Но пережитое потрясение ничуть не помешало Третьему завоевать мою безграничную признательность пополам с благоговейным обожанием.
А всего-то и требовалось – метнуться до моего домика и найти планшет!
Я сцапала это неописуемое сокровище и поскорее открыла текстовый редактор.
Молчать в тряпочку мне пришлось всего трое суток, причем половину времени я провела без сознания. Но выговориться все равно хотелось страшно!
Сказать, что уже боялась, что молчаливой понравлюсь всем гораздо больше и трубку так и оставят. И что, кажется, хочу продлить отпуск. И что никто до сих пор так и не сказал мне, сколько шрамов у меня останется и где. И что инкубатор мне так и не показали и вообще отчитываются про него возмутительно редко. И что между лопаток чешется, сил никаких нет…
- Прочитать-то дашь? – не выдержала Лика.
Я глянула на нее поверх вожделенного планшета, добавила пару ласковых про ее новую помаду – но первым прочитать дала все-таки Третьему.
Если Его Высочество и удивился, получив внушительный кусок текста, где ни слова не было посвящено ему самому, то виду не подал.
- Если я почешу, то придется заново проверять правильность установки трубки, - только и припугнул он и честно передал Лике мои размышления о подборе цвета.
- Да просто тебе самой такую же хочется, - невозмутимо хмыкнула она. – Но тебе-то точно не пойдет.
И вот тут-то я и поняла, как же, на самом деле, мало нужно, чтобы сделать человека безгранично счастливым.
Я закрыла текстовый редактор, открыла графический – и через полминуты предъявила Лике кислотно-желтый смайлик с высунутым языком.
Через полчаса милого воркования Третьего с Ликой, когда я уже подумывала о том, чтобы вырубиться самой, в бокс робко заглянули два санитара и, заметно оробев в присутствии венценосной особы, попросили разрешения конфисковать у нас королевского асессора.
Мира, не удержавшись, сообщила, что без него беседа будет скучной, но так и быть: забирайте. Санитары озадаченно покосились на Рино, мирно продрыхшего все на свете, но от обсуждения воздержались и утащили его вместе с койкой, пока мы не передумали. Лика поспешила откланяться за компанию: при всей ее бестактности и сомнительном чувстве юмора (и кого ж она мне напоминает?), быть третьей лишней ей не улыбалось.
Теперь в боксе стало пустовато.
Зато в отсутствие свидетелей принц, наконец, перестал изображать несгибаемого бойца за справедливость и социальное равенство, попутно взявшего приз зрительских симпатий. Расшнуровал мундир, не позволявший сутулиться, присел на край моей койки и устало вытянул ноги.
- В Нальме срочно собирается внеочередной семейный совет, - тихо сказал Третий и прижал к губам мою руку. – Я потребовал рассмотреть дело о моем отречении. Его Величество в ярости, но противопоставить пока ничего не может. Я в своем праве. На самом деле это, конечно, мало кого волнует, но… огласка – великое дело.
Я молча сжала пальцы.
- Я должен буду уехать, - грустно улыбнулся принц. – Ненадолго. Я хотел бы взять тебя с собой, но капсулу нельзя перемещать, пока в ней есть пациенты. И если Рино благодаря вмешательству перевербованного агента более-менее транспортабелен, хоть и не здоров, то ни тебя, ни инкубатор пока ни в коем случае нельзя оставлять без систем жизнеобеспечения.
Я потянулась к планшету. Его Высочество понятливо выпустил мою руку, но я малодушно медлила.
Черта с два у него были серьезные намерения, когда он затащил меня в ресторан. Принц искал повод отвлечься и отдохнуть если не душой, то телом – и я отлично сошла под пиво.
Он сделал из меня мишень. Да, потом Его Высочество приложил все усилия, чтобы защитить, даже рассорился с отцом и устроил неимоверный фарс на бракоразводном процессе… да и заранее выдернутая за пять световых лет медицинская капсула тоже много о чем говорит.
С ним хорошо. Он – предусмотрительный, понимающий и решительный.
