Вероника проворчала что-то о важности спорта, но Ангелина, включив телефон, продемонстрировала полное безразличие к разумным доводам подруги. Геля была занята самоедством. Зачем она вступила в переписку с Костей? Не надо было ничего отвечать – пусть наслаждается своей женой. Как Ксюха сказала: «Надо выбрасывать мусор из ведра, а главное, из жизни!». И вообще, чего про Костю думать? Может, он случайно написал – перебрал вчера шампанского и отправил ватсапку «своему ангелу» – теперь сам, поди, жалеет или даже не вспоминает.
Никаких сообщений от Константина не пришло (Геля облегченно вздохнула). Зато было множество нарядных новогодних изображений. Ангелина накануне поздравила всех родных и знакомых, но поток поздравлений не прекращался. Видимо, все праздничные дни предстояло получать и отправлять забавные новогодние мэмы. Среди множества сообщений Ангелина с удивлением обнаружила поздравительную картинку от Максима. Геля почти забыла про свидание со свидетелем Алёниного жениха, а теперь уже и мужа, а вот, пожалуйста, – человек с Новым годом поздравляет, прислал изображение Деда Мороза и сообщил, что в праздничные выходные он хотел бы приехать к Ангелине в гости, желательно в ближайшую субботу вечером. «Конечно, считает, что я обязана его пригласить и стол накрыть, – хмыкнула Геля, – он же меня в кафе эклером угостил и до метро чуть было не проводил».
Белогорский прислал целую серию атмосферных зимних картин с подписями новогодних пожеланий. Не зря про пейзажные фотографии Антона писали, что они сочетают динамику и нежную задумчивость. Ангелина в который раз подумала, как удивительно поместились в одном человеке и тонкое художественное чутьё, и бесчувственность, абсолютная толстокожесть к переживаниям окружающих. Снимки были сделаны в Старом Залучье – легко узнавалась ель перед домом Ярослава, ветки в пушистом снегу, солнечный луч, отраженный в морозном узоре окна. Геля вновь и вновь рассматривала снимки, наполняясь тем состояние покоя, что пришло к ней в деревенской тишине. Вспомнился дом, уютный и ласковый, огонь в камине, спокойный голос Ярослава… Как же ей было тогда хорошо!
В холле отеля, напротив лифта, к Ангелине подошёл Борис, поздоровался, узнал, не хочет ли она покататься на ватрушках?
– Катание на ватрушках – это же для детей, – удивилась вопросу Геля.
– Здесь это организовано для взрослых и по-взрослому: тюбинговые трассы с подъёмниками, тюбинги всех размеров. Я сам ни разу на них никогда не катался, но надо же попробовать, – уголки губ поднялись вверх, изображая улыбку. – Не составите мне компанию?
Борис был вежлив, но Ангелина почувствовала себя неуютно: слишком тяжёлым был взгляд серых глаз нового знакомого. Он произносил слова со строгой интонацией, и даже когда улыбнулся, глаза остались серьёзными.
Из лифта, держа жену за руку, в холл вышел Константин, он что-то шепнул Светлане на ухо, и та, улыбнувшись, потёрлась щекой об его плечо. Этот жест, полный нежной интимности, заставил Ангелину на секунду закрыть глаза – не хотелось быть свидетельницей этой семейной гармонии.
– С удовольствием покатаюсь с Вами, – улыбнулась Борису. – Думаю, это будет весело.
Через полчаса Геля с Борисом слушали инструктора, весёлого паренька, выдавшего им тюбинг, о том, что нельзя кататься лежа на животе, нельзя кататься на коленях, нельзя тормозить ногами, нельзя во время спуска выпускать из рук ремни по бокам «ватрушки»… От этих бессчетных «нельзя» у Ангелины пропало всякое желание садиться на тюб. А подойдя к спускающейся вниз ледяной дорожке (трассе, как гордо называл её инструктор), увидела, как надувные камеры, фактически неуправляемые, стремительно неслись вниз, подпрыгивали, крутились вокруг своей оси, а некоторые даже переворачивались.
– Что-то мне расхотелось кататься, – призналась Геля.
