Тем, кто не захотел быть слугами Дагона и работать на него, ничего не оставалось делать, кроме как драться со слугами Дагона. Война идёт уже тысячу лет, а сам Дагон ушёл глубоко-глубоко под землю. Он любит воду. Под землёй темно, сыро, мокро.
Мелькор дополнил:
— Династия Неверри оказалась почти прервана после смерти Риамона. У него был сын, который не жил здесь — этого сына Риамон родил ещё до того, как перебраться сюда. От него пошёл род Неверри, но долгое время потомки Риамона не знали про это место. Между тем, здесь был рыцарский замок, который перестраивался, рушился и сгорал, увеселительный дом, вертеп разбойников, и наконец, усадьба Лесное Сердце. Один из предков Икабода Неверри около двухсот лет назад восстановил права на этот дом, отстроил усадьбу буквально на руинах.
— На руинах дома Жака, который Мелькор неуважительно обозвал вертепом разбойников! — добавила Анна, заиграв на этот раз что-то воинственное и протестное. При этом она бросила на Мелькора такой взгляд, что от него должна была остаться кучка каменного крошева. Но Мелькор и бровью не повёл.
— Мы с Мелькором тем временем благополучно жили в горах Ахима, засыпая каждое утро и просыпаясь с заходом солнца, пока однажды не проснулись здесь. На тех самых местах, где ты нас видела. Джакомо Неверри притащил нас сюда! Он умудрился сделать это тогда, когда мы заснули — в течение всего нескольких часов, одного светового дня. Он не знал, что мы горгульи, думал — мы красивые статуи! — Астр был возмущён.
— В первую же ночь нам не повезло — нас угораздило потрогать нож. Но зато мы были не одни. Анна, Брабатус, Шакс и ещё дюжина отличных ребят — весёлая компания. Нас посвятили в особенности войны с Дагоном, мы воевали ещё несколько ночей, пока у нас не остались только Анна, Брабатус и Шакс, — вздохнул Мелькор.
— Лет двадцать назад Шакс сообщил, что у Джакомо родилась правнучка Милена. Джакомо тогда не было в живых.
— Мы делали всё, чтобы истребить рабов Дагона. Мы искали подходящего смельчака, кто бы до него добрался и смог бы сразиться с ним. Кто не принадлежит Неверри. Мы почти нашли. У сына Джакомо была подружка по имени Карин.
— Карин Бартул... — выдохнула я. — Значит, она приезжала в усадьбу, жила здесь в гостях. Вы общались с ней.
— Мы общались с ней почти точно так же, как мы общаемся сейчас с тобой. Ей было столько лет, сколько и тебе. Она нас точно так же слушала с открытыми глазами и открытым ртом. Но в самый последний момент она не выдержала и испугалась. Да, она была здесь гостьей. Её остановил страх, она сдалась, отступила. Приняла выбор, который у неё был — развернуться, уйти, никогда не вспоминать об этом.
— А у тебя, увы, такого выбора нет, — "вбил гвоздь" Мелькор.
— Как это — нет!? — ахнула я и посмотрела на Мелькора не менее красноречиво, чем до этого Анна.
Мелькор и Астр снова переглянулись. Астр решился:
— Ты же тоже потрогала нож Бафомета.
— Что?! Я не трогала никакой нож!
— Нет, ты его трогала. Я же вижу, — Анна медленно встала из-за пианино, прошла чинно до меня и вгляделась, сощурившись: — У тебя чёрная метка. Как у меня. Как у них, — она кивнула на двух горгулов.
Я посмотрела на свою правую руку:
— Ничего не понимаю. Я не могла никак трогать нож.
— Могла. Случайно. Не зная об этом, — отрывисто объяснил Мелькор. — Бафомет на это рассчитывает. Он подбрасывает нож каждый раз в разные места, но так, чтобы он попадался под руку кому-то.
Я мысленно прокрутила свой визит в усадьбу. Как я вошла в двери, прошла по коридору, стала изучать комнаты, исследовать помещения...
Мастерская художника. Где краски, кисточки, чернильница.
Карамба!!!
— Нож... да, я трогала какой-то нож в мастерской на первом этаже. Но я не знала, что его нельзя трогать! — проговорила я потрясённо, уже еле держась на ногах. — Он лежал среди вещей художника, и я подумала, что он для резки бумаги...
