Непростительный грех! Младшая Минь во всем призналась. Она рассказала, что намеренно донесла на мужа, зная от матери о тайной связи Еи с Вэй. Она же нашла у него доказательства сей изменнической связи. Младшая Минь призналась, что так поступить с мужем побудило ее то, как мерзко он обошелся с ней в брачную ночь, и после всего, что она вытерпела от него, Еи посмел отказаться сделать ее законной супругой. Тогда-то она решилась на месть, вспомнив, что поведала ей об Еи ее мать. Порочная женщина и чрево ее порочно, - с осуждением покачал головой евнух, после чего продолжал свой страшный рассказ. – Лекари нашли, что младшая Минь уже до ареста была больна нервной горячкой. Она со всеми бранилась, всех оскорбляла и в чем-то обвиняла. Из-за болезни ее не казнили, а отправили рабыней в публичный дом. Не представляю, как она уживается там, при ее-то характере, с остальными цветочками.
- А моя жена? – Тревожно спросил Ся о том, что все это время рвалось с его языка беспокойным, едва сдерживаемым вопросом.
- Госпожа Ся не пролила ни слезинки. Когда ее спрашивали, почему она не предается горю, не оплакивает казненного отца и брата, она неизменно отвечала, что ни отец, ни брат, ни сестра, ни наложница Минь не виновны, и ей самой не в чем оправдываться.
Ся закусил губу. Она отвечала как жена военачальника, так как он учил ее в ночь перед их расставанием. У самых казематов Главного евнуха и князя Ся с почтительными поклонами встречали тюремщики.
- Генерал Ся за супругой, - коротко объявил евнух, важно показывая императорскую нефритовую бирку.
Трое тюремщиков переглянулись, и двое младших чинов тот час почтительно отступили, давая пройти. Старший из тюремщиков взглянув на высокого хмурого военачальника, растерянно пробормотал:
- Генерал… только…
Отодвинув евнуха, Ся шагнул к шарахнувшемуся от него тюремщику, нависнув над ним.
- Барышня Ся… - еще больше робея, промямлил тюремщик. – Она… узнав о смерти отца и брата… отказывается принимать пищу… пройдемте за мной, - наконец пригласил он.
Но Ся больше его не слышал, оглохнув от обрушившейся на него паники. «Уморили!» - чуть не бежал он вдоль сырых вонючих казематных решеток, откуда доносились болезненные стоны, вздохи страданий, да звяканье цепей. Старший тюремщик едва поспевал за быстро шагавшим генералом.
- Последнее узилище слева, господин! - Крикнул он ему вдогонку, не в силах нагнать.
Ся остановился у последней решетки и, забыв, что она замкнута, рванул на себя.
- Сейчас, сейчас, господин, - запыхавшись, бормотал едва подоспевший тюремщик и, отцепив от пояса связку ключей, нашел нужный, которым принялся торопливо открывать, висящий на решетке, замок.
Оттолкнув и без того зашуганного им тюремщика, Ся ворвался в темную камеру.
Вообще на тюремщиков Ся произвел впечатление матерого волка случайно попавшего в ленивый наглый крысятник. Суровое лицо с властным взглядом из-под прямых бровей, воинская стать человека, привыкшего сутками не покидать седла, и сила, чувствовшаяся в широком развороте плеч, как и в решительных движениях уверенного в себе человека, подавляли безвольных тюремщиков привыкших к послушанию и беззащитности своих обреченных подопечных. Подобные люди, как этот молодой генерал, что почувствовали вкус жестоких битв и ликование побед, добыв звание не по праву наследования, а собственным ратным трудом и доблестью, не позволяли себе стать безропотными узниками и подвергаться унижениям, предпочтя сами решить свою судьбу самоубийством.
Между тем, Ся разглядел, что у сырой стены на циновке кто-то лежал и, приблизившись, опустился на колено перед обессиленным узником. Взяв его за хрупкие плечи, поднял с прелой соломы и недоуменно оглянулся:
- Ты ошибся, тюремщик. Это не моя жена.
