— Конечно, схожу!
Мы отправились по вечерним потемневшим улицам в сторону дома Уолтера. По дороге я рассказала Питу о содержании нашего разговора с Коганом и ребятами.
— Думаю, что ему нужен совет друга. Или помощь зала, — сострила мрачно я. — У него выбор, и он мучается. Я намерена вызвать его на откровенность! Он собрался бежать от реальности. А сначала бежал от спокойной, безмятежной жизни, став преступником.
— А о чём мы говорить-то будем вначале? Как мы с ним… ну, первые слова и всё такое?
— Не проблема. Главное — чтобы он нам дверь открыл, — решительно заметила я. И сосредоточилась на одном из окон дома: — Свет у него горит, комната его. В другой комнате и на кухне нет света.
— А если там дома его мама? — спросил зачем-то Пит.
— Не проблема, скажем, что пришли по поводу уроков, что конец четверти, сплошные контрольные на носу, договорились позаниматься. Придумаем! — отрезала я.
Мы поднялись на нужный этаж, и я продолжительно задержала кнопку звонка. Долго пришлось стоять около двери. У меня уже создалось ощущение, что нам никто не откроет, и придётся пробираться в жильё Уолтера иными, экзотическими и поистине шпионскими способами. Например, влететь в окно, используя Левитатор Демоуса. В конце концов, послышались долгожданные шаги. Тихие, не такие уверенные, как хотелось бы. Щелчок открываемого засова.
И в следующий миг при свете загоревшейся в прихожей лампочки мы увидели Уолтера. Он побледнел, осунулся, похудел. Словно находился в состоянии истощения после тяжёлой болезни. Уолтер был скрытным на яркие проявления эмоций, и все переживания хранил всегда внутри себя. Обиды, насмешки более сильных сверстников, потешавшихся над ним. До поры до времени хранил в себе, пока ему не пришло в голову пойти позаниматься борьбой. Он попал одновременно и в своё, и не в своё место.
Уолтер не говорил ни слова, смотрел на нас. А я растерялась. Даже не знала, с чего начать. Вопрос Пита, который я начисто проигнорировала — «Как мы начнём разговор», оказался как нельзя актуальным. Пит пришёл мне на выручку:
— Здравствуй, Уолтер. Можно, мы войдём?
Уолтер словно очнулся и посторонился, опустив глаза и уставившись в одну точку:
— Да, конечно.
Мы вошли, Пит прикрыл за нами дверь. Уолтер молча прошёл в комнату, мы за ним. В воздухе царила атмосфера отчаяния, безысходности, потери надежды.
Уолтер сел на кушетку, опустив взгляд и повесив нос в буквальном смысле. Пит взял табурет и уселся напротив, я села на свободный стул. Некоторое время мы сидели молча, с тяжёлым угрюмым видом смотря на него, а Уолтер смотрел в пол. Возможно, в тот момент он думал, что мы пришли его казнить. Со стороны картина напоминала сюжет жестокой и гротескной драмы. Я не нашла ничего лучшего, как начать разговор с циничной фразы:
— Ну, Уолтер Прайс, член банды Секции Си, по позывному Малёк, рассказывай — как ты докатился до такой жизни?
Взгляд мой, наверное, был в тот момент тяжёлый и гнетущий. Даже Пит замер от моего вопроса. Позже мой друг заметил: «Тебе бы следователем на допросах смертников работать!». Уолтер вздрогнул. Мой вопрос прозвучал для него ушатом холодной воды. Он поднял на меня потрясённый взгляд, полный испуга и одновременно с этим небывалого удивления:
— Как… как ты… знаешь?!
— Я знаю, в отличие от тебя, ещё больше, чем ты можешь себе вообразить! — тоном зазнайки сказала я. И выгрузила на пол перед Уолтером содержание пакета. Там форма Уолтера, его обувь, а ещё вырванные страницы из его досье из Секции Си. — Это, насколько я понимаю, твоё. Расслабься. Секции Си больше нет. Копы всех повязали ещё в прошлую пятницу. А вот то, что ты в школу перестал ходить к концу каникул, это не дело. Мне за тебя краснеть пришлось перед учителями!
