– Не знаю. Зачем-то взял. А что у тебя с Агатовым случилось?
– Короче, когда надоело за Климом гоняться, уже с Агатовым не расстаться было.
– Ты его полюбила?
– Инн, какая любовь? Нет её в природе. Не существует. Это производители валентинок выдумали, чтобы товар сбывать.
– Но ведь ты Клима любила.
– Это была чисто гормональная история. Ну, и самолюбие моё было задето: досадно, что мне другую предпочли. Короче, Агатову было плевать, любят его или нет. Ему меня трахать в разных позах нравилось, трахал так, что брызги летели. И потом, он считал, что мне от него только деньги нужны, он, вообще, считал, что всем от него только деньги нужны. Но, правда, денег давал реально, кредитку выдал и никогда не спрашивал, на что потратила. Единственное – машину отказался покупать: «С твоей безбашенностью на первом километре разобьёшься. Есть шофёр, пусть и возит». Но это ему просто под контролем меня надо было держать. Он всё хочет держать под контролем, повсюду предателей и врагов ищет.
– Ты от него убежала, потому что устала в золотой клетке жить?
– Инн, ты как вчера из роддома. Кто из золотых клеток бежит? Ноют, на жизнь жалуются, но из золотых клеток ни шагу. Потом, я уже привыкла к этой куче навоза и впрямь порой думала, что это золотая клетка. А это ошибка моя была. Если уж стала жрать говно, то должна была четко понимать, что делаю, а не убеждать себя, что вкушаю нектар из роз. И Агатов тоже ко мне привык, даже можно сказать, привязался – повсюду за собой таскал, на все закрытые мероприятия, во все заграничные поездки. Надолго меня, конечно, не хватило. У Агатова помощник один был, Максим. Как-то у нас с ним завертелось. У меня квартира на Спортивной, мне мать купила. Агатов там ремонт сделал, мебель купил. И камер понаставил. Я про камеры не знала. В общем, мы с Максом у меня в квартире встречались. Агатов мне за это зубы выбил, теперь у меня передние импланты стоят, – Алина улыбнулась, продемонстрировав ряд красивых ровных зубов, – а орал на меня, думала: перепонки барабанные лопнут. «Сучка похотливая» – это самое интеллигентное, что мне адресовалось, остальное стыдно повторять.
– А с мужчиной тем что было?
– С Максом? Не знаю. Я его больше не видела. Самое забавное, что, когда на мне побои зажили, Агатов объявил, что никому бы не спустил, а мне прощает, «Мы, – заявил, – в храме познакомились», значит, это Господь меня ему послал. Объявил, чтоб никаких предохранений, должна ему дитя рожать. У него сын от первого брака за год до этого от передоза умер. Захотел красивого ребёнка. Забеременеть у меня не получалось, так он медицину призвал, обследования начал. И, представляешь, решил ни с того, ни с сего официальный брак заключать. Контракт ему юрист по семейным вопросам составила так, что в случае развода мне – шиш, причем без масла.
– Алин, значит, есть любовь, если он тебя так любил.
– В смысле? Так любил, что при разводе в одних бы трусах оставил?
– В смысле: измену простил, потерять тебя боялся.
– Фиг его знает. Я об его чувствах не думала, – Алина пожала плечами.
– А ты о чьих-нибудь чувствах, кроме своих, когда-нибудь думала?
– Инн, ну, хватит меня за Митьку укорять. Я уже извинилась.
– Я не про то, – Инна запнулась, – хотя и про то тоже. Я вообще про отношение к людям. Ведь, как ты относишься к людям, так и они к тебе.
– Какая мне разница, как другие ко мне относятся? Главное, как я отношусь к ним. Давай ты меня покормишь. А то на одном кофе как-то грустно.
– Я же сразу предлагала тебе поесть. Ежики будешь? – Инна достала из холодильника кастрюльку, поставила на плиту разогреваться. Она специально приготовила сегодня утром это нехитрое блюдо, зная, что у сестры с детства любимым блюдом били «ежики» из фарша и риса.
– Вкусные, как у мамы, – похвалила Алина, – вкус, знакомый с детства.
– Так я, как она, готовлю. Ты хоть с матерью помирилась?
