Охотник махнул несколько раз рукой, подгоняя эти испарения к своему носу, вдохнул и, удовлетворенный результатом, двумя щелчками пальцев избавился сначала от исходящего из его руки холода, а потом и от защитной пленки, покрывавшей его тело.
— Марко, Эйдан, можете выходить! — крикнул Макс прячущимся за ширмой мужчинам. — Самая опасная часть приготовления уже завершена, больше тут опасаться нечего, — продолжил он, очередным взмахом руки возвращая пробку от флакона с ликвором виверны на место.
— Эйдан, подайте мне, пожалуйста, вон те клещи — нужно снять стакан с огня, — сразу же нашел работу подошедшему коронеру Макс. — Угу, благодарю. Во-от так… Отлично. Теперь остались последние штрихи, — довольно произнес он, беря в руки большую колбу с узким горлышком.
В колбу, примерно до половины ее объема, был тут же налит спирт из большой бутыли, а вслед за ним была вброшена оставшаяся половина лепестка асфоделуса, первая товарка которой отправилась в отвар несколько раньше.
Макс направил на стакан с отваром левую руку, закрыл глаза, сжал ее в кулак, и негромко, но четко произнес, выговаривая каждый звук: «Пёрквендрохуни, лартёсони дхе йепни тхелбин».
Повинуясь его магии, из стакана вверх поползла красная струйка жидкости, складываясь в парящую в воздухе большую каплю, одновременно с чем содержимое стакана светлело, постепенно становясь прозрачным, но не меняя своего объема.
Когда в стакане осталась, судя по всему, чистая вода, Макс взмахнул рукой еще раз, и ярко-алая капля, висевшая в воздухе, отправилась в колбу со спиртом и, упав в нее, заполнила ее почти до краев.
Заткнув пробкой колбу с теперь уже красной жидкостью, охотник поставил ее на огонь. Буквально через минуту, начиная с самого дна, жидкость в колбе начала светлеть и вскоре стала совсем прозрачной.
— Да уж, забавные метаморфозы происходят с этими вашими ингредиентами. Никогда бы не подумал, что отвар каких-то трав может так меняться за короткий промежуток времени, — протянул Марко, наклонившись поближе к колбе, которую Макс уже успел снять с огня и снова откупорить.
— Варка зелий порой может напоминать приготовление супа, — Макс оторвался от наблюдения за поверхностью жидкости в колбе, которая теперь пускала небольшие пузыри подобно только что открытой бутылке минеральной воды с газом. — Но это не отменяет того, что при этом могут происходить сложнейшие химические и энергетические процессы, порой даже более сложные, чем в лаборатории экспериментальной химии. Кстати, наш отвар готов, — продолжил он, беря колбу за горлышко специальными клещами и направляясь к лабораторному столу, на котором лежал труп. — Будем снимать магический барьер.
Процедура снятия барьера оказалась крайне простой и даже немного банальной, не в пример приготовлению отвара. Макс просто вылил содержимое колбы на голову жертвы, особо сосредоточившись на ее макушке. От соприкосновения с жидкостью барьер сразу же приобрел видимую форму, став похожим на что-то вроде шапочки-ермолки грязно-синего цвета, расположенной прямо поверх ран, которые он закрывал.
Несколько секунд, и шапочка понемногу начала бледнеть, постепенно становясь все более прозрачной, и где-то за минуту исчезла совсем.
Исчезновение барьера тут же было проверено Максом. Он легонько ткнул в макушку жертвы черным изогнутым кинжалом, который до того не мог пробиться через барьер, соскальзывая по невидимой преграде на расстоянии около четверти дюйма до кожи.
— Замечательно. Барьера больше нет, — довольным голосом констатировал Макс, глядя на небольшую царапину, оставленную его кинжалом. — Эйдан, где там у вас был пинцет с длинными тонкими кончиками? Тащите его сюда, он нам сейчас пригодится — будем вынимать эту штуку из раны. И крючок еще какой-нибудь прихватите.
