– В очень плохих, – честно созналась я. – В гостях мы с ним были от силы раз пять. Да и то, что дядюшка настаивал, чтобы я осталась Гренье, Клорансу… или как его там, не понравилось.
– Странное требование, не так ли?
– Дядюшка сказал, это для защиты моего имущества и сбережений, – я пожала плечами. – Он обещал своему брату Анатолю позаботиться обо мне, ведь вокруг столько жуликов. И оказался прав.
Мы помолчали. Точнее, я пустым взглядом изучала кроны деревьев, а Моранси величественно позволял мне это делать.
– В общем, как ни посмотри, вы для меня весьма полезны, мадам Агата, – закончил паузу для воспоминаний уполномоченный. – Сейчас вас ждет свидание с футляром. А затем пообщаемся с соседями. Кстати, что скажете о них?
– В нашем тупике живут исключительно милые люди, – надменным тоном сказала я, горделиво задирая нос.
Моранси загадочно пошелестел бумагами и еле заметно улыбнулся:
– Думаю, я смогу вас удивить.
– Больше не могу, – выдохнула я сквозь сцепленные зубы. Ощущение, словно в висок ткнули раскаленной спицей. – Футляр хоть и не новый, но никто, кроме дядюшки и мастеров, его не касался.
– И что это значит? – веселым тоном спросил Моранси у потолка. – Тот, кто украл кларнет, был в курсе ваших способностей, мадам Агата. Впрочем, я об этом уже догадывался после снятия отпечатков пальцев. Трогал футляр только Карл Гренье. И не надо так грозно надувать щеки, – мне послали насмешливую улыбку. – Главное в нашем деле – все тщательно проверять.
– Вы бы еще Кларе дали его понюхать. Собака которая, – недовольно проворчала я. Боль потихоньку отступала, но приятней от этого не становилось. – Она вроде как охотничьей породы.
– Чтобы собака преступника зализала? – уполномоченный выгнул одну бровь. – Это новое слово в законодательстве просто. Думаю, тут мы результата получим еще меньше, чем от вас. Она сразу к хозяину побежит. Ладно, зайдем к вам домой, а после пройдемся по соседям.
– Как вы восхитительно приглашаете сами себя в гости, – умилилась я, с трудом поднимаясь на ноги.
В очередной раз Моранси продемонстрировал отсутствие воспитания и даже не подал руки. Наверное, на моем лице отобразилось нечто ехидно-осуждающее, потому что мужчина кивнул одному из амбалов. Как он различает этих двоих, ума не приложу, но встать в итоге мне помогли.
– Вот еще, – отмахнулся Моранси, – я прихожу без приглашения. И обычно туда, где меня не ждут. Но сегодня мы сделаем исключение. Вы же, мадам, захотите переодеться. Не пристало приличной женщине появляться перед соседями в таком виде. Вы же выглядите, словно на тюки с мукой упали.
То, что он хам, я отметила еще в первые минуты знакомства, поэтому удивляться не стоит. Хотя и очень хочется.
Открывая дверь в мое уютное жилище, я судорожно перебирала в уме детали своего завтрака. Врачебный мобиль так заинтересовал меня, что посуду-то я не убрала. Да и пыль в гостиной сегодня не смахивала. В общем, незваные гости попали, можно сказать, на горяченькое.
Я бросила нервный взгляд через плечо на компанию из уполномоченного, его помощника и Жана. Теперь тетушка может смело распространять новую волну сплетен о моей распущенности – привести в дом сразу троих мужчин.
Моранси в ответ по-особому тонко улыбнулся. Я не чтец, но издевку понять в состоянии.
– Ребятки, – мурлыкнул уполномоченный, – обождите нас снаружи. Не будем смущать мадам Агату.
Флоран озадаченно наморщился, видимо пытаясь сопоставить в одной фразе мою персону и смущение. Жан же, наоборот, облегченно выдохнул. И чего он так ко мне предвзято относится? Я же милая.
Но шагнуть через порог собственного дома я не успела. Трость самым наглым образом перегородила мне путь.
– Позвольте, – меня оттеснили в сторону.