– Восстановила дипломатические отношения. Поздравляем друг друга с праздниками, – Алине не хотелось рассказывать, как часто хочется прижаться к маме и услышать «Алишенька, доченька, ничего не бойся, я с тобой».
– Алин, а что всё-таки случилось? Почему у тебя паспорт, ты вчера сказала, ворованный?
– Не переживай, это я так ляпнула. Паспорт у меня не ворованный, а просто чужой. Мне его Митька дал.
– Митя? – Инна чуть не добавила: «Мой Митя?». – Ты от Агатова ушла к Мите?
– Инн, допускаю, что я дура. С этим трудно спорить. Но я не идиотка, чтобы Агатова на Митьку менять. А от Агатова я не ушла, а сбежала, без вещей и документов. Я же рассказывала, что ему фантазия пришла на мне жениться. Я эту мысль не приветствовала: при разводе мне ничего отжать не удалось бы, а чтобы наследство получить, надо ждать пока помрёт, а это годы и годы. Но этот урод решил навести справки о моей родне. Четыре года ничего про моих родственников слушать не хотел, а тут заинтересовался, с кем родниться придётся. И тут выясняется, что моя родная мать в официальном браке с его юристом, с помощью которого он деньги от всего запрещенного оформлял через всякие фонды и прочие мне не известные структуры. А у Агатова в последнее время какие-то провалы пошли, он активно «крысу» искал в окружении. Он всегда ото всех подвоха ждал. Так, он додумался, что Клим меня под своего босса специально подложил, чтобы я какую-то инфу добывала. Что я могла добыть? Все сейфы под камерами, открываются только отпечатком агатовского пальца. Орал как резанный: «Я в совпадения не верю, тем более, в такие!». Требовал, чтобы я призналась, какие сведения мне отчим велел разнюхивать. Офигеть, Клим – отчим. Я спокойно Агатову всё объяснить пыталась: «Павлуша, я с матерью и её мужем никаких отношений не поддерживаю, потому что…», но у него крыша поехала окончательно. Объявил, что предательства никому не простит и чтобы я даже не надеялась его разжалобить своими абсурдными историями. Он ведь в девяностые как отморозок свой карьерный путь начинал, отморозком продолжил, им и остался. Поехал с ребятами к Климу – разоблачать. А меня запер, чтобы после и со мной разобраться. А что ему Клим скажет, когда молотком будут пальцы отбивать, неизвестно. Может, со страху наговорит на меня, чего не было. Я ждать не стала: меня Амина, прислуга, я с ней дружила, выпустила. Как она ключи добывала – это отдельный детектив. Я через кухню вышла, охрана, вроде, не в курсе была, что я под арестом. Никто меня не остановил, а я, типа, погулять пошла. Телефон я не брала, фиг знает, какими программами слежения Агатов его нашпиговал. Без денег кое-как до Москвы добралась, время позднее, куда идти? На квартире моей уже наверняка ждут, к отцу тоже не вариант. Ну, поехала к Митьке. На метро денег нет, пятью автобусами доползла. Консьержка, представляешь, меня узнала: «Вы в пятьдесят пятую квартиру?»
– Татьяна Михайловна, полная такая? – Инна сама себе удивилась, узнав, что держит в памяти имя добродушной женщины, с которой, заходя в подъезд, обсуждала погоду и прочие незначительные события.
– Жирная и противная! Она меня всегда недолюбливала.
– А мне она нравилась, приветливая, добрая, – Инна непроизвольно оттягивала рассказ про Митю, хотела услышать про него и боялась.
– Чего про неё говорить? Маленькие люди не достойны больших разговоров. Так Агатов говорит. Короче, звоню в дверь, Митька открывает и в лице меняется. «Алина, ты?» – глазами хлопает, с ноги на ногу переминается, но в квартиру не пускает. Тут за его спиной какая-то длинноносая девица в пижаме нарисовалась. Митька совсем смешался: «Знакомься, это Алина, моя давнишняя знакомая, а это Полина, моя девушка». В общем, прошла я в квартиру, Полине велела дать мне наедине поговорить с другом детства. Губы поджала, но ушла. «Митя, – говорю, – спасай! Мне срочно деньги нужны и паспорт, чтоб билет взять». Ну, у Митьки, ты знаешь, с воображением всегда была напряжёнка. «У меня наличных нет, всё на карте. Давай я тебе на карту переведу. А откуда я тебе паспорт возьму?».
