-По-моему, ни одна трапеза не должна обходиться без вина, - назидательно сказал он.
Шампанского было немного, поэтому участники застолья оказались слегка разочарованными. Они, как настоящие французы, привыкли пить вино вместо воды, а не употреблять его в небольших количествах как десерт.
-Разве так пьют, шевалье? - попытался было возразить один из ехавших в карете дворян.
-Утолить нашу жажду шампанского мы успеем в Страсбурге. В дороге же лучше сохранять трезвую голову, поскольку приключится может всякое. И это всякое потребует от нас решительности действий, - сказал д’Эсте. Он обладал даром убеждения, и люди, совершенно этого не желавшие, невольно соглашались с ним. Так произошло и сейчас.
-Правильно. А то посол ещё разгневается на нас и прикажет идти до России пешком, - пошутил Арман-Филипп. Все дружно рассмеялись, а Д’Эсте с уважением посмотрел на него. Судя по всему, он оценил чувство юмора своего попутчика.
В дороге Арман-Филипп читал “Учебник четырёх цветов”- книгу, посвящённую дамским туалетам и манерам. Её ему дала мадам де Помпадур, посоветовав прочесть главу про “язык вееров”. С предыдущими главами - на его взгляд, невероятно скучными, - Арман-Филипп знакомиться не стал и читал по диагонали ту, о которой ему сказала маркиза. Почувствовав, что сочинение навевает на него скуку, он отложил этот труд в сторону и с завистью посмотрел на д’Эсте, с увлечением читавшего какой-то роман.
-Про дамские манеры читать скучно, сударь? - лукаво улыбнулся д’Эсте, прочитав название на обложке.
-Этот труд мне одолжила маркиза де Помпадур. Она сказала, что я должен прочесть главу про язык вееров, так как считает, что хороший кавалер должен прекрасно понимать дам. Того же мнения придерживается и маркиз де ла Шетарди, - ответил Арман-Филипп.
-Между прочим, они правы, - д’Эсте оторвался от чтения. - Если вы неправильно истолкуете дамский жест, то вы не сумеете понравиться даме.
-Знаете, сударь, мне не нужно это умение. В Париже меня ждёт невеста, которой я и так нравлюсь, - Арману-Филиппу казалось, что никто не понимает его. Все судят о нём по себе. Что Помпадур с Шетарди, что Дюваль и д’Эсте.
-Граф, - на губах д’Эсте заиграла улыбка, - ваша невеста в Париже, а мы едем в Россию, где её точно не будет. Живите здесь и сейчас, получайте удовольствие от жизни, флиртуйте с дамами и деритесь на дуэлях. Иначе, дожив до глубокой старости, вы поймёте, что влачили очень скучное существование. - Он говорил это с видом человека, много чего повидавшего и испытавшего. Арману-Филиппу показалось, что д’Эсте не чуждо позерство.
Не желая спорить с ним на философские темы, он перевёл разговор в другое русло:
-А что за книгу вы читаете, шевалье? Если вы улыбаетесь, то она, должно быть, смешная.
-Роман “Страсть на лугу”некоего Шарля Бертье. Пастух страстно влюбляется в горожанку, и ради неё покидает родные сельские края, а потом оказывается обманут ею, а из неприятностей его выручает супруга - милая и добрая пейзанка. Он клянется ей в любви и верности, а также обещает вести благочестивую жизнь. Весьма наивно и забавно, - с улыбкой заключил д’Эсте.
-Но что же в этом смешного? Мне кажется, это обычный пасторальный роман,- недоуменно сказал Арман-Филипп.
-Вы наивны и не испорчены жизнью, молодой человек, - с лёгкой завистью сказал д’Эсте. - Я видел столько лицемерия и подлости, что не могу не смеяться над такими глупыми обещаниями. Исполнить их не представляется возможным. Другими словами, они станут реальностью, quand les poules auront les dents (*когда рак на горе свистнет. фр. Дословно:когда у куриц будут зубы). - Д’Эсте вальяжно откинулся на спинку каретного сиденья.
-Так, значит, вы скептик, сударь? - спросил Арман-Филипп. Слова д’Эсте показались ему интересными.