Получив требуемые предметы, Макс немного поковырялся в ране и, подцепив крючком белевший в ней предмет, вытащил его наружу. Взглядам собравшихся предстал странного вида клык, явно принадлежавший какому-то чудовищу. Тонкий, белоснежный, около двух с половиной дюймов в длину, немного изгибающийся на конце.
— Интересно, что за существо может иметь такие зубы? — спросил несколько обалдевший от увиденного Марко, вместе с остальными внимательно разглядывая клык.
— Вампир. Этот клык определенно принадлежал вампиру, — ответил Макс с явно читающейся в голосе неприязнью. — Причем вампир высший и, вероятнее всего, мутировавший под воздействием какой-то магии или подвергшийся проклятию. Зар-ра-аза… Как же я ненавижу этих тварей. Лучше на трех виверн в одиночку пойти или гнездо океанских сирен вычистить, чем с вампиром дело иметь, — раздраженно проговорил охотник, отходя от тела жертвы.
Вынув из кармана маленький бутылек, он зубами вытащил из него пробку, сплюнув ее на лабораторный стол, и капнул из него на клык две капли прозрачной жидкости. Несколько секунд — и попавшая на него жидкость начала окрашиваться в насыщенный вишневый цвет.
— Да. Это определенно вампир. Если по виду этого клыка еще можно было допустить какие-то сомнения, то теперь они развеялись окончательно. Тест Торугсона не ошибается, — недовольно процедил он, бросая пинцет с клыком на стол.
— Как я понимаю, вывод о виде существа вам позволил сделать изменившийся цвет реактива? — спросил подошедший к охотнику коронер, наклонившийся к столу, чтобы получше рассмотреть клык. Дождавшись утвердительного кивка Макса, он продолжил: — А что, в таком случае, обозначают вот эти золотые пятна, которые начали расползаться по нему?
— Они обозначают… Твою мать! В укрытие! — выкрикнул Макс, увлекая за собой Эйдана и падая на пол за одним из прозекторских столов, стоявшим на бетонном основании.
С десяток секунд ничего не происходило, и Макс осторожно выглянул из укрытия и увидел лежащий вдалеке на столе клык, который стал уже полностью золотистым и уже начинал дымиться.
«Спера евтохьес!» — выкрикнул он, сложив пальцы на правой руке в какую-то причудливую фигуру, после чего стряхнул с нее ледяной шарик, который оставлял инеевый след на всех поверхностях, над которыми пролетал.
Шарик подлетел к уже вовсю дымящемуся клыку, медленно опустился вниз, и, вобрав его в себя, пулей вылетел на улицу, в открытое еще одним взмахом руки охотника окно. За окном тут же раздался негромкий хлопок, и поднявшему голову над столом коронеру в лоб прилетел осколок льда.
— Да пошло оно на хрен, я на такое не подписывался! — вскричал тот и по-пластунски пополз в сторону выхода из помещения.
— Эйдан, стойте! Все уже кончилось. Эйдан! Эйдан, мать вашу! — крикнул Макс вслед уползавшему коронеру.
Видя, что его слова не возымели никакого действия, охотник рывком поднялся на ноги и догнал мужчину уже в коридоре. Обладая шестью с половиной футами роста и довольно-таки атлетичным телосложением, он ухватил за шкирку коронера, в случае которого, по сравнению с охотником, более уместно было бы употребить скорее слово «теловычитание», и одним движением поднял того на ноги.
— Эйдан, успокойтесь. Опасность миновала, — снова попытался успокоить его Макс, но, получив в ответ только полуразборчивый мат сквозь зубы, подхватил вяло сопротивляющегося коронера под руки и поволок обратно в прозекторскую.
— Что случилось? Эйдан, ты в порядке? — подскочивший Марко помог Максу усадить того на стул.
— У него шок. Не каждый день рядом с тобой что-то взрывается. А тут еще и взаимодействие с энергетикой частички чудовища усугубило. Но ничего, у меня есть от этого хорошее средство.
