И Бааван Ши, видимо, придерживалась того же мнения. Хмурилась, крутила чайную ложечку, позванивая по ней когтями. Любовно ухоженными, между прочим. Женщина есть женщина, даже если она вампир.
В какой-то момент фейри, кажется, заметила, что я внимательно рассматриваю ее руки. Отбросила ложку, и когти прямо на глазах втянулись в тонкие пальцы. И мне сразу стало чуть поспокойнее.
— Я не хочу смиряться! — гневно выдала она. — Джил, я устала так жить! И я не хочу жить без тебя!
Ну вот. А я думала, она о пряхах переживает…
— Ты привыкнешь, — с ноткой горечи ответил пастор.
Я с тоской покосилась на дверь. Отчаянно не хотелось присутствовать при выяснении отношений настолько странной пары.
— Беата, — обратилась ко мне Элайза. — А ты бы позволила своему любимому умереть? Не сделала бы все, чтобы он жил?!
— Конечно, сделала бы, — подтвердила я.
Вот только что можно сделать в данном случае? В случае большой любви пастора и вампирши? Прямо сюжет для фильма ужасов…
— Я уйду от тебя, — твердо сообщила фейри. — Если ты не решишься, я просто уйду! Я давно должна была уйти… Но я люблю тебя, Джил!
По ее щеке скатилась слезинка, и пастор ласково вытер ее салфеткой.
— Ты не уйдешь, Эли, — сказал он не менее твердо. — Ты обещала, что больше никогда не причинишь никому вреда. Я готов поить тебя своей кровью, а с другим ты не сдержишься, выпьешь целиком… Я не могу допустить этого. Ни как человек, ни как служитель Божий.
— Только поэтому? — всхлипнула Элайза.
— Нет… Прежде всего потому, что я люблю тебя, милая, — уверил Джиллиус.
А я отложила недоеденную булочку. От этой парочки исходит столько сахара, что сладкого уже не хочется. Уже прямо подташнивает, честное слово.
Но, скорее, подташнивало меня от запаха гнили, опять поплывшего по пасторской кухне.
Интересно, почему такие контрастные ароматы? То яблочный цвет, то гниль...
— Элайза, а как вас можно сделать человеком? И почему вы отказываетесь, Джиллиус? — спросила я, решив переключить фейри со страданий на конструктив. — Если есть какие-то варианты, надо ведь попытаться.
— Вариант один, — мрачно ответил пастор. — Только один, и он неприемлем. Видите ли, Беата, я и чужого-то человека не смогу расчленить! А уж любимую женщину…
Только что отпитый глоток горячего чая застрял в горле острой льдинкой. Пока я кашляла, мистер Коннелли вскочил, обежал стол и принялся хлопать меня по спине. А Баваан Ши уложила подбородок на сцепленные ладони и пожала плечами.
— Все же вы, смертные, такие странные… — проговорила она. — Уж сколько лет я не могу понять, почему он отказывается… Но вижу, и ты, хозяйка светлой стороны, не понимаешь самых простых вещей.
Я отстранила пастора, глубоко вздохнула и помотала головой.
— Простите… Но я действительно не понимаю. Как можно кого-то сделать человеком, предварительно… расчленив?!
— А вы, Беата, сказок не читали? — хмуро осведомился пастор. — Настоящих, а не тех, что обработаны для детей. Там много интересного написано. Я все их тщательно изучил. И, скажу я вам…
— Позволь мне, — перебила его Элайза. — Все просто, Беата. Джил должен меня убить, отрезав голову. Потом очистить от плоти мои кости и сложить из них лестницу, приговаривая заклинание, чтобы кости сцепились. Лестницу эту нужно отнести в мой сад, прислонить к семнадцатой по счету яблоне. И залезть на нее, а потом спуститься, так сделать трижды…
Джиллиус, опустившийся на стул, сдавил ладонями виски и простонал:
— При этом, Беата, я должен тащить с собой в мешочке всю… плоть!
