Когда Ю Ли неловко сползла с лошади под сдержанные смешки фэйци из «Летающих всадников» в чьем загоне офицер Отборных тренировал молоденького новобранца, Ми Тэн уже подошел к ним.
- Сяовэй? – вопросительно глянул на него Лю Шуа.
- Ба И придумает причину нашего долгого отсутствия в лагере и снабдит всем необходимым с условием, что бы мы сообщали ему о местах нашего пребывания, - тихо ответил тот.
После отбоя у палатки Ю Ли появился Я Цзян, тихо позвав ее, он сообщил, что пян-цзян ждет Отборных у себя. Патрули, обходившие затихший лагерь, Я Цзяна и новичка из Отборных не останавливали и они без приключений добрались до освещенной палатки Ба И. Там их уже ждали остальные. В палатке горели высокие медные светильники, пян-цзян и Отборные сидели в тесном кругу на разложенных на полу толстых циновках и пили чай из тяжелого чайника Угольная черепаха, что стоял на глиняной подставке для подогрева. Когда Ю Ли и молодой офицер присоединились к ним, Ба И, подав им пиалы с бледно желтым чаем, сказал:
- Отправляетесь на рассвете. Это, - он кивнул в угол, где лежали несколько узлов, - ваша одежда, чтобы не привлекать внимание. Из оружия можете взять короткий меч и нож. Это, - и Ба И поднял связку деревянных бирок с выписанными по ним черной тушью иероглифами и красной квадратной печатью внизу, - ваши подорожные.
Ми Тэн подхватил связку бирок и принялся раздавать каждому.
- Вот векселя, - продолжал Ба И, вынимая из-за пазухи свернутые прямоугольные листы с четкими узорами сложных иероглифов и оттисками государственной печати финансового ведомства, которые снова передал Ми Тэну. - Если столкнетесь с трудностями, шлите вестового. Я дам вам рекомендательное письмо сановнику, что держит сторону нашего генерала, он должен помочь. Во всяком случае, скажет, что делать. Госпожа, держитесь сих молодцов и не доверяйте никому.
Ю Ли кивнула, она сделает все как надо. Дав последние напутствия, пян-цзян отпустил Отборных отдыхать. На рассвете они вышли из спящего лагеря полностью вооруженные как если бы отправлялись на задание. Но через несколько ли их ждала грубо сколоченная крытая повозка, в которой они тихо бранясь, переоделись по очереди, натыкаясь на плотницкие инструменты. Увязав доспехи и оружие в узлы, вынесли из повозки, спрятав в кустах.
- Не волнуйтесь за свои вещи, их приберут, - успокоил всех сяовэй.
В повозку была впряжена смирная, но выносливая лошадка, бодро трусившая по утоптанной дороге. Отборные шли рядом с повозкой, не отставая ни на шаг, даже не запыхавшись, когда иногда переходили на легкий бег. В повозку к Ю Ли всунулось плоское лицо с широким носом Цзюнь Сяо, поинтересовавшегося:
- Не устали, госпожа? – Ю Ли, ехавшая со всевозможными удобствами, посмотрела на него округлившимися глазами: это они, шедшие всю дорогу пешком, спрашивают у нее?
Раза, два она сходила с повозки, что бы размяться и пройтись на вольном воздухе, потому что уже отколотила все что только можно, сидя на деревянной скамье. Она бы получила удовольствие от быстрой ходьбы, потому что тоже была одета в мужскую одежду подмастерья, если бы не беспокойство ее охраны. То один, то другой надоедали вопросами, не устала ли она, не избила ли ноги, упрямо загоняя тем в повозку. Пришлось залезать обратно в этот деревянный короб на колесах, откуда с завистью прислушивалась к веселым перебранкам, дружеским подшучиваниям и свойские разговоры Отборных.
К полудню повозка с небольшим сопровождением, дотряслась до придорожной харчевни, где было решено пообедать и отдохнуть. Ребята, отмахавшие десяток с лишним ли, выглядели так, что могли бы прошагать еще столько же. Сама она выбралась из возки, словно из последних сил. Отборные гурьбой вошли в общий зал, но как-то так, что Ю Ли оказалась окружена ими. Расселись за свободным широким столом, заказав свиные потроха, маринованную редьку, чай и паровые булочки. Ю Ли с брезгливостью посматривая на мало аппетитную похлебку из свиных потрохов, но, едва попробовав, тут же умяла ее.