С этими словами Макс сунул руку под плащ и достал оттуда небольшой прозрачный пузырек, в котором плескалась лазурного цвета жидкость, слегка поблескивающая в свете ламп.
Снова вытащив зубами пробку, он поднес емкость к губам коронера и влил ему в рот содержимое, запрокинув его голову немного назад.
Тот сразу же закашлялся, попытался встать с кресла, но через несколько секунд затих и уронил голову на грудь. Просидев так с полминуты, он вдруг встрепенулся, потер глаза кулаками и встал на ноги.
— Благодарю, Макс. Прошу прощения, сам не знаю, что на меня вдруг нашло, — произнес он немного севшим голосом. — Ваше снадобье мне очень помогло. Что это было?
— Эта штука называется «Глоток мира», — ответил тот, наклонившись, чтобы подобрать с пола упавшую пробку от пузырька. — Зелье, которое используется для экстренной помощи людям, пережившим сильную психологическую травму. Я его использую в основном для пострадавших от нападения чудовищ. Недорогое, эффективное, но малоизвестное. Для меня их варит один английский маг, мастер алхимии. Очень неприятный тип, но не могу не признать — дело свое знает. Я бы не удивился, если бы оказалось, что именно он его и изобрел — в продаже оно почти нигде не встречается.
— Да уж, очень сильная штука. Я в этом убедился. Еще раз вам от меня искренняя благодарность, — проговорил коронер, пожимая Максу руку.
— Хах, Марксман, а еще час назад ты жаловался нам с Вилсоном, что тебе в Спринг-Харборе скучно. Вот тебе и веселье — получи, распишись, приходи еще, — прокомментировал происходящее стоявший рядом Марко. Коронер в ответ лишь зыркнул на него исподлобья, но ничего не сказал.
— А вас, значит, взрывающиеся вампирьи зубы не пугают, — с легкой усмешкой в голосе заметил охотник.
— Меня мало что в этой жизни может напугать, Макс, — ответил тот, закатывая рукав. — Знаете ли вы, что обозначает этот символ? — спросил он, показывая вытатуированную у него на плече эмблему в виде орла, сидевшего на перекрещенных якоре, трезубце и старинном кремневом пистолете, под которыми расположились цифры «5326».
— Морские котики? — несколько неуверенно спросил Макс, разглядывая татуировку.
— Котики. Третий отдельный полк. Я отдал службе семь лет и за это время повидал немало взрывающихся вещей. Гораздо больше, чем мне хотелось бы видеть. Так что за мою психику можете не беспокоиться, — вздохнул он, почесав подбородок.
— Третий полк? Так их ведь всего два, — с легким недоумением спросил Макс, повернувшись к полицейскому.
— Третий из четырех, если быть точнее, — ответил тот. — Но это тема для другого разговора, для которого у нас еще будет время. А сейчас, если все целы и относительно невредимы, — предлагаю продолжить наше расследование, пока у нас еще какая-нибудь улика не взорвалась, — хмыкнул Марко, возвращаясь к лабораторному столу.
Вскоре Макс и Эйдан, потиравший лоб, на котором понемногу начала наливаться шишка от попадания осколка льда, тоже присоединились к нему.
Поглядев на шишку на лбу коронера, Макс почесал затылок и наклонился над своим чемоданчиком. Покопавшись в нем около минуты, он выудил откуда-то из его глубин зеленый листок и передал мужчине.
— Это подорожник, выросший под хинным деревом в магическом лесу. Он хорошо останавливает кровь и заживляет мелкие раны, если они не были нанесены чудовищем. И с шишкой вашей тоже поможет. Просто приложите его ко лбу и подержите немного.
Эйдан приложил листок ко лбу, и буквально на глазах выросшая уже на полдюйма шишка втянулась обратно в тело, а рассеченная кожа восстановила свою целостность. Еще несколько секунд — и уже ничто не напоминало о том, что на лбу у коронера были какие-то повреждения. Сделавший же свое дело листок подорожника сначала пожелтел, потом окрасился коричневым, а после и вовсе рассыпался в труху.
