– Я так рада, что ты появился.
– Не плачь, Киска, а то я сам сейчас разрыдаюсь.
*****
Я и не вспомнила, был ли в нашей семье совместный ужин.
Сидели втроём за столом, девочки на стульчиках. Мама кормила Элли, я - Велю. Они кушали хорошо, папаша был доволен.
– Мы с мамой тебе на совершеннолетие ничего не купили, – жевал Егор. – Вот думаем на Новый год тебя порадовать.
Раньше бы в моей голове пролетела сотня мыслей, ехидных и злых. Но сейчас меня, как отрезало от прошлой жизни. Наверно, это и есть взросление.
– Хочу на права сдать, – улыбнулась я, когда Эвелинка наморщилась отказываясь кушать кашку.
– Вот это дело! – воодушевился отчим. – Это я устрою. На заводе есть школа.
Они с мамой стали строить планы, как я буду ходить после школы в автошколу, и Егор будет забирать меня на машине домой после работы.
О Трэше никто из них не вспоминал. Они знали, что я с ним общаюсь по интернету, но это было безопасно. У мамы горели глаза. С трудом сдерживалась, чтобы не предложить очередного жениха.
Все замерли в ожидании.
После ужина я поплелась наверх. Подходило время очередного пустого разговора, после которого мне опять станет плохо. Я никак не понимала, почему Никита так жесток со мной. Я хотела всё бросить и уехать к нему, он сообщил, что мне точно не место в мужском монастыре, но если я очень хочу то можно. Звучало так, что он не рад будет моему поступку. Потом заявил, что на девятое мая домой не вернётся, а будет где-то там заканчивать школу, и мы увидимся, дай Бог, в июне, а может и в юле, августе… Да пошёл ты, Трэш!
На весь экран его довольная физиономия. Я надела наушники, он тоже.
Не брился неделю. Восемнадцати нет, а уже бородень отросла. Совершенно чужим за месяц стал.
– Кис, что такая недовольная?
– Устала.
– Что делала?
– Ничего, – и последнее время вот такие у нас разговоры.
– Я тоже от разлуки устал.
Ну, почему мне всё время кажется, что ему легче? Мне просто невыносимо. Я уже подсела на успокоительные, благо, натуральные, но чувствовала, что без них уснуть, не могу. Облегчения хотелось, но напряжение только росло. Безвыходность пугала. Разлуку я переживала тяжело. Так тяжело!
Только не разлука!
И ведь Трэш знает об этом. Мне очень плохо.
– Кис, всё в порядке. Я тебе и луну с неба достану, и в трусики звёзд набросаю. Только подождать надо…, – он воровато огляделся и прошептал, – Кис, покажи трусики.
Я спокойно поднялась и стащила с себя халатик, под которым были как раз запрашиваемые трусики и больше ничего. Прямо перед камерой. Грудь дёрнулась и соски затвердели.
Трэш куда-то откинулся на спинку стула и посмотрел вокруг. Он беседовал со мной не в отдельной комнате. За его спиной появились какие-то рожи и раздался дикий свист.
Трэш моментально исчез с экрана.
«Кать, что случилось?» – пришло сообщение.
«Спать пошла».
«Спокойной ночи, котёнок. Потерпи немного».
Дура. И поведение дурацкое. Совсем с катушек слетела.
Зато уснула быстро.
Зима пришла, хотя месяц ещё был осенний. Снег укрыл всю землю, и лес стал невероятно красивым. Оделись в белоснежные шубки деревья, сияли серебром в лучах солнца.
Зря Трэш пугал, что зимой ходить будет сложно. Дорогу чистили вплоть до ворот в заповедник. Просыпаться приходилось на час раньше, но я несказанно была этому рада, потому что страдала бессонницей.
Пока по морозу до школы дойдёшь, проснёшься, взбодришься, щёки румянцем обожжёшь. И учёба как-то сразу идёт.
На всех уроках я сидела с Анечкой. В последнее время она была странной, немного муторной. Я пару раз её пыталась развести на разговор, но она не в какую.
После шестого урока нас распускали домой. Я обычно оставалась, чтобы сделать уроки. Перекусывала и шла в автошколу, потому что тащиться до дома и обратно совсем не хотелось.