- Но это и есть госпожа Ся… - испуганно заторопился объяснить тюремщик, переминаясь у выхода.
- Да о чем ты болтаешь?! – Разозлился Ся. – Моя жена женщина в теле, а ты мне подсунул какую-то… красотку!
И он вперил испытующий взгляд в большеглазую молодую женщину, чьи покатые плечи сейчас крепко сжимал. Даже в грубой холщовой рубахе с распущенными спутанными волосами, эта женщина была прекрасна.
- Вы за мной? - Прошептала она слабым голосом, - Пришло мое время… что ж, я готова…
Горло Ся сжал знакомый спазм, и он одной рукой придерживая несчастную, другой стащил с головы шлем, встряхнув волосами.
- Муж мой… - прошептала женщина с истонченными чертами лица. – Как вы возмужали… Будда Милосердный позволил увидеть вас… напоследок… перед казнью…
- Никто тебя не казнит, - застонал он, осторожно прижимая Ли Эр к широкой груди, ощущая ее непривычную хрупкость. – Я пришел за тобой.
И снова не веря, отстранившись, взглянул на ту, которую держал в своих объятиях, жадно вглядываясь в такое знакомое и незнакомое лицо. Она, подняв руку, едва коснулась его твердого подбородка. Она уже не ждала ничего, тем более его. И когда к ее решетке подошел воин, решила, что сейчас ее отведут на казнь. Но этот человек вдруг назвался ее мужем. Могло ли быть такое, что ранимый впечатлительный мальчик, которого она знала, так раздался в плечах и смотрел с непривычной твердостью. Его прежде гладкие щеки впали, а пухлые губы сурово сжаты. Меж прямых бровей залегли морщины забот и нелегких решений. Движения скупы, но точны. Только вот властность и решительность, что так напугали ее, уступили вдруг место нежности, и терпеливой заботе, вновь вернув ей прежнего Ся, того, что впервые вошел в их дом. А Ся узнавал и не узнавал в хрупкой едва живой красавице, ту пухленькую порывистую девушку, что, яростно не раздумывая ни минуты, защищала его против собственной семьи.
- Вы стали…великолепны, - тихо улыбнулась она, лежа на его руках. – Я рада, что привелось увидеть вас. Теперь… оставьте меня, я дочь изменника и вы не можете принять меня обратно.
- Ты не дочь изменника, а моя жена, - шепнул Ся, справляясь со спазмом сжавшего горло. - Император знает это. Он даровал тебе жизнь и отдал ее в мои руки. Теперь я твой господин и ты повинуешься только мне. А я вот едва узнаю тебя, до такого состояния ты довела себя. Но почему, ты отказываешься от пищи?
Повинуясь его знаку, тюремщик поспешил принести горячую похлебку.
- Я не могу… простите… - пробормотала изможденная девушка, поперхнувшись после первой же ложки, которую не смогла проглотить.
- Милая, ты должна поесть, - мягко настаивал Ся. – Давай снова попробуем, - и, зачерпнув ложкой мутный бульон, подул на него, а когда она в очередной раз отказалась, сам проглотил его.
Большей гадости он в жизни не пробовал, но сейчас его вкусовые предпочтения не были главным. Главным было то, чтобы Ли Эр начала есть.
- М-м… - промычал он, изображая удовольствие. – На удивление питательно… вот попробуй.
Но бульон аккуратно влитый ей в рот, пролился обратно, обляпав тюремную кофту Ли Эр из грубой холстины.
- Не могу… - всхлипнула она.
- Не страшно. Давай еще раз, - поудобнее устроил ее Ся, ободряющее погладив по голове, что лежала на его плече.
Снова зачерпнув ложкой бульон, поднес к губам Ли Эр. Результат был столь же плачевным.
- Не могу, - отвернулась она. – Я хочу уйти к отцу.
