Мужчины напротив напряженно старались не смотреть на меня, но попытки любованием проплывающим пейзажем все равно сводились к косым взглядам на скромную и воспитанную девицу. Неужели они всерьез полагают, что я могу выскочить из кареты на полном ходу? Других причин для беспокойства у адекватных донов просто быть не может.
Как образованная девушка, я знаю, что тишина угнетает мужчин, поэтому решила задать тон беседы.
– А из-за чего погиб ваш информатор? – я невинно похлопала ресницами.
Вопрос оказался правильным, потому что внимание мужчин сразу переключилось на меня. Дон Дрек даже глазом нервно дернул.
– Яд, – коротко бросил сосед.
– Какой? – я заинтересованно подалась вперед.
– Донна Форст, вы разбираетесь в ядах? – руководитель Управления удивленно приподнял одну бровь.
– Конечно, – я чопорно кивнула. – У нас была такая дисциплина.
Худое лицо дона Дрека еще больше вытянулось, словно он втянул несуществующие щеки:
– Люк, – он толкнул локтем подчиненного, – ты это слышал?
– Я это видел, – могильным голосом протянул Пламенный.
– О, – оживилась я, – ваша сестра кого-то спасала? – Ведь нам именно для этого подробным образом рассказывали про действия ядов. По крайней мере, я считала так.
– Не сестра и не спасала, – максимально информативно обрубил сыскарь. – А яд был черной рыбы. Думаю, его свойства вам известны.
Я только кивнула, подтверждая очевидное. Быстродействующий яд, вызывающий остановку сердца, но перед этим идет горлом кровь. Вот откуда следы на яблоне. Видимо, информатор, закашлявшись, поспешил вернуться к дому соседа, но не дошел.
Все бы ничего, но яд дорогой и редкий. Рыба эта водится только в Теплом море, от которого нас отделяют два государства. Да и ловить ее рискуют лишь отъявленные смельчаки, поскольку яд рыба в случае опасности разбрызгивает вокруг себя.
– Приехали, – неожиданно объявил дон Дрек. Я так погрузилась в свои мысли, что и не заметила остановку кареты. – Надевайте маску, донна. И не бойтесь, мы рядом.
– Ага, – тихо буркнул Пламенный, но я все услышала. – Прямо в затылок дышим.
А еще мне напомнили, чтобы не вздумала действительно заложить серьги. Все-таки имущество Управления. Но сосед на это недовольно цыкнул сквозь зубы.
Ломбард не имел никакой опознавательной вывески. Обычный одноэтажный дом, втиснутый между соседними, такими же потрепанными, с единственным отличием – крепкой дверью.
Передо мной из нее выскользнул подозрительный тип с бегающими глазками, быстро спрятал что-то в карман и галантно придержал для меня дверь.
Я нерешительно шагнула в полутемное помещение.
– Какую доньку к нам занесло, – восхищенно присвистнул горбатый старик за прилавком. – Да ты не бойся, милая, проходи. Тут люди приличные работают.
Из угла послышался смешок. Там на бочке восседал огромный мужик и чистил яблоко. Видимо, он нежеланных посетителей вежливо просит выйти вон. Вышибала, по-простому.
Я завороженно смотрела, как из-под широкого лезвия выходит ровная лента кожуры.
– Ой, пардоньте, – смутился детина и поспешил спрятать нож.
– Что, донька, небось цацки пришла заложить? – хохотнул старик. – В карты проигралась, а папке страшно сказать?
Скупщик за меня все отлично рассказывал, оставалось только головой кивать.
– Иди сюда, – он поманил пальцем. – Не бойся. Грюс, улыбнись доньке.
Я слегка опешила от просьбы, но потом поняла, когда золотые зубы блеснули, освещая помещение. Какой у него… многофункциональный рот.
Робко шагнув к прилавку, я невольно вздрогнула от скрипа половицы подо мной. Очередной неприятный сюрприз от сладкого. Неужели пора переходить на одни яблоки?
– Это лучшая оповещалка, – старик Хью как-то глумливо усмехнулся. – Ни один воришка не проскользнет незамеченным. Чего трясешься?
– Там…, – я чуть не облизнула пересохшие губы. В маске это смотрелось бы странно. – Стражи. Я слышала, как они говорили что-то о проверке в связи с ограблением Центрального Музея.
– Тю, – махнул рукой скупщик, – пускай приходят. Заодно на складе разберутся.
Грюс поддержал старика громким хохотом.
Коснуться сморщенной от времени ладони удалось без проблем. Мне даже не стали предлагать положить украшения на специальную черную дощечку, а просто протянули руку. Эмоции его были под стать настроению в ломбарде. Если тревога и присутствовала, то лишь чуточку.