Но если уж начистоту, то все человеческое в нем я увидела отнюдь не тогда, когда помощь нужна была лично мне.
Насколько вообще дальновидно то, что я собираюсь сделать?
Пальцы дрожали и плохо слушались. Последний раз я писала эту фразу на погребальной урне – и с тех пор прошло очень, очень много лет.
«Я люблю тебя».
И, кажется, мне уже плевать, что ты со мной сделал – и сделаешь. Ты никогда и ни для кого не был тем, что принято называть «надежное мужское плечо», но, положа руку на сердце, - так ли оно мне нужно?
Его Высочество улыбнулся – по-прежнему грустно – и в продолжение старой неудачной шуточки поцеловал меня в лоб.
«Кэнвилл – корф».
- Таррет отвезет меня к космопорту. Его Величество обещал организовать еще один телепорт. Я вернусь так скоро, как смогу. Гейл останется с тобой.
«Сухарь» скупо кивнул. Его Высочество сжал мою руку – и вышел из бокса, не оборачиваясь.
Я прижала к груди планшет и зажмурилась. Дверь зашипела, и удаляющихся шагов в коридоре я уже не слышала.
На повторное шипение я среагировала не сразу: успела задремать, - зато потом невольно встрепенулась. Ресницы слиплись от соли, и глаза снова не открывались до конца.
- Утро в аррианской деревне, - иронично прокомментировал кто-то мою выразительную физиономию. – Я уже думал, что в этом боксе весь космопорт передежурит!
Голос я узнала не сразу. До сих пор я слышала его исключительно сухо лающим краткие фразы и равнодушно сыплющим армейским канцеляризмами, и насмешливые интонации изменили его радикально. А уж широкая, хоть и несколько злорадная, улыбка сделала Гейла вовсе неузнаваемым.
Следователь отошел от двери и склонил голову набок. Под его внимательным взглядом мне стало не по себе, но возмутиться я, естественно, не могла. Его такое положение вещей вполне устраивало.
Оно позволяло мерзко ухмыльнуться и надежно пережать интубационную трубку у самого края.
…Один.
…если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем все будет скучно и предсказуемо. Не забудьте повесить рядом
мачете, базуку и пару роялей.
Это было настолько неожиданно и глупо, что в первое мгновение я даже не испугалась, а искренне возмутилась.
На что он вообще рассчитывал?!
В боксе же камера установлена! Хоть запись и не ведется, но показания свидетелей-то никто не отменял! А как только я начну задыхаться, чувствительная павеллийская аппаратура поднимет такой гвалт и хай, что сюда не то что медперсонал – все лягушки с болота прискачут!
Но агент спецкорпуса не мог этого не знать. Сам же перед королем под самой камерой позировал.
Раз он решился лично перекрыть мне кислород, значит, уверен, что на призывный писк никто не примчится.
С момента отбытия принца прошло не больше получаса. Что такого могло случиться, что весь медперсонал взял и оставил капсулу вопреки профессиональным клятвам, служебным инструкциям и здравому смыслу?!
Варианта я видела всего три, и то какие-то безрадостные: либо медиков перебили, либо они в отключке, либо действительно куда-то сбежали и нехило бы последовать их примеру – хотя бы с целью выяснить, что стряслось. Но ситуация настойчиво требовала решать проблемы по мере поступления.
Для начала я оборвала с себя половину датчиков.
Гейл не препятствовал, а надрывный вой систем мониторинга заставил его разве что самодовольно ухмыльнуться. Выходит, кого бы я сейчас ни позвала на помощь (еще бы придумать как!), до момента прибытия спасателей я уже не доживу.
Из подручных средств у меня оставался только запрятанный под одеялом планшет, но я здорово сомневалась, что Гейл любезно подождет, пока я настрочу подробное сообщение Третьему. Пришлось ограничиться средствами надручными и, суматошно задергавшись, сверзить на «сухаря» капельницу.
Не взвыла я только потому, что по-прежнему в принципе не могла выть. А чертов «сухарь» так и не получил штативом по башке – успел, зараза, поймать.
