– Преподаватель общается с бандитами? – искренне удивилась я.
– Всякое бывает, – отмахнулся от моего вопроса Брюно. – Вы его подозреваете?
– Мы всех подозреваем, – коротко ответил Моранси.
Стоило нам выйти из больницы, как Флоран чудесным образом испарился. Я даже немного посочувствовала его невесте. Помощник уполномоченного так отточил свой навык, что после свадьбы она легко может проснуться в одинокой постели. Или во время завтрака потянется за масленкой, а муж уже исчез.
– Мадам Агата, – меня придержали за локоть, – вы же будете послушной?
– Мне соврать? – невинно хлопнула ресницами я.
– Не стоит утруждаться, – улыбнулся в ответ Моранси. – Отправлять вас домой бесполезно. Как вы относитесь к работе с документами?
– Какой у меня заботливый начальник, – я показательно покачала головой. – Предлагает мне самой выбирать себе работу. Или просто хочет запереть меня в кабинете?
– Мда, – тоскливо вздохнул Моранси, – плохая была идея просить вас помочь моим спецам разобраться в бумагах Брюно. Ребята и так страдают, головы не поднимают, а еще вы им веселья добавите.
– Наговариваете вы на меня, – я недовольно сверкнула глазами на уполномоченного.
– Да как можно, – с серьезной миной Моранси повел меня к своему мобилю, предварительно махнул Алену, отпуская. – Только суровая правда.
– Так куда мы едем? – я суетливо поправила подол, который чуть оголил лодыжки, когда я усаживалась в мобиль. Точнее, ткань приподняла трость Моранси. Коварная она вещь, однако. И, судя по загадочной улыбке Поля, трость вся в хозяина.
– Обедать, – коротко ответил уполномоченный.
– Но еще рано, – я обеспокоенно посмотрела на серьезный профиль начальника. – Вы уже проголодались, господин Поль? Неужели пропустили завтрак? При вашем темпе работы это непростительно.
– Что поделаешь? – наигранно печально вздохнул Моранси. – Я уже привык завтракать в вашей компании, мадам Агата.
Намек я предпочла проигнорировать, но улыбку с налетом флирта удержать не смогла.
– Тогда нам срочно нужно поесть, – строго проговорила я. – В вашем возрасте пропуск еды — это не шутки.
– Да нет же, – мягко рассмеялся Моранси. – Есть мы не будем, но сыты останемся. Нам подадут отменную лапшу. Лионель Либлан мастер ее готовить.
– Вы же вроде уже общались с владельцем доходного дома? – удивилась я.
– С такими людьми нужно говорить предметно, – на меня бросили быстрый взгляд. – И сейчас конкретно мы будем говорить о Норбере. Нам бы еще в его комнату попасть.
– А что, могут не пустить? – я от шока даже рот открыла. – Вас?
– Мне приятна ваша вера в мои возможности, – усмехнулся Моранси, – но Либлан из тех людей, которые законом отлично прикрываются. Как щитом.
– Тут, скорее, вера в должность уполномоченного по особо важным делам, – я невинно хлопнула ресницами.
– Хотите сказать, будто как человека меня не любят? – развеселился Поль Моранса. – Странно, я такой общительный.
– Именно поэтому и не любят, – ворчливо уточнила скромная дама в моем лице.
Обмен любезностям резко поднял нам настроение и привел в благостное расположение духа.
С первым мужем я общалась почтительно и с уважением, со вторым – нежничала, и только с Полем Моранси я могу не зажиматься в рамках.
Откровенно говоря, до этого мне не приходилось бывать в доходных домах. Просто не было нужды. Так себе познавательный экскурс.
Лионель Либлан оказался представительным мужчиной слегка за пятьдесят лет. Каждая деталь его гардероба кричала о достатке. Никогда бы не подумала, что можно сколотить приличное состояние, просто держа доходный дом. Даже на беглый взгляд, судя по качеству ткани, я могу смело утверждать, что наряд Либлана стоит дороже моего. Перстень с огромным изумрудом насмешливо подмигнул мне. Насколько я помню из курса экономики и торговли, который преподавал мне первый муж, доходный дом является источником среднего заработка. Это же не апартаменты повышенной комфортности. Можно сделать вывод: хозяин либо имеет прибыль с чего-то на стороне, либо ворует и не платит налоги. А скорее всего и первое, и второе.