– Конечно, – сладко пропела я в мужскую спину. – Чувствуйте себя как дома. Только прошу, ноги на чайный столик не кладите. Негигиенично это.
– Уверяю вас, мадам, – в тон отозвался Моранси, – негигиенично – это труп в доме. Все остальное пустяки.
– И вы у меня его искать собрались? – проворчала я, следуя за нахальным гостем, который, не стесняясь, сначала заглянул на кухню, затем в гостиную, а после и вовсе потопал по лестнице в святая святых – женскую спальню.
– Я хочу убедиться, что чистоту вашего дома не нарушит ваш же труп, мадам Агата. – Заметив, что я собралась грудью встать на защиту будуара, меня снова подвинули тростью. – Если взять за теорию, что преступник не успел убежать до поднятия Карлом и Эдит шума, то вполне можно предположить попытку скрыться в другом доме. Из Тихого тупика незамеченным выбраться проблемно. Особенно, если соседи прильнули к окнам из-за приезда врачебного мобиля. А ваши дома разделяет условный забор с незапертой калиткой.
– Постороннего в моем небольшом доме заметить несложно, – неуверенно сказала я.
Сейчас меня сильнее волновало белье, развешенное в будуаре на стульях. Только вчера занималась переборкой и до конца не убрала все на место. А Поль Моранси вовсе не тот человек, которому хотелось бы его продемонстрировать.
– Спокойно, – меня окончательно отодвинули от двери. – Я просто хочу убедиться, что придется расследовать одно дело, а не два.
Если же обычный закон можно попробовать обмануть при помощи взятки, то закон подлости неумолим. Именно благодаря ему каблук на новеньких сапожках подломился в этот момент. Есть легенда, будто служанка очаровала принца, запнувшись перед ним. Ну, чисто теоретически такое исключать нельзя. Она могла упасть так, что платье задралось, а там какой-нибудь неожиданный сюрприз, который поразил принца до глубины его чуткой души. Или он просто был очень веселым человеком, ведь упасть красиво незапланированно нельзя.
Я взмахнула руками в попытке ухватиться хоть за что-то. Пальцы нащупали настенный светильник. Раздался оглушительный треск и небольшой коридорчик погрузился во тьму. Дальше я заваливалась назад вместе с оторванной лампой.
Но мою неласковую встречу с полом пресекла молниеносная реакция уполномоченного по особо важным делам.
Едва не касаясь затылком досок, я сдавленно хрипела ругательства. Культурные и не очень. Наверное, полагается поблагодарить мужчину, но это затруднительно сделать, когда его кулак сжимает ткань моего платья на груди.
– Извините, – меня рывком вернули в правильное состояние относительно пола. Причем сделали это все так же за платье. – Я стараюсь не касаться людей без рабочей необходимости. – Виноватых ноток в голосе Моранси не было, только сухая констатация фактов.
– Понимаю, – пробормотала я, прижимаясь к стене. Всплеск адреналина до сих пор заставлял мои коленки легко дрожать.
Самое умное, что я могла сделать в такой глупой ситуации – начать прикладывать светильник обратно к стене. А то, что крепления вырваны, так это пустяки.
– Мадам? – озадачился Моранси. – Вы столь усердно сопите, что мне становится страшно. Отдайте лампу и идите переодеваться.
Но, прежде чем я, как послушная девочка, выполнила указания, мужчина быстро заглянул в будуар и спальню. А я и слова против не сказала, вот что с людьми временная контузия делает.
В себя я пришла со свежим платьем фиолетового цвета в руках, напряженно вглядываясь в запертую дверь. В коридоре происходило что-то странное. Судя по звукам, мне ломали стену.
Не знаю, была ли это уловка, но переодеться я умудрилась за рекордные десять минут. Даже почувствовала себя виноватой перед другими женщинами, выходя из комнаты. Не стоило прическу идеально укладывать.
В коридоре неожиданно было светло. Лампа располагалась на привычном месте. Я бы обязательно восхитились его мастеровитостью… Да что там восхитилась – я бы удивилась, но голос Жана, добрыми эпитетами награждающий всяких криворуких девиц, который отчетливо слышала через дверь, развеял всю интригу сразу.