Инна ясно представила растерянного Митю, который, конечно, был готов помочь Алине, но не понимал, как это сделать.
– У меня ни карты, ни телефона, – продолжала свой рассказ Алина, – а он мне переводить куда-то собрался. Я ему тогда говорю: «Давай, шарь мелочь по карманам и неси мне паспорт своей Буратины». Тут Митя прямо в истерику зашёл, будто я с её паспортом убивать-грабить пойду. Насилу успокоила: «Мне билет железнодорожный взять. Завтра утром твоя красавица сходит в полицию, напишет заявление о потере, госпошлину полторы тысячи уплатит и получит новый паспорт, лучше прежнего». Пошёл в комнату, как на эшафот, не знаю, о чем они там говорили, но принёс мне паспорт Истоминой Полины Александровны. Билет по интернету заказала, с Митькиной карты оплатила. Ноут мне давал, пароль сам набирал, в руки свою карту не дал, стоял, цифры диктовал, идиот! Инн, я на него смотрела: какой же он пресный!
– Алин, ну, ты подумай: ночью ворвалась в квартиру, стала свои очередные аферы проворачивать. Конечно, он растерялся, – попыталась защитить Митю Инна.
– Да что про него говорить, – махнула рукой Алина, – рождённый ползать летать не может! Словом, билет купила, наличку какую-то они мне собрали, чтобы до вокзала доехать, и вот я здесь!
– А что с Климом? С мамой?
– Откуда я знаю! Угораздило их пожениться. Если бы не додумались расписываться, мне не пришлось бы к тебе в Зажопинск ехать.
– Алин, а если бы тебе не пришло в голову с боссом Клима шашни крутить, всё было бы нормально.
– Инн, ты просто мастер спорта по плевкам в душу. Вместо того, чтобы успокоить, поддержать, начинаешь морализировать. Ладно, я пойду погулять, посмотрю при свете дня, куда меня занесло.
– Алин, а дальше, что делать будешь? Нельзя же вечно с чужим паспортом прятаться.
– С чужим паспортом, разумеется, противно. Я когда к тебе ехала, боялась, что проводница мою личность не идентифицирует по чужому документу. Шарфом укуталась по брови, но никто даже не посмотрел ни на меня, ни на паспорт. Видимо, в Даниловск сомнительные граждане не ездят. Я первая.
– Но как-то ты собираешься из этой ситуации выходить? – Инна не могла прийти в себя после рассказа сестры.
– Я пока паузу взяла. Отдышусь, а там видно будет. Как ты, надолго не стану себя в жопу загонять.
– Я не в жопе. У меня всё хорошо, семья отличная, институт заканчиваю, – Инна принялась доказывать своё благополучие.
– Инка, не надо ничего объяснять. Я тебя всю свою жизнь знаю, всё вижу. Оргазм ещё можно симулировать, счастье – никогда!
И уже совсем иначе пошёл разговор сестёр. Вспоминали детство, родных, общих знакомых, и обе почувствовали, как им было плохо друг без друга и как хорошо, что они наконец встретились.
Алина четвертый день гостила в Даниловске. Новогодние праздники подходили к концу. Инна собиралась на сессию – предстояло сдавать анестезиологию, «поликлинику» и знакомую по практике травматологию, а впереди ГОСы и поступление в ординатуру. Но Инну занимала не только подготовка к экзаменам: из Даниловска надо будет Алину забрать с собой, найти ей какое-нибудь занятие и, вообще, надо что-то с поведением и здоровьем сестры делать. Ещё неделю назад Инна думала, что никогда в жизни не будет общаться с Алиной, походя разрушившей её счастье, а сейчас все мысли об одном – как помочь сестре.
Днём Алина заявила, что хочет погулять по городу, невозможно же сидеть сутками в четырех стенах и смотреть в окно, как Инна с Машей лепят во дворе снежную бабу.
– Дай хоть тысячу, а то, что я совсем без денег буду по городу бродить.