И в этот раз я взяла ключ от кабинета биологии. Только я разложилась, чтобы сделать свои уроки, как в класс влетела обеспокоенная, возбуждённая Ложка. Глаза по пять рублей, губы приоткрыты.
– Тугара, там к тебе парень, – она вдруг схватила меня за руку и подняла с места. – Катя, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – Ложка тряслась, как будто ей надо по маленькому, а я препятствую. – Катя! Познакомь!
– С кем? – спокойно спросила я.
– За тобой парень приехал. Тугара!!! На гелике!!!
– О, чёрт, – раздосадовано протянула я, скидывая учебники в сумку.
Света неугомонная. Гелик – это Тимофей Линёв.
Тимоша не был красавцем, но так умело себя обставлял, что девочки даже не смотрели ему в лицо. Кожаная куртка, как с витрины, под ней белоснежная рубаха с небрежно расстёгнутыми верхними пуговицами, чтобы была видна солидная золотая цепь. Золотые часы, брюки и ботинки шикарные.
Он не проходил в школу, общался с вахтёршей, которая была в восторге от такого богатого собеседника. И тут же нарисовалась Лядина, с какого ляду, не понятно. Ради спортивного интереса, вряд ли. Строила Тимохе глазки, хотя плотно общалась с Тохой Ивановичем и строила планы на совместное будущее.
Вася эта ситуация с Сонькой меня немного смутила. Я стала думать, чего это вдруг такой интерес к потустороннему чуваку.
Я спокойно зашла в гардероб, взяла свою куртку. Сухо поздоровалась с Тимохой и уставилась на Лядину.
Баба она непробиваемая с твёрдым самообладанием и её хрен пробьёшь на чистосердечное признание, но я попыталась.
– Кать, а можно мне с вами? – суетилась рядом Ложка.
Я смотрела на Соньку, зло фыркнула.
– Пасёшь? – спросила я, не стесняясь Линёва. – Трэш тебе звонит?
–С чего ты взяла? – хмыкнула Сонька и выдала себя. Ей стало неуютно, она еле заметно растерялась.
– Как часто звонит? – напирала я.
– Тугара, не неси херню, – пыталась взять себя в руки.
– Соня, я спросила, как часто Трэш тебе звонит?
– Да, каждый день, – выдала Лерка Ложкина. – И мне звонил, спрашивал, как ты.
И мне звонил. Но моих ответов ему, видимо, мало.
– Да, можно! – улыбнулась я Ложке, – Поехали, прокатимся на гелике.
Лерка завизжала от восторга и, на всё готовая, нарисовалась рядом с Линёвым.
– Крыс и стукачей негде не любят, – огрызнулась я Лядиной.
Она схватила меня за руку, когда я хотела уйти.
– Поиграла? – зашипела она, поглядывая, как Ложка уводит Линёва на улицу. – Я Трэша с детства знаю, он на тебя залип и не отстанет. Мне его просто жалко, если ты его вот так, – она указала на выход из школы. – Возьмёшь и предашь.
– Чё ж ты, лядь, такая жалостливая. За место того чтобы жопой по клубам крутить пару лет назад, своего друга не накормила? Он голодал, не спал, а тебе и дела не было. Зато на меня стукануть, так окуклилась, тварина.
– Да, пошла ты ублюдина! – сорвалась Сонька. – Трэша нихрена не знаешь! Когда мы ему классом деньги собрали, он их разорвал и в нас кинул! Два сапога пара! И ты и он. И пошли нахер от меня!
Это ожидаемо. Вполне похоже на правду. Трэш такой.
Я равнодушно поморщилась и сгребла в объятия тень нашей школы - Анечку.
– Поехали, Анька, на гелике кататься, – предложила я.
– Только недолго, – пискунла Анечка.
– На всю ночь. Жених ко мне приехал!!!
– Идиотка! – отозвалась Лядина.
Ложка забралась на переднее сидение гелендвагена и долбала непробиваемого на этот счёт Линёва. Она задавала Тимохе море вопросов, тупо ржала и строила глазки.
Мы с Аней скромно сидели на заднем сидении.
– Сонька тебя обидела? – спросила Аня.
– Да, – тихо ответила я.
– Давай отомстим, – это от Анечки слышу не в первый раз.
– Забей.