— Вау, отличная штука! — восхищенно произнес коронер, ощупывая свой лоб.
— Разве вы никогда такого не использовали? Это же очень распространенная вещь, применяемая практически повсеместно. У вас в больнице нет мага-целителя? — удивленно спросил Макс.
— Был, да весь вышел, — несколько недовольно ответил тот, еще раз неверяще проводя пальцами по своему совершенно чистому лбу. — Старик Джагсон специалистом был не слишком хорошим: самоучка, что уж тут. Но в работе нашим врачам очень помогал — в городе много лет был самый низкий уровень смертности по всему округу.
— А что с ним случилось?
— Да помер в прошлом году. Не рассчитал с силами при лечении одного пациента, и заклинание его буквально выпило. А так как с магами в Нью-Йоркской глуши дела обстоят не очень хорошо, то помочь ему было некому. И заменить его тоже некем — несколько ваших коллег в округе живут, но в целительстве они не смыслят ничего и особым желанием учиться тоже не горят. Вот и нет больше у нас целителя. И в ближайшее время вряд ли появится. Если, конечно, вы сами не решите сменить ваше ремесло на более спокойное и перебраться к нам, — подмигнул Максу уже, судя по всему, окончательно успокоившийся коронер.
— Вряд ли я смогу вам быть полезен в таком качестве, — ответил тот с легкой улыбкой. — Мой максимальный уровень в целительстве — это плохонький полевой хирург. Я могу исцелить несерьезные травмы и не дать пострадавшему от нападения чудовища умереть до прибытия специалистов. Лечить болезни я не умею, и, если честно, тоже не горю желанием учиться. Каждый должен заниматься тем, что у него получается хорошо. А целительство к вещам, которые у меня получаются хорошо, я отнести не могу.
— Ну что же, попытаться стоило, — сказал коронер, которого, казалось, ответ Макса ничуть не расстроил.
— Итак, что у нас получилось выяснить о сущности убившего ребенка чудовища? — спросил Марко, облокотившись на стол.
— Хм. Как я уже говорил, со всей определенностью, это вампир, — начал Макс, цапнув со стола свой блокнот и перевернув в нем пару страниц. — Это на сто процентов подтвердилось вытащенным из раны клыком, который мог принадлежать только представителю этого рода. Тест Торугсона тоже не ошибается. Если бы клык был фальшивкой — реактив не окрасил бы его в вишневый цвет.
— А какие еще цвета бывают? И что это за тест такой вообще? — поинтересовался Эйдан, доставший откуда-то клочок бумаги и карандаш, и, судя по всему, приготовившись конспектировать.
— Можете не записывать, вам вряд ли когда-нибудь потребуется эта информация, — хмыкнул Макс, глядя на его приготовления. — Да и не время сейчас для лекций, как я думаю, — пробурчал он и сделал небольшую паузу. — Но если никто не против, — охотник повернулся к Марко и, дождавшись его кивка, продолжил: — Тест Торугсона называется так в честь легендарного скандинавского охотника на чудовищ Ульфа Торугсона, жившего в средние века. Ему приписывают изобретение этой жидкости, которая позволяет определить род существа по частице его тела или отходов жизнедеятельности. Никто не знает точно, он ли его создал или просто узнал у какого-нибудь мудрого старца и популяризировал среди коллег. Но достаточно долгое время европейские охотники использовали эту штуку, рецепт которой много веков оставался неизменным — две пинты крови убитого собственноручно гуля, пол-унции мелко истолченного сердолика, капля жира ледяного тролля и унция высушенного корня северного чертополоха. Все это варилось несколько часов в закрытой емкости, в которую периодически доливали чистой ключевой воды, а получившийся на крышке налет соскребали серебряным ножом и возгоняли на огне, после чего получившиеся пары растворяли в алкоголе.
— Не самый простой рецептик, — заметил коронер.
