Там, в большом сундуке, среди богатых нарядом лежала великая ценность – ручное зеркальце. Любоваться в него Умила любила, а сегодня и вовсе грех на себя не поглядеть, с гребнем-то таким.
Ядвига сказала, что хотела дочери его своей подарить, оттого зачаровала его на совесть, сильнейшим оберегом сделала. Покуда гребень этот с собой носишь, то никакая волшба не возьмёт, никакой яд, никакое оружие – от всего дурного Умила ограждена будет. Ради такой защиты и клятву ложную дать можно, с такой колдовской вещицей и гнев богини ей не страшен.
Девица присела на сундук и поглядела на себя в зеркальную гладь. Хороша... Ну хороша же! А с гребнем краше всех станет, никакая Велимира ей в подмётки не будет годиться.
Юная жрица распустила косу и стала чесать своё богатство подаренным украшением, а потом и вовсе закрепила им волосы на затылке.
Только полюбоваться на себя долго ей не довелось: в дверь крошечной комнатки постучали. Отчего Умила подскочила, засуетилась, пряча свои богатства, не желая, чтобы их кто-то увидал. И из-за спешки этой поскользнулась на шёлковом платочке. Упала, да прямо головой об каменный пол, отчего золотой гребень пробил своими зубьями ей череп, и через какое-то время девица испустила дух.
Подарок ведьмы Ядвиги, и вправду, был сделан на совесть – его так и не смогли вытащить из головы покойницы. А зачарован ещё лучше: не пустил девицу на тот свет, в нежить переродил да служить ей продолжил, от любой напасти защищая. Ни меч, ни яд, ни чары не могли её развеять, покуда гребень оставался с русалкой
Али не в нём дело, а в клятве ложной, что была дана дурной девицей ради чёрного злата. Ведь не зря бают, что богиня смерти не прощает предателей и уж точно не любит лжецов. Кара настигла клятвопреступницу, но настигла слишком поздно, дабы Велимира избежала расставленной ловушки.
Юная ведьма, когда брала зарок у Умилы, решила, что последствия от лжи проявятся сразу, и лгунья умрёт. Однако нарушенная клятва, данная самой смерти, страшна иным: не быстрой кончиной, а отсутствием покоя в посмертии. Велимира об этом не ведала, оттого со спокойной душой вышла к пруду, где увидала отнюдь не матушку Стояну – возле ивы её дожидалась Ядвига.
Девушка бросилась бежать, не щадя ни наряда богатого, ни саму себя. Обратно, под своды храма, куда старой ведьме сегодня ходу не было. Только вот не успела: громкий окрик, нестерпимый жар колдовского ошейника и она уже лежит на земле, тихо скуля от боли.
- Ну, здравствуй, доченька. – через какое-то время раздался язвительный голос её родительницы, что подошла к ней совсем близко. – Что же ты так мать свою не рада видеть? Ринулась от меня будто от навьей твари какой.
Велимира сквозь слёзы посмотрела на возвышающуюся над ней Ядвигу и решила смолчать. К сказанному женщиной добавить ей было нечего, она действительно лучше б с нежитью встретилась, чем с матерью. А придумывать оправдание было делом бесполезным. Это она с детства уяснила.
- Что молчишь, дрянь? – прошипела ведьма и, схватив девушку за руку, резко подняла её с земли. – Что молчишь? Стыдно тебе? Уж, надеюсь, что стыдно, что указы матери своей не исполняешь. Простое дело тебе поручила, а ты? Что ты натворила? К кому в покои пошла? Забыла, как царевич Дамир выглядит? Решила с первым попавшимся покувыркаться? Дура безмозглая!
Щеку обожгла пощечина. Её родительница никогда не могла отказать себе в возможности руки распустить. Больно била, больно наказывала. Только вот сейчас, когда нестерпимым пламенем её шею жгли чёрные чары, она трёпку эту и не заметила, слишком дурно было.
- Из-за тебя, из-за тебя мне весь план пришлось менять. Из-за тебя всё! Придётся раньше царской семейке встречу с богиней обеспечить. Была бы ты хорошей дочерью, так дольше бы пожили, покуда детей парочку не родила. Но ты же любишь выкобениваться, всё по-твоему быть должно!