Мысль о том, что я вот уже более суток в рабах у какого-то нехилого демона по прозвищу Бафомет, мне совсем не понравилась. На этот раз Мелькор поддержал меня за плечо. Анна саркастически улыбнулась:
— Добро пожаловать в клуб.
— Мы привели тебя к Анне, чтобы узнать, трогала ты нож или нет. Анна может видеть чёрные метки. Она нам так и сказала, что ты его трогала, — пояснил Мелькор.
— И что теперь? — спросила я растерянно.
— Ничего. Ты не можешь выйти из Усадьбы, как и мы все. Дагон похитил дядю и тётю Милены, чтобы заманить её сюда. Или тебя. Он и его рабы прокрадываются в её сны, зовут её. Только лишь Шакс и его чары предостерегают её от того, чтобы она сюда приехала — но Шакс не сможет работать вечно, он не железный, — вздохнул Мелькор.
— Но так как ты смельчак, ты сможешь нам помочь. А заодно и себе, да, — добавил Астр чуточку подобрее. Только кого он ободрял — меня, себя, Анну, Мелькора? — Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Милена сюда пришла. Тебе надо разделаться с Дагоном до этого.
— А что будет, если Милена сюда придёт? — задала я вопрос, возможно, не слишком умный.
Но Мелькор терпеливо объяснил:
— Ничего хорошего. Милена придёт, Дагон и его рабы сразу доберутся до неё. Она вряд ли сможет что-нибудь сделать. Дагон получит её душу и воплотит то, что он задумал тысячу лет назад.
— И что он задумал? — тихо спросила я. И дополнила: — Я, конечно, понимаю, что ничего хорошего, а если поконкретнее?
— Выйти из катакомбы. Прорваться сюда, наверх. Ты бы хотела, чтобы сюда наверх прорвался Древний? — задал риторический вопрос Астр.
— Он выкосит всех нас, — ответила Анна подробнее. — Первым делом он уничтожит "слуг Бафомета" с чёрными метками подчистую. В отместку за то, что мы истребляли всё это время его рабов. Он уничтожит меня, тебя, Мелькора, Астра, Брабатуса, Шакса. И Жака, да, — голос Анны стал совсем грустным и блеклым, безжизненным. — Но не просто уничтожит. Ты думаешь, ты попадёшь в рай или в ад? Нет, дитятко, ты никуда не попадёшь. Тебя ждёт сплошное вечное Ничто. Тебя сотрёт, ты станешь частью мирового зла. По сравнению с Дагоном и тем, что он собирается тут творить, головорезы с моих кораблей — ангелы, а я сама — матерь божья.
— Есть вещицы более страшные и неприятные, чем смерть. Мы, горгульи, народ, в общем-то, выносливый, но от Дагона нам кранты, —честно поведал Астр.
— А ещё есть вещицы, которые нельзя трогать, а если и можно — то нельзя использовать по назначению. Они годны только на то, чтобы подкидывать их врагам, — поучительно произнесла Анна.
Я помолчала. Хотелось собрать мысли в кучку.
— Получается, Икабод Неверри трогал нож. Он тоже раб Бафомета?
— На династию Неверри проклятье их предка не распространяется, — покачал головой Мелькор. — Им своего проклятья хватает - их души давно запроданы Дагону с потрохами. Этот нож что-то вроде семейной реликвии. И семейного проклятия, но работающего наоборот — на тех, кто к семье Неверри не относится.
— А Элеонора?
— Она не трогала нож никогда. Она вообще не хочет иметь ничего общего с работой мужа, с его картинами, — ответил Астр.
— А Карин Бартул?
— Она была умной девочкой и тоже не трогала нож. Но ты не обижайся, что ты не такая умная — возможно, ты окажешься смелее и дойдёшь до конца, — Мелькор попытался меня ободрить. Хоть кривовато вышло, но я была втайне ему благодарна.
— Ваша эта усадьба Лесное Сердце — сумасшедший дом какой-то! — высказала я честно. И почти машинально глотнула ещё рому. — Одного я не понимаю. Вот, допустим, я подерусь с Дагоном, прихлопну его. И что, проклятье Бафомета спадёт, и мы все станем свободны, сможем покинуть эти родные пенаты?