Инструктор начал подробно объяснять, что это на диком склоне сноутюбинг самый опасный вид зимнего отдыха, а на специальной, как здесь, трассе не просто так берут деньги – здесь следят за безопасностью. Здесь, на оборудованном спуске, есть бортики, которые не позволят тюбу вылететь за пределы зоны катания. Никто ещё не улетел за ограждения. И все отдыхающие довольны. Трасса спроектирована так, что «ватрушка» не сможет набрать слишком высокую скорость и естественным образом начнёт тормозить… Чем настойчивее уговаривал-успокаивал Ангелину инструктор, тем меньше ей хотелось кататься. Зачем этот совершенно не нужный страх и риск? Борис молча наблюдал, как Геля снимает выданный для спуска шлем, собираясь вернуться в отель. Но тут к площадке подошли Константин со Светланой.
– Боря, с Вами мне ничего не страшно! – громко объявила Геля и решительно прыгнула в ярко-красную камеру.
– Поглубже сядьте, ноги на ширину плеч поставьте, – принялся указывать инструктор. – Касание земли руками или ногами на скорости запрещено.
– Толкайте скорее! Борис, догоняйте! – звонко крикнула Ангелина и тут заметила, что Константин ушёл. Чего ради она устроила этот показной спектакль и полезла в неуправляемый снаряд без руля и тормозов? Но было уже поздно – «ватрушка» летела под гору.
Ветер бил в лицо, было страшно и весело одновременно. Катание на тюбе вызывало радостную эйфорию, ликование, выброс адреналина.
– Спасибо, что привели покататься, – искренне поблагодарила Ангелина Бориса, когда они поднимались на подъёмнике вверх. – Даже не представляла, что так здорово будет. Ощущение – как будто в детство вернулась.
– Ещё раз поедем? – серьёзно, без улыбки, спросил Борис.
– Обязательно! – откликнулась Геля.
Она впервые внимательно рассмотрела своего спутника: лет сорока, возможно, постарше, спортивная фигура, правильные черты лица, но при этом какой-то совершенно не эмоциональный, словно равнодушный к происходящему. На праздничном ужине, когда он танцевал с ней, то был так же молчалив, но тогда Ангелине это было безразлично, а сейчас ей хотелось поделиться пережитым восторгом победы над страхом, однако возбуждение Гели натыкалось на ледяное спокойствие.
За обедом Вероника обиженно поджимала губы, быстро поев, встала из-за стола и, не дожидаясь Ангелины, ушла в номер.
– Чего ты дуешься? – недоумевала Ангелина. – Что случилось?
– Ничего. Просто не люблю, когда меня обманывают.
– А кто тебя обманул?
– Ты. Зачем надо было скрывать, что не поедешь со мной на лыжах, поскольку у тебя назначено свидание.
– Какое ещё свидание?
– С твоим партнёром по танцам. Ты думаешь, что я позавидую, что ты вся в кавалерах? Мне это всё равно. Вчера просто была минутная слабость, вот я и расплакалась. Видимо, давление.
– Ник, ты чего! Никакого свидания не было. Случайно встретились, ну, он и предложил на «ватрушках» покататься, я и пошла. Думала, как на санках, а там – сплошной адреналин. Хочешь, пойдём, покатаемся?
– Спасибо! Я уже сегодня накаталась, – недовольно пробурчала Вероника, но более мягко добавила: – Попробую поспать. Где-то читала, что послеобеденный час сна полезен для здоровья.
– Отличный выбор! Я тоже попробую оздоровиться, – радостно подхватила Геля.
Но уснуть не получилось, Ангелина лежала и вспоминала Никин упрёк «ты вся в кавалерах». Да, действительно, вокруг сплошные поклонники: Белогорский фотки шлёт, Максим в гости собирается, Константин по ночам сообщения отправляет, а по утрам семейное счастье демонстрирует, ещё и Бориса-истукана можно добавить. Как сказала бы Ксюха: «На руках четыре вольта, и все козырные».
И только Геля вспомнила поговорку лучшей подруги, как раздался телефонный звонок от неё самой. Ангелина вышла из номера, чтобы не разбудить Нику, и устроилась на диване в рекреации.
