Нет вряд ли… А если генерал прибыл в монастырь, чтобы арестовать ее? Тогда внимание солдата, с которым разговаривала настоятельница, понятно. Следит за ней, чтоб не смылась. Должно быть она что-то натворила в прошлом, которого не помнит… От страха лоб ее покрылся холодной испариной.
С трудом поднявшись, она намеренно медленно стряхивала остатки травы с монашеского балахона под пристальным взглядом солдата, что развернулся ей навстречу, похоже, с нетерпением ожидая, когда она подойдет. Не отпуская ее странным напряженным взглядом, он уже не сдерживал нервной улыбки.
Ой, точно ее сейчас арестуют. Вон как он радуется… А она ничего не помнит и ее ждет дыба и пытки. Может, сказать, что нужно срочно принести лекарке трав и сбежать? Но куда? Да хоть на гору Аскета.
И уже собралась обреченно шагнуть навстречу своему наказанию, неведомо за что, как назойливый торговец, что не унимался, упорно заводя с ней разговоры, позабыв о своей матушке, сладко посапывавшей на кане, схватил ее за широкий рукав. Он тоже видел интерес наглого солдата к этой монашке и не желал уступать послушницу простому вояке.
- Ты такая красавица хоть и из варварской стороны. Зачем тебе жить в унижении и отречении от всех радостей жизни среди унылых монахинь? – торопливо проговорил он, останавливая ее. –Со мной будешь почитаемой дамой и жить в полном достатке, ни в чем не нуждаясь.
- Господин, прошу вас, не мешайте, - попросила помощница лекарки, чувствуя себя неловко от всеобщего внимания, которое они оба начали привлекать к себе. Весело сегодня было в монастыре.
А новоиспеченный кавалер вдруг пришел в полный восторг от ее неуверенного ответа.
- О, так ты говоришь на ханьском! Тем лучше… тем лучше… Значит понимаешь мое желание, а желаю я тебя. Покоя знать не буду… хочешь денег? Смотри, много денег… хочешь?
И вдруг сметая столик со ступкой, любвеобильный торговец кувыркнулся галереи на землю.
- Как ты смеешь?! Сдам тебя властям! На кого поднял руку! Сюда! Хватайте мерзавца! – фальцетом надрывался, с выпученными от натуги глазами, торговец, болтая в воздухе короткими ножками, силясь подняться.
- Заткнись! – рявкнул солдат, поднимая и встряхивая красного от натуги торговца за шкирку.
Послушница ошарашено смотрела на бардак, который учинили эти двое из-за нее. До этого на столе все было расставлено в определенном порядке, теперь же отличить, что от чего было невозможно. Все смешалось в одну кучу.
- Эй, люди! – сипло надрывался торговец, не сдаваясь. – Смотрите все! Смотрите, они любовники… Какой позор! Крутить шашни прямо в монастыре! Блуд в святом месте! Обоих судить… казнить! - и он толстым пальцем обвел место потасовки: топтавшихся неподалеку солдат и сгрудившихся в стороне женщин, во все глаза смотревших на творившееся на веранде лечебницы.
- Ты изворотливый ублюдок! – вновь встряхнул толстяка солдат. – Кого ты здесь обвиняешь, когда сам при всем честном народе, при своей матушке, посмел приставать к этой женщине.
- Не докажешь! Ничего не докажешь! - визжал тот.
Весь этот шум и гам разбудил саму матушку незадачливого ухажера. Старушка с кряхтением, нехотя слезла с кана и, подойдя к побагровевшему сыну, потиравшего спину, отвесила ему тумак сухонькой ладошкой.
- Снова за свое, похотливый боров? – ворчливо выговаривала она. – У тебя уже пять наложниц, куда тебе больше?! Иди за мной, бурдюк этакий!
- Ты как? – спросил заступившийся за послушницу солдат, неловко собирая мешочки, благовонные палочки, медицинские иглы, коробочки с мазью, не обращая больше внимания на любвеобильного торговца, понуро бредшего за своей рассерженной родительницей.
- Нормально… - пробормотала девушка, не зная, куда деть глаза от смущения. Ее точно выгонят из монастыря. Второй день подряд от нее здесь одно беспокойство и беспорядок.
