– Не заметила.
– Когда тебе заметить? Ты же только на телефон смотришь. Хватит от Костика своего звонков ждать: у него медовый месяц. Сейчас в Питере натрахается, вернётся в Москву, тогда и про тебя вспомнит.
Ангелина ничего не ответила, да и что тут ответишь? Грубо, но правильно подруга говорит. Геля позвонила маме, сообщила, что с нею всё в порядке, но придётся в командировке немного задержаться, и отключила телефон – теперь не надо каждую минуту ждать, что появится сообщение «Ангел мой…». Ксения удивлённо подняла брови, посмотрев на погасший экран Гелиного телефона, но ничего подруге не сказала.
За окном крупными хлопьями пошёл снег, снежинки кружились в весёлом хороводе, всё убыстряя бег, и девушкам было так приятно находиться в тёплом доме, разглядывая через морозные узоры на окне ледяные грани снежинок, и хотя бы ненадолго забыть о питерской свадьбе и пугающем маньяке.
Снег продолжал идти, он шёл и вечером, и ночью, и на следующее утро.
– А сегодня вроде потеплее, – Ангелина, выйдя на улицу, стряхивала снежинки с пуховика.
Девушки отправились к дому бабы Шуры по нападавшему за ночь глубокому снегу. Самое красивое зимой – это, конечно, снег, белый, пушистый, легкий, как лебединый пух, но когда его слишком много, то он уже не радует: дворников в деревне штатное расписание не предусматривает. Утром Ярослав расчистил дорожку перед своими воротами, а к избушке ведуньи тропка была ещё не протоптана. Похоже, тем утром подруги первыми пошли по заснеженному проулку, ведущему к дому «бабки».
– Я не могу себе представить, как люди живут зимой в деревне, – Ксения указала на заснеженные крыши изб, над печными трубами которых вился сизый дымок. – Кругом сугробы, а они сидят там, как полярники на зимовке,
– А я бы с удовольствием здесь осталась, – возразила Геля, – тишина какая! Такой красивой зимы в городе не увидишь.
– Так оставайся, Ярик уже с самого утра перед тобой копытом бил, про свои лесопилки рассказывал.
– Я уже не помню, о чём он за завтраком говорил.
– Странно, а со стороны посмотреть, залюбуешься, с таким интересом ты слушала про ангарные помещения с удобными подъездами и про ленточную пилораму. Ярик, полагаю, решил, что ты к нему на работу собралась наниматься, когда он пожаловался, что бухгалтерша у него в декретный уходит, у тебя прямо глаза загорелись.
– Я вот что подумала: наверное, Косте стыдно, что он меня обманывал, поэтому и не звонит. Может, мне ему написать, что я понимаю: в жизни разные ситуации складываются, – задумчиво произнесла Ангелина.
– Аллё! Ты меня слышишь! – Ксения сняла перчатку и защелкала пальцами перед лицом подруги. – Вот ты так же и Ярика утром слушала, а сама про свой телефон выключенный думала. Хватит в миноре сидеть! Какая разница: Костя позвонит – Костя не позвонит? Ключевые слова этой истории ты только что сказала: «он обманывал»!
С этими разговорами девушки подошли к дому бабы Шуры. Как и накануне, дверь была не заперта, и подруги, потоптавшись на крыльце и отряхнув снег, вошли в жарко натопленную комнату.
– Ох, сегодня метёт! Как, девчата, дошли? Снегом не завалило? – ведунья весело посмотрела на вошедших.
Ангелина, как и накануне, почувствовала разочарование: хотелось необъяснимого – таинственных звуков, колдовского полумрака, – а тут старушка в байковом халате, разноцветные бабочки на клеенчатой скатерти, в углу гудит холодильник, на нём возвышается трехлитровая банка с маринованными огурцами.
– Ты тут на диване обожди, – кивнула Ксении баба Шура, Ангелине же велела: – а ты, красавица, со мной иди.
В соседней комнатке обстановка ничем магическим тоже не отличалась: шкаф, столик у окна, деревянные табуретки. Старушка достала карты, кивком указала Геле на табуретку:
– Сейчас посмотрим, чего у тебя не ладится. Снимай левой рукой на себя.