А вот комната, которая и является по совместительству кабинетом, расположенная на первом этаже доходного дома, выглядела куда более потрепанной. В доме дядюшки служанки и то живут в лучших условиях. Кровать за простой ширмой видно не было, не думаю, что мы увидим нечто из, скажем, мореного дуба.
Я провела пальцем по потрескавшимся корешкам книг на облупленной полке. Такое старье еще нужно постараться, чтобы найти. Кажется, в комнату натащили все, что добрые соседи выставили за дверь с целью выкинуть. И вот это было самым подозрительным.
Хозяин комнаты смотрелся в обстановке, словно утонченная девица в кабаке при доках, где краснеют от обилия грязной речи даже бывалые работники.
– Какая честь, – глумливо скривился Лионель, – видеть вас второй день подряд, господин уполномоченный по особо важным делам. Может, мне оберег приобрести, чтобы отпугивать вас от порога моего дома?
– К честным людям я в гости не хожу, – сухо заметил Моранси. – Вот вам и оберег.
– Обвиняете? – Либлан насмешливо округлил глаза. – А доказательства? Знаете, за голословные обвинения можно и штраф получить. И, заметьте – по закону.
– Пожмете мне руку? – вернул любезность уполномоченный.
– Повторю, где доказательства? Без бумажки я вам не позволю себя трогать, – высокомерно заявил мужчина. Ни дать, ни взять целомудренная девица на первом свидании. – И, кстати, где ваши манеры, господин Моранси? С вами такая милая дама, а вы не утрудились минимальными манерами. – Я на это лишь обозначила улыбку уголками губ. – Давайте я угадаю. Вы мадам Агата Гренье?
Я и рот не успела открыть, как за меня ответил Поль:
– Единственная и неповторимая. Мадам у нас уникальная – любит совать нос в чужие дела.
– Вы такая милая пара, – умилился Либлан. – И главное – вежливые. С виду.
– Попрошу не обобщать, – холодно бросила я. – И не оскорблять.
Уточнять, что хам у нас Моранси, а я просто рядом стою, не стала. Зачем сообщать очевидное?
– Простите, – расплылся в совсем неискренней улыбке мужчина. – Так по какому поводу вы нанесли мне… визит?
– Ваш жилец Норбер в больнице с пробитой головой, – уполномоченный тростью подцепил на полу какую-то бумажку, но владелец доходного дома быстро наступил на нее ботинком, не давая взглянуть. – Нам нужна информация о нем. Ну и попасть в его комнату не помешало бы.
– Он жив? – равнодушным тоном спросил Либлан, будто разговор шел о соседском коте, застрявшем в трубе.
– Без сознания, – также сухо ответил уполномоченный.
– Тогда ничем не могу помочь, – с приторной улыбкой развел руками владелец доходного дома. – Раз квартиросъемщик жив, то зайти в его комнату можно только с его разрешения. Закон суров.
Я покосилась на уполномоченного по особо важным делам. Хуже обычных преступников только образованные.
– Но он без сознания, – поспешила напомнить очевидный факт, – и дать разрешения не может физически. А если будет справка от врача?
– Так! – Моранси громко стукнул трость о пол. Доска от удара выразительно затрещала. Мы все втроем задержали дыхание, но конфуза не случилось. – Мне это надоело. Я вам шут, что ли, господин Либлан? Если понадобится, я обращусь к Ставленнику с просьбой снести ваш доходный дом.
– Да-а, – с довольным видом протянул мужчина, – если закон работает против вас, то вы его тут же обходите. Не так ли, господин уполномоченный по особо важным делам? Но давайте не будем опускаться до угроз. Напишете расписку, чтобы у Норбера потом вопросов не было?