-Можно и так сказать, - улыбнулся тот. - Разочарованный в жизни скептик. Однако я не был бы таким, если б в один прекрасный день не решил стать дипломатом. Отец не хотел, чтобы я бездельничал и с самого моего детства искал для меня занятие. Аббатом я быть не хотел, военным тоже. И вот однажды я побывал в Версале на приёме иностранных послов. Увиденное настолько впечатлило меня, что я решил связать свою жизнь с дипломатией. Это очень интересная работа, но она напряжённая, сударь. Сегодня торжественный въезд, завтра - высылка. А отчего - мне трудно вам объяснить. Узнаете сами.
-Высылка, сударь? - переспросил Арман-Филипп.
-Не волнуйтесь, граф. Для того, чтобы не быть с позором высланным из страны, вам нужно лишь сторониться дворцовых интриг, - успокоил его д’Эсте.
Арман-Филипп замолчал, решив, что попутчику его расспросы надоели. Очинив перо, он принялся набрасывать портреты своих спутников. Отец говорил ему, что рисование - это прекрасный вид досуга. Человеческие лица Арману-Филиппу нравилось изображать больше, чем природу. Такая работа казалась более сложной и интересной. Вот на листе уже красовался горделивый профиль д’Эсте. По мнению Армана-Филиппа, он походил на оригинал. Такой же важный и слегка надменный. Самому д’Эсте понравился этот портрет, и он отметил, что вышел лучше всех остальных.
-Мне кажется, вы испытываете ко мне определённый интерес, - заметил тот.
-С чего вы это взяли, месье? - спросил Арман-Филипп.
-С того, что мой профиль вышел у вас наиболее выразительным.
-Что ж, может быть и так, сударь, - признался тот. Он чувствовал, что д’Эсте, как и маркизе де Помпадур, ничего не стоит понять его истинные намерения.
Когда стемнело, шевалье д’Эсте предложил сыграть в вист. Арман-Филипп с удовольствием принял приглашение, хотя в карты играл он плохо. Он помнил, что как-то отец пробовал его учить этому, но попытка не увенчалась успехом. Он выбыл из игры самым первым.
-Итак, согласно нашим условиям, Арман-Филипп должен выполнить любое пожелание победителя, то есть моё, - объявил д’Эсте словно церемониймейстер. Внезапно его лицо озарилось. Арман-Филипп насторожился. Он не знал, чего ожидать. -Граф де ла Рантье поцелует первую русскую мадемуазель, которая нам встретится.
Всех, кроме Армана-Филиппа, эта идея привела в восторг.
-У меня в Париже невеста. Я не хочу оказаться неверным женихом, - попытался возразить он.
-Ваша невеста в Париже, а мы едем в Россию, так что будьте покойны - мадемуазель де Меркюр ни о чём не узнает, - беззаботно сказал д’Эсте.
-Однако, шевалье, это нечестно и неэтично, - продолжал стоять на своём Арман-Филипп.
-Это всего лишь розыгрыш без последствий, так что не воспринимайте слишком серьёзно. А то прослывете ханжой и занудой, - сказал д’Эсте.
-Если без последствий, то я согласен, господа.
Арману-Филиппу точно не хотелось прослыть ханжой и занудой. В конце концов, он ехал на встречу приключениям, а они всегда сопряжены с азартом и риском.
Словарик:
1.Тринкетки - емкости для чая. Фото автора. Сделано во Фридрихсбургских воротах.
2. "Учебник четырех цветов" (Le Livre de Quatre Couleurs), подробно описывающая дамские туалеты и манеры. Отдельную главу в книге занимало описание " языка веера". Вышла в Париже в 1757 году.
ГЛАВА 8
-Что случилось? Почему карета остановилась? - спросил Арман-Филипп. Он чувствовал какую-то странную пустоту в голове.
-Сегодня утром вам стало плохо. Вероятно, вас укачало или это следствие ваших частых волнений. Вы потеряли сознание, и мы были вынуждены сделать остановку, - мягко сказал сидевший рядом с ним д’Эсте. Выглядел он достаточно озабоченно. - Мне пришлось отворить вам кровь, так как вы отказывались приходить в себя.Если честно, я немного поволновался за вас, но сейчас, как я вижу, вам уже лучше.