Бросив ложку, Ся крепко обнял жену, проговорив ей в волосы:
- Даже не думай, чтобы я отпустил тебя. Я твое Небо и твой господин, и ты останешься со мной. Помнишь, когда я впервые появился в вашем доме? Я был в отчаянии и рвался к семье, что ждала меня по ту сторону жизни. Тогда все мои помыслы и желания были о том, как уйти к ним, но хотел погибнуть так, чтобы моя гибель приумножила славу рода Ся. Но появилась ты и спасла от одиночества, вызволив из тяжкого плена горя. Я понял, что кому-то нужен, кто-то нуждается во мне, что кому-то настолько не безразличен, что защищает меня. Я стал для тебя семьей и был не вправе распоряжаться своей жизнью как вздумается и должен был тоже защищать тебя. Ты уйдешь, что станет со мной?
И снова зачерпнув бульон, поднес ложку к губам Ли Эр. На этот раз бульона пролилось немного, потому что она все же сделала судорожную попытку съесть безвкусную баланду. Вдохновленный успехом, пусть и небольшим, Ся продолжал свои увещевания:
- Ты мне необходима как воздух, без которого невозможно жить. Поэтому ради меня не сдавайся, даже если очень трудно. Я с тобой. Ты можешь быть сильной, ты должна быть сильной. Борись за меня, за себя, за нас. Хорошо?
Ли Эр слабо кивнула, и Ся, подхватив ее на руки, вынес из темницы. С этого дня жена князя Ся медленно, но верно шла на поправку, хоть и оставалась задумчивой и замкнутой. Ся снял небольшой дом и Ли Эр попав из застенок в домашний уют немного приободрилась и честно делая над собой усилия, пыталась есть женьшеневые и куриные питательные бульоны. Но скорее всего ее пугала жесткая решительность мужа, далекая от тихой деликатности прежнего чуткого Ся?
А он, выхаживая жену и ждал императорского разрешения вернуться на границу, куда ему не терпелось вернуться с Ли Эр.
Руки мужчины, что держат женщину, не схватятся за меч. Ум мужчины занятый женщиной, не думает о войне. Сердце мужчины, переполненное любовью, не выжжет месть.
В первую ночь, когда Ли Эр проснулась не в темнице, она обнаружила Ся спящим возле себя. Так получилось, что находясь между ним и резной спинкой кровати, она не могла пошевелиться, не потревожив его. Поэтому, лежа тихонечко Ли Эр рассматривала лицо спящего мужа. Он сильно изменился. Губы плотно сжаты даже во сне. Не удержавшись, Ли Эр отвела с его лица упавшую длинную прядь волос и провела пальчиком по прямым бровям. Ся медленно открыл глаза. Минуту другую они смотрели друг на друга. Он смотрел как мужчина, изо всех сил старающийся оградить свою женщину от самого себя. Она была еще слаба, и ему нужно было подождать, он столько ждал ее, что подождет еще. Она же невольно поддалась той интимности, что крепла между ними, набирая силу с каждой минутой, хотя они просто лежали и смотрели друг на друга. Ли Эр прошептала:
- У тебя взгляд стал другим, не таким, каким смотрел на меня раньше.
Он попробовал улыбнуться и севшим голосом спросил:
- Каким?
- Таким, что… хочется спрятаться.
- На этом свете и на том тебе уже никуда не спрятаться от меня, - придвинулся он к ней.
- У тебя ведь есть женщина? – спросила она тихо.
Его поступки познавшего все мужчины подтверждали, что он далеко не тот невинный мальчик, которого она помнила.
- Да, - не стал отрицать Ся и добавил: – Я вынужден был взять наложницу.
Наверное, он выбрал правильные слова, потому что Ли Эр не рассердилась, а заинтересовано переспросила:
- Вынужден?
Ся перевел дыхание, возблагодарив Небо за то, что может объясниться. Сплетни других не будут мучить ее, как и последующая за тем обида. Лучше пусть узнает все от него, чем от кого-то постороннего, не ведавшего всей правды. Другие расскажут лишь то, что лежит на поверхности, и подадут так, как захочется объяснить их собственной прихоти.