То, что ответил на это Поль Моранси, я предпочла посчитать просто фоновым шумом. Напоминать, что хам находится в обществе воспитанной дамы, бесполезно, уполномоченный охотно напомнит мою же реплику, когда дома, задумавшись, я запнулась о порожек.
– Как-то слишком просто, – я подозрительно осмотрела совершенно обычный ключ.
Двери на третьем этаже доходного дома были похожи. Даже номеров на них не имелось. Но Моранси уверенно шагнул к левой:
– Либлан может сколько угодно скалить зубы и красоваться знанием законов, но и идиотом он не является. Трепать мне нервы он может только до определенной границы. И, думаю, в комнате Норбера уже убрались.
– Тогда что мы там хотим найти? – я недовольно поджала губы. Доходный дом не произвел на меня должного впечатления. Только хотелось брезгливо поджимать ноги по очереди. Или залезть на руки начальника.
– То, что они пропустили. – Ключ легко повернулся в замке. – Ну и заодно мне нужно было разведать кое-что.
А вот предвкушающие нотки в голосе уполномоченного навели меня на недобрые мысли. Ревностные, я бы сказала. Но воспитанная дама умеет быть кроткой и терпеливой.
– О чем это вы? – быстро выпалила я.
Моранси распахнул передо мной дверь и широким жестом предложил войти.
– После поговорим, а пока займемся делом. Точнее, я займусь, а вы посидите в сторонке.
– Тогда зачем меня было брать с собой? – я возмущенно фыркнула, изучая скромную обстановку жилища. Присесть можно здесь только на кровать с сомнительной чистоты постельным бельем, или на шатающийся табурет, поэтому я предпочла отойти к окну и опереться на подоконник.
– Как показала практика, – проворчал Моранси, тыкая тростью в комок вещей, брошенный на полу, – лучше держать вас, мадам, в зоне видимости. Или под пристальным надзором. От перебора бумажек в кабинете с другими следователями вы отказались сами. Да и не провинились пока ребята, вроде, чтобы так сурово их наказывать.
– Это оскорбление? – я выгнула одну бровь, намекая на тонкую грань, которую вот-вот пересечет Поль.
– Как можно, – усмехнулся уполномоченный. Теперь он увлеченно тыкал тростью в матрас. – Вы же сам ангел во плоти, мадам Агата. Нежная и кроткая. Просто прелесть.
– Издеваетесь? – окончательно решила обидеться я. Но только после того, как Моранси расскажет, что он хотел разведать.
– Немного, – на меня взглянули с улыбкой. – Но последнее было от души.
Я чуточку смягчилась. Мужчинам иногда тяжело внятно выражать свои эмоции, а Полю Моранси и подавно. Нужно быть снисходительней. По крайней мере, до следующего проступка.
Посыльный, видимо, банкам не доверял, и предпочитал хранить свои сбережения под продавленным матрасом. Впрочем, этим страдают многие жители нашей страны. Не исключено, что спать на деньгах гораздо приятнее, и сны сняться слаще, но нельзя и забывать – это первое место, где будут искать грабители.
– Хм, – Моранси подкинул увесистый кошелек, – а неплохо так он зарабатывал. Или это все чаевые?
– И при деньгах он предпочитал жить так? – я обвела рукой пространство. – Мог бы жилье и поприличней найти.
– Значит, у него была цель оставаться здесь, – уполномоченный брезгливым жестом кинул кошелек на место. Считать чужие деньги занятие не самое приличное.
Рядом со мной на подоконнике лежала жидкая стопка книг. Три из них оказались развратного содержания. На содержание намекали обложки с раздетыми девицами. Я ревниво покосилась на начальника и быстро перевернула книги, пряча разврат. А вот четвертая была учебником математики.
– Все-таки Норбер знал Орлена Сен-Сове, – я предъявила разворот книги Моранси. Внизу листа располагалась знакомая подпись.
– А я вот что нашел, – похвастался мужчина. Мне показали какой-то прямоугольный кусок плотной бумаги с цифрой и корявой надписью. – Это временный пропуск в печатную мануфактуру Калье. Такие выдают тем, кто доставляют посылки рабочим, чтобы не отвлекать их от производства. С подобным пропуском можно зайти в раздевалку и оставить посылку в шкафчике с указанным номером.