– Привет, Гель! Как дела? Бабкино пророчество сбывается?
– Нет пока. Жду, – Ангелина постаралась говорить как можно веселее, но Ксюша насторожилась:
– Ты чего невесёлая? Лозовская занудствует? Нежный твой глаза мозолит?
– Мозолит помаленьку. Вчера сообщение зачем-то прислал.
– Ну, а ты зачем-то ответила.
– Он просто узнавал в каком я номере.
– Зная тебя, уверена, что единственно правильный ответ ты не угадала.
– А какой правильный ответ?
– Правильный ответ был: не твоё собачье дело.
– Ты как Ника. Та тоже знает, что для меня правильно, что – нет.
– Впервые солидарна с Лозовской, что она твоего нежного Костика не одобрила.
– Ты чего! Она не в теме. Просто сегодня звала меня на лыжах побегать, я не захотела. А потом мужик один на ватрушке пригласил кататься, я согласилась, а Ника оскорбилась, что я её спортивное предложение на мужика поменяла, – то, что отправилась кататься с Борисом только ради того, чтобы это увидел Константин, Геля не стала Ксюхе говорить.
– А что за мужик с ватрушкой?
– Так, ни о чём. Лет сорока, седой и скучный.
– Ухаживает активно?
– Вообще никак. Танцевала с ним на Новый год, теперь вот при встрече здороваемся.
– Как-то неинтересно ты рассказываешь. Может, нам с Белогорским приехать тебя повеселить. Мне Антошка сегодня звонил, интересовался, не хочу ли я тебя навестить. К тебе напрямую обращаться стесняется, через меня действует, – хмыкнула Ксюша. – Мечтает великий фотохудожник пофоткать зимний лес, а кроме, как в вашим пансионате, это сделать нигде не возможно.
– Похоже, неземная фея его окончательно достала.
– Не без того. Будет наш друг опять слезливо ябедничать, жаловаться, что она его обижает. Но ты смотри, если хочешь меня увидеть, то Антошка нас с Саньком к вам привезёт, погуляем по лесочку, шашлыков поедим. Жарят у вас там шашлыки?
– Наверное. Тут много всего, – Ангелина осеклась, по коридору к ней шёл Константин.
– Ну, так чего? Мы приезжаем?
– Давай я попозже перезвоню.
Геля положила трубку и приняла, как ей показалось, вид полного безразличия, но Константин подошёл к её дивану и посмотрел на неё с усмешкой:
– Что ты так напряглась? Я же понимаю, что ты случайно оказалась в этом пансионате.
– Разумеется, случайно.
– Я именно так и подумал. Случайно узнала про мою свадьбу, случайно приехала сюда… Я не пойму только, чего ты хочешь добиться этими случайностями?
Дверь шестьдесят седьмого номера распахнулась, и в коридор вышла Вероника. С любопытством посмотрела на Константина. Ангелина, сама не поняв почему, густо покраснела, словно её застали за чем-то крайне неприличным.
– Геля, я в бассейн, тебя подождать?
– Нет, не жди. Я в бассейн не хочу.
– Зря. Хотя, вижу, ты снова нашла занятие поинтереснее плаванья, – и, не дожидаясь ответа, Вероника удалилась.
В эту минуту у Гели появилось желание высказаться в самых жёстких выражениях своё мнение о них. Пусть Костя страдает манией преследования, а Ника пестует свои комплексы, Ангелина не хочет разбираться в их переживаниях, ей своих хватает.
Геля зашла в номер, подошла к панорамному окну, залюбовавшись на зимний лес: может, действительно, пусть Белогорский приезжает, поснимает пейзажи, а они с Ксюхой и её Саньком погуляют, посмеются, Вероника с ними повеселится, ей полезно расслабится. Ангелина не слышала, как открылась дверь номера, поэтому испуганно вздрогнула, когда ощутила нежное прикосновение губ к своей шее, сильные руки обняли, прижали, жаркий шёпот «Ангел мой, не могу без тебя» коснулся уха. Хотела вырваться, но кожу моментально покрыли мурашки, растекаясь по затылку и плечам. Геля повернулась к нему и потянулась навстречу, подставляя губы и всю себя его жадному рту и рукам, прижимаясь, чтобы быть ближе, сплестись, соединиться… Но через предательскую дрожь, отдающуюся в руках, в спине, во всем теле, прорвалось:
– Ты определись: жить без меня не можешь или от слежки моей страдаешь?