— Верно. Поэтому, как только магическая наука в девятнадцатом веке сумела создать более простые тесты — от использования теста Торугсона с превеликой радостью отказались, и сейчас он применяется лишь в исключительных случаях, когда нужен энергетически нейтральный реактив.
— Марко, Эйдан, можете выходить! — крикнул Макс прячущимся за ширмой мужчинам. — Самая опасная часть приготовления уже завершена, больше тут опасаться нечего, — продолжил он, очередным взмахом руки возвращая пробку от флакона с ликвором виверны на место.
— Эйдан, подайте мне, пожалуйста, вон те клещи — нужно снять стакан с огня, — сразу же нашел работу подошедшему коронеру Макс. — Угу, благодарю. Во-от так… Отлично. Теперь остались последние штрихи, — довольно произнес он, беря в руки большую колбу с узким горлышком.
В колбу, примерно до половины ее объема, был тут же налит спирт из большой бутыли, а вслед за ним была вброшена оставшаяся половина лепестка асфоделуса, первая товарка которой отправилась в отвар несколько раньше.
Макс направил на стакан с отваром левую руку, закрыл глаза, сжал ее в кулак, и негромко, но четко произнес, выговаривая каждый звук: «Пёрквендрохуни, лартёсони дхе йепни тхелбин».
Повинуясь его магии, из стакана вверх поползла красная струйка жидкости, складываясь в парящую в воздухе большую каплю, одновременно с чем содержимое стакана светлело, постепенно становясь прозрачным, но не меняя своего объема.
Когда в стакане осталась, судя по всему, чистая вода, Макс взмахнул рукой еще раз, и ярко-алая капля, висевшая в воздухе, отправилась в колбу со спиртом и, упав в нее, заполнила ее почти до краев.
Заткнув пробкой колбу с теперь уже красной жидкостью, охотник поставил ее на огонь. Буквально через минуту, начиная с самого дна, жидкость в колбе начала светлеть и вскоре стала совсем прозрачной.
— Да уж, забавные метаморфозы происходят с этими вашими ингредиентами. Никогда бы не подумал, что отвар каких-то трав может так меняться за короткий промежуток времени, — протянул Марко, наклонившись поближе к колбе, которую Макс уже успел снять с огня и снова откупорить.
— Варка зелий порой может напоминать приготовление супа, — Макс оторвался от наблюдения за поверхностью жидкости в колбе, которая теперь пускала небольшие пузыри подобно только что открытой бутылке минеральной воды с газом. — Но это не отменяет того, что при этом могут происходить сложнейшие химические и энергетические процессы, порой даже более сложные, чем в лаборатории экспериментальной химии. Кстати, наш отвар готов, — продолжил он, беря колбу за горлышко специальными клещами и направляясь к лабораторному столу, на котором лежал труп. — Будем снимать магический барьер.
Процедура снятия барьера оказалась крайне простой и даже немного банальной, не в пример приготовлению отвара. Макс просто вылил содержимое колбы на голову жертвы, особо сосредоточившись на ее макушке. От соприкосновения с жидкостью барьер сразу же приобрел видимую форму, став похожим на что-то вроде шапочки-ермолки грязно-синего цвета, расположенной прямо поверх ран, которые он закрывал.
Несколько секунд, и шапочка понемногу начала бледнеть, постепенно становясь все более прозрачной, и где-то за минуту исчезла совсем.
Исчезновение барьера тут же было проверено Максом. Он легонько ткнул в макушку жертвы черным изогнутым кинжалом, который до того не мог пробиться через барьер, соскальзывая по невидимой преграде на расстоянии около четверти дюйма до кожи.
— Замечательно. Барьера больше нет, — довольным голосом констатировал Макс, глядя на небольшую царапину, оставленную его кинжалом. — Эйдан, где там у вас был пинцет с длинными тонкими кончиками? Тащите его сюда, он нам сейчас пригодится — будем вынимать эту штуку из раны. И крючок еще какой-нибудь прихватите.