Система мониторинга заорала еще громче и противней. Гейл и то мелодичнее ругался.
Но меня это волновало мало. Падающая капельница заставила-таки агента спецкорпуса разжать пальцы, рефлекторно ловя ее рабочей рукой, и я судорожно пыталась втянуть побольше воздуха через деформированную трубку.
- Что, сука, все никак перед смертью не надышишься? – прошипел агент и швырнул штатив на пол, ничуть не опасаясь поднять шум. – Ты у меня эту хрень целиком проглотишь!
У меня имелись некоторые сомнения насчет скорости восстановления глотательной функции, но разъяренный вид Гейла подсказывал, что в помощи мне не откажут, как бы я ни старалась от нее отвертеться.
- Ну что ж, на несчастный случай это все равно уже не похоже, - раздраженно пробурчал агент.
Тут я была вынуждена с ним согласиться. Свернутый катетер, сорванные датчики и рухнувшая капельница уж точно не наводили на мысли о ненароком сдвинувшейся интубационной трубке. Но соболезновать собственному убийце из-за сорванных планов остаться вне подозрений меня что-то не тянуло.
А его, увы, не тянуло брать на себя вину. Раз уж до сих пор никому не приходило в голову, что агент иринейского спецкорпуса как-то замешан в заговоре, то отчего бы не перевести все стрелки на кого-нибудь другого?
Что он задумал, я поняла только когда первая «свеча мертвеца» просочилась сквозь стену за его спиной. Как будто многослойная оболочка медицинской капсулы, вполне способная выдержать и космический холод, и атмосферное трение, не имела никакого значения.
Я не к месту вспомнила, что, согласно народным поверьям, болотные огоньки часто являлись умирающим. И с пугающей отчетливостью осознала, что это – удар ниже пояса, и мне совершенно нечего ему противопоставить.
Теперь ему достаточно просто выдернуть трубку. Стоять и пережимать ее уже не никакой необходимости.
Я нащупала под одеялом планшет и от души швырнула в довольную физиономию. Метательное орудие из чуда инженерных технологий вышло так себе: агент успел поймать его в воздухе и отбросить в сторону, не особо напрягаясь и ни на секунду не прекращая мерзко ухмыляться.
Он хорошо понимал, что больше мне нечего ему противопоставить, и спешить чертову засранцу было ни к чему. Какая-нибудь четверть часа – и я уже не подергаюсь, прикованная к койке нарастающим отеком. Разве что конвульсивно…
Не слишком-то воодушевляющий вид на армейского «сухаря», окруженного потусторонним сиянием кэнвилл корф, подернулся позорной рябью: не то злые слезы, не то начинающаяся аллергическая реакция.
«Тебе же это все равно с рук не сойдет!» - озлобленно подумала я.
Гейла грядущая (да и грядущая ли?) расплата не занимала. Он только молча ухмыльнулся, поманил пальцем самый яркий огонек и повелительно махнул в мою сторону. «Свеча» повиновалась, со зловещей медлительностью проплывая над полом, переливаясь всеми оттенками зеленого – от бледного, почти белого, до насыщенной изумрудной черноты.
Мы зачарованно смотрели на огонек, и шипение входной двери стало полной неожиданностью – что для меня, что для Гейла. Про еще одного вынужденного гостя медицинской капсулы оба успели забыть.
- Я высплюсь вообще когда-нибудь?! – с драматическим надрывом вопросил Рино и нацелил бластер на агента спецкорпуса.
Тот с нескрываемым скептицизмом уставился сначала на ходящее ходуном дуло, потом – на темное пятно, медленно расползающееся по безликой медицинской робе. Над Рино работала Мира – но жрица Равновесия все-таки не дипломированный маг, и полноценного чуда вроде исцеления на месте не получилось. Сейчас это особенно бросалось в глаза.
- Полагаю, очень скоро, - заверил его Гейл. Прозвучало как-то неоптимистично, но Рино только оскалился. – Опусти ствол, - поморщился агент. – Все равно промажешь.
