужа на тот свет. И жила она припеваючи все последующие семнадцать лет, свою единственную кровиночку растила, в царицы её готовила. Только вот когда её дочке восемнадцать стукнуло, то обручили её вовсе не с наследником престола, на что так надеялась жрица, а с дворцовым царским колдуном. Ведь первенцем у государя был вовсе не царевич, от жены законной прижитый, а сын от простой служанки. Да не простым, никому не нужным, отродьем молодец тот являлся, а любимцем у царя числился. И нравом достойным был, и умом недюжинным обладал, и силой в отца пошёл. Хорош был молодец, но байстрюк и вдовец. И это для ведьмы сродни пощечине было, унижению неимоверному. Она-то дочку царицей видела, всем об этом сказывала, а в итоге её кровиночка за отброса замуж выйдет. Байстрюков-то никогда в народе не жаловали. Да только обвинить царя в нарушении обещания не получилось. Ведь сама себя обманула ведьма, когда такую плату за свою работу потребовала. Не прознала о том, что дети внебрачные у государя есть. Слишком тот хорошо свою полюбовницу да сына скрывал.
Рассказ на мгновение прервался, оттого что мой усатый собеседник закашлялся. Да уж, если и дальше хочу истории подобные слушать, то кота подлечить бы следовало, а то уж плох он слишком. Не дай боги, в мир иной отойдёт, и придется вновь по свиткам да книгам древним сведения все искать, а времени это уйму занимает. А у меня его и так мало осталось, дабы во всех тайнах этих вековых, пылью покрытых, разобраться и понять, что сейчас-то делать следует.
- Только вот признать свою же промашку жрица смерти не смогла. - прервал мои размышления сиплый голос Баюна. – Злобу на царя затаила. Отомстить решила. Задумала ведьма погубить колдуна, с котором дочь её жизнь связать должна была. Но только вот царь-то тоже не дураком родился. Наказал он своего любимца да невесту его обрядом особым женить, что молодоженов душами свяжет, вреда друг-другу причинить не позволит. Всё продумал государь, одного не учёл – насколько на него ведьма обозлилась. А та придумала хитрую интригу, как извести ненавистного зятя. Но знаешь, как в жизни оно бывает, когда другому яму роешь, то сам в неё частенько падаешь. Так случилось и в этой истории. Когда в покоях молодых шум поднялся, вбежавшие туда слуги вовсе не мёртвого колдуна увидали, а жены его новоиспечённой хладное тело. Загубил избранницу свою царский байстрюк, убил девицу. Громкое дело было, на всё царство молва о злодеянии таком разлетелось. Колдуна решили судить, да не простым судом, а божьим. По настоянию убитой горем матери воззвали жрецы к самой смерти, только вот приговор богиня вынесла вовсе не тот, на который ведьма надеялась. Оправдала всемогущая царского сына. За жизнь погубленную, ему виру ведьме уплатить лишь назначили да делами добрыми грех свой искупить.
– А почему ведьма оживить дочь не попыталась? – спросил я, пока Баюн переводил дух. – Ведь мёртвая и живая вода известна испокон веков, с самого сотворения мира. Неужто столь изворотливая особа не нашла возможности хоть пару капель добыть?
- А не помогли бы воды колдовские. Вновь жрица сама себя перехитрила. Слишком хорошо месть свою продумала. Никто и ничто в мире не смогло бы царского сына на свет этот вернуть, коли бы он жертвой её козней пал. Но вот беда, под удар попала её же собственная дочь. Поэтому как ни старалась ведьма, как не омывала тело кровиночки своей водой мёртвой, как бы не поила её водой живой – ничто не помогло покойницу оживить. Оттого пуще прежнего злилась, пуще прежнего крови жаждала. Обезумела вконец из-за ненависти своей, да и решила всем отомстить: и зятю ненавистному, и царю, что вокруг пальца её обвёл, и богине, что приговор не тот вынесла, и людям, что спокойно жизнь свою жить продолжали, покуда дочь её в могиле гнила. И обратилась к тому, о ком даже в самых страшных ругательствах не помянут – к чёрному богу. Ради того, чтоб разбудить зло это первозданное, вырезала она всех, кто в вотчине её имелся. Никого не пожалела: ни стариков, ни женщин в тягости, ни младенцев – всех на алтарь своей мести принесла. А потом и на себя руки наложила. Из-за ритуала чёрного, что ей совершён был, между миром яви и нави образовалась прореха. Нежить, что оттуда хлынула, утопила царство в крови, разрушило его до основания и на целых двадцать лет превратила плодородные земли в прибежище тварей навьих.
Баюн замолчал, будто давая мне в полной мере проникнуться той трагедией, что произошла много веков назад, а потом более спокойно продолжил:
- Только вот на этом всё не закончилось, с этого всё лишь началось. Царский потомок в последующей после прорыва бойне потерял почти всех близких: отца, мать, сводных братьев и сестёр, друзей и товарищей. Ему удалось выторговать у смерти лишь сына, взамен он стал верным последователем богини. Служил ей верой и правдой, уничтожая тварей, что лезли из разрыва, и ища средство, что ужас этот прекратит. Двадцать лет ушло у одарённых на то, чтобы найти способ закрыть прореху. Пока жрецы смерти не создали иглу хаоса. Да, да, игла была создана именно тогда, ну а легенду про неё уж намного позже люди сами придумали. И нужна была игла не только для того, чтобы маяком для тварей служить, в явь их не выпускать, а для того, чтобы прореху зашить.
- Зашить? – недоумённо переспросил я. – Это что за нити должны быть, чтобы такое провернуть?
Кот хитро прищурился, глядя на меня, и проурчал:
- Сила чистая, змеиный царевич. Волшба, что у всех одарённых в крови течёт. Ею латали. Но как ты знаешь, если одарённый силы своей лишиться, то умрёт вскоре. Ведь волшба она на душу завязана. – Баюн приблизился ко мне, обошёл меня по кругу и, усевшись прямо предо мной, спросил: - Знаешь, почему именно ваша кровь да сила нужна, дабы прореха не расползалась? Потому что единственный, у кого хватило смелости и воли исчерпать себя до дна и увести за собой нежить в навь был твой очень давний предок. Колдун, который убил дочь ведьмы, и который впоследствии стал первым Бессмертным. Его же сын стал царём, что смог наконец-то прекратить смуту, и начать восстанавливать царство после долгой разрухи. Окончательно зашить прореху планировали после десяти веков. Было предсказание, что появится в царской семье тот, кто сможет это сделать. – нечисть затихла, а потом продолжила яростно размахивая хвостом: - Ведьма же, что совершила столь страшное злодеяние, не отправилась в иной мир к дочери, как ей того хотелось. Нет, не удалось ей от наказания в нави уйти. Как в вечном покое, так и в новой жизни ей было отказано. Что вовсе неудивительно, ежели ты предаёшь саму богиню смерти. Карать она умеет изощрённо. И карой бывшей жрицы стало бессмертие. Бессмертие и привязанность к месту, которое в большей мере пострадало от нашествия нежити – к гиблым землям.
Я поражённо посмотрел на собеседника и хрипло прошептал:
- Яга создала прореху?
- Она самая. – зло прошипел Баюн. – Тварь проклятая.
