Переместился я прямо в деревню, но в ней самой пробыл недолго. Однако успел мельком увидать мать той девчушки, что благодаря Лиске и Костию смогла упокоиться с миром. Ежели по животу судить, то женщине уж рожать скоро. Благо, выглядит здоровой да весёлой, хоть не так давно пережитое горе всё ещё омрачает её чело. Но с печалью этой ей до смерти жить. Всё же ребёнок родной умер, такое из головы да сердца просто не выкинешь. Хорошо, что сильной духом молодка оказалась, в руки себя взять смогла, ежели не ради себя, то ради мужа да дитя пока не рождённого. Дай боги, хорошо всё у них будет, невзгоды после горя недавнего ещё долго стороной их семью обходить будут.
День был пригожий, знойный. Отчего, вступив в лесную тень, я даже порадовался, что по прохладе доберусь до нужного мне места, силу тратить не придётся, дабы скрыться от палящего солнца. Дорогу туда я помнил смутно, но помнил – не заблужусь. Хоть тогда и вели меня чары, что на стрелу колдовскую завязаны были, однако, чутьём своим змеиным, на своё счастье, я воспользоваться не поленился. Оно сейчас и помогало обойти все тропки нечистью закрученные, что в местах гиблых обрываются. Хоть мой путь тоже к столь же проклятой земле стелется, да о ней у меня воспоминания тёплые. Всё же именно там первый раз квакушку свою увидал, Василису свою. Жаль, что в этот раз отнюдь не она меня у ивы усохшей дожидается, а лишь нечисть проклятая.
Лес постепенно стал редеть и наконец предо мной открылось топкое болото. Оно дрожало в лиловом тумане, что из-за жары гнилостным маревом расползлось по всей округе. Захватило даже сосновую чащу, через которую мне мгновение назад приходилось пробираться. Из-за клубившейся хмари воздух зловонно смердел, отчего я раздражённо морщился. Ну хоть какой-то толк от этой нестерпимой вони всё же имелся – мошкары да комаров не наблюдалось, на топях стояла тишь. Отнюдь не такая звенящая, как в мёртвой чащобе, в коей на днях мне пришлось побывать, однако достаточно неестественная, чтобы предупредить заплутавшего путника о том, что забрёл он отнюдь не в простое место. Но я не путник, я пришёл куда нужно, вон, знакомая иссохшая ива чернеет вдалеке.
- Эй! Э-ге-гей! – крикнул громко, держа наготове сплетённое защитное заклинание, дабы никто и не подумал наброситься со спины. – Есть тут кто разумный?
Мои слова эхом прокатились по водной глади и затихли, а через минуту место, казавшимся безлюдным и мёртвым, ожило: зашепталась скрывавшаяся от солнечных лучей нечисть, забурлила гиблая топь, зашевелились прячущиеся в корягах птицы да гады ползучие.
- Что кричишь, молодец, покоя не даёшь? – раздался совсем рядом мелодичный голос.
Недолго выжидал, быстро лихо пробудилось.
У края болота, в тени, что отбрасывали высокие сосны, стояла девица. Длинноволоса, светлоока, крайне миловидна. Что интересно, в новом платье, из-за чего, окружённая туманом, она и вовсе казалось прекрасным виденьем. Однако стоило моргнуть, позвать свою змеиную сущность, как морок исчез. И теперь, даже без пристального разглядывания, можно было понять, что девица хоть и миловидна, а платье её ново, но она уж точно не первый год мертва.
- Здравствуй, красавица. – поприветствовал я русалку. – Ищу я кое-кого, возможно, ты подсобить мне сможешь?
Сказав это, осторожно достал из кармана длинную нитку бус, что прикупил тут, у местных, и положил блестящую вещицу на торчавший из трясины пень.
- Коли поможешь, не побрезгуй, красавица, подарком.
Нечисть сверкнула восхищенно глазами и мгновенно оказалась у коряги. Схватила подношение, заохала, зацокала, жадно вглядываясь в полудрагоценные камни, а потом улыбнулась, обнажив острые зубы, и повернулась лицом ко мне.
