Туннель оказался довольно просторным, с округлым сводом и стенами. Причудливо извилистый, он был идеально ровным, нигде не сужаясь и не расширяясь.
- Клопси, кто прорыл туннель?
- Огромный червь, моя владычица. Его изловили в Диком Подземье, а это мало того, что не легкое дело, но еще и опасное, потому что очень он ядовит. Его доставили в Мензоберранзан и опустили в большую яму. Он тут же зарылся в землю, а чтобы он проходил под землей там, где это было нужно, землю сверху обильно кропили кровью убитых дворфов. В конце пути, возле дворца де Наль, для него была приготовлена приманка - гора дохлых гоблинов и дворфов. Именно к ней он и стремился. Домочадцы и стража Дома де Наль специально собрались во дворе посмотреть на то, как червь будет пожирать это "лакомство".
- Долго нам еще идти? Пойдем быстрее, а!
Ника взяла Клопси за пазуху, почувствовав как холодны его маленькие цепкие ручки. Через какое-то время, а сколько они шли - Ника определить не могла, в рассеянном свете палочки выступили высеченные в стене каменные ступени. Поднявшись по ним, Ника уперлась в тяжелую каменную плиту, закрывавшую выход.
- Прикоснитесь к нему жезлом, - подсказал ей Клопси.
Ника тронула плиту алмазом. Он ярко вспыхнул, и плита со скрежетом, осыпая на голову Ники и Клопси пыль и мелкое каменное крошево, отъехала в сторону. Она поднялась в уютную комнату, завешанную гобеленами, с кушеткой, застеленную толстым домотканым покрывалом и стоящим возле алтаря глубоким креслом. На то, что это был именно алтарь, указывал высеченный из того же матового камня паук, нависший над чашей, обхватив ее края своими лапами. Пока Ника осматривалась, Клопси, которого она отпустила, забился в угол и смотрел оттуда блестевшими глазами.
- Вы ведь не Фиселла? - вдруг прошептал он. - Ведь нет?
- Клопси? - Почему-то тоже шепотом, позвала его Ника, сбитая с толку странным поведением малыша. - Это ведь я...
Она склонилась над ним, и он как загнанный зверек, вжав голову в плечи, зажмурился.
- Да что с тобой, дружок?
- Простите, моя владычица... пощадите... бедному Клопси показалось...
- Ну, ну... - девушка кончиком пальца, ласково погладила его по голове. - Клопси, я не Фиселла. Я Ника. Знаешь, что означает мое имя? Ника - это победа.
- Но вы... вы все равно погибнете здесь. Это очень не хорошее место. Фиселла будет проклята...
- Ты меня пугаешь. Что на тебя нашло?
- Уйдемте отсюда...
- Ну, хорошо, пойдем.
- И мы сюда больше не вернемся? Никогда? - в круглых глазенках Клопси вспыхнула надежда, он буквально ожил.
- Зачем нам сюда возвращаться? Разве что воспользоваться ходом еще раз?
Похоже, то темное, что держало его душу, отпустило малыша. Он глубоко вздохнул, покачал головой и прояснившимся взором посмотрел на Нику.
- Простите мое малодушие, - он помолчал и нерешительно добавил. - Наверное, вы хотите спросить, для чего Фиселла приходила сюда?
- Что-то мне подсказывает, что это окажется не лучше, чем твой рассказ про червя, прорывший потайной ход.
Обхватив свои плечики, словно его знобило, Клопси прикрыв глаза, проговорил:
- Фиселла приходила сюда погреться.
- Что? - не поняла Ника.
- Собственная, отравленная злобой кровь не грела ее, и она приходила сюда погреться. Вот это изваяние паука, что стоит в нише, согревало ее.
Ника поднялась и, подойдя к алтарю внимательно осмотрела его и даже потрогала его холодный камень.
- Не понимаю, как эта штука может разгораться настолько, чтобы согревать. Магия?
Клопси вздрогнув, кивнул.
- Ты от этого нервничаешь? - от алтаря обернулась к нему Ника. - Так ведь у меня тоже есть волшебная палочка.
