Неожиданная смерть последнего помощника на миг выбила из колеи, но злость, душившая Кира, быстро привела его в себя:
— Даже так? Что ж, чужак, ты мог умереть быстро, подарив мне в благодарность за избавление от мучений свою силу, но ты выбрал…
Переступив через труп пса, Кир сделал ещё несколько шагов и начал медленно, смакуя момент, поднимать правую руку, в которой была зажата какая-то деревянная фигурка, забрызганная бурыми пятнами. Неизвестно, чья это кровь, но Кир явно верил в силу артефакта и слов, которые он начал шептать…
То было последнее, что он успел сделать. Если бы он опять просто бросился с ножом на Злокозненного, у него был бы, пусть ничтожный, но шанс. Но, понадеявшись на своё мастерство колдуна, Кир дал Локи время, которое тот использовал, чтобы снять с руки кожаный браслет.
Взмах прямыми руками вперёд, а потом — в стороны. Дуговая волна голубого света между рук. Двойная метаморфоза. Перед судорожно вцепившимся уже обеими руками в бесполезную деревяшку Киром стоял невиданный ранее даже в страшных снах синий монстр — йотун. А по земле вокруг него в разные стороны начал расходиться лёд, превращая растительность в хрупкое подобие стекла. Алые глаза монстра парализовали своим взглядом. Лафейсону не пришлось даже больше ничего делать: ползущий лёд, дойдя до Кира, превратил его в жуткую ледяную скульптуру.
— Локи!
«Софья? Зачем она здесь? Ей нельзя видеть меня! Настоящего меня…» — мысли о том, какое впечатление произведёт на девушку вид йотуна, заставили Локи броситься в лес, прочь от места столкновения двух магий.
Далеко убежать не получилось. Силы после всех событий дня оказались на исходе, а коварно выбравшийся из земли корень какого-то дерева, казалось, специально сунулся под ноги и Локи упал. Навзничь, со всего размаха, лишь в последний момент успев выставить вперед руки.
Софья нашла Локи по ледяным следам, которые, несмотря на тёплый день, не торопились таять. Злокозненный лежал лицом вниз, почти неподвижно, тяжело дыша, в бесполезных попытках успокоиться. Девушка присела рядом с ним на корточки и осторожно, чуть касаясь, провела рукой по волосам, по плечам… Ещё и ещё… От первого прикосновения Локи дёрнулся, а Софья заметила, как с каждым её прикосновением светлеет синяя кожа. Когда Локи, наконец, поднял голову и, повернувшись, посмотрел на неё, то он уже мало чем напоминал монстра.
Рядом раздались тяжелые шаги. Локи резко сел, отбросил с лица прядь волос и быстро стёр рукавом грязь. Подошёл Стефан. Присев, по примеру дочери, на корточки, он немного помолчал, вглядываясь в лицо трикстера, а потом протянул кожаный браслет, который подобрал на обледенелой траве:
— Вот… Давай наденем?
Локи кивнул, чуть улыбнувшись одними губами, и протянул ему руку. Дождался, когда Стефан застегнёт браслет, легким движением перекатил на него цепочку с кристаллами, а потом, опираясь на руку мужчины, поднялся с земли:
— Кир... Вы поймали его?
Стефан немного смущённо замялся:
— Видишь ли, Локи… Эм-м-м… Вобщем, его нет.
— Нет?! — правая бровь трикстера знакомо взлетела вверх.
— Когда ты… Исчез после разговора с… эм-м-м… братом так внезапно… А потом все увидели голубой свет и Тор бросился в ту сторону, а мы с Софьей и Михалом — за ним. Тор первый увидел…
Стефан запнулся и рассказ продолжила Софья:
— Тор увидел лежащего пса и ледяную фигуру, тянущую к тебе руки. Он даже не добежал до неё, просто размахнулся и бросил свой молот. Фигура распалась на осколки…
— Которые уже растаяли, — компания не заметила, как к ним присоединился Михал. Он подошёл к Локи и подал ему трость и кинжал:
— Держи. Я его вымыл.
— Вымыл? Где?
— А ты не слышишь, как журчит родник?