Баба Шура, не глядя на Ангелину, раскладывала карты, что-то тихо бормоча. Девушка следила за ловкими движениями быстрых пальцев гадалки – слева вниз и снова вверх…
– Ну, женихов у тебя, красавица, в избытке: и в ногах карты легли, и рядом, и впереди.
– Что толку от этого избытка! – вздохнула Ангелина. – Женихи эти в любви клянутся, а потом на других женятся. Если я одна до тридцати лет дожила, значит это только то, что я никому по-настоящему не была нужна.
– Так, позвать надо, поманить, чтобы твой, что по судьбе, рядом всегда был и никуда уже от тебя бы не пошёл. Я тебе мёду цветочного заговорённую баночку дам. Будешь вкусной и сладкой. Мужики станут слетаться со всех сторон. А один, посмотри, – бабка ткнула пальцем в червового короля и десятку с девяткой, – уже на пороге стоит, умный, богатый и добрый. Твой человек, поймёт тебя, и будешь ты с ним как рыба в воде, не сразу, но всё у вас с ним наладится. Смотри, не прогляди его! А то тут много ещё всякого у тебя будет.
Из шкафчика была извлечена баночка с закручивающейся крышечкой и надписью «Дядя Ваня», наполненная янтарным мёдом.
– Вот, берешь ложку с мёдом в левую руку, а правую держишь сверху и говоришь: «Как мед сладок и липок, так пусть и я стану сладкой и липкой для мужчин. Да будет так!». А потом эту ложку с мёдом или в чай клади и пей, или так ешь.
– А обязательно говорить, что я стану липкой для мужчин? – уточнила Ангелина.
– Обязательно. Вот, как я сказала, так и говори. Записывай заговор, я продиктую. А дома чай с этим мёдом попьешь, и каждый день по ложке ешь, пока весь не закончиться. А теперь подружку зови.
Геля немного обескураженная вышла после встречи с ведуньей: как-то всё буднично было, ни трепета, ни дрожи.
– Ну как? – Ксения вопросительно посмотрела на подругу.
– Тебя вызывают.
– Прямо как в поликлинике, – фыркнула Ксюша.
– Поверь, у стоматолога в кабинете магии больше, про гинеколога я вообще молчу, – тихо сказала Ангелина и заняла место ожидания на диване.
Через полчаса девушки пробирались по снежным заносам к дому Ярослава. Снег шёл плотной стеной, попадая в глаза и заставляя наклонять головы, надвигать на глаза капюшоны.
– Мистификация какая-то, – ворчала Ангелина. – Я узнала, что женихов полно, а один уже на пороге стоит. Это и без карт любой сказать может. Никакой конкретики.
– Средневековое мракобесие, – поддержала Ксения. – И карты у неё не таро, а обычные, цыганские. Все сейчас на таро гадают, очевидно, это результативнее. Представляешь, сказала, что маньяка я хорошо знаю, это якобы мой кровный родственник. И никакой, сказала, он не сексуальный извращенец, а у него трефовый, чисто материальный интерес. Большей глупости не придумать!
– Вот удивительно: мы с тобой считаемся образованными, информированными и поехали в эту тмутаракань, чтобы послушать какой-то старушечий бред, – вздохнула Геля.
– Ладно. Забыли, – Ксюша прокладывала дорогу по снежной целине. – Сейчас вернёмся домой и будем считать, что это был экотуризм – прогулялись, сменили обстановку.
Но вернуться домой оказалось непросто. Дороги занесло настолько, что до окончания снегопада выехать из Старого Залучья стало невозможным. За окнами висела снежная пелена, оставалось только сидеть в «гостевой» и ждать изменений погоды.
Ангелина с момента пробуждения постоянно думала про свой выключенный айфон и, хотя уговаривала себя: правильно Ксюха сказала, что не надо каждую минуту заглядывать: нет ли сообщений от Константина, но к обеду Геля не выдержала и включила телефон, объяснив себе: нужно же позвонить маме, сказать, что всё хорошо. На экране появились сообщения: один раз звонила Вероника, два раза – Алёна и, что было неожиданно и странно, многократно звонил Белогорский. С Алёной Геля уже созванивалась, отчитываясь о поездке, но на этот раз звонить не стала (боялась расстроить Алёну, если не сумеет скрыть разочарование от похода к «бабке»), а написала: «Были у бабы Шуры, дала цветочного мёду, как и тебе. Пока сидим в деревне, выехать не можем, все дороги завалило снегом». Затем позвонила маме, отчиталась, что всё в порядке: чувствует себя хорошо, погода прекрасная, – и под пристальным взглядом Ксении снова выключила телефон.