Тимохе было по барабану, с кем он приехал к Свете в гости. Вёл себя, как властитель мира. Достал гигантский торт, большого белого медведя, я так поняла на растерзание Бахре, и коробку маршмэллоу мятного цвета. Последнее привело в дичайший восторг моих одноклассниц. Аня с Лерой на перегонки побежали к нам домой, таща подарки Тимофея.
Мама Света не совсем была рада, что мы приехали с дополнительными девочками, но промолчала. Целовала Тимофея, как будто забыла, что именно его папаша был причастен к банкротству моего отца.
Тимоха вёл себя сдержанно, как отец при виде весёлых дочерей. Вид у него был барский и снисходительный. Он общался с моим отчимом, который махнулся сменами, чтобы гостя дорогого встретить. И Егор под эту тему даже сходил с Линёвым покурить на улицу, где они застряли у чёрного гелика и долго о чём-то беседовали, явно о машинах.
Ложка, как неокрепшее дитя, вдруг забыла напрочь что ехала с целью заполучить внимание Линёва, влюбилась в Бахрю с первого взгляда. И вместе с Анечкой понеслась щенка выгуливать.
Я же поднялась наверх с белым медведем, который будет сегодня же принесён в жертву Бахрязавру.
Набрала номер телефона Трэша, испытывая полное отвращение к его поступку.
– Привет, Киска! – крикнул в трубку неунывающий Трэш. – Я тебе выслал кое-что, посмотри какие я начал делать модели!
–Трэш, а чего ты Лядину заставляешь следить за мной?
– Кать, – растерялся он. – Я всем звоню, спрашиваю, как дела и о тебе.
– Так вот всем звони, а мне больше не надо. Тебе всё расскажут, стукачей полная школа.
– Киса! Меня рядом нет, я обнять не смогу. Если ты решила поссориться, то я против.
– Прости меня, я не выдержала, – в душе тяжесть. Как тогда, когда я уезжала от своих одноклассников. Но я знаю, два месяца, не больше будет эта боль длиться. Я покрутила на шее деревянную подвеску котёнком. – Если бы ты обещал приехать, или сказал, чтобы я приехала. А так…
– Что так?! Катя, это испытание! Мне тоже плохо! Но я стараюсь держаться. Это эгоизм, внутренняя гордыня, которая сожрать может. От неё плохо.
– Матушки мои! Ничего себе ты нахватался! Скоро на церковно-славянском запоёшь и в этом монастыре останешься. Знаешь, туда тебе и дорога.
– Я с ума без тебя схожу. Как только вспоминаю, молюсь за тебя. Звони в любое время, киска. Я буду всегда тебя любить и ждать встречи. А нервы ты своей маме трепли, я и так на подсосе. И не вздумай замуж выходить, пожалей мужика. Любого убью!!! Поняла?!
Он кинул трубку. Это был первый раз, когда он психанул. Не знаю, что за вампирская сага у нас, но выпив немного его крови, я успокоилась. Мне реально полегчало. И я даже звонить не собиралась и страдашки прекратились.
Просто всё замерло.
Я посмотрела на светлое небо.
Папа, так лучше? Ты не бойся, я за Линёва не пойду, обещаю тебе. Я так устала, пожалей меня.
Через минуту Трэш выслал какое-то фото, которое я даже не раскрыла.
Плевать!
Тимоха забрался на мой чердак. Как повелитель этих земель, присвистнул, разглядывая мою обитель. Он всё рассмотрел внимательно, везде всё потрогал и нагло рухнул на мою кровать, уставившись в потолок.
Если бы это был Трэш, я б прыгнула сверху, потому что было невыносимое желание побеситься, порезвиться с мужиком.
– Катюх, замуж за меня пойдёшь? – спросил Тимоха, хитро косясь на меня.
– Нет, – сложила руки на груди и села на стул возле стола.
– А что так?
– Школа, – спокойно ответила.
– Так бате и скажу. Дело в том, Катюх, что папаша мой, как заведённый на твой счёт. Надо Тугарина дочку взять себе.
– Совесть замучила? – ядовито спросила я.
– Нет, у него совести, Катя, – он с интересом меня рассмотрел и решил сесть. – Но я не свободен от его желаний. Предлагаю тебе сделку. Женимся, делаем вид, что невероятно любим друг друга, а живём каждый по своему. Плюшки сама понимаешь: квартира в центре, универ рядом, доход отличный…
– Ребёнок от тебя? Или тоже у каждого свой? – как он меня бесил. – Батя твой внука захочет, не думал об этом? И конечно проверит, его ли.