Асессор это и так знал. Иначе бы палил, а не точил лясы.
- Кто тебе заплатил?
- Еще спроси сколько.
Я сморгнула слезы и испуганно уставилась на зависший прямо у меня перед лицом блуждающий огонек.
Почему-то вспомнилось, как Гейл рассердился, узнав, что я хожу по болотам не хуже его.
И что из полицейского участка агентов спецкорпуса вежливо, но безапелляционно выставили, едва завершив процедуру передачи задержанного.
- Сколько? – охотно поинтересовался Рино. – Корона даст больше. Погаси огни.
- Нашел идиота, - поморщился Гейл, явно себя оным идиотом чувствуя.
Да, у него тоже есть бластер. В кобуре. Но идея соревноваться в везении и скорости реакции с королевским асессором явно не грела ему душу.
- Хорошо, я дам больше, - предложил Рино. – Погаси уже чертовы огни! Она все равно не задохнется, пока не экстубируешь!
Гейл молча ухмыльнулся, и не подумав повиноваться. А до Рино, судя по стремительно побледневшему лицу, наконец дошло, что сопли и слезы – еще не самое страшное, что может случиться с аллергиком.
Анафилактический шок тоже никто не отменял.
- Погаси огни! Или я выстрелю!
Гейл заинтересованно приподнял бровь – и в два шага оказался аккурат за моей койкой.
- Ну, рискни, - предложил он.
Я и рискнула.
Ноги слушались плохо, одеяло мешалось, цели я уже почти не видела – но, чтобы вмазать ублюдку по яйцам, и не нужна степень мастера боевых искусств.
Кажется, Гейл вскрикнул и согнулся скорее от неожиданности, чем от боли, потому как ничто не помешало ему отвесить мне затрещину. В глазах потемнело, и повторить свой удар я уже не успела – хотя теперь была заинтересована вдвойне.
Зато Рино этого времени вполне хватило, чтобы красивым прыжком перемахнуть через койку и смачно впечатать приклад Гейлу в висок.
Рухнули они одновременно. С первого удара агент спецкорпуса, увы, не вырубился, и внизу завязалась драка, от которой я подпрыгивала вместе с койкой, проклиная трубку и шейный фиксатор, не позволяющие повернуть голову и посмотреть, что там происходит.
Когда возня стихла, проклятия стали еще заковыристее. Но, увы, так и остались беззвучными.
Зато потом огонек перед моим носом замерцал и растаял – будто его и не было вовсе.
- Мира меня убьет, - скорбно напророчил королевский асессор, даже не пытаясь встать. – Особо прочувственной нотацией… - тут последовала такая длинная пауза, что мне уже показалось, будто Рино предпочел умереть, не дожидаясь столь ужасной расправы.
Но из-под койки раздалось пять слегка приглушенных выстрелов и смущенное:
- Все-таки промазал…
Я не выдержала и треснула кулаком по койке. Что за чертовщина творится-то?!
Вместо ответа раздался щелчок предохранителя и грохот упавшего тела.
- Не волнуйся, я Миру позвал, - невнятно пробурчало тело и, кажется, все-таки отключилось.
Жрица примчалась на зов четверть часа спустя – и выглядела так, будто пара-тройка ритуалов Внутреннего Равновесия не помешала бы ей самой. При виде меня, слегка перепачканной в темной крови (с капельницей все получилось не так гладко, как хотелось бы, да и красивые прыжки Рино не прошли бесследно) Мира только обреченно вздохнула и решительно направилась к койке. Я поспешила выразительно потыкать пальцем вниз. Там, похоже, картина была куда печальнее, потому что жрица испуганно охнула и выдала переливчатую тираду на родном языке. Судя по тому, что несколько слов я уже неоднократно слышала от Рино, если это и была предсказанная им нотация, то асессор рисковал почерпнуть из нее много нового.
- Ну а что я должен был делать? – еле слышно пробурчал высокопоставленный лорд из-под койки. – Все умчались к космопорту, дежурные в подсобке дрыхнут и ни на что не реагируют, а тут аппаратура орет!..