Молодые женщины вокруг поглядывали на нее, украдкой показывали пальцем и перешептывались. Солдаты, по своему обыкновению, не отпускали дешевых шуточек по поводу происходящего, а ждали в стороне, наблюдая за своим товарищем, переместившегося от настоятельницы к монашке.
Пока виновница беспорядка, не зная иероглифов, пыталась определить в каком порядка лежали холщевые мешочки с лекарствами и баночки с порошками, ее добровольный помощник вернул столик на место, расставил и разложил на нем баночки и мешочки с травами в точности так, как они до этого лежали.
- Ю Ли, - вдруг сказала, подошедшая настоятельница. – Это генерал Лин Фэн… - и умолкла, следуя его предостерегающему жесту.
Девушка не прожившая в обители и двух дней, украдкой огляделась, ища какую-то Ю Ли, она уже хорошо знала сестер обители в лицо, но плохо по именам. Потому озадачено взглянула поверх головы солдата, в ту сторону, куда указала настоятельница.
- Прояви уважение к генералу Лин Фэну, - строго одернула ее настоятельница, снова показав на солдата, что помогал наводить.
Это вот генерал? У девушки вытянулось лицо и она недоверчиво уставилась на солдата. При ближайшем рассмотрении он производил не менее сильное впечатление, чем при первом мимолетном взгляде. Густые волосы гладко зачесаны в обязательный пучок, закрепленный бронзовой заколкой. Гладкость лба оттеняли густые брови. Удлиненный овал лица, полные плотно сжатые губы. Впалые щеки, что горели темным румянцем, сходили к твердому подбородку. Крепкая шея и широкие плечи выдавали физическую силу, а в прямом открытом взгляде угадывалась воля и решительность.
Он сидел за злополучным столиком, подперев щеку костяшками пальцев, и смотрел с ожиданием и виноватой улыбкой так, будто встретил давно потерянного и вновь обретенного дорогого человека.
- Я вас знаю? – осторожно спросила послушница.
- Да, я твой муж, Ю Ли, - вдруг глубоким голосом выдал он.
- Что? – выронила она от неожиданности баночку. Так ее зовут Ю Ли? И еще у нее имеется муж? Ничего себе! Словно пыльным мешком по голове…
- Какой еще… муж? – она все не могла прийти в себя от такого удара судьбы, вдруг испытав нешуточную панику. Может… у нее еще дети имеются?
– Именно тебя искал он все время, когда ты сбежала от него, - решила внести ясность настоятельница, еще больше все запутав.
- Я сбежала не от него, а от убийцы, - озадачено поправила настоятельницу Ю Ли, с опаской разглядывая мужа. Черт его знает… Ничего у нее не екнуло. Может он лупил ее и потому она от него сбежала? Но тогда какая она мать, если не прихватила с собой детей? Может, спросить, как они там?
- Позвольте, тетушка, - обратился солдат к настоятельнице. – Нам с женой необходимо поговорить.
Ю Ли смотрела на него с ужасом. Вдруг, когда настоятельница уйдет, он надает ей затрещин за то, что непослушание? И как у нее самой хватило духа, осмелиться сбежать от него? Настоятельница беспечным жестом отпустила их и, то ли генерал, то ли солдат, то ли ее муж, поди разберись, кто он из этих троих, взяв ее руку, повел в сторону от веранды, под шепоток разряженных прихожанок и наблюдавших исподтишка, сестер обители, делавших вид, что поглощены своими делами.
Вдруг Ю Ли заметила, что он сам волнуется, не справляясь со своим дыханием. Когда они вошли под навес галереи шедшей вдоль стены обители, она решилась расставить все по местам.
- Господин, вы точно не ошиблись? Я вас не помню.
- Я не ошибся, я знаю тебя как самого себя, Ю Ли.
Она смотрела с подозрением, пока он тоже жадно вглядывался в ее лицо с непонятным ожиданием. Что-то молод для генеральского чина. Но выправка военная, властное лицо, смягченное сейчас непонятным восторгом. И он действительно не справлялся со своими чувствами.