- Она дочь Юйшэ вождя южэней. Южени кочуют там, где тянутся горы Чжулун. Говорят, что это вовсе не горы, а дракон, освещающий темные северо-западные страны, куда не достигает свет солнца. Этот дракон имеет лицо человека и тело змеи, а длина его тысяча ли, - шепотом рассказывал он не отводя глаз от прекрасного лица жены. - Именно с дочерью Юйшэ я должен был быть помолвлен еще в Хэбине. То стало событием для моей семьи, поэтому на заставу прибыл весь род Ся где мы и ждали Юйшэ со всем его племенем. И ты уже знаешь, почему помолвка не состоялась. Мой род уничтожил напавший на заставу Кровавый Орел. Та же участь постигла и южэней Юйшэ, что шли в тот день к Хэбину. У них просто не было шансов выжить потому, что племя Кровавого Орла смело все на своем пути.
«И вот по прошествии двух месяцев, я вижу перед собой этого вождя в полном здравии, приветствующего меня как нового князя Трех Крепостей. Я сделал вид, что поверил, будто он обрадовался тому, что я выжил и тому, что по счастливой случайности гибельная участь обошла его племя, благодаря их богам, задержавших южэней в тот злосчастный день в стойбище и, что эта задержка спасла их всех от уничтожения. Я кивал, удивляясь вслух его невероятному везению, хотя уже в столице знал из донесений шпионов, что он попросту предал нас. С его помощью племя Кровавого Орла устроило нам ловушку в Хэбине. Юйшэ всерьез полагал, что такой неопытный молодчик как я, ничего не узнает и ни о чем не догадается. Я не разубеждал его, напротив, стараясь казаться ни в чем не уверенным и растерянным от свалившегося на меня назначения, ищущим его покровительства, потому что мне, сосунку, не на кого опереться. Тогда Юйшэ, обнаглел настолько, что посмел напомнить мне о несостоявшейся помолвке, а когда я сказал, что у меня уже имеется госпожа, дочь достойного и влиятельного семейства, это ничуть его не смутило. Он предложил взять его дочь наложницей. Я взял, потому что через нее мог узнать о намерениях ее отца, хотя понимал, что она приставлена ко мне соглядатаем. Ей было нелегко, кажется, она испытывала ко мне искренние чувства, но влияние отца было сильно, а она была послушной дочерью.
«Следуя его требованиям, она захотела большего. Странно, как возрастали ее аппетиты, иногда противореча друг другу. Сначала она желала стать моей женой и перебраться в столицу. Потом родить сына, что бы он стал владыкой Степи. Я сносил все это, следуя своей цели. Уверенность Юйшэ, что он вертит мной как хочет, были главными в моих расчетах, поэтому я всячески подпитывал ее. В свою очередь он убедил вождя Кровавого Орла, что я безволен и послушен и что для меня он - единственная семья. Юйшэ решил, что и на этот раз поступит со мной так же, как поступил с моим отцом. Мне удалось подкупить кое-кого в ставке Кровавого Орла. Этот шпион подливал масла в огонь, убеждая вождя Шохэна, что следует в первую очередь разбить танцев, не оставляя у себя за спиной врага пусть и слабого. Не позволяя укрепиться его желанию уйти в степь, грабить слабые племена кочевников. В это же время, я вел переговоры с генералами Трех Крепостей, рассчитывая на их поддержку. Переговоры шли трудно, потому что генералы не хотели идти под мое начало, пусть и сына прославленного героя. Пришлось многим поступиться… И вот я узнал, что Кровавый Орел кочует неподалеку. В тот вечер я накричал на наложницу, велев ей не донимать меня своими глупостями, что мое терпение закончилось и что я никогда не возьму ее с собой в столицу. Она тут же вскочила на коня и умчалась к своему отцу, ведь я терпеливо, день за днем взращивал ее обиду, придав этому ее чувству такую силу, что Юйшэ оскорбившись за свою дочь, решил жестоко наказать меня. Лазутчики сообщили, что племя Кровавого Орла, самое свирепое и беспощадное, когда либо кочевавшее под этим небом, уже поднялось, и тронулось в сторону храма Фуюнь. Там, у переправы, я и ждал его.