– Так заделаем, – спокойно ответил Тимоха, вообще не понимая в чём вопрос.
Не понимает! Этот придурок не понимает, что так жить нельзя!
– Отвези меня в автошколу, и продумай план действий получше. Папу ты не обманешь, папа у тебя зверь. Он подвох учует.
– Да ты меня ещё в свои пятнадцать пугала, – рассмеялся Тимоха, – была бы как подружка, эта Лерка, я б тебя сразу увёз.
– На Лерку папа твой не согласиться.
– Это так, – тяжело вздохнул Тимофей и пошёл на выход.
Он отвёз нас с девчонками в центр посёлка, откуда я пошла в автошколу. А забирать меня приехал отчим. Егор так впечатлялся Линёвым, что не сомневался в том, что я скоро выйду замуж. Ради такого праздника, разрешил мне сесть за руль. Он был ошеломлён, когда понял, что я умею водить. Думал, что в автошколе уже научили. На самом деле водить машину меня учил Тимофей. В пятнадцать лет я его пьяного развозила по клубам, где он в каждом уединялся с какими-то девками, а я скрытая от охраны пила безалкогольные коктейли в тихих уголках и смотрела на взрослую жизнь сквозь призму золотой молодёжи.
С Тимофеем можно говорить, в отличие от его папаши. И если бы я знала, что в Тмохе есть стержень и он способен папе сопротивляться, я б не раздумывала, и вышла замуж. Но Линёв младший - слабак. Он не сможет меня защитить, он, как говорит Трэш, пропитан гордыней, он полный эгоист, и полноценные отношения не для него.
Опоздала в школу. Скользя у двери, хваталась за неё и влетела в помещение, сдирая шапку на ходу. Уже звенел звонок на урок, а я неслась в гардероб, у входа к раздевалке столкнулась с Марго.
Учительница была бледна и напугана. Глаза её округлённые смотрели сквозь линзы на меня. У неё дальнозоркость вроде, линзы глаза увеличивали в три раза. Поэтому становилось страшно, у Марго что-то случилось.
– Катенька, пожалуйста, зайди в кабинет директора.
– Хорошо, – я уже струхнула, потому что Марго была более чем обеспокоена.
В кабинете директора кроме самой Жопы-Головы было два полицейских не из нашего посёлка. Один в штатском, другой в форме полицейского. Они сидели на стульях спинами к входу и не посмотрели на меня.
Директриса указала мне на стул между мужчинами, и я, сжимая шапочку, покорно села.
– Это Катя Тугарина, она совершеннолетняя, – сказала Антонина Васильевна. – Катя, у нас нехорошая ситуация, пожалуйста, отвечай на вопросы, и я очень прошу, чтобы всё, что здесь сказано не распространилось по школе.
– В чём дело? – уставилась на неё.
– Солодов Антон Иванович, – сказал полицейский. – Что вы можете сказать о нём?
– Хороший учитель, – пожала я плечами, вдруг догадалась, что произошло.
Сонька дура! Я предупреждала, чтобы задом не крутила!
– По отношению к ученицам, как он? Не приставал? Вы что-нибудь заметили?
– Нет. В чём дело? Вы можете по-человечески объяснить?
– Интимная связь с ученицей вашей школы, – объяснил человек в штатском, при этом внимательно следил за моей реакцией. Они такие, они все психологи. Мне ли не знать. Папка меня с трёх лет таскал на такие дела, что детский сад отдыхает.
– Исключено, – строго сказала я.
Директриса была против, но человек всё равно показал мне анонимное фото. Подал мне бумагу, отличного качества. А там фотография.
Ни один мускул не дрогнул на моём лице. Потому что я знала это место и этих людей, и даже в курсе, когда фото было сделано.
– Узнаёте?
–Да, – спокойно ответила я и посмотрела в глаза жёлто-зелёного цвета. Таким людям надо смотреть в глаза. – Пару месяцев назад вот таким вот образом оболгали мою классную руководительницу. Это фотошоп. Мало того, я с полной ответственностью заявляю, что на этом фото должна быть я, но меня стёрли. Я показала человеку пальцем, указывая на некоторое несоответствие в пейзаже. – Я подпишу протокол и приду на суд или куда вы там отправите дело.