- Ты осунулась, тебя здесь плохо кормят? – сжал он ее пальцы в своей горячей руке.
- А вы генерал или все-таки солдат?
Их вопросы прозвучали одновременно. Они разом замолчали, глядя друг на друга.
- Давайте вы, господин, - смущенно кашлянув, предложила она, отводя взгляд.
- Понимаю твою растерянность, - сказал он, приблизившись так, что ей пришлось отступить. – Мы не успели побыть вместе и узнать друг друга как супруги, потому ты чувствуешь отчужденность и неловкость.
- Ну… что-то типа того, - согласилась Ю Ли с облегчением поняв, что детей у них, стало быть, нет.
С другой стороны, если они муж и жена, у них должна быть история отношений, когда их чувства только возникли и набирали силу. И эта сила должна дать о себе знать, воспоминанием чувств и сердца, если разум даже и позабыл возлюбленного.
- Может… исправим упущение? – склонился он к ней. - Ты ведь хочешь о многом спросить меня?
- Ну… да… - снова скачок в сторону от ее мыслей. Как ей разобраться, если он ее отвлекает. Нет… не то… Ей хотелось, что бы все оказалось правдой. Красивый парень, да еще генерал… Подожди… она влюбляется по второму кругу?
Но когда он протянул руку, что бы отвести с ее лица пряди волос, она невольно отшатнулась.
- Я безумно рад, что ты очнулась. Как ты себя чувствуешь, не забываешь принимать снадобье?
Ю Ли взглянула на него как на постороннего, который бестактно лез не в свое дело.
- Вы знаете, как я спаслась? – напряженно спросила она.
- Печально, что лекарь погиб. Но он погиб, спасая тебя, и я его должник в этой и во всех будущих жизнях.
- Так вы нашли его?
- Он сорвался в пропасть. Мы достойно погребли Ци Тая. Когда вернемся в лагерь, я покажу тебе могилу достопочтенного лекаря, и ты сможешь поклониться ему.
- Ци Тай, - раздумчиво повторила она имя своего спасителя, вспомнив растрепанного растерянного старика, который спасал ее. - А когда мы вернемся?
- Сразу же, как только узнаю, кто покушался на тебя.
- Разве не татары-монголы, напавшие на лагерь?
- Кто? – но он тут же спохватился. – Да это были степняки, только действовала эта разбойничья шайка по чьему-то наущению.
- Вы не заберете меня сейчас?
- Увы. Пока я буду в Лояне, ты поживешь здесь у тетушки. Она присмотрит за тобой. Или… ты не хочешь расставаться со мной? – с надеждой прошептал он, склонившись к ее лицу.
- Нет… да… - потерялась Ю Ли, перетрусив. – Э… э… лучше так, как вы сказали.
А его все время тянуло поцеловать ее и, если она отодвигалась, все равно приступал ближе, чтобы коснуться ее.
- Да, нам нужно повременить, - сам того не осознавая повторил он ее мысль. – Если возьму тебя с собой, то уже ничего не смогу сделать, - закончил он на выдохе.
Его губы дрогнули, взгляд изменился, стал странным обжигающим.
- Я…э-э… мне надо идти, - попятилась от него Ю Ли, - … время молитвы…
Он многозначительно молчал и она, повернувшись, сошла с галереи, чуть не припустив от него бегом.
Всю душу вынул… муж!
Лин Фэн стоял на площадке стены, которой был обнесен здешний сэнь (монастырь), и, сложив руки на груди, невидяще смотрел на горную гряду синеющую вдали, тихо терзаясь.
Его подвела жадность. Он захотел получить Ю Ли в этой жизни, не дожидаясь своих последующих реинкарнаций, потому что и там будет искать ее и быть с ней. В каждой своей жизни он будет с ней, почему должен отказаться в этой? Он не настолько благороден, что бы отпустить ее, потому что только он может дать Ю Ли счастье… только он.
И будет врать, пока она готова принять на веру все, что он сейчас внушит ей. От его лжи Ю Ли ведь не изменится, не станет другой. И он будет лгать и самому себе тоже и собственное малодушие не простит себе никогда. Его задевало, что он настолько слаб, что нет у него ни сил ни воли отпустить Ю Ли, ведь она ничего ему не обещала. Но он должен ей все рассказать. И расскажет, когда его убежденность, что она его счастье передастся самой Ю Ли. Она пока не осознает, что он предназначен ей, а она ему. Она должна это понять, почувствовать и принять.