— Да, — кивнули мне все.
— И мой дух тоже станет свободным. И Жак, — добавила Анна.
Мелькор принялся рассуждать:
— Проклятье Бафомета завязано на проклятьи Дагона древним колдовством Риамона. Этот узел надо не развязать, а разрубить. И сделать это придётся тебе. Может, конечно, случится чудо: ты тут останешься жить или умрёшь в первой же схватке с рабами Дагона — тогда тут останется жить твой дух. Но в состоянии привидения будет невозможно снимать проклятье. Шаксу, допустим, удастся не пускать сюда Милену. И допустим, Милена не приедет, но у неё родится дочка. Или внучка. И тогда Дагон начнёт охотиться уже за этой дочкой или внучкой. А мы продолжим тут куковать и дожидаться нового смельчака.
— Погодите... Вы говорите, вас тут много, есть ещё кто-то, Шакс этот, например. Вот почему кто-то из вас не пойдёт и не наваляет Дагону? — спросила я в лоб. — Почему вы все на кого-то надеетесь, на какого-то там принца на белом коне?
— Или на дитятку вроде тебя, — снисходительно улыбнулась Анна, подперев рукой подбородок.
Астр развёл руками-лапами с досадой:
— Мы горгульи. Наша кровь не подойдёт. Остальные призраки и духи. У них крови нет совсем и уже давно.
— Кровь?
— Тебе нужно будет пролить кровь на Чёрный Ромб. До тебя это должна была сделать Карин, — расставил точки над ё Мелькор.
— Теперь ещё вопрос. Готовьтесь, у меня их будет много. Вы ведь летаете по ночам? А говорите — дом вас не пускает, — уставилась я на горгулий.
— Мы летаем вокруг дома. Сидим на крыше и мечтаем о свободе. Да, это глупо и сентиментально. Но даже в человеческих тюрьмах есть часы прогулки, когда заключённых, привязанных цепями, выводят во двор, — выдохнул грустно Астр.
— И что там на улице?
— Рабы Дагона и его купол-пелена. Иногда виден кусок звёздного неба, — немного поколебавшись, ответил Астр.
— Ты, кстати, не такая уж и неумная, — вспомнил Мелькор. — Ты так и не открывала входную дверь. Наружу, настежь. Если бы ты это сделала — тебя бы убили сразу. Плюс одно привидение к нам в компанию.
— Ого... — пробормотала я.
И задумалась. Призрак пиратки и двое горгулий терпеливо ждали. Я посмотрела на них:
— Вы тут всё знаете. Тучу лет тут живёте... то есть, простите, мотаете срок. С чего будем начинать организовывать побег и убийство директора тюрьмы?
— С того, что тебе надо постараться подольше продержаться в живом виде. Сохранить шкуру и кровь. То есть не попадаться другим зэкам, — со знанием дела ответила Анна.
— Сколько их?
— Достаточно. Мы не всех истребили, — тихо ответил Мелькор. — В последние несколько лет наступило затишье. Они не нападают, мы не нападаем. Они сосуществуют с нами. Но раз ты пришла — может всё изменится. В ту или другую сторону. Им нужна свежая кровь. Они в любой момент начнут нападать. Ночью.
— Анна и Мелькор хотят сказать, что тебе не желательно ходить одной и безоружной в некоторые комнаты, где любят обретаться рабы Дагона. По ночам. Днём тут безопасно. А я хочу тебе сказать, что пока ночь не на исходе, тебе нужно поговорить с Шаксом и Брабатусом.
— Где мне их найти? — спросила я.
— Ты знаешь. Спустись на второй этаж, — молвила Анна. — Пока почеши с ними языком. А я тут почешу языком с этими летучими крысами сухопутными. Мы тут, видишь ли, дитятко, будем тебе сейчас косточки перемывать.
Откровенности Повелительницы Морей можно только позавидовать. Я себя почувствовала лишней, хоть и Мелькор и Астр поглядывали на свою призрачно-пиратскую подружку не очень-то одобрительно. У них тут наверняка особо прочные отношения — они ведь веками между собой общаются.
Оставив горгулий и Анну Бони на чердаке, я спустилась вначале на третий этаж, дошла до лестницы, у которой днём спали Мелькор и Астр, а потом спустилась ниже.
