Глава 1.
- Ну и где твой приятель. Мы сейчас опоздаем к началу. Вы так и на лекции ходили?
Ниночка Пикина дула губы игриво сердясь на своего спутника Петра Цветкова, аспиранта физико-технического института, хотя и на самом деле она заметно нервничала.
- Нина, ты угодила в точку. Мы с Лешей и в студентах не ходили на лекции, а бегали на семинары в институт, где теперь работаем.
Петя недавно познакомился с Ниной, играя в волейбол в парке, и при каждой возможности старался щегольнуть перед ней, произвести впечатление.
В широком фойе мимо них шли и шли люди в направлении главной аудитории. Весь Политехнический институт был взбудоражен сегодняшним событием: перед студентами приехал выступать известный академик Павел Капица, выпускник института, долгое время работавший в Кембридже и имевший мировую известность. Поговаривали, что сам Сталин распорядился не выпускать его из России, когда он с семьей приехал в отпуск домой из Лондона повидаться с родными.
Мимо них группами проходили студенты, молоденькие девушки и парни, многие из которых с интересом поглядывали на Петину спутницу, высокую статную брюнетку, в белом длинном платье с широким воланом внизу. Нинины щеки, и без того румяные, горели от волнения, черные глаза блестели, с выражением не то ужаса, не то восторга, а блестящая смоль волос придавала всему ее облику особую эффектность и торжественность.
Среди идущих на лекцию было много людей и более зрелого возраста, научных сотрудников, преподавателей и даже профессоров. Увидев наконец Лешу, приближающегося в толпе, Петя выдохнул с облегчением, устав страдать от уколов своей беспокойной спутницы. Леша был из тех людей, которым все сходит как с гуся вода: открытый в общении, одинаково простой и дружелюбный со всеми, он у всех вызывал симпатию и ему прощалось многое, что другому могло бы стоить скандала.
- Петя извините меня пожалуйста, никак не мог найти свою новую рубашку - тетя постирала ее и так положила, что и нарочно так не спрячешь. Еще как назло дождь пошел.
- Как можно идя сюда под дождем совсем не замочить одежды? – вмешалась в разговор Нина.
- У меня в руках была тросточка, и я на ходу отмахивался ей, отбивая каждую каплю. – не моргнув глазом нашелся сказать Леша и все троица весело рассмеялась такому ответу.
- Ты сегодня с дамой!
- Да, Нина – это Леша, Леша – это Нина. А теперь я предлагаю всем нам немедленно начать двигать ногами, иначе мы рискуем опоздать и придется сидеть на ступенях.
И смешавшись с толпой, движущейся по широкому коридору, они поспешили к большой физической аудитории.
В огромной аудитории было полным-полно народу и воздух гудел от людских голосов. После некоторого ожидания, внизу у досок появился ректор института в компании нескольких человек; в зрительном зале все пришло в движение, слушатели быстро занимали свои места и следом все замерло.
Ректор вышел на середину и властно осмотрел аудиторию: свободных мест не было видно, сверху до низу все ряды были заполнены слушателями, люди стояли даже по бокам вдоль стен, а опоздавшие продолжали заглядывать в входные двери и просачиваться в зал.
Ну, давайте начнем. Закройте пожалуйтесь двери. Сегодня у нас с вами особый гость, большой ученый, академик, выпускник Политехнического института Петр Капица.
- Невысокий мужчина в элегантном костюме в клетку, делавшем его больше похожим на известного артиста чем на ученого, скромно стоял за ректором и склонив голову на бок утвердительно кивал, словно подтверждая свое согласие с говорившим.
Вы знаете, что мы сейчас готовимся к главному событию 1941 года, к выпуску наших новых дипломированных специалистов, востребованных для народного хозяйства. Чтобы напутствовать в жизнь этих молодых людей и прекрасных девушек мы пригласили сегодня академика Капицу, работающего на переднем крае мировой науки. Я не буду долго злоупотреблять вашим вниманием, поскольку Петр Леонидович чрезвычайно интересный собеседник, ради которого мы все сегодня собрались, скажу лишь только, что он является блестящим ученым и наш университет по праву гордится таким выпускником. Должен сказать, что мировая наука, и в частности физика, переживает сейчас революционное время, я не побоюсь этого слова. И особенно приятно, что мы также находимся в авангарде: благодаря строительству у нас в городе циклотрона (ректор потребовалась шпаргалка, чтобы произнести это название) впервые в истории радиоактивности наша страна заняла одно из ведущих мест в мире в науке наряду с Парижем и с Америкой. Наши ученые теперь могут исследовать новые явления, связанные с распадением тяжелых ядер металлов, и невозможно даже предвидеть к чему могут привести эти новые открытия. Но об этом всем, и много о чем еще вам лучше расскажет наш гость.
Оставшись после этого представления в центре внимания господин в костюме с щеголевато, небрежно на сторону повязанном галстуке, вышел немного вперед, поблагодарил ректора и начал говорить тихим, ровным, спокойным голосом, от чего в аудитории установилась такая тишина, что было отчетливо слышно если где-то скрипнет стул или кто-то кашлянет. Превращение было магическим и почти мгновенным: не было больше немного застенчивого, начинавшего седеть мужчины, взамен него стоял мастер своего дела, большой ученый, которого все в аудитории слушали затаив дыхание.