А всего-то и требовалось – метнуться до моего домика и найти планшет!
Я сцапала это неописуемое сокровище и поскорее открыла текстовый редактор.
Молчать в тряпочку мне пришлось всего трое суток, причем половину времени я провела без сознания. Но выговориться все равно хотелось страшно!
Сказать, что уже боялась, что молчаливой понравлюсь всем гораздо больше и трубку так и оставят. И что, кажется, хочу продлить отпуск. И что никто до сих пор так и не сказал мне, сколько шрамов у меня останется и где. И что инкубатор мне так и не показали и вообще отчитываются про него возмутительно редко. И что между лопаток чешется, сил никаких нет…
- Прочитать-то дашь? – не выдержала Лика.
Я глянула на нее поверх вожделенного планшета, добавила пару ласковых про ее новую помаду – но первым прочитать дала все-таки Третьему.
Если Его Высочество и удивился, получив внушительный кусок текста, где ни слова не было посвящено ему самому, то виду не подал.
- Если я почешу, то придется заново проверять правильность установки трубки, - только и припугнул он и честно передал Лике мои размышления о подборе цвета.
- Да просто тебе самой такую же хочется, - невозмутимо хмыкнула она. – Но тебе-то точно не пойдет.
И вот тут-то я и поняла, как же, на самом деле, мало нужно, чтобы сделать человека безгранично счастливым.
Я закрыла текстовый редактор, открыла графический – и через полминуты предъявила Лике кислотно-желтый смайлик с высунутым языком.
Через полчаса милого воркования Третьего с Ликой, когда я уже подумывала о том, чтобы вырубиться самой, в бокс робко заглянули два санитара и, заметно оробев в присутствии венценосной особы, попросили разрешения конфисковать у нас королевского асессора.
Мира, не удержавшись, сообщила, что без него беседа будет скучной, но так и быть: забирайте. Санитары озадаченно покосились на Рино, мирно продрыхшего все на свете, но от обсуждения воздержались и утащили его вместе с койкой, пока мы не передумали. Лика поспешила откланяться за компанию: при всей ее бестактности и сомнительном чувстве юмора (и кого ж она мне напоминает?), быть третьей лишней ей не улыбалось.
Теперь в боксе стало пустовато.
Зато в отсутствие свидетелей принц, наконец, перестал изображать несгибаемого бойца за справедливость и социальное равенство, попутно взявшего приз зрительских симпатий. Расшнуровал мундир, не позволявший сутулиться, присел на край моей койки и устало вытянул ноги.
- В Нальме срочно собирается внеочередной семейный совет, - тихо сказал Третий и прижал к губам мою руку. – Я потребовал рассмотреть дело о моем отречении. Его Величество в ярости, но противопоставить пока ничего не может. Я в своем праве. На самом деле это, конечно, мало кого волнует, но… огласка – великое дело.
Я молча сжала пальцы.
- Я должен буду уехать, - грустно улыбнулся принц. – Ненадолго. Я хотел бы взять тебя с собой, но капсулу нельзя перемещать, пока в ней есть пациенты. И если Рино благодаря вмешательству перевербованного агента более-менее транспортабелен, хоть и не здоров, то ни тебя, ни инкубатор пока ни в коем случае нельзя оставлять без систем жизнеобеспечения.
Я потянулась к планшету. Его Высочество понятливо выпустил мою руку, но я малодушно медлила.
Черта с два у него были серьезные намерения, когда он затащил меня в ресторан. Принц искал повод отвлечься и отдохнуть если не душой, то телом – и я отлично сошла под пиво.
Он сделал из меня мишень. Да, потом Его Высочество приложил все усилия, чтобы защитить, даже рассорился с отцом и устроил неимоверный фарс на бракоразводном процессе… да и заранее выдернутая за пять световых лет медицинская капсула тоже много о чем говорит.
С ним хорошо. Он – предусмотрительный, понимающий и решительный.