Где же искать оставшихся двоих "членов клуба"? Здесь не горел свет, я пользовалась фонариком. Сначала фонарик высветил из темноты внизу закрытые двери, уводящие в библиотеку. Я спускалась и думала свернуть в сторону комнаты с камином — той самой, где я нашла дневник Икабода. Луч скользнул по рыцарю и тут же был вынужден вернуться обратно. Потому что рыцарь стоял совсем по-другому. Будто его переставили.
Я осторожно приблизилась к нему. У рыцаря меч, который тот держал клинком вниз. Шлем закрыт, как и все остальные латы. В целом латы в отличном состоянии, блестели начищенными — будто декоративные, и будто рыцарь этот никогда не бывал в боях.
— Наконец-то! А я всё ждал, когда же прекрасная дама соизволит подойти! Сколько можно!? Дамы во все времена слишком любят долго болтать, да только не по делу!
Голос, в целом приятный, но наполненный небывалым снобизмом и высокомерием, раздался невесть откуда. Я вздрогнула, растерявшись. Вдруг это говорит невидимый дух, не имеющий к доспехам никакого отношения? Так и спросила:
— Кто говорит — он в доспехах?
— Правильно мыслишь. Но слишком медленно.
Ну и наглец! Я направила луч фонаря на рыцаря в сияющих доспехах и спросила прямолинейно:
— На чьей ты стороне и кто такой?
— Довожу до твоего сведения, медлительная дама, что будь я не на той стороне — ты бы не успела ничего спросить про мои говорящие доспехи. Брабатусом зовут меня.
— Наверное, это звучит логично, — подумала я вслух. — Ты живёшь в этом футляре и не можешь выходить?
Мне показалось, что доспехи покраснели от возмущения. Рыцарь напыщенно и поучительно произнёс:
— Футляре?! Довожу до твоего сведения, простолюдинка, что я потомственный дворянин, сэр Ордена Чёрной Розы, Искатель Бесценных Сокровищ и Хранитель Сокровенных Кладов. Мой облик представляет единое целое души и тела. Это во-первых. А во-вторых, я никогда ранее не встречал столь бесцеремонной дамы! Кроме, разве что, несносной разбойницы-висельницы с верхнего этажа. С кем имею честь? — требовательно спросил он.
— Клот. Клот Итчи, — представилась я, решив проигнорировать, что Брабатус отчего-то недолюбливает милашку Анну. И сразу включилась в игру: — Некие Мелькор, Астр и Анна Бони назначили меня главным ответственным лицом по убийству Дагона, с которым вы тут дерётесь, чтобы освободиться от проклятья Бафомета. И если ты не с Дагоном, я в том числе рассчитываю на лично твою помощь и сотрудничество.
Я почувствовала, как гордый призрак рыцаря смерил меня оценивающим взглядом. Потом Брабатус высказался вызывающим тоном:
— Значит, тебя выбрали главным смельчаком, простолюдинка? Впрочем, не удивительно. За все шестьсот лет, что я тут провёл, смельчаками назначали абы кого, не спрашивая моего мнения. У меня всегда свои суждения на этот счёт, да. Впрочем, из тебя может выйти толк. Тебе следует отдать должное, почти ни один человек не сохранил такое спокойствие и даже бесцеремонность, когда я начинал разговаривать с ним. А я был вынужден начать разговаривать с теми, кто колобродит тут по ночам. Люди ведь так и норовили открыть ночью дверь в библиотеку. А ночью её можно открыть только изнутри, ведь её закрывают.
— А кто её закрывает? — удивилась я.
— Тот, Кто Бродит Среди Книг, — ответил Брабатус. — Впрочем, есть ещё одна дверь, чтобы войти в библиотеку ночью. Но Вождь Сабнак и Ксанф сделают всё, чтобы туда никто не вошёл.
Я мигом догадалась:
— Портреты.
— Да, их рисовал твой предшественник. И слугам Дагона они идеально подошли, — в голосе рыцаря проскользнула деланная досада. — Если ты смельчак, тебе нужно исхитриться и найти против них оружие.