И вот сейчас его снова одолевала жадность. Он ничего не хотел ни объяснять ей, ни рассказывать. Он так долго ждал, каждый день по нескольку раз подходя к ее ложу, видя ее спящей и не ведая, проснется ли она когда-нибудь. А впереди борьба с самим самой, попытка защитить их от разделяющей вечности. И разве не вправе он вкусить вместе с ней минутную иллюзию безмятежного счастья, когда она покорна и согласна с ним. Минутное счастье с ней… пусть и обманчивое, а уж потом вынесет и мирозданую тяжесть вины и вечность искупительного наказания?
Тетушка мудра и не будет мешать им, и он спокойно оставит Ю Ли на нее. К тому же свою просьбу присмотреть за женой, уже подкрепил щедрыми дарами: подносом серебра и нефритовыми четками. В сэне Ю Ли необходимо оправиться после тяжелого отравления и привыкнуть к мысли, что она безраздельно принадлежит ему, генералу Севера.
После вечерней молитвы, которая немного упорядочила мысли и успокоило бурные впечатления дня, Ю Ли ушла в свою келью.
Монастырь закрылся для прихожан, и солдаты генерала Лин отправились вниз, в соседнюю деревню, а сестры обители исподволь все посматривали на нее. Правая и Левая шушукались в сторонке, она опять стала героиней дня.
Зато безымянная «она» обрела, наконец, имя и надежду на хоть какую-то определенность своего существования, потому что объявился муж, который многое знал о ней. Хотя эта встреча принесла больше новых вопросов, чем ответов, если не запутывала все еще больше. Выход был один – поговорить, наконец, с новоявленным мужем, он должен ей помочь обрести себя.
И словно услышав ее намерение, он вдруг сам явился в ее келью, стоило ей только затеплить глиняный светильник.
- Ты спишь здесь? – недовольно спросил Лин Фэн, войдя и оглядывая тесную каморку, которую почти заполнил собой.
- Это монашеская келья, а не хоромы, - напомнила Ю Ли.
- И в самом деле, – покладисто буркнул он, усаживаясь на полу рядом с ней.
- М-м… - протянула Ю Ли с сомнением гладя на него. Конечно, она решила, что поговорит с ним, но не здесь и не сейчас. – Вообще-то я собираюсь молиться.
- Молиться? Снова? – удивился муж и уверенно пообещал: - Клянусь, я буду сидеть так тихо, что ты не заметишь меня.
- Не заметить вас, не получиться. Вы…- она подумала, как точнее объяснить нежелательность его присутствия здесь и вдруг выдала: - Вы… нарушили мое личное пространство.
Минуту он озадачено смотрел на нее, осмысливая услышанное, потом, кивнув, тоже выдал:
- Твое личное пространство – это я и потому ничего не нарушаю. Привыкай.
Тогда придется поговорить, вздохнула Ю Ли, только не похоже, что бы генерал был настроен на вдумчивый разговор.
- Хочешь, я отвечу на все твои вопросы? – вдруг сказал он тоном искусителя. Ю Ли вздрогнула, вот уже в который раз у нее возникало ощущение, что он читает ее мысли. – Спрашивай все, что пожелаешь.
- У нас была свадьба? – спросила она первое, что пришло на ум, надо же было с чего-то начинать.
- Сядь ближе, - велел он. – Еще ближе, - и похлопал рядом с собой по циновке. – Ты же не боишься меня, своего мужа?
- Я вас не помню, - заявила она, понимая, к чему он ведет и, обрубая продолжение этой темы на корню. - И не помню, чтобы мы были, когда-либо близки.
- Поверишь ли, что это гложет и меня тоже, - признался он со вздохом. – Мы действительно не успели стать супругами, а на дворе уже ночь, - без всякого перехода напомнил он.