«При их появлении я начал отступать, что не вызвало подозрение у Шохэ, как и то, что потом я в нерешительности остановился. Он, должно быть, потешался над моей глупостью. Вместо того, чтобы бежать под прикрытие Трех Крепостей, я остановился в надежде на поддержку вождя ян с которым сдружился. Юйшэ намеренно удерживал его, чтобы он не пришел мне на помощь. На самом деле, это мой друг удерживал старого хитреца и его силы, тогда как племя ян уже стояло в моем построении, встречая врага.
- А моя жена? – Тревожно спросил Ся о том, что все это время рвалось с его языка беспокойным, едва сдерживаемым вопросом.
- Госпожа Ся не пролила ни слезинки. Когда ее спрашивали, почему она не предается горю, не оплакивает казненного отца и брата, она неизменно отвечала, что ни отец, ни брат, ни сестра, ни наложница Минь не виновны, и ей самой не в чем оправдываться.
Ся закусил губу. Она отвечала как жена военачальника, так как он учил ее в ночь перед их расставанием. У самых казематов Главного евнуха и князя Ся с почтительными поклонами встречали тюремщики.
- Генерал Ся за супругой, - коротко объявил евнух, важно показывая императорскую нефритовую бирку.
Трое тюремщиков переглянулись, и двое младших чинов тот час почтительно отступили, давая пройти. Старший из тюремщиков взглянув на высокого хмурого военачальника, растерянно пробормотал:
- Генерал… только…
Отодвинув евнуха, Ся шагнул к шарахнувшемуся от него тюремщику, нависнув над ним.
- Барышня Ся… - еще больше робея, промямлил тюремщик. – Она… узнав о смерти отца и брата… отказывается принимать пищу… пройдемте за мной, - наконец пригласил он.
Но Ся больше его не слышал, оглохнув от обрушившейся на него паники. «Уморили!» - чуть не бежал он вдоль сырых вонючих казематных решеток, откуда доносились болезненные стоны, вздохи страданий, да звяканье цепей. Старший тюремщик едва поспевал за быстро шагавшим генералом.
- Последнее узилище слева, господин! - Крикнул он ему вдогонку, не в силах нагнать.
Ся остановился у последней решетки и, забыв, что она замкнута, рванул на себя.
- Сейчас, сейчас, господин, - запыхавшись, бормотал едва подоспевший тюремщик и, отцепив от пояса связку ключей, нашел нужный, которым принялся торопливо открывать, висящий на решетке, замок.
Оттолкнув и без того зашуганного им тюремщика, Ся ворвался в темную камеру.
Вообще на тюремщиков Ся произвел впечатление матерого волка случайно попавшего в ленивый наглый крысятник. Суровое лицо с властным взглядом из-под прямых бровей, воинская стать человека, привыкшего сутками не покидать седла, и сила, чувствовшаяся в широком развороте плеч, как и в решительных движениях уверенного в себе человека, подавляли безвольных тюремщиков привыкших к послушанию и беззащитности своих обреченных подопечных. Подобные люди, как этот молодой генерал, что почувствовали вкус жестоких битв и ликование побед, добыв звание не по праву наследования, а собственным ратным трудом и доблестью, не позволяли себе стать безропотными узниками и подвергаться унижениям, предпочтя сами решить свою судьбу самоубийством.
Между тем, Ся разглядел, что у сырой стены на циновке кто-то лежал и, приблизившись, опустился на колено перед обессиленным узником. Взяв его за хрупкие плечи, поднял с прелой соломы и недоуменно оглянулся:
- Ты ошибся, тюремщик. Это не моя жена.
- Но это и есть госпожа Ся… - испуганно заторопился объяснить тюремщик, переминаясь у выхода.
- Да о чем ты болтаешь?! – Разозлился Ся. – Моя жена женщина в теле, а ты мне подсунул какую-то… красотку!
И он вперил испытующий взгляд в большеглазую молодую женщину, чьи покатые плечи сейчас крепко сжимал. Даже в грубой холщовой рубахе с распущенными спутанными волосами, эта женщина была прекрасна.