- Хорош подарок, добрый молодец, хорош.
- Так поможешь, красавица?
Русалка весело рассмеялась, услышав мой вопрос, и, повязав на шею бусы, наконец ответила:
- Умилой меня зови, а не красавицей. Уж по твоему запястью видно, что для тебя в жизни есть лишь одна краса ненаглядная – жёнка твоя.
После такой речи я внимательно прищурился и получше перехватил защитные чары. Старая нечисть со мной поболтать соизволила, очень старая. Оттого ко всему быть готовым надобно. Опасны такие особи, ой, как опасны. Да к тому же, имя у неё знакомое, слышал уж где-то. Не та ли это русалка, что Василисе помогала? Думается мне, именно к ней квакушка моя брата своего отправляла, дабы тело убитой девчонки из болота вытащить. Ежели так, то понятно откуда платье новое – шурин постарался.
- Умила, так Умила. – согласился спокойно. – Жрицу я ищу, Умила. Говорят, здесь она обитает.
Русалка наклонила голову, внимательно меня разглядывая, и вновь звонко рассмеялась.
- Ты тут видишь храм, добрый молодец, чтобы жрицам здесь селиться?
- Сейчас – нет. Но когда-то же он тут стоял, не правда ли?
- Коли и был, так давно он изничтожен. Возможно, и лежат камни с его стен на дне болота, но жрицам что с того? Им же новый подавай, светлый, просторный. – обиженно фыркнула утопленница.
- Так и мне, Умила, не живая жрица понадобилась, а мёртвая. Донесли мне, что до сих пор она здесь ждёт освобождения за то, что оболгала свою богиню. – отозвался я, тщательно припоминая всё сказанное нянюшкой.
- А ежели и так, как же ей, по-твоему, получить освобождение? – с интересом переспросила дева.
- Мне передали, что освобождение это получить она может лишь искупив свою вину правдой.
Нечисть после моих слов замерла, а через пару мгновений зло зашипела.
Засверкали колдовской зеленью выцветшие от времени русалочьи глаза, вытянулись острые когти, проступили синие жилы под бледной кожей – болотная тварь от речи моей не просто разозлилась, озверела.
- Правдой? – протянула, видно, та самая мёртвая жрица, к которой меня сюда вещунья и отправила. - Правдой? – вновь взвизгнула, распугав при этом болотных птиц. – И какую же правду ты хочешь услышать, ведьмак?
Вопрос хорош, как по мне, говорит о том, что ответы для меня у нечисти имеются. Но когда его задаёт рассвирепевшая нежданно тварь, то понимаешь, что просто так тебе их не выдадут.
- Про то, как закрыть прореху. Про то, что случилось тогда, много веков назад. – процедил напряжённо, пытаясь одновременно отправить весточку Костию и укрепить силой защитные чары.
- Правду. Сейчас вам нужна правда? – зашипела с ненавистью русалка. – Ну что же, ведьмак, коли ты так желаешь её узнать, то милости прошу.
Русалка напала стремительно, так, что я не успел вовремя среагировать, хоть и готовился к схватке. Уклонилась от пущенного в неё заклинания, от кинутого кинжала, и прыгнула прямо на меня, повалив в чёрные воды топи. Зловонная жижа полилась мне в нос, в горло, отчего я забрыкался, призвал силу и изо всех сил впечатал чары в навалившуюся сверху болотную тварь. Только вот её это не взяло. Тогда я решил действовать по-иному, попытался обернуться – не получилось. Впервые в моей жизни змеиная часть не откликалась на мой призыв, как бы я к ней не взывал.
Захлёбываясь в болотной мути, я уже с надеждой ждал спасительную тьму, что избавит меня от предсмертных конвульсий, только вот и она обходила меня стороной. Пока при очередной попытке вырваться и глотнуть столь желанного воздуха, в голове не помутилось окончательно. Но в забытье я не провалился, нет. Предо мной предстала не непроглядная темень, а совсем иное – прошлое.