— Не всю! — возмутилась фейри. — Только мышцы и сердце! Главное, не забыть ни единой косточки. А когда слезешь с дерева, лестница рассыплется, положишь в мешок кости и отнесешь к источнику, что в глуби сада. Сбрызнешь водой — и все! И все, Беата, ты понимаешь?! Я мгновенно предстану перед ним живой и здоровой! — страстно сказала она. — И притом человеком! Смертной девушкой! Если только он не потеряет какую-нибудь косточку… Объясни же мне хотя бы ты, что здесь сложного?!
Я не нашлась, что ответить. А пастор подлил в этот ужас еще стаканчик мрака.
— Не желаете помочь ей, Беата? — спросил он с вымученным сарказмом. — Вы кажетесь мне девушкой аккуратной, уж наверное не потеряете и мизинчика. О Боже, Боже мой, за что так караешь…… Даже если бы я смог в это поверить! Как я могу отрезать тебе голову, Эли?! И сколько я могу говорить об этом?!
Из-за стола, шумно захлопав крыльями, взлетел ворон. Скрежетнул копытами о подоконник и уселся хвостом к нам, всем видом демонстрируя безмерную обиду.
— Я подумаю, — слабым голосом пробормотала я. — Я обязательно подумаю о вашей проблеме. И постараюсь найти более приемлемое решение… Не отчаивайтесь, Джиллиус, очень вас прошу.
Пастор только рукой махнул.
— Пойду, пожалуй… — Я поднялась и совершила попытку улыбнуться. — Спасибо за чай, за булочки, все было замечательно. До свидания, Элайза. До свидания, Джиллиус. Мне очень неудобно, но пора работать, мне скоро сдавать заказ…
О работе, на самом деле, и думать не хотелось. Рисовать? Да единственное, что я смогу сейчас нарисовать, — это лестницу из костей! На фиг, на фиг из этого сумасшедшего дома! Cкорее в свой! Тоже сумасшедший, но ведь не настолько же!
Ворон спорхнул с подоконника и вновь обернулся прелестной девушкой.
— Возьми, Беата! — сказала она и протянула мне черное перо. — Если я понадоблюсь тебе, просто дунь на него, и я приду. И прошу тебя… Поговори с моим мужчиной! Конечно же, не сейчас, но, может быть, завтра? Он не слушает меня, но тебя, почти человека, хозяйку светлой стороны… Вдруг ты сумеешь его уговорить?!
Непременно! Неблагого лорда уломаю помереть, пастора благословлю на убийство… У меня получится, что тут сложного!
— Я подумаю, чем можно вам помочь, — повторила, забирая перо. Может, правда пригодится…
Пастор догнал меня уже у калитки.
— Беата, постойте! Простите нас… И вот, возьмите.
Он сунул мне бутылку темного стекла.
— Это домашняя настойка. Выпейте на ночь глоточек, чтобы снять стресс. Будете хорошо спать, обещаю!
Пару часов спустя я сидела в своем саду под остролистом и методично надиралась.
Никак иначе этот процесс накачивания самогонкой дивного качества от мистера Джиллиуса Коннелли было не назвать! Но других вариантов выбросить из головы сегодняшнее утро не имелось.
Напротив, тоже прямо на земле, сидели свидетели моего падения. Пушистая лисичка, мерно дергающая хвостом, и брауни в шапке набекрень, обхвативший коленки. Оба укоризненно наблюдали за процессом.
В очередной раз набулькав мутной жидкости в стакан, я отсалютовала своим фейри и, с удовольствием втянув в себя запах смородиновых листьев, сделала очередной глоток. Передернулась. С тихим ругательством заела жуткую спиртягу хлебушком.
— Да! Отличное средство снятия стресса! — сообщила в воздух.
— Ужасно… — прокомментировала Тинси. — Может, уже достаточно, Беа?
— Не-ет… — протянула я. — Тут еще почти полбутылки…
— И в чем же причина стресса? — ласково спросили за спиной.
— Лорд Элвенрой! — тут же запричитал Айкен. — Сделайте что-нибудь! Маленькой хозяйке плохо!
А вот и неправда. Мне уже хорошо! Только ноги затекли и в жар бросает. Надо пойти искупаться, вот! И взять с собой моего стража, раз уж он здесь. Довезет и туда, и обратно, жеребец все-таки… Да, мой собственный водяной жеребец!