- Вы за мной? - Прошептала она слабым голосом, - Пришло мое время… что ж, я готова…
Горло Ся сжал знакомый спазм, и он одной рукой придерживая несчастную, другой стащил с головы шлем, встряхнув волосами.
- Муж мой… - прошептала женщина с истонченными чертами лица. – Как вы возмужали… Будда Милосердный позволил увидеть вас… напоследок… перед казнью…
- Никто тебя не казнит, - застонал он, осторожно прижимая Ли Эр к широкой груди, ощущая ее непривычную хрупкость. – Я пришел за тобой.
И снова не веря, отстранившись, взглянул на ту, которую держал в своих объятиях, жадно вглядываясь в такое знакомое и незнакомое лицо. Она, подняв руку, едва коснулась его твердого подбородка. Она уже не ждала ничего, тем более его. И когда к ее решетке подошел воин, решила, что сейчас ее отведут на казнь. Но этот человек вдруг назвался ее мужем. Могло ли быть такое, что ранимый впечатлительный мальчик, которого она знала, так раздался в плечах и смотрел с непривычной твердостью. Его прежде гладкие щеки впали, а пухлые губы сурово сжаты. Меж прямых бровей залегли морщины забот и нелегких решений. Движения скупы, но точны. Только вот властность и решительность, что так напугали ее, уступили вдруг место нежности, и терпеливой заботе, вновь вернув ей прежнего Ся, того, что впервые вошел в их дом. А Ся узнавал и не узнавал в хрупкой едва живой красавице, ту пухленькую порывистую девушку, что, яростно не раздумывая ни минуты, защищала его против собственной семьи.
- Вы стали…великолепны, - тихо улыбнулась она, лежа на его руках. – Я рада, что привелось увидеть вас. Теперь… оставьте меня, я дочь изменника и вы не можете принять меня обратно.
- Ты не дочь изменника, а моя жена, - шепнул Ся, справляясь со спазмом сжавшего горло. - Император знает это. Он даровал тебе жизнь и отдал ее в мои руки. Теперь я твой господин и ты повинуешься только мне. А я вот едва узнаю тебя, до такого состояния ты довела себя. Но почему, ты отказываешься от пищи?
Повинуясь его знаку, тюремщик поспешил принести горячую похлебку.
- Я не могу… простите… - пробормотала изможденная девушка, поперхнувшись после первой же ложки, которую не смогла проглотить.
- Милая, ты должна поесть, - мягко настаивал Ся. – Давай снова попробуем, - и, зачерпнув ложкой мутный бульон, подул на него, а когда она в очередной раз отказалась, сам проглотил его.
Большей гадости он в жизни не пробовал, но сейчас его вкусовые предпочтения не были главным. Главным было то, чтобы Ли Эр начала есть.
- М-м… - промычал он, изображая удовольствие. – На удивление питательно… вот попробуй.
Но бульон аккуратно влитый ей в рот, пролился обратно, обляпав тюремную кофту Ли Эр из грубой холстины.
- Не могу… - всхлипнула она.
- Не страшно. Давай еще раз, - поудобнее устроил ее Ся, ободряющее погладив по голове, что лежала на его плече.
Снова зачерпнув ложкой бульон, поднес к губам Ли Эр. Результат был столь же плачевным.
- Не могу, - отвернулась она. – Я хочу уйти к отцу.
Бросив ложку, Ся крепко обнял жену, проговорив ей в волосы:
- Даже не думай, чтобы я отпустил тебя. Я твое Небо и твой господин, и ты останешься со мной. Помнишь, когда я впервые появился в вашем доме? Я был в отчаянии и рвался к семье, что ждала меня по ту сторону жизни. Тогда все мои помыслы и желания были о том, как уйти к ним, но хотел погибнуть так, чтобы моя гибель приумножила славу рода Ся. Но появилась ты и спасла от одиночества, вызволив из тяжкого плена горя. Я понял, что кому-то нужен, кто-то нуждается во мне, что кому-то настолько не безразличен, что защищает меня. Я стал для тебя семьей и был не вправе распоряжаться своей жизнью как вздумается и должен был тоже защищать тебя. Ты уйдешь, что станет со мной?