20 веков назад
Улицы града дышали смрадом. Воздух был тяжёл, пылен, сильно марило, однако бескрайняя синева неба шептала о том, что знойная духота прочно осела в столице – вожделенной прохлады не предвидится ещё долго. Так же долго, как не видать ему, Демьяну, тенистой зелени лесов, да не вдыхать живительного воздуха, что в это время удивительно пах пряными травами.
Узкие грязные проулки, удушливая людская вонь, непрекращающийся хаос – стольный град напоминал ему каменную темницу. Хотелось свободы, простора, только вот сыновний долг, словно клятва колдовская, жёг грудь, заставляя сжимать зубы да следовать за людской толпой, что стекалась к главному входу храму.
- Плохая была задумка. – раздался рядом с ним недовольный голос его спутника. – Народу тьма – не протолкнуться. На месте больше стоим, чем шагаем.
Демьян усмехнулся и бросил ехидный взгляд на говорившего юнца. Тот, закутанный весь в одёжу на манер восточных купцов, держал у носа надушенный платок и бросал презрительные взгляды на проходивших мимо простолюдинов.
- Так, чья задумка была, Радим? – вопросил мужчина и, явно передразнивая, продолжил: - Пойдём, на невесту свою издали поглядишь. На расстоянии почтенном, дабы не ослепнуть да не окосеть от пущенного ею али матушкой её проклятия.
- Так о тебе, братец, забочусь. – не моргнув глазом отозвался юноша. – Стервь, она и есть стревь, что молодая, что старая. Но, признаться, с молодой хоть словом добрым, правдивым, иногда обмолвиться можно, а вот от сладких да вязких речей твоей будущей тёщи аж зубы сводит. Такая, как она, тебе в лицо улыбаться будет, но едва ты к ней спиной повернёшься, нож воткнёт. Страшно представить, что будет, когда она прознает, что дочь её вовсе не за Дамира отдадут. Ведьма ж в этом уверена, уж кровиночку свою на трон царский в мечтах своих усадила.
- А что дочь? – отозвался на речи младшего Демьян. – Тоже уж царицей себя мнит? К слову сказать, как её звать-величать? А то батюшка не потрудился имя невесты моей назвать.
- Велимирой кличут. Мирой. – раздался ответ. – А что до первого вопроса твоего, то не понять – тихий омут твоя наречённая. Но Дамир считает, что пустышка она: ни воли, ни голоса не имеет, что мать её скажет, то и делает.
- Ну, так ни жена, а подарок для братца. Он же полагает, что супруга должна мужа во всём слушаться, мыслей своих не иметь. Что ж это он сокровище такое себе не забрал? Страшна так? – с интересом вопросил мужчина.
- Да нет, красива. Только вот он считает, что она отнюдь не ему будет в рот заглядывать да слову каждому внимать, а матушке своей. А Ядвига баба цепкая, изворотливая, а пуще всего власть да злато любит. Такая, коли венец царский на головушку дочери наденет, то, вероятней, всех нас к праотцам и отправит, когда внук родится. Сама она властвовать хочет. А избавляться от неё отец опасается. Всё же клятв в своё время она с него стребовала уйму, видно, обезопасила себя. К тому же жрица она самой смерти. Вдруг, богиня прогневается, что на её служку покусились. Но такую и в храме запереть боязно – за ней пригляд ежечасный нужен. Не баба, а сплошная головная боль. Как только не пытались поймать в делах её тёмных за руку – не вышло. Вон, ходит слух, что мужа она своего в могилу отправила, и, уверен, правдив этот слух, а лучшие сыскари доказать ничего не смогли. Умна и осторожна больно, да и добропорядочность уж слишком хорошо играет. Дамир такой тёще нежить болотную предпочтёт, ту хоть убить можно. – Радим замолчал, но через некоторое время с лёгким смешком добавил: - К тому же не только в этом дело. Думается мне, что братец саму Велимиру немного побаивается. Он иногда скажет что, а она в ответ такой взгляд на него кидает, что аж у меня мороз по коже идёт. Тошно ей от него. Не люб он ей, не люб, видно это. А ведьма она сильная, искусная, в мать волшбой пошла, такая и сделать что дурное может.