Ю Ли смотрела изучающе озадачено. Мужчина, что сидел перед ней, вызывал недоумения, а не сердечный трепет. С ней-то, беспамятной, все понятно, ей выбирать не приходилось.
С трудом поднявшись, она намеренно медленно стряхивала остатки травы с монашеского балахона под пристальным взглядом солдата, что развернулся ей навстречу, похоже, с нетерпением ожидая, когда она подойдет. Не отпуская ее странным напряженным взглядом, он уже не сдерживал нервной улыбки.
Ой, точно ее сейчас арестуют. Вон как он радуется… А она ничего не помнит и ее ждет дыба и пытки. Может, сказать, что нужно срочно принести лекарке трав и сбежать? Но куда? Да хоть на гору Аскета.
И уже собралась обреченно шагнуть навстречу своему наказанию, неведомо за что, как назойливый торговец, что не унимался, упорно заводя с ней разговоры, позабыв о своей матушке, сладко посапывавшей на кане, схватил ее за широкий рукав. Он тоже видел интерес наглого солдата к этой монашке и не желал уступать послушницу простому вояке.
- Ты такая красавица хоть и из варварской стороны. Зачем тебе жить в унижении и отречении от всех радостей жизни среди унылых монахинь? – торопливо проговорил он, останавливая ее. –Со мной будешь почитаемой дамой и жить в полном достатке, ни в чем не нуждаясь.
- Господин, прошу вас, не мешайте, - попросила помощница лекарки, чувствуя себя неловко от всеобщего внимания, которое они оба начали привлекать к себе. Весело сегодня было в монастыре.
А новоиспеченный кавалер вдруг пришел в полный восторг от ее неуверенного ответа.
- О, так ты говоришь на ханьском! Тем лучше… тем лучше… Значит понимаешь мое желание, а желаю я тебя. Покоя знать не буду… хочешь денег? Смотри, много денег… хочешь?
И вдруг сметая столик со ступкой, любвеобильный торговец кувыркнулся галереи на землю.
- Как ты смеешь?! Сдам тебя властям! На кого поднял руку! Сюда! Хватайте мерзавца! – фальцетом надрывался, с выпученными от натуги глазами, торговец, болтая в воздухе короткими ножками, силясь подняться.
- Заткнись! – рявкнул солдат, поднимая и встряхивая красного от натуги торговца за шкирку.
Послушница ошарашено смотрела на бардак, который учинили эти двое из-за нее. До этого на столе все было расставлено в определенном порядке, теперь же отличить, что от чего было невозможно. Все смешалось в одну кучу.
- Эй, люди! – сипло надрывался торговец, не сдаваясь. – Смотрите все! Смотрите, они любовники… Какой позор! Крутить шашни прямо в монастыре! Блуд в святом месте! Обоих судить… казнить! - и он толстым пальцем обвел место потасовки: топтавшихся неподалеку солдат и сгрудившихся в стороне женщин, во все глаза смотревших на творившееся на веранде лечебницы.
- Ты изворотливый ублюдок! – вновь встряхнул толстяка солдат. – Кого ты здесь обвиняешь, когда сам при всем честном народе, при своей матушке, посмел приставать к этой женщине.
- Не докажешь! Ничего не докажешь! - визжал тот.
Весь этот шум и гам разбудил саму матушку незадачливого ухажера. Старушка с кряхтением, нехотя слезла с кана и, подойдя к побагровевшему сыну, потиравшего спину, отвесила ему тумак сухонькой ладошкой.
- Снова за свое, похотливый боров? – ворчливо выговаривала она. – У тебя уже пять наложниц, куда тебе больше?! Иди за мной, бурдюк этакий!
- Ты как? – спросил заступившийся за послушницу солдат, неловко собирая мешочки, благовонные палочки, медицинские иглы, коробочки с мазью, не обращая больше внимания на любвеобильного торговца, понуро бредшего за своей рассерженной родительницей.
- Нормально… - пробормотала девушка, не зная, куда деть глаза от смущения. Ее точно выгонят из монастыря. Второй день подряд от нее здесь одно беспокойство и беспорядок.