И снова зачерпнув бульон, поднес ложку к губам Ли Эр. На этот раз бульона пролилось немного, потому что она все же сделала судорожную попытку съесть безвкусную баланду. Вдохновленный успехом, пусть и небольшим, Ся продолжал свои увещевания:
- Ты мне необходима как воздух, без которого невозможно жить. Поэтому ради меня не сдавайся, даже если очень трудно. Я с тобой. Ты можешь быть сильной, ты должна быть сильной. Борись за меня, за себя, за нас. Хорошо?
Ли Эр слабо кивнула, и Ся, подхватив ее на руки, вынес из темницы. С этого дня жена князя Ся медленно, но верно шла на поправку, хоть и оставалась задумчивой и замкнутой. Ся снял небольшой дом и Ли Эр попав из застенок в домашний уют немного приободрилась и честно делая над собой усилия, пыталась есть женьшеневые и куриные питательные бульоны. Но скорее всего ее пугала жесткая решительность мужа, далекая от тихой деликатности прежнего чуткого Ся?
А он, выхаживая жену и ждал императорского разрешения вернуться на границу, куда ему не терпелось вернуться с Ли Эр.
Руки мужчины, что держат женщину, не схватятся за меч. Ум мужчины занятый женщиной, не думает о войне. Сердце мужчины, переполненное любовью, не выжжет месть.
В первую ночь, когда Ли Эр проснулась не в темнице, она обнаружила Ся спящим возле себя. Так получилось, что находясь между ним и резной спинкой кровати, она не могла пошевелиться, не потревожив его. Поэтому, лежа тихонечко Ли Эр рассматривала лицо спящего мужа. Он сильно изменился. Губы плотно сжаты даже во сне. Не удержавшись, Ли Эр отвела с его лица упавшую длинную прядь волос и провела пальчиком по прямым бровям. Ся медленно открыл глаза. Минуту другую они смотрели друг на друга. Он смотрел как мужчина, изо всех сил старающийся оградить свою женщину от самого себя. Она была еще слаба, и ему нужно было подождать, он столько ждал ее, что подождет еще. Она же невольно поддалась той интимности, что крепла между ними, набирая силу с каждой минутой, хотя они просто лежали и смотрели друг на друга. Ли Эр прошептала:
- У тебя взгляд стал другим, не таким, каким смотрел на меня раньше.
Он попробовал улыбнуться и севшим голосом спросил:
- Каким?
- Таким, что… хочется спрятаться.
- На этом свете и на том тебе уже никуда не спрятаться от меня, - придвинулся он к ней.
- У тебя ведь есть женщина? – спросила она тихо.
Его поступки познавшего все мужчины подтверждали, что он далеко не тот невинный мальчик, которого она помнила.
- Да, - не стал отрицать Ся и добавил: – Я вынужден был взять наложницу.
Наверное, он выбрал правильные слова, потому что Ли Эр не рассердилась, а заинтересовано переспросила:
- Вынужден?
Ся перевел дыхание, возблагодарив Небо за то, что может объясниться. Сплетни других не будут мучить ее, как и последующая за тем обида. Лучше пусть узнает все от него, чем от кого-то постороннего, не ведавшего всей правды. Другие расскажут лишь то, что лежит на поверхности, и подадут так, как захочется объяснить их собственной прихоти.
- Она дочь Юйшэ вождя южэней. Южени кочуют там, где тянутся горы Чжулун. Говорят, что это вовсе не горы, а дракон, освещающий темные северо-западные страны, куда не достигает свет солнца. Этот дракон имеет лицо человека и тело змеи, а длина его тысяча ли, - шепотом рассказывал он не отводя глаз от прекрасного лица жены. - Именно с дочерью Юйшэ я должен был быть помолвлен еще в Хэбине. То стало событием для моей семьи, поэтому на заставу прибыл весь род Ся где мы и ждали Юйшэ со всем его племенем. И ты уже знаешь, почему помолвка не состоялась. Мой род уничтожил напавший на заставу Кровавый Орел. Та же участь постигла и южэней Юйшэ, что шли в тот день к Хэбину. У них просто не было шансов выжить потому, что племя Кровавого Орла смело все на своем пути.