- Нет, нет... - замотал головой Клопси. - Вы не понимаете... тут нужно особое... топливо... совсем немного... - жалобно пискнул он.
- И что же это за топливо? - с подозрением спросила Ника.
- Кровь...
- Что тебя удивляет? У дроу чего ни коснись - все замешано на крови и пауках.
- Кровь дроу, - прошептал кроха.
- Ты это серьезно? Ничего не путаешь? Ни дворфов, ни гоблинов, а уже самих дроу?
- Как-то Фиселле пришло в голову взять меня с собой. Когда мы пришли сюда, она велела страже делать свое дело, и вскоре они привели к ней мальчика дроу. Он был связан и ничего не мог поделать, а она ударила его ножом, наполняя чашу кровью бьющей из раны несчастного ребенка. Эту кровь она вылила в каменную чашу, так что паук над нею, раскалился до бела. Пока она грелась возле него, мальчик, истекая кровью, умирал. Ему было холодно и страшно. Я держал его за палец. Что мог для него сделать маленький, слабый Клопси, - он с горестным выражением покачал головой. - Бедный мальчик до сих пор стоит перед моими глазами. Он все время звал своего отца.
Клопси проворно нырнул под кушетку, приподняв покрывало, и тут же появился вновь, волоча за собой медальон на длинной цепочке. Аккуратно подхватив его двумя пальцами, Ника осмотрела грубо отшлифованный потемневшего серебра медальон с каким-то стекловидным, прозрачным вкраплением.
- Он просил меня передать этот медальон своему отцу. Я, что бы утешить беднягу, обещал ему это, но что может сделать такое маленькое существо как я. Как я, раб, могу найти кого-то в огромном Мензоберранзане? Но я все равно пообещал ему это. А когда мальчик умер, спрятал медальон под кушетку, подальше от алчных глаз Фиселлы. С тех пор мальчик часто приходит ко мне во сне.
Присев перед перед Клопси, Ника с удивлением разглядывала его.
- Удивительно. Ты получаешь удовольствие от избиения гоблинов и о пытках Доргана говоришь с восторгом. Но вот сейчас тебя прямо колотит.
Опустив глаза, Клопси покачал головой:
- Гоблины - отвратительные, безмозглые животные, а лорд после пыток всегда приходит в себя. Но здесь... Мальчик, которого убивали просто так... он... он был таким слабым невинным, беззащитным. Он все время плакал и звал отца, а Фиселла не обращала на ребенка внимания.
- Разреши взять его, - попросила Ника, и когда Клопси кивнул, замотала цепочку медальона вокруг запястья, превратив в браслет.
Она подошла к алтарю и опустив алмаз жезла в каменную чашу, мысленно приказала ему усилить свет, после чего принялась тщательно осматривать ее дно. Чаша оказалась девственно чиста. Либо стража, сопровождавшая Фиселлу, тщательно вытерла ее, либо Клопси что-то путает. Но, это вряд ли. Оставалось одно - проверить все самой. У подножья чаши лежал ритуальный нож с искусно вырезанной по кости рукоятью. Им Ника надрезала себе палец, выдавив несколько капель крови прямо в чашу. Как только темные, густые капли упали на каменное дно, изваяние паука начало светиться, испуская волны слабого тепла. Кровь в чаше истаивала прямо на глазах, жадно поглощаемая камнем, как сухая земля впитывает долгожданные редкие капли начинающегося дождя.
По мере того, как кровь исчезла, чаша принимала холодный, безобидный вид. Остывал, постепенно потухая, каменный паук. Тогда упершись руками в изваяние и поднатужившись, Ника начала двигать его до тех пор, пока оно не закачалось на краю пьедестала и не рухнуло вниз, развалившись на куски. Наведя на паука алмаз, она велела: "Разбейся!". Сноп синего света, вырвавшись из палочки, ударил в камень изваяния, который пошел трещинами и рассыпался.
- Теперь пошли, - пряча палочку в рукав и удовлетворенно отряхивая ладони, скомандовала она Клопси. Тот с готовностью повиновался. Подхватив его, Ника вышла из комнаты, от души хлопнув дверью.