Моранси обнаружился в гостиной. Один. Мужчина развлекался тем, что, развалившись в кресле, толкал тростью корзинку для вышивания. Специально ее держу на видном месте, чтобы редкие гости не сомневались – я рукодельница. Сверху демонстративно лежит вышитый платок, приобретенный у одной из швей. Да-да, именно так нас учат поступать на курсах, которые щедро оплатил дядюшка. Кругом обман.
– Мадам Агата, – уполномоченный удивленно приподнял брови, – вы, как сотрудник, нравитесь мне все больше и больше. Только вот меня тревожит вопрос: аккуратно подпиленная доска пола на втором этаже — это случайность или покушение?
– Что? – я замерла на пороге комнаты.
– Ну, там, где вы оступились, – набалдашник трости указал на потолок. – На доске ровный след от ножовки. Кстати, шестая ступенька на лестнице тоже подпилена. Но недостаточно глубоко. Кто-то очень хотел видеть вас, мадам, прикованной к постели. Имейте в виду, и внимательно смотрите под ноги. А теперь пойдемте по соседям, – сухо закончил наставления Моранси.
И начать он, конечно же, решил с дома напротив. Элоиз Мало на радостях, заметив нашу процессию, чуть вставную челюсть не потеряла. Она-то, бедная, все утро в окно выглядывала, пытаясь понять, что же происходит в доме Гренье, а тут я сама иду к ней в руки.
Арьергард нашего небольшого отряда ее совершенно не смутил, но мне все же достался укоризненный взгляд. Мол, слишком много мужских персон на одну скромную разведенную вдову. Элоиз хоть в открытую и не высказывалась о моей якобы распущенности, но неодобрительно шамкать вставной челюстью никогда не забывала. Однажды мне не повезло стоять в очереди у молочника прямо за ней. Вот тут я о вседозволенности молодого поколения наслушалась сполна. Правда, беседу Мало вела не со мной, а со своей подругой, но впечатлений хватило надолго.
Но обижаться на эту трогательную старушку с увлечением в виде вязания чепчиков трудно. Есть в ней какое-то обаяние. Кстати, свои изделия она отправляет в детские дома для малюток.
Встречала нас хозяйка на крыльце, держа наготове спицы. Так торопилась, что забыла избавиться от них. Об этом аккуратно намекала длинная нить, идущая от ряда петель на одной спице куда-то за дверь.
За моей спиной тоскливо вздохнул Жан. Что поделаешь, бабушки опасные личности.
– Агаточка, – она расплылась в блаженной улыбке, – дорогая. Я так волновалась… так волновалась… Что же приключилось у милейшего Карла? Или это у Кларочки беда со здоровьем? А я ей говорила – ешь свеклу, она для сердца полезна. Прямо сырую, так витаминов больше сохраняется…
Экскурс в основы полезного, но невкусного питания прервала трость Поля Моранси. Меня ею сдвинули в сторону. Почему-то даже удивляться этому жесту перестала. Вот что общение с хамами делает.
– Мадам Элоиз Мало? – строго спросил мужчина. – Позвольте представиться: уполномоченный по особо важным делам Поль Моранси. У нас к вам есть парочка вопросов.
Зря я негативно относилась к трости. Оказывается, это очень полезный предмет. Например, им можно сбить спицы, которые в тебя метнула немощная старческая рука. Моя челюсть плавно отвисла, а вот зубы Элоиз вслед за бросковым движением вылетели изо рта. Сама же старуха громко хрустнула всеми суставами и замерла в скрюченной позе.
– Мда, – протянул Моранси, – такого изощренного покушения на меня еще не было. – Он носком сапога отодвинул вставную челюсть. – Теряете хватку, мадам Ночная Лилия. Жан, помоги уважаемой распрямиться.
Амбал с опаской, бочком подошел к милой старушке. Пока проводились реанимационные процедуры, и поднималась челюсть с земли, я тихо спросила у уполномоченного:
– Она точно уважаемая?
– В определенных кругах – да, – Моранси придирчиво следил, как протирает тряпочкой зубы Элоиз. – В не самых законопослушных.