«И вот по прошествии двух месяцев, я вижу перед собой этого вождя в полном здравии, приветствующего меня как нового князя Трех Крепостей. Я сделал вид, что поверил, будто он обрадовался тому, что я выжил и тому, что по счастливой случайности гибельная участь обошла его племя, благодаря их богам, задержавших южэней в тот злосчастный день в стойбище и, что эта задержка спасла их всех от уничтожения. Я кивал, удивляясь вслух его невероятному везению, хотя уже в столице знал из донесений шпионов, что он попросту предал нас. С его помощью племя Кровавого Орла устроило нам ловушку в Хэбине. Юйшэ всерьез полагал, что такой неопытный молодчик как я, ничего не узнает и ни о чем не догадается. Я не разубеждал его, напротив, стараясь казаться ни в чем не уверенным и растерянным от свалившегося на меня назначения, ищущим его покровительства, потому что мне, сосунку, не на кого опереться. Тогда Юйшэ, обнаглел настолько, что посмел напомнить мне о несостоявшейся помолвке, а когда я сказал, что у меня уже имеется госпожа, дочь достойного и влиятельного семейства, это ничуть его не смутило. Он предложил взять его дочь наложницей. Я взял, потому что через нее мог узнать о намерениях ее отца, хотя понимал, что она приставлена ко мне соглядатаем. Ей было нелегко, кажется, она испытывала ко мне искренние чувства, но влияние отца было сильно, а она была послушной дочерью.
«Следуя его требованиям, она захотела большего. Странно, как возрастали ее аппетиты, иногда противореча друг другу. Сначала она желала стать моей женой и перебраться в столицу. Потом родить сына, что бы он стал владыкой Степи. Я сносил все это, следуя своей цели. Уверенность Юйшэ, что он вертит мной как хочет, были главными в моих расчетах, поэтому я всячески подпитывал ее. В свою очередь он убедил вождя Кровавого Орла, что я безволен и послушен и что для меня он - единственная семья. Юйшэ решил, что и на этот раз поступит со мной так же, как поступил с моим отцом. Мне удалось подкупить кое-кого в ставке Кровавого Орла. Этот шпион подливал масла в огонь, убеждая вождя Шохэна, что следует в первую очередь разбить танцев, не оставляя у себя за спиной врага пусть и слабого. Не позволяя укрепиться его желанию уйти в степь, грабить слабые племена кочевников. В это же время, я вел переговоры с генералами Трех Крепостей, рассчитывая на их поддержку. Переговоры шли трудно, потому что генералы не хотели идти под мое начало, пусть и сына прославленного героя. Пришлось многим поступиться… И вот я узнал, что Кровавый Орел кочует неподалеку. В тот вечер я накричал на наложницу, велев ей не донимать меня своими глупостями, что мое терпение закончилось и что я никогда не возьму ее с собой в столицу. Она тут же вскочила на коня и умчалась к своему отцу, ведь я терпеливо, день за днем взращивал ее обиду, придав этому ее чувству такую силу, что Юйшэ оскорбившись за свою дочь, решил жестоко наказать меня. Лазутчики сообщили, что племя Кровавого Орла, самое свирепое и беспощадное, когда либо кочевавшее под этим небом, уже поднялось, и тронулось в сторону храма Фуюнь. Там, у переправы, я и ждал его.
«При их появлении я начал отступать, что не вызвало подозрение у Шохэ, как и то, что потом я в нерешительности остановился. Он, должно быть, потешался над моей глупостью. Вместо того, чтобы бежать под прикрытие Трех Крепостей, я остановился в надежде на поддержку вождя ян с которым сдружился. Юйшэ намеренно удерживал его, чтобы он не пришел мне на помощь. На самом деле, это мой друг удерживал старого хитреца и его силы, тогда как племя ян уже стояло в моем построении, встречая врага.
