Взяв с собой боевых товарищей,
Ты идёшь, прогнав страхи, вперёд
Окружают враги и пожарища,
Ты не знаешь, что тебя ждёт.
Хочешь скинуть оковы проклятия,
Чуешь сердцем, что кто-то предаст.
Не спасут тебя рукопожатия
С тем, кто родом из Подлости царств.
За тебя сложат души и головы,
Чтобы ты до цели дошёл
Друг последний сражён раной колотой,
Нападает предатель, так зол,
Упивается страхом и ужасом,
Что он смог тебя обмануть.
И ему ты пророчишь, что хуже всё
Его проклятый грязный путь.
Он раскроет секреты таинственных
Подземелий, где убьёт он тебя.
Собеседник последний, единственный,
Но ему ты ответишь, скорбя
О раскаявшихся друзьях-грешниках,
Что предатели в муках гниют,
И вонзишь саблю в череп насмешнику,
Чтоб упал он прямо вот тут.
Война длится с тех пор, как вокруг мир возник
Я много общалась с Айрой в последнее время. Ведь я всерьёз задумывалась о том, чтобы пойти учиться на психолога после окончания школы. Айра научила меня многим вещам. Впрочем, не только она — меня многому учили другие мои старшие коллеги и друзья.
Как-то Айра сказала мне, что со всеми можно договориться. Я тогда, помню, возразила: что, даже с маньяком? Тут и договариваться-то нечего — просто бить насмерть, либо наоборот бежать, смотря каких габаритов маньяк. На что Айра многозначительно заметила: "Даже маньяк — человек, а это значит, мозг и психика у него тоже имеется". "Но позволь тебя спросить тогда, — недоумевала я. — Вот маньяк стоит перед тобой, размахивает ножом и собирается выколупать у тебя два твоих последних глаза — неужели ты начнёшь ему читать лекцию по квантовой физике?!". Айра и тогда осталась непоколебимой: убеждала, что даже и тогда с маньяком можно говорить.
Цель — не только заговорить зубы, отсрочить неизбежное. Цель — поговорить так, чтобы найти слабое место. И построить разговор так, чтобы в итоге договориться о взаимно выигрышных условиях. У Айры, как я тогда в шутку подумала, такое экстремальное хобби — разговаривать с маньяками.
Сейчас моя цель — выжить. Да, я в шоке, что Брабатус оказался предателем. И что так вышло, что я по пути к Дагону растеряла всех товарищей, осталась один на один с оголтелым рыцарем. Но мой путь ещё не окончен. Я решила рискнуть и обратилась к Брабатусу, угрожающему мне мечом:
— Я не буду молиться, ибо этом проклятом месте и в этой катакомбе все мои молитвы будут по факту обращены либо к Дагону, либо к Бафомету.
— Ты признаёшь бесспорную власть моего господина — уже хорошо! Но ни слова о Бафомете, этом презренном трусливом козле.
— Я не говорю, что я что-то признаю. У меня есть вопросы. Ты говоришь — собираешься убить меня, вернее разрушить мою душу, освободить тело и предоставить её как оболочку, вместилище для Дагона. У тебя будет возможность это сделать. Но я имею право на последнее желание. Удовлетворить моё любопытство.
— Ах, любопытство! Вы, женщины, всегда такие любопытные! Но так уж и быть, я удовлетворю твою просьбу. Вероятно, ты хочешь знать, почему я принял решение служить Дагону, что я выиграю от этого.
— Возможно. Хотя твоё решение меня меньше интересует, чем другое. Я хочу знать, где Икабод и Элеонора. Зачем они понадобились Дагону. И если даже он их похитил — зачем тогда Дагону нужна я?
Брабатус подался назад, даже меч от меня отвёл. Я получила возможность чуть расслабиться. Сейчас самое время внезапно напасть на него, столкнуть в воду, алчным Глубоким в пасти, отобрать меч. Но мне важно услышать ответ. Если Брабатус скажет сейчас нечто важное — это может мне помочь справиться с Дагоном. Возможно, я узнаю что-то, что поможет мне выручить моих друзей.