Знакомые руки подняли меня и прижали к себе. Уже так привычно… Я прислонилась к широкой груди и пробормотала:
— Только не на лужок… И не в яблоневый сад! Там лестница…
— Какая лестница? — удивился Элрой. — Беа?..
— Из косточек, — пояснила я и закрыла глаза. Буквально на минуточку…
Когда просыпаешься явно не своей кровати, следует напрячься и очень осторожно, из-под ресниц, осмотреть обстановку. Тем более если в последние дни вокруг тебя творится сплошное волшебство.
А кровать совершенно точно была не моя.
Теоретически я могла проснуться где угодно. Например, под замшелым валуном на полянке, где проводила ритуал. На балкончике над пропастью в княжестве гвиллионов. В зазеркальном подвале с пауками. В норе брауни — самый лучший, пожалуй, вариант. И самый подходящий, потому что я все-таки в кровати, а не на травке и не на полу.
Но у Айкена нет окон — а эту комнату заливает солнечный свет. И шелковых простыней у него тоже нет, и атласного одеяла, и великолепного матраса, с которого смертельно не хочется вставать.
Но нужно.
Последнее, что я помнила, — отвратный вкус пасторского самогона и… мягкую ткань рубашки, куда уткнулась носом. И меня куда-то несут. Та-ак…
Сели.
Глазки открыли.
Огляделись.
Шикарная спальня, однако. Однозначно мужская, в коричнево-бежевой цветовой гамме. Никаких чудес, аскетичный, современный и очень, очень дорогой дизайн. Мои домашние шорты с топиком сюда ну никак не вписываются. Но спасибо, что хватило ума переодеться, прежде чем напиваться. Хороша бы я была в измятой юбке!
О чем ты думаешь, Беа! Спасибо, что не раздета, это вот да!
Глядя на свое смутное отражение в огромной плазменной панели, я максимально аккуратно заплела косу и отправилась искать хозяина дома, почти не сомневаясь в его личности. За окном-то — река…
Господин Зеленой реки обнаружился в огромной комнате, совмещенной с кухней. Стоял у плиты спиной к двери. В человеческом обличье и обычных джинсах, он ничуть не походил на фейри. Разве что жемчужным блеском волос, довольно небрежно собранных в низкий хвост.
Умопомрачительно пахло свежесваренным кофе.
— Доброе… утро? — сказала я, подходя ближе.
Он даже не повернулся полностью. Вполоборота, показывая чуждый профиль с длинноватым носом и кривой улыбкой.
— Позднее утро, — поправил кельпи и вновь повернулся ко мне затылком. — Кардамон, корица или, быть может, нечто более оригинальное?
— Что? — Наверное, я тупила, но спросонья голова и правда не очень хорошо соображала.
Господин Зеленой Реки оказался рядом в мгновение окна. Склонил голову, отчего жемчужные волосы рассыпались по возмутительно обыденной рубашке и, прищурив колдовские зеленые глаза, повторил вопрос с иной формулировкой:
— Какой пряностью ты предпочитаешь придавать своей жизни пикантность, Беата?
— А вы? — задала встречный вопрос я.
— Мы уже давно перешли на “ты”, разве не так, маленькая хозяйка? Но ты постоянно сбиваешься на официоз… так сильна потребность отодвинуть меня подальше хотя бы словами?
Я поджала губы, чтобы хоть как-то скрыть растерянность.
Чертов фейри просто обожал выводить меня из равновесия, и самое паршивое заключалось в том, что я не знала зачем ему это. Хотя… или развлекается, или ему на самом деле что-то нужно. Ну, кроме смертного огня и высоких трав!
— Я не понимаю о чем ты. Просто сбиваюсь, разве это преступление?
— Возможно, преступление в другом? Как ты жила раньше, Беа? Просто даже попав в волшебный мир ты закапсулировалась в своем доме и не хочешь знать ничего из того, что не входит в твою юрисдикцию как хозяйки. Да что там… ты даже свои обязанности стараешься отодвинуть как можно дальше, цепляясь за осколки того мира, где жила раньше. Айкен рассказал о твоей работе… смысл, Беата? Она жрет время и возможности познать новый мир, в котором от знаний зависит слишком много.