Клопси забрался к ней за пазуху и, привычно повозившись там, затих, свернувшись теплым комочком. Бедняга окончательно пришел в себя и успокоился, после того, как госпожа на его глазах разбила уродливое изображение Ллос.
А Ника оглядывала темную, безмолвную улочку. Низкие домики с плоскими крышами, покрытые каменной черепицей и с глухими ставнями на окнах, казались необитаемыми. За спиной из-за крыш домов едва виднелся свет источаемый Нарбонделлем. Прижав холодный алмаз палочки к пылающему лбу, Ника вызвала диск, представив, как он уже направляется к ней. После спрятав магический жезл в рукав, с интересом осмотрела огромные сталактиты, свисавшие с необъятного свода пещеры, заменявшим дроу небо. Над нею завис мерцающий розовыми переливами диск. Опустив ладонь вниз, Ника заставила его спуститься пониже и взошла на него.
Она спросила Клопси, куда им лететь, и он, высунувшись из-за корсажа, произнес длинное, затейливое слово, которое Ника при всем своем желании не смогла бы выговорить. Диск взмыл и, заложив крутой вираж вокруг одного из сталагмитов, полетел в сторону рощи гигантских грибов. Клопси, выбравшийся на волю, похоже, полностью пришедший в себя, удобно устроился у нее на плече и теперь рассказывал ей о районе, который они только что покинули - районе низкорожденных дроу.
Низкорожденные дроу имели больше прав, чем рабы и кормились своим ремеслом, несчастье их состояло в том, что они родились мужчинами. То, что они не воины, было причиной того, что общество дроу не считалось с ними. Кланы Матерей не принимали их на службу. Пользоваться их услугами в открытую, как и общаться с ними, считалось дурным тоном. Знатные дроу предпочитали заказывать у них товары через посредников. На них попросту не обращали внимания, и эльфы ремесленники жили в своем квартале тихо и законопослушно, ничем не беспокоя Правящий Совет Мензоберранзана. Эти мастеровые и торговцы старались быть незаметными и лишний раз не напоминать о себе. В своем квартале они сами поддерживали порядок, так что стража даже, не считала нужным, заглядывать сюда.
Диск облетел огромный жилой сталактит, мерцающий россыпью окошек. Вокруг него вилась вырубленная в его толще лестница. Они поднялись еще немного вверх и подлетели к одной из бесчисленных площадок, что были выдолблены у низких полукруглых дверей и зависли над резными каменными перилами одной из них. Подобрав подол своего балахона, Ника спрыгнула на площадку и, надвинув поглубже капюшон, чуть слышно стукнула в дверь, тут же толкнув ее. Незапертая дверь со скрипом отворилась. Ника, пригнувшись, вошла и огляделась при тусклом свете горящей свечи.
Середину круглой комнаты занимал длинный стол, заваленный свитками и фолиантами. Вдоль стены по кругу шла скамья, из-под которой виднелись обитые медью углы сундуков и сундучков. С трех узких высоких окон открывался бескрайний вид на величественный город, переливающийся бесчисленными огнями. В кресле с высокой спинкой, вырезанной в форме летучей мыши, сидел мужчина с длинными темными волосами. При малейшем движении его мантия, меняла цвет от голубого до темно синего, почти черного.
Подняв от свитка голову, он прищурясь смотрел на вошедшего гостя. Его ничуть не возмутило бесцеремонное вторжение, и он просто ждал первых слов незнакомца. Не считая нужным даже поздороваться, Ника не торопясь, откинула капюшон и тогда моложавое лицо дроу, отличающееся порочной красотой рода де Наль, исказил ужас.
- Ты... - он вскочил на ноги так резво, что со стола скатилось несколько свитков.
- Продолжай, Громф. Не останавливайся.
Маг попятился от Ники.
- Она все-таки сделала это? - пробормотал он.
- Сделала что? – не давала ему опомниться Ника.
- Ты ведь не Фиселла? - прошептал он, ухватившись за спинку кресла, будто огораживаясь от нее. - Ты смертная... Что ты хочешь от меня? Зачем пришла ко мне?