- Ну хоть не люб. Ну хоть тошно. – пробормотал себе под нос ведьмак.
Пробормотал и скривился, на мгновение представив, что за пыткой брак бы такой был, коли жена навязанная о брате его среднем мечтает, в постель к тому рвётся, а с ним волком воет от ненависти лютой. Только вот и без этого она его возненавидеть может.
Девицу, чей каприз мамки да няньки враз выполняли, он заберёт с собой в глушь, на границу с ярыми степняками. А жизнь там отнюдь не праздна. Но здесь ему места нет, байстрюку царскому: в каменных расписных палатах, в городе этом шумном. Его судьба – стражем земель родных быть, люд простой от нечисти степной защищать, что так и выжидает случая напасть, деревни разграбить, одарённых в полон увести.
Сыновний долг, чтоб ему пусто было. И ведь знал же отец, на что надавить, как своего добиться. Ведь как Теша его глаза навек закрыла, так более в брак вступать он не желал. Нет, более губить он никого не собирался. А в том, что именно он виновен в смерти жены, что скончалась, рожая ему столь желанное дитя, он не сомневался. Его сила, его чёртова сила была слишком необузданной, слишком буйной, но именно она и передалась младенцу. Тяжело Теше в тягости было, ослабла больно, ни заговоры, ни снадобья лечебные не помогали. Он смог добыть самую малость живой воды, только вот добраться вовремя до жены не успел, роды начались нежданно, по его прибытию Теша уж была мертва. Благо сына удалось спасти, вода колдовская помогла. Однако после этого зарёкся он обеты брачные давать. Только вот когда в отцах у тебя царь ходит, которому наследника престола от женитьбы невыгодной огородить требуется, то, как оказалось, зарок этот в самой захудалой деревеньке первый попавшийся жрец тебе и снимет.
Похожие мысли бродили в голове Демьяна весь путь до храма, но, в тот момент, когда он наконец оказался под его сводами, внезапно выветрились. В нём вновь взыграло тщательно упрятанное любопытство: а какова она всё же? Его наречённая? За седмицу его пребывания в стольном граде, он нарочно не слушал слухи да сплетни, что ходили вокруг юной ведьмы. Только вот сегодня более сдерживаться не смог.
Оттого он и согласился на слегка сумасбродное предложение младшего брата, переодеться и затеряться в толпе прихожан, дабы, не привлекая к себе ненужного внимания, поглядеть на самопровозглашённую царевну, что ему в жёны отец отдаёт. И сейчас понимал, что согласился отнюдь не зря – глядеть было на что.
Девица, на которую ему указал брат, была хороша: миловидные черты лица, темноволоса, тугая коса спускалась аж ниже пояса. Да и сама по себе ведьма была ладная, стройная, а простое одеяние лишь больше подчёркивало красоту изгибов. Но более всего его привлекло выражение её лица, если вначале оно было печальным, задумчивым, то едва первые песнопения жриц эхом разлетелись по храму, как оно преобразилось, стало одухотворённым и безмятежным. В этот момент его наречённая была поистине неотразима.
В противовес ей её мать в цветастом причудливом платье больше походила на рыночную торговку, что пришла в храм, дабы продать залежавшийся товар. Её совсем не интересовала читаемая молитва, она то шепталась со стоявшими рядом кумушками, то одёргивала свою дочь, то цепким взором осматривала прихожан. Демьян отметил этот взор и на себе. Ведьма внимательно его оглядела, а потом вновь стала переговариваться с соседкой, нарочно заслонив при этом от него его невесту.
- Словно псина её охраняет. – прошептал мужчина тихо, насмешливо.
- Ядвига? – раздался рядом голос Радима.
- Она самая.
- Охраняет, за каждым шагом её смотрит. Я же не зря про проклятия да порчу сказал. Любой из славных мужей, кто к её дочери приблизится, то лихорадку подхватит, то животом замается, то ещё какая дрянь пристанет.