— Мы уже обсуждали с тобой это. И я пояснила. Моя маленькая мозговая коробочка не справляется с тем, что в нее пытаются запихнуть. А еще у людей есть такое занимательное свойство… его психикой называют. И она не выдерживает давления, Элрой. Я не знаю, быть может, дивный народ другой.
— Да, мы не заморачиваемся. Мы пытаемся прожить, прочувствовать каждый момент. Добавлять в свою жизнь специи, так как пресная она нам не интересна. Слишком длинная для того, чтобы цепляться за отжившее.
Это он опять про мою работу? Дались ему заказы!
— Элрой...
— Как давно у тебя не было мужчины? — вдруг спросил кельпи, меняя тему так резко, что у меня непременно отвисла бы челюсть, если бы водный мерзавец не схватил меня за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза. — Ну же?
— А ты не оборзел? — сухо поинтересовалась я и попыталась вырваться из хватки, но он лишь обнял меня второй рукой за талию, прижимая к себе.
Тихо рассмеялся, выпуская подбородок, и запустил руку в волосы растрепав и так свободную прическу.
— Такой огонь в волосах и столько запретов в голове… Почему ты не хочешь мне уступить? — Он склонился, скользнув прохладными губами по моей скуле, добрался до уха и хриплым шепотом пообещал: — Тебе будет со мной хорошо.
Господи, как, ну КАК мы оказались на этой теме, перескочив на нее с невинных добавок к кофе?!
— Отпусти меня.
— А иначе что? — Он прихватил верхнюю часть ушка, но почти сразу отпустил и оставил легкий, почти невесомый поцелуй на чувствительном участке кожи под мочкой. — Ты мне прикажешь? Или выгонишь? Из моего дома, в этом будет какая-то потрясающая ирония. Второй раз из моего дома…
Мысленно я зацепилась за этот “второй раз”, но тему решила развить чуть позже, так как в данный момент меня слишком нервировала близость фейри. Он пах свежей озерной водой и почему-то нагретым на солнце прибрежным песком, с ноткой морских водорослей.
Слишком необычно, слишком привлекательно… настолько, что мне хотелось лизнуть такую белую кожу и узнать, какая она на вкус.
Но это будет ошибкой. Большой ошибкой.
Весь Элвенрой — одна огромная ошибка, на которую ни в коем случае нельзя поддаваться! К сожалению, я вынуждена признать, что кратковременные связи для того, чтобы добавить в жизнь “перчика” и потому, что мужчины давно не было, — не для меня. Никак не получается абстрагироваться и воспринимать партнера как эпизодическое приятное развлечение.
А что может быть мимолетнее, чем любовник-фейри? К тому же, судя по легендам, они действительно хороши настолько, что после несчастные барышни до конца дней сидят у окон, ждут и никого другого к себе не допускают.
Оно мне надо? Да, конечно, он не растворится сразу, так как привязан ко мне обязательствами стража, но, возможно, это еще хуже. Видеть постоянно и знать, что тебя больше не хотят. Что твой огонь приелся…
В общем, ну их, такие специи!
— Элрой отпусти меня. Просто отпусти.
Где-то на периферии сознания раздалось шипение убежавшего на плите напитка. Но если я думала, что это окажется для фейри аргументом, чтобы меня отпустить, то ошибалась. Он подхватил меня под бедра, и я невольно положила ладони на широкие плечи, глядя на дивного с шоком и изумлением. А он посадил меня на столешницу рядом с индукционной плитой и одной рукой сдвинул турку, а другую положил возле моего бедра, так, чтобы не смогла сбежать или отодвинуться.
Я закатила глаза к потолку. Нет, это уже даже не смешно!
Всеми силами пыталась сконцентрироваться на чем угодно, кроме того, что сейчас произошло. Нельзя думать о том, что творит Элрой!
И вообще, Беа, вспомни его возмутительно обыденную рожу при первой встрече! Совсем ведь не симпатичный!
Я посмотрела на него сейчас. Оценила совершенство черт лица и поняла, что даже если попросить дивного снова набросить иллюзию, то это вряд ли поможет.
Как же сложно!
С Кэйворрейном было проще, несмотря на всю его красоту, которая объективно гораздо более яркая, чем у моего водного жеребца. Возможно потому, что он не ходит в самой обычной одежде по ультрасовременному дому и не ездит на спортивных тачках.