Получив требуемые предметы, Макс немного поковырялся в ране и, подцепив крючком белевший в ней предмет, вытащил его наружу. Взглядам собравшихся предстал странного вида клык, явно принадлежавший какому-то чудовищу. Тонкий, белоснежный, около двух с половиной дюймов в длину, немного изгибающийся на конце.
— Интересно, что за существо может иметь такие зубы? — спросил несколько обалдевший от увиденного Марко, вместе с остальными внимательно разглядывая клык.
— Вампир. Этот клык определенно принадлежал вампиру, — ответил Макс с явно читающейся в голосе неприязнью. — Причем вампир высший и, вероятнее всего, мутировавший под воздействием какой-то магии или подвергшийся проклятию. Зар-ра-аза… Как же я ненавижу этих тварей. Лучше на трех виверн в одиночку пойти или гнездо океанских сирен вычистить, чем с вампиром дело иметь, — раздраженно проговорил охотник, отходя от тела жертвы.
Вынув из кармана маленький бутылек, он зубами вытащил из него пробку, сплюнув ее на лабораторный стол, и капнул из него на клык две капли прозрачной жидкости. Несколько секунд — и попавшая на него жидкость начала окрашиваться в насыщенный вишневый цвет.
— Да. Это определенно вампир. Если по виду этого клыка еще можно было допустить какие-то сомнения, то теперь они развеялись окончательно. Тест Торугсона не ошибается, — недовольно процедил он, бросая пинцет с клыком на стол.
— Как я понимаю, вывод о виде существа вам позволил сделать изменившийся цвет реактива? — спросил подошедший к охотнику коронер, наклонившийся к столу, чтобы получше рассмотреть клык. Дождавшись утвердительного кивка Макса, он продолжил: — А что, в таком случае, обозначают вот эти золотые пятна, которые начали расползаться по нему?
— Они обозначают… Твою мать! В укрытие! — выкрикнул Макс, увлекая за собой Эйдана и падая на пол за одним из прозекторских столов, стоявшим на бетонном основании.
С десяток секунд ничего не происходило, и Макс осторожно выглянул из укрытия и увидел лежащий вдалеке на столе клык, который стал уже полностью золотистым и уже начинал дымиться.
«Спера евтохьес!» — выкрикнул он, сложив пальцы на правой руке в какую-то причудливую фигуру, после чего стряхнул с нее ледяной шарик, который оставлял инеевый след на всех поверхностях, над которыми пролетал.
Шарик подлетел к уже вовсю дымящемуся клыку, медленно опустился вниз, и, вобрав его в себя, пулей вылетел на улицу, в открытое еще одним взмахом руки охотника окно. За окном тут же раздался негромкий хлопок, и поднявшему голову над столом коронеру в лоб прилетел осколок льда.
— Да пошло оно на хрен, я на такое не подписывался! — вскричал тот и по-пластунски пополз в сторону выхода из помещения.
— Эйдан, стойте! Все уже кончилось. Эйдан! Эйдан, мать вашу! — крикнул Макс вслед уползавшему коронеру.
Видя, что его слова не возымели никакого действия, охотник рывком поднялся на ноги и догнал мужчину уже в коридоре. Обладая шестью с половиной футами роста и довольно-таки атлетичным телосложением, он ухватил за шкирку коронера, в случае которого, по сравнению с охотником, более уместно было бы употребить скорее слово «теловычитание», и одним движением поднял того на ноги.
— Эйдан, успокойтесь. Опасность миновала, — снова попытался успокоить его Макс, но, получив в ответ только полуразборчивый мат сквозь зубы, подхватил вяло сопротивляющегося коронера под руки и поволок обратно в прозекторскую.
— Что случилось? Эйдан, ты в порядке? — подскочивший Марко помог Максу усадить того на стул.
— У него шок. Не каждый день рядом с тобой что-то взрывается. А тут еще и взаимодействие с энергетикой частички чудовища усугубило. Но ничего, у меня есть от этого хорошее средство.
С этими словами Макс сунул руку под плащ и достал оттуда небольшой прозрачный пузырек, в котором плескалась лазурного цвета жидкость, слегка поблескивающая в свете ламп.