- Я так понимаю любой, кроме Дамира?
- И меня. – подтвердил предположение его брат. – На меня она тоже насылать что-либо опасается. Хотя однажды, после длительной беседы с Велимирой, я с головной болью слёг. Но то, думаю, больше потому что у невесты твоей язык слишком остёр. Устал пререкаться.
День был пригожий, знойный. Отчего, вступив в лесную тень, я даже порадовался, что по прохладе доберусь до нужного мне места, силу тратить не придётся, дабы скрыться от палящего солнца. Дорогу туда я помнил смутно, но помнил – не заблужусь. Хоть тогда и вели меня чары, что на стрелу колдовскую завязаны были, однако, чутьём своим змеиным, на своё счастье, я воспользоваться не поленился. Оно сейчас и помогало обойти все тропки нечистью закрученные, что в местах гиблых обрываются. Хоть мой путь тоже к столь же проклятой земле стелется, да о ней у меня воспоминания тёплые. Всё же именно там первый раз квакушку свою увидал, Василису свою. Жаль, что в этот раз отнюдь не она меня у ивы усохшей дожидается, а лишь нечисть проклятая.
Лес постепенно стал редеть и наконец предо мной открылось топкое болото. Оно дрожало в лиловом тумане, что из-за жары гнилостным маревом расползлось по всей округе. Захватило даже сосновую чащу, через которую мне мгновение назад приходилось пробираться. Из-за клубившейся хмари воздух зловонно смердел, отчего я раздражённо морщился. Ну хоть какой-то толк от этой нестерпимой вони всё же имелся – мошкары да комаров не наблюдалось, на топях стояла тишь. Отнюдь не такая звенящая, как в мёртвой чащобе, в коей на днях мне пришлось побывать, однако достаточно неестественная, чтобы предупредить заплутавшего путника о том, что забрёл он отнюдь не в простое место. Но я не путник, я пришёл куда нужно, вон, знакомая иссохшая ива чернеет вдалеке.
- Эй! Э-ге-гей! – крикнул громко, держа наготове сплетённое защитное заклинание, дабы никто и не подумал наброситься со спины. – Есть тут кто разумный?
Мои слова эхом прокатились по водной глади и затихли, а через минуту место, казавшимся безлюдным и мёртвым, ожило: зашепталась скрывавшаяся от солнечных лучей нечисть, забурлила гиблая топь, зашевелились прячущиеся в корягах птицы да гады ползучие.
- Что кричишь, молодец, покоя не даёшь? – раздался совсем рядом мелодичный голос.
Недолго выжидал, быстро лихо пробудилось.
У края болота, в тени, что отбрасывали высокие сосны, стояла девица. Длинноволоса, светлоока, крайне миловидна. Что интересно, в новом платье, из-за чего, окружённая туманом, она и вовсе казалось прекрасным виденьем. Однако стоило моргнуть, позвать свою змеиную сущность, как морок исчез. И теперь, даже без пристального разглядывания, можно было понять, что девица хоть и миловидна, а платье её ново, но она уж точно не первый год мертва.
- Здравствуй, красавица. – поприветствовал я русалку. – Ищу я кое-кого, возможно, ты подсобить мне сможешь?
Сказав это, осторожно достал из кармана длинную нитку бус, что прикупил тут, у местных, и положил блестящую вещицу на торчавший из трясины пень.
- Коли поможешь, не побрезгуй, красавица, подарком.
Нечисть сверкнула восхищенно глазами и мгновенно оказалась у коряги. Схватила подношение, заохала, зацокала, жадно вглядываясь в полудрагоценные камни, а потом улыбнулась, обнажив острые зубы, и повернулась лицом ко мне.
- Хорош подарок, добрый молодец, хорош.
- Так поможешь, красавица?
Русалка весело рассмеялась, услышав мой вопрос, и, повязав на шею бусы, наконец ответила:
- Умилой меня зови, а не красавицей. Уж по твоему запястью видно, что для тебя в жизни есть лишь одна краса ненаглядная – жёнка твоя.