В кухонной зоне, если так можно назвать трехногий стол и раковину, ходить было опасно. Тараканы насмерть стояли за свою территорию. Правда, только в моем воображении, но этого хватило, чтобы брезгливо поморщиться. Но Поля Моранси никакими противными насекомыми не испугать. Уполномоченный храбро шагнул к обиталищу жуков.
– И как можно, имея одну тарелку, вилку и чашку, устроить такой свинарник? – восхитился он.
– Сразу видно, парень с фантазией, – буркнула я, пальцем отодвигая развратные книги от себя подальше.
– Иногда и грязь имеет преимущества, – хмыкнул уполномоченный, демонстрируя мне клочок бумаги, прилипший к днищу глиняной миски.
Большое сальное пятно смазало часть слов, но кое-что можно разобрать. Моранси бережно отлепил улику и поднес к окну:
– Бриан. Строгие родители. Любит кошек. Увлекается стихами. Предпочтение темноволосым. Кажется, это информация о какой-то девушке.
– Даме, – поправила я его. – Анжель Бриан. Мы вместе с ней ходили на курсы. Вдова. Весьма требовательна к кандидатам, поэтому спустя пять лет после смерти первого супруга все еще не прогулялась к алтарю повторно.
– А что с приданым? – заинтересовался начальник.
Я подозрительно прищурилась, но нарвалась только на ехидную улыбку. То ли Поль Моранси такой отличный чтец, то ли я плохо скрываю эмоции, но момент, чтобы подловить меня, он всегда выбирает точно.
– Приличное, – старательно отыгрывая равнодушие, бросила я. – И главное, оно не в банке. То есть большая часть его заключается в собственности на землю. А она единственный ребенок в семье. Так что, да – Бриан выгодная невеста.
– Не выгодней вас, мадам Агата, – утешитель из начальника, как всегда, вышел посредственный. – Значит, он передавал информацию о потенциальных невестах.
– Похоже на то, – я задумчиво провела пальцем по стеклу. – Но вот в чем странность: предпочтения. Посыльный никогда не покидает вестибюль здания, а многие дамы не стремятся общаться с простым пареньком. Бриан уж точно не соблаговолит обменяться с ним и парой слов.
– И…? – мне широким жестом предложили продолжить мысль.
– Это информация есть в личных записях директрисы, – я выразительно приподняла брови. – Все же нас готовили для удачного брака. Многие родители любят своих дочерей, и стараются подобрать кандидата, что называется, по душе. Поэтому нас подробно опрашивали. Целую анкету заполнять заставили.
– И вы заполняли? – Моранси заинтересованно наклонил голову к плечу. – Если да, то я бы хотел ознакомиться с ответами.
– Господин Поль, – рассмеялась я, – на моем посещении курсов настаивал дядюшка уже после развода с Реми. Вы думаете, я хотела замуж третий раз? Я отказалась ее заполнять просто.
– Почему я слышу отчетливое «но»? – уполномоченный прошелся по комнате. Больше осматривать тут было нечего, но для порядка он проверил сваленные в кучу изношенные ботинки.
– Как я уже и говорила, такие занятия девочки начинают посещать очень рано. Точнее, они только музицируют и рисуют. Творчески развиваются, так сказать. В юном возрасте, естественно, еще никто не может внятно описать свои предпочтения, поэтому преподаватели интересуются вкусами на примере героев книг, театральных постановок и прочего. Помнится, я была нежным ребенком. Думаю, образ моего героя вас удивит.
– Наверняка он похож на вашего второго мужа, – усмехнулся начальник. – В момент знакомства, разумеется. В общем, ситуация мне ясна. Парень был информатором. Но вопрос в том, как он получал данные девушек. Норбер мог сам проникнуть в кабинет директрисы?
– Не думаю, – покачала головой в ответ. – Как я говорила, он не покидал вестибюля. Там он сидел и ждал поручений. Это было строгое требование, чтобы девушки не искали его по зданию. Кабинет директора находится на втором этаже. И когда она выходит, всегда запирает дверь.