- Хочу знать, что меня ожидает завтра.
- Скажи ей, мастер Громф.
- Клопси? - удивился чародей, разглядев сидящего на плече Ники кроху.
Трясясь он обошел кресло и упал в него, а Ника, так и не дождавшись приглашения присесть, расположилась на скамье. Подставив Клопси ладонь, она отпустила его к себе на колени, где он чинно устроился.
- Не думаю, что мой рассказ уже чем-то поможет тебе, смертная. Я знаю не много. Что ты хочешь знать?
- Расскажи о пророчестве.
Громф пронзительно глянул на нее. Его глаза при слабом свете свечи сверкнули красноватыми отблесками.
- Не так уж и мало тебе удалось узнать за эти два дня.
- Захочешь жить - раскопаешь еще и не то, - огрызнулась девушка. – Но все равно я знаю слишком мало для того, чтобы выжить.
- А ты, похоже, умна и... красива. Странно, но сестра и вполовину не казалась мне такой прекрасной, как ты, смертная.
- Благодарю. Но давай завязывай с комплиментами, - Ника подозревала, что маг попросту заговаривает ей зубы. Скользкий тип.
- Комплименты? - Подозрительно смотрел на нее Громф. - Что это означает?
Ника вздохнула: ну да, она не совсем удачно выразилась. Темные эльфы так забиты своими женщинами, что понятие "комплимент" для них не существует. Лесть - это, пожалуйста, сколько угодно.
- Я говорю правду, что бы ты ни подразумевала под сим словом, смертная. Я всегда говорю правду, - маг уже успокоился, взял себя в руки, и теперь с интересом присматривался к гостье. - Ты обречена и вряд ли сможешь избежать той участи, что уготована тебе Фиселлой. И поскольку это уже ничего не изменит, я расскажу тебе о пророчестве, - и, прикрыв глаза, он начал рассказывать: - С незапамятных времен, с начала сотворения, когда даже не родились боги Поверхностного мира, Ллос пожрав своего супруга - могучего воина-эльфа, произвела от него на свет своих детей - первых дроу, мальчика и девочку. От них пошел род темных эльфов. По праву своего первородства сестра и брат должны были стать единственными правителями народа темных эльфов, а их Дом главенствующим, что простиралось и на их потомков.
Но в великой мудрости своей, Ллос не желала отдавать власть над дроу в одни руки, понимая, что такой властитель возгордиться и возомнит себя равной ей, Паучьей королеве. Она жаждала вечной борьбы, понимая, что это закалит ее народ, сделает воинственным и непобедимым, ведь в борьбе выживали сильнейшие, в тонких интригах побеждали умнейшие. Вечная смута никому не давала уверенности в незыблемости собственного положения. Все смешалось так, что уже никто не помнил, даже дроу жившие не одно столетие, в ком из них течет кровь первородных эльфов - прародителей. Пожалуй, это уже даже неведомо и самой Ллос.
Все бы так и оставалось, если бы из Поверхностного мира в Подземье не просочился слух о неком пророчестве. Отряд темных эльфов, во главе со жрицей, поднялись из благословенного мрака Подземья в Поверхностный мир под его адское светило. После многих лет скитаний на чужбине выжившая жрица принесла древние свитки пророчеств мудрецов, написанные в разное время. Все эти пророчества были схожи в одном: в предостережении от той опасности, которое грозило Поверхностному миру, от детей Ллос. В них говорилось, что от двух знатных Домов дроу, родиться дитя, которое, возмужав, объединит все народы Подземья под своей властью и завоюет Поверхностный мир во имя Ллос. Так гласит пророчество. Это казалось невероятным, потому что эльфы Подземья не в силах выносить светила Поверхностного мира, но зато они умеют воевать под покровом ночи. Уже сейчас, ночною порой, отряды дроу поднимаются на Поверхность, чтобы устрашать живущие там расы дня своими набегами, привыкая к свету звезд и ночному светилу, не такому жестокому как дневное. Эти смельчаки за один набег вырезают целые кланы Лунных и Лесных эльфов, деревни людей и племена орков.