– Не плачь, Киска, а то я сам сейчас разрыдаюсь.
*****
Я и не вспомнила, был ли в нашей семье совместный ужин.
Сидели втроём за столом, девочки на стульчиках. Мама кормила Элли, я - Велю. Они кушали хорошо, папаша был доволен.
– Мы с мамой тебе на совершеннолетие ничего не купили, – жевал Егор. – Вот думаем на Новый год тебя порадовать.
Раньше бы в моей голове пролетела сотня мыслей, ехидных и злых. Но сейчас меня, как отрезало от прошлой жизни. Наверно, это и есть взросление.
– Хочу на права сдать, – улыбнулась я, когда Эвелинка наморщилась отказываясь кушать кашку.
– Вот это дело! – воодушевился отчим. – Это я устрою. На заводе есть школа.
Они с мамой стали строить планы, как я буду ходить после школы в автошколу, и Егор будет забирать меня на машине домой после работы.
О Трэше никто из них не вспоминал. Они знали, что я с ним общаюсь по интернету, но это было безопасно. У мамы горели глаза. С трудом сдерживалась, чтобы не предложить очередного жениха.
Все замерли в ожидании.
После ужина я поплелась наверх. Подходило время очередного пустого разговора, после которого мне опять станет плохо. Я никак не понимала, почему Никита так жесток со мной. Я хотела всё бросить и уехать к нему, он сообщил, что мне точно не место в мужском монастыре, но если я очень хочу то можно. Звучало так, что он не рад будет моему поступку. Потом заявил, что на девятое мая домой не вернётся, а будет где-то там заканчивать школу, и мы увидимся, дай Бог, в июне, а может и в юле, августе… Да пошёл ты, Трэш!
На весь экран его довольная физиономия. Я надела наушники, он тоже.
Не брился неделю. Восемнадцати нет, а уже бородень отросла. Совершенно чужим за месяц стал.
– Кис, что такая недовольная?
– Устала.
– Что делала?
– Ничего, – и последнее время вот такие у нас разговоры.
– Я тоже от разлуки устал.
Ну, почему мне всё время кажется, что ему легче? Мне просто невыносимо. Я уже подсела на успокоительные, благо, натуральные, но чувствовала, что без них уснуть, не могу. Облегчения хотелось, но напряжение только росло. Безвыходность пугала. Разлуку я переживала тяжело. Так тяжело!
Только не разлука!
И ведь Трэш знает об этом. Мне очень плохо.
– Кис, всё в порядке. Я тебе и луну с неба достану, и в трусики звёзд набросаю. Только подождать надо…, – он воровато огляделся и прошептал, – Кис, покажи трусики.
Я спокойно поднялась и стащила с себя халатик, под которым были как раз запрашиваемые трусики и больше ничего. Прямо перед камерой. Грудь дёрнулась и соски затвердели.
Трэш куда-то откинулся на спинку стула и посмотрел вокруг. Он беседовал со мной не в отдельной комнате. За его спиной появились какие-то рожи и раздался дикий свист.
Трэш моментально исчез с экрана.
«Кать, что случилось?» – пришло сообщение.
«Спать пошла».
«Спокойной ночи, котёнок. Потерпи немного».
Дура. И поведение дурацкое. Совсем с катушек слетела.
Зато уснула быстро.
Зима пришла, хотя месяц ещё был осенний. Снег укрыл всю землю, и лес стал невероятно красивым. Оделись в белоснежные шубки деревья, сияли серебром в лучах солнца.
Зря Трэш пугал, что зимой ходить будет сложно. Дорогу чистили вплоть до ворот в заповедник. Просыпаться приходилось на час раньше, но я несказанно была этому рада, потому что страдала бессонницей.
Пока по морозу до школы дойдёшь, проснёшься, взбодришься, щёки румянцем обожжёшь. И учёба как-то сразу идёт.
На всех уроках я сидела с Анечкой. В последнее время она была странной, немного муторной. Я пару раз её пыталась развести на разговор, но она не в какую.
После шестого урока нас распускали домой. Я обычно оставалась, чтобы сделать уроки. Перекусывала и шла в автошколу, потому что тащиться до дома и обратно совсем не хотелось.
И в этот раз я взяла ключ от кабинета биологии. Только я разложилась, чтобы сделать свои уроки, как в класс влетела обеспокоенная, возбуждённая Ложка. Глаза по пять рублей, губы приоткрыты.