– Не свисти, – грубо бросила Мало, стоило только челюсти занять положенное место. – Я давно не при делах.
– Это да, – легко согласился мужчина. – От последнего любовника вы ушли на пенсию лет тридцать назад?
Я не могла промолчать, это была моя месть сразу всем показушным моралисткам.
– Любовника? – прохрипела я, прижимая ладони к груди. – Какой кошмар! Как вы могли? Это же позор!
Моранси еле заметно покачал головой и насмешливо спросил:
– Мадам Агата, вы о карьере артистки случайно не думали?
– Вот еще! – возмущенно фыркнула я.
– И правильно, – голос мужчины сочился патокой. – Такой бездарной игры даже любительская сцена не потерпит. Не ваше это, мадам, не ваше.
Я только возмущенно надула щеки. Ведь доведет Моранси до греха святую женщину в моем лице. Я, может, и воспитанная, но укусить за нос могу.
– Итак, Элоиз Мало, – с издевкой произнес имя уполномоченный. – Сегодня в доме Гренье была совершенна кража. Что вы можете нам сказать по этому поводу?
– На Эмиля намекаете? – скабрезным тоном спросила старуха. – Так зря. Ты сам сказал, что я давно не при делах, пес Ставленника. Да и Эмиля вроде как на тот свет отправили лет десять назад. Какие ко мне могут быть вопросы?
– Разные, – абсолютно ровным тоном ответил Моранси. Затем повернувшись ко мне, решил уточнить: – Ночная Лилия в свое время была переходящей любовницей. Люди обычно чахотку друг другу передают, а теневые короли – ее.
– Считалось, что я удачу в делах приношу, – гордо заявила Элоиз, поправляя рукав платья.
Но уполномоченный предпочел не заметить бахвальства, и продолжил:
– Последний ее любовник – Эмиль Лавье. Известный вор. У мадам вполне могли сохраниться связи в картеле карманников и домушников.
– Но-но-но! – Мало грозно потрясла пальцем. – Я к рабочим моментам всегда непричастна была, моя сфера несколько иная, и распространялась она лишь на постель. Или стол. Или кресло.
Если бы, завидев врачебный мобиль, я могла бы предугадать, что жизнь уже никогда не будет прежней, то с удовольствием проснулась бы завтра.
Я была замужем. Два раза. Причем один с полноценным супружеским долгом, но все равно покраснела. Неудобно стало именно перед Флораном, хотя парнишка демонстрировал гордость духа и чуть заметно заалевшие кончики ушей.
– Не хвастайтесь, – махнул тростью Моранси. – Раз вы здесь, а не в тюрьме, то доказать ничего не могли.
– Могу дать руку, – пожала плечами старуха. – Я не вру.
– Обойдусь, – уполномоченный неприязненно наморщил нос. – Сегодня мы здесь по другому вопросу. Начнем с привычного. Что вы делали утром?
– Да как всегда, – Элоиз с кряхтением опустилась в кресло-качалку. Обычно она сидит и вяжет в нем целый день, поскольку с ее крыльца открывается прекрасный обзор на весь Тихий тупик. – Встаю я рано. В моем возрасте много спать вредно, жизнь стремительно укорачивается. Позавтракала. Сходила в молочную лавку. Зашла к пекарю. Потом домой. Через час увидела врачебный мобиль. И Агату в окне соседнего дома. Затем она пошла к родственникам, а я стала ждать.
Я покосилась на Флорана, который на весу прямо на папке шкрябал самописным пиром по листу. Интересно, а если ему ночью в руки вложить пишущие принадлежности, он глаза-то откроет, прежде чем начать работать?
– А вчера вечером? – Моранси внимательно следил за тем, как старушка наматывает на ладонь нитки. Правильно, неизвестно, откуда она еще спицы вытащит.
– Мальчик, – иронично бросила Элоиз, – у меня дни все похожи один на другой. Вяжу, пью чай и иду спать. Все. Какие развлечения в мои-то годы?