– Я не страдаю, я, ангел мой, понимаю тебя. Тебе тяжело, потому что жизнь внесла коррективы, а ты не хочешь этого принять.
Голос Константина, глубокий, бархатный баритон, обволакивал, а пальцы виртуозно касались шеи, груди, руки опускались всё ниже… Сознание Гели умоляло остановить любовника, а тело плавилось в ласковых руках и желало одного – чтобы он не останавливался. И тут заиграла весёлая мелодия, «Светик мой Светлана», – запел солист Нэнси. Костя быстро вытащил телефон и отключил звук, но старая попса из дорогого смартфона Константина обрушилась на Ангелину ушатом холодной воды.
– Поговорил бы с женой, а то ещё подумает, что по бабам пошёл, – высвободилась из объятий Геля.
Константин попытался вновь обнять девушку, она отстранилась, и вдруг он оттянул её волосы назад, и одним рывком повалил на кровать. Всё произошло так неожиданно, что Геля опомнилась лишь когда Костя навалился на неё, яростно пытаясь раздвинуть ей колени.
– Нет! Нет! Не смей ко мне прикасаться! – попыталась вырваться Ангелина.
– Да раздвинь ноги, сука! – прохрипел Константин и руками зафиксировал Гелины запястья.
Сцена была ужасна: девушка яростно сопротивлялась, пыталась царапаться, тушь со слезами стекала по щекам, с губ ежесекундно срывались стоны, а мужчина грубо, животно, вошёл и вбивался в мягкую плоть, пока его тело наконец не содрогнулось. Кончив, он ослабил хватку, но Геля продолжала метаться и кричать, пока до неё не дошло, что никто больше её не держит. Костя встал, застегнул брюки.
– Прости. Нашло что-то, – не поворачивая головы, выдохнул он. – Я от тебя пьянею.
Ангелину пробрала дрожь, она удивленно открыла глаза, и в шоке уставилась на высокий потолок, украшенный лепниной.
За Константином давно закрылась дверь, а Геля всё лежала, потрясённая похотью и яростью, обрушившимися на неё. Потом побрела в ванную, стала перед зеркалом, рассматривая засосы на шее, синяки на запястье: «Нежно меня нежный отделал». Вернулась в комнату, вытащила из шкафа дорожную сумку и стала аккуратно складывать вещи.
В холле отеля у ресепшен стоял Борис и что-то объяснял администратору. Увидел вышедшую из лифта Ангелину, подошёл, протянул руку к сумке:
– Добрый вечер! Давайте я помогу Вам.
– Спасибо!
– Уезжаете?
– Да. Срочные дела возникли.
– Ваш автомобиль на какой стоянке? – Борис остановился на крыльце, определяя, куда идти: на территории отеля парковок было две – гостевая, при въезде, и большая, крытая, за административным зданием.
– Я своим ходом.
Геля знала, что где-то за воротами должна была быть автобусная остановка, понятно, что загородный автобус ходит нечасто, но она подождёт. Можно, конечно, вызвать такси в пансионат, но это будет стоить столько, что она лучше транспорт на январском морозе подождёт, да и не такой уж это мороз – всего-то минус десять.
– Я Вас отвезу, – Борис не спрашивал, не предлагал, а ставил перед фактом.
– Спасибо! Только до ближайшей станции. Тут где-то электрички должны ходить.
– Вам в Москву?
– Да. Я домой возвращаюсь.
– Вот домой Вас и отвезу.
Боль в запястье напоминала о мерзкой сцене в номере, совершенно не вязавшейся со всем, что она знала о Константине. «Раздвинь ноги, сука», может быть, она ослышалась. Как там у Чехова? Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда…
Возвращающаяся из спа-комплекса Вероника с изумлением наблюдала, как Ангелина в сопровождении атлетически сложенного мужчины садиться в автомобиль и её знакомый ставит Гелину сумку в багажник. Через несколько минут Нике пришло сообщение «Не волнуйся. Со мной всё в порядке, но возникла необходимость срочно вернуться домой».