Я вошла в раж. И теперь отчитывала Уолтера как старшая сестра — нерадивого и непутёвого братца. Уолтер смотрел на меня, хлопая глазами. Он выглядел маленьким ребёнком, которому сказали, что Дед Мороз — это всего лишь переодетый дядя с мешком с подарками, купленными на деньги родителей. Я продолжала:
— Ты сильно изменился. Это я заметила сразу. Да это невооружённым глазом было видно! Пару раз я тебя случайно видела на улице в компании тёмных типчиков, а один раз — помнишь, когда мы с Терри шли гулять? — мне попался твой Селигатор. Ты бравировал, геройствовал, потому что тебя научили хорошо драться, но в то же время ты скрытничал, изо всех сил стараясь оставаться таким, какой ты есть.
Потом я случайно узнала — не спрашивай, как — и про Клуб Аркада, и про Секцию Си, и даже про некоторые твои реальные подвиги. Не буду о них упоминать, потому что будь у меня желание и полное отсутствие совести, я бы сдала тебя с потрохами копам. И меня отнюдь не удивил факт, что на нашей обратной дороге из кино нас сопровождали твои так называемые дружки. Я приняла меры заранее. Думай про меня что хочешь, но запомни: весь этот разговор и всё, что ты знаешь теперь касательно меня, моей осведомлённости — это только для твоих глаз, ясно? Запомнил?! — я не заметила, как уже встала со стула и нависла глыбой над бедным Уолтером, которому пришлось сильно отклониться назад, подпирая головой стенку. Я реально разозлилась, даже Питу пришлось слегка взять меня за локоть и обратно усадить на стул.
— Спокойно, — шепнул он. И обратился к Уолтеру: — Мы пришли не осуждать тебя и ни в коем случае никому не выдавать. С Секцией Си всё кончено, я подтверждаю. Копы схватили всех, ведётся следствие. То, что тебе наговорили, возможно, про Секцию Си Уозент и Рэнджер, враки. Никто там ничего про тебя не знает. Все материалы перед облавой копов изъяты и лежат перед тобой. Мы постарались. И сейчас мы пришли помочь тебе. Возможно, дать тебе совет, нет, не так… Мы ведь не психологи, мы твои друзья, если ты, конечно, хочешь иметь нас в друзьях. Возможно, тебе хотелось выговориться, а было некому. Ты можешь выговориться нам. Мы хотим тебе только добра.
— Ребята, вы… я ничего не понимаю… — выдохнул Уолтер. — Кто вы такие? Вы что, шпионили за мной? И ты, Клотильда?! Я в это поверить не могу!
— Во что? В то, что я за тобой шпионила?!
— Вообще во всё… Что ты не такая, то есть я тебя совсем не знал.
— Я тебя тоже совсем не знала. Хоть мы с тобой с пятого класса за одной партой сидим, — заметила я слегка язвительно.
— Клот, полегче, — шепнул мне спокойный как удав Пит. — Уолтер, мы бы хотели тебя послушать. Но ты можешь нам ничего не говорить. Твоё право, твой выбор. Если всё-таки решишь говорить — мы тебя уверяем, что всё сказанное тобой останется между нами. Тайна в обмен на тайну. Ты забываешь о нас, мы — о тебе. Если не захочешь говорить с нами — мы тебя не будем осуждать. Мы пришли и сказали хорошую новость: всё кончено. Секции Си — конец. А тебе — нет. Если ты сидишь взаперти от того, что их боишься — уже незачем. Ну а кто мы такие — мы уже сказали. Друзья.
Уолтер вздохнул. Он не мигая смотрел то на меня, то на Пита. Мы — на него. И после минуты такой «игры в гляделки», он произнёс:
— Да, я готов рассказать вам. Вы ведь наверняка много сил приложили, чтобы мне помочь, только я это сейчас понял. Когда вы тогда ночью сюда пришли, вы спасли меня. Вы об этом даже не знаете, не представляете…
— Ошибаешься, — прервала его я. — Мы всё знаем. Тебя должны были взять в подельники на ограбление. Квартиру ограбили, но следом за этим копы всех поймали. Если бы ты туда пошёл — сейчас сидел бы в тюрьме для подростков.