Уполномоченный по особо важным делам стойко продолжал игнорировать наигранную фамильярность. Мне почему-то показалось, будто Мало специально ведет себя вызывающе.
– Странное требование, не так ли?
– Дядюшка сказал, это для защиты моего имущества и сбережений, – я пожала плечами. – Он обещал своему брату Анатолю позаботиться обо мне, ведь вокруг столько жуликов. И оказался прав.
Мы помолчали. Точнее, я пустым взглядом изучала кроны деревьев, а Моранси величественно позволял мне это делать.
– В общем, как ни посмотри, вы для меня весьма полезны, мадам Агата, – закончил паузу для воспоминаний уполномоченный. – Сейчас вас ждет свидание с футляром. А затем пообщаемся с соседями. Кстати, что скажете о них?
– В нашем тупике живут исключительно милые люди, – надменным тоном сказала я, горделиво задирая нос.
Моранси загадочно пошелестел бумагами и еле заметно улыбнулся:
– Думаю, я смогу вас удивить.
ГЛАВА 4
– Больше не могу, – выдохнула я сквозь сцепленные зубы. Ощущение, словно в висок ткнули раскаленной спицей. – Футляр хоть и не новый, но никто, кроме дядюшки и мастеров, его не касался.
– И что это значит? – веселым тоном спросил Моранси у потолка. – Тот, кто украл кларнет, был в курсе ваших способностей, мадам Агата. Впрочем, я об этом уже догадывался после снятия отпечатков пальцев. Трогал футляр только Карл Гренье. И не надо так грозно надувать щеки, – мне послали насмешливую улыбку. – Главное в нашем деле – все тщательно проверять.
– Вы бы еще Кларе дали его понюхать. Собака которая, – недовольно проворчала я. Боль потихоньку отступала, но приятней от этого не становилось. – Она вроде как охотничьей породы.
– Чтобы собака преступника зализала? – уполномоченный выгнул одну бровь. – Это новое слово в законодательстве просто. Думаю, тут мы результата получим еще меньше, чем от вас. Она сразу к хозяину побежит. Ладно, зайдем к вам домой, а после пройдемся по соседям.
– Как вы восхитительно приглашаете сами себя в гости, – умилилась я, с трудом поднимаясь на ноги.
В очередной раз Моранси продемонстрировал отсутствие воспитания и даже не подал руки. Наверное, на моем лице отобразилось нечто ехидно-осуждающее, потому что мужчина кивнул одному из амбалов. Как он различает этих двоих, ума не приложу, но встать в итоге мне помогли.
– Вот еще, – отмахнулся Моранси, – я прихожу без приглашения. И обычно туда, где меня не ждут. Но сегодня мы сделаем исключение. Вы же, мадам, захотите переодеться. Не пристало приличной женщине появляться перед соседями в таком виде. Вы же выглядите, словно на тюки с мукой упали.
То, что он хам, я отметила еще в первые минуты знакомства, поэтому удивляться не стоит. Хотя и очень хочется.
Открывая дверь в мое уютное жилище, я судорожно перебирала в уме детали своего завтрака. Врачебный мобиль так заинтересовал меня, что посуду-то я не убрала. Да и пыль в гостиной сегодня не смахивала. В общем, незваные гости попали, можно сказать, на горяченькое.
Я бросила нервный взгляд через плечо на компанию из уполномоченного, его помощника и Жана. Теперь тетушка может смело распространять новую волну сплетен о моей распущенности – привести в дом сразу троих мужчин.
Моранси в ответ по-особому тонко улыбнулся. Я не чтец, но издевку понять в состоянии.
– Ребятки, – мурлыкнул уполномоченный, – обождите нас снаружи. Не будем смущать мадам Агату.
Флоран озадаченно наморщился, видимо пытаясь сопоставить в одной фразе мою персону и смущение. Жан же, наоборот, облегченно выдохнул. И чего он так ко мне предвзято относится? Я же милая.
Но шагнуть через порог собственного дома я не успела. Трость самым наглым образом перегородила мне путь.
– Позвольте, – меня оттеснили в сторону.
– Конечно, – сладко пропела я в мужскую спину. – Чувствуйте себя как дома. Только прошу, ноги на чайный столик не кладите. Негигиенично это.