– Тугара, там к тебе парень, – она вдруг схватила меня за руку и подняла с места. – Катя, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – Ложка тряслась, как будто ей надо по маленькому, а я препятствую. – Катя! Познакомь!
– С кем? – спокойно спросила я.
– За тобой парень приехал. Тугара!!! На гелике!!!
– О, чёрт, – раздосадовано протянула я, скидывая учебники в сумку.
Света неугомонная. Гелик – это Тимофей Линёв.
Тимоша не был красавцем, но так умело себя обставлял, что девочки даже не смотрели ему в лицо. Кожаная куртка, как с витрины, под ней белоснежная рубаха с небрежно расстёгнутыми верхними пуговицами, чтобы была видна солидная золотая цепь. Золотые часы, брюки и ботинки шикарные.
Он не проходил в школу, общался с вахтёршей, которая была в восторге от такого богатого собеседника. И тут же нарисовалась Лядина, с какого ляду, не понятно. Ради спортивного интереса, вряд ли. Строила Тимохе глазки, хотя плотно общалась с Тохой Ивановичем и строила планы на совместное будущее.
Вася эта ситуация с Сонькой меня немного смутила. Я стала думать, чего это вдруг такой интерес к потустороннему чуваку.
Я спокойно зашла в гардероб, взяла свою куртку. Сухо поздоровалась с Тимохой и уставилась на Лядину.
Баба она непробиваемая с твёрдым самообладанием и её хрен пробьёшь на чистосердечное признание, но я попыталась.
– Кать, а можно мне с вами? – суетилась рядом Ложка.
Я смотрела на Соньку, зло фыркнула.
– Пасёшь? – спросила я, не стесняясь Линёва. – Трэш тебе звонит?
–С чего ты взяла? – хмыкнула Сонька и выдала себя. Ей стало неуютно, она еле заметно растерялась.
– Как часто звонит? – напирала я.
– Тугара, не неси херню, – пыталась взять себя в руки.
– Соня, я спросила, как часто Трэш тебе звонит?
– Да, каждый день, – выдала Лерка Ложкина. – И мне звонил, спрашивал, как ты.
И мне звонил. Но моих ответов ему, видимо, мало.
– Да, можно! – улыбнулась я Ложке, – Поехали, прокатимся на гелике.
Лерка завизжала от восторга и, на всё готовая, нарисовалась рядом с Линёвым.
– Крыс и стукачей негде не любят, – огрызнулась я Лядиной.
Она схватила меня за руку, когда я хотела уйти.
– Поиграла? – зашипела она, поглядывая, как Ложка уводит Линёва на улицу. – Я Трэша с детства знаю, он на тебя залип и не отстанет. Мне его просто жалко, если ты его вот так, – она указала на выход из школы. – Возьмёшь и предашь.
– Чё ж ты, лядь, такая жалостливая. За место того чтобы жопой по клубам крутить пару лет назад, своего друга не накормила? Он голодал, не спал, а тебе и дела не было. Зато на меня стукануть, так окуклилась, тварина.
– Да, пошла ты ублюдина! – сорвалась Сонька. – Трэша нихрена не знаешь! Когда мы ему классом деньги собрали, он их разорвал и в нас кинул! Два сапога пара! И ты и он. И пошли нахер от меня!
Это ожидаемо. Вполне похоже на правду. Трэш такой.
Я равнодушно поморщилась и сгребла в объятия тень нашей школы - Анечку.
– Поехали, Анька, на гелике кататься, – предложила я.
– Только недолго, – пискунла Анечка.
– На всю ночь. Жених ко мне приехал!!!
– Идиотка! – отозвалась Лядина.
Ложка забралась на переднее сидение гелендвагена и долбала непробиваемого на этот счёт Линёва. Она задавала Тимохе море вопросов, тупо ржала и строила глазки.
Мы с Аней скромно сидели на заднем сидении.
– Сонька тебя обидела? – спросила Аня.
– Да, – тихо ответила я.
– Давай отомстим, – это от Анечки слышу не в первый раз.
– Забей.