Но если уж начистоту, то все человеческое в нем я увидела отнюдь не тогда, когда помощь нужна была лично мне.
Насколько вообще дальновидно то, что я собираюсь сделать?
Пальцы дрожали и плохо слушались. Последний раз я писала эту фразу на погребальной урне – и с тех пор прошло очень, очень много лет.
«Я люблю тебя».
И, кажется, мне уже плевать, что ты со мной сделал – и сделаешь. Ты никогда и ни для кого не был тем, что принято называть «надежное мужское плечо», но, положа руку на сердце, - так ли оно мне нужно?
Его Высочество улыбнулся – по-прежнему грустно – и в продолжение старой неудачной шуточки поцеловал меня в лоб.
«Кэнвилл – корф».
- Таррет отвезет меня к космопорту. Его Величество обещал организовать еще один телепорт. Я вернусь так скоро, как смогу. Гейл останется с тобой.
«Сухарь» скупо кивнул. Его Высочество сжал мою руку – и вышел из бокса, не оборачиваясь.
Я прижала к груди планшет и зажмурилась. Дверь зашипела, и удаляющихся шагов в коридоре я уже не слышала.
На повторное шипение я среагировала не сразу: успела задремать, - зато потом невольно встрепенулась. Ресницы слиплись от соли, и глаза снова не открывались до конца.
- Утро в аррианской деревне, - иронично прокомментировал кто-то мою выразительную физиономию. – Я уже думал, что в этом боксе весь космопорт передежурит!
Голос я узнала не сразу. До сих пор я слышала его исключительно сухо лающим краткие фразы и равнодушно сыплющим армейским канцеляризмами, и насмешливые интонации изменили его радикально. А уж широкая, хоть и несколько злорадная, улыбка сделала Гейла вовсе неузнаваемым.
Следователь отошел от двери и склонил голову набок. Под его внимательным взглядом мне стало не по себе, но возмутиться я, естественно, не могла. Его такое положение вещей вполне устраивало.
Оно позволяло мерзко ухмыльнуться и надежно пережать интубационную трубку у самого края.
…Один.
…если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем все будет скучно и предсказуемо. Не забудьте повесить рядом
мачете, базуку и пару роялей.
Это было настолько неожиданно и глупо, что в первое мгновение я даже не испугалась, а искренне возмутилась.
На что он вообще рассчитывал?!
В боксе же камера установлена! Хоть запись и не ведется, но показания свидетелей-то никто не отменял! А как только я начну задыхаться, чувствительная павеллийская аппаратура поднимет такой гвалт и хай, что сюда не то что медперсонал – все лягушки с болота прискачут!
Но агент спецкорпуса не мог этого не знать. Сам же перед королем под самой камерой позировал.
Раз он решился лично перекрыть мне кислород, значит, уверен, что на призывный писк никто не примчится.
С момента отбытия принца прошло не больше получаса. Что такого могло случиться, что весь медперсонал взял и оставил капсулу вопреки профессиональным клятвам, служебным инструкциям и здравому смыслу?!
Варианта я видела всего три, и то какие-то безрадостные: либо медиков перебили, либо они в отключке, либо действительно куда-то сбежали и нехило бы последовать их примеру – хотя бы с целью выяснить, что стряслось. Но ситуация настойчиво требовала решать проблемы по мере поступления.
Для начала я оборвала с себя половину датчиков.
Гейл не препятствовал, а надрывный вой систем мониторинга заставил его разве что самодовольно ухмыльнуться. Выходит, кого бы я сейчас ни позвала на помощь (еще бы придумать как!), до момента прибытия спасателей я уже не доживу.
Из подручных средств у меня оставался только запрятанный под одеялом планшет, но я здорово сомневалась, что Гейл любезно подождет, пока я настрочу подробное сообщение Третьему. Пришлось ограничиться средствами надручными и, суматошно задергавшись, сверзить на «сухаря» капельницу.
Не взвыла я только потому, что по-прежнему в принципе не могла выть. А чертов «сухарь» так и не получил штативом по башке – успел, зараза, поймать.