Молодые женщины вокруг поглядывали на нее, украдкой показывали пальцем и перешептывались. Солдаты, по своему обыкновению, не отпускали дешевых шуточек по поводу происходящего, а ждали в стороне, наблюдая за своим товарищем, переместившегося от настоятельницы к монашке.
Пока виновница беспорядка, не зная иероглифов, пыталась определить в каком порядка лежали холщевые мешочки с лекарствами и баночки с порошками, ее добровольный помощник вернул столик на место, расставил и разложил на нем баночки и мешочки с травами в точности так, как они до этого лежали.
- Ю Ли, - вдруг сказала, подошедшая настоятельница. – Это генерал Лин Фэн… - и умолкла, следуя его предостерегающему жесту.
Девушка не прожившая в обители и двух дней, украдкой огляделась, ища какую-то Ю Ли, она уже хорошо знала сестер обители в лицо, но плохо по именам. Потому озадачено взглянула поверх головы солдата, в ту сторону, куда указала настоятельница.
- Прояви уважение к генералу Лин Фэну, - строго одернула ее настоятельница, снова показав на солдата, что помогал наводить.
Это вот генерал? У девушки вытянулось лицо и она недоверчиво уставилась на солдата. При ближайшем рассмотрении он производил не менее сильное впечатление, чем при первом мимолетном взгляде. Густые волосы гладко зачесаны в обязательный пучок, закрепленный бронзовой заколкой. Гладкость лба оттеняли густые брови. Удлиненный овал лица, полные плотно сжатые губы. Впалые щеки, что горели темным румянцем, сходили к твердому подбородку. Крепкая шея и широкие плечи выдавали физическую силу, а в прямом открытом взгляде угадывалась воля и решительность.
Он сидел за злополучным столиком, подперев щеку костяшками пальцев, и смотрел с ожиданием и виноватой улыбкой так, будто встретил давно потерянного и вновь обретенного дорогого человека.
- Я вас знаю? – осторожно спросила послушница.
- Да, я твой муж, Ю Ли, - вдруг глубоким голосом выдал он.
- Что? – выронила она от неожиданности баночку. Так ее зовут Ю Ли? И еще у нее имеется муж? Ничего себе! Словно пыльным мешком по голове…
- Какой еще… муж? – она все не могла прийти в себя от такого удара судьбы, вдруг испытав нешуточную панику. Может… у нее еще дети имеются?
– Именно тебя искал он все время, когда ты сбежала от него, - решила внести ясность настоятельница, еще больше все запутав.
- Я сбежала не от него, а от убийцы, - озадачено поправила настоятельницу Ю Ли, с опаской разглядывая мужа. Черт его знает… Ничего у нее не екнуло. Может он лупил ее и потому она от него сбежала? Но тогда какая она мать, если не прихватила с собой детей? Может, спросить, как они там?
- Позвольте, тетушка, - обратился солдат к настоятельнице. – Нам с женой необходимо поговорить.
Ю Ли смотрела на него с ужасом. Вдруг, когда настоятельница уйдет, он надает ей затрещин за то, что непослушание? И как у нее самой хватило духа, осмелиться сбежать от него? Настоятельница беспечным жестом отпустила их и, то ли генерал, то ли солдат, то ли ее муж, поди разберись, кто он из этих троих, взяв ее руку, повел в сторону от веранды, под шепоток разряженных прихожанок и наблюдавших исподтишка, сестер обители, делавших вид, что поглощены своими делами.
Вдруг Ю Ли заметила, что он сам волнуется, не справляясь со своим дыханием. Когда они вошли под навес галереи шедшей вдоль стены обители, она решилась расставить все по местам.
- Господин, вы точно не ошиблись? Я вас не помню.
- Я не ошибся, я знаю тебя как самого себя, Ю Ли.
Она смотрела с подозрением, пока он тоже жадно вглядывался в ее лицо с непонятным ожиданием. Что-то молод для генеральского чина. Но выправка военная, властное лицо, смягченное сейчас непонятным восторгом. И он действительно не справлялся со своими чувствами.
- Ты осунулась, тебя здесь плохо кормят? – сжал он ее пальцы в своей горячей руке.
- А вы генерал или все-таки солдат?
Их вопросы прозвучали одновременно. Они разом замолчали, глядя друг на друга.