- Так в тебя пошла, матушка. – с ненавистью выплюнула Велимира. – У тебя науку эту освоила.
- В меня? Да ты в папашу своего уродилась, в ничтожество это. Единственное, что хорошего у него было, так это богатство и титул. Как же я надеялась, что всё остальное с ним в могиле похоронила. Так нет же, проросло! Знаешь, сколько раз за последние дни я прокляла тот день, когда у меня дура такая родилась? Знаешь? Думала помощницей мне дитя моё станет, а ты палки в колёса решила мне вставлять, против меня пошла. Как посмела только. Ведь даже храм говорит, что слово матери – закон. Родителей уважать и любить нужно, а ты... Гадина скользкая! Я же к тебе по-хорошему всегда относилась, пестовала, любила, а ты... Предала меня, предала!
Ядвига была словно в припадке, орала, трясла дочь, словно куклу тряпичную, обвиняла её во всех смертях, коим поспособствовала на пути к желанной власти. Если бы не артефакт тишины, то сюда, на вопли эти, уже бы сбежались все жрицы храма, да и дознаватели не обошли бы место стороной. Ибо то, о чём кричала женщина, о чём рассказывала, тянуло ни на что иное, как на государственную измену. Клятвопреступничество, убийства, попытка свержения власти – в приступе ярости Ядвига совсем перестала следить за языком.
Велимира же была в ужасе. В ужасе от того, на что готова пойти её родительница, чтобы добиться своего, чтобы взять то, что ей никогда даже не принадлежало. Старой ведьме было плевать на последствия: на смуту, на междоусобицы, грызню, что вспыхнет по всему государству, едва царская семья падёт. Главное, она, Ядвига, будет сидеть на троне, править, а недовольные... Так недовольных можно и казнить, тела сжечь, а пепел развеять над полями, дабы урожай был хорош.
- Ты помешалась. – потрясённо прошептала девушка. – Ты безумна!
- Закрой рот! Уж наговорилась, натворила дел. – прошипела ведьма, и замолчала, что-то явно обдумывая, а когда продолжила, то у Велимиры сердце от ужаса замерло: - Ублюдок этот, которого тебе в мужья назначили, опасный противник. Воевода, боями закалён, к тому же байстрюк царский, хоть по документам и приписан к боярскому роду. Ежели от него не избавиться, то не получится ничего. Дума может его на трон усадить, дабы род не менять. Слишком много артефактов на царскую кровь завязано. А этого допустить никак нельзя. Только осторожен он больно, не смогла я к нему подобраться. Убьёшь ублюдка на свадебном пиру, уж тебя он к себе подпустит. Приказ это. Покуда ноги тебе раздвигать будет, его и зарежешь. А я тебе выбраться помогу, спрячу надёжно. Так всё поверну, чтобы тебя обвинить ни в чём не смогли. Всё же ты моя дочь, и чтобы я не говорила в злости, я тебя сильно люблю. Не могу свою кровиночку потерять. А именно это и случится, коли байстрюк тебя к степям ближе повезёт. Опасно там, и убить, и в полон забрать могут. А ты у меня такая красавица, степняки точно глаз на тебя положат. Только вот об этом никто кроме меня не думает! Как и не думает, что плохо тебе там будет, ни служанок вдосталь, ни удобств хороших. Али ты надеешься, что палаты там царские тебя ждут? А? Нет, не будет их, хибара тебя там поджидает с парой чернавок. Что глаза вытаращила? Не размышляла об этом, да?
Множество мыслей в голове у Велимиры проносилось, но они уж точно не были связаны с убранством палат и служками. Нет, девушка раздумывала совсем о другом: о приказе, что сейчас не ослушаться, и о матери, что оказалась истинным чудовищем. Нелюдью, у которой нет сердца, нет сострадания. Любит её Ядвига? Да, в нави она такую любовь видала! Не любовь это – проклятие.