– Видела я эту необходимость, – хмыкнула Вероника.
Никаких сообщений от Константина не пришло (Геля облегченно вздохнула). Зато было множество нарядных новогодних изображений. Ангелина накануне поздравила всех родных и знакомых, но поток поздравлений не прекращался. Видимо, все праздничные дни предстояло получать и отправлять забавные новогодние мэмы. Среди множества сообщений Ангелина с удивлением обнаружила поздравительную картинку от Максима. Геля почти забыла про свидание со свидетелем Алёниного жениха, а теперь уже и мужа, а вот, пожалуйста, – человек с Новым годом поздравляет, прислал изображение Деда Мороза и сообщил, что в праздничные выходные он хотел бы приехать к Ангелине в гости, желательно в ближайшую субботу вечером. «Конечно, считает, что я обязана его пригласить и стол накрыть, – хмыкнула Геля, – он же меня в кафе эклером угостил и до метро чуть было не проводил».
Белогорский прислал целую серию атмосферных зимних картин с подписями новогодних пожеланий. Не зря про пейзажные фотографии Антона писали, что они сочетают динамику и нежную задумчивость. Ангелина в который раз подумала, как удивительно поместились в одном человеке и тонкое художественное чутьё, и бесчувственность, абсолютная толстокожесть к переживаниям окружающих. Снимки были сделаны в Старом Залучье – легко узнавалась ель перед домом Ярослава, ветки в пушистом снегу, солнечный луч, отраженный в морозном узоре окна. Геля вновь и вновь рассматривала снимки, наполняясь тем состояние покоя, что пришло к ней в деревенской тишине. Вспомнился дом, уютный и ласковый, огонь в камине, спокойный голос Ярослава… Как же ей было тогда хорошо!
В холле отеля, напротив лифта, к Ангелине подошёл Борис, поздоровался, узнал, не хочет ли она покататься на ватрушках?
– Катание на ватрушках – это же для детей, – удивилась вопросу Геля.
– Здесь это организовано для взрослых и по-взрослому: тюбинговые трассы с подъёмниками, тюбинги всех размеров. Я сам ни разу на них никогда не катался, но надо же попробовать, – уголки губ поднялись вверх, изображая улыбку. – Не составите мне компанию?
Борис был вежлив, но Ангелина почувствовала себя неуютно: слишком тяжёлым был взгляд серых глаз нового знакомого. Он произносил слова со строгой интонацией, и даже когда улыбнулся, глаза остались серьёзными.
Из лифта, держа жену за руку, в холл вышел Константин, он что-то шепнул Светлане на ухо, и та, улыбнувшись, потёрлась щекой об его плечо. Этот жест, полный нежной интимности, заставил Ангелину на секунду закрыть глаза – не хотелось быть свидетельницей этой семейной гармонии.
– С удовольствием покатаюсь с Вами, – улыбнулась Борису. – Думаю, это будет весело.
Через полчаса Геля с Борисом слушали инструктора, весёлого паренька, выдавшего им тюбинг, о том, что нельзя кататься лежа на животе, нельзя кататься на коленях, нельзя тормозить ногами, нельзя во время спуска выпускать из рук ремни по бокам «ватрушки»… От этих бессчетных «нельзя» у Ангелины пропало всякое желание садиться на тюб. А подойдя к спускающейся вниз ледяной дорожке (трассе, как гордо называл её инструктор), увидела, как надувные камеры, фактически неуправляемые, стремительно неслись вниз, подпрыгивали, крутились вокруг своей оси, а некоторые даже переворачивались.
– Что-то мне расхотелось кататься, – призналась Геля.