В какой-то момент фейри, кажется, заметила, что я внимательно рассматриваю ее руки. Отбросила ложку, и когти прямо на глазах втянулись в тонкие пальцы. И мне сразу стало чуть поспокойнее.
— Я не хочу смиряться! — гневно выдала она. — Джил, я устала так жить! И я не хочу жить без тебя!
Ну вот. А я думала, она о пряхах переживает…
— Ты привыкнешь, — с ноткой горечи ответил пастор.
Я с тоской покосилась на дверь. Отчаянно не хотелось присутствовать при выяснении отношений настолько странной пары.
— Беата, — обратилась ко мне Элайза. — А ты бы позволила своему любимому умереть? Не сделала бы все, чтобы он жил?!
— Конечно, сделала бы, — подтвердила я.
Вот только что можно сделать в данном случае? В случае большой любви пастора и вампирши? Прямо сюжет для фильма ужасов…
— Я уйду от тебя, — твердо сообщила фейри. — Если ты не решишься, я просто уйду! Я давно должна была уйти… Но я люблю тебя, Джил!
По ее щеке скатилась слезинка, и пастор ласково вытер ее салфеткой.
— Ты не уйдешь, Эли, — сказал он не менее твердо. — Ты обещала, что больше никогда не причинишь никому вреда. Я готов поить тебя своей кровью, а с другим ты не сдержишься, выпьешь целиком… Я не могу допустить этого. Ни как человек, ни как служитель Божий.
— Только поэтому? — всхлипнула Элайза.
— Нет… Прежде всего потому, что я люблю тебя, милая, — уверил Джиллиус.
А я отложила недоеденную булочку. От этой парочки исходит столько сахара, что сладкого уже не хочется. Уже прямо подташнивает, честное слово.
Но, скорее, подташнивало меня от запаха гнили, опять поплывшего по пасторской кухне.
Интересно, почему такие контрастные ароматы? То яблочный цвет, то гниль...
— Элайза, а как вас можно сделать человеком? И почему вы отказываетесь, Джиллиус? — спросила я, решив переключить фейри со страданий на конструктив. — Если есть какие-то варианты, надо ведь попытаться.
— Вариант один, — мрачно ответил пастор. — Только один, и он неприемлем. Видите ли, Беата, я и чужого-то человека не смогу расчленить! А уж любимую женщину…
Только что отпитый глоток горячего чая застрял в горле острой льдинкой. Пока я кашляла, мистер Коннелли вскочил, обежал стол и принялся хлопать меня по спине. А Баваан Ши уложила подбородок на сцепленные ладони и пожала плечами.
— Все же вы, смертные, такие странные… — проговорила она. — Уж сколько лет я не могу понять, почему он отказывается… Но вижу, и ты, хозяйка светлой стороны, не понимаешь самых простых вещей.
Я отстранила пастора, глубоко вздохнула и помотала головой.
— Простите… Но я действительно не понимаю. Как можно кого-то сделать человеком, предварительно… расчленив?!
— А вы, Беата, сказок не читали? — хмуро осведомился пастор. — Настоящих, а не тех, что обработаны для детей. Там много интересного написано. Я все их тщательно изучил. И, скажу я вам…
— Позволь мне, — перебила его Элайза. — Все просто, Беата. Джил должен меня убить, отрезав голову. Потом очистить от плоти мои кости и сложить из них лестницу, приговаривая заклинание, чтобы кости сцепились. Лестницу эту нужно отнести в мой сад, прислонить к семнадцатой по счету яблоне. И залезть на нее, а потом спуститься, так сделать трижды…
Джиллиус, опустившийся на стул, сдавил ладонями виски и простонал:
— При этом, Беата, я должен тащить с собой в мешочке всю… плоть!
— Не всю! — возмутилась фейри. — Только мышцы и сердце! Главное, не забыть ни единой косточки. А когда слезешь с дерева, лестница рассыплется, положишь в мешок кости и отнесешь к источнику, что в глуби сада. Сбрызнешь водой — и все! И все, Беата, ты понимаешь?! Я мгновенно предстану перед ним живой и здоровой! — страстно сказала она. — И притом человеком! Смертной девушкой! Если только он не потеряет какую-нибудь косточку… Объясни же мне хотя бы ты, что здесь сложного?!