– Всякое бывает, – отмахнулся от моего вопроса Брюно. – Вы его подозреваете?
– Мы всех подозреваем, – коротко ответил Моранси.
Стоило нам выйти из больницы, как Флоран чудесным образом испарился. Я даже немного посочувствовала его невесте. Помощник уполномоченного так отточил свой навык, что после свадьбы она легко может проснуться в одинокой постели. Или во время завтрака потянется за масленкой, а муж уже исчез.
– Мадам Агата, – меня придержали за локоть, – вы же будете послушной?
– Мне соврать? – невинно хлопнула ресницами я.
– Не стоит утруждаться, – улыбнулся в ответ Моранси. – Отправлять вас домой бесполезно. Как вы относитесь к работе с документами?
– Какой у меня заботливый начальник, – я показательно покачала головой. – Предлагает мне самой выбирать себе работу. Или просто хочет запереть меня в кабинете?
– Мда, – тоскливо вздохнул Моранси, – плохая была идея просить вас помочь моим спецам разобраться в бумагах Брюно. Ребята и так страдают, головы не поднимают, а еще вы им веселья добавите.
– Наговариваете вы на меня, – я недовольно сверкнула глазами на уполномоченного.
– Да как можно, – с серьезной миной Моранси повел меня к своему мобилю, предварительно махнул Алену, отпуская. – Только суровая правда.
– Так куда мы едем? – я суетливо поправила подол, который чуть оголил лодыжки, когда я усаживалась в мобиль. Точнее, ткань приподняла трость Моранси. Коварная она вещь, однако. И, судя по загадочной улыбке Поля, трость вся в хозяина.
– Обедать, – коротко ответил уполномоченный.
– Но еще рано, – я обеспокоенно посмотрела на серьезный профиль начальника. – Вы уже проголодались, господин Поль? Неужели пропустили завтрак? При вашем темпе работы это непростительно.
– Что поделаешь? – наигранно печально вздохнул Моранси. – Я уже привык завтракать в вашей компании, мадам Агата.
Намек я предпочла проигнорировать, но улыбку с налетом флирта удержать не смогла.
– Тогда нам срочно нужно поесть, – строго проговорила я. – В вашем возрасте пропуск еды — это не шутки.
– Да нет же, – мягко рассмеялся Моранси. – Есть мы не будем, но сыты останемся. Нам подадут отменную лапшу. Лионель Либлан мастер ее готовить.
– Вы же вроде уже общались с владельцем доходного дома? – удивилась я.
– С такими людьми нужно говорить предметно, – на меня бросили быстрый взгляд. – И сейчас конкретно мы будем говорить о Норбере. Нам бы еще в его комнату попасть.
– А что, могут не пустить? – я от шока даже рот открыла. – Вас?
– Мне приятна ваша вера в мои возможности, – усмехнулся Моранси, – но Либлан из тех людей, которые законом отлично прикрываются. Как щитом.
– Тут, скорее, вера в должность уполномоченного по особо важным делам, – я невинно хлопнула ресницами.
– Хотите сказать, будто как человека меня не любят? – развеселился Поль Моранса. – Странно, я такой общительный.
– Именно поэтому и не любят, – ворчливо уточнила скромная дама в моем лице.
Обмен любезностям резко поднял нам настроение и привел в благостное расположение духа.
С первым мужем я общалась почтительно и с уважением, со вторым – нежничала, и только с Полем Моранси я могу не зажиматься в рамках.
Откровенно говоря, до этого мне не приходилось бывать в доходных домах. Просто не было нужды. Так себе познавательный экскурс.
Лионель Либлан оказался представительным мужчиной слегка за пятьдесят лет. Каждая деталь его гардероба кричала о достатке. Никогда бы не подумала, что можно сколотить приличное состояние, просто держа доходный дом. Даже на беглый взгляд, судя по качеству ткани, я могу смело утверждать, что наряд Либлана стоит дороже моего. Перстень с огромным изумрудом насмешливо подмигнул мне. Насколько я помню из курса экономики и торговли, который преподавал мне первый муж, доходный дом является источником среднего заработка. Это же не апартаменты повышенной комфортности. Можно сделать вывод: хозяин либо имеет прибыль с чего-то на стороне, либо ворует и не платит налоги. А скорее всего и первое, и второе.