Только с безумицей спорить – дело гиблое. Оттого она молчала да кивала иногда, чем привела свою мать в доброе расположение духа. Вселила уверенность, что по её всё сложиться. Ну и пусть считает, пусть так думает.
Велимира размышляла долго, уже после дурной встречи, находясь в безопасности, в тереме. И так крутила, и сяк, и ничего толкового в голову не шло, кроме одной мысли. Что если Ядвига сгинет, то вместе с ней сгинет и всё то зло, что она и натворила, и скоро сотворит. И тогда все проблемы решаться сами собой.
Да не только её. Только полная дура после сегодняшних откровений не могла понять, что зреет заговор против царской семьи. И её родительница играет в нём отнюдь не последнюю роль, ежели не главную.
Но поспособствовать её смерти? Убить свою мать? Сможет ли она решиться на такое. Нет, уж у неё самой рука не поднимется. А если намекнуть ему, что во дворце происходит? А там уж как судьба распорядится. Да только сможет ли она запрет обойти? Девушка воззвала к силе и поглядела на надетые на неё оковы – пока ещё крепки, но у неё есть время. Свадьба через три дня, ежели не спать, то, может, и получится найти лазейку. Выполнять приказ Ядвиги она всё равно не собиралась.
За день до празднества она выпросила у государыни встречу со своим женихом. А покуда шла по извилистым коридорам палат во внутренний сад, почувствовала, как, наконец, успокоилась. Нет, чары всё ещё держали крепко, но она придумала выход. Даже два.
- Демьян! – воскликнула девушка, едва увидала жениха.
Улыбнулась радостно и кинулась к мужчине в объятия. Её со смехом подхватили, закружили быстро, а, едва поставили на землю, поцеловали. Ведьмак целовался замечательно, так что она забывала обо всём, растворялась в обуявших её чувствах. Век бы так стояла, глядела на любимое лицо, целовала милого в уста. Был бы у неё только этот век.
- Завтра свадьба. – прошептала она через время, гладя шелковистые кудри любимого. – Что за обряд нам готовят? Я случайно услыхала, о нём царица боярыне одной баяла.
- Государь решил, что когда мы клятвы будем давать, то жрица к богине обратиться, она нас повенчает.
Велимира похолодела. Одёрнула руку и в ужасе поглядела на мужчину.
- Смертью? Нас обвенчают смертью? Царь ополоумел? Неужто он не понимает, чем это тебе грозит?
Демьян, услыхав её слова, нахмурился.
- А чем грозит? Браком верным, любовью долгой, разве плохо это? К тому же, меня уверили, что дети в браке таком здоровые рождаются, да роды для роженицы лёгкие.
Ведьмак глядел в упор, молча требовал ответа. Переживает, что она не согласится? Глупости. Она согласна на всё, ежели с ним об руку по одному пути идти будет. Но вот знает ли её избранник, почему обряд используется редко? Думается, что нет. Ему в уши лишь нужное напели. А он и согласился. Любит ведь её, боится, чтобы она, как первая жена его, не закончила – родами не померла.
- Милый, у этого есть и иная сторона медали. Богиня берёт большую плату за своё покровительство, много требует. В браке под её благословением будут и муж, и жена верны, это правда. На иного и не взглянут, лишь друга на друга глядеть будут, сколько бы лет не прошло. Только вот, коли один из супругов умрёт, то второй вслед за ним в могилу отправится. Не сможет разлуки выдержать, не сможет боль унять. Страшно это, когда человек так мается. И про любовь тебе не соврали, долгой она будет. Да только это мы любовь одной единой жизнью меряем, а богиня – нет. Ежели ты на обряд такой согласишься, то навеки мы с тобой связаны будем. Сколько жизней бы не прожили, всегда искать друг друга будем. И покуда не найдём, не видать нам ни счастья, ни покоя. Пойдёшь ли ты на это? Все мы смертны, а от всего не убережешься. Если я умру, не хочу, чтоб ты страдал. Хочу, чтобы был счастлив.
- Мира, откуда такие мысли? Что-то случилось? Тебя обидел кто?