- В физике, как и других науках, есть области хорошо изученные людьми и описанные ими с помощью разного рода предположений, гипотез и теорий. Эти теории затем попадают в учебники, по которым люди учатся, а студенты еще и сдают экзамены. И у многих людей, в том числе в зрелом возрасте, в силу присущего нам всем консерватизма возникает ощущение незыблемости теорий, которые мы когда-то выучили. Однако при развитии науки, в процессе научно-технического прогресса, незыблемы лишь твердо изученные научные факты, тогда как теории постоянно развиваются и совершенствуются. Таким образом мы постоянно совершенствуем наше понимание истинной картины окружающего мира.
Я занимаюсь экспериментальной физикой, и у нас часто бывает так, что хороший эксперимент порождает проблему, поскольку его результаты невозможно объяснить. Когда такое случается это означает катастрофу для теории. Наука движется вперед катастрофами малого и великого порядков.
Академик говорил около часа, затем перешли к вопросам, и из зала тут же спросили:
- Говоря о нерешенных проблемах, вы имели ввиду овладение энергией атома?
- Знаете, вопрос об овладении атомной энергией – это давняя проблема. Моим учителем Резерфордом в Англии и его учениками эта область была очень хорошо проработана и теперь можно с большой достоверностью утверждать, что атомной энергией мы по всей видимости не воспользуемся. Да, атомная энергия играет решающую роль в астрономических системах, где задействованы большие массы вещества, энергия звезд берется из атома, но в жизни человека она не играет и не будет играть какой-либо роли.
- Можете побольше рассказать нам об этом? Неужели все исследования энергии атома имеют чисто теоретический интерес?
- Мы научились извлекать ядерную энергию, и это действительно большое количество энергии: из куска металла размером с куриное яйцо можно извлечь энергии столько же как при сжигании сотни тонн каменного угля, однако на то чтобы получить эту энергию приходится затратить больше чем мы в результате получаем. Посчитано, что тяжелого металла, например, урана, который необходим для ядерных реакций нужно огромное количество, целые тонны, тогда как сейчас в год мы его производим граммами. Знаете, на самом деле те процессы, которые мы применяем в технике, обычно уже встречаются в природе в какой-то форме. Но если бы в природе существовала цепная реакция распада атомного ядра мира бы уже не существовало, он давно бы взорвался. Есть какие-то силы, которые держат этот мир в равновесии. Мне кажется у нас и без атома очень много источников энергии, нужно просто научится ими пользоваться.
- Значит вы считаете, что работы физиков над атомным ядром имеют чисто теоретический интерес?
- Это очень благодарная работа и ее выводы очень интересны, даже если они не приведут к использованию ядерной энергии. Однако если обсуждать перспективность, мне кажется в области физиологии и химии здесь гораздо большие горизонты чем в физике.
Глава 2.
В коридоре раздались голоса и приглушенный смех, послышался звук шагов, который становился ближе, ближе, наконец старенькая дверь скрипнула в тишине и в духоту маленькой, пыльной комнаты ворвалась свежесть ночного воздуха с тонкой нотой женских духов. Молодой мужчина склонившийся над тетрадью с записями за старенькими письменным столом обернулся к вошедшим и с напускным упреком сказал:
- Ну наконец то! Петя тебя только за смертью посылать. Куда ты запропастился?
- Не ворчи коллега! У нас гости, посмотри с кем я. Давай-ка, освобождай генеральское кресло.
Вслед за Петей в комнату аккуратно проскользнула Нина и с интересом осматривалась по сторонам в этом странного вида, просторном помещении с голыми, крашеными стенами и с большим количеством массивного оборудования, отсвечивающего в темноте блеском железа. Роскошные локоны волос Нины были изящно уложены на голове двойным валиком, плотно затянуты и прихвачены бантами по бокам головы, и свободно опускались сзади на затылке едва касаясь спины. В строгом и простом темном платье, с белоснежно белым накладным воротничком она походила на учительницу из учебника для младших классов. Леша поспешно поднялся, уступая девушке свое кресло, сильно потертое и обшарпанное, да так и застыл, любуясь ею.
- Почему оно генеральское? – удивленно спросила Нина, поворачивая свою красивую голову из стороны в сторону, привычно не придавая никакого внимания тому впечатлению, которое она производит на окружающих.
- Наш начальник лаборатории, Игорь Васильевич, мы его называем между собой «генералом». Когда он появляется здесь, это кресло должно быть немедленно освобождено для него.
- А вы на чем будете сидеть? – спросила Нина, аккуратно устраиваясь в кресле.
- У меня есть дежурный табурет, а Леша, наверное, уже и насиделся уже за сегодня, да? - Петя с грохотом вытащил откуда-то из-под стола здоровенный деревянный табурет и с довольным видом устроился рядом с Ниной.
- Как тебе наша лаборатория? Этот, хм, храм науки!