— С оружием всё понятно. Вернее, ничего не понятно. Тут что ни оружие, до чего ни дотронься — станешь проклятым, как я вас послушаю, — проговорила я, замечая, что начинаю ворчать. — Меня заинтересовал этот фокус с дверями.
Мелькор дополнил:
— Династия Неверри оказалась почти прервана после смерти Риамона. У него был сын, который не жил здесь — этого сына Риамон родил ещё до того, как перебраться сюда. От него пошёл род Неверри, но долгое время потомки Риамона не знали про это место. Между тем, здесь был рыцарский замок, который перестраивался, рушился и сгорал, увеселительный дом, вертеп разбойников, и наконец, усадьба Лесное Сердце. Один из предков Икабода Неверри около двухсот лет назад восстановил права на этот дом, отстроил усадьбу буквально на руинах.
— На руинах дома Жака, который Мелькор неуважительно обозвал вертепом разбойников! — добавила Анна, заиграв на этот раз что-то воинственное и протестное. При этом она бросила на Мелькора такой взгляд, что от него должна была остаться кучка каменного крошева. Но Мелькор и бровью не повёл.
— Мы с Мелькором тем временем благополучно жили в горах Ахима, засыпая каждое утро и просыпаясь с заходом солнца, пока однажды не проснулись здесь. На тех самых местах, где ты нас видела. Джакомо Неверри притащил нас сюда! Он умудрился сделать это тогда, когда мы заснули — в течение всего нескольких часов, одного светового дня. Он не знал, что мы горгульи, думал — мы красивые статуи! — Астр был возмущён.
— В первую же ночь нам не повезло — нас угораздило потрогать нож. Но зато мы были не одни. Анна, Брабатус, Шакс и ещё дюжина отличных ребят — весёлая компания. Нас посвятили в особенности войны с Дагоном, мы воевали ещё несколько ночей, пока у нас не остались только Анна, Брабатус и Шакс, — вздохнул Мелькор.
— Лет двадцать назад Шакс сообщил, что у Джакомо родилась правнучка Милена. Джакомо тогда не было в живых.
— Мы делали всё, чтобы истребить рабов Дагона. Мы искали подходящего смельчака, кто бы до него добрался и смог бы сразиться с ним. Кто не принадлежит Неверри. Мы почти нашли. У сына Джакомо была подружка по имени Карин.
— Карин Бартул... — выдохнула я. — Значит, она приезжала в усадьбу, жила здесь в гостях. Вы общались с ней.
— Мы общались с ней почти точно так же, как мы общаемся сейчас с тобой. Ей было столько лет, сколько и тебе. Она нас точно так же слушала с открытыми глазами и открытым ртом. Но в самый последний момент она не выдержала и испугалась. Да, она была здесь гостьей. Её остановил страх, она сдалась, отступила. Приняла выбор, который у неё был — развернуться, уйти, никогда не вспоминать об этом.
— А у тебя, увы, такого выбора нет, — "вбил гвоздь" Мелькор.
— Как это — нет!? — ахнула я и посмотрела на Мелькора не менее красноречиво, чем до этого Анна.
Мелькор и Астр снова переглянулись. Астр решился:
— Ты же тоже потрогала нож Бафомета.
— Что?! Я не трогала никакой нож!
— Нет, ты его трогала. Я же вижу, — Анна медленно встала из-за пианино, прошла чинно до меня и вгляделась, сощурившись: — У тебя чёрная метка. Как у меня. Как у них, — она кивнула на двух горгулов.
Я посмотрела на свою правую руку:
— Ничего не понимаю. Я не могла никак трогать нож.
— Могла. Случайно. Не зная об этом, — отрывисто объяснил Мелькор. — Бафомет на это рассчитывает. Он подбрасывает нож каждый раз в разные места, но так, чтобы он попадался под руку кому-то.
Я мысленно прокрутила свой визит в усадьбу. Как я вошла в двери, прошла по коридору, стала изучать комнаты, исследовать помещения...
Мастерская художника. Где краски, кисточки, чернильница.
Карамба!!!
— Нож... да, я трогала какой-то нож в мастерской на первом этаже. Но я не знала, что его нельзя трогать! — проговорила я потрясённо, уже еле держась на ногах. — Он лежал среди вещей художника, и я подумала, что он для резки бумаги...