Я не нашлась, что ответить. А пастор подлил в этот ужас еще стаканчик мрака.
— Не желаете помочь ей, Беата? — спросил он с вымученным сарказмом. — Вы кажетесь мне девушкой аккуратной, уж наверное не потеряете и мизинчика. О Боже, Боже мой, за что так караешь…… Даже если бы я смог в это поверить! Как я могу отрезать тебе голову, Эли?! И сколько я могу говорить об этом?!
Из-за стола, шумно захлопав крыльями, взлетел ворон. Скрежетнул копытами о подоконник и уселся хвостом к нам, всем видом демонстрируя безмерную обиду.
— Я подумаю, — слабым голосом пробормотала я. — Я обязательно подумаю о вашей проблеме. И постараюсь найти более приемлемое решение… Не отчаивайтесь, Джиллиус, очень вас прошу.
Пастор только рукой махнул.
— Пойду, пожалуй… — Я поднялась и совершила попытку улыбнуться. — Спасибо за чай, за булочки, все было замечательно. До свидания, Элайза. До свидания, Джиллиус. Мне очень неудобно, но пора работать, мне скоро сдавать заказ…
О работе, на самом деле, и думать не хотелось. Рисовать? Да единственное, что я смогу сейчас нарисовать, — это лестницу из костей! На фиг, на фиг из этого сумасшедшего дома! Cкорее в свой! Тоже сумасшедший, но ведь не настолько же!
Ворон спорхнул с подоконника и вновь обернулся прелестной девушкой.
— Возьми, Беата! — сказала она и протянула мне черное перо. — Если я понадоблюсь тебе, просто дунь на него, и я приду. И прошу тебя… Поговори с моим мужчиной! Конечно же, не сейчас, но, может быть, завтра? Он не слушает меня, но тебя, почти человека, хозяйку светлой стороны… Вдруг ты сумеешь его уговорить?!
Непременно! Неблагого лорда уломаю помереть, пастора благословлю на убийство… У меня получится, что тут сложного!
— Я подумаю, чем можно вам помочь, — повторила, забирая перо. Может, правда пригодится…
Пастор догнал меня уже у калитки.
— Беата, постойте! Простите нас… И вот, возьмите.
Он сунул мне бутылку темного стекла.
— Это домашняя настойка. Выпейте на ночь глоточек, чтобы снять стресс. Будете хорошо спать, обещаю!
Пару часов спустя я сидела в своем саду под остролистом и методично надиралась.
Никак иначе этот процесс накачивания самогонкой дивного качества от мистера Джиллиуса Коннелли было не назвать! Но других вариантов выбросить из головы сегодняшнее утро не имелось.
Глава 10
Напротив, тоже прямо на земле, сидели свидетели моего падения. Пушистая лисичка, мерно дергающая хвостом, и брауни в шапке набекрень, обхвативший коленки. Оба укоризненно наблюдали за процессом.
В очередной раз набулькав мутной жидкости в стакан, я отсалютовала своим фейри и, с удовольствием втянув в себя запах смородиновых листьев, сделала очередной глоток. Передернулась. С тихим ругательством заела жуткую спиртягу хлебушком.
— Да! Отличное средство снятия стресса! — сообщила в воздух.
— Ужасно… — прокомментировала Тинси. — Может, уже достаточно, Беа?
— Не-ет… — протянула я. — Тут еще почти полбутылки…
— И в чем же причина стресса? — ласково спросили за спиной.
— Лорд Элвенрой! — тут же запричитал Айкен. — Сделайте что-нибудь! Маленькой хозяйке плохо!
А вот и неправда. Мне уже хорошо! Только ноги затекли и в жар бросает. Надо пойти искупаться, вот! И взять с собой моего стража, раз уж он здесь. Довезет и туда, и обратно, жеребец все-таки… Да, мой собственный водяной жеребец!
Знакомые руки подняли меня и прижали к себе. Уже так привычно… Я прислонилась к широкой груди и пробормотала:
— Только не на лужок… И не в яблоневый сад! Там лестница…
— Какая лестница? — удивился Элрой. — Беа?..