Только после этих слов Локи услышал знакомый звук:
— Мне надо умыться… — он было двинулся к роднику, но остановился:
— Стефан, а ты не узнаешь, где мы находимся?
Селянин огляделся и обрадованно воскликнул:
— Так ведь это же…
— А где-то рядом — озеро! — вторила отцу Софья.
Локи, уже не слушая их, бросился к роднику. Спешно плеснул пару горстей ледяной воды на лицо, встал к роднику спиной и, чуть прищурив глаз, внимательно изучил место. Да, точно! Вот эти деревья Локи уже узнавал. Уверенным шагом он быстро пошёл в нужном направлении и… вышел к озеру. Но если появившаяся с прошлого раза водная поверхность его не особо удивила, то валуны, стоящие на прежнем месте, по-настоящему ошеломили. И, похоже, не его одного. Стефан, видевший вместе с Локи, как валуны превратились в пыль, был крайне удивлён, обнаружив их целыми и невредимыми. Жестом притормозив дочь и Михала, он и сам остановился, не подходя близко к Локи. А Локи не замечал людей. Не чувствуя внимательных взглядов, он вошёл в озеро, на ходу скинув рубаху и штаны. Зайдя по пояс в воду, резко окунулся пару раз с головой, а потом поплыл к противоположному берегу, но не стал на него выходить, а развернулся и поплыл обратно. Сделал второй заплыв, третий… Он кружил и кружил, забыв про время…
Стефан заметил, что движения Локи стали свободнее, махи руками - увереннее. Создавалось впечатление, что плавание его не утомляло, а, наоборот, придавало силу.
А потом появилось чуть заметное голубое свечение: то заискрились-засияли кристаллы на цепочке и кольце, и Локи начал синеть. Это зрелище окончательно добило Софью и она попятилась, а потом развернулась и бросилась назад, к роднику. Михал же, казалось, не испугался перевоплощения. Спокойно осмотрел вышедшего из воды йотуна:
— Так вот ты какой…
Лафейсон молча кивнул и с наслаждением растянулся на одном из валунов. Его ничуть не смущала нагота и то, что его, бога и принца, наблюдают в таком виде селяне. Купание доставило удовольствие, распутало клубок из нервов, возникший при появлении Тора. Волна спокойствия накрыла и убаюкала. Локи заснул.
Асгард центральный притих. У кого была возможность, вспомнили про неотложные дела где-то на стороне и исчезли с облегчением и провожаемые завистливыми взглядами тех, кто такой возможности был лишён. Дворцовый люд попрятался по своим комнатам, молясь, чтобы в их услугах не было надобности.
А по тронному залу летали молнии. Вот только их автором был не Тор, а его венценосный родитель. Давно уже Громовержец не видел его в таком бешенстве. Даже когда, после неудачного памятного похода в Йотунхейм он обозвал отца старым глупцом, тот так не гневался.
Поздно, ох, слишком поздно сообразил Тор, что не стоило передавать Одину встречу с Локи во всех подробностях, и уж тем более то, что тот наговорил. Правда, Тор, как ни старался, не смог понять, что именно разозлило Одина, а что довело до критической степени бешенства. И как только ВсеОтец сам не отправился после услышанного в Мидгард за дерзким негодником? Тор стоял, потупив очи в пол и молчал. Наученный горьким опытом, он понимал, что сейчас не время вообще что-либо говорить.
Один ещё не отбезумствовал, когда диким «Бум!» грохнули створы врат в зал. Этот звук был настолько громок, что сумел заглушить гневный монолог ВсеОтца. Он в негодовании обернулся и замер, потеряв дар речи. Зато этот дар обрела влетевшая разъярённой мегерой Фригг. Тор, привыкший видеть мать исключительно невозмутимой женщиной, не узнавал её. И единственной мыслью было — «Исчезнуть!». Широкие колонны позволили это сделать. Оставшись в зале, но став незаметным, Громовержец мог наблюдать невиданное доселе зрелище: Одина, смиренно выслушивающего весь тот водопад слов и эмоций, что обрушила на него Фригг.