После такой речи я внимательно прищурился и получше перехватил защитные чары. Старая нечисть со мной поболтать соизволила, очень старая. Оттого ко всему быть готовым надобно. Опасны такие особи, ой, как опасны. Да к тому же, имя у неё знакомое, слышал уж где-то. Не та ли это русалка, что Василисе помогала? Думается мне, именно к ней квакушка моя брата своего отправляла, дабы тело убитой девчонки из болота вытащить. Ежели так, то понятно откуда платье новое – шурин постарался.
- Умила, так Умила. – согласился спокойно. – Жрицу я ищу, Умила. Говорят, здесь она обитает.
Русалка наклонила голову, внимательно меня разглядывая, и вновь звонко рассмеялась.
- Ты тут видишь храм, добрый молодец, чтобы жрицам здесь селиться?
- Сейчас – нет. Но когда-то же он тут стоял, не правда ли?
- Коли и был, так давно он изничтожен. Возможно, и лежат камни с его стен на дне болота, но жрицам что с того? Им же новый подавай, светлый, просторный. – обиженно фыркнула утопленница.
- Так и мне, Умила, не живая жрица понадобилась, а мёртвая. Донесли мне, что до сих пор она здесь ждёт освобождения за то, что оболгала свою богиню. – отозвался я, тщательно припоминая всё сказанное нянюшкой.
- А ежели и так, как же ей, по-твоему, получить освобождение? – с интересом переспросила дева.
- Мне передали, что освобождение это получить она может лишь искупив свою вину правдой.
Нечисть после моих слов замерла, а через пару мгновений зло зашипела.
Засверкали колдовской зеленью выцветшие от времени русалочьи глаза, вытянулись острые когти, проступили синие жилы под бледной кожей – болотная тварь от речи моей не просто разозлилась, озверела.
- Правдой? – протянула, видно, та самая мёртвая жрица, к которой меня сюда вещунья и отправила. - Правдой? – вновь взвизгнула, распугав при этом болотных птиц. – И какую же правду ты хочешь услышать, ведьмак?
Вопрос хорош, как по мне, говорит о том, что ответы для меня у нечисти имеются. Но когда его задаёт рассвирепевшая нежданно тварь, то понимаешь, что просто так тебе их не выдадут.
- Про то, как закрыть прореху. Про то, что случилось тогда, много веков назад. – процедил напряжённо, пытаясь одновременно отправить весточку Костию и укрепить силой защитные чары.
- Правду. Сейчас вам нужна правда? – зашипела с ненавистью русалка. – Ну что же, ведьмак, коли ты так желаешь её узнать, то милости прошу.
Русалка напала стремительно, так, что я не успел вовремя среагировать, хоть и готовился к схватке. Уклонилась от пущенного в неё заклинания, от кинутого кинжала, и прыгнула прямо на меня, повалив в чёрные воды топи. Зловонная жижа полилась мне в нос, в горло, отчего я забрыкался, призвал силу и изо всех сил впечатал чары в навалившуюся сверху болотную тварь. Только вот её это не взяло. Тогда я решил действовать по-иному, попытался обернуться – не получилось. Впервые в моей жизни змеиная часть не откликалась на мой призыв, как бы я к ней не взывал.
Захлёбываясь в болотной мути, я уже с надеждой ждал спасительную тьму, что избавит меня от предсмертных конвульсий, только вот и она обходила меня стороной. Пока при очередной попытке вырваться и глотнуть столь желанного воздуха, в голове не помутилось окончательно. Но в забытье я не провалился, нет. Предо мной предстала не непроглядная темень, а совсем иное – прошлое.
Прода от 11.08.2025, 23:06
20 веков назад
Улицы града дышали смрадом. Воздух был тяжёл, пылен, сильно марило, однако бескрайняя синева неба шептала о том, что знойная духота прочно осела в столице – вожделенной прохлады не предвидится ещё долго. Так же долго, как не видать ему, Демьяну, тенистой зелени лесов, да не вдыхать живительного воздуха, что в это время удивительно пах пряными травами.