Отборные ели в полном молчании, прислушиваясь к оживленным разговорам торговцев, паломников и путников, занимавших соседние столы. Их усталые беседы были про впечатления от пройденного пути и тех мест, где им доводилось останавливаться.
На Отборных в их незамысловатых одеждах простолюдинов, никто не обращал внимания, они больше походили на мастеровых, шедших на заработки. Но если кто, все же и обращал внимание на безобидных молодцов, ищущих работу, внимательнее приглядевшись к их компании, все же остерегался соваться к ним, угадывая в путниках бывалых воинов.
И все же на них попытались напасть, должно быть, не без помощи хозяина харчевни, у которого Ми Тэн, прежде чем расплатиться, поинтересовался, имеется ли короткая дорога до Лояна. У сухощавого низкорослого владельца сомнительного заведения загорелись глазки, но ответил он, словно в сомнении.
- Такая дорога имеется, как ей не быть. Только заброшена она, опасаются по ней ходить, шалят там лихоимцы, грабят, а то и убивают.
- То не твоя печаль, - отрезал Ми Тэн, кладя на стол еще несколько медяков. – Рассказывай где нам свернуть на нее.
Отъехав по широко укатанной дороге пока не скрылась за деревьями тростниковая крыша харчевни, путники отыскали съезд, по едва примятой траве, уходивший в сторону в лесные дебри. Неуклюже развернувшись, повозка, скрипя колесами и трясясь кузовом, въехала на неровную тропу. Ход повозки замедлился, когда она буквально начала продираться через кустарники. Теперь экипаж не только прыгал на ухабах, но и раскачивался как утлое суденышко в жестокий шторм. Полезшую из него Ю Ли которую не только растрясло, но и укачало, Ми Тэн тут же «затолкал» обратно хмурым движением бровей.
Почувствовав, что ее охрана напряжена, бдительно погладывая на плотный кустарник и стену леса теснящую тропу, Ю Ли послушно забралась обратно. Повозка вздрогнула, когда Я Цзян, правящий лошадкой, спрыгнул с нее, а его место занял Чжу Лан. Чуть подняв циновку на оконце, Ю Ли наблюдала как парень, посланный вперед на разведку, тихим приказом Ми Тэна, скрылся за кустами. Повозка замедлила ход, а Отборные двигались молча, настороженно озирая лесные заросли и, подавая друг другу знаки, что все в порядке.
- Сяовэй, - бесшумно и неожиданно появился из густого кустарника Я Цзян и тихо доложил: – Впереди склон и нас там ждут.
- Сколько.
- Немного. Сброд какой-то. Что прикажите, сяовэй?
- Догнать, спросить и замочить, – коротко скомандовал Ми Тэн.
Шедшие за повозкой Цзюнь Сяо и Лю Шуа тотчас скрылись за шустрым Я Цзяном в лесной чаще, зашуршав где-то в кустах. Чжу Лан вопросительно глядел на командира, тот кивнул, разрешая присоединиться к остальным. Ми Тэн остался подле возка, внимательно прислушиваясь.
Как-то вдруг потемнело, то ли из-за ненастья, то ли из-за надвигающейся ночи. Начался мелкий нудный дождик. Резко запахло гниющей древесиной и сосновой смолой. Впереди раздался крик филина, Ми Тэн занявший место возницы, тронул, задремавшую было лошадку. Толкнувшись и, со скрипом перевалившись через вросший в землю замшелый булыжник, повозка покатила вперед.
В просвете густых зарослей показался поросший кустами склон, нависавший над тропой, а под ним топтались четыре крепкие фигуры. Осадив лошадь, Ми Тэн соскочил с повозки. Ю Ли наблюдала за мужчинами из оконца, не рискуя выходить из-за усилившегося дождя. Отборные расступились, давая Старшему подойти к шести телам, что были уложены в ряд.
- Оставьте их тут, на виду, - глянув на убитых в грязных обносках оборванцев, бросил Ми Тэн. – Не до них сейчас. Будем возвращаться обратно, допросим хозяина харчевни, судя по всему, этот сброд работает на него.