Система мониторинга заорала еще громче и противней. Гейл и то мелодичнее ругался.
Но меня это волновало мало. Падающая капельница заставила-таки агента спецкорпуса разжать пальцы, рефлекторно ловя ее рабочей рукой, и я судорожно пыталась втянуть побольше воздуха через деформированную трубку.
- Что, сука, все никак перед смертью не надышишься? – прошипел агент и швырнул штатив на пол, ничуть не опасаясь поднять шум. – Ты у меня эту хрень целиком проглотишь!
У меня имелись некоторые сомнения насчет скорости восстановления глотательной функции, но разъяренный вид Гейла подсказывал, что в помощи мне не откажут, как бы я ни старалась от нее отвертеться.
- Ну что ж, на несчастный случай это все равно уже не похоже, - раздраженно пробурчал агент.
Тут я была вынуждена с ним согласиться. Свернутый катетер, сорванные датчики и рухнувшая капельница уж точно не наводили на мысли о ненароком сдвинувшейся интубационной трубке. Но соболезновать собственному убийце из-за сорванных планов остаться вне подозрений меня что-то не тянуло.
А его, увы, не тянуло брать на себя вину. Раз уж до сих пор никому не приходило в голову, что агент иринейского спецкорпуса как-то замешан в заговоре, то отчего бы не перевести все стрелки на кого-нибудь другого?
Что он задумал, я поняла только когда первая «свеча мертвеца» просочилась сквозь стену за его спиной. Как будто многослойная оболочка медицинской капсулы, вполне способная выдержать и космический холод, и атмосферное трение, не имела никакого значения.
Я не к месту вспомнила, что, согласно народным поверьям, болотные огоньки часто являлись умирающим. И с пугающей отчетливостью осознала, что это – удар ниже пояса, и мне совершенно нечего ему противопоставить.
Теперь ему достаточно просто выдернуть трубку. Стоять и пережимать ее уже не никакой необходимости.
Я нащупала под одеялом планшет и от души швырнула в довольную физиономию. Метательное орудие из чуда инженерных технологий вышло так себе: агент успел поймать его в воздухе и отбросить в сторону, не особо напрягаясь и ни на секунду не прекращая мерзко ухмыляться.
Он хорошо понимал, что больше мне нечего ему противопоставить, и спешить чертову засранцу было ни к чему. Какая-нибудь четверть часа – и я уже не подергаюсь, прикованная к койке нарастающим отеком. Разве что конвульсивно…
Не слишком-то воодушевляющий вид на армейского «сухаря», окруженного потусторонним сиянием кэнвилл корф, подернулся позорной рябью: не то злые слезы, не то начинающаяся аллергическая реакция.
«Тебе же это все равно с рук не сойдет!» - озлобленно подумала я.
Гейла грядущая (да и грядущая ли?) расплата не занимала. Он только молча ухмыльнулся, поманил пальцем самый яркий огонек и повелительно махнул в мою сторону. «Свеча» повиновалась, со зловещей медлительностью проплывая над полом, переливаясь всеми оттенками зеленого – от бледного, почти белого, до насыщенной изумрудной черноты.
Мы зачарованно смотрели на огонек, и шипение входной двери стало полной неожиданностью – что для меня, что для Гейла. Про еще одного вынужденного гостя медицинской капсулы оба успели забыть.
- Я высплюсь вообще когда-нибудь?! – с драматическим надрывом вопросил Рино и нацелил бластер на агента спецкорпуса.
Тот с нескрываемым скептицизмом уставился сначала на ходящее ходуном дуло, потом – на темное пятно, медленно расползающееся по безликой медицинской робе. Над Рино работала Мира – но жрица Равновесия все-таки не дипломированный маг, и полноценного чуда вроде исцеления на месте не получилось. Сейчас это особенно бросалось в глаза.
- Полагаю, очень скоро, - заверил его Гейл. Прозвучало как-то неоптимистично, но Рино только оскалился. – Опусти ствол, - поморщился агент. – Все равно промажешь.
Асессор это и так знал. Иначе бы палил, а не точил лясы.