Мысль о том, что я вот уже более суток в рабах у какого-то нехилого демона по прозвищу Бафомет, мне совсем не понравилась. На этот раз Мелькор поддержал меня за плечо. Анна саркастически улыбнулась:
— Добро пожаловать в клуб.
— Мы привели тебя к Анне, чтобы узнать, трогала ты нож или нет. Анна может видеть чёрные метки. Она нам так и сказала, что ты его трогала, — пояснил Мелькор.
— И что теперь? — спросила я растерянно.
— Ничего. Ты не можешь выйти из Усадьбы, как и мы все. Дагон похитил дядю и тётю Милены, чтобы заманить её сюда. Или тебя. Он и его рабы прокрадываются в её сны, зовут её. Только лишь Шакс и его чары предостерегают её от того, чтобы она сюда приехала — но Шакс не сможет работать вечно, он не железный, — вздохнул Мелькор.
— Но так как ты смельчак, ты сможешь нам помочь. А заодно и себе, да, — добавил Астр чуточку подобрее. Только кого он ободрял — меня, себя, Анну, Мелькора? — Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Милена сюда пришла. Тебе надо разделаться с Дагоном до этого.
— А что будет, если Милена сюда придёт? — задала я вопрос, возможно, не слишком умный.
Но Мелькор терпеливо объяснил:
— Ничего хорошего. Милена придёт, Дагон и его рабы сразу доберутся до неё. Она вряд ли сможет что-нибудь сделать. Дагон получит её душу и воплотит то, что он задумал тысячу лет назад.
— И что он задумал? — тихо спросила я. И дополнила: — Я, конечно, понимаю, что ничего хорошего, а если поконкретнее?
— Выйти из катакомбы. Прорваться сюда, наверх. Ты бы хотела, чтобы сюда наверх прорвался Древний? — задал риторический вопрос Астр.
— Он выкосит всех нас, — ответила Анна подробнее. — Первым делом он уничтожит "слуг Бафомета" с чёрными метками подчистую. В отместку за то, что мы истребляли всё это время его рабов. Он уничтожит меня, тебя, Мелькора, Астра, Брабатуса, Шакса. И Жака, да, — голос Анны стал совсем грустным и блеклым, безжизненным. — Но не просто уничтожит. Ты думаешь, ты попадёшь в рай или в ад? Нет, дитятко, ты никуда не попадёшь. Тебя ждёт сплошное вечное Ничто. Тебя сотрёт, ты станешь частью мирового зла. По сравнению с Дагоном и тем, что он собирается тут творить, головорезы с моих кораблей — ангелы, а я сама — матерь божья.
— Есть вещицы более страшные и неприятные, чем смерть. Мы, горгульи, народ, в общем-то, выносливый, но от Дагона нам кранты, —честно поведал Астр.
— А ещё есть вещицы, которые нельзя трогать, а если и можно — то нельзя использовать по назначению. Они годны только на то, чтобы подкидывать их врагам, — поучительно произнесла Анна.
Я помолчала. Хотелось собрать мысли в кучку.
— Получается, Икабод Неверри трогал нож. Он тоже раб Бафомета?
— На династию Неверри проклятье их предка не распространяется, — покачал головой Мелькор. — Им своего проклятья хватает - их души давно запроданы Дагону с потрохами. Этот нож что-то вроде семейной реликвии. И семейного проклятия, но работающего наоборот — на тех, кто к семье Неверри не относится.
— А Элеонора?
— Она не трогала нож никогда. Она вообще не хочет иметь ничего общего с работой мужа, с его картинами, — ответил Астр.
— А Карин Бартул?
— Она была умной девочкой и тоже не трогала нож. Но ты не обижайся, что ты не такая умная — возможно, ты окажешься смелее и дойдёшь до конца, — Мелькор попытался меня ободрить. Хоть кривовато вышло, но я была втайне ему благодарна.
— Ваша эта усадьба Лесное Сердце — сумасшедший дом какой-то! — высказала я честно. И почти машинально глотнула ещё рому. — Одного я не понимаю. Вот, допустим, я подерусь с Дагоном, прихлопну его. И что, проклятье Бафомета спадёт, и мы все станем свободны, сможем покинуть эти родные пенаты?
— Да, — кивнули мне все.
— И мой дух тоже станет свободным. И Жак, — добавила Анна.