- Давайте вы, господин, - смущенно кашлянув, предложила она, отводя взгляд.
- Понимаю твою растерянность, - сказал он, приблизившись так, что ей пришлось отступить. – Мы не успели побыть вместе и узнать друг друга как супруги, потому ты чувствуешь отчужденность и неловкость.
- Ну… что-то типа того, - согласилась Ю Ли с облегчением поняв, что детей у них, стало быть, нет.
С другой стороны, если они муж и жена, у них должна быть история отношений, когда их чувства только возникли и набирали силу. И эта сила должна дать о себе знать, воспоминанием чувств и сердца, если разум даже и позабыл возлюбленного.
- Может… исправим упущение? – склонился он к ней. - Ты ведь хочешь о многом спросить меня?
- Ну… да… - снова скачок в сторону от ее мыслей. Как ей разобраться, если он ее отвлекает. Нет… не то… Ей хотелось, что бы все оказалось правдой. Красивый парень, да еще генерал… Подожди… она влюбляется по второму кругу?
Но когда он протянул руку, что бы отвести с ее лица пряди волос, она невольно отшатнулась.
- Я безумно рад, что ты очнулась. Как ты себя чувствуешь, не забываешь принимать снадобье?
Ю Ли взглянула на него как на постороннего, который бестактно лез не в свое дело.
- Вы знаете, как я спаслась? – напряженно спросила она.
- Печально, что лекарь погиб. Но он погиб, спасая тебя, и я его должник в этой и во всех будущих жизнях.
- Так вы нашли его?
- Он сорвался в пропасть. Мы достойно погребли Ци Тая. Когда вернемся в лагерь, я покажу тебе могилу достопочтенного лекаря, и ты сможешь поклониться ему.
- Ци Тай, - раздумчиво повторила она имя своего спасителя, вспомнив растрепанного растерянного старика, который спасал ее. - А когда мы вернемся?
- Сразу же, как только узнаю, кто покушался на тебя.
- Разве не татары-монголы, напавшие на лагерь?
- Кто? – но он тут же спохватился. – Да это были степняки, только действовала эта разбойничья шайка по чьему-то наущению.
- Вы не заберете меня сейчас?
- Увы. Пока я буду в Лояне, ты поживешь здесь у тетушки. Она присмотрит за тобой. Или… ты не хочешь расставаться со мной? – с надеждой прошептал он, склонившись к ее лицу.
- Нет… да… - потерялась Ю Ли, перетрусив. – Э… э… лучше так, как вы сказали.
А его все время тянуло поцеловать ее и, если она отодвигалась, все равно приступал ближе, чтобы коснуться ее.
- Да, нам нужно повременить, - сам того не осознавая повторил он ее мысль. – Если возьму тебя с собой, то уже ничего не смогу сделать, - закончил он на выдохе.
Его губы дрогнули, взгляд изменился, стал странным обжигающим.
- Я…э-э… мне надо идти, - попятилась от него Ю Ли, - … время молитвы…
Он многозначительно молчал и она, повернувшись, сошла с галереи, чуть не припустив от него бегом.
Всю душу вынул… муж!
Глава 6. Супружеский долг должен быть приведен в исполнении или Брак лунной ночью.
Лин Фэн стоял на площадке стены, которой был обнесен здешний сэнь (монастырь), и, сложив руки на груди, невидяще смотрел на горную гряду синеющую вдали, тихо терзаясь.
Его подвела жадность. Он захотел получить Ю Ли в этой жизни, не дожидаясь своих последующих реинкарнаций, потому что и там будет искать ее и быть с ней. В каждой своей жизни он будет с ней, почему должен отказаться в этой? Он не настолько благороден, что бы отпустить ее, потому что только он может дать Ю Ли счастье… только он.
И будет врать, пока она готова принять на веру все, что он сейчас внушит ей. От его лжи Ю Ли ведь не изменится, не станет другой. И он будет лгать и самому себе тоже и собственное малодушие не простит себе никогда. Его задевало, что он настолько слаб, что нет у него ни сил ни воли отпустить Ю Ли, ведь она ничего ему не обещала. Но он должен ей все рассказать. И расскажет, когда его убежденность, что она его счастье передастся самой Ю Ли. Она пока не осознает, что он предназначен ей, а она ему. Она должна это понять, почувствовать и принять.