- Клопси, кто прорыл туннель?
- Огромный червь, моя владычица. Его изловили в Диком Подземье, а это мало того, что не легкое дело, но еще и опасное, потому что очень он ядовит. Его доставили в Мензоберранзан и опустили в большую яму. Он тут же зарылся в землю, а чтобы он проходил под землей там, где это было нужно, землю сверху обильно кропили кровью убитых дворфов. В конце пути, возле дворца де Наль, для него была приготовлена приманка - гора дохлых гоблинов и дворфов. Именно к ней он и стремился. Домочадцы и стража Дома де Наль специально собрались во дворе посмотреть на то, как червь будет пожирать это "лакомство".
- Долго нам еще идти? Пойдем быстрее, а!
Ника взяла Клопси за пазуху, почувствовав как холодны его маленькие цепкие ручки. Через какое-то время, а сколько они шли - Ника определить не могла, в рассеянном свете палочки выступили высеченные в стене каменные ступени. Поднявшись по ним, Ника уперлась в тяжелую каменную плиту, закрывавшую выход.
- Прикоснитесь к нему жезлом, - подсказал ей Клопси.
Ника тронула плиту алмазом. Он ярко вспыхнул, и плита со скрежетом, осыпая на голову Ники и Клопси пыль и мелкое каменное крошево, отъехала в сторону. Она поднялась в уютную комнату, завешанную гобеленами, с кушеткой, застеленную толстым домотканым покрывалом и стоящим возле алтаря глубоким креслом. На то, что это был именно алтарь, указывал высеченный из того же матового камня паук, нависший над чашей, обхватив ее края своими лапами. Пока Ника осматривалась, Клопси, которого она отпустила, забился в угол и смотрел оттуда блестевшими глазами.
- Вы ведь не Фиселла? - вдруг прошептал он. - Ведь нет?
- Клопси? - Почему-то тоже шепотом, позвала его Ника, сбитая с толку странным поведением малыша. - Это ведь я...
Она склонилась над ним, и он как загнанный зверек, вжав голову в плечи, зажмурился.
- Да что с тобой, дружок?
- Простите, моя владычица... пощадите... бедному Клопси показалось...
- Ну, ну... - девушка кончиком пальца, ласково погладила его по голове. - Клопси, я не Фиселла. Я Ника. Знаешь, что означает мое имя? Ника - это победа.
- Но вы... вы все равно погибнете здесь. Это очень не хорошее место. Фиселла будет проклята...
- Ты меня пугаешь. Что на тебя нашло?
- Уйдемте отсюда...
- Ну, хорошо, пойдем.
- И мы сюда больше не вернемся? Никогда? - в круглых глазенках Клопси вспыхнула надежда, он буквально ожил.
- Зачем нам сюда возвращаться? Разве что воспользоваться ходом еще раз?
Похоже, то темное, что держало его душу, отпустило малыша. Он глубоко вздохнул, покачал головой и прояснившимся взором посмотрел на Нику.
- Простите мое малодушие, - он помолчал и нерешительно добавил. - Наверное, вы хотите спросить, для чего Фиселла приходила сюда?
- Что-то мне подсказывает, что это окажется не лучше, чем твой рассказ про червя, прорывший потайной ход.
Обхватив свои плечики, словно его знобило, Клопси прикрыв глаза, проговорил:
- Фиселла приходила сюда погреться.
- Что? - не поняла Ника.
- Собственная, отравленная злобой кровь не грела ее, и она приходила сюда погреться. Вот это изваяние паука, что стоит в нише, согревало ее.
Ника поднялась и, подойдя к алтарю внимательно осмотрела его и даже потрогала его холодный камень.
- Не понимаю, как эта штука может разгораться настолько, чтобы согревать. Магия?
Клопси вздрогнув, кивнул.
- Ты от этого нервничаешь? - от алтаря обернулась к нему Ника. - Так ведь у меня тоже есть волшебная палочка.
- Нет, нет... - замотал головой Клопси. - Вы не понимаете... тут нужно особое... топливо... совсем немного... - жалобно пискнул он.