Королева, казалось, забыла про высокий сан, превратившись в классическую мать, вставшую на защиту своего ребёнка. «Из-за меня она ведь так не переживала!» — с горечью подумал Тор. Внутри опять шевельнулась толика ревности. Да, Локи прав, называя его папенькиным сынком, но любовь Фригг и ему нужна. А она всю свою любовь подарила приёмышу, да ещё и из другого, вражьего мира.
Стоп! Вот про что забыл рассказать! Про Локи-йотуна, про то, до каких размеров выросла его «синяя» магия, и наверняка не последнюю роль в этом сыграл браслет, который Тор увидел на руке брата там, на ледяной поляне. Браслет, знакомый с детства. Именно им Фригг лечила наиболее серьёзные раны Локи, браслетом с кристаллами из Йотунхейма. Но как рассказать об этом сейчас, когда бушует такая ссора? Кстати, а что смогло так вывести мать из себя? Насколько Тор помнил, после возвращения из Мидгарда Фригг была спокойна и вроде даже довольна. Что могло произойти за то время, пока он путешествовал по Мидгарду? Или что она узнала вот только-только, если посмела прервать доклад Тора отцу?
Прислушавшись, Тор довольно быстро разобрался в ситуации. Хеймдалль. Об этом можно было и раньше догадаться. В минуту слабости Один отдал ему приказ помочь Фригг связаться с Локи или, хотя бы, увидеть его. И королева явно использовала распоряжение в полной мере, каким-то образом разговорив Всевидящего и заставив его рассказать абсолютно всё, что тот знал про жизнь Локи в Мидгарде. Раньше подобная информация преподносилась ей в очень сокращенном виде. Особо большим секретом подробности не считались, и Тор, и Один всё знали, но старались всё же держать их в тайне от Фригг. По-видимому, зря. Или не зря? Вон как бушует, упрекая мужа в неоправданном жестокосердечии по отношению к любимому Локи.
Один смотрел на жену и, как и Тор, не узнавал её. Он корил себя за то, что не рассмотрел за столько лет, как сильно привязалась Фригг к младшему сыну, став ему настоящей матерью. И именно материнская любовь сейчас изменила королеву до неузнаваемости. Боязнь львицы за своего львёнка.
А Фригг всё говорила и говорила. Тихим, пугающе спокойным голосом она рассказывала мужу очередную беду Локи, срываясь в конце практически на крик «ТЫ знал?!». Всё это Тору напоминало допрос, в котором участь допрашиваемого уже решена, а потому его ответы не особо и интересуют.
Внезапно Фригг побледнела и схватилась за горло, прервав фразу на середине слова. Она начала задыхаться и Тор, забыв про своё решение спрятаться от родительского гнева, бросился к ней:
— Мама!
Подхватил сзади под руки, приобнял… А Фригг вдруг резко развернулась и замерла, уткнувшись лицом в грудь старшего сына, и Тор почувствовал, как намокает его рубаха: мать плакала. Один было встал с трона, но, тяжело дыша, грузно осел на ступени. От пережитого волнения у грозного воина ослабли ноги и как-то нехорошо кольнуло в сердце.
Громовержец успокаивающе погладил мать по голове:
— Мама! Локи сейчас в порядке. Ты же знаешь его, он же хитрый, умный, ловкий и всегда сумеет выпутаться из любой беды.
— Ты знал, что его били?
Вопрос застал Тора врасплох. Он никогда не задумывался о том, что скажет матери, когда она узнает историю Локи. И вот теперь он не был готов к такому разговору и не ведал, что ответить.
— Знал? — строгий взгляд покрасневших от слез глаз не позволял ни солгать, ни увильнуть от ответа.
— Д-да. Знал.
Фригг отстранилась от сына:
— Когда ты узнал об этом?
— Сразу. Хеймдалль докладывал отцу всё, что видел, а я присутствовал при этом.
— Ты знал, что брат умирает от боли и ничего не сделал? И даже не рассказал об этом мне?
Ответить на вопросы, полные справедливого упрёка, не было возможности. Тор промолчал, а потом брякнул невпопад:
— Зато теперь он там в полном благополучии. И не только потому, что умудрился найти друзей, что для меня удивительно. Он находится под защитой магии и способностей йотуна. Ему теперь ничего не стоит в мгновение ока становиться йотуном и насквозь промораживать жертву или врага.