Я Цзян вновь занял место возницы, Чжу Лан, Ми Тэн и Лю Шуа с Цзюнь Сяо шли по бокам повозки. А Ю Ли в это время мучилась непростым выбором. Дождь припустил не на шутку и было невмоготу видеть мокнущих под ним в наступающих холодных сумерках стойких парней. Может для них, закаленных в походах, это ничего не значило и было делом обыденным, но Ю Ли выдержать такого не могла.
С другой стороны, как ей пригласить пятерых мужчин в тесную повозку, нарушив приличии, которым ее охрана щепетильно следовала, держась с ней как с госпожой. Что они подумают? Как начнут относиться к ней после?
Пока она мучилась щекотливой ситуации, все разрешилось само собой. Самым обидным стало то, что повозка застряла, когда до деревенского постоялого двора оставалось совсем немного, они уже могли различать мерцающие за пеленой дождя фонари на ее крыши. Но выехав из леса по нетронутой тропе, укрытой слежавшейся хвоей, ветками и листвой они угодили в разбитую колею раскисшей от дождя дороги. И как парни ни старались вытолкнуть повозку, казалось от их усилий колеса, только глубже погружались в грязь.
Собравшись с духом, Ю Ли зажгла фонарь и выглянув за полог, приказала:
- Живо забирайтесь внутрь. Переждем дождь, а там решим, что делать дальше.
Парни и не подумали отнекиваться и возражать и друг за другом забрались в повозку, набившись в ней как перья в тугую подушку, толкаясь крепкими плечами и рассаживаясь, почти боком, на трех скамьях вдоль стен возка. В и так небольшом пространстве, стало тесно не продохнуть от душной сырости. Фонарь поставили на пол, с мокрых одежд капала вода, и ребята не знали, куда девать грязные по колена ноги.
Как-то вдруг установилась неловкая тишина, никто не знал что говорить. Парни устали и вымокли, снаружи шумел дождь, громыхая по крыше возка.
Сказать, что Ю Ли было не по себе, не сказать ничего. О том, что бы предложить дойти до деревни пешком, как чуть было не сорвалось у нее с языка, не было и речи, стоило лишь взглянуть на утомленные лица мужчин.
Во-первых, оставлять повозку с вещами на ночной дороге было рискованно. Во-вторых, этим она покажет, что трусит и не понятно какие инстинкты включатся тогда у сидящих с ней в тесноте мужчин. И тут глянув в их суровые потемневшие лица, освещенные стоящим на полу фонарем, она спросила:
- Самое время для страшных историй, правда?
Отборные оживились, начали переглядываться.
- Ох, знавал я в свое время много всяческих страшилок, - тут же отозвался, устраиваясь поудобнее Цзюнь Сяо. – Бывало пугал ими своих маленьких братьев, - добродушно улыбнулся он и его лицо и без того свирепое, освещенное снизу фонарем, стало еще страшнее.
- Я расскажу, пока не забылось, - прервал его сяовэй. – Так сказать по праву старшинства, а вы пока вспоминайте свои истории. Так вот… - начал он степенно.
Все придвинулись к нему, склонив головы с готовностью внимать.
Рассказ Ми Тэна
В семье одного столичного жителя родился сын, у которого все время были судороги, так что, не прожив и года, он умер.
Когда у ребенка бывали приступы, появлялось какое-то черное существо, похожее на филина. Оно порхало вокруг лампы, и чем быстрее оно летало, тем сильнее задыхался ребенок. Когда же ребенок испустил последний вздох, черное существо исчезло.
Некоторое время спустя в другой семье ребенок заболел той же болезнью. Об этом услыхал некий Ао из императорской охраны, человек суровый и смелый. Он пришел в ярость, взял лук и стрелы и стал ждать. Когда черное существо появилось, Ао выстрелил в него. Раздался крик, и на землю закапала кровь. Пойдя по кровавому следу, Ао дошел до двойной стены, перелез через нее и дошел до дома Ли — начальника военной палаты. След исчез под кухонным очагом в доме. Ао вошел со своим луком на кухню, удивленный Ли вышел к нему и спросил, в чем дело. Они были родней, и Ао все ему рассказал.