Тимохе было по барабану, с кем он приехал к Свете в гости. Вёл себя, как властитель мира. Достал гигантский торт, большого белого медведя, я так поняла на растерзание Бахре, и коробку маршмэллоу мятного цвета. Последнее привело в дичайший восторг моих одноклассниц. Аня с Лерой на перегонки побежали к нам домой, таща подарки Тимофея.
Мама Света не совсем была рада, что мы приехали с дополнительными девочками, но промолчала. Целовала Тимофея, как будто забыла, что именно его папаша был причастен к банкротству моего отца.
Тимоха вёл себя сдержанно, как отец при виде весёлых дочерей. Вид у него был барский и снисходительный. Он общался с моим отчимом, который махнулся сменами, чтобы гостя дорогого встретить. И Егор под эту тему даже сходил с Линёвым покурить на улицу, где они застряли у чёрного гелика и долго о чём-то беседовали, явно о машинах.
Ложка, как неокрепшее дитя, вдруг забыла напрочь что ехала с целью заполучить внимание Линёва, влюбилась в Бахрю с первого взгляда. И вместе с Анечкой понеслась щенка выгуливать.
Я же поднялась наверх с белым медведем, который будет сегодня же принесён в жертву Бахрязавру.
Набрала номер телефона Трэша, испытывая полное отвращение к его поступку.
– Привет, Киска! – крикнул в трубку неунывающий Трэш. – Я тебе выслал кое-что, посмотри какие я начал делать модели!
–Трэш, а чего ты Лядину заставляешь следить за мной?
– Кать, – растерялся он. – Я всем звоню, спрашиваю, как дела и о тебе.
– Так вот всем звони, а мне больше не надо. Тебе всё расскажут, стукачей полная школа.
– Киса! Меня рядом нет, я обнять не смогу. Если ты решила поссориться, то я против.
– Прости меня, я не выдержала, – в душе тяжесть. Как тогда, когда я уезжала от своих одноклассников. Но я знаю, два месяца, не больше будет эта боль длиться. Я покрутила на шее деревянную подвеску котёнком. – Если бы ты обещал приехать, или сказал, чтобы я приехала. А так…
– Что так?! Катя, это испытание! Мне тоже плохо! Но я стараюсь держаться. Это эгоизм, внутренняя гордыня, которая сожрать может. От неё плохо.
– Матушки мои! Ничего себе ты нахватался! Скоро на церковно-славянском запоёшь и в этом монастыре останешься. Знаешь, туда тебе и дорога.
– Я с ума без тебя схожу. Как только вспоминаю, молюсь за тебя. Звони в любое время, киска. Я буду всегда тебя любить и ждать встречи. А нервы ты своей маме трепли, я и так на подсосе. И не вздумай замуж выходить, пожалей мужика. Любого убью!!! Поняла?!
Он кинул трубку. Это был первый раз, когда он психанул. Не знаю, что за вампирская сага у нас, но выпив немного его крови, я успокоилась. Мне реально полегчало. И я даже звонить не собиралась и страдашки прекратились.
Просто всё замерло.
Я посмотрела на светлое небо.
Папа, так лучше? Ты не бойся, я за Линёва не пойду, обещаю тебе. Я так устала, пожалей меня.
Через минуту Трэш выслал какое-то фото, которое я даже не раскрыла.
Плевать!
Тимоха забрался на мой чердак. Как повелитель этих земель, присвистнул, разглядывая мою обитель. Он всё рассмотрел внимательно, везде всё потрогал и нагло рухнул на мою кровать, уставившись в потолок.
Если бы это был Трэш, я б прыгнула сверху, потому что было невыносимое желание побеситься, порезвиться с мужиком.
– Катюх, замуж за меня пойдёшь? – спросил Тимоха, хитро косясь на меня.
– Нет, – сложила руки на груди и села на стул возле стола.
– А что так?
– Школа, – спокойно ответила.
– Так бате и скажу. Дело в том, Катюх, что папаша мой, как заведённый на твой счёт. Надо Тугарина дочку взять себе.
– Совесть замучила? – ядовито спросила я.
– Нет, у него совести, Катя, – он с интересом меня рассмотрел и решил сесть. – Но я не свободен от его желаний. Предлагаю тебе сделку. Женимся, делаем вид, что невероятно любим друг друга, а живём каждый по своему. Плюшки сама понимаешь: квартира в центре, универ рядом, доход отличный…
– Ребёнок от тебя? Или тоже у каждого свой? – как он меня бесил. – Батя твой внука захочет, не думал об этом? И конечно проверит, его ли.