Инна деньги сестре дала, и та вскоре вернулась с бутылкой виски.
– Состояние города удручающее, – печально констатировала Алина. – Посетили грусть и разочарование от общей ситуации с провинциальными городками.
– Ты зачем вино купила? В чём необходимость?
– Это не вино, а самый поганый виски «Чёрный баран». На что-то лучшее полутора тысяч, мне выданных, не хватило, – Алина уныло развела руками.
– Алин, у тебя с собой даже колготок запасных нет. Хорошо у нас размеры более-менее совпадают. Я жду Димину зарплату, чтобы тебе хоть бельё купить, а ты зачем-то на спиртное тратишь!
– Это моё снотворное. Я иначе не усну. Ты не переживай: я по чуть-чуть перед сном буду принимать.
– Но ведь так можно стать алкоголиком!
– Алкоголичкой, – поправила Алина. – Инн, если бы я не выпивала, неизвестно, что со мною бы было. Знаешь, сколько раз я травануться хотела или вены порезать? Ты думаешь, мне только зубы выбивали и рёбра ломали? А групповой секс с проститутками, думаешь приятнее? А… – Алина замолчала, увидев, как у Инны испуганно расширились глаза.
Поздно вечером вернулся Мишкин, недовольно посмотрел на висящий в прихожей Алинин пуховик. Ничего отвратительного в пуховике не было, наоборот, это была дорогая, итальянская, отделанная мехом шиншиллы вещь. Но для Мишкина это было лишнее напоминание о том, что в доме посторонний, и поэтому не будет тихого семейного вечера наедине с женой. Инна сказала мужу, что Алина поссорилась с любовником и приехала к сестре залечивать любовные раны, но Мишкин подозревал, что никакого романтизма в этом неожиданном визите нет, а за приездом свояченицы стоит какой-то криминал, и появление её ничего хорошего не предвещает.
Инна уже укладывала спать Машеньку. Мишкин разделся, пошёл на кухню, где его приветствовала Алина:
– Добрый вечер, зять! Ты чего так поздно приходишь? Сейчас выходные дни, а ты, Инна говорила, начальник. Пусть подчинённые в праздники работают.
– Я ещё и практикующий травматолог, а один врач у меня в отделении на Новый год к родственникам уехал, второй заболел, – Мишкин смутился, почувствовав, что зачем-то оправдывается перед Алиной.
– Дим, садись за стол, сейчас плов тебе положу. А мы тебя не дождались, уже поужинали, – на кухню зашла Инна.
Мишкин хотел что-то ответить, но у него зазвонил телефон.
– Да, слушаю, – кивнув, он вышел в гостиную.
– Наверное, из больницы, – предположила Инна, – судя по голосу, что-то неожиданное и неприятное. Сейчас опять на работу побежит.
Но Инна ошиблась – звонок был не из больницы. Мишкин долго с кем-то говорил, а когда вернулся на кухню, только взглянув на его растерянное лицо, сёстры хором спросили: «Что случилось?»
– Из Сочи звонили. Юля позвоночник сломала, на горных лыжах каталась и сломала. Целостность спинного мозга нарушена, полный паралич, – Мишкин стал рассуждать про реабилитационные мероприятия, Инна молча кивала в такт его словам.
– А тебе-то зачем звонили? – перебила зятя Алина. – В Сочи травматологов нет? В Даниловск звонят консультироваться?
– Это Екатерина Максимовна, бывшая тёща, позвонила. Она за Юлей ухаживает, просила, чтобы я с Никитой помог. На двоих у неё сил не хватает.
– А новый муж почему о пасынке не позаботится? – не унималась Алина. Инна с упрёком посмотрела на сестру.
– Я Юлиным мужем не интересовался, – отрезал Дима и виновато посмотрел на Инну. – Мне полететь в Сочи надо будет. Завтра поеду. Там, на месте, разберусь. Я договорюсь, тебя в среду с Машенькой Глущенко на машине отвезёт.
Дима пошёл выяснять, как быстрее добраться в Сочи, откуда лучше лететь прямым рейсом – из Саратова или Волгограда. Инна растерянно принялась объяснять сестре, что такое компрессионный перелом, чем он отличается от оскольчатого, но Алина прекратила этот медицинский лигбез.