А вот комната, которая и является по совместительству кабинетом, расположенная на первом этаже доходного дома, выглядела куда более потрепанной. В доме дядюшки служанки и то живут в лучших условиях. Кровать за простой ширмой видно не было, не думаю, что мы увидим нечто из, скажем, мореного дуба.
Я провела пальцем по потрескавшимся корешкам книг на облупленной полке. Такое старье еще нужно постараться, чтобы найти. Кажется, в комнату натащили все, что добрые соседи выставили за дверь с целью выкинуть. И вот это было самым подозрительным.
Хозяин комнаты смотрелся в обстановке, словно утонченная девица в кабаке при доках, где краснеют от обилия грязной речи даже бывалые работники.
– Какая честь, – глумливо скривился Лионель, – видеть вас второй день подряд, господин уполномоченный по особо важным делам. Может, мне оберег приобрести, чтобы отпугивать вас от порога моего дома?
– К честным людям я в гости не хожу, – сухо заметил Моранси. – Вот вам и оберег.
– Обвиняете? – Либлан насмешливо округлил глаза. – А доказательства? Знаете, за голословные обвинения можно и штраф получить. И, заметьте – по закону.
– Пожмете мне руку? – вернул любезность уполномоченный.
– Повторю, где доказательства? Без бумажки я вам не позволю себя трогать, – высокомерно заявил мужчина. Ни дать, ни взять целомудренная девица на первом свидании. – И, кстати, где ваши манеры, господин Моранси? С вами такая милая дама, а вы не утрудились минимальными манерами. – Я на это лишь обозначила улыбку уголками губ. – Давайте я угадаю. Вы мадам Агата Гренье?
Я и рот не успела открыть, как за меня ответил Поль:
– Единственная и неповторимая. Мадам у нас уникальная – любит совать нос в чужие дела.
– Вы такая милая пара, – умилился Либлан. – И главное – вежливые. С виду.
– Попрошу не обобщать, – холодно бросила я. – И не оскорблять.
Уточнять, что хам у нас Моранси, а я просто рядом стою, не стала. Зачем сообщать очевидное?
– Простите, – расплылся в совсем неискренней улыбке мужчина. – Так по какому поводу вы нанесли мне… визит?
– Ваш жилец Норбер в больнице с пробитой головой, – уполномоченный тростью подцепил на полу какую-то бумажку, но владелец доходного дома быстро наступил на нее ботинком, не давая взглянуть. – Нам нужна информация о нем. Ну и попасть в его комнату не помешало бы.
– Он жив? – равнодушным тоном спросил Либлан, будто разговор шел о соседском коте, застрявшем в трубе.
– Без сознания, – также сухо ответил уполномоченный.
– Тогда ничем не могу помочь, – с приторной улыбкой развел руками владелец доходного дома. – Раз квартиросъемщик жив, то зайти в его комнату можно только с его разрешения. Закон суров.
Я покосилась на уполномоченного по особо важным делам. Хуже обычных преступников только образованные.
– Но он без сознания, – поспешила напомнить очевидный факт, – и дать разрешения не может физически. А если будет справка от врача?
– Так! – Моранси громко стукнул трость о пол. Доска от удара выразительно затрещала. Мы все втроем задержали дыхание, но конфуза не случилось. – Мне это надоело. Я вам шут, что ли, господин Либлан? Если понадобится, я обращусь к Ставленнику с просьбой снести ваш доходный дом.
– Да-а, – с довольным видом протянул мужчина, – если закон работает против вас, то вы его тут же обходите. Не так ли, господин уполномоченный по особо важным делам? Но давайте не будем опускаться до угроз. Напишете расписку, чтобы у Норбера потом вопросов не было?
То, что ответил на это Поль Моранси, я предпочла посчитать просто фоновым шумом. Напоминать, что хам находится в обществе воспитанной дамы, бесполезно, уполномоченный охотно напомнит мою же реплику, когда дома, задумавшись, я запнулась о порожек.