– Белогорский зачем-то названивал. Видимо, не всё мне про свою семейную жизнь рассказал. Нашёл свободные уши.
– А вдруг он теперь тебя будет замуж звать? Баночку с мёдом только в руках подержала, и сразу, как предсказано, жених у порога, – хихикнула Ксюша.
– С Антоном всё перегорело. Фарш обратно не проворачивается.
А снег всё падал и падал, наметая сугробы выше окон. Ангелина, подойдя к окну, невольно залюбовалась: ей ещё не доводилось видеть такой сказочно красивой зимы – плавный танец парящих в воздухе снежинок, белоснежные шапки на деревьях…
– Девочки, давайте за стол, пока пироги тёплые, – позвала подруг Надежда Владимировна – Как прогулялись? Вроде распогодилось, и снегопад потише.
– Слушай, как-то неудобно получается, – прошептала Ангелина, – прибились нахлебниками к чужим людям.
– Да надо было бы к столу чего-нибудь купить, – согласилась Ксения, – только где тут магазин, в этих снегах фиг найдешь.
Большой деревянный стол был накрыт для чаепития.
– Ну, девочки, как к бабке сходили? Что-то вы невесёлые вернулись.
– Ну, такое себе, если честно, – буркнула Ксюша.
– Плохое что-то нагадали?
– Не плохое, а пустое, – вздохнула Ангелина. – Выдумки какие-то послушали, никакого отношения к реальности не имеющие.
– У нас говорят, что Шура Шурыгина на все сто процентов будущее предсказывает, но, может, стареет. Вот мать её, та виртуозно гадала и на картах, и на бобовых зёрнах, и на птичьих перьях, и на растопленном воске… всего не перечислить. Почти ослепла, на ощупь ходила, а всё ворожила. А когда помирала, то такая буря поднялась, видно, нечистые за ней слетелись. Подальше от этих гаданий держаться надо бы.
– С этим согласна, – кивнула Ксения. – На будущее выводы для себя сделали.
– Зато, девочки, вы наше Старое Залучье увидели. А так и знать не знали, что такое место есть, – улыбнулась Надежда Владимировна.
– У вас тут очень красиво, я такой по-настоящему красивой зимы прежде никогда не видела, – восхитилась Ангелина.
– Да что там зима, вы летом приезжайте, у нас леса кругом – грибы, ягоды в изобилии. А в мае как чудесно: всё в светлой дымке, черёмуховый аромат в воздухе разлит. Приезжайте, девочки, отдохнёте от города.
– Спасибо! – смущённо поблагодарили подруги.
– Мы Вам, Надежда Владимировна, очень благодарны, – добавила Ангелина. – Вы нас приютили, когда мы к Вам как снег на голову свалились.
– Ну, что вы, девочки! Вы образованные, весёлые, с вами поговорить – одно удовольствие. Нам со Славиком в радость ваш приезд, – обращалась Надежда Владимировна в обеим подругам, но смотрела преимущественно на Гелю.
А поздно вечером Ангелина и Ярослав сидели перед горящим камином и вели неспешный разговор. Так получилось, что засиделись они вдвоем, Надежда Владимировна и Ксюша, зевая, ушли спать, а Геля слушала Ярослава, и, хотя речь шла о брусе разного размера и обрезной доске, ей было приятно слушать спокойный мужской голос. Неожиданно погас свет. «Это у нас зимой с электричеством часто бывает», – пояснил Ярослав. Комната погрузилась в полумрак, в камине потрескивали дрова, месяц заглянул в окно, и Геля почувствовала себя, как никогда прежде, уютно.
– Геля, извини, что спрашиваю. Но что у вас с подругой такое случилось, что вы из Москвы в Старое Залучье помчались? – тихо спросил Ярослав.