Снова вытащив зубами пробку, он поднес емкость к губам коронера и влил ему в рот содержимое, запрокинув его голову немного назад.
Тот сразу же закашлялся, попытался встать с кресла, но через несколько секунд затих и уронил голову на грудь. Просидев так с полминуты, он вдруг встрепенулся, потер глаза кулаками и встал на ноги.
— Благодарю, Макс. Прошу прощения, сам не знаю, что на меня вдруг нашло, — произнес он немного севшим голосом. — Ваше снадобье мне очень помогло. Что это было?
— Эта штука называется «Глоток мира», — ответил тот, наклонившись, чтобы подобрать с пола упавшую пробку от пузырька. — Зелье, которое используется для экстренной помощи людям, пережившим сильную психологическую травму. Я его использую в основном для пострадавших от нападения чудовищ. Недорогое, эффективное, но малоизвестное. Для меня их варит один английский маг, мастер алхимии. Очень неприятный тип, но не могу не признать — дело свое знает. Я бы не удивился, если бы оказалось, что именно он его и изобрел — в продаже оно почти нигде не встречается.
— Да уж, очень сильная штука. Я в этом убедился. Еще раз вам от меня искренняя благодарность, — проговорил коронер, пожимая Максу руку.
— Хах, Марксман, а еще час назад ты жаловался нам с Вилсоном, что тебе в Спринг-Харборе скучно. Вот тебе и веселье — получи, распишись, приходи еще, — прокомментировал происходящее стоявший рядом Марко. Коронер в ответ лишь зыркнул на него исподлобья, но ничего не сказал.
— А вас, значит, взрывающиеся вампирьи зубы не пугают, — с легкой усмешкой в голосе заметил охотник.
— Меня мало что в этой жизни может напугать, Макс, — ответил тот, закатывая рукав. — Знаете ли вы, что обозначает этот символ? — спросил он, показывая вытатуированную у него на плече эмблему в виде орла, сидевшего на перекрещенных якоре, трезубце и старинном кремневом пистолете, под которыми расположились цифры «5326».
— Морские котики? — несколько неуверенно спросил Макс, разглядывая татуировку.
— Котики. Третий отдельный полк. Я отдал службе семь лет и за это время повидал немало взрывающихся вещей. Гораздо больше, чем мне хотелось бы видеть. Так что за мою психику можете не беспокоиться, — вздохнул он, почесав подбородок.
— Третий полк? Так их ведь всего два, — с легким недоумением спросил Макс, повернувшись к полицейскому.
— Третий из четырех, если быть точнее, — ответил тот. — Но это тема для другого разговора, для которого у нас еще будет время. А сейчас, если все целы и относительно невредимы, — предлагаю продолжить наше расследование, пока у нас еще какая-нибудь улика не взорвалась, — хмыкнул Марко, возвращаясь к лабораторному столу.
Вскоре Макс и Эйдан, потиравший лоб, на котором понемногу начала наливаться шишка от попадания осколка льда, тоже присоединились к нему.
Поглядев на шишку на лбу коронера, Макс почесал затылок и наклонился над своим чемоданчиком. Покопавшись в нем около минуты, он выудил откуда-то из его глубин зеленый листок и передал мужчине.
— Это подорожник, выросший под хинным деревом в магическом лесу. Он хорошо останавливает кровь и заживляет мелкие раны, если они не были нанесены чудовищем. И с шишкой вашей тоже поможет. Просто приложите его ко лбу и подержите немного.
Эйдан приложил листок ко лбу, и буквально на глазах выросшая уже на полдюйма шишка втянулась обратно в тело, а рассеченная кожа восстановила свою целостность. Еще несколько секунд — и уже ничто не напоминало о том, что на лбу у коронера были какие-то повреждения. Сделавший же свое дело листок подорожника сначала пожелтел, потом окрасился коричневым, а после и вовсе рассыпался в труху.
— Вау, отличная штука! — восхищенно произнес коронер, ощупывая свой лоб.