Инструктор начал подробно объяснять, что это на диком склоне сноутюбинг самый опасный вид зимнего отдыха, а на специальной, как здесь, трассе не просто так берут деньги – здесь следят за безопасностью. Здесь, на оборудованном спуске, есть бортики, которые не позволят тюбу вылететь за пределы зоны катания. Никто ещё не улетел за ограждения. И все отдыхающие довольны. Трасса спроектирована так, что «ватрушка» не сможет набрать слишком высокую скорость и естественным образом начнёт тормозить… Чем настойчивее уговаривал-успокаивал Ангелину инструктор, тем меньше ей хотелось кататься. Зачем этот совершенно не нужный страх и риск? Борис молча наблюдал, как Геля снимает выданный для спуска шлем, собираясь вернуться в отель. Но тут к площадке подошли Константин со Светланой.
– Боря, с Вами мне ничего не страшно! – громко объявила Геля и решительно прыгнула в ярко-красную камеру.
– Поглубже сядьте, ноги на ширину плеч поставьте, – принялся указывать инструктор. – Касание земли руками или ногами на скорости запрещено.
– Толкайте скорее! Борис, догоняйте! – звонко крикнула Ангелина и тут заметила, что Константин ушёл. Чего ради она устроила этот показной спектакль и полезла в неуправляемый снаряд без руля и тормозов? Но было уже поздно – «ватрушка» летела под гору.
Ветер бил в лицо, было страшно и весело одновременно. Катание на тюбе вызывало радостную эйфорию, ликование, выброс адреналина.
– Спасибо, что привели покататься, – искренне поблагодарила Ангелина Бориса, когда они поднимались на подъёмнике вверх. – Даже не представляла, что так здорово будет. Ощущение – как будто в детство вернулась.
– Ещё раз поедем? – серьёзно, без улыбки, спросил Борис.
– Обязательно! – откликнулась Геля.
Она впервые внимательно рассмотрела своего спутника: лет сорока, возможно, постарше, спортивная фигура, правильные черты лица, но при этом какой-то совершенно не эмоциональный, словно равнодушный к происходящему. На праздничном ужине, когда он танцевал с ней, то был так же молчалив, но тогда Ангелине это было безразлично, а сейчас ей хотелось поделиться пережитым восторгом победы над страхом, однако возбуждение Гели натыкалось на ледяное спокойствие.
За обедом Вероника обиженно поджимала губы, быстро поев, встала из-за стола и, не дожидаясь Ангелины, ушла в номер.
– Чего ты дуешься? – недоумевала Ангелина. – Что случилось?
– Ничего. Просто не люблю, когда меня обманывают.
– А кто тебя обманул?
– Ты. Зачем надо было скрывать, что не поедешь со мной на лыжах, поскольку у тебя назначено свидание.
– Какое ещё свидание?
– С твоим партнёром по танцам. Ты думаешь, что я позавидую, что ты вся в кавалерах? Мне это всё равно. Вчера просто была минутная слабость, вот я и расплакалась. Видимо, давление.
– Ник, ты чего! Никакого свидания не было. Случайно встретились, ну, он и предложил на «ватрушках» покататься, я и пошла. Думала, как на санках, а там – сплошной адреналин. Хочешь, пойдём, покатаемся?
– Спасибо! Я уже сегодня накаталась, – недовольно пробурчала Вероника, но более мягко добавила: – Попробую поспать. Где-то читала, что послеобеденный час сна полезен для здоровья.
– Отличный выбор! Я тоже попробую оздоровиться, – радостно подхватила Геля.
Но уснуть не получилось, Ангелина лежала и вспоминала Никин упрёк «ты вся в кавалерах». Да, действительно, вокруг сплошные поклонники: Белогорский фотки шлёт, Максим в гости собирается, Константин по ночам сообщения отправляет, а по утрам семейное счастье демонстрирует, ещё и Бориса-истукана можно добавить. Как сказала бы Ксюха: «На руках четыре вольта, и все козырные».
И только Геля вспомнила поговорку лучшей подруги, как раздался телефонный звонок от неё самой. Ангелина вышла из номера, чтобы не разбудить Нику, и устроилась на диване в рекреации.
– Привет, Гель! Как дела? Бабкино пророчество сбывается?
– Нет пока. Жду, – Ангелина постаралась говорить как можно веселее, но Ксюша насторожилась:
– Ты чего невесёлая? Лозовская занудствует? Нежный твой глаза мозолит?