– Короче, когда надоело за Климом гоняться, уже с Агатовым не расстаться было.
– Ты его полюбила?
– Инн, какая любовь? Нет её в природе. Не существует. Это производители валентинок выдумали, чтобы товар сбывать.
– Но ведь ты Клима любила.
– Это была чисто гормональная история. Ну, и самолюбие моё было задето: досадно, что мне другую предпочли. Короче, Агатову было плевать, любят его или нет. Ему меня трахать в разных позах нравилось, трахал так, что брызги летели. И потом, он считал, что мне от него только деньги нужны, он, вообще, считал, что всем от него только деньги нужны. Но, правда, денег давал реально, кредитку выдал и никогда не спрашивал, на что потратила. Единственное – машину отказался покупать: «С твоей безбашенностью на первом километре разобьёшься. Есть шофёр, пусть и возит». Но это ему просто под контролем меня надо было держать. Он всё хочет держать под контролем, повсюду предателей и врагов ищет.
– Ты от него убежала, потому что устала в золотой клетке жить?
– Инн, ты как вчера из роддома. Кто из золотых клеток бежит? Ноют, на жизнь жалуются, но из золотых клеток ни шагу. Потом, я уже привыкла к этой куче навоза и впрямь порой думала, что это золотая клетка. А это ошибка моя была. Если уж стала жрать говно, то должна была четко понимать, что делаю, а не убеждать себя, что вкушаю нектар из роз. И Агатов тоже ко мне привык, даже можно сказать, привязался – повсюду за собой таскал, на все закрытые мероприятия, во все заграничные поездки. Надолго меня, конечно, не хватило. У Агатова помощник один был, Максим. Как-то у нас с ним завертелось. У меня квартира на Спортивной, мне мать купила. Агатов там ремонт сделал, мебель купил. И камер понаставил. Я про камеры не знала. В общем, мы с Максом у меня в квартире встречались. Агатов мне за это зубы выбил, теперь у меня передние импланты стоят, – Алина улыбнулась, продемонстрировав ряд красивых ровных зубов, – а орал на меня, думала: перепонки барабанные лопнут. «Сучка похотливая» – это самое интеллигентное, что мне адресовалось, остальное стыдно повторять.
– А с мужчиной тем что было?
– С Максом? Не знаю. Я его больше не видела. Самое забавное, что, когда на мне побои зажили, Агатов объявил, что никому бы не спустил, а мне прощает, «Мы, – заявил, – в храме познакомились», значит, это Господь меня ему послал. Объявил, чтоб никаких предохранений, должна ему дитя рожать. У него сын от первого брака за год до этого от передоза умер. Захотел красивого ребёнка. Забеременеть у меня не получалось, так он медицину призвал, обследования начал. И, представляешь, решил ни с того, ни с сего официальный брак заключать. Контракт ему юрист по семейным вопросам составила так, что в случае развода мне – шиш, причем без масла.
– Алин, значит, есть любовь, если он тебя так любил.
– В смысле? Так любил, что при разводе в одних бы трусах оставил?
– В смысле: измену простил, потерять тебя боялся.
– Фиг его знает. Я об его чувствах не думала, – Алина пожала плечами.
– А ты о чьих-нибудь чувствах, кроме своих, когда-нибудь думала?
– Инн, ну, хватит меня за Митьку укорять. Я уже извинилась.
– Я не про то, – Инна запнулась, – хотя и про то тоже. Я вообще про отношение к людям. Ведь, как ты относишься к людям, так и они к тебе.
– Какая мне разница, как другие ко мне относятся? Главное, как я отношусь к ним. Давай ты меня покормишь. А то на одном кофе как-то грустно.
– Я же сразу предлагала тебе поесть. Ежики будешь? – Инна достала из холодильника кастрюльку, поставила на плиту разогреваться. Она специально приготовила сегодня утром это нехитрое блюдо, зная, что у сестры с детства любимым блюдом били «ежики» из фарша и риса.
– Вкусные, как у мамы, – похвалила Алина, – вкус, знакомый с детства.
– Так я, как она, готовлю. Ты хоть с матерью помирилась?