- Кто тебе заплатил?
- Еще спроси сколько.
Я сморгнула слезы и испуганно уставилась на зависший прямо у меня перед лицом блуждающий огонек.
Почему-то вспомнилось, как Гейл рассердился, узнав, что я хожу по болотам не хуже его.
И что из полицейского участка агентов спецкорпуса вежливо, но безапелляционно выставили, едва завершив процедуру передачи задержанного.
- Сколько? – охотно поинтересовался Рино. – Корона даст больше. Погаси огни.
- Нашел идиота, - поморщился Гейл, явно себя оным идиотом чувствуя.
Да, у него тоже есть бластер. В кобуре. Но идея соревноваться в везении и скорости реакции с королевским асессором явно не грела ему душу.
- Хорошо, я дам больше, - предложил Рино. – Погаси уже чертовы огни! Она все равно не задохнется, пока не экстубируешь!
Гейл молча ухмыльнулся, и не подумав повиноваться. А до Рино, судя по стремительно побледневшему лицу, наконец дошло, что сопли и слезы – еще не самое страшное, что может случиться с аллергиком.
Анафилактический шок тоже никто не отменял.
- Погаси огни! Или я выстрелю!
Гейл заинтересованно приподнял бровь – и в два шага оказался аккурат за моей койкой.
- Ну, рискни, - предложил он.
Я и рискнула.
Ноги слушались плохо, одеяло мешалось, цели я уже почти не видела – но, чтобы вмазать ублюдку по яйцам, и не нужна степень мастера боевых искусств.
Кажется, Гейл вскрикнул и согнулся скорее от неожиданности, чем от боли, потому как ничто не помешало ему отвесить мне затрещину. В глазах потемнело, и повторить свой удар я уже не успела – хотя теперь была заинтересована вдвойне.
Зато Рино этого времени вполне хватило, чтобы красивым прыжком перемахнуть через койку и смачно впечатать приклад Гейлу в висок.
Рухнули они одновременно. С первого удара агент спецкорпуса, увы, не вырубился, и внизу завязалась драка, от которой я подпрыгивала вместе с койкой, проклиная трубку и шейный фиксатор, не позволяющие повернуть голову и посмотреть, что там происходит.
Когда возня стихла, проклятия стали еще заковыристее. Но, увы, так и остались беззвучными.
Зато потом огонек перед моим носом замерцал и растаял – будто его и не было вовсе.
- Мира меня убьет, - скорбно напророчил королевский асессор, даже не пытаясь встать. – Особо прочувственной нотацией… - тут последовала такая длинная пауза, что мне уже показалось, будто Рино предпочел умереть, не дожидаясь столь ужасной расправы.
Но из-под койки раздалось пять слегка приглушенных выстрелов и смущенное:
- Все-таки промазал…
Я не выдержала и треснула кулаком по койке. Что за чертовщина творится-то?!
Вместо ответа раздался щелчок предохранителя и грохот упавшего тела.
- Не волнуйся, я Миру позвал, - невнятно пробурчало тело и, кажется, все-таки отключилось.
Жрица примчалась на зов четверть часа спустя – и выглядела так, будто пара-тройка ритуалов Внутреннего Равновесия не помешала бы ей самой. При виде меня, слегка перепачканной в темной крови (с капельницей все получилось не так гладко, как хотелось бы, да и красивые прыжки Рино не прошли бесследно) Мира только обреченно вздохнула и решительно направилась к койке. Я поспешила выразительно потыкать пальцем вниз. Там, похоже, картина была куда печальнее, потому что жрица испуганно охнула и выдала переливчатую тираду на родном языке. Судя по тому, что несколько слов я уже неоднократно слышала от Рино, если это и была предсказанная им нотация, то асессор рисковал почерпнуть из нее много нового.
- Ну а что я должен был делать? – еле слышно пробурчал высокопоставленный лорд из-под койки. – Все умчались к космопорту, дежурные в подсобке дрыхнут и ни на что не реагируют, а тут аппаратура орет!..