– Уверяю вас, мадам, – в тон отозвался Моранси, – негигиенично – это труп в доме. Все остальное пустяки.
– И вы у меня его искать собрались? – проворчала я, следуя за нахальным гостем, который, не стесняясь, сначала заглянул на кухню, затем в гостиную, а после и вовсе потопал по лестнице в святая святых – женскую спальню.
– Я хочу убедиться, что чистоту вашего дома не нарушит ваш же труп, мадам Агата. – Заметив, что я собралась грудью встать на защиту будуара, меня снова подвинули тростью. – Если взять за теорию, что преступник не успел убежать до поднятия Карлом и Эдит шума, то вполне можно предположить попытку скрыться в другом доме. Из Тихого тупика незамеченным выбраться проблемно. Особенно, если соседи прильнули к окнам из-за приезда врачебного мобиля. А ваши дома разделяет условный забор с незапертой калиткой.
– Постороннего в моем небольшом доме заметить несложно, – неуверенно сказала я.
Сейчас меня сильнее волновало белье, развешенное в будуаре на стульях. Только вчера занималась переборкой и до конца не убрала все на место. А Поль Моранси вовсе не тот человек, которому хотелось бы его продемонстрировать.
– Спокойно, – меня окончательно отодвинули от двери. – Я просто хочу убедиться, что придется расследовать одно дело, а не два.
Если же обычный закон можно попробовать обмануть при помощи взятки, то закон подлости неумолим. Именно благодаря ему каблук на новеньких сапожках подломился в этот момент. Есть легенда, будто служанка очаровала принца, запнувшись перед ним. Ну, чисто теоретически такое исключать нельзя. Она могла упасть так, что платье задралось, а там какой-нибудь неожиданный сюрприз, который поразил принца до глубины его чуткой души. Или он просто был очень веселым человеком, ведь упасть красиво незапланированно нельзя.
Я взмахнула руками в попытке ухватиться хоть за что-то. Пальцы нащупали настенный светильник. Раздался оглушительный треск и небольшой коридорчик погрузился во тьму. Дальше я заваливалась назад вместе с оторванной лампой.
Но мою неласковую встречу с полом пресекла молниеносная реакция уполномоченного по особо важным делам.
Едва не касаясь затылком досок, я сдавленно хрипела ругательства. Культурные и не очень. Наверное, полагается поблагодарить мужчину, но это затруднительно сделать, когда его кулак сжимает ткань моего платья на груди.
– Извините, – меня рывком вернули в правильное состояние относительно пола. Причем сделали это все так же за платье. – Я стараюсь не касаться людей без рабочей необходимости. – Виноватых ноток в голосе Моранси не было, только сухая констатация фактов.
– Понимаю, – пробормотала я, прижимаясь к стене. Всплеск адреналина до сих пор заставлял мои коленки легко дрожать.
Самое умное, что я могла сделать в такой глупой ситуации – начать прикладывать светильник обратно к стене. А то, что крепления вырваны, так это пустяки.
– Мадам? – озадачился Моранси. – Вы столь усердно сопите, что мне становится страшно. Отдайте лампу и идите переодеваться.
Но, прежде чем я, как послушная девочка, выполнила указания, мужчина быстро заглянул в будуар и спальню. А я и слова против не сказала, вот что с людьми временная контузия делает.
В себя я пришла со свежим платьем фиолетового цвета в руках, напряженно вглядываясь в запертую дверь. В коридоре происходило что-то странное. Судя по звукам, мне ломали стену.
Не знаю, была ли это уловка, но переодеться я умудрилась за рекордные десять минут. Даже почувствовала себя виноватой перед другими женщинами, выходя из комнаты. Не стоило прическу идеально укладывать.
В коридоре неожиданно было светло. Лампа располагалась на привычном месте. Я бы обязательно восхитились его мастеровитостью… Да что там восхитилась – я бы удивилась, но голос Жана, добрыми эпитетами награждающий всяких криворуких девиц, который отчетливо слышала через дверь, развеял всю интригу сразу.