– Восстановила дипломатические отношения. Поздравляем друг друга с праздниками, – Алине не хотелось рассказывать, как часто хочется прижаться к маме и услышать «Алишенька, доченька, ничего не бойся, я с тобой».
– Алин, а что всё-таки случилось? Почему у тебя паспорт, ты вчера сказала, ворованный?
– Не переживай, это я так ляпнула. Паспорт у меня не ворованный, а просто чужой. Мне его Митька дал.
– Митя? – Инна чуть не добавила: «Мой Митя?». – Ты от Агатова ушла к Мите?
– Инн, допускаю, что я дура. С этим трудно спорить. Но я не идиотка, чтобы Агатова на Митьку менять. А от Агатова я не ушла, а сбежала, без вещей и документов. Я же рассказывала, что ему фантазия пришла на мне жениться. Я эту мысль не приветствовала: при разводе мне ничего отжать не удалось бы, а чтобы наследство получить, надо ждать пока помрёт, а это годы и годы. Но этот урод решил навести справки о моей родне. Четыре года ничего про моих родственников слушать не хотел, а тут заинтересовался, с кем родниться придётся. И тут выясняется, что моя родная мать в официальном браке с его юристом, с помощью которого он деньги от всего запрещенного оформлял через всякие фонды и прочие мне не известные структуры. А у Агатова в последнее время какие-то провалы пошли, он активно «крысу» искал в окружении. Он всегда ото всех подвоха ждал. Так, он додумался, что Клим меня под своего босса специально подложил, чтобы я какую-то инфу добывала. Что я могла добыть? Все сейфы под камерами, открываются только отпечатком агатовского пальца. Орал как резанный: «Я в совпадения не верю, тем более, в такие!». Требовал, чтобы я призналась, какие сведения мне отчим велел разнюхивать. Офигеть, Клим – отчим. Я спокойно Агатову всё объяснить пыталась: «Павлуша, я с матерью и её мужем никаких отношений не поддерживаю, потому что…», но у него крыша поехала окончательно. Объявил, что предательства никому не простит и чтобы я даже не надеялась его разжалобить своими абсурдными историями. Он ведь в девяностые как отморозок свой карьерный путь начинал, отморозком продолжил, им и остался. Поехал с ребятами к Климу – разоблачать. А меня запер, чтобы после и со мной разобраться. А что ему Клим скажет, когда молотком будут пальцы отбивать, неизвестно. Может, со страху наговорит на меня, чего не было. Я ждать не стала: меня Амина, прислуга, я с ней дружила, выпустила. Как она ключи добывала – это отдельный детектив. Я через кухню вышла, охрана, вроде, не в курсе была, что я под арестом. Никто меня не остановил, а я, типа, погулять пошла. Телефон я не брала, фиг знает, какими программами слежения Агатов его нашпиговал. Без денег кое-как до Москвы добралась, время позднее, куда идти? На квартире моей уже наверняка ждут, к отцу тоже не вариант. Ну, поехала к Митьке. На метро денег нет, пятью автобусами доползла. Консьержка, представляешь, меня узнала: «Вы в пятьдесят пятую квартиру?»
– Татьяна Михайловна, полная такая? – Инна сама себе удивилась, узнав, что держит в памяти имя добродушной женщины, с которой, заходя в подъезд, обсуждала погоду и прочие незначительные события.
– Жирная и противная! Она меня всегда недолюбливала.
– А мне она нравилась, приветливая, добрая, – Инна непроизвольно оттягивала рассказ про Митю, хотела услышать про него и боялась.
– Чего про неё говорить? Маленькие люди не достойны больших разговоров. Так Агатов говорит. Короче, звоню в дверь, Митька открывает и в лице меняется. «Алина, ты?» – глазами хлопает, с ноги на ногу переминается, но в квартиру не пускает. Тут за его спиной какая-то длинноносая девица в пижаме нарисовалась. Митька совсем смешался: «Знакомься, это Алина, моя давнишняя знакомая, а это Полина, моя девушка». В общем, прошла я в квартиру, Полине велела дать мне наедине поговорить с другом детства. Губы поджала, но ушла. «Митя, – говорю, – спасай! Мне срочно деньги нужны и паспорт, чтоб билет взять». Ну, у Митьки, ты знаешь, с воображением всегда была напряжёнка. «У меня наличных нет, всё на карте. Давай я тебе на карту переведу. А откуда я тебе паспорт возьму?».