-Благодарю вас, месье. Я чувствую себя неплохо, - сказал Арман-Филипп. Он не мог представить, чтобы д’Эсте занимался подобным делом и счёл это шуткой: - Чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что вы шутник, шевалье.
-Нет, дорогой граф. Все остальные этому свидетели, - без всякого бахвальства в сказал д’Эсте. - Не мог же я оставить вас лежащим совершенно без чувств.
-Однако где вы этому научились, шевалье? Вы же дипломат, а не медик.
-Я энциклопедист*, сударь. Во всём я нахожу свои прелести. Искусство и литература интересны по-своему, точные науки, включая медицину, - по-своему. Я читал книги по хирургии, интересовался, как медики делают определённые манипуляции, разговаривал с разными людьми. В жизни, граф, может пригодиться всё что угодно.
Выпив немного вина, Арман-Филипп порозовел и, по мнению своего спутника, уже совсем пришёл в себя.
-Знаете, шевалье, я вспомнил, как на одной из ассамблей Пётр I спросил моего отца, почему тот не ест, он пожаловался на зубную боль. И Император на глазах у всех гостей вырвал ему зуб. Отец любил рассказывать эту историю. - Выслушав рассказ Армана-Филиппа, д’Эсте рассмеялся:
-Воистину диковинная страна, когда правитель на праздниках рвёт зубы. Я рад тому, что мы едем в Елизаветинскую, а не в Петровскую Россию.
-Не радуйтесь, сударь, - встрял в их разговор месье де Резон - ещё один господин, ехавший в свите посла. - В России, говорят, есть инквизиция, и там до сих пор применяют средневековые пытки. Даже дворян не минует эта печальная участь.
-Если вы про Тайную канцелярию, месье де Резон, то туда попадают лишь те, за кем есть действительная вина, - сказал д’Эсте, чтобы предотвратить возможный спор. Однако де Резона это не успокоило, и он принялся рассказывать ужасы, которых наслышался от таких же сплетников, как он сам.
-Месье, неужели вас не впечатляет мой рассказ? - спросил он, надеясь вовлечь равнодушного д’Эсте в беседу.
-Отчего ж?- улыбнулся тот. - Вы описали Тайную канцелярию так красочно, будто бы сами там побывали. - В его голосе послышалась ирония. Месье де Резон замолчал - ему нечего было возразить шевалье д’Эсте.
***
Версаль
-Месье Дюваль, мне доложили, что в Риге нашему посольству был оказан прекрасный приём, - Людовик XV довольно посмотрел на Дюваля.
-Превосходный, Ваше Величество. Сама Императрица Елизавета прислала им своих ливрейных слуг и прекрасный сервиз. Государыня с нетерпением ждёт прибытия французов, - поправив съехавший парик, он продолжил: - Увы, на нём не было ни Армана-Филиппа, ни других трёх человек, ехавших вместе с ним. Они задержались в Кенигсберге. - Природная честность не позволила Дювалю не рассказать об этом.
-Неприятное известие, месье Дюваль, - король помрачнел. - Но я надеюсь, этот инцидент не испортит миссию?
-О нет, Ваше Величество. Это всего лишь поломка кареты. Они нагоняет остальных в пути, - поспешно сказал Дюваль.
-Что ж, это ваша забота, месье. Вы - тайный агент дипломатической службы и должны решать подобные задачи, - равнодушно сказал Людовик.
-Вы можете положиться на меня и господина д’Эсте. Он сумеет найти выход даже из каменного мешка, - попытался пошутить Дюваль. Король улыбнулся:
-Ну, что ж, посмотрим, что они предпримут. А как обстоят дела в оранжерее?
-Иностранцы, Сир, привезли много интересных цветов, - сказал Дюваль. Это было лишь прикрытием для его истинной работы - он расшифровывал тайные дипломатические послания, стекавшиеся во дворец из многих стран, с которыми Франция имела или налаживала контакты.
-Что вам удалось расшифровать? Есть что-то, заслуживающее нашего внимания?