— Разве вы никогда такого не использовали? Это же очень распространенная вещь, применяемая практически повсеместно. У вас в больнице нет мага-целителя? — удивленно спросил Макс.
— Был, да весь вышел, — несколько недовольно ответил тот, еще раз неверяще проводя пальцами по своему совершенно чистому лбу. — Старик Джагсон специалистом был не слишком хорошим: самоучка, что уж тут. Но в работе нашим врачам очень помогал — в городе много лет был самый низкий уровень смертности по всему округу.
— А что с ним случилось?
— Да помер в прошлом году. Не рассчитал с силами при лечении одного пациента, и заклинание его буквально выпило. А так как с магами в Нью-Йоркской глуши дела обстоят не очень хорошо, то помочь ему было некому. И заменить его тоже некем — несколько ваших коллег в округе живут, но в целительстве они не смыслят ничего и особым желанием учиться тоже не горят. Вот и нет больше у нас целителя. И в ближайшее время вряд ли появится. Если, конечно, вы сами не решите сменить ваше ремесло на более спокойное и перебраться к нам, — подмигнул Максу уже, судя по всему, окончательно успокоившийся коронер.
— Вряд ли я смогу вам быть полезен в таком качестве, — ответил тот с легкой улыбкой. — Мой максимальный уровень в целительстве — это плохонький полевой хирург. Я могу исцелить несерьезные травмы и не дать пострадавшему от нападения чудовища умереть до прибытия специалистов. Лечить болезни я не умею, и, если честно, тоже не горю желанием учиться. Каждый должен заниматься тем, что у него получается хорошо. А целительство к вещам, которые у меня получаются хорошо, я отнести не могу.
— Ну что же, попытаться стоило, — сказал коронер, которого, казалось, ответ Макса ничуть не расстроил.
— Итак, что у нас получилось выяснить о сущности убившего ребенка чудовища? — спросил Марко, облокотившись на стол.
— Хм. Как я уже говорил, со всей определенностью, это вампир, — начал Макс, цапнув со стола свой блокнот и перевернув в нем пару страниц. — Это на сто процентов подтвердилось вытащенным из раны клыком, который мог принадлежать только представителю этого рода. Тест Торугсона тоже не ошибается. Если бы клык был фальшивкой — реактив не окрасил бы его в вишневый цвет.
— А какие еще цвета бывают? И что это за тест такой вообще? — поинтересовался Эйдан, доставший откуда-то клочок бумаги и карандаш, и, судя по всему, приготовившись конспектировать.
— Можете не записывать, вам вряд ли когда-нибудь потребуется эта информация, — хмыкнул Макс, глядя на его приготовления. — Да и не время сейчас для лекций, как я думаю, — пробурчал он и сделал небольшую паузу. — Но если никто не против, — охотник повернулся к Марко и, дождавшись его кивка, продолжил: — Тест Торугсона называется так в честь легендарного скандинавского охотника на чудовищ Ульфа Торугсона, жившего в средние века. Ему приписывают изобретение этой жидкости, которая позволяет определить род существа по частице его тела или отходов жизнедеятельности. Никто не знает точно, он ли его создал или просто узнал у какого-нибудь мудрого старца и популяризировал среди коллег. Но достаточно долгое время европейские охотники использовали эту штуку, рецепт которой много веков оставался неизменным — две пинты крови убитого собственноручно гуля, пол-унции мелко истолченного сердолика, капля жира ледяного тролля и унция высушенного корня северного чертополоха. Все это варилось несколько часов в закрытой емкости, в которую периодически доливали чистой ключевой воды, а получившийся на крышке налет соскребали серебряным ножом и возгоняли на огне, после чего получившиеся пары растворяли в алкоголе.
— Не самый простой рецептик, — заметил коронер.
— Верно. Поэтому, как только магическая наука в девятнадцатом веке сумела создать более простые тесты — от использования теста Торугсона с превеликой радостью отказались, и сейчас он применяется лишь в исключительных случаях, когда нужен энергетически нейтральный реактив.