— Хорошо, я расскажу тебе с самого начала. Я бы мог тебе ничего не рассказывать, заколоть тебя несколько мгновений назад. Но я рыцарь. Я вижу и уважаю твою доблесть. Ты не отступилась, не испугалась, дошла до конца. Ты заслуживаешь перед своей смертью узнать тайну. Мою тайну, тайну моего господина — Дагона. И да, свою тайну тоже.
И Брабатус принялся рассказывать:
— Ты уже знаешь и для тебя не секрет, смелая, но глупая в своём безрассудстве дама, что первым Неверри, пришедшим сюда, был Риамон. Он обнаружил эти катакомбы под своим замком и открыл Врата, выпустив сюда Дагона. Но Дагон приходил сюда раньше, много десятков, сотен тысяч лет назад. И те цивилизации, которые построили эту катакомбу, нашли способы с помощью древней магии остановить его, не пускать его дальше своих владений. Они заточили его в чертоги и поместили под эту печать, — рыцарь чинным жестом простирающей латной руки указал на разъехавшийся алтарь — Чёрный Ромб.
И продолжил:
— Мой господин прорвался из Врат благодаря обряду Риамона, но дальше Чертогов он попасть не мог. Тогда он начал искать способы, как ему выбраться из чертогов. Риамон, осознав, что он натворил, передумал выпускать Дагона. Он испугался, он был трусом, этот сумасшедший старый колдун. Уже тогда он предал Дагона и стал искать способы, как его отправить обратно в те Врата. Он просил помощи у ангелов и демонов — настолько он был глуп.
И вот он вызвал злобного духа — того самого, к которому ты сейчас неровно дышишь, безумная дама! И этот дух-палач подсказал решение проблемы с Дагоном: нужно позвать Бафомета. Бафомет был вызван, Риамон и Шакс пообещали ему власть над миром, включая сокровища Тёмного Лабиринта — он уже тогда существовал, ведь эти сокровища оставлены теми цивилизациями, которые воспрепятствовали Дагону. Они сказали Бафомету — мы отдадим тебе себя, свои души и всё что хочешь — только сладь с Дагоном. И Бафомет попытался. Но в итоге был побеждён. Однако, чтобы не уходить с поля боя с подбитым хвостом, Бафомет устроил эту игру с ножом, подвязав своё проклятье на Чёрный Ромб. Он взял дань с Риамона и Шакса, что те расплачиваются вечно, а также решил пакостить Дагону и его рабам, формируя армию своих слуг из тех призраков, духов, монстров и людей, которые будут касаться его ножа.
Бафомет и его слуги были для Дагона ещё большим и неприятным препятствием. Дагон создавал рабов, делая так, чтобы они могли выходить за пределы Чертогов, населял ими катакомбу и Усадьбу Лесное Сердце. С помощью своих рабов он хотел уничтожить всех слуг Бафомета. Ему не хватало сил, — голос Брабатуса сделался скорбным. Он искренне переживал и жалел своего господина. — Были времена, когда Бафомет побеждал. Но его слуги всё равно не могли никак снять проклятье, освободиться и привести сюда смельчака.
Этого смельчака ждал Дагон. Он ведь знал — едва смельчак снимет печать Бафомета, прольёт живую кровь на Чёрный Ромб — Дагон сможет выбраться. Да, так было заведено: снятие проклятье Бафомета одновременно означает освобождение Дагона! Вот для чего нужен был смельчак. Им стала ты. Но ты была нужна до поры до времени. Открывание дверцы и тело-оболочка. То ты знаешь и так, обречённая дама.
До тебя должно дойти, что у Дагона и тогда был интерес сделать всё, чтобы смельчак сюда пришёл. Он решил подыграть Бафомету в его игре. И стал искать среди верных, преданных слуг Бафомета того, кто примкнёт к нему. Но слуги Бафомета были не подходящей партией. И тогда он нашёл меня. Изменив мою жизнь. В лучшую сторону.
Шестьсот лет назад я был наивным, восторженным юношей. Оруженосцем — не рыцарем. Меня презирали, не относились ко мне всерьёз из-за моего происхождения — я был бастардом.