Ли приказал поискать под очагом. В соседней комнате увидели старуху с зелеными глазами, в пояснице у нее застряла стрела, с которой капала кровь. По виду старуха напоминала обезьяну. Когда начальник военной палаты Ли вернулся из мест, где он служил, привез с собой эту старуху из племени мяо, она была очень стара, и сама говорила, что не помнит, сколько ей лет. Заподозрив, что она и есть та нечисть, стали ее допрашивать под пыткой. Старуха призналась, что умеет читать заклинания, с помощью которых может превращаться в необычных птиц. Дождавшись второй стражи, она вылетала из дому и пожирала мозги маленьких детей. Так она погубила несколько сотен детей. Достопочтенный Ли разгневался, велел связать ее и заживо сжечь па костре. После этого все стало спокойно и судороги у маленьких детей прекратились.
Слушатели помолчали, покачали головами и дружно уставились на Цзюнь Сяо.
- Я расскажу, позволь, братец, - поспешил обратиться к нему Чжу Лан.
Покладистый Цзюнь Сяо лишь кивнуть успел, как Чжу Лан уже увлеченно рассказывал.
Рассказ Чжу Лана
Минь Мао-цзя из Ханчжоу любил играть в шашки. Его учитель, некий Сунь, часто с ним играл. Однажды стояла сильная жара. Минь пригласил к себе Суня и еще четырех приятелей и по очереди играл с ними. Закончив партию, Сунь сказал:
- Я устал, пойду немного посплю в восточном флигеле. А вернусь - и наверняка выиграю.
Прошло немного времени, и из восточного флигеля послышались крики. Минь и четверо его приятелей бросились туда - узнать, в чем дело. Смотрят — а Сунь лежит на полу и по его подбородку течет слюна. Они напоили его имбирным отваром, и Сунь пришел в себя. Тогда они стали спрашивать, что с ним случилось.
- Я прилег на лежанку вздремнуть, - сказал Сунь, - и вдруг почувствовал, что у меня замерз кусочек спины, величиной с грецкий орех. Постепенно место, где ощущался холод, стало длиной со стебель травы, вскоре оно доросло уже до половины циновки, холод пронзил меня до самого сердца, но я не понимал, отчего это. И вот под лежанкой я услышал какое-то недовольное бормотание, нагнулся, чтобы посмотреть, а там череп, широко раздвинув челюсти, дует на меня через циновку. От испуга я свалился с лежанки, а череп стал бодать меня. Только услышав ваши шаги, он исчез. Приятели Миня предложили раскопать пол, но его домашние, боясь навлечь несчастье, не решились на это и просто заперли накрепко восточный флигель.
Ю Ли едва сдержалась, что бы не хихикнуть над «бодающимся черепом». Ну, серьезно, неужели ребят пугают подобные сказки? Когда рассказчик умолк и все перевели дыхание, Цзюнь Сяо оглядел товарищей, не торопится ли еще кто рассказать свою историю. Но теперь все выжидающе смотрели на него самого.
Рассказ Цзюнь Сяо
Говорят Чэнь Го-хун из Сучжоу очень любил древние безделушки; в саду у него была ваза, в которой были посажены водяные лилии. Ее много лет не поднимали с места, когда же Чэнь приказал поднять ее, чтобы посмотреть имя мастера, то под ней обнаружили горшок желто-голубых тонов с очень древним орнаментом; внутри оказалась тина и несколько сгнивших костей. Чэнь приказал бросить кости в воду, а вазу внести в дом.
Ночью Чэню приснилось, что к нему явился буддийский монах и сказал:
- Я танский монах Чжи-хэн. В фарфоровом горшке, который ты забрал, были захоронены мои кости. Немедленно верни их и зарой.
Чэнь был человеком смелым; не придав этому сну серьезного значения, он рассказал о нем своим приятелям. Но через три дня его матери во сне явился монах с косматыми от старости бровями, который привел с собой еще одного монаха, очень безобразного на вид, и сказал:
- Твой сын не знает приличий, он позарился на мою фарфоровую вазу и раскидал мои кости. Я пожаловался на несправедливость и оскорбление моей старости. Мой наставник, услыхав об этом, возмутился и пришел со мной, чтобы убить твоего сына.