– У нас с Ксюхой разные причины. У меня роман неудачный был, вот и поехала к вашей бабке, – призналась Ангелина.
– Ну, неудачные романы у каждого были.
– И у тебя? – вопросительно подняла брови Геля.
– И у меня, – усмехнулся Ярик. – Любил очень, день не мог прожить без неё, жениться собирался, с родителями познакомил. А девушка моя, как оказалось, выбирала: со мной и ещё с одним парнем встречалась. Я выборы проиграл. Сказала мне про это как бы между прочим, вроде, что-то неважное. Мы тогда решили осенью пожениться, планы строили, как жить станем, а летом решили отдыхать вместе ехать, но в последний момент она мне говорит: «Поехать не смогу, у меня в субботу свадьба». Я после этого дышать не мог, прикидывал, как из жизни уйти. А тут друг детства из деревни позвонил: есть, мол, тема – лесопилка продается. Я сам технолог по образованию, лесотехнический заканчивал, на лесопереработке работал. Ну, я к бабушке сюда и поехал. Но я не в Старое Залучье ехал, я из Питера бежал, от своей несчастной любви. А потом тут с лесопилкой завертелось – я с головой в это дело ушёл, шесть рабочих нанял, бухгалтера пригласил, сначала в убыток работал, потом прибыль пошла, затем уже в Вахмеево ленточную пилораму поставил, в Ермилово пилорама разорялась, я купил – словом, где в аренду, где с нуля, но развернулся. Тут кроме лесопилок ещё планы появились, но про них пока рано рассказывать.
– Давно ты с той девушкой расстался?
– Шесть лет весной будет.
– А ты её вспоминаешь?
– Нет. Теперь нет. А когда-то только про неё и думал, работой, как водкой, боль глушил. А прошлой осенью ездил в Питер к отцу на юбилей и с ней на улице случайно встретился. Поздоровались, о жизни парой слов перекинулись: «Привет, Юль, как дела?», «Нормально. А у тебя как?». Она почти не изменилась, а смотрю на неё и ничего не чувствую. Сам себе удивлялся: в петлю из-за неё лез, думал о ней постоянно, а теперь никаких эмоций. Всё перегорело. Мать в окно видела, что я с бывшей невестой стою, разговариваю. Захожу в квартиру, а мне вопросы тревожным тоном: «Ну, ты как? О чём говорили?». А я даже не сразу понял, про что она спрашивает. Я через минуту о той встрече забыл, другим была голова занята. Мать не спросила, я бы и не вспомнил. Сейчас понимаю, что мы с Юлей были чужие люди, которые прошли рядом отрезок пути, так и не поняв друг друга.
– И что, у тебя за шесть лет больше никаких отношений не было? – задала Ангелина вопрос.
– Серьёзных не было.
Разговор плавно перешёл на обсуждение «странностей любви», и Геля, слушая собеседника, вдруг поняла, насколько измучила себя за последнее время размышлениями о любовных неудачах – измучила понапрасну. Она не испытывала такой силы любви, как Ярослав: ни руки на себя накладывать, ни бежать из родного города подальше от коварного изменника ей и в голову не приходило. Она цеплялась за мужчин, старалась подладиться, набрать баллы в их глазах, чтобы убедить: она та самая, лучшая для них… А нужно ей это было? Была ли она счастлива в тех отношениях по-настоящему? Эти вопросы до этого ночного разговора никогда прежде Ангелине в голову не приходили. И ещё она почувствовала какое-то несвойственное ей доверие к новому, почти незнакомому человеку, которого на «ты» только несколько часов назад стала называть, и то по его же просьбе. Захотелось быть ближе, прикоснуться, потянуться навстречу.
– Сейчас понимаю, как мне повезло, что шесть лет назад не меня в мужья выбрали. Те отношения были лживыми. Главное в отношениях, я считаю, это честность. Все говорят о доверительных отношениях, но ложь убивает доверие.
– Но бывает, что почему-то нельзя сказать всю правду. Время не настало или какие-нибудь ещё причины, – возразила Геля.
– Если близкий человек целенаправленно обманывает тебя, неважно по какой причине, значит, он не уважает тебя, не доверяет тебе. Он ведёт свою игру, а тебя использует вслепую.