- И что же это за топливо? - с подозрением спросила Ника.
- Кровь...
- Что тебя удивляет? У дроу чего ни коснись - все замешано на крови и пауках.
- Кровь дроу, - прошептал кроха.
- Ты это серьезно? Ничего не путаешь? Ни дворфов, ни гоблинов, а уже самих дроу?
- Как-то Фиселле пришло в голову взять меня с собой. Когда мы пришли сюда, она велела страже делать свое дело, и вскоре они привели к ней мальчика дроу. Он был связан и ничего не мог поделать, а она ударила его ножом, наполняя чашу кровью бьющей из раны несчастного ребенка. Эту кровь она вылила в каменную чашу, так что паук над нею, раскалился до бела. Пока она грелась возле него, мальчик, истекая кровью, умирал. Ему было холодно и страшно. Я держал его за палец. Что мог для него сделать маленький, слабый Клопси, - он с горестным выражением покачал головой. - Бедный мальчик до сих пор стоит перед моими глазами. Он все время звал своего отца.
Клопси проворно нырнул под кушетку, приподняв покрывало, и тут же появился вновь, волоча за собой медальон на длинной цепочке. Аккуратно подхватив его двумя пальцами, Ника осмотрела грубо отшлифованный потемневшего серебра медальон с каким-то стекловидным, прозрачным вкраплением.
- Он просил меня передать этот медальон своему отцу. Я, что бы утешить беднягу, обещал ему это, но что может сделать такое маленькое существо как я. Как я, раб, могу найти кого-то в огромном Мензоберранзане? Но я все равно пообещал ему это. А когда мальчик умер, спрятал медальон под кушетку, подальше от алчных глаз Фиселлы. С тех пор мальчик часто приходит ко мне во сне.
Присев перед перед Клопси, Ника с удивлением разглядывала его.
- Удивительно. Ты получаешь удовольствие от избиения гоблинов и о пытках Доргана говоришь с восторгом. Но вот сейчас тебя прямо колотит.
Опустив глаза, Клопси покачал головой:
- Гоблины - отвратительные, безмозглые животные, а лорд после пыток всегда приходит в себя. Но здесь... Мальчик, которого убивали просто так... он... он был таким слабым невинным, беззащитным. Он все время плакал и звал отца, а Фиселла не обращала на ребенка внимания.
- Разреши взять его, - попросила Ника, и когда Клопси кивнул, замотала цепочку медальона вокруг запястья, превратив в браслет.
Она подошла к алтарю и опустив алмаз жезла в каменную чашу, мысленно приказала ему усилить свет, после чего принялась тщательно осматривать ее дно. Чаша оказалась девственно чиста. Либо стража, сопровождавшая Фиселлу, тщательно вытерла ее, либо Клопси что-то путает. Но, это вряд ли. Оставалось одно - проверить все самой. У подножья чаши лежал ритуальный нож с искусно вырезанной по кости рукоятью. Им Ника надрезала себе палец, выдавив несколько капель крови прямо в чашу. Как только темные, густые капли упали на каменное дно, изваяние паука начало светиться, испуская волны слабого тепла. Кровь в чаше истаивала прямо на глазах, жадно поглощаемая камнем, как сухая земля впитывает долгожданные редкие капли начинающегося дождя.
По мере того, как кровь исчезла, чаша принимала холодный, безобидный вид. Остывал, постепенно потухая, каменный паук. Тогда упершись руками в изваяние и поднатужившись, Ника начала двигать его до тех пор, пока оно не закачалось на краю пьедестала и не рухнуло вниз, развалившись на куски. Наведя на паука алмаз, она велела: "Разбейся!". Сноп синего света, вырвавшись из палочки, ударил в камень изваяния, который пошел трещинами и рассыпался.
- Теперь пошли, - пряча палочку в рукав и удовлетворенно отряхивая ладони, скомандовала она Клопси. Тот с готовностью повиновался. Подхватив его, Ника вышла из комнаты, от души хлопнув дверью.