— Из косточек, — пояснила я и закрыла глаза. Буквально на минуточку…
Когда просыпаешься явно не своей кровати, следует напрячься и очень осторожно, из-под ресниц, осмотреть обстановку. Тем более если в последние дни вокруг тебя творится сплошное волшебство.
А кровать совершенно точно была не моя.
Теоретически я могла проснуться где угодно. Например, под замшелым валуном на полянке, где проводила ритуал. На балкончике над пропастью в княжестве гвиллионов. В зазеркальном подвале с пауками. В норе брауни — самый лучший, пожалуй, вариант. И самый подходящий, потому что я все-таки в кровати, а не на травке и не на полу.
Но у Айкена нет окон — а эту комнату заливает солнечный свет. И шелковых простыней у него тоже нет, и атласного одеяла, и великолепного матраса, с которого смертельно не хочется вставать.
Но нужно.
Последнее, что я помнила, — отвратный вкус пасторского самогона и… мягкую ткань рубашки, куда уткнулась носом. И меня куда-то несут. Та-ак…
Сели.
Глазки открыли.
Огляделись.
Шикарная спальня, однако. Однозначно мужская, в коричнево-бежевой цветовой гамме. Никаких чудес, аскетичный, современный и очень, очень дорогой дизайн. Мои домашние шорты с топиком сюда ну никак не вписываются. Но спасибо, что хватило ума переодеться, прежде чем напиваться. Хороша бы я была в измятой юбке!
О чем ты думаешь, Беа! Спасибо, что не раздета, это вот да!
Глядя на свое смутное отражение в огромной плазменной панели, я максимально аккуратно заплела косу и отправилась искать хозяина дома, почти не сомневаясь в его личности. За окном-то — река…
Господин Зеленой реки обнаружился в огромной комнате, совмещенной с кухней. Стоял у плиты спиной к двери. В человеческом обличье и обычных джинсах, он ничуть не походил на фейри. Разве что жемчужным блеском волос, довольно небрежно собранных в низкий хвост.
Умопомрачительно пахло свежесваренным кофе.
— Доброе… утро? — сказала я, подходя ближе.
Он даже не повернулся полностью. Вполоборота, показывая чуждый профиль с длинноватым носом и кривой улыбкой.
— Позднее утро, — поправил кельпи и вновь повернулся ко мне затылком. — Кардамон, корица или, быть может, нечто более оригинальное?
— Что? — Наверное, я тупила, но спросонья голова и правда не очень хорошо соображала.
Господин Зеленой Реки оказался рядом в мгновение окна. Склонил голову, отчего жемчужные волосы рассыпались по возмутительно обыденной рубашке и, прищурив колдовские зеленые глаза, повторил вопрос с иной формулировкой:
— Какой пряностью ты предпочитаешь придавать своей жизни пикантность, Беата?
— А вы? — задала встречный вопрос я.
— Мы уже давно перешли на “ты”, разве не так, маленькая хозяйка? Но ты постоянно сбиваешься на официоз… так сильна потребность отодвинуть меня подальше хотя бы словами?
Я поджала губы, чтобы хоть как-то скрыть растерянность.
Чертов фейри просто обожал выводить меня из равновесия, и самое паршивое заключалось в том, что я не знала зачем ему это. Хотя… или развлекается, или ему на самом деле что-то нужно. Ну, кроме смертного огня и высоких трав!
— Я не понимаю о чем ты. Просто сбиваюсь, разве это преступление?
— Возможно, преступление в другом? Как ты жила раньше, Беа? Просто даже попав в волшебный мир ты закапсулировалась в своем доме и не хочешь знать ничего из того, что не входит в твою юрисдикцию как хозяйки. Да что там… ты даже свои обязанности стараешься отодвинуть как можно дальше, цепляясь за осколки того мира, где жила раньше. Айкен рассказал о твоей работе… смысл, Беата? Она жрет время и возможности познать новый мир, в котором от знаний зависит слишком много.
— Мы уже обсуждали с тобой это. И я пояснила. Моя маленькая мозговая коробочка не справляется с тем, что в нее пытаются запихнуть. А еще у людей есть такое занимательное свойство… его психикой называют. И она не выдерживает давления, Элрой. Я не знаю, быть может, дивный народ другой.