Если ты читала хронику, которую писал Джакомо Старший, хронику семьи Неверри — ты можешь узнать о том, кто я такой. Моя фамилия — Брабатус, моя мать была женой Брабатуса — одного из рыцарей Ордена Чёрной Розы. Но она согрешила — и ты уже догадываешься, с кем. С Неверри. Я говорил тебе, что я родился в этом доме. Шестьсот лет назад тут был небольшой замок, куда мой отчим с женой и товарищами прибыл и решил остановиться. Когда мой отчим узнал, что моя мать родила меня от какого-то проходимца — он изгнал её, она отправилась в монастырь. А меня стал воспитывать как презренного слугу, мальчишку на побегушках.
Однажды, когда я был подростком, я встретил своего настоящего отца, Неверри. Он рассказал, как было дело. Рыцари отправились в поход искать сокровища. Здесь в замке оставалась жена Брабатуса, она устроила пир — трапезу в честь того, чтобы поход был удачным. Своеобразное жертвоприношение едой. На этот пир явились знатные люди, в том числе мой настоящий отец. Он сказал, что это его родной дом, но Брабатусы бы не пустили его сюда. Тогда он соблазнил мою мать, зачав меня. И сказал, что раз это его дом — значит, это мой дом. И я должен буду заполучить право на этот дом себе. И на всё, что здесь есть. На все сокровища и ценности, в том числе на Тёмный Лабиринт.
Я не знал, как это сделать. Я просил отца остаться со мной. Но он ушёл. Оставил меня одного, в растерянности. Он сказал, что у него есть семья в другом городе, но он надеется, что этот дом рано или поздно вернётся к семье Неверри. От той его семьи, к которой он убежал, и произошли все те, кого я мечтал и мечтаю убить. Джакомо старший, Джакомо младший, Икабод, Милена.
Я один из этой династии. Среди моих предков — Риамон, это я узнал от отца. И поскольку я был рождён вне законного брака — я был обречён на презрение, на самую низкую участь.
Мною владели мечты доказать всем, что я достоин стать рыцарем. Я привык служить верой и правдой своему сеньору — человеку, к которому прикрепил меня мой отчим. Сеньор не ценил меня, он и его товарищи мне говорили, что я презренная собака и умру как собака. Отчим это поддерживал. Но однажды всё изменилось. Я подслушал у Брабатуса-отчима и его товарищей, что они выбрали обосноваться в этом замке из-за сокровищ. А ещё я замечал в замке странные вещи. Ночью спали все, беспробудно — даже часовые. Я стал подозревать, что ночью здесь что-то происходит.
Однажды я проснулся ночью. И пошёл изучать замок, искать сокровища, о которых все шептались. Говорили, будто это редчайшие магические предметы и артефакты, многие из которых дают власть над миром. И что спрятаны они глубоко под землёй. Я хотел найти их, чтобы доказать всем, что я достоин стать настоящим рыцарем. И когда я пошёл искать сокровища, я встретился с Дагоном.
Да, в ту ночь я спускался в катакомбу. Прошёл тот же путь, что прошла ты. Но ни один монстр не тронул меня. Я пришёл сюда, увидел Чёрный Ромб, и из-под него раздался голос моего повелителя. Он открыл мне глаза, рассказал, кто я есть. Что этот замок — действительно мой родной дом, и мой отец был прав. Он рассказал о моём предке Риамоне, о том, какую тот совершил ошибку, каким был дураком и трусом. Мы заключили с ним первую сделку. Он сказал, что сделает меня рыцарем, да не просто рыцарем — а хранителем сокровищ. Но взамен я должен буду помогать ему всячески. В том числе найти нож Бафомета, дотронутся до него. На глазах у кого-то из слуг Бафомета.
Сначала я испугался. Помогать Древнему — это всё равно что продать душу дьяволу. Но Дагон сказал так — душа девушки, рождённой в сороковом колене Риамона, уже и так продана ему. Я же могу получить всё, что хочу — до смерти и после смерти. Я попросил у Дагона бессмертия — он согласился и исполнил это. Я попросил у Дагона стать рыцарем — он сделал меня рыцарем. Я попросил у него сокровища — он сделал так, что Тёмный Лабиринт теперь полностью принадлежит мне, моя собственность, и только я имею права проводить сквозь него того, кого захочу.