Клопси забрался к ней за пазуху и, привычно повозившись там, затих, свернувшись теплым комочком. Бедняга окончательно пришел в себя и успокоился, после того, как госпожа на его глазах разбила уродливое изображение Ллос.
А Ника оглядывала темную, безмолвную улочку. Низкие домики с плоскими крышами, покрытые каменной черепицей и с глухими ставнями на окнах, казались необитаемыми. За спиной из-за крыш домов едва виднелся свет источаемый Нарбонделлем. Прижав холодный алмаз палочки к пылающему лбу, Ника вызвала диск, представив, как он уже направляется к ней. После спрятав магический жезл в рукав, с интересом осмотрела огромные сталактиты, свисавшие с необъятного свода пещеры, заменявшим дроу небо. Над нею завис мерцающий розовыми переливами диск. Опустив ладонь вниз, Ника заставила его спуститься пониже и взошла на него.
Она спросила Клопси, куда им лететь, и он, высунувшись из-за корсажа, произнес длинное, затейливое слово, которое Ника при всем своем желании не смогла бы выговорить. Диск взмыл и, заложив крутой вираж вокруг одного из сталагмитов, полетел в сторону рощи гигантских грибов. Клопси, выбравшийся на волю, похоже, полностью пришедший в себя, удобно устроился у нее на плече и теперь рассказывал ей о районе, который они только что покинули - районе низкорожденных дроу.
Низкорожденные дроу имели больше прав, чем рабы и кормились своим ремеслом, несчастье их состояло в том, что они родились мужчинами. То, что они не воины, было причиной того, что общество дроу не считалось с ними. Кланы Матерей не принимали их на службу. Пользоваться их услугами в открытую, как и общаться с ними, считалось дурным тоном. Знатные дроу предпочитали заказывать у них товары через посредников. На них попросту не обращали внимания, и эльфы ремесленники жили в своем квартале тихо и законопослушно, ничем не беспокоя Правящий Совет Мензоберранзана. Эти мастеровые и торговцы старались быть незаметными и лишний раз не напоминать о себе. В своем квартале они сами поддерживали порядок, так что стража даже, не считала нужным, заглядывать сюда.
Диск облетел огромный жилой сталактит, мерцающий россыпью окошек. Вокруг него вилась вырубленная в его толще лестница. Они поднялись еще немного вверх и подлетели к одной из бесчисленных площадок, что были выдолблены у низких полукруглых дверей и зависли над резными каменными перилами одной из них. Подобрав подол своего балахона, Ника спрыгнула на площадку и, надвинув поглубже капюшон, чуть слышно стукнула в дверь, тут же толкнув ее. Незапертая дверь со скрипом отворилась. Ника, пригнувшись, вошла и огляделась при тусклом свете горящей свечи.
Середину круглой комнаты занимал длинный стол, заваленный свитками и фолиантами. Вдоль стены по кругу шла скамья, из-под которой виднелись обитые медью углы сундуков и сундучков. С трех узких высоких окон открывался бескрайний вид на величественный город, переливающийся бесчисленными огнями. В кресле с высокой спинкой, вырезанной в форме летучей мыши, сидел мужчина с длинными темными волосами. При малейшем движении его мантия, меняла цвет от голубого до темно синего, почти черного.
Подняв от свитка голову, он прищурясь смотрел на вошедшего гостя. Его ничуть не возмутило бесцеремонное вторжение, и он просто ждал первых слов незнакомца. Не считая нужным даже поздороваться, Ника не торопясь, откинула капюшон и тогда моложавое лицо дроу, отличающееся порочной красотой рода де Наль, исказил ужас.
- Ты... - он вскочил на ноги так резво, что со стола скатилось несколько свитков.
- Продолжай, Громф. Не останавливайся.
Маг попятился от Ники.
- Она все-таки сделала это? - пробормотал он.
- Сделала что? – не давала ему опомниться Ника.
- Ты ведь не Фиселла? - прошептал он, ухватившись за спинку кресла, будто огораживаясь от нее. - Ты смертная... Что ты хочешь от меня? Зачем пришла ко мне?