Моранси обнаружился в гостиной. Один. Мужчина развлекался тем, что, развалившись в кресле, толкал тростью корзинку для вышивания. Специально ее держу на видном месте, чтобы редкие гости не сомневались – я рукодельница. Сверху демонстративно лежит вышитый платок, приобретенный у одной из швей. Да-да, именно так нас учат поступать на курсах, которые щедро оплатил дядюшка. Кругом обман.
– Мадам Агата, – уполномоченный удивленно приподнял брови, – вы, как сотрудник, нравитесь мне все больше и больше. Только вот меня тревожит вопрос: аккуратно подпиленная доска пола на втором этаже — это случайность или покушение?
– Что? – я замерла на пороге комнаты.
– Ну, там, где вы оступились, – набалдашник трости указал на потолок. – На доске ровный след от ножовки. Кстати, шестая ступенька на лестнице тоже подпилена. Но недостаточно глубоко. Кто-то очень хотел видеть вас, мадам, прикованной к постели. Имейте в виду, и внимательно смотрите под ноги. А теперь пойдемте по соседям, – сухо закончил наставления Моранси.
И начать он, конечно же, решил с дома напротив. Элоиз Мало на радостях, заметив нашу процессию, чуть вставную челюсть не потеряла. Она-то, бедная, все утро в окно выглядывала, пытаясь понять, что же происходит в доме Гренье, а тут я сама иду к ней в руки.
Арьергард нашего небольшого отряда ее совершенно не смутил, но мне все же достался укоризненный взгляд. Мол, слишком много мужских персон на одну скромную разведенную вдову. Элоиз хоть в открытую и не высказывалась о моей якобы распущенности, но неодобрительно шамкать вставной челюстью никогда не забывала. Однажды мне не повезло стоять в очереди у молочника прямо за ней. Вот тут я о вседозволенности молодого поколения наслушалась сполна. Правда, беседу Мало вела не со мной, а со своей подругой, но впечатлений хватило надолго.
Но обижаться на эту трогательную старушку с увлечением в виде вязания чепчиков трудно. Есть в ней какое-то обаяние. Кстати, свои изделия она отправляет в детские дома для малюток.
Встречала нас хозяйка на крыльце, держа наготове спицы. Так торопилась, что забыла избавиться от них. Об этом аккуратно намекала длинная нить, идущая от ряда петель на одной спице куда-то за дверь.
За моей спиной тоскливо вздохнул Жан. Что поделаешь, бабушки опасные личности.
– Агаточка, – она расплылась в блаженной улыбке, – дорогая. Я так волновалась… так волновалась… Что же приключилось у милейшего Карла? Или это у Кларочки беда со здоровьем? А я ей говорила – ешь свеклу, она для сердца полезна. Прямо сырую, так витаминов больше сохраняется…
Экскурс в основы полезного, но невкусного питания прервала трость Поля Моранси. Меня ею сдвинули в сторону. Почему-то даже удивляться этому жесту перестала. Вот что общение с хамами делает.
– Мадам Элоиз Мало? – строго спросил мужчина. – Позвольте представиться: уполномоченный по особо важным делам Поль Моранси. У нас к вам есть парочка вопросов.
Зря я негативно относилась к трости. Оказывается, это очень полезный предмет. Например, им можно сбить спицы, которые в тебя метнула немощная старческая рука. Моя челюсть плавно отвисла, а вот зубы Элоиз вслед за бросковым движением вылетели изо рта. Сама же старуха громко хрустнула всеми суставами и замерла в скрюченной позе.
– Мда, – протянул Моранси, – такого изощренного покушения на меня еще не было. – Он носком сапога отодвинул вставную челюсть. – Теряете хватку, мадам Ночная Лилия. Жан, помоги уважаемой распрямиться.
Амбал с опаской, бочком подошел к милой старушке. Пока проводились реанимационные процедуры, и поднималась челюсть с земли, я тихо спросила у уполномоченного:
– Она точно уважаемая?
– В определенных кругах – да, – Моранси придирчиво следил, как протирает тряпочкой зубы Элоиз. – В не самых законопослушных.