Узкие грязные проулки, удушливая людская вонь, непрекращающийся хаос – стольный град напоминал ему каменную темницу. Хотелось свободы, простора, только вот сыновний долг, словно клятва колдовская, жёг грудь, заставляя сжимать зубы да следовать за людской толпой, что стекалась к главному входу храму.
- Плохая была задумка. – раздался рядом с ним недовольный голос его спутника. – Народу тьма – не протолкнуться. На месте больше стоим, чем шагаем.
Демьян усмехнулся и бросил ехидный взгляд на говорившего юнца. Тот, закутанный весь в одёжу на манер восточных купцов, держал у носа надушенный платок и бросал презрительные взгляды на проходивших мимо простолюдинов.
- Так, чья задумка была, Радим? – вопросил мужчина и, явно передразнивая, продолжил: - Пойдём, на невесту свою издали поглядишь. На расстоянии почтенном, дабы не ослепнуть да не окосеть от пущенного ею али матушкой её проклятия.
- Так о тебе, братец, забочусь. – не моргнув глазом отозвался юноша. – Стервь, она и есть стревь, что молодая, что старая. Но, признаться, с молодой хоть словом добрым, правдивым, иногда обмолвиться можно, а вот от сладких да вязких речей твоей будущей тёщи аж зубы сводит. Такая, как она, тебе в лицо улыбаться будет, но едва ты к ней спиной повернёшься, нож воткнёт. Страшно представить, что будет, когда она прознает, что дочь её вовсе не за Дамира отдадут. Ведьма ж в этом уверена, уж кровиночку свою на трон царский в мечтах своих усадила.
- А что дочь? – отозвался на речи младшего Демьян. – Тоже уж царицей себя мнит? К слову сказать, как её звать-величать? А то батюшка не потрудился имя невесты моей назвать.
- Велимирой кличут. Мирой. – раздался ответ. – А что до первого вопроса твоего, то не понять – тихий омут твоя наречённая. Но Дамир считает, что пустышка она: ни воли, ни голоса не имеет, что мать её скажет, то и делает.
- Ну, так ни жена, а подарок для братца. Он же полагает, что супруга должна мужа во всём слушаться, мыслей своих не иметь. Что ж это он сокровище такое себе не забрал? Страшна так? – с интересом вопросил мужчина.
- Да нет, красива. Только вот он считает, что она отнюдь не ему будет в рот заглядывать да слову каждому внимать, а матушке своей. А Ядвига баба цепкая, изворотливая, а пуще всего власть да злато любит. Такая, коли венец царский на головушку дочери наденет, то, вероятней, всех нас к праотцам и отправит, когда внук родится. Сама она властвовать хочет. А избавляться от неё отец опасается. Всё же клятв в своё время она с него стребовала уйму, видно, обезопасила себя. К тому же жрица она самой смерти. Вдруг, богиня прогневается, что на её служку покусились. Но такую и в храме запереть боязно – за ней пригляд ежечасный нужен. Не баба, а сплошная головная боль. Как только не пытались поймать в делах её тёмных за руку – не вышло. Вон, ходит слух, что мужа она своего в могилу отправила, и, уверен, правдив этот слух, а лучшие сыскари доказать ничего не смогли. Умна и осторожна больно, да и добропорядочность уж слишком хорошо играет. Дамир такой тёще нежить болотную предпочтёт, ту хоть убить можно. – Радим замолчал, но через некоторое время с лёгким смешком добавил: - К тому же не только в этом дело. Думается мне, что братец саму Велимиру немного побаивается. Он иногда скажет что, а она в ответ такой взгляд на него кидает, что аж у меня мороз по коже идёт. Тошно ей от него. Не люб он ей, не люб, видно это. А ведьма она сильная, искусная, в мать волшбой пошла, такая и сделать что дурное может.
- Ну хоть не люб. Ну хоть тошно. – пробормотал себе под нос ведьмак.
Пробормотал и скривился, на мгновение представив, что за пыткой брак бы такой был, коли жена навязанная о брате его среднем мечтает, в постель к тому рвётся, а с ним волком воет от ненависти лютой. Только вот и без этого она его возненавидеть может.