Ведьмак тревожно стал разглядывать её лицо. Переживает. Велимира едва не разрыдалась. Да, её обидели. Все годы обижали. Использовали, топтали, унижали. А когда она решила, что с неё хватит, подавили её волю, навязали свою. Только вот сказать она об этом не может.
- Меня перехватила в храме Ядвига.
- Что сказала?
- Много что говорила, всего не передать. – ушла от ответа девушка, а потом прошептала, перебарывая боль от чёрных чар: - Она опасна для меня, Демьян. Она не уймётся. Всё должно быть по её. И ради этого она сломает всё, что стоит на её пути.
Под конец голос ведьмы сорвался, из носа хлынула кровь. Вздохнуть было больно. Только своего она всё же достигла, мысль донесла. Не словами, а приступом, что её скрючил после них.
Её жених дураком не был, да и откат от клятвы молчания, видно, разглядел на раз. А это она ничего толком не сказала, по краюшку прошлась. Если бы молвила больше, то пластом пару седмиц лежала, а если бы всё, то на года слегла без голоса и сил.
Демьян понял всё и, подхватив её на руки, укачивая словно больное дитя, лишь спросил:
- Ты понимаешь, о чём просишь? Ты понимаешь, что я буду требовать у царя? Я не милую негодяев, будь то мужчина или женщина.
Велимира посмотрела на него печальным взором, но ответила твёрдо:
- Не милуй. Иначе дальше нас ничего не ждёт.
После этого разговора время потекло неумолимо. Приближалась свадьба, собирались гости, радостно носились по терему бабы, готовясь к празднеству, а Велимира сидела у окна ни жива, ни мертва. Лишь изредка с ненавистью глядела на расписной сундук, где хранилось всё нужное для дня венчания: наряд, украшения, обереги и проклятый кинжал...
Его ей подкинули в тот же вечер, когда она встречалась с женихом. Как вернулась в покои, так и увидала его на ложе. Просочилась всё же Ядвига в царский терем, подкормила здешних слуг. Будь она проклята!
Юной ведьме хватило лишь одного взгляда, чтобы осознать, сколь черное колдовство было впитано в острую сталь. Такая не просто убьёт – душу изничтожит. Допустить это – от своей сути отречься, от клятв богине данных, свою волшбу гнилью замарать. Нет, не допустит она этого злодеяния. Не даст и волосу с головы её Демьяна упасть.
Оттого девушка сделала единственное, что могла – обратилась к богине. Кровью собственной начертила руны и воззвала к смерти. Всё готова была сделать, лишь бы защитить любимого, лишь бы уберечь от черноты, что ему её родительница приготовила.
Велимира хоть и училась при храме, только вот в жрицы её не готовили, оттого на ответ от вездесущей она и не рассчитывала. Не тот статус. Однако подсказка ей всё же была дана – видение. Видение прошлого и будущего. Видение, что показывало лазейку в сотворённых Ядвигой чарах. Только и жертва была соответствующая.
Богиня девушку не обрадовала. Её мать своего добилась – прокляла первенца царя, Демьяна Бессмертного, что старой ведьме и характером, и положением, и статусом не угодил. Видно, и не осознала ещё, что пробила своей силой все чары защитные, что на нём накинуты были. Уж это всемогущая ей явственно показала. Прокляла на жизнь трудную, на пустоту душевную, на смерть раннюю, на мытарства души. Всю себя в колдовство злое вложила. Только вот пока не поняла, что и её, дочь свою, считай, прокляла.
Завтра их с ведьмаком обвенчают в храме. Обвенчает сама вездесущая и Велимира разделит со своим избранником и жизнь, и посмертие, и злой рок, что над ним довлеет.
И, как бы горько ей не было это принять, в этой жизни им с Демьяном не видать счастья. Не было хорошего исхода, как бы нить она не крутила, как бы полотно не плела. Лишь тьма везде и боль потери. Однако в будущем, очень далёком, очень зыбком будущем, через многие века они встретятся вновь. И вот тогда, тогда у них будет шанс.
Перед венчанием её отвели в храм и оставили с главной жрицей, что на сегодняшнем празднестве заменяла ей мать – Ядвигу не пригласили.