– Как-то слишком просто, – я подозрительно осмотрела совершенно обычный ключ.
Двери на третьем этаже доходного дома были похожи. Даже номеров на них не имелось. Но Моранси уверенно шагнул к левой:
– Либлан может сколько угодно скалить зубы и красоваться знанием законов, но и идиотом он не является. Трепать мне нервы он может только до определенной границы. И, думаю, в комнате Норбера уже убрались.
– Тогда что мы там хотим найти? – я недовольно поджала губы. Доходный дом не произвел на меня должного впечатления. Только хотелось брезгливо поджимать ноги по очереди. Или залезть на руки начальника.
– То, что они пропустили. – Ключ легко повернулся в замке. – Ну и заодно мне нужно было разведать кое-что.
А вот предвкушающие нотки в голосе уполномоченного навели меня на недобрые мысли. Ревностные, я бы сказала. Но воспитанная дама умеет быть кроткой и терпеливой.
– О чем это вы? – быстро выпалила я.
Моранси распахнул передо мной дверь и широким жестом предложил войти.
– После поговорим, а пока займемся делом. Точнее, я займусь, а вы посидите в сторонке.
– Тогда зачем меня было брать с собой? – я возмущенно фыркнула, изучая скромную обстановку жилища. Присесть можно здесь только на кровать с сомнительной чистоты постельным бельем, или на шатающийся табурет, поэтому я предпочла отойти к окну и опереться на подоконник.
– Как показала практика, – проворчал Моранси, тыкая тростью в комок вещей, брошенный на полу, – лучше держать вас, мадам, в зоне видимости. Или под пристальным надзором. От перебора бумажек в кабинете с другими следователями вы отказались сами. Да и не провинились пока ребята, вроде, чтобы так сурово их наказывать.
– Это оскорбление? – я выгнула одну бровь, намекая на тонкую грань, которую вот-вот пересечет Поль.
– Как можно, – усмехнулся уполномоченный. Теперь он увлеченно тыкал тростью в матрас. – Вы же сам ангел во плоти, мадам Агата. Нежная и кроткая. Просто прелесть.
– Издеваетесь? – окончательно решила обидеться я. Но только после того, как Моранси расскажет, что он хотел разведать.
– Немного, – на меня взглянули с улыбкой. – Но последнее было от души.
Я чуточку смягчилась. Мужчинам иногда тяжело внятно выражать свои эмоции, а Полю Моранси и подавно. Нужно быть снисходительней. По крайней мере, до следующего проступка.
Посыльный, видимо, банкам не доверял, и предпочитал хранить свои сбережения под продавленным матрасом. Впрочем, этим страдают многие жители нашей страны. Не исключено, что спать на деньгах гораздо приятнее, и сны сняться слаще, но нельзя и забывать – это первое место, где будут искать грабители.
– Хм, – Моранси подкинул увесистый кошелек, – а неплохо так он зарабатывал. Или это все чаевые?
– И при деньгах он предпочитал жить так? – я обвела рукой пространство. – Мог бы жилье и поприличней найти.
– Значит, у него была цель оставаться здесь, – уполномоченный брезгливым жестом кинул кошелек на место. Считать чужие деньги занятие не самое приличное.
Рядом со мной на подоконнике лежала жидкая стопка книг. Три из них оказались развратного содержания. На содержание намекали обложки с раздетыми девицами. Я ревниво покосилась на начальника и быстро перевернула книги, пряча разврат. А вот четвертая была учебником математики.
– Все-таки Норбер знал Орлена Сен-Сове, – я предъявила разворот книги Моранси. Внизу листа располагалась знакомая подпись.
– А я вот что нашел, – похвастался мужчина. Мне показали какой-то прямоугольный кусок плотной бумаги с цифрой и корявой надписью. – Это временный пропуск в печатную мануфактуру Калье. Такие выдают тем, кто доставляют посылки рабочим, чтобы не отвлекать их от производства. С подобным пропуском можно зайти в раздевалку и оставить посылку в шкафчике с указанным номером.