Инна ясно представила растерянного Митю, который, конечно, был готов помочь Алине, но не понимал, как это сделать.
– У меня ни карты, ни телефона, – продолжала свой рассказ Алина, – а он мне переводить куда-то собрался. Я ему тогда говорю: «Давай, шарь мелочь по карманам и неси мне паспорт своей Буратины». Тут Митя прямо в истерику зашёл, будто я с её паспортом убивать-грабить пойду. Насилу успокоила: «Мне билет железнодорожный взять. Завтра утром твоя красавица сходит в полицию, напишет заявление о потере, госпошлину полторы тысячи уплатит и получит новый паспорт, лучше прежнего». Пошёл в комнату, как на эшафот, не знаю, о чем они там говорили, но принёс мне паспорт Истоминой Полины Александровны. Билет по интернету заказала, с Митькиной карты оплатила. Ноут мне давал, пароль сам набирал, в руки свою карту не дал, стоял, цифры диктовал, идиот! Инн, я на него смотрела: какой же он пресный!
– Алин, ну, ты подумай: ночью ворвалась в квартиру, стала свои очередные аферы проворачивать. Конечно, он растерялся, – попыталась защитить Митю Инна.
– Да что про него говорить, – махнула рукой Алина, – рождённый ползать летать не может! Словом, билет купила, наличку какую-то они мне собрали, чтобы до вокзала доехать, и вот я здесь!
– А что с Климом? С мамой?
– Откуда я знаю! Угораздило их пожениться. Если бы не додумались расписываться, мне не пришлось бы к тебе в Зажопинск ехать.
– Алин, а если бы тебе не пришло в голову с боссом Клима шашни крутить, всё было бы нормально.
– Инн, ты просто мастер спорта по плевкам в душу. Вместо того, чтобы успокоить, поддержать, начинаешь морализировать. Ладно, я пойду погулять, посмотрю при свете дня, куда меня занесло.
– Алин, а дальше, что делать будешь? Нельзя же вечно с чужим паспортом прятаться.
– С чужим паспортом, разумеется, противно. Я когда к тебе ехала, боялась, что проводница мою личность не идентифицирует по чужому документу. Шарфом укуталась по брови, но никто даже не посмотрел ни на меня, ни на паспорт. Видимо, в Даниловск сомнительные граждане не ездят. Я первая.
– Но как-то ты собираешься из этой ситуации выходить? – Инна не могла прийти в себя после рассказа сестры.
– Я пока паузу взяла. Отдышусь, а там видно будет. Как ты, надолго не стану себя в жопу загонять.
– Я не в жопе. У меня всё хорошо, семья отличная, институт заканчиваю, – Инна принялась доказывать своё благополучие.
– Инка, не надо ничего объяснять. Я тебя всю свою жизнь знаю, всё вижу. Оргазм ещё можно симулировать, счастье – никогда!
И уже совсем иначе пошёл разговор сестёр. Вспоминали детство, родных, общих знакомых, и обе почувствовали, как им было плохо друг без друга и как хорошо, что они наконец встретились.
ГЛАВА 24
Алина четвертый день гостила в Даниловске. Новогодние праздники подходили к концу. Инна собиралась на сессию – предстояло сдавать анестезиологию, «поликлинику» и знакомую по практике травматологию, а впереди ГОСы и поступление в ординатуру. Но Инну занимала не только подготовка к экзаменам: из Даниловска надо будет Алину забрать с собой, найти ей какое-нибудь занятие и, вообще, надо что-то с поведением и здоровьем сестры делать. Ещё неделю назад Инна думала, что никогда в жизни не будет общаться с Алиной, походя разрушившей её счастье, а сейчас все мысли об одном – как помочь сестре.
Днём Алина заявила, что хочет погулять по городу, невозможно же сидеть сутками в четырех стенах и смотреть в окно, как Инна с Машей лепят во дворе снежную бабу.
– Дай хоть тысячу, а то, что я совсем без денег буду по городу бродить.
Инна деньги сестре дала, и та вскоре вернулась с бутылкой виски.