- Сяовэй? – вопросительно глянул на него Лю Шуа.
- Ба И придумает причину нашего долгого отсутствия в лагере и снабдит всем необходимым с условием, что бы мы сообщали ему о местах нашего пребывания, - тихо ответил тот.
После отбоя у палатки Ю Ли появился Я Цзян, тихо позвав ее, он сообщил, что пян-цзян ждет Отборных у себя. Патрули, обходившие затихший лагерь, Я Цзяна и новичка из Отборных не останавливали и они без приключений добрались до освещенной палатки Ба И. Там их уже ждали остальные. В палатке горели высокие медные светильники, пян-цзян и Отборные сидели в тесном кругу на разложенных на полу толстых циновках и пили чай из тяжелого чайника Угольная черепаха, что стоял на глиняной подставке для подогрева. Когда Ю Ли и молодой офицер присоединились к ним, Ба И, подав им пиалы с бледно желтым чаем, сказал:
- Отправляетесь на рассвете. Это, - он кивнул в угол, где лежали несколько узлов, - ваша одежда, чтобы не привлекать внимание. Из оружия можете взять короткий меч и нож. Это, - и Ба И поднял связку деревянных бирок с выписанными по ним черной тушью иероглифами и красной квадратной печатью внизу, - ваши подорожные.
Ми Тэн подхватил связку бирок и принялся раздавать каждому.
- Вот векселя, - продолжал Ба И, вынимая из-за пазухи свернутые прямоугольные листы с четкими узорами сложных иероглифов и оттисками государственной печати финансового ведомства, которые снова передал Ми Тэну. - Если столкнетесь с трудностями, шлите вестового. Я дам вам рекомендательное письмо сановнику, что держит сторону нашего генерала, он должен помочь. Во всяком случае, скажет, что делать. Госпожа, держитесь сих молодцов и не доверяйте никому.
Ю Ли кивнула, она сделает все как надо. Дав последние напутствия, пян-цзян отпустил Отборных отдыхать. На рассвете они вышли из спящего лагеря полностью вооруженные как если бы отправлялись на задание. Но через несколько ли их ждала грубо сколоченная крытая повозка, в которой они тихо бранясь, переоделись по очереди, натыкаясь на плотницкие инструменты. Увязав доспехи и оружие в узлы, вынесли из повозки, спрятав в кустах.
- Не волнуйтесь за свои вещи, их приберут, - успокоил всех сяовэй.
В повозку была впряжена смирная, но выносливая лошадка, бодро трусившая по утоптанной дороге. Отборные шли рядом с повозкой, не отставая ни на шаг, даже не запыхавшись, когда иногда переходили на легкий бег. В повозку к Ю Ли всунулось плоское лицо с широким носом Цзюнь Сяо, поинтересовавшегося:
- Не устали, госпожа? – Ю Ли, ехавшая со всевозможными удобствами, посмотрела на него округлившимися глазами: это они, шедшие всю дорогу пешком, спрашивают у нее?
Раза, два она сходила с повозки, что бы размяться и пройтись на вольном воздухе, потому что уже отколотила все что только можно, сидя на деревянной скамье. Она бы получила удовольствие от быстрой ходьбы, потому что тоже была одета в мужскую одежду подмастерья, если бы не беспокойство ее охраны. То один, то другой надоедали вопросами, не устала ли она, не избила ли ноги, упрямо загоняя тем в повозку. Пришлось залезать обратно в этот деревянный короб на колесах, откуда с завистью прислушивалась к веселым перебранкам, дружеским подшучиваниям и свойские разговоры Отборных.
К полудню повозка с небольшим сопровождением, дотряслась до придорожной харчевни, где было решено пообедать и отдохнуть. Ребята, отмахавшие десяток с лишним ли, выглядели так, что могли бы прошагать еще столько же. Сама она выбралась из возки, словно из последних сил. Отборные гурьбой вошли в общий зал, но как-то так, что Ю Ли оказалась окружена ими. Расселись за свободным широким столом, заказав свиные потроха, маринованную редьку, чай и паровые булочки. Ю Ли с брезгливостью посматривая на мало аппетитную похлебку из свиных потрохов, но, едва попробовав, тут же умяла ее.