— О чём ты говоришь?
— О браслете. Том самом, с кристаллами. Я видел его на Локи, когда он больше напоминал Лафея, чем обычного аса. А перед ним стояла ледяная фигура, которая явно была до этого человеком, попытавшимся напасть на Локи.
— Что-о-о?
Новость про столь явное проявление природной сути Локи сделала своё дело: Фригг отвлеклась от щекотливой темы первых дней любимчика в Мидгарде. Правда, Тор мало что мог добавить к сказанному. Он лишь, махнув рукой на осторожность, поведал матери то, что до этого уже успел услышать Один, добавив в конце, что разбил фигуру Мьёльниром. Это добавление также имело успех. С лица королевы сошли гнев и грусть. Фригг помолчала, стараясь получше запомнить услышанное. Значит, не зря она подарила сыну браслет.
Тревога немного ослабла, её медленно, но всё же начала вытеснять уверенность, что теперь с Локи всё будет хорошо:
— Как ты говоришь, он сказал? Чтобы одноглазый в следующий раз тщательнее выбирал боевые трофеи?
С торжествующей улыбкой и чуть приподняв подбородок, Фригг взглянула на мужа, промокая платком в уголках глаз остатки слёз, и Один, собирающийся разразиться новыми ругательствами в адрес охальника, заметил то, на что не обратил внимание Тор: с руки королевы исчезло одно кольцо. Более того, Фригг специально так вытирала слёзы. Она хотела, чтобы Один заметил исчезновение украшения. А главное, она поняла, что он — заметил.
— Зачем? Зачем ты сделала это? Даже с одним только браслетом он стал практически неуправляемым, но вместе с кольцом браслет сделает его неуязвимым при правильном их использовании…
— Именно этого я и хотела. Если уж ему суждено жить в чужом мире, то пусть он будет защищён…
Глаза в глаза. Взгляд — вопрос, взгляд — ответ. Прожив часть жизни вместе, они научились понимать друг друга без слов, «говоря» глазами.
Тор не спешил прерывать их молчаливый диалог. Он мало понимал его, но догадывался, что ему сейчас лучше не встревать. Громовержец сделал несколько осторожных шагов назад, пятясь спиной к выходу, потом, стараясь производить как можно меньше шума, повернулся и покинул тронный зал. Он не заметил, как ВсеОтец, встав-таки со ступеней, подошёл к Фригг и, всё так же пристально глядя ей в глаза, взял её руки, поднес к губам и нежно поцеловал изящные пальчики.
Баланс, пусть пока такой хрупкий, был восстановлен.
А виновник этого, воистину мировых размеров скандала, безмятежно сладко спал на жёстком каменном ложе, укутанный одеялом тёплого ветра и даже во сне чувствовал себя успокоенным и защищённым.
Вот только защищённым чем?
Озеро завидовало валунам. Оно считало, что в их магическом тандеме роли распределены несправедливо: оно — забирало, а валуны — дарили. Оно не понимало, что очищение тоже есть дар и, в чём-то, даже более важный.
Много веков они спасали человеческие души, пострадавшие от соблазна магии. Но нынешний случай был особый. Представитель иного мира, чью магию смогла запачкать тьмою ведьма, нуждался в помощи, как никто другой.
Озеро помнило ведьму. Впервые она пришла для омовения ещё совсем девчонкой, чью душу и тело искалечили насилием пьяные горняки. Озеро смыло с её светлой кожи грязь чужих рук, кровь и боль, приняло её слёзы. Сила ещё спала в девочке, но камни, в нарушение запрета Мироздания, не только разбудили её, но и дали знак.
Из поселения утром вышел радующийся жизни подросток, а назад вернулась в сумерках женщина, чей возраст уже не подчинялся обычному человеческому исчислению. Всю ночь в окнах её дома мелькали блики свечей, то почти угасая, то разгораясь с невиданной силой, и слышалось странное заунывное пение, вселяющее в соседей тревогу.