Уолтер ошалело посмотрел на меня:
— Я… у меня было предчувствие. Хорошо. Да. Я вам расскажу. Я расскажу всё вам, Клотильда и Питер. Только вам.
— Только нам. Только для наших глаз, — заверил Пит, торжественно касаясь ладонью груди.
— Мы — могилы, — заверила я.
— Где твоя мама? — спросил вдруг Пит.
— Она уехала на несколько дней за город. Она ни о чём не знает. Сегодня я хотел бежать… Оставить ей записку.
— Бежать?! — хором встрепенулись мы с Питом.
— Уозент говорил, что меня много кто ищет. Что до меня в любой момент доберутся. Мир для меня перевернулся с ног на головы в прошлую среду. Девушка, которую я считал самым безобидным созданием в классе, оказывается шпионкой и уличным бойцом…
— Успокойся. И забудь. Я, в отличие от тебя, не планирую выдавать себя не за себя. Я такая, какая я есть, просто ты мало замечал. Тебя никто не ищет. Ну как, бежишь дальше?
— Не знаю. Чувствую себя затравленным. Они мне такого наговорили. А тут приходите вы, и всё тоже с ног на голову рушится.
— В школу надо было ходить, а не сидеть в четырёх стенах и придумывать невесть что! — заметила многозначительно я. — От чего ты хотел бежать, Уолтер? От самого себя? От Секции Си, от Селигатора, от школы? От трудностей, от проблем, от реальности? От мамы, от дома?
— Клот, не надо бичевать, — утихомирил меня Пит. Я взяла под контроль обуревавшие меня эмоции и затихла.
— Уолтер, рассказывай, — Пит взглянул по-мужски на Уолтера.
Тот вздохнул. И начал рассказывать.
— Я всё время был воспитан так, что обижать других — плохо. Даже в целях самозащиты. В раннем детстве пару раз вышло так, что, когда меня обижали в детском саду, я давал сдачи, обидчик начинал плакать, и наказывали всегда меня. Потому что обидчик оказывался в более выгодном свете. У меня сложилось убеждение, что даже давать сдачи — плохо, потому что можно причинить боль, обидеть человека. Когда я перешёл в первый класс, бабушка учила меня, что все люди в своей природе добрые, и с любым можно договориться. И ни в коем случае не применять кулаки и физическое насилие — так поступают только трусы и негодяи, а я — хороший мальчик.
Меня учили, что надо делиться с ближним. У меня отнимали игрушки. Меня учили, что ябедничать плохо. Если меня бил кто-то из тех, кто старше, я молчал. Свои синяки я объяснял маме тем, что просто упал. Она ругала меня за испорченные вещи. В начальной школе меня часто били. Потом, когда я доучился до пятого класса, меня перевели в группу А.
Меня продолжали задевать. Но я старался не обращать внимания. Пока в конце прошлого учебного года двое десятиклассников не зажали меня в школьном туалете и не произвели позорный обыск. Они не нашли у меня денег и больно ударили, сказав, что, если в следующий раз я попадусь им «без дани», они сделают со мной нехорошие вещи. А если я настучу — они доберутся до моих друзей и одноклассников, либо пострадает кто-то из моих близких.
Я думал, что мне делать, как мне воспитать умение стоять за себя. И случайно наткнулся на объявление о наборе в секцию борьбы. Я решил — это то, что нужно. Там меня научат давать отпор обидчикам. Там у меня и друзья появятся. Ведь у меня нет друзей, мне трудно даётся общение со сверстниками.
Я размечтался. Что научусь драться как киногерои, едва кто полезет на меня, и в классе меня все ребята зауважают и будут со мной дружить. Так настроив себя, я направился по адресу, который был указан в листовке. И попал в Секцию Си. Естественно, когда мне дверь открыли такие верзилы, я сильно испугался. Я ожидал всего, что угодно. Вплоть до того, что живым оттуда не выберусь. Но те верзилы хорошо ко мне отнеслись, один из них похлопал меня по плечу и сказал, что для меня самое оно у них заниматься. И что он прямо сейчас может познакомить меня с их тренером.