– Когда тебе заметить? Ты же только на телефон смотришь. Хватит от Костика своего звонков ждать: у него медовый месяц. Сейчас в Питере натрахается, вернётся в Москву, тогда и про тебя вспомнит.
Ангелина ничего не ответила, да и что тут ответишь? Грубо, но правильно подруга говорит. Геля позвонила маме, сообщила, что с нею всё в порядке, но придётся в командировке немного задержаться, и отключила телефон – теперь не надо каждую минуту ждать, что появится сообщение «Ангел мой…». Ксения удивлённо подняла брови, посмотрев на погасший экран Гелиного телефона, но ничего подруге не сказала.
За окном крупными хлопьями пошёл снег, снежинки кружились в весёлом хороводе, всё убыстряя бег, и девушкам было так приятно находиться в тёплом доме, разглядывая через морозные узоры на окне ледяные грани снежинок, и хотя бы ненадолго забыть о питерской свадьбе и пугающем маньяке.
Глава 7
Снег продолжал идти, он шёл и вечером, и ночью, и на следующее утро.
– А сегодня вроде потеплее, – Ангелина, выйдя на улицу, стряхивала снежинки с пуховика.
Девушки отправились к дому бабы Шуры по нападавшему за ночь глубокому снегу. Самое красивое зимой – это, конечно, снег, белый, пушистый, легкий, как лебединый пух, но когда его слишком много, то он уже не радует: дворников в деревне штатное расписание не предусматривает. Утром Ярослав расчистил дорожку перед своими воротами, а к избушке ведуньи тропка была ещё не протоптана. Похоже, тем утром подруги первыми пошли по заснеженному проулку, ведущему к дому «бабки».
– Я не могу себе представить, как люди живут зимой в деревне, – Ксения указала на заснеженные крыши изб, над печными трубами которых вился сизый дымок. – Кругом сугробы, а они сидят там, как полярники на зимовке,
– А я бы с удовольствием здесь осталась, – возразила Геля, – тишина какая! Такой красивой зимы в городе не увидишь.
– Так оставайся, Ярик уже с самого утра перед тобой копытом бил, про свои лесопилки рассказывал.
– Я уже не помню, о чём он за завтраком говорил.
– Странно, а со стороны посмотреть, залюбуешься, с таким интересом ты слушала про ангарные помещения с удобными подъездами и про ленточную пилораму. Ярик, полагаю, решил, что ты к нему на работу собралась наниматься, когда он пожаловался, что бухгалтерша у него в декретный уходит, у тебя прямо глаза загорелись.
– Я вот что подумала: наверное, Косте стыдно, что он меня обманывал, поэтому и не звонит. Может, мне ему написать, что я понимаю: в жизни разные ситуации складываются, – задумчиво произнесла Ангелина.
– Аллё! Ты меня слышишь! – Ксения сняла перчатку и защелкала пальцами перед лицом подруги. – Вот ты так же и Ярика утром слушала, а сама про свой телефон выключенный думала. Хватит в миноре сидеть! Какая разница: Костя позвонит – Костя не позвонит? Ключевые слова этой истории ты только что сказала: «он обманывал»!
С этими разговорами девушки подошли к дому бабы Шуры. Как и накануне, дверь была не заперта, и подруги, потоптавшись на крыльце и отряхнув снег, вошли в жарко натопленную комнату.
– Ох, сегодня метёт! Как, девчата, дошли? Снегом не завалило? – ведунья весело посмотрела на вошедших.
Ангелина, как и накануне, почувствовала разочарование: хотелось необъяснимого – таинственных звуков, колдовского полумрака, – а тут старушка в байковом халате, разноцветные бабочки на клеенчатой скатерти, в углу гудит холодильник, на нём возвышается трехлитровая банка с маринованными огурцами.
– Ты тут на диване обожди, – кивнула Ксении баба Шура, Ангелине же велела: – а ты, красавица, со мной иди.
В соседней комнатке обстановка ничем магическим тоже не отличалась: шкаф, столик у окна, деревянные табуретки. Старушка достала карты, кивком указала Геле на табуретку:
– Сейчас посмотрим, чего у тебя не ладится. Снимай левой рукой на себя.