Ядвига сказала, что хотела дочери его своей подарить, оттого зачаровала его на совесть, сильнейшим оберегом сделала. Покуда гребень этот с собой носишь, то никакая волшба не возьмёт, никакой яд, никакое оружие – от всего дурного Умила ограждена будет. Ради такой защиты и клятву ложную дать можно, с такой колдовской вещицей и гнев богини ей не страшен.
Девица присела на сундук и поглядела на себя в зеркальную гладь. Хороша... Ну хороша же! А с гребнем краше всех станет, никакая Велимира ей в подмётки не будет годиться.
Юная жрица распустила косу и стала чесать своё богатство подаренным украшением, а потом и вовсе закрепила им волосы на затылке.
Только полюбоваться на себя долго ей не довелось: в дверь крошечной комнатки постучали. Отчего Умила подскочила, засуетилась, пряча свои богатства, не желая, чтобы их кто-то увидал. И из-за спешки этой поскользнулась на шёлковом платочке. Упала, да прямо головой об каменный пол, отчего золотой гребень пробил своими зубьями ей череп, и через какое-то время девица испустила дух.
Подарок ведьмы Ядвиги, и вправду, был сделан на совесть – его так и не смогли вытащить из головы покойницы. А зачарован ещё лучше: не пустил девицу на тот свет, в нежить переродил да служить ей продолжил, от любой напасти защищая. Ни меч, ни яд, ни чары не могли её развеять, покуда гребень оставался с русалкой
Али не в нём дело, а в клятве ложной, что была дана дурной девицей ради чёрного злата. Ведь не зря бают, что богиня смерти не прощает предателей и уж точно не любит лжецов. Кара настигла клятвопреступницу, но настигла слишком поздно, дабы Велимира избежала расставленной ловушки.
Прода от 29.08.2025, 22:56
Юная ведьма, когда брала зарок у Умилы, решила, что последствия от лжи проявятся сразу, и лгунья умрёт. Однако нарушенная клятва, данная самой смерти, страшна иным: не быстрой кончиной, а отсутствием покоя в посмертии. Велимира об этом не ведала, оттого со спокойной душой вышла к пруду, где увидала отнюдь не матушку Стояну – возле ивы её дожидалась Ядвига.
Девушка бросилась бежать, не щадя ни наряда богатого, ни саму себя. Обратно, под своды храма, куда старой ведьме сегодня ходу не было. Только вот не успела: громкий окрик, нестерпимый жар колдовского ошейника и она уже лежит на земле, тихо скуля от боли.
- Ну, здравствуй, доченька. – через какое-то время раздался язвительный голос её родительницы, что подошла к ней совсем близко. – Что же ты так мать свою не рада видеть? Ринулась от меня будто от навьей твари какой.
Велимира сквозь слёзы посмотрела на возвышающуюся над ней Ядвигу и решила смолчать. К сказанному женщиной добавить ей было нечего, она действительно лучше б с нежитью встретилась, чем с матерью. А придумывать оправдание было делом бесполезным. Это она с детства уяснила.
- Что молчишь, дрянь? – прошипела ведьма и, схватив девушку за руку, резко подняла её с земли. – Что молчишь? Стыдно тебе? Уж, надеюсь, что стыдно, что указы матери своей не исполняешь. Простое дело тебе поручила, а ты? Что ты натворила? К кому в покои пошла? Забыла, как царевич Дамир выглядит? Решила с первым попавшимся покувыркаться? Дура безмозглая!
Щеку обожгла пощечина. Её родительница никогда не могла отказать себе в возможности руки распустить. Больно била, больно наказывала. Только вот сейчас, когда нестерпимым пламенем её шею жгли чёрные чары, она трёпку эту и не заметила, слишком дурно было.
- Из-за тебя, из-за тебя мне весь план пришлось менять. Из-за тебя всё! Придётся раньше царской семейке встречу с богиней обеспечить. Была бы ты хорошей дочерью, так дольше бы пожили, покуда детей парочку не родила. Но ты же любишь выкобениваться, всё по-твоему быть должно!