— Даже так? Что ж, чужак, ты мог умереть быстро, подарив мне в благодарность за избавление от мучений свою силу, но ты выбрал…
Переступив через труп пса, Кир сделал ещё несколько шагов и начал медленно, смакуя момент, поднимать правую руку, в которой была зажата какая-то деревянная фигурка, забрызганная бурыми пятнами. Неизвестно, чья это кровь, но Кир явно верил в силу артефакта и слов, которые он начал шептать…
То было последнее, что он успел сделать. Если бы он опять просто бросился с ножом на Злокозненного, у него был бы, пусть ничтожный, но шанс. Но, понадеявшись на своё мастерство колдуна, Кир дал Локи время, которое тот использовал, чтобы снять с руки кожаный браслет.
Взмах прямыми руками вперёд, а потом — в стороны. Дуговая волна голубого света между рук. Двойная метаморфоза. Перед судорожно вцепившимся уже обеими руками в бесполезную деревяшку Киром стоял невиданный ранее даже в страшных снах синий монстр — йотун. А по земле вокруг него в разные стороны начал расходиться лёд, превращая растительность в хрупкое подобие стекла. Алые глаза монстра парализовали своим взглядом. Лафейсону не пришлось даже больше ничего делать: ползущий лёд, дойдя до Кира, превратил его в жуткую ледяную скульптуру.
— Локи!
«Софья? Зачем она здесь? Ей нельзя видеть меня! Настоящего меня…» — мысли о том, какое впечатление произведёт на девушку вид йотуна, заставили Локи броситься в лес, прочь от места столкновения двух магий.
Далеко убежать не получилось. Силы после всех событий дня оказались на исходе, а коварно выбравшийся из земли корень какого-то дерева, казалось, специально сунулся под ноги и Локи упал. Навзничь, со всего размаха, лишь в последний момент успев выставить вперед руки.
Прода от 31.10.2019, 20:19
Софья нашла Локи по ледяным следам, которые, несмотря на тёплый день, не торопились таять. Злокозненный лежал лицом вниз, почти неподвижно, тяжело дыша, в бесполезных попытках успокоиться. Девушка присела рядом с ним на корточки и осторожно, чуть касаясь, провела рукой по волосам, по плечам… Ещё и ещё… От первого прикосновения Локи дёрнулся, а Софья заметила, как с каждым её прикосновением светлеет синяя кожа. Когда Локи, наконец, поднял голову и, повернувшись, посмотрел на неё, то он уже мало чем напоминал монстра.
Рядом раздались тяжелые шаги. Локи резко сел, отбросил с лица прядь волос и быстро стёр рукавом грязь. Подошёл Стефан. Присев, по примеру дочери, на корточки, он немного помолчал, вглядываясь в лицо трикстера, а потом протянул кожаный браслет, который подобрал на обледенелой траве:
— Вот… Давай наденем?
Локи кивнул, чуть улыбнувшись одними губами, и протянул ему руку. Дождался, когда Стефан застегнёт браслет, легким движением перекатил на него цепочку с кристаллами, а потом, опираясь на руку мужчины, поднялся с земли:
— Кир... Вы поймали его?
Стефан немного смущённо замялся:
— Видишь ли, Локи… Эм-м-м… Вобщем, его нет.
— Нет?! — правая бровь трикстера знакомо взлетела вверх.
— Когда ты… Исчез после разговора с… эм-м-м… братом так внезапно… А потом все увидели голубой свет и Тор бросился в ту сторону, а мы с Софьей и Михалом — за ним. Тор первый увидел…
Стефан запнулся и рассказ продолжила Софья:
— Тор увидел лежащего пса и ледяную фигуру, тянущую к тебе руки. Он даже не добежал до неё, просто размахнулся и бросил свой молот. Фигура распалась на осколки…
— Которые уже растаяли, — компания не заметила, как к ним присоединился Михал. Он подошёл к Локи и подал ему трость и кинжал:
— Держи. Я его вымыл.
— Вымыл? Где?
— А ты не слышишь, как журчит родник?
Только после этих слов Локи услышал знакомый звук:
— Мне надо умыться… — он было двинулся к роднику, но остановился:
— Стефан, а ты не узнаешь, где мы находимся?