Мелькор принялся рассуждать:
— Проклятье Бафомета завязано на проклятьи Дагона древним колдовством Риамона. Этот узел надо не развязать, а разрубить. И сделать это придётся тебе. Может, конечно, случится чудо: ты тут останешься жить или умрёшь в первой же схватке с рабами Дагона — тогда тут останется жить твой дух. Но в состоянии привидения будет невозможно снимать проклятье. Шаксу, допустим, удастся не пускать сюда Милену. И допустим, Милена не приедет, но у неё родится дочка. Или внучка. И тогда Дагон начнёт охотиться уже за этой дочкой или внучкой. А мы продолжим тут куковать и дожидаться нового смельчака.
— Погодите... Вы говорите, вас тут много, есть ещё кто-то, Шакс этот, например. Вот почему кто-то из вас не пойдёт и не наваляет Дагону? — спросила я в лоб. — Почему вы все на кого-то надеетесь, на какого-то там принца на белом коне?
— Или на дитятку вроде тебя, — снисходительно улыбнулась Анна, подперев рукой подбородок.
Астр развёл руками-лапами с досадой:
— Мы горгульи. Наша кровь не подойдёт. Остальные призраки и духи. У них крови нет совсем и уже давно.
— Кровь?
— Тебе нужно будет пролить кровь на Чёрный Ромб. До тебя это должна была сделать Карин, — расставил точки над ё Мелькор.
— Теперь ещё вопрос. Готовьтесь, у меня их будет много. Вы ведь летаете по ночам? А говорите — дом вас не пускает, — уставилась я на горгулий.
— Мы летаем вокруг дома. Сидим на крыше и мечтаем о свободе. Да, это глупо и сентиментально. Но даже в человеческих тюрьмах есть часы прогулки, когда заключённых, привязанных цепями, выводят во двор, — выдохнул грустно Астр.
— И что там на улице?
— Рабы Дагона и его купол-пелена. Иногда виден кусок звёздного неба, — немного поколебавшись, ответил Астр.
— Ты, кстати, не такая уж и неумная, — вспомнил Мелькор. — Ты так и не открывала входную дверь. Наружу, настежь. Если бы ты это сделала — тебя бы убили сразу. Плюс одно привидение к нам в компанию.
— Ого... — пробормотала я.
И задумалась. Призрак пиратки и двое горгулий терпеливо ждали. Я посмотрела на них:
— Вы тут всё знаете. Тучу лет тут живёте... то есть, простите, мотаете срок. С чего будем начинать организовывать побег и убийство директора тюрьмы?
— С того, что тебе надо постараться подольше продержаться в живом виде. Сохранить шкуру и кровь. То есть не попадаться другим зэкам, — со знанием дела ответила Анна.
— Сколько их?
— Достаточно. Мы не всех истребили, — тихо ответил Мелькор. — В последние несколько лет наступило затишье. Они не нападают, мы не нападаем. Они сосуществуют с нами. Но раз ты пришла — может всё изменится. В ту или другую сторону. Им нужна свежая кровь. Они в любой момент начнут нападать. Ночью.
— Анна и Мелькор хотят сказать, что тебе не желательно ходить одной и безоружной в некоторые комнаты, где любят обретаться рабы Дагона. По ночам. Днём тут безопасно. А я хочу тебе сказать, что пока ночь не на исходе, тебе нужно поговорить с Шаксом и Брабатусом.
— Где мне их найти? — спросила я.
— Ты знаешь. Спустись на второй этаж, — молвила Анна. — Пока почеши с ними языком. А я тут почешу языком с этими летучими крысами сухопутными. Мы тут, видишь ли, дитятко, будем тебе сейчас косточки перемывать.
Откровенности Повелительницы Морей можно только позавидовать. Я себя почувствовала лишней, хоть и Мелькор и Астр поглядывали на свою призрачно-пиратскую подружку не очень-то одобрительно. У них тут наверняка особо прочные отношения — они ведь веками между собой общаются.
Оставив горгулий и Анну Бони на чердаке, я спустилась вначале на третий этаж, дошла до лестницы, у которой днём спали Мелькор и Астр, а потом спустилась ниже.