Мы заключили потом с Дагоном вторую сделку. Я делаю всё, чтобы довести сюда смельчака. Но чтобы его довести — надо найти его вначале. И самое главное — надо обмануть Шакса. Убедить его, что я — преданнейший слуга Бафомета. Тогда Дагон стал посылать в Лесное Сердце больше своих рабов, а я с ними дрался, я их побеждал. Шакс и остальные слуги Бафомета верили мне.
Ты можешь спросить — раз я умер, сокровища мне ни к чему, почему я продолжаю помогать Дагону? О, глупая смелая дама, причина очень проста! Дагон стал мне единственным другом, когда все отвернулись от меня. Меня презирали, ненавидели. Даже мой родной отец не хотел говорить со мной. Ты думаешь — стоять в углу у дверей библиотеки — наказание, проклятье? Для меня это была большая радость. Каждый миг я знал, что служу Дагону. Ему предано моё сердце. И я сделал правильный выбор.
Да, кстати, о ноже. Видишь эти латы? Латные рукавицы, латные перчатки? Ха. Ха. Ха. Всякий, кто трогал нож Бафомета и становился проклятым — трогал его кожей. Соприкасался плотью. Соприкасался душой. Дагон передал мне доспехи, которые не подвержены проклятью Бафомета. Шакс, конечно же, видел, что я дотронулся до ножа. Конечно же, он вопил на меня оголтелой трубой, чтобы я не делал этого. Ему было невдомёк, как я провёл его. Как я провёл всех. Я никогда не был слугой Бафомета. Никогда. Дагон провёл всех. Мой повелитель, мой господин. И я не мог быть ничьим слугой, кроме как рабом Дагона. Потому что я наполовину Неверри. Род Неверри навсегда принадлежит Дагону.
Да, я за него готов отдать всё. Бескорыстно. Только Дагон всегда признавал меня, только Дагон исполнял мои желания. Он мне как отец, как брат. За свои шестьсот лет я много насмотрелся на людей — живых, мёртвых. Много наслушался их разговоров. От людей я видел только зло. Дагон — великий очиститель. Когда он выйдет отсюда, он очистит мир от скверны, которая называется "люди"!
Тебя интересует судьба Икабода, Элеоноры и их девочки Милены. Тут я тоже тебе расскажу. У меня не может быть секретов от тебя, ибо скоро ты станешь частью моего повелителя, сольёшься с ним в единой энергии разрушающего и очистительного огня.
С твоей помощью мой повелитель выйдет из Усадьбы. А потом он доберётся до Милены и сожжёт её душу. Весь род Неверри будет принадлежать Дагону. В том числе я сольюсь с ним, и я буду счастлив этим. Много лет назад Дагон уже добрался до родителей Милены. Когда было то землетрясение. Так Дагон явил свою власть — это произошло с моей помощью. Это я помог ему. Я спустился тайком в катакомбу и использовал один из волшебных предметов, из Тёмного Лабиринта. Дагону время от времени нужно подкрепляться, копить силы. Он предпочитает подкрепляться теми, кто принадлежит роду Неверри. Икабод и Элеонора были похищены, чтобы заманить тебя сюда, глупая дама. А ещё для того, чтобы Дагон напитался новой силой.
Ты хочешь знать, как они пропали? Очень просто. Я отвлекал глупых слуг Бафомета разговорами. А слуги Дагона утащили их в катакомбу, пока они спали. Хочешь знать, живы ли они? Пока живы. Но это будет недолго.
И сейчас я убью тебя этим мечом, тоже волшебным предметом. А потом отнесу твоё тело вниз, и Дагон воплотится в тебе. И выйдет наружу. Ни один слуга Бафомета не встанет у него на пути, ибо все они растворились в небытии. А те, что ещё не сгинули — я о них позабочусь. Я следил за всеми вами. Я знаю, что будет. Дагон в твоём теле выйдет вверх. И встретит приехавшую Милену. Милена уже близко, она подъезжает. Дагон уничтожит её, сольётся с ней и обретёт силу. Никакие печати больше не будут над ним властны. Он начнёт свой очистительный огонь, своё разрушающее шествие. Ни ты, ни даже я не застанем этого. Когда он уничтожит Милену — последнюю из рода Неверри, это будет означать, что он поглотил в себя весь род Риамона. Все сдерживающие его оковы рухнут.