Так состоялось моё знакомство с Селигатором. Меня ввели в большой зал, где все сидели на матах в позе йогов, а Селигатор сидел в центре. Сначала все подозрительно глянули на меня, но когда те двое сказали Селигатору, что привели нового ученика, тот отправил всех из зала, а меня оставил. Мы долго беседовали. Сначала он спрашивал, зачем я пришёл, чем хочу заниматься. Я ответил, что не умею стоять за себя. Тогда он начал спрашивать, где я учусь, кем работают мои родители, где живу. Я в тот момент не понимал, к чему эти вопросы. Селигатор достал блокнот и стал там помечать. Кончив опрашивать меня, он начал говорить. Он рассказывал о том, как боевые искусства могут изменить жизнь людей. Ещё он говорил, что Секция Си — серьёзная школа, здесь все ученики преданы общей цели, и занятия ведутся по его авторским методикам. Он расположил меня к себе, и я почувствовал, что могу ему доверять.
Это было моей роковой ошибкой. Селигатор — очень коварный человек, он может легко втереться в доверие. Но на тот момент я воспринял его как духовного учителя. Разговор с ним настолько запал мне в душу, что на следующий день я прилетел в Секцию как на крыльях. Селигатор снова отправил всех с тренировки и остался говорить со мной. Он тренировал меня сам, индивидуально. За занятия нужно было платить, все ученики Секции вносили членские взносы. И тут Селигатор предложил мне подработать, чтобы оплачивать занятия, обещал в ближайшие дни рассказать о работе.
Я пару раз просил деньги у мамы, но от неё скрывал, что пошёл заниматься борьбой. Ведь она могла распереживаться, ей это не понравилось бы. Я вообразил себя суперменом, живущим двойной жизнью. Ощущение приятное и бодрящее. Днём ты зашуганный очкарик, вечером — боец, член сплочённого братства. Мне тогда в голову не приходило, что на меня положили глаз как на члена шпаны и устраивали мне испытательный срок.
Я ещё не знал, что за работу мне предложил Селигатор. Он пригласил меня в компьютерный клуб Аркада. И, к моему удивлению, посадил меня за компьютер и попросил сыграть в игру. Я её хорошо знаю. Я прошёл два уровня, тут Селигатор удовлетворённо хмыкнул, подозвал какого-то парня и посадил за соседний компьютер, организовав соревнование по сети. Теперь я играл за себя, тот парень — за себя, и мы с ним были в одном игровом мире. Нам надо было драться друг с другом, используя свойства персонажей. Я один раз выиграл сразу, тут Селигатор похлопал меня по плечу, улыбнулся и сказал, что я могу заработать много денег, что у меня талант.
Сначала меня это бодрило. Азарт, есть определённый риск проиграть. Я и проигрывал, только незначительные суммы. Селигатор выдвигал меня как опытного игрока и сажал против меня всегда тех, кто играл хуже. Или так получалось. А ещё есть там те, кто делает ставки на игроков, и потом делятся с игроком долей. Первый мой заработок составил солидную сумму. Я смог оплатить все занятия в Секции Си в июне, и даже осталась часть денег, которые я вернул маме, сказав, что устроился на работу расклейщиком объявлений.
Потом я понял, что там много мухлежа, жульничества, обмана. Пару раз видел, как у ребят, которые проиграли, выколачивали деньги, как их уводили куда-то, а потом они покидали клуб все в синяках. В клубе я пересекался и с теми, кто ходил со мной в Секцию Си. Селигатор тщательно следил, как я усваиваю уроки борьбы. С июля он начал ставить меня в спарринги. Причём противников мне выбирал сам, с каждым разом всё сильнее. Я иные разы должен был драться, чтобы просто выжить. Потому что они били на поражение. Одного парня-новичка, который слабо дрался, забили почти насмерть, и он туда больше не возвращался. Потом я узнал, что его ещё и запугали, чтобы он молчал.
Скоро я почувствовал, что смогу постоять за себя, если мне будут угрожать. И в тот же день Селигатор вызвал меня на откровенный разговор. Он сказал, что снимает с меня плату, потому что меня зачисляют в долю, я способный ученик, он переговорил с ребятами насчёт моей кандидатуры, и их всё во мне устраивает.