ГЛАВА 6
В кухонной зоне, если так можно назвать трехногий стол и раковину, ходить было опасно. Тараканы насмерть стояли за свою территорию. Правда, только в моем воображении, но этого хватило, чтобы брезгливо поморщиться. Но Поля Моранси никакими противными насекомыми не испугать. Уполномоченный храбро шагнул к обиталищу жуков.
– И как можно, имея одну тарелку, вилку и чашку, устроить такой свинарник? – восхитился он.
– Сразу видно, парень с фантазией, – буркнула я, пальцем отодвигая развратные книги от себя подальше.
– Иногда и грязь имеет преимущества, – хмыкнул уполномоченный, демонстрируя мне клочок бумаги, прилипший к днищу глиняной миски.
Большое сальное пятно смазало часть слов, но кое-что можно разобрать. Моранси бережно отлепил улику и поднес к окну:
– Бриан. Строгие родители. Любит кошек. Увлекается стихами. Предпочтение темноволосым. Кажется, это информация о какой-то девушке.
– Даме, – поправила я его. – Анжель Бриан. Мы вместе с ней ходили на курсы. Вдова. Весьма требовательна к кандидатам, поэтому спустя пять лет после смерти первого супруга все еще не прогулялась к алтарю повторно.
– А что с приданым? – заинтересовался начальник.
Я подозрительно прищурилась, но нарвалась только на ехидную улыбку. То ли Поль Моранси такой отличный чтец, то ли я плохо скрываю эмоции, но момент, чтобы подловить меня, он всегда выбирает точно.
– Приличное, – старательно отыгрывая равнодушие, бросила я. – И главное, оно не в банке. То есть большая часть его заключается в собственности на землю. А она единственный ребенок в семье. Так что, да – Бриан выгодная невеста.
– Не выгодней вас, мадам Агата, – утешитель из начальника, как всегда, вышел посредственный. – Значит, он передавал информацию о потенциальных невестах.
– Похоже на то, – я задумчиво провела пальцем по стеклу. – Но вот в чем странность: предпочтения. Посыльный никогда не покидает вестибюль здания, а многие дамы не стремятся общаться с простым пареньком. Бриан уж точно не соблаговолит обменяться с ним и парой слов.
– И…? – мне широким жестом предложили продолжить мысль.
– Это информация есть в личных записях директрисы, – я выразительно приподняла брови. – Все же нас готовили для удачного брака. Многие родители любят своих дочерей, и стараются подобрать кандидата, что называется, по душе. Поэтому нас подробно опрашивали. Целую анкету заполнять заставили.
– И вы заполняли? – Моранси заинтересованно наклонил голову к плечу. – Если да, то я бы хотел ознакомиться с ответами.
– Господин Поль, – рассмеялась я, – на моем посещении курсов настаивал дядюшка уже после развода с Реми. Вы думаете, я хотела замуж третий раз? Я отказалась ее заполнять просто.
– Почему я слышу отчетливое «но»? – уполномоченный прошелся по комнате. Больше осматривать тут было нечего, но для порядка он проверил сваленные в кучу изношенные ботинки.
– Как я уже и говорила, такие занятия девочки начинают посещать очень рано. Точнее, они только музицируют и рисуют. Творчески развиваются, так сказать. В юном возрасте, естественно, еще никто не может внятно описать свои предпочтения, поэтому преподаватели интересуются вкусами на примере героев книг, театральных постановок и прочего. Помнится, я была нежным ребенком. Думаю, образ моего героя вас удивит.
– Наверняка он похож на вашего второго мужа, – усмехнулся начальник. – В момент знакомства, разумеется. В общем, ситуация мне ясна. Парень был информатором. Но вопрос в том, как он получал данные девушек. Норбер мог сам проникнуть в кабинет директрисы?
– Не думаю, – покачала головой в ответ. – Как я говорила, он не покидал вестибюля. Там он сидел и ждал поручений. Это было строгое требование, чтобы девушки не искали его по зданию. Кабинет директора находится на втором этаже. И когда она выходит, всегда запирает дверь.