Селянин огляделся и обрадованно воскликнул:
— Так ведь это же…
— А где-то рядом — озеро! — вторила отцу Софья.
Локи, уже не слушая их, бросился к роднику. Спешно плеснул пару горстей ледяной воды на лицо, встал к роднику спиной и, чуть прищурив глаз, внимательно изучил место. Да, точно! Вот эти деревья Локи уже узнавал. Уверенным шагом он быстро пошёл в нужном направлении и… вышел к озеру. Но если появившаяся с прошлого раза водная поверхность его не особо удивила, то валуны, стоящие на прежнем месте, по-настоящему ошеломили. И, похоже, не его одного. Стефан, видевший вместе с Локи, как валуны превратились в пыль, был крайне удивлён, обнаружив их целыми и невредимыми. Жестом притормозив дочь и Михала, он и сам остановился, не подходя близко к Локи. А Локи не замечал людей. Не чувствуя внимательных взглядов, он вошёл в озеро, на ходу скинув рубаху и штаны. Зайдя по пояс в воду, резко окунулся пару раз с головой, а потом поплыл к противоположному берегу, но не стал на него выходить, а развернулся и поплыл обратно. Сделал второй заплыв, третий… Он кружил и кружил, забыв про время…
Стефан заметил, что движения Локи стали свободнее, махи руками - увереннее. Создавалось впечатление, что плавание его не утомляло, а, наоборот, придавало силу.
А потом появилось чуть заметное голубое свечение: то заискрились-засияли кристаллы на цепочке и кольце, и Локи начал синеть. Это зрелище окончательно добило Софью и она попятилась, а потом развернулась и бросилась назад, к роднику. Михал же, казалось, не испугался перевоплощения. Спокойно осмотрел вышедшего из воды йотуна:
— Так вот ты какой…
Лафейсон молча кивнул и с наслаждением растянулся на одном из валунов. Его ничуть не смущала нагота и то, что его, бога и принца, наблюдают в таком виде селяне. Купание доставило удовольствие, распутало клубок из нервов, возникший при появлении Тора. Волна спокойствия накрыла и убаюкала. Локи заснул.
Прода от 01.11.2019, 18:23
Глава 26
Асгард центральный притих. У кого была возможность, вспомнили про неотложные дела где-то на стороне и исчезли с облегчением и провожаемые завистливыми взглядами тех, кто такой возможности был лишён. Дворцовый люд попрятался по своим комнатам, молясь, чтобы в их услугах не было надобности.
А по тронному залу летали молнии. Вот только их автором был не Тор, а его венценосный родитель. Давно уже Громовержец не видел его в таком бешенстве. Даже когда, после неудачного памятного похода в Йотунхейм он обозвал отца старым глупцом, тот так не гневался.
Поздно, ох, слишком поздно сообразил Тор, что не стоило передавать Одину встречу с Локи во всех подробностях, и уж тем более то, что тот наговорил. Правда, Тор, как ни старался, не смог понять, что именно разозлило Одина, а что довело до критической степени бешенства. И как только ВсеОтец сам не отправился после услышанного в Мидгард за дерзким негодником? Тор стоял, потупив очи в пол и молчал. Наученный горьким опытом, он понимал, что сейчас не время вообще что-либо говорить.
Один ещё не отбезумствовал, когда диким «Бум!» грохнули створы врат в зал. Этот звук был настолько громок, что сумел заглушить гневный монолог ВсеОтца. Он в негодовании обернулся и замер, потеряв дар речи. Зато этот дар обрела влетевшая разъярённой мегерой Фригг. Тор, привыкший видеть мать исключительно невозмутимой женщиной, не узнавал её. И единственной мыслью было — «Исчезнуть!». Широкие колонны позволили это сделать. Оставшись в зале, но став незаметным, Громовержец мог наблюдать невиданное доселе зрелище: Одина, смиренно выслушивающего весь тот водопад слов и эмоций, что обрушила на него Фригг.