Отборные ели в полном молчании, прислушиваясь к оживленным разговорам торговцев, паломников и путников, занимавших соседние столы. Их усталые беседы были про впечатления от пройденного пути и тех мест, где им доводилось останавливаться.
На Отборных в их незамысловатых одеждах простолюдинов, никто не обращал внимания, они больше походили на мастеровых, шедших на заработки. Но если кто, все же и обращал внимание на безобидных молодцов, ищущих работу, внимательнее приглядевшись к их компании, все же остерегался соваться к ним, угадывая в путниках бывалых воинов.
И все же на них попытались напасть, должно быть, не без помощи хозяина харчевни, у которого Ми Тэн, прежде чем расплатиться, поинтересовался, имеется ли короткая дорога до Лояна. У сухощавого низкорослого владельца сомнительного заведения загорелись глазки, но ответил он, словно в сомнении.
- Такая дорога имеется, как ей не быть. Только заброшена она, опасаются по ней ходить, шалят там лихоимцы, грабят, а то и убивают.
- То не твоя печаль, - отрезал Ми Тэн, кладя на стол еще несколько медяков. – Рассказывай где нам свернуть на нее.
Отъехав по широко укатанной дороге пока не скрылась за деревьями тростниковая крыша харчевни, путники отыскали съезд, по едва примятой траве, уходивший в сторону в лесные дебри. Неуклюже развернувшись, повозка, скрипя колесами и трясясь кузовом, въехала на неровную тропу. Ход повозки замедлился, когда она буквально начала продираться через кустарники. Теперь экипаж не только прыгал на ухабах, но и раскачивался как утлое суденышко в жестокий шторм. Полезшую из него Ю Ли которую не только растрясло, но и укачало, Ми Тэн тут же «затолкал» обратно хмурым движением бровей.
Почувствовав, что ее охрана напряжена, бдительно погладывая на плотный кустарник и стену леса теснящую тропу, Ю Ли послушно забралась обратно. Повозка вздрогнула, когда Я Цзян, правящий лошадкой, спрыгнул с нее, а его место занял Чжу Лан. Чуть подняв циновку на оконце, Ю Ли наблюдала как парень, посланный вперед на разведку, тихим приказом Ми Тэна, скрылся за кустами. Повозка замедлила ход, а Отборные двигались молча, настороженно озирая лесные заросли и, подавая друг другу знаки, что все в порядке.
- Сяовэй, - бесшумно и неожиданно появился из густого кустарника Я Цзян и тихо доложил: – Впереди склон и нас там ждут.
- Сколько.
- Немного. Сброд какой-то. Что прикажите, сяовэй?
- Догнать, спросить и замочить, – коротко скомандовал Ми Тэн.
Шедшие за повозкой Цзюнь Сяо и Лю Шуа тотчас скрылись за шустрым Я Цзяном в лесной чаще, зашуршав где-то в кустах. Чжу Лан вопросительно глядел на командира, тот кивнул, разрешая присоединиться к остальным. Ми Тэн остался подле возка, внимательно прислушиваясь.
Как-то вдруг потемнело, то ли из-за ненастья, то ли из-за надвигающейся ночи. Начался мелкий нудный дождик. Резко запахло гниющей древесиной и сосновой смолой. Впереди раздался крик филина, Ми Тэн занявший место возницы, тронул, задремавшую было лошадку. Толкнувшись и, со скрипом перевалившись через вросший в землю замшелый булыжник, повозка покатила вперед.
В просвете густых зарослей показался поросший кустами склон, нависавший над тропой, а под ним топтались четыре крепкие фигуры. Осадив лошадь, Ми Тэн соскочил с повозки. Ю Ли наблюдала за мужчинами из оконца, не рискуя выходить из-за усилившегося дождя. Отборные расступились, давая Старшему подойти к шести телам, что были уложены в ряд.
- Оставьте их тут, на виду, - глянув на убитых в грязных обносках оборванцев, бросил Ми Тэн. – Не до них сейчас. Будем возвращаться обратно, допросим хозяина харчевни, судя по всему, этот сброд работает на него.