– Состояние города удручающее, – печально констатировала Алина. – Посетили грусть и разочарование от общей ситуации с провинциальными городками.
– Ты зачем вино купила? В чём необходимость?
– Это не вино, а самый поганый виски «Чёрный баран». На что-то лучшее полутора тысяч, мне выданных, не хватило, – Алина уныло развела руками.
– Алин, у тебя с собой даже колготок запасных нет. Хорошо у нас размеры более-менее совпадают. Я жду Димину зарплату, чтобы тебе хоть бельё купить, а ты зачем-то на спиртное тратишь!
– Это моё снотворное. Я иначе не усну. Ты не переживай: я по чуть-чуть перед сном буду принимать.
– Но ведь так можно стать алкоголиком!
– Алкоголичкой, – поправила Алина. – Инн, если бы я не выпивала, неизвестно, что со мною бы было. Знаешь, сколько раз я травануться хотела или вены порезать? Ты думаешь, мне только зубы выбивали и рёбра ломали? А групповой секс с проститутками, думаешь приятнее? А… – Алина замолчала, увидев, как у Инны испуганно расширились глаза.
Поздно вечером вернулся Мишкин, недовольно посмотрел на висящий в прихожей Алинин пуховик. Ничего отвратительного в пуховике не было, наоборот, это была дорогая, итальянская, отделанная мехом шиншиллы вещь. Но для Мишкина это было лишнее напоминание о том, что в доме посторонний, и поэтому не будет тихого семейного вечера наедине с женой. Инна сказала мужу, что Алина поссорилась с любовником и приехала к сестре залечивать любовные раны, но Мишкин подозревал, что никакого романтизма в этом неожиданном визите нет, а за приездом свояченицы стоит какой-то криминал, и появление её ничего хорошего не предвещает.
Инна уже укладывала спать Машеньку. Мишкин разделся, пошёл на кухню, где его приветствовала Алина:
– Добрый вечер, зять! Ты чего так поздно приходишь? Сейчас выходные дни, а ты, Инна говорила, начальник. Пусть подчинённые в праздники работают.
– Я ещё и практикующий травматолог, а один врач у меня в отделении на Новый год к родственникам уехал, второй заболел, – Мишкин смутился, почувствовав, что зачем-то оправдывается перед Алиной.
– Дим, садись за стол, сейчас плов тебе положу. А мы тебя не дождались, уже поужинали, – на кухню зашла Инна.
Мишкин хотел что-то ответить, но у него зазвонил телефон.
– Да, слушаю, – кивнув, он вышел в гостиную.
– Наверное, из больницы, – предположила Инна, – судя по голосу, что-то неожиданное и неприятное. Сейчас опять на работу побежит.
Но Инна ошиблась – звонок был не из больницы. Мишкин долго с кем-то говорил, а когда вернулся на кухню, только взглянув на его растерянное лицо, сёстры хором спросили: «Что случилось?»
– Из Сочи звонили. Юля позвоночник сломала, на горных лыжах каталась и сломала. Целостность спинного мозга нарушена, полный паралич, – Мишкин стал рассуждать про реабилитационные мероприятия, Инна молча кивала в такт его словам.
– А тебе-то зачем звонили? – перебила зятя Алина. – В Сочи травматологов нет? В Даниловск звонят консультироваться?
– Это Екатерина Максимовна, бывшая тёща, позвонила. Она за Юлей ухаживает, просила, чтобы я с Никитой помог. На двоих у неё сил не хватает.
– А новый муж почему о пасынке не позаботится? – не унималась Алина. Инна с упрёком посмотрела на сестру.
– Я Юлиным мужем не интересовался, – отрезал Дима и виновато посмотрел на Инну. – Мне полететь в Сочи надо будет. Завтра поеду. Там, на месте, разберусь. Я договорюсь, тебя в среду с Машенькой Глущенко на машине отвезёт.
Дима пошёл выяснять, как быстрее добраться в Сочи, откуда лучше лететь прямым рейсом – из Саратова или Волгограда. Инна растерянно принялась объяснять сестре, что такое компрессионный перелом, чем он отличается от оскольчатого, но Алина прекратила этот медицинский лигбез.