- Так в тебя пошла, матушка. – с ненавистью выплюнула Велимира. – У тебя науку эту освоила.
- В меня? Да ты в папашу своего уродилась, в ничтожество это. Единственное, что хорошего у него было, так это богатство и титул. Как же я надеялась, что всё остальное с ним в могиле похоронила. Так нет же, проросло! Знаешь, сколько раз за последние дни я прокляла тот день, когда у меня дура такая родилась? Знаешь? Думала помощницей мне дитя моё станет, а ты палки в колёса решила мне вставлять, против меня пошла. Как посмела только. Ведь даже храм говорит, что слово матери – закон. Родителей уважать и любить нужно, а ты... Гадина скользкая! Я же к тебе по-хорошему всегда относилась, пестовала, любила, а ты... Предала меня, предала!
Ядвига была словно в припадке, орала, трясла дочь, словно куклу тряпичную, обвиняла её во всех смертях, коим поспособствовала на пути к желанной власти. Если бы не артефакт тишины, то сюда, на вопли эти, уже бы сбежались все жрицы храма, да и дознаватели не обошли бы место стороной. Ибо то, о чём кричала женщина, о чём рассказывала, тянуло ни на что иное, как на государственную измену. Клятвопреступничество, убийства, попытка свержения власти – в приступе ярости Ядвига совсем перестала следить за языком.
Велимира же была в ужасе. В ужасе от того, на что готова пойти её родительница, чтобы добиться своего, чтобы взять то, что ей никогда даже не принадлежало. Старой ведьме было плевать на последствия: на смуту, на междоусобицы, грызню, что вспыхнет по всему государству, едва царская семья падёт. Главное, она, Ядвига, будет сидеть на троне, править, а недовольные... Так недовольных можно и казнить, тела сжечь, а пепел развеять над полями, дабы урожай был хорош.
- Ты помешалась. – потрясённо прошептала девушка. – Ты безумна!
- Закрой рот! Уж наговорилась, натворила дел. – прошипела ведьма, и замолчала, что-то явно обдумывая, а когда продолжила, то у Велимиры сердце от ужаса замерло: - Ублюдок этот, которого тебе в мужья назначили, опасный противник. Воевода, боями закалён, к тому же байстрюк царский, хоть по документам и приписан к боярскому роду. Ежели от него не избавиться, то не получится ничего. Дума может его на трон усадить, дабы род не менять. Слишком много артефактов на царскую кровь завязано. А этого допустить никак нельзя. Только осторожен он больно, не смогла я к нему подобраться. Убьёшь ублюдка на свадебном пиру, уж тебя он к себе подпустит. Приказ это. Покуда ноги тебе раздвигать будет, его и зарежешь. А я тебе выбраться помогу, спрячу надёжно. Так всё поверну, чтобы тебя обвинить ни в чём не смогли. Всё же ты моя дочь, и чтобы я не говорила в злости, я тебя сильно люблю. Не могу свою кровиночку потерять. А именно это и случится, коли байстрюк тебя к степям ближе повезёт. Опасно там, и убить, и в полон забрать могут. А ты у меня такая красавица, степняки точно глаз на тебя положат. Только вот об этом никто кроме меня не думает! Как и не думает, что плохо тебе там будет, ни служанок вдосталь, ни удобств хороших. Али ты надеешься, что палаты там царские тебя ждут? А? Нет, не будет их, хибара тебя там поджидает с парой чернавок. Что глаза вытаращила? Не размышляла об этом, да?
Множество мыслей в голове у Велимиры проносилось, но они уж точно не были связаны с убранством палат и служками. Нет, девушка раздумывала совсем о другом: о приказе, что сейчас не ослушаться, и о матери, что оказалась истинным чудовищем. Нелюдью, у которой нет сердца, нет сострадания. Любит её Ядвига? Да, в нави она такую любовь видала! Не любовь это – проклятие.
Прода от 31.08.2025, 22:55
Только с безумицей спорить – дело гиблое. Оттого она молчала да кивала иногда, чем привела свою мать в доброе расположение духа. Вселила уверенность, что по её всё сложиться. Ну и пусть считает, пусть так думает.