Баба Шура, не глядя на Ангелину, раскладывала карты, что-то тихо бормоча. Девушка следила за ловкими движениями быстрых пальцев гадалки – слева вниз и снова вверх…
– Ну, женихов у тебя, красавица, в избытке: и в ногах карты легли, и рядом, и впереди.
– Что толку от этого избытка! – вздохнула Ангелина. – Женихи эти в любви клянутся, а потом на других женятся. Если я одна до тридцати лет дожила, значит это только то, что я никому по-настоящему не была нужна.
– Так, позвать надо, поманить, чтобы твой, что по судьбе, рядом всегда был и никуда уже от тебя бы не пошёл. Я тебе мёду цветочного заговорённую баночку дам. Будешь вкусной и сладкой. Мужики станут слетаться со всех сторон. А один, посмотри, – бабка ткнула пальцем в червового короля и десятку с девяткой, – уже на пороге стоит, умный, богатый и добрый. Твой человек, поймёт тебя, и будешь ты с ним как рыба в воде, не сразу, но всё у вас с ним наладится. Смотри, не прогляди его! А то тут много ещё всякого у тебя будет.
Из шкафчика была извлечена баночка с закручивающейся крышечкой и надписью «Дядя Ваня», наполненная янтарным мёдом.
– Вот, берешь ложку с мёдом в левую руку, а правую держишь сверху и говоришь: «Как мед сладок и липок, так пусть и я стану сладкой и липкой для мужчин. Да будет так!». А потом эту ложку с мёдом или в чай клади и пей, или так ешь.
– А обязательно говорить, что я стану липкой для мужчин? – уточнила Ангелина.
– Обязательно. Вот, как я сказала, так и говори. Записывай заговор, я продиктую. А дома чай с этим мёдом попьешь, и каждый день по ложке ешь, пока весь не закончиться. А теперь подружку зови.
Геля немного обескураженная вышла после встречи с ведуньей: как-то всё буднично было, ни трепета, ни дрожи.
– Ну как? – Ксения вопросительно посмотрела на подругу.
– Тебя вызывают.
– Прямо как в поликлинике, – фыркнула Ксюша.
– Поверь, у стоматолога в кабинете магии больше, про гинеколога я вообще молчу, – тихо сказала Ангелина и заняла место ожидания на диване.
Через полчаса девушки пробирались по снежным заносам к дому Ярослава. Снег шёл плотной стеной, попадая в глаза и заставляя наклонять головы, надвигать на глаза капюшоны.
– Мистификация какая-то, – ворчала Ангелина. – Я узнала, что женихов полно, а один уже на пороге стоит. Это и без карт любой сказать может. Никакой конкретики.
– Средневековое мракобесие, – поддержала Ксения. – И карты у неё не таро, а обычные, цыганские. Все сейчас на таро гадают, очевидно, это результативнее. Представляешь, сказала, что маньяка я хорошо знаю, это якобы мой кровный родственник. И никакой, сказала, он не сексуальный извращенец, а у него трефовый, чисто материальный интерес. Большей глупости не придумать!
– Вот удивительно: мы с тобой считаемся образованными, информированными и поехали в эту тмутаракань, чтобы послушать какой-то старушечий бред, – вздохнула Геля.
– Ладно. Забыли, – Ксюша прокладывала дорогу по снежной целине. – Сейчас вернёмся домой и будем считать, что это был экотуризм – прогулялись, сменили обстановку.
Но вернуться домой оказалось непросто. Дороги занесло настолько, что до окончания снегопада выехать из Старого Залучья стало невозможным. За окнами висела снежная пелена, оставалось только сидеть в «гостевой» и ждать изменений погоды.
Глава 8
Ангелина с момента пробуждения постоянно думала про свой выключенный айфон и, хотя уговаривала себя: правильно Ксюха сказала, что не надо каждую минуту заглядывать: нет ли сообщений от Константина, но к обеду Геля не выдержала и включила телефон, объяснив себе: нужно же позвонить маме, сказать, что всё хорошо. На экране появились сообщения: один раз звонила Вероника, два раза – Алёна и, что было неожиданно и странно, многократно звонил Белогорский. С Алёной Геля уже созванивалась, отчитываясь о поездке, но на этот раз звонить не стала (боялась расстроить Алёну, если не сумеет скрыть разочарование от похода к «бабке»), а написала: «Были у бабы Шуры, дала цветочного мёду, как и тебе. Пока сидим в деревне, выехать не можем, все дороги завалило снегом». Затем позвонила маме, отчиталась, что всё в порядке: чувствует себя хорошо, погода прекрасная, – и под пристальным взглядом Ксении снова выключила телефон.