– Не свисти, – грубо бросила Мало, стоило только челюсти занять положенное место. – Я давно не при делах.
– Это да, – легко согласился мужчина. – От последнего любовника вы ушли на пенсию лет тридцать назад?
Я не могла промолчать, это была моя месть сразу всем показушным моралисткам.
– Любовника? – прохрипела я, прижимая ладони к груди. – Какой кошмар! Как вы могли? Это же позор!
Моранси еле заметно покачал головой и насмешливо спросил:
– Мадам Агата, вы о карьере артистки случайно не думали?
– Вот еще! – возмущенно фыркнула я.
– И правильно, – голос мужчины сочился патокой. – Такой бездарной игры даже любительская сцена не потерпит. Не ваше это, мадам, не ваше.
Я только возмущенно надула щеки. Ведь доведет Моранси до греха святую женщину в моем лице. Я, может, и воспитанная, но укусить за нос могу.
– Итак, Элоиз Мало, – с издевкой произнес имя уполномоченный. – Сегодня в доме Гренье была совершенна кража. Что вы можете нам сказать по этому поводу?
– На Эмиля намекаете? – скабрезным тоном спросила старуха. – Так зря. Ты сам сказал, что я давно не при делах, пес Ставленника. Да и Эмиля вроде как на тот свет отправили лет десять назад. Какие ко мне могут быть вопросы?
– Разные, – абсолютно ровным тоном ответил Моранси. Затем повернувшись ко мне, решил уточнить: – Ночная Лилия в свое время была переходящей любовницей. Люди обычно чахотку друг другу передают, а теневые короли – ее.
– Считалось, что я удачу в делах приношу, – гордо заявила Элоиз, поправляя рукав платья.
Но уполномоченный предпочел не заметить бахвальства, и продолжил:
– Последний ее любовник – Эмиль Лавье. Известный вор. У мадам вполне могли сохраниться связи в картеле карманников и домушников.
– Но-но-но! – Мало грозно потрясла пальцем. – Я к рабочим моментам всегда непричастна была, моя сфера несколько иная, и распространялась она лишь на постель. Или стол. Или кресло.
Если бы, завидев врачебный мобиль, я могла бы предугадать, что жизнь уже никогда не будет прежней, то с удовольствием проснулась бы завтра.
Я была замужем. Два раза. Причем один с полноценным супружеским долгом, но все равно покраснела. Неудобно стало именно перед Флораном, хотя парнишка демонстрировал гордость духа и чуть заметно заалевшие кончики ушей.
– Не хвастайтесь, – махнул тростью Моранси. – Раз вы здесь, а не в тюрьме, то доказать ничего не могли.
– Могу дать руку, – пожала плечами старуха. – Я не вру.
– Обойдусь, – уполномоченный неприязненно наморщил нос. – Сегодня мы здесь по другому вопросу. Начнем с привычного. Что вы делали утром?
– Да как всегда, – Элоиз с кряхтением опустилась в кресло-качалку. Обычно она сидит и вяжет в нем целый день, поскольку с ее крыльца открывается прекрасный обзор на весь Тихий тупик. – Встаю я рано. В моем возрасте много спать вредно, жизнь стремительно укорачивается. Позавтракала. Сходила в молочную лавку. Зашла к пекарю. Потом домой. Через час увидела врачебный мобиль. И Агату в окне соседнего дома. Затем она пошла к родственникам, а я стала ждать.
Я покосилась на Флорана, который на весу прямо на папке шкрябал самописным пиром по листу. Интересно, а если ему ночью в руки вложить пишущие принадлежности, он глаза-то откроет, прежде чем начать работать?
– А вчера вечером? – Моранси внимательно следил за тем, как старушка наматывает на ладонь нитки. Правильно, неизвестно, откуда она еще спицы вытащит.
– Мальчик, – иронично бросила Элоиз, – у меня дни все похожи один на другой. Вяжу, пью чай и иду спать. Все. Какие развлечения в мои-то годы?
Уполномоченный по особо важным делам стойко продолжал игнорировать наигранную фамильярность. Мне почему-то показалось, будто Мало специально ведет себя вызывающе.