Велимира размышляла долго, уже после дурной встречи, находясь в безопасности, в тереме. И так крутила, и сяк, и ничего толкового в голову не шло, кроме одной мысли. Что если Ядвига сгинет, то вместе с ней сгинет и всё то зло, что она и натворила, и скоро сотворит. И тогда все проблемы решаться сами собой.
Да не только её. Только полная дура после сегодняшних откровений не могла понять, что зреет заговор против царской семьи. И её родительница играет в нём отнюдь не последнюю роль, ежели не главную.
Но поспособствовать её смерти? Убить свою мать? Сможет ли она решиться на такое. Нет, уж у неё самой рука не поднимется. А если намекнуть ему, что во дворце происходит? А там уж как судьба распорядится. Да только сможет ли она запрет обойти? Девушка воззвала к силе и поглядела на надетые на неё оковы – пока ещё крепки, но у неё есть время. Свадьба через три дня, ежели не спать, то, может, и получится найти лазейку. Выполнять приказ Ядвиги она всё равно не собиралась.
За день до празднества она выпросила у государыни встречу со своим женихом. А покуда шла по извилистым коридорам палат во внутренний сад, почувствовала, как, наконец, успокоилась. Нет, чары всё ещё держали крепко, но она придумала выход. Даже два.
- Демьян! – воскликнула девушка, едва увидала жениха.
Улыбнулась радостно и кинулась к мужчине в объятия. Её со смехом подхватили, закружили быстро, а, едва поставили на землю, поцеловали. Ведьмак целовался замечательно, так что она забывала обо всём, растворялась в обуявших её чувствах. Век бы так стояла, глядела на любимое лицо, целовала милого в уста. Был бы у неё только этот век.
- Завтра свадьба. – прошептала она через время, гладя шелковистые кудри любимого. – Что за обряд нам готовят? Я случайно услыхала, о нём царица боярыне одной баяла.
- Государь решил, что когда мы клятвы будем давать, то жрица к богине обратиться, она нас повенчает.
Велимира похолодела. Одёрнула руку и в ужасе поглядела на мужчину.
- Смертью? Нас обвенчают смертью? Царь ополоумел? Неужто он не понимает, чем это тебе грозит?
Демьян, услыхав её слова, нахмурился.
- А чем грозит? Браком верным, любовью долгой, разве плохо это? К тому же, меня уверили, что дети в браке таком здоровые рождаются, да роды для роженицы лёгкие.
Ведьмак глядел в упор, молча требовал ответа. Переживает, что она не согласится? Глупости. Она согласна на всё, ежели с ним об руку по одному пути идти будет. Но вот знает ли её избранник, почему обряд используется редко? Думается, что нет. Ему в уши лишь нужное напели. А он и согласился. Любит ведь её, боится, чтобы она, как первая жена его, не закончила – родами не померла.
- Милый, у этого есть и иная сторона медали. Богиня берёт большую плату за своё покровительство, много требует. В браке под её благословением будут и муж, и жена верны, это правда. На иного и не взглянут, лишь друга на друга глядеть будут, сколько бы лет не прошло. Только вот, коли один из супругов умрёт, то второй вслед за ним в могилу отправится. Не сможет разлуки выдержать, не сможет боль унять. Страшно это, когда человек так мается. И про любовь тебе не соврали, долгой она будет. Да только это мы любовь одной единой жизнью меряем, а богиня – нет. Ежели ты на обряд такой согласишься, то навеки мы с тобой связаны будем. Сколько жизней бы не прожили, всегда искать друг друга будем. И покуда не найдём, не видать нам ни счастья, ни покоя. Пойдёшь ли ты на это? Все мы смертны, а от всего не убережешься. Если я умру, не хочу, чтоб ты страдал. Хочу, чтобы был счастлив.
- Мира, откуда такие мысли? Что-то случилось? Тебя обидел кто?
Ведьмак тревожно стал разглядывать её лицо. Переживает. Велимира едва не разрыдалась. Да, её обидели. Все годы обижали. Использовали, топтали, унижали. А когда она решила, что с неё хватит, подавили её волю, навязали свою. Только вот сказать она об этом не может.