-Есть, Сир, - ответил Дюваль. - В шифровках речь идёт о некоем прусско-английском заговоре против Франции. Всё очень запутано.
-Пруссия с Англией меня порядком утомили.* Неужто им, кроме военного конфликта, нужен ещё и дипломатический? - раздражённо сказал король.
-В одной из шифровок фигурирует имя некоей Терезии Мюльбах. Ума не приложу, какое отношение эта дама имеет к заговорщикам.
-Так разузнайте про неё побольше. В конце концов, вы, а не я должны заниматься подобными делами и спасать Францию, - рассудил Людовик. На его толстом лице появилась саркастическая улыбка. - Известите шевалье д’Эсте. Он сумеет найти подход к любой даме.
-За разгадкой дело не станет, Сир,- и Дюваль, поклонившись королю, вышел. Правда, как решить этот вопрос, он не знал. Дюваль не мог написать ничего д’Эсте о просьбе короля, поскольку не имел понятия, где тот остановился.
-Терезия Мюльбах, вы говорите? - переспросил месье де Венюа. Он был знатоком генеалогии европейских дворянских родов, и нередко, когда требовалось узнать те или иные сведения о человеке, Дюваль и его коллеги обращались именно к нему.
-Да, сударь, - сказал Дюваль. Он надеялся, что де Венюа поможет ему. Тот, найдя нужную страницу в своей записной книжке, сказал:
-Я знаю барона Августа Мюльбаха. Однако дочери у него не было, только сын, умерший 5 лет назад. Он женился на Терезии Лефорт. О её существовании я узнал, когда занимался изучением генеалогии Франца Лефорта. Она, если я правильно понял, приходится ему внучкой.
-Благодарю вас, сударь. Дело принимает интересный оборот, - сказал Дюваль и удалился обдумывать полученные сведения.
Словарик:
1.Энциклопедист - тип образованного человека 18-го столетия. Энциклопедисты имеют расширенные знания во многих сферах.
2.В Семилетней войне (1756 - 1763 гг) англо-прусская коалиция противостояла Франции и её союзникам.
ГЛАВА 9
У кареты, в которой ехали Арман-Филипп с д’Эсте, треснула рессора, когда она наехала на камень. К счастью, на тот момент они благополучно миновали Королевские ворота и въехали в Кенигсберг. На одной из узких улочек, которых тут было достаточно было много, они нашли постоялый двор, где надеялись переночевать и найти каретных дел мастера. Однако их надежды не совсем оправдались - если о починке кареты они смогли договориться, то мест в гостинице хватило только для двоих человек. Трактирщик, правда, вошёл в их положение и посоветовал им остановиться в доме местного чудака барона Мюльбаха.
-У него прекрасный особняк, господа. Единственное - он вздумал брать плату за вход с каждого гостя. С тех пор, как я слышал, к нему никто не ходит, - по-немецки предупредил их трактирщик.
-Спасибо, любезный. Мы так и поступим, - так же по-немецки ответил д’Эсте. Его, как и Армана-Филиппа, несколько смутило то, что барон брал с гостей плату, но не в их интересах было привередничать.
К счастью, дом барона Мюльбаха находился совсем недалеко. Большой, с крышей, крытой голландской черепицей, он показался им несколько странноватым. По мнению Армана-Филиппа и д’Эсте, он больше походил на жилище богатого горожанина, нежели на особняк аристократа. С другой стороны, архитектура Кенигсберга сильно отличалась от той, что они видели во Франции.
-Герр Мюльбах, к вам гости. Французы хотят временно у вас остановиться, - доложил ему слуга.
-Как прекрасно, что наконец-то люди перестали быть такими скупыми, - обрадовался Мюльбах. Это был крепкий немец лет 40 с пышными усами, в его взгляде читались хитрость и жизнелюбие.
Барон Мюльбах весьма тепло принял гостей. Узнав, что они едут с дипломатической миссией в Петербург, тот заулыбался и по-французски сказал:
-Господа, пускай у нас не Петербург, но вы уже в России. Два года назад мы все присягнули на верность Её Императорскому Величеству Самодержице Всероссийской Государыне Елизавете Петровне.