Мы отправились по вечерним потемневшим улицам в сторону дома Уолтера. По дороге я рассказала Питу о содержании нашего разговора с Коганом и ребятами.
— Думаю, что ему нужен совет друга. Или помощь зала, — сострила мрачно я. — У него выбор, и он мучается. Я намерена вызвать его на откровенность! Он собрался бежать от реальности. А сначала бежал от спокойной, безмятежной жизни, став преступником.
— А о чём мы говорить-то будем вначале? Как мы с ним… ну, первые слова и всё такое?
— Не проблема. Главное — чтобы он нам дверь открыл, — решительно заметила я. И сосредоточилась на одном из окон дома: — Свет у него горит, комната его. В другой комнате и на кухне нет света.
— А если там дома его мама? — спросил зачем-то Пит.
— Не проблема, скажем, что пришли по поводу уроков, что конец четверти, сплошные контрольные на носу, договорились позаниматься. Придумаем! — отрезала я.
Мы поднялись на нужный этаж, и я продолжительно задержала кнопку звонка. Долго пришлось стоять около двери. У меня уже создалось ощущение, что нам никто не откроет, и придётся пробираться в жильё Уолтера иными, экзотическими и поистине шпионскими способами. Например, влететь в окно, используя Левитатор Демоуса. В конце концов, послышались долгожданные шаги. Тихие, не такие уверенные, как хотелось бы. Щелчок открываемого засова.
И в следующий миг при свете загоревшейся в прихожей лампочки мы увидели Уолтера. Он побледнел, осунулся, похудел. Словно находился в состоянии истощения после тяжёлой болезни. Уолтер был скрытным на яркие проявления эмоций, и все переживания хранил всегда внутри себя. Обиды, насмешки более сильных сверстников, потешавшихся над ним. До поры до времени хранил в себе, пока ему не пришло в голову пойти позаниматься борьбой. Он попал одновременно и в своё, и не в своё место.
Уолтер не говорил ни слова, смотрел на нас. А я растерялась. Даже не знала, с чего начать. Вопрос Пита, который я начисто проигнорировала — «Как мы начнём разговор», оказался как нельзя актуальным. Пит пришёл мне на выручку:
— Здравствуй, Уолтер. Можно, мы войдём?
Уолтер словно очнулся и посторонился, опустив глаза и уставившись в одну точку:
— Да, конечно.
Мы вошли, Пит прикрыл за нами дверь. Уолтер молча прошёл в комнату, мы за ним. В воздухе царила атмосфера отчаяния, безысходности, потери надежды.
Уолтер сел на кушетку, опустив взгляд и повесив нос в буквальном смысле. Пит взял табурет и уселся напротив, я села на свободный стул. Некоторое время мы сидели молча, с тяжёлым угрюмым видом смотря на него, а Уолтер смотрел в пол. Возможно, в тот момент он думал, что мы пришли его казнить. Со стороны картина напоминала сюжет жестокой и гротескной драмы. Я не нашла ничего лучшего, как начать разговор с циничной фразы:
— Ну, Уолтер Прайс, член банды Секции Си, по позывному Малёк, рассказывай — как ты докатился до такой жизни?
Взгляд мой, наверное, был в тот момент тяжёлый и гнетущий. Даже Пит замер от моего вопроса. Позже мой друг заметил: «Тебе бы следователем на допросах смертников работать!». Уолтер вздрогнул. Мой вопрос прозвучал для него ушатом холодной воды. Он поднял на меня потрясённый взгляд, полный испуга и одновременно с этим небывалого удивления:
— Как… как ты… знаешь?!
— Я знаю, в отличие от тебя, ещё больше, чем ты можешь себе вообразить! — тоном зазнайки сказала я. И выгрузила на пол перед Уолтером содержание пакета. Там форма Уолтера, его обувь, а ещё вырванные страницы из его досье из Секции Си. — Это, насколько я понимаю, твоё. Расслабься. Секции Си больше нет. Копы всех повязали ещё в прошлую пятницу. А вот то, что ты в школу перестал ходить к концу каникул, это не дело. Мне за тебя краснеть пришлось перед учителями!