- Меня перехватила в храме Ядвига.
- Что сказала?
- Много что говорила, всего не передать. – ушла от ответа девушка, а потом прошептала, перебарывая боль от чёрных чар: - Она опасна для меня, Демьян. Она не уймётся. Всё должно быть по её. И ради этого она сломает всё, что стоит на её пути.
Под конец голос ведьмы сорвался, из носа хлынула кровь. Вздохнуть было больно. Только своего она всё же достигла, мысль донесла. Не словами, а приступом, что её скрючил после них.
Её жених дураком не был, да и откат от клятвы молчания, видно, разглядел на раз. А это она ничего толком не сказала, по краюшку прошлась. Если бы молвила больше, то пластом пару седмиц лежала, а если бы всё, то на года слегла без голоса и сил.
Демьян понял всё и, подхватив её на руки, укачивая словно больное дитя, лишь спросил:
- Ты понимаешь, о чём просишь? Ты понимаешь, что я буду требовать у царя? Я не милую негодяев, будь то мужчина или женщина.
Велимира посмотрела на него печальным взором, но ответила твёрдо:
- Не милуй. Иначе дальше нас ничего не ждёт.
Прода от 03.09.2025, 22:55
После этого разговора время потекло неумолимо. Приближалась свадьба, собирались гости, радостно носились по терему бабы, готовясь к празднеству, а Велимира сидела у окна ни жива, ни мертва. Лишь изредка с ненавистью глядела на расписной сундук, где хранилось всё нужное для дня венчания: наряд, украшения, обереги и проклятый кинжал...
Его ей подкинули в тот же вечер, когда она встречалась с женихом. Как вернулась в покои, так и увидала его на ложе. Просочилась всё же Ядвига в царский терем, подкормила здешних слуг. Будь она проклята!
Юной ведьме хватило лишь одного взгляда, чтобы осознать, сколь черное колдовство было впитано в острую сталь. Такая не просто убьёт – душу изничтожит. Допустить это – от своей сути отречься, от клятв богине данных, свою волшбу гнилью замарать. Нет, не допустит она этого злодеяния. Не даст и волосу с головы её Демьяна упасть.
Оттого девушка сделала единственное, что могла – обратилась к богине. Кровью собственной начертила руны и воззвала к смерти. Всё готова была сделать, лишь бы защитить любимого, лишь бы уберечь от черноты, что ему её родительница приготовила.
Велимира хоть и училась при храме, только вот в жрицы её не готовили, оттого на ответ от вездесущей она и не рассчитывала. Не тот статус. Однако подсказка ей всё же была дана – видение. Видение прошлого и будущего. Видение, что показывало лазейку в сотворённых Ядвигой чарах. Только и жертва была соответствующая.
Богиня девушку не обрадовала. Её мать своего добилась – прокляла первенца царя, Демьяна Бессмертного, что старой ведьме и характером, и положением, и статусом не угодил. Видно, и не осознала ещё, что пробила своей силой все чары защитные, что на нём накинуты были. Уж это всемогущая ей явственно показала. Прокляла на жизнь трудную, на пустоту душевную, на смерть раннюю, на мытарства души. Всю себя в колдовство злое вложила. Только вот пока не поняла, что и её, дочь свою, считай, прокляла.
Завтра их с ведьмаком обвенчают в храме. Обвенчает сама вездесущая и Велимира разделит со своим избранником и жизнь, и посмертие, и злой рок, что над ним довлеет.
И, как бы горько ей не было это принять, в этой жизни им с Демьяном не видать счастья. Не было хорошего исхода, как бы нить она не крутила, как бы полотно не плела. Лишь тьма везде и боль потери. Однако в будущем, очень далёком, очень зыбком будущем, через многие века они встретятся вновь. И вот тогда, тогда у них будет шанс.
Перед венчанием её отвели в храм и оставили с главной жрицей, что на сегодняшнем празднестве заменяла ей мать – Ядвигу не пригласили.