- Трудно сказать. Я еще не разобрала. На самом деле, я себе представляла себе это несколько иначе.
- Конечно у писателей фантастов лаборатории ученых выглядят иначе, более впечатляюще, но зато у нас здесь все по-настоящему. Да, ты не обращай внимания, в этом здании когда-то раньше была больница для душевнобольных, но нынче здесь обитают физики, хотя в стенах и во всей атмосфере возможно и осталось что-то странное. Ты не находишь?
- У нас в университете на факультете журналистики физиков с математиками все считают странными, не от мира сего, так что такая атмосфера вполне соответствует моим ожиданиям.
- Нина, я сделаю вид, что не заметил этой твоей колкости. Кстати, Леша, ты покормил Эйнштейна?
- Да. Я покрошил ему хлеб на ужин.
- Кто такой Эйнштейн?
- Эйнштейн, это наша домашняя мышь. Он живет здесь в лаборатории. Поскольку он появился у нас одновременно с приходом нам вдохновения в решении одной сложной проблемы, мы и назвали его Эйнштейном.
- Какой ужас, Петя, ты же знаешь, что я очень боюсь мышей.
- Ладно, мы прикажем ему сидеть у себя в домике и не появляться. Между прочим, наш директор института, до войны работал в Германии и лично знаком с Альбертом Эйнштейном. Алексей, а не включить ли нам радиоприемник? Давайте послушаем музыку.
- Я отключил его, чтобы не возникало лишних помех в эксперименте. Но я уже закончил измерения, так что, можешь включить радио. Я, кстати, уже собирался уходить, меня давно дома ждут.
Петя включил приемник, поймал волну и из репродуктора мягко и мелодично зазвучала музыка, звучал рояль с флейтой, их звуки сплеталась кольцами то взлетая, то угасая, распадаясь и затихая совсем.
- Какой он забавный. – сказала Нина, когда Леша, слишком поспешно свалив все свои бумаги в старенький портфель, прихватил его под мышку, нацепил кепку и быстро попрощавшись ушел.
- Он очень скромный, особенно с девушками, но на самом деле Леха у нас большая умница. И у него золотые руки. Мы смастерили с ним вот эту уникальную камеру для фиксации событий происходящих в атоме, она сверхчувствительная, в десять раз более чувствительная чем в лабораториях в Америке. Петя сам, вручную, наносил кисточкой на пластины слой краски с Ураном, а затем еще покрыл это сверху тончайшим слоем золота, чтобы исключить помехи. Художник в своем роде.
- Это и есть та самая камера, с помощью которой вы проникли в тайны материи, недоступные пониманию академика Капицы? С виду так просто перевернутая кверху дном кастрюлька. Ты покажешь мне как это работает?
- Сейчас все будет. Только сначала Нина, поскольку мы наконец остались с тобой вдвоем, я бы хотел… - Петя вплотную придвинулся к девушке и взял ее за руки пытаясь заглянуть ей в глаза. Она игриво ускользала от него.
- Я так и знала Петя, что в этой ночной прогулке в лабораторию был какой-то подвох. Какой ты оказывается обманщик. И совсем не научные темы у тебя были на уме.
- Неправда. Загадку природы мы сейчас увидим своими глазами. Удивительную тайну природы, открытую нами. Но это ведь пока всего лишь крохотная щелочка, в которую можно подсматривать за той огромной тайной ядерной энергии материи, которую мы собираемся отвоевать у природы. Однако Нина… сначала я должен признаться, что я, я безумно люблю тебя, и любовь к тебе сейчас заслоняет собой все …
- Все, и даже физику?
Изловчившись, он успел поцеловать ее губы, но она тут же аккуратно, но решительно, отстранилась от него и строго взглянув ему в глаза сказала – Петя не будь обманщиком, я же сказала тебе, мы пришли сюда не за этим.
- Хорошо, прекрасно Нина. Итак! – он вскочил на ноги, глаза его горели от возбуждения, голос его звучал вдохновенно, на него нельзя было смотреть без восхищения.
- Перед нами самая чувствительная, совершеннейшая в мире камера, способная заметить даже мельчайшую заряженную частичку, вылетевшую из атома. Сначала, когда мы начинали опыт, мы подносили к ней источник радиации, лучи которого выбивали частицы из ядер Урана, нанесенного на пластины. Однако позднее мы заметили, что даже без источника радиации частицы продолжают сами вылетать из пластин, пусть и значительно реже. Это было как гром среди ясного неба – представляешь, значит ядра тяжелого металла сами разваливаются на части, выделяя огромную энергию. Пусть мы пока не умеем пока управлять, но раз это в принципе существует, то мы обязательно научимся управлять этой энергией.
- Так просто, и это все открытие?
- Нет, конечно нет. Генерал задал нам тысячу вопросов, на которые нам пришлось ответить чтобы доказать, что ядро действительно распадается самостоятельно, а не от какой то залетной частицы. Мы спускались с камерой в метро глубоко под землю, чтобы защитить ее от космического излучения. Мы преодолели все препятствия, сняли все вопросы, и мы доказали.