Девицу, чей каприз мамки да няньки враз выполняли, он заберёт с собой в глушь, на границу с ярыми степняками. А жизнь там отнюдь не праздна. Но здесь ему места нет, байстрюку царскому: в каменных расписных палатах, в городе этом шумном. Его судьба – стражем земель родных быть, люд простой от нечисти степной защищать, что так и выжидает случая напасть, деревни разграбить, одарённых в полон увести.
Сыновний долг, чтоб ему пусто было. И ведь знал же отец, на что надавить, как своего добиться. Ведь как Теша его глаза навек закрыла, так более в брак вступать он не желал. Нет, более губить он никого не собирался. А в том, что именно он виновен в смерти жены, что скончалась, рожая ему столь желанное дитя, он не сомневался. Его сила, его чёртова сила была слишком необузданной, слишком буйной, но именно она и передалась младенцу. Тяжело Теше в тягости было, ослабла больно, ни заговоры, ни снадобья лечебные не помогали. Он смог добыть самую малость живой воды, только вот добраться вовремя до жены не успел, роды начались нежданно, по его прибытию Теша уж была мертва. Благо сына удалось спасти, вода колдовская помогла. Однако после этого зарёкся он обеты брачные давать. Только вот когда в отцах у тебя царь ходит, которому наследника престола от женитьбы невыгодной огородить требуется, то, как оказалось, зарок этот в самой захудалой деревеньке первый попавшийся жрец тебе и снимет.
Похожие мысли бродили в голове Демьяна весь путь до храма, но, в тот момент, когда он наконец оказался под его сводами, внезапно выветрились. В нём вновь взыграло тщательно упрятанное любопытство: а какова она всё же? Его наречённая? За седмицу его пребывания в стольном граде, он нарочно не слушал слухи да сплетни, что ходили вокруг юной ведьмы. Только вот сегодня более сдерживаться не смог.
Оттого он и согласился на слегка сумасбродное предложение младшего брата, переодеться и затеряться в толпе прихожан, дабы, не привлекая к себе ненужного внимания, поглядеть на самопровозглашённую царевну, что ему в жёны отец отдаёт. И сейчас понимал, что согласился отнюдь не зря – глядеть было на что.
Прода от 14.08.2025, 22:27
Девица, на которую ему указал брат, была хороша: миловидные черты лица, темноволоса, тугая коса спускалась аж ниже пояса. Да и сама по себе ведьма была ладная, стройная, а простое одеяние лишь больше подчёркивало красоту изгибов. Но более всего его привлекло выражение её лица, если вначале оно было печальным, задумчивым, то едва первые песнопения жриц эхом разлетелись по храму, как оно преобразилось, стало одухотворённым и безмятежным. В этот момент его наречённая была поистине неотразима.
В противовес ей её мать в цветастом причудливом платье больше походила на рыночную торговку, что пришла в храм, дабы продать залежавшийся товар. Её совсем не интересовала читаемая молитва, она то шепталась со стоявшими рядом кумушками, то одёргивала свою дочь, то цепким взором осматривала прихожан. Демьян отметил этот взор и на себе. Ведьма внимательно его оглядела, а потом вновь стала переговариваться с соседкой, нарочно заслонив при этом от него его невесту.
- Словно псина её охраняет. – прошептал мужчина тихо, насмешливо.
- Ядвига? – раздался рядом голос Радима.
- Она самая.
- Охраняет, за каждым шагом её смотрит. Я же не зря про проклятия да порчу сказал. Любой из славных мужей, кто к её дочери приблизится, то лихорадку подхватит, то животом замается, то ещё какая дрянь пристанет.
- Я так понимаю любой, кроме Дамира?
- И меня. – подтвердил предположение его брат. – На меня она тоже насылать что-либо опасается. Хотя однажды, после длительной беседы с Велимирой, я с головной болью слёг. Но то, думаю, больше потому что у невесты твоей язык слишком остёр. Устал пререкаться.