Королева, казалось, забыла про высокий сан, превратившись в классическую мать, вставшую на защиту своего ребёнка. «Из-за меня она ведь так не переживала!» — с горечью подумал Тор. Внутри опять шевельнулась толика ревности. Да, Локи прав, называя его папенькиным сынком, но любовь Фригг и ему нужна. А она всю свою любовь подарила приёмышу, да ещё и из другого, вражьего мира.
Стоп! Вот про что забыл рассказать! Про Локи-йотуна, про то, до каких размеров выросла его «синяя» магия, и наверняка не последнюю роль в этом сыграл браслет, который Тор увидел на руке брата там, на ледяной поляне. Браслет, знакомый с детства. Именно им Фригг лечила наиболее серьёзные раны Локи, браслетом с кристаллами из Йотунхейма. Но как рассказать об этом сейчас, когда бушует такая ссора? Кстати, а что смогло так вывести мать из себя? Насколько Тор помнил, после возвращения из Мидгарда Фригг была спокойна и вроде даже довольна. Что могло произойти за то время, пока он путешествовал по Мидгарду? Или что она узнала вот только-только, если посмела прервать доклад Тора отцу?
Прислушавшись, Тор довольно быстро разобрался в ситуации. Хеймдалль. Об этом можно было и раньше догадаться. В минуту слабости Один отдал ему приказ помочь Фригг связаться с Локи или, хотя бы, увидеть его. И королева явно использовала распоряжение в полной мере, каким-то образом разговорив Всевидящего и заставив его рассказать абсолютно всё, что тот знал про жизнь Локи в Мидгарде. Раньше подобная информация преподносилась ей в очень сокращенном виде. Особо большим секретом подробности не считались, и Тор, и Один всё знали, но старались всё же держать их в тайне от Фригг. По-видимому, зря. Или не зря? Вон как бушует, упрекая мужа в неоправданном жестокосердечии по отношению к любимому Локи.
Один смотрел на жену и, как и Тор, не узнавал её. Он корил себя за то, что не рассмотрел за столько лет, как сильно привязалась Фригг к младшему сыну, став ему настоящей матерью. И именно материнская любовь сейчас изменила королеву до неузнаваемости. Боязнь львицы за своего львёнка.
Прода от 02.11.2019, 11:23
А Фригг всё говорила и говорила. Тихим, пугающе спокойным голосом она рассказывала мужу очередную беду Локи, срываясь в конце практически на крик «ТЫ знал?!». Всё это Тору напоминало допрос, в котором участь допрашиваемого уже решена, а потому его ответы не особо и интересуют.
Внезапно Фригг побледнела и схватилась за горло, прервав фразу на середине слова. Она начала задыхаться и Тор, забыв про своё решение спрятаться от родительского гнева, бросился к ней:
— Мама!
Подхватил сзади под руки, приобнял… А Фригг вдруг резко развернулась и замерла, уткнувшись лицом в грудь старшего сына, и Тор почувствовал, как намокает его рубаха: мать плакала. Один было встал с трона, но, тяжело дыша, грузно осел на ступени. От пережитого волнения у грозного воина ослабли ноги и как-то нехорошо кольнуло в сердце.
Громовержец успокаивающе погладил мать по голове:
— Мама! Локи сейчас в порядке. Ты же знаешь его, он же хитрый, умный, ловкий и всегда сумеет выпутаться из любой беды.
— Ты знал, что его били?
Вопрос застал Тора врасплох. Он никогда не задумывался о том, что скажет матери, когда она узнает историю Локи. И вот теперь он не был готов к такому разговору и не ведал, что ответить.
— Знал? — строгий взгляд покрасневших от слез глаз не позволял ни солгать, ни увильнуть от ответа.
— Д-да. Знал.
Фригг отстранилась от сына:
— Когда ты узнал об этом?
— Сразу. Хеймдалль докладывал отцу всё, что видел, а я присутствовал при этом.
— Ты знал, что брат умирает от боли и ничего не сделал? И даже не рассказал об этом мне?
Ответить на вопросы, полные справедливого упрёка, не было возможности. Тор промолчал, а потом брякнул невпопад:
— Зато теперь он там в полном благополучии. И не только потому, что умудрился найти друзей, что для меня удивительно. Он находится под защитой магии и способностей йотуна. Ему теперь ничего не стоит в мгновение ока становиться йотуном и насквозь промораживать жертву или врага.