– Мозолит помаленьку. Вчера сообщение зачем-то прислал.
– Ну, а ты зачем-то ответила.
– Он просто узнавал в каком я номере.
– Зная тебя, уверена, что единственно правильный ответ ты не угадала.
– А какой правильный ответ?
– Правильный ответ был: не твоё собачье дело.
– Ты как Ника. Та тоже знает, что для меня правильно, что – нет.
– Впервые солидарна с Лозовской, что она твоего нежного Костика не одобрила.
– Ты чего! Она не в теме. Просто сегодня звала меня на лыжах побегать, я не захотела. А потом мужик один на ватрушке пригласил кататься, я согласилась, а Ника оскорбилась, что я её спортивное предложение на мужика поменяла, – то, что отправилась кататься с Борисом только ради того, чтобы это увидел Константин, Геля не стала Ксюхе говорить.
– А что за мужик с ватрушкой?
– Так, ни о чём. Лет сорока, седой и скучный.
– Ухаживает активно?
– Вообще никак. Танцевала с ним на Новый год, теперь вот при встрече здороваемся.
– Как-то неинтересно ты рассказываешь. Может, нам с Белогорским приехать тебя повеселить. Мне Антошка сегодня звонил, интересовался, не хочу ли я тебя навестить. К тебе напрямую обращаться стесняется, через меня действует, – хмыкнула Ксюша. – Мечтает великий фотохудожник пофоткать зимний лес, а кроме, как в вашим пансионате, это сделать нигде не возможно.
– Похоже, неземная фея его окончательно достала.
– Не без того. Будет наш друг опять слезливо ябедничать, жаловаться, что она его обижает. Но ты смотри, если хочешь меня увидеть, то Антошка нас с Саньком к вам привезёт, погуляем по лесочку, шашлыков поедим. Жарят у вас там шашлыки?
– Наверное. Тут много всего, – Ангелина осеклась, по коридору к ней шёл Константин.
– Ну, так чего? Мы приезжаем?
– Давай я попозже перезвоню.
Геля положила трубку и приняла, как ей показалось, вид полного безразличия, но Константин подошёл к её дивану и посмотрел на неё с усмешкой:
– Что ты так напряглась? Я же понимаю, что ты случайно оказалась в этом пансионате.
– Разумеется, случайно.
– Я именно так и подумал. Случайно узнала про мою свадьбу, случайно приехала сюда… Я не пойму только, чего ты хочешь добиться этими случайностями?
Дверь шестьдесят седьмого номера распахнулась, и в коридор вышла Вероника. С любопытством посмотрела на Константина. Ангелина, сама не поняв почему, густо покраснела, словно её застали за чем-то крайне неприличным.
– Геля, я в бассейн, тебя подождать?
– Нет, не жди. Я в бассейн не хочу.
– Зря. Хотя, вижу, ты снова нашла занятие поинтереснее плаванья, – и, не дожидаясь ответа, Вероника удалилась.
В эту минуту у Гели появилось желание высказаться в самых жёстких выражениях своё мнение о них. Пусть Костя страдает манией преследования, а Ника пестует свои комплексы, Ангелина не хочет разбираться в их переживаниях, ей своих хватает.
Геля зашла в номер, подошла к панорамному окну, залюбовавшись на зимний лес: может, действительно, пусть Белогорский приезжает, поснимает пейзажи, а они с Ксюхой и её Саньком погуляют, посмеются, Вероника с ними повеселится, ей полезно расслабится. Ангелина не слышала, как открылась дверь номера, поэтому испуганно вздрогнула, когда ощутила нежное прикосновение губ к своей шее, сильные руки обняли, прижали, жаркий шёпот «Ангел мой, не могу без тебя» коснулся уха. Хотела вырваться, но кожу моментально покрыли мурашки, растекаясь по затылку и плечам. Геля повернулась к нему и потянулась навстречу, подставляя губы и всю себя его жадному рту и рукам, прижимаясь, чтобы быть ближе, сплестись, соединиться… Но через предательскую дрожь, отдающуюся в руках, в спине, во всем теле, прорвалось:
– Ты определись: жить без меня не можешь или от слежки моей страдаешь?