- Хочу знать, что меня ожидает завтра.
- Скажи ей, мастер Громф.
- Клопси? - удивился чародей, разглядев сидящего на плече Ники кроху.
Трясясь он обошел кресло и упал в него, а Ника, так и не дождавшись приглашения присесть, расположилась на скамье. Подставив Клопси ладонь, она отпустила его к себе на колени, где он чинно устроился.
- Не думаю, что мой рассказ уже чем-то поможет тебе, смертная. Я знаю не много. Что ты хочешь знать?
- Расскажи о пророчестве.
Громф пронзительно глянул на нее. Его глаза при слабом свете свечи сверкнули красноватыми отблесками.
- Не так уж и мало тебе удалось узнать за эти два дня.
- Захочешь жить - раскопаешь еще и не то, - огрызнулась девушка. – Но все равно я знаю слишком мало для того, чтобы выжить.
- А ты, похоже, умна и... красива. Странно, но сестра и вполовину не казалась мне такой прекрасной, как ты, смертная.
- Благодарю. Но давай завязывай с комплиментами, - Ника подозревала, что маг попросту заговаривает ей зубы. Скользкий тип.
- Комплименты? - Подозрительно смотрел на нее Громф. - Что это означает?
Ника вздохнула: ну да, она не совсем удачно выразилась. Темные эльфы так забиты своими женщинами, что понятие "комплимент" для них не существует. Лесть - это, пожалуйста, сколько угодно.
- Я говорю правду, что бы ты ни подразумевала под сим словом, смертная. Я всегда говорю правду, - маг уже успокоился, взял себя в руки, и теперь с интересом присматривался к гостье. - Ты обречена и вряд ли сможешь избежать той участи, что уготована тебе Фиселлой. И поскольку это уже ничего не изменит, я расскажу тебе о пророчестве, - и, прикрыв глаза, он начал рассказывать: - С незапамятных времен, с начала сотворения, когда даже не родились боги Поверхностного мира, Ллос пожрав своего супруга - могучего воина-эльфа, произвела от него на свет своих детей - первых дроу, мальчика и девочку. От них пошел род темных эльфов. По праву своего первородства сестра и брат должны были стать единственными правителями народа темных эльфов, а их Дом главенствующим, что простиралось и на их потомков.
Но в великой мудрости своей, Ллос не желала отдавать власть над дроу в одни руки, понимая, что такой властитель возгордиться и возомнит себя равной ей, Паучьей королеве. Она жаждала вечной борьбы, понимая, что это закалит ее народ, сделает воинственным и непобедимым, ведь в борьбе выживали сильнейшие, в тонких интригах побеждали умнейшие. Вечная смута никому не давала уверенности в незыблемости собственного положения. Все смешалось так, что уже никто не помнил, даже дроу жившие не одно столетие, в ком из них течет кровь первородных эльфов - прародителей. Пожалуй, это уже даже неведомо и самой Ллос.
Все бы так и оставалось, если бы из Поверхностного мира в Подземье не просочился слух о неком пророчестве. Отряд темных эльфов, во главе со жрицей, поднялись из благословенного мрака Подземья в Поверхностный мир под его адское светило. После многих лет скитаний на чужбине выжившая жрица принесла древние свитки пророчеств мудрецов, написанные в разное время. Все эти пророчества были схожи в одном: в предостережении от той опасности, которое грозило Поверхностному миру, от детей Ллос. В них говорилось, что от двух знатных Домов дроу, родиться дитя, которое, возмужав, объединит все народы Подземья под своей властью и завоюет Поверхностный мир во имя Ллос. Так гласит пророчество. Это казалось невероятным, потому что эльфы Подземья не в силах выносить светила Поверхностного мира, но зато они умеют воевать под покровом ночи. Уже сейчас, ночною порой, отряды дроу поднимаются на Поверхность, чтобы устрашать живущие там расы дня своими набегами, привыкая к свету звезд и ночному светилу, не такому жестокому как дневное. Эти смельчаки за один набег вырезают целые кланы Лунных и Лесных эльфов, деревни людей и племена орков.