Я Цзян вновь занял место возницы, Чжу Лан, Ми Тэн и Лю Шуа с Цзюнь Сяо шли по бокам повозки. А Ю Ли в это время мучилась непростым выбором. Дождь припустил не на шутку и было невмоготу видеть мокнущих под ним в наступающих холодных сумерках стойких парней. Может для них, закаленных в походах, это ничего не значило и было делом обыденным, но Ю Ли выдержать такого не могла.
С другой стороны, как ей пригласить пятерых мужчин в тесную повозку, нарушив приличии, которым ее охрана щепетильно следовала, держась с ней как с госпожой. Что они подумают? Как начнут относиться к ней после?
Пока она мучилась щекотливой ситуации, все разрешилось само собой. Самым обидным стало то, что повозка застряла, когда до деревенского постоялого двора оставалось совсем немного, они уже могли различать мерцающие за пеленой дождя фонари на ее крыши. Но выехав из леса по нетронутой тропе, укрытой слежавшейся хвоей, ветками и листвой они угодили в разбитую колею раскисшей от дождя дороги. И как парни ни старались вытолкнуть повозку, казалось от их усилий колеса, только глубже погружались в грязь.
Собравшись с духом, Ю Ли зажгла фонарь и выглянув за полог, приказала:
- Живо забирайтесь внутрь. Переждем дождь, а там решим, что делать дальше.
Парни и не подумали отнекиваться и возражать и друг за другом забрались в повозку, набившись в ней как перья в тугую подушку, толкаясь крепкими плечами и рассаживаясь, почти боком, на трех скамьях вдоль стен возка. В и так небольшом пространстве, стало тесно не продохнуть от душной сырости. Фонарь поставили на пол, с мокрых одежд капала вода, и ребята не знали, куда девать грязные по колена ноги.
Как-то вдруг установилась неловкая тишина, никто не знал что говорить. Парни устали и вымокли, снаружи шумел дождь, громыхая по крыше возка.
Сказать, что Ю Ли было не по себе, не сказать ничего. О том, что бы предложить дойти до деревни пешком, как чуть было не сорвалось у нее с языка, не было и речи, стоило лишь взглянуть на утомленные лица мужчин.
Во-первых, оставлять повозку с вещами на ночной дороге было рискованно. Во-вторых, этим она покажет, что трусит и не понятно какие инстинкты включатся тогда у сидящих с ней в тесноте мужчин. И тут глянув в их суровые потемневшие лица, освещенные стоящим на полу фонарем, она спросила:
- Самое время для страшных историй, правда?
Отборные оживились, начали переглядываться.
- Ох, знавал я в свое время много всяческих страшилок, - тут же отозвался, устраиваясь поудобнее Цзюнь Сяо. – Бывало пугал ими своих маленьких братьев, - добродушно улыбнулся он и его лицо и без того свирепое, освещенное снизу фонарем, стало еще страшнее.
- Я расскажу, пока не забылось, - прервал его сяовэй. – Так сказать по праву старшинства, а вы пока вспоминайте свои истории. Так вот… - начал он степенно.
Все придвинулись к нему, склонив головы с готовностью внимать.
Рассказ Ми Тэна
В семье одного столичного жителя родился сын, у которого все время были судороги, так что, не прожив и года, он умер.
Когда у ребенка бывали приступы, появлялось какое-то черное существо, похожее на филина. Оно порхало вокруг лампы, и чем быстрее оно летало, тем сильнее задыхался ребенок. Когда же ребенок испустил последний вздох, черное существо исчезло.
Некоторое время спустя в другой семье ребенок заболел той же болезнью. Об этом услыхал некий Ао из императорской охраны, человек суровый и смелый. Он пришел в ярость, взял лук и стрелы и стал ждать. Когда черное существо появилось, Ао выстрелил в него. Раздался крик, и на землю закапала кровь. Пойдя по кровавому следу, Ао дошел до двойной стены, перелез через нее и дошел до дома Ли — начальника военной палаты. След исчез под кухонным очагом в доме. Ао вошел со своим луком на кухню, удивленный Ли вышел к нему и спросил, в чем дело. Они были родней, и Ао все ему рассказал.