— О чём ты говоришь?
— О браслете. Том самом, с кристаллами. Я видел его на Локи, когда он больше напоминал Лафея, чем обычного аса. А перед ним стояла ледяная фигура, которая явно была до этого человеком, попытавшимся напасть на Локи.
— Что-о-о?
Новость про столь явное проявление природной сути Локи сделала своё дело: Фригг отвлеклась от щекотливой темы первых дней любимчика в Мидгарде. Правда, Тор мало что мог добавить к сказанному. Он лишь, махнув рукой на осторожность, поведал матери то, что до этого уже успел услышать Один, добавив в конце, что разбил фигуру Мьёльниром. Это добавление также имело успех. С лица королевы сошли гнев и грусть. Фригг помолчала, стараясь получше запомнить услышанное. Значит, не зря она подарила сыну браслет.
Тревога немного ослабла, её медленно, но всё же начала вытеснять уверенность, что теперь с Локи всё будет хорошо:
— Как ты говоришь, он сказал? Чтобы одноглазый в следующий раз тщательнее выбирал боевые трофеи?
С торжествующей улыбкой и чуть приподняв подбородок, Фригг взглянула на мужа, промокая платком в уголках глаз остатки слёз, и Один, собирающийся разразиться новыми ругательствами в адрес охальника, заметил то, на что не обратил внимание Тор: с руки королевы исчезло одно кольцо. Более того, Фригг специально так вытирала слёзы. Она хотела, чтобы Один заметил исчезновение украшения. А главное, она поняла, что он — заметил.
— Зачем? Зачем ты сделала это? Даже с одним только браслетом он стал практически неуправляемым, но вместе с кольцом браслет сделает его неуязвимым при правильном их использовании…
— Именно этого я и хотела. Если уж ему суждено жить в чужом мире, то пусть он будет защищён…
Глаза в глаза. Взгляд — вопрос, взгляд — ответ. Прожив часть жизни вместе, они научились понимать друг друга без слов, «говоря» глазами.
Тор не спешил прерывать их молчаливый диалог. Он мало понимал его, но догадывался, что ему сейчас лучше не встревать. Громовержец сделал несколько осторожных шагов назад, пятясь спиной к выходу, потом, стараясь производить как можно меньше шума, повернулся и покинул тронный зал. Он не заметил, как ВсеОтец, встав-таки со ступеней, подошёл к Фригг и, всё так же пристально глядя ей в глаза, взял её руки, поднес к губам и нежно поцеловал изящные пальчики.
Баланс, пусть пока такой хрупкий, был восстановлен.
***
А виновник этого, воистину мировых размеров скандала, безмятежно сладко спал на жёстком каменном ложе, укутанный одеялом тёплого ветра и даже во сне чувствовал себя успокоенным и защищённым.
Вот только защищённым чем?
Прода от 02.11.2019, 20:18
Глава 27
Озеро завидовало валунам. Оно считало, что в их магическом тандеме роли распределены несправедливо: оно — забирало, а валуны — дарили. Оно не понимало, что очищение тоже есть дар и, в чём-то, даже более важный.
Много веков они спасали человеческие души, пострадавшие от соблазна магии. Но нынешний случай был особый. Представитель иного мира, чью магию смогла запачкать тьмою ведьма, нуждался в помощи, как никто другой.
Озеро помнило ведьму. Впервые она пришла для омовения ещё совсем девчонкой, чью душу и тело искалечили насилием пьяные горняки. Озеро смыло с её светлой кожи грязь чужих рук, кровь и боль, приняло её слёзы. Сила ещё спала в девочке, но камни, в нарушение запрета Мироздания, не только разбудили её, но и дали знак.
Из поселения утром вышел радующийся жизни подросток, а назад вернулась в сумерках женщина, чей возраст уже не подчинялся обычному человеческому исчислению. Всю ночь в окнах её дома мелькали блики свечей, то почти угасая, то разгораясь с невиданной силой, и слышалось странное заунывное пение, вселяющее в соседей тревогу.