Я вошла в раж. И теперь отчитывала Уолтера как старшая сестра — нерадивого и непутёвого братца. Уолтер смотрел на меня, хлопая глазами. Он выглядел маленьким ребёнком, которому сказали, что Дед Мороз — это всего лишь переодетый дядя с мешком с подарками, купленными на деньги родителей. Я продолжала:
— Ты сильно изменился. Это я заметила сразу. Да это невооружённым глазом было видно! Пару раз я тебя случайно видела на улице в компании тёмных типчиков, а один раз — помнишь, когда мы с Терри шли гулять? — мне попался твой Селигатор. Ты бравировал, геройствовал, потому что тебя научили хорошо драться, но в то же время ты скрытничал, изо всех сил стараясь оставаться таким, какой ты есть.
Потом я случайно узнала — не спрашивай, как — и про Клуб Аркада, и про Секцию Си, и даже про некоторые твои реальные подвиги. Не буду о них упоминать, потому что будь у меня желание и полное отсутствие совести, я бы сдала тебя с потрохами копам. И меня отнюдь не удивил факт, что на нашей обратной дороге из кино нас сопровождали твои так называемые дружки. Я приняла меры заранее. Думай про меня что хочешь, но запомни: весь этот разговор и всё, что ты знаешь теперь касательно меня, моей осведомлённости — это только для твоих глаз, ясно? Запомнил?! — я не заметила, как уже встала со стула и нависла глыбой над бедным Уолтером, которому пришлось сильно отклониться назад, подпирая головой стенку. Я реально разозлилась, даже Питу пришлось слегка взять меня за локоть и обратно усадить на стул.
— Спокойно, — шепнул он. И обратился к Уолтеру: — Мы пришли не осуждать тебя и ни в коем случае никому не выдавать. С Секцией Си всё кончено, я подтверждаю. Копы схватили всех, ведётся следствие. То, что тебе наговорили, возможно, про Секцию Си Уозент и Рэнджер, враки. Никто там ничего про тебя не знает. Все материалы перед облавой копов изъяты и лежат перед тобой. Мы постарались. И сейчас мы пришли помочь тебе. Возможно, дать тебе совет, нет, не так… Мы ведь не психологи, мы твои друзья, если ты, конечно, хочешь иметь нас в друзьях. Возможно, тебе хотелось выговориться, а было некому. Ты можешь выговориться нам. Мы хотим тебе только добра.
— Ребята, вы… я ничего не понимаю… — выдохнул Уолтер. — Кто вы такие? Вы что, шпионили за мной? И ты, Клотильда?! Я в это поверить не могу!
— Во что? В то, что я за тобой шпионила?!
— Вообще во всё… Что ты не такая, то есть я тебя совсем не знал.
— Я тебя тоже совсем не знала. Хоть мы с тобой с пятого класса за одной партой сидим, — заметила я слегка язвительно.
— Клот, полегче, — шепнул мне спокойный как удав Пит. — Уолтер, мы бы хотели тебя послушать. Но ты можешь нам ничего не говорить. Твоё право, твой выбор. Если всё-таки решишь говорить — мы тебя уверяем, что всё сказанное тобой останется между нами. Тайна в обмен на тайну. Ты забываешь о нас, мы — о тебе. Если не захочешь говорить с нами — мы тебя не будем осуждать. Мы пришли и сказали хорошую новость: всё кончено. Секции Си — конец. А тебе — нет. Если ты сидишь взаперти от того, что их боишься — уже незачем. Ну а кто мы такие — мы уже сказали. Друзья.
Уолтер вздохнул. Он не мигая смотрел то на меня, то на Пита. Мы — на него. И после минуты такой «игры в гляделки», он произнёс:
— Да, я готов рассказать вам. Вы ведь наверняка много сил приложили, чтобы мне помочь, только я это сейчас понял. Когда вы тогда ночью сюда пришли, вы спасли меня. Вы об этом даже не знаете, не представляете…
— Ошибаешься, — прервала его я. — Мы всё знаем. Тебя должны были взять в подельники на ограбление. Квартиру ограбили, но следом за этим копы всех поймали. Если бы ты туда пошёл — сейчас сидел бы в тюрьме для подростков.