Ли приказал поискать под очагом. В соседней комнате увидели старуху с зелеными глазами, в пояснице у нее застряла стрела, с которой капала кровь. По виду старуха напоминала обезьяну. Когда начальник военной палаты Ли вернулся из мест, где он служил, привез с собой эту старуху из племени мяо, она была очень стара, и сама говорила, что не помнит, сколько ей лет. Заподозрив, что она и есть та нечисть, стали ее допрашивать под пыткой. Старуха призналась, что умеет читать заклинания, с помощью которых может превращаться в необычных птиц. Дождавшись второй стражи, она вылетала из дому и пожирала мозги маленьких детей. Так она погубила несколько сотен детей. Достопочтенный Ли разгневался, велел связать ее и заживо сжечь па костре. После этого все стало спокойно и судороги у маленьких детей прекратились.
Слушатели помолчали, покачали головами и дружно уставились на Цзюнь Сяо.
- Я расскажу, позволь, братец, - поспешил обратиться к нему Чжу Лан.
Покладистый Цзюнь Сяо лишь кивнуть успел, как Чжу Лан уже увлеченно рассказывал.
Рассказ Чжу Лана
Минь Мао-цзя из Ханчжоу любил играть в шашки. Его учитель, некий Сунь, часто с ним играл. Однажды стояла сильная жара. Минь пригласил к себе Суня и еще четырех приятелей и по очереди играл с ними. Закончив партию, Сунь сказал:
- Я устал, пойду немного посплю в восточном флигеле. А вернусь - и наверняка выиграю.
Прошло немного времени, и из восточного флигеля послышались крики. Минь и четверо его приятелей бросились туда - узнать, в чем дело. Смотрят — а Сунь лежит на полу и по его подбородку течет слюна. Они напоили его имбирным отваром, и Сунь пришел в себя. Тогда они стали спрашивать, что с ним случилось.
- Я прилег на лежанку вздремнуть, - сказал Сунь, - и вдруг почувствовал, что у меня замерз кусочек спины, величиной с грецкий орех. Постепенно место, где ощущался холод, стало длиной со стебель травы, вскоре оно доросло уже до половины циновки, холод пронзил меня до самого сердца, но я не понимал, отчего это. И вот под лежанкой я услышал какое-то недовольное бормотание, нагнулся, чтобы посмотреть, а там череп, широко раздвинув челюсти, дует на меня через циновку. От испуга я свалился с лежанки, а череп стал бодать меня. Только услышав ваши шаги, он исчез. Приятели Миня предложили раскопать пол, но его домашние, боясь навлечь несчастье, не решились на это и просто заперли накрепко восточный флигель.
Ю Ли едва сдержалась, что бы не хихикнуть над «бодающимся черепом». Ну, серьезно, неужели ребят пугают подобные сказки? Когда рассказчик умолк и все перевели дыхание, Цзюнь Сяо оглядел товарищей, не торопится ли еще кто рассказать свою историю. Но теперь все выжидающе смотрели на него самого.
Рассказ Цзюнь Сяо
Говорят Чэнь Го-хун из Сучжоу очень любил древние безделушки; в саду у него была ваза, в которой были посажены водяные лилии. Ее много лет не поднимали с места, когда же Чэнь приказал поднять ее, чтобы посмотреть имя мастера, то под ней обнаружили горшок желто-голубых тонов с очень древним орнаментом; внутри оказалась тина и несколько сгнивших костей. Чэнь приказал бросить кости в воду, а вазу внести в дом.
Ночью Чэню приснилось, что к нему явился буддийский монах и сказал:
- Я танский монах Чжи-хэн. В фарфоровом горшке, который ты забрал, были захоронены мои кости. Немедленно верни их и зарой.
Чэнь был человеком смелым; не придав этому сну серьезного значения, он рассказал о нем своим приятелям. Но через три дня его матери во сне явился монах с косматыми от старости бровями, который привел с собой еще одного монаха, очень безобразного на вид, и сказал:
- Твой сын не знает приличий, он позарился на мою фарфоровую вазу и раскидал мои кости. Я пожаловался на несправедливость и оскорбление моей старости. Мой наставник, услыхав об этом, возмутился и пришел со мной, чтобы убить твоего сына.