– Белогорский зачем-то названивал. Видимо, не всё мне про свою семейную жизнь рассказал. Нашёл свободные уши.
– А вдруг он теперь тебя будет замуж звать? Баночку с мёдом только в руках подержала, и сразу, как предсказано, жених у порога, – хихикнула Ксюша.
– С Антоном всё перегорело. Фарш обратно не проворачивается.
А снег всё падал и падал, наметая сугробы выше окон. Ангелина, подойдя к окну, невольно залюбовалась: ей ещё не доводилось видеть такой сказочно красивой зимы – плавный танец парящих в воздухе снежинок, белоснежные шапки на деревьях…
– Девочки, давайте за стол, пока пироги тёплые, – позвала подруг Надежда Владимировна – Как прогулялись? Вроде распогодилось, и снегопад потише.
– Слушай, как-то неудобно получается, – прошептала Ангелина, – прибились нахлебниками к чужим людям.
– Да надо было бы к столу чего-нибудь купить, – согласилась Ксения, – только где тут магазин, в этих снегах фиг найдешь.
Большой деревянный стол был накрыт для чаепития.
– Ну, девочки, как к бабке сходили? Что-то вы невесёлые вернулись.
– Ну, такое себе, если честно, – буркнула Ксюша.
– Плохое что-то нагадали?
– Не плохое, а пустое, – вздохнула Ангелина. – Выдумки какие-то послушали, никакого отношения к реальности не имеющие.
– У нас говорят, что Шура Шурыгина на все сто процентов будущее предсказывает, но, может, стареет. Вот мать её, та виртуозно гадала и на картах, и на бобовых зёрнах, и на птичьих перьях, и на растопленном воске… всего не перечислить. Почти ослепла, на ощупь ходила, а всё ворожила. А когда помирала, то такая буря поднялась, видно, нечистые за ней слетелись. Подальше от этих гаданий держаться надо бы.
– С этим согласна, – кивнула Ксения. – На будущее выводы для себя сделали.
– Зато, девочки, вы наше Старое Залучье увидели. А так и знать не знали, что такое место есть, – улыбнулась Надежда Владимировна.
– У вас тут очень красиво, я такой по-настоящему красивой зимы прежде никогда не видела, – восхитилась Ангелина.
– Да что там зима, вы летом приезжайте, у нас леса кругом – грибы, ягоды в изобилии. А в мае как чудесно: всё в светлой дымке, черёмуховый аромат в воздухе разлит. Приезжайте, девочки, отдохнёте от города.
– Спасибо! – смущённо поблагодарили подруги.
– Мы Вам, Надежда Владимировна, очень благодарны, – добавила Ангелина. – Вы нас приютили, когда мы к Вам как снег на голову свалились.
– Ну, что вы, девочки! Вы образованные, весёлые, с вами поговорить – одно удовольствие. Нам со Славиком в радость ваш приезд, – обращалась Надежда Владимировна в обеим подругам, но смотрела преимущественно на Гелю.
А поздно вечером Ангелина и Ярослав сидели перед горящим камином и вели неспешный разговор. Так получилось, что засиделись они вдвоем, Надежда Владимировна и Ксюша, зевая, ушли спать, а Геля слушала Ярослава, и, хотя речь шла о брусе разного размера и обрезной доске, ей было приятно слушать спокойный мужской голос. Неожиданно погас свет. «Это у нас зимой с электричеством часто бывает», – пояснил Ярослав. Комната погрузилась в полумрак, в камине потрескивали дрова, месяц заглянул в окно, и Геля почувствовала себя, как никогда прежде, уютно.
– Геля, извини, что спрашиваю. Но что у вас с подругой такое случилось, что вы из Москвы в Старое Залучье помчались? – тихо спросил Ярослав.