Уолтер ошалело посмотрел на меня:
— Я… у меня было предчувствие. Хорошо. Да. Я вам расскажу. Я расскажу всё вам, Клотильда и Питер. Только вам.
— Только нам. Только для наших глаз, — заверил Пит, торжественно касаясь ладонью груди.
— Мы — могилы, — заверила я.
— Где твоя мама? — спросил вдруг Пит.
— Она уехала на несколько дней за город. Она ни о чём не знает. Сегодня я хотел бежать… Оставить ей записку.
— Бежать?! — хором встрепенулись мы с Питом.
— Уозент говорил, что меня много кто ищет. Что до меня в любой момент доберутся. Мир для меня перевернулся с ног на головы в прошлую среду. Девушка, которую я считал самым безобидным созданием в классе, оказывается шпионкой и уличным бойцом…
— Успокойся. И забудь. Я, в отличие от тебя, не планирую выдавать себя не за себя. Я такая, какая я есть, просто ты мало замечал. Тебя никто не ищет. Ну как, бежишь дальше?
— Не знаю. Чувствую себя затравленным. Они мне такого наговорили. А тут приходите вы, и всё тоже с ног на голову рушится.
— В школу надо было ходить, а не сидеть в четырёх стенах и придумывать невесть что! — заметила многозначительно я. — От чего ты хотел бежать, Уолтер? От самого себя? От Секции Си, от Селигатора, от школы? От трудностей, от проблем, от реальности? От мамы, от дома?
— Клот, не надо бичевать, — утихомирил меня Пит. Я взяла под контроль обуревавшие меня эмоции и затихла.
— Уолтер, рассказывай, — Пит взглянул по-мужски на Уолтера.
Тот вздохнул. И начал рассказывать.
Глава 23. Исповедь беглеца
— Я всё время был воспитан так, что обижать других — плохо. Даже в целях самозащиты. В раннем детстве пару раз вышло так, что, когда меня обижали в детском саду, я давал сдачи, обидчик начинал плакать, и наказывали всегда меня. Потому что обидчик оказывался в более выгодном свете. У меня сложилось убеждение, что даже давать сдачи — плохо, потому что можно причинить боль, обидеть человека. Когда я перешёл в первый класс, бабушка учила меня, что все люди в своей природе добрые, и с любым можно договориться. И ни в коем случае не применять кулаки и физическое насилие — так поступают только трусы и негодяи, а я — хороший мальчик.
Меня учили, что надо делиться с ближним. У меня отнимали игрушки. Меня учили, что ябедничать плохо. Если меня бил кто-то из тех, кто старше, я молчал. Свои синяки я объяснял маме тем, что просто упал. Она ругала меня за испорченные вещи. В начальной школе меня часто били. Потом, когда я доучился до пятого класса, меня перевели в группу А.
Меня продолжали задевать. Но я старался не обращать внимания. Пока в конце прошлого учебного года двое десятиклассников не зажали меня в школьном туалете и не произвели позорный обыск. Они не нашли у меня денег и больно ударили, сказав, что, если в следующий раз я попадусь им «без дани», они сделают со мной нехорошие вещи. А если я настучу — они доберутся до моих друзей и одноклассников, либо пострадает кто-то из моих близких.
Я думал, что мне делать, как мне воспитать умение стоять за себя. И случайно наткнулся на объявление о наборе в секцию борьбы. Я решил — это то, что нужно. Там меня научат давать отпор обидчикам. Там у меня и друзья появятся. Ведь у меня нет друзей, мне трудно даётся общение со сверстниками.
Я размечтался. Что научусь драться как киногерои, едва кто полезет на меня, и в классе меня все ребята зауважают и будут со мной дружить. Так настроив себя, я направился по адресу, который был указан в листовке. И попал в Секцию Си. Естественно, когда мне дверь открыли такие верзилы, я сильно испугался. Я ожидал всего, что угодно. Вплоть до того, что живым оттуда не выберусь. Но те верзилы хорошо ко мне отнеслись, один из них похлопал меня по плечу и сказал, что для меня самое оно у них заниматься. И что он прямо сейчас может познакомить меня с их тренером.