И вот сейчас его снова одолевала жадность. Он ничего не хотел ни объяснять ей, ни рассказывать. Он так долго ждал, каждый день по нескольку раз подходя к ее ложу, видя ее спящей и не ведая, проснется ли она когда-нибудь. А впереди борьба с самим самой, попытка защитить их от разделяющей вечности. И разве не вправе он вкусить вместе с ней минутную иллюзию безмятежного счастья, когда она покорна и согласна с ним. Минутное счастье с ней… пусть и обманчивое, а уж потом вынесет и мирозданую тяжесть вины и вечность искупительного наказания?
Тетушка мудра и не будет мешать им, и он спокойно оставит Ю Ли на нее. К тому же свою просьбу присмотреть за женой, уже подкрепил щедрыми дарами: подносом серебра и нефритовыми четками. В сэне Ю Ли необходимо оправиться после тяжелого отравления и привыкнуть к мысли, что она безраздельно принадлежит ему, генералу Севера.
После вечерней молитвы, которая немного упорядочила мысли и успокоило бурные впечатления дня, Ю Ли ушла в свою келью.
Монастырь закрылся для прихожан, и солдаты генерала Лин отправились вниз, в соседнюю деревню, а сестры обители исподволь все посматривали на нее. Правая и Левая шушукались в сторонке, она опять стала героиней дня.
Зато безымянная «она» обрела, наконец, имя и надежду на хоть какую-то определенность своего существования, потому что объявился муж, который многое знал о ней. Хотя эта встреча принесла больше новых вопросов, чем ответов, если не запутывала все еще больше. Выход был один – поговорить, наконец, с новоявленным мужем, он должен ей помочь обрести себя.
И словно услышав ее намерение, он вдруг сам явился в ее келью, стоило ей только затеплить глиняный светильник.
- Ты спишь здесь? – недовольно спросил Лин Фэн, войдя и оглядывая тесную каморку, которую почти заполнил собой.
- Это монашеская келья, а не хоромы, - напомнила Ю Ли.
- И в самом деле, – покладисто буркнул он, усаживаясь на полу рядом с ней.
- М-м… - протянула Ю Ли с сомнением гладя на него. Конечно, она решила, что поговорит с ним, но не здесь и не сейчас. – Вообще-то я собираюсь молиться.
- Молиться? Снова? – удивился муж и уверенно пообещал: - Клянусь, я буду сидеть так тихо, что ты не заметишь меня.
- Не заметить вас, не получиться. Вы…- она подумала, как точнее объяснить нежелательность его присутствия здесь и вдруг выдала: - Вы… нарушили мое личное пространство.
Минуту он озадачено смотрел на нее, осмысливая услышанное, потом, кивнув, тоже выдал:
- Твое личное пространство – это я и потому ничего не нарушаю. Привыкай.
Тогда придется поговорить, вздохнула Ю Ли, только не похоже, что бы генерал был настроен на вдумчивый разговор.
- Хочешь, я отвечу на все твои вопросы? – вдруг сказал он тоном искусителя. Ю Ли вздрогнула, вот уже в который раз у нее возникало ощущение, что он читает ее мысли. – Спрашивай все, что пожелаешь.
- У нас была свадьба? – спросила она первое, что пришло на ум, надо же было с чего-то начинать.
- Сядь ближе, - велел он. – Еще ближе, - и похлопал рядом с собой по циновке. – Ты же не боишься меня, своего мужа?
- Я вас не помню, - заявила она, понимая, к чему он ведет и, обрубая продолжение этой темы на корню. - И не помню, чтобы мы были, когда-либо близки.
- Поверишь ли, что это гложет и меня тоже, - признался он со вздохом. – Мы действительно не успели стать супругами, а на дворе уже ночь, - без всякого перехода напомнил он.
Ю Ли смотрела изучающе озадачено. Мужчина, что сидел перед ней, вызывал недоумения, а не сердечный трепет. С ней-то, беспамятной, все понятно, ей выбирать не приходилось.