— Да, мы не заморачиваемся. Мы пытаемся прожить, прочувствовать каждый момент. Добавлять в свою жизнь специи, так как пресная она нам не интересна. Слишком длинная для того, чтобы цепляться за отжившее.
Это он опять про мою работу? Дались ему заказы!
— Элрой...
— Как давно у тебя не было мужчины? — вдруг спросил кельпи, меняя тему так резко, что у меня непременно отвисла бы челюсть, если бы водный мерзавец не схватил меня за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза. — Ну же?
— А ты не оборзел? — сухо поинтересовалась я и попыталась вырваться из хватки, но он лишь обнял меня второй рукой за талию, прижимая к себе.
Тихо рассмеялся, выпуская подбородок, и запустил руку в волосы растрепав и так свободную прическу.
— Такой огонь в волосах и столько запретов в голове… Почему ты не хочешь мне уступить? — Он склонился, скользнув прохладными губами по моей скуле, добрался до уха и хриплым шепотом пообещал: — Тебе будет со мной хорошо.
Господи, как, ну КАК мы оказались на этой теме, перескочив на нее с невинных добавок к кофе?!
— Отпусти меня.
— А иначе что? — Он прихватил верхнюю часть ушка, но почти сразу отпустил и оставил легкий, почти невесомый поцелуй на чувствительном участке кожи под мочкой. — Ты мне прикажешь? Или выгонишь? Из моего дома, в этом будет какая-то потрясающая ирония. Второй раз из моего дома…
Мысленно я зацепилась за этот “второй раз”, но тему решила развить чуть позже, так как в данный момент меня слишком нервировала близость фейри. Он пах свежей озерной водой и почему-то нагретым на солнце прибрежным песком, с ноткой морских водорослей.
Слишком необычно, слишком привлекательно… настолько, что мне хотелось лизнуть такую белую кожу и узнать, какая она на вкус.
Но это будет ошибкой. Большой ошибкой.
Весь Элвенрой — одна огромная ошибка, на которую ни в коем случае нельзя поддаваться! К сожалению, я вынуждена признать, что кратковременные связи для того, чтобы добавить в жизнь “перчика” и потому, что мужчины давно не было, — не для меня. Никак не получается абстрагироваться и воспринимать партнера как эпизодическое приятное развлечение.
А что может быть мимолетнее, чем любовник-фейри? К тому же, судя по легендам, они действительно хороши настолько, что после несчастные барышни до конца дней сидят у окон, ждут и никого другого к себе не допускают.
Оно мне надо? Да, конечно, он не растворится сразу, так как привязан ко мне обязательствами стража, но, возможно, это еще хуже. Видеть постоянно и знать, что тебя больше не хотят. Что твой огонь приелся…
В общем, ну их, такие специи!
— Элрой отпусти меня. Просто отпусти.
Где-то на периферии сознания раздалось шипение убежавшего на плите напитка. Но если я думала, что это окажется для фейри аргументом, чтобы меня отпустить, то ошибалась. Он подхватил меня под бедра, и я невольно положила ладони на широкие плечи, глядя на дивного с шоком и изумлением. А он посадил меня на столешницу рядом с индукционной плитой и одной рукой сдвинул турку, а другую положил возле моего бедра, так, чтобы не смогла сбежать или отодвинуться.
Я закатила глаза к потолку. Нет, это уже даже не смешно!
Всеми силами пыталась сконцентрироваться на чем угодно, кроме того, что сейчас произошло. Нельзя думать о том, что творит Элрой!
И вообще, Беа, вспомни его возмутительно обыденную рожу при первой встрече! Совсем ведь не симпатичный!
Я посмотрела на него сейчас. Оценила совершенство черт лица и поняла, что даже если попросить дивного снова набросить иллюзию, то это вряд ли поможет.
Как же сложно!
С Кэйворрейном было проще, несмотря на всю его красоту, которая объективно гораздо более яркая, чем у моего водного жеребца. Возможно потому, что он не ходит в самой обычной одежде по ультрасовременному дому и не ездит на спортивных тачках.