– У нас с Ксюхой разные причины. У меня роман неудачный был, вот и поехала к вашей бабке, – призналась Ангелина.
– Ну, неудачные романы у каждого были.
– И у тебя? – вопросительно подняла брови Геля.
– И у меня, – усмехнулся Ярик. – Любил очень, день не мог прожить без неё, жениться собирался, с родителями познакомил. А девушка моя, как оказалось, выбирала: со мной и ещё с одним парнем встречалась. Я выборы проиграл. Сказала мне про это как бы между прочим, вроде, что-то неважное. Мы тогда решили осенью пожениться, планы строили, как жить станем, а летом решили отдыхать вместе ехать, но в последний момент она мне говорит: «Поехать не смогу, у меня в субботу свадьба». Я после этого дышать не мог, прикидывал, как из жизни уйти. А тут друг детства из деревни позвонил: есть, мол, тема – лесопилка продается. Я сам технолог по образованию, лесотехнический заканчивал, на лесопереработке работал. Ну, я к бабушке сюда и поехал. Но я не в Старое Залучье ехал, я из Питера бежал, от своей несчастной любви. А потом тут с лесопилкой завертелось – я с головой в это дело ушёл, шесть рабочих нанял, бухгалтера пригласил, сначала в убыток работал, потом прибыль пошла, затем уже в Вахмеево ленточную пилораму поставил, в Ермилово пилорама разорялась, я купил – словом, где в аренду, где с нуля, но развернулся. Тут кроме лесопилок ещё планы появились, но про них пока рано рассказывать.
– Давно ты с той девушкой расстался?
– Шесть лет весной будет.
– А ты её вспоминаешь?
– Нет. Теперь нет. А когда-то только про неё и думал, работой, как водкой, боль глушил. А прошлой осенью ездил в Питер к отцу на юбилей и с ней на улице случайно встретился. Поздоровались, о жизни парой слов перекинулись: «Привет, Юль, как дела?», «Нормально. А у тебя как?». Она почти не изменилась, а смотрю на неё и ничего не чувствую. Сам себе удивлялся: в петлю из-за неё лез, думал о ней постоянно, а теперь никаких эмоций. Всё перегорело. Мать в окно видела, что я с бывшей невестой стою, разговариваю. Захожу в квартиру, а мне вопросы тревожным тоном: «Ну, ты как? О чём говорили?». А я даже не сразу понял, про что она спрашивает. Я через минуту о той встрече забыл, другим была голова занята. Мать не спросила, я бы и не вспомнил. Сейчас понимаю, что мы с Юлей были чужие люди, которые прошли рядом отрезок пути, так и не поняв друг друга.
– И что, у тебя за шесть лет больше никаких отношений не было? – задала Ангелина вопрос.
– Серьёзных не было.
Разговор плавно перешёл на обсуждение «странностей любви», и Геля, слушая собеседника, вдруг поняла, насколько измучила себя за последнее время размышлениями о любовных неудачах – измучила понапрасну. Она не испытывала такой силы любви, как Ярослав: ни руки на себя накладывать, ни бежать из родного города подальше от коварного изменника ей и в голову не приходило. Она цеплялась за мужчин, старалась подладиться, набрать баллы в их глазах, чтобы убедить: она та самая, лучшая для них… А нужно ей это было? Была ли она счастлива в тех отношениях по-настоящему? Эти вопросы до этого ночного разговора никогда прежде Ангелине в голову не приходили. И ещё она почувствовала какое-то несвойственное ей доверие к новому, почти незнакомому человеку, которого на «ты» только несколько часов назад стала называть, и то по его же просьбе. Захотелось быть ближе, прикоснуться, потянуться навстречу.
– Сейчас понимаю, как мне повезло, что шесть лет назад не меня в мужья выбрали. Те отношения были лживыми. Главное в отношениях, я считаю, это честность. Все говорят о доверительных отношениях, но ложь убивает доверие.
– Но бывает, что почему-то нельзя сказать всю правду. Время не настало или какие-нибудь ещё причины, – возразила Геля.
– Если близкий человек целенаправленно обманывает тебя, неважно по какой причине, значит, он не уважает тебя, не доверяет тебе. Он ведёт свою игру, а тебя использует вслепую.