– Я не страдаю, я, ангел мой, понимаю тебя. Тебе тяжело, потому что жизнь внесла коррективы, а ты не хочешь этого принять.
Голос Константина, глубокий, бархатный баритон, обволакивал, а пальцы виртуозно касались шеи, груди, руки опускались всё ниже… Сознание Гели умоляло остановить любовника, а тело плавилось в ласковых руках и желало одного – чтобы он не останавливался. И тут заиграла весёлая мелодия, «Светик мой Светлана», – запел солист Нэнси. Костя быстро вытащил телефон и отключил звук, но старая попса из дорогого смартфона Константина обрушилась на Ангелину ушатом холодной воды.
– Поговорил бы с женой, а то ещё подумает, что по бабам пошёл, – высвободилась из объятий Геля.
Константин попытался вновь обнять девушку, она отстранилась, и вдруг он оттянул её волосы назад, и одним рывком повалил на кровать. Всё произошло так неожиданно, что Геля опомнилась лишь когда Костя навалился на неё, яростно пытаясь раздвинуть ей колени.
– Нет! Нет! Не смей ко мне прикасаться! – попыталась вырваться Ангелина.
– Да раздвинь ноги, сука! – прохрипел Константин и руками зафиксировал Гелины запястья.
Сцена была ужасна: девушка яростно сопротивлялась, пыталась царапаться, тушь со слезами стекала по щекам, с губ ежесекундно срывались стоны, а мужчина грубо, животно, вошёл и вбивался в мягкую плоть, пока его тело наконец не содрогнулось. Кончив, он ослабил хватку, но Геля продолжала метаться и кричать, пока до неё не дошло, что никто больше её не держит. Костя встал, застегнул брюки.
– Прости. Нашло что-то, – не поворачивая головы, выдохнул он. – Я от тебя пьянею.
Ангелину пробрала дрожь, она удивленно открыла глаза, и в шоке уставилась на высокий потолок, украшенный лепниной.
За Константином давно закрылась дверь, а Геля всё лежала, потрясённая похотью и яростью, обрушившимися на неё. Потом побрела в ванную, стала перед зеркалом, рассматривая засосы на шее, синяки на запястье: «Нежно меня нежный отделал». Вернулась в комнату, вытащила из шкафа дорожную сумку и стала аккуратно складывать вещи.
Глава 15
В холле отеля у ресепшен стоял Борис и что-то объяснял администратору. Увидел вышедшую из лифта Ангелину, подошёл, протянул руку к сумке:
– Добрый вечер! Давайте я помогу Вам.
– Спасибо!
– Уезжаете?
– Да. Срочные дела возникли.
– Ваш автомобиль на какой стоянке? – Борис остановился на крыльце, определяя, куда идти: на территории отеля парковок было две – гостевая, при въезде, и большая, крытая, за административным зданием.
– Я своим ходом.
Геля знала, что где-то за воротами должна была быть автобусная остановка, понятно, что загородный автобус ходит нечасто, но она подождёт. Можно, конечно, вызвать такси в пансионат, но это будет стоить столько, что она лучше транспорт на январском морозе подождёт, да и не такой уж это мороз – всего-то минус десять.
– Я Вас отвезу, – Борис не спрашивал, не предлагал, а ставил перед фактом.
– Спасибо! Только до ближайшей станции. Тут где-то электрички должны ходить.
– Вам в Москву?
– Да. Я домой возвращаюсь.
– Вот домой Вас и отвезу.
Боль в запястье напоминала о мерзкой сцене в номере, совершенно не вязавшейся со всем, что она знала о Константине. «Раздвинь ноги, сука», может быть, она ослышалась. Как там у Чехова? Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда…
Возвращающаяся из спа-комплекса Вероника с изумлением наблюдала, как Ангелина в сопровождении атлетически сложенного мужчины садиться в автомобиль и её знакомый ставит Гелину сумку в багажник. Через несколько минут Нике пришло сообщение «Не волнуйся. Со мной всё в порядке, но возникла необходимость срочно вернуться домой».
– Видела я эту необходимость, – хмыкнула Вероника.