Так состоялось моё знакомство с Селигатором. Меня ввели в большой зал, где все сидели на матах в позе йогов, а Селигатор сидел в центре. Сначала все подозрительно глянули на меня, но когда те двое сказали Селигатору, что привели нового ученика, тот отправил всех из зала, а меня оставил. Мы долго беседовали. Сначала он спрашивал, зачем я пришёл, чем хочу заниматься. Я ответил, что не умею стоять за себя. Тогда он начал спрашивать, где я учусь, кем работают мои родители, где живу. Я в тот момент не понимал, к чему эти вопросы. Селигатор достал блокнот и стал там помечать. Кончив опрашивать меня, он начал говорить. Он рассказывал о том, как боевые искусства могут изменить жизнь людей. Ещё он говорил, что Секция Си — серьёзная школа, здесь все ученики преданы общей цели, и занятия ведутся по его авторским методикам. Он расположил меня к себе, и я почувствовал, что могу ему доверять.
Это было моей роковой ошибкой. Селигатор — очень коварный человек, он может легко втереться в доверие. Но на тот момент я воспринял его как духовного учителя. Разговор с ним настолько запал мне в душу, что на следующий день я прилетел в Секцию как на крыльях. Селигатор снова отправил всех с тренировки и остался говорить со мной. Он тренировал меня сам, индивидуально. За занятия нужно было платить, все ученики Секции вносили членские взносы. И тут Селигатор предложил мне подработать, чтобы оплачивать занятия, обещал в ближайшие дни рассказать о работе.
Я пару раз просил деньги у мамы, но от неё скрывал, что пошёл заниматься борьбой. Ведь она могла распереживаться, ей это не понравилось бы. Я вообразил себя суперменом, живущим двойной жизнью. Ощущение приятное и бодрящее. Днём ты зашуганный очкарик, вечером — боец, член сплочённого братства. Мне тогда в голову не приходило, что на меня положили глаз как на члена шпаны и устраивали мне испытательный срок.
Я ещё не знал, что за работу мне предложил Селигатор. Он пригласил меня в компьютерный клуб Аркада. И, к моему удивлению, посадил меня за компьютер и попросил сыграть в игру. Я её хорошо знаю. Я прошёл два уровня, тут Селигатор удовлетворённо хмыкнул, подозвал какого-то парня и посадил за соседний компьютер, организовав соревнование по сети. Теперь я играл за себя, тот парень — за себя, и мы с ним были в одном игровом мире. Нам надо было драться друг с другом, используя свойства персонажей. Я один раз выиграл сразу, тут Селигатор похлопал меня по плечу, улыбнулся и сказал, что я могу заработать много денег, что у меня талант.
Сначала меня это бодрило. Азарт, есть определённый риск проиграть. Я и проигрывал, только незначительные суммы. Селигатор выдвигал меня как опытного игрока и сажал против меня всегда тех, кто играл хуже. Или так получалось. А ещё есть там те, кто делает ставки на игроков, и потом делятся с игроком долей. Первый мой заработок составил солидную сумму. Я смог оплатить все занятия в Секции Си в июне, и даже осталась часть денег, которые я вернул маме, сказав, что устроился на работу расклейщиком объявлений.
Потом я понял, что там много мухлежа, жульничества, обмана. Пару раз видел, как у ребят, которые проиграли, выколачивали деньги, как их уводили куда-то, а потом они покидали клуб все в синяках. В клубе я пересекался и с теми, кто ходил со мной в Секцию Си. Селигатор тщательно следил, как я усваиваю уроки борьбы. С июля он начал ставить меня в спарринги. Причём противников мне выбирал сам, с каждым разом всё сильнее. Я иные разы должен был драться, чтобы просто выжить. Потому что они били на поражение. Одного парня-новичка, который слабо дрался, забили почти насмерть, и он туда больше не возвращался. Потом я узнал, что его ещё и запугали, чтобы он молчал.
Скоро я почувствовал, что смогу постоять за себя, если мне будут угрожать. И в тот же день Селигатор вызвал меня на откровенный разговор. Он сказал, что снимает с меня плату, потому что меня зачисляют в долю, я способный ученик, он переговорил с ребятами насчёт моей кандидатуры, и их всё во мне устраивает.