– Так заделаем, – спокойно ответил Тимоха, вообще не понимая в чём вопрос.
Не понимает! Этот придурок не понимает, что так жить нельзя!
– Отвези меня в автошколу, и продумай план действий получше. Папу ты не обманешь, папа у тебя зверь. Он подвох учует.
– Да ты меня ещё в свои пятнадцать пугала, – рассмеялся Тимоха, – была бы как подружка, эта Лерка, я б тебя сразу увёз.
– На Лерку папа твой не согласиться.
– Это так, – тяжело вздохнул Тимофей и пошёл на выход.
Он отвёз нас с девчонками в центр посёлка, откуда я пошла в автошколу. А забирать меня приехал отчим. Егор так впечатлялся Линёвым, что не сомневался в том, что я скоро выйду замуж. Ради такого праздника, разрешил мне сесть за руль. Он был ошеломлён, когда понял, что я умею водить. Думал, что в автошколе уже научили. На самом деле водить машину меня учил Тимофей. В пятнадцать лет я его пьяного развозила по клубам, где он в каждом уединялся с какими-то девками, а я скрытая от охраны пила безалкогольные коктейли в тихих уголках и смотрела на взрослую жизнь сквозь призму золотой молодёжи.
С Тимофеем можно говорить, в отличие от его папаши. И если бы я знала, что в Тмохе есть стержень и он способен папе сопротивляться, я б не раздумывала, и вышла замуж. Но Линёв младший - слабак. Он не сможет меня защитить, он, как говорит Трэш, пропитан гордыней, он полный эгоист, и полноценные отношения не для него.
*****
Опоздала в школу. Скользя у двери, хваталась за неё и влетела в помещение, сдирая шапку на ходу. Уже звенел звонок на урок, а я неслась в гардероб, у входа к раздевалке столкнулась с Марго.
Учительница была бледна и напугана. Глаза её округлённые смотрели сквозь линзы на меня. У неё дальнозоркость вроде, линзы глаза увеличивали в три раза. Поэтому становилось страшно, у Марго что-то случилось.
– Катенька, пожалуйста, зайди в кабинет директора.
– Хорошо, – я уже струхнула, потому что Марго была более чем обеспокоена.
В кабинете директора кроме самой Жопы-Головы было два полицейских не из нашего посёлка. Один в штатском, другой в форме полицейского. Они сидели на стульях спинами к входу и не посмотрели на меня.
Директриса указала мне на стул между мужчинами, и я, сжимая шапочку, покорно села.
– Это Катя Тугарина, она совершеннолетняя, – сказала Антонина Васильевна. – Катя, у нас нехорошая ситуация, пожалуйста, отвечай на вопросы, и я очень прошу, чтобы всё, что здесь сказано не распространилось по школе.
– В чём дело? – уставилась на неё.
– Солодов Антон Иванович, – сказал полицейский. – Что вы можете сказать о нём?
– Хороший учитель, – пожала я плечами, вдруг догадалась, что произошло.
Сонька дура! Я предупреждала, чтобы задом не крутила!
– По отношению к ученицам, как он? Не приставал? Вы что-нибудь заметили?
– Нет. В чём дело? Вы можете по-человечески объяснить?
– Интимная связь с ученицей вашей школы, – объяснил человек в штатском, при этом внимательно следил за моей реакцией. Они такие, они все психологи. Мне ли не знать. Папка меня с трёх лет таскал на такие дела, что детский сад отдыхает.
– Исключено, – строго сказала я.
Директриса была против, но человек всё равно показал мне анонимное фото. Подал мне бумагу, отличного качества. А там фотография.
Ни один мускул не дрогнул на моём лице. Потому что я знала это место и этих людей, и даже в курсе, когда фото было сделано.
– Узнаёте?
–Да, – спокойно ответила я и посмотрела в глаза жёлто-зелёного цвета. Таким людям надо смотреть в глаза. – Пару месяцев назад вот таким вот образом оболгали мою классную руководительницу. Это фотошоп. Мало того, я с полной ответственностью заявляю, что на этом фото должна быть я, но меня стёрли. Я показала человеку пальцем, указывая на некоторое несоответствие в пейзаже. – Я подпишу протокол и приду на суд или куда вы там отправите дело.