Где же искать оставшихся двоих "членов клуба"? Здесь не горел свет, я пользовалась фонариком. Сначала фонарик высветил из темноты внизу закрытые двери, уводящие в библиотеку. Я спускалась и думала свернуть в сторону комнаты с камином — той самой, где я нашла дневник Икабода. Луч скользнул по рыцарю и тут же был вынужден вернуться обратно. Потому что рыцарь стоял совсем по-другому. Будто его переставили.
Я осторожно приблизилась к нему. У рыцаря меч, который тот держал клинком вниз. Шлем закрыт, как и все остальные латы. В целом латы в отличном состоянии, блестели начищенными — будто декоративные, и будто рыцарь этот никогда не бывал в боях.
— Наконец-то! А я всё ждал, когда же прекрасная дама соизволит подойти! Сколько можно!? Дамы во все времена слишком любят долго болтать, да только не по делу!
Голос, в целом приятный, но наполненный небывалым снобизмом и высокомерием, раздался невесть откуда. Я вздрогнула, растерявшись. Вдруг это говорит невидимый дух, не имеющий к доспехам никакого отношения? Так и спросила:
— Кто говорит — он в доспехах?
— Правильно мыслишь. Но слишком медленно.
Ну и наглец! Я направила луч фонаря на рыцаря в сияющих доспехах и спросила прямолинейно:
— На чьей ты стороне и кто такой?
— Довожу до твоего сведения, медлительная дама, что будь я не на той стороне — ты бы не успела ничего спросить про мои говорящие доспехи. Брабатусом зовут меня.
— Наверное, это звучит логично, — подумала я вслух. — Ты живёшь в этом футляре и не можешь выходить?
Мне показалось, что доспехи покраснели от возмущения. Рыцарь напыщенно и поучительно произнёс:
— Футляре?! Довожу до твоего сведения, простолюдинка, что я потомственный дворянин, сэр Ордена Чёрной Розы, Искатель Бесценных Сокровищ и Хранитель Сокровенных Кладов. Мой облик представляет единое целое души и тела. Это во-первых. А во-вторых, я никогда ранее не встречал столь бесцеремонной дамы! Кроме, разве что, несносной разбойницы-висельницы с верхнего этажа. С кем имею честь? — требовательно спросил он.
— Клот. Клот Итчи, — представилась я, решив проигнорировать, что Брабатус отчего-то недолюбливает милашку Анну. И сразу включилась в игру: — Некие Мелькор, Астр и Анна Бони назначили меня главным ответственным лицом по убийству Дагона, с которым вы тут дерётесь, чтобы освободиться от проклятья Бафомета. И если ты не с Дагоном, я в том числе рассчитываю на лично твою помощь и сотрудничество.
Я почувствовала, как гордый призрак рыцаря смерил меня оценивающим взглядом. Потом Брабатус высказался вызывающим тоном:
— Значит, тебя выбрали главным смельчаком, простолюдинка? Впрочем, не удивительно. За все шестьсот лет, что я тут провёл, смельчаками назначали абы кого, не спрашивая моего мнения. У меня всегда свои суждения на этот счёт, да. Впрочем, из тебя может выйти толк. Тебе следует отдать должное, почти ни один человек не сохранил такое спокойствие и даже бесцеремонность, когда я начинал разговаривать с ним. А я был вынужден начать разговаривать с теми, кто колобродит тут по ночам. Люди ведь так и норовили открыть ночью дверь в библиотеку. А ночью её можно открыть только изнутри, ведь её закрывают.
— А кто её закрывает? — удивилась я.
— Тот, Кто Бродит Среди Книг, — ответил Брабатус. — Впрочем, есть ещё одна дверь, чтобы войти в библиотеку ночью. Но Вождь Сабнак и Ксанф сделают всё, чтобы туда никто не вошёл.
Я мигом догадалась:
— Портреты.
— Да, их рисовал твой предшественник. И слугам Дагона они идеально подошли, — в голосе рыцаря проскользнула деланная досада. — Если ты смельчак, тебе нужно исхитриться и найти против них оружие.
— С оружием всё понятно. Вернее, ничего не понятно. Тут что ни оружие, до чего ни дотронься — станешь проклятым, как я вас послушаю, — проговорила я, замечая, что начинаю ворчать. — Меня заинтересовал этот фокус с дверями.