– Двести льер, – вынес вердикт скупщик.
– Мало, – я непримиримо поджала губы. На самом деле, цена занижена вдвое. Нас, пансионерок, не проведешь.
Серьги снова вернулись ко мне. Нотки недовольства стали ощутимее.
– Больше не дам, – развел руками скупщик. – Я тоже должен заработать хоть пару льер, чтобы не протянуть ноги от голода.
– Четыреста, – неизвестно зачем начала торговаться я. В голове поселился легкий звон.
– Двести пятьдесят, – хитро прищурился старик Хью.
– Четыреста, – упрямо мотнула я головой.
– Хорошо ты, донька, проигралась, видимо, – беззлобно усмехнулся скупщик. – Но больше точно не дам. Можешь к другим зайти, но и такую сумму не получишь.
На дне сознания колыхнулась подозрительная мысль, будто я слишком расслабилась. Воздух в ломбарде имел какой-то странный горьковатый привкус. Я его ощущала буквально на языке.
– Мне надо подумать, – я уверенно двинулась к двери, не обращая внимания на скрипящий пол. Определенно, в моем рационе теперь будут только яблоки!
– Это дело нужное, – полетело ехидное мне в спину. – Ты подумай-подумай и приходи. Только побрякушками на улице не свети, а то вообще без льера останешься.
В странном помутнении я вывалились на относительно свежий воздух и чуть не осела на грязную мостовую. Крепкие руки неожиданно подхватили меня и понесли куда-то. Маска сползла, ниже перекрывая обзор.
– Отлично, – проворчали сверху знакомым голосом. – Десять минут хватило, чтобы я обзавелся невестой. Матушка от зависти к умению Густава мне житья спокойного не даст.
В карете маску с меня все же сдернули и дали воды. Мир обрел резкость и дышать стало свободнее.
– Ничего, – поспешил успокоить меня невозмутимый дон Дрек, – в следующий раз вы легче перенесете. Скупщики хитрые, они специально жгут у себя в помещении благовония с всякими нехорошими добавками, чтобы посетители дурели. Особенно те, кто приходит в первый раз.
Я посмотрела на начальника, затем на Пламенного. Совести нет и не будет.
Но хотя бы не обманули, в следующем ломбарде голова у меня не кружилась, но и лица здесь были не такие приветливые. На новость о страже отреагировали сдержанно со скрытым раздражением, как и полагается любым нечестным на руку гражданам. Комплименты не отвешивали. Серьги оценили вообще в сто пятьдесят льер. В общем, мне в этом ломбарде не понравилось.
Хмурые лица шли по нарастающей, а дома были все грязнее и грязнее. Охранники внутри постепенно обрастали оружием и шрамами. Цена серег все падала и падала. При упоминании стражи многие зло цыкали и принимались прятать что-то из-под прилавков в подпол. Но все оказалось не так страшно, как в моем воображении. Я даже могу смело сегодняшнее приключение назвать бесценным жизненным опытом. Но повторять его не хочу. Очень трудно сохранять горделивую осанку истинной леди, когда тебе спину буравят маленькими красными глазками, а ты еще и знаешь, что к ним прилагается топор, пара ножей, пистоль и дубинка.
С первой звездой я шагнула в шестой ломбард и сразу напоролась на три неприветливых рожи. Самый огромный и страшный посмотрел куда-то повыше моей головы и разрешающе кивнул. Мне и страх не пришлось играть, потому что морды были крайне недружелюбно настроены. Но леди не боятся. В обморок упасть могут, но не испугаются. И уж точно не опустятся до вульгарного визга. Так, пропищат себе что-то под нос тихонько.
Облокотившись на прилавок, стоял низенький и нервный тип. Он не соизволил поздороваться и свою пухлую ладошку не протянул. Но мне это и не понадобилась, потому что уже через минуту я стояла на улице и хлопала ресницами. Новость о страже, которая ищет рискнувшего приобрести на продажу украденное в Центральном Музее, имела фееричный успех. Один из охранников даже грохнулся в обморок, а посетительницу нетривиально выставили вон. За спиной лязгнул замок.
В карете меня уже не ждали. Парочка из Управления склонилась над каким-то прибором, который вспыхивал зеленым цветом.
– Ага! – радостно потер руки дон Дрек. – Пытаются с кем-то связаться.
– Так, наверное, это плохо? – я нахмурилась, но вовремя спохватилась и принялась разглаживать пальцами кожу на лбу.
– А мы перехватим сигнал, – раздраженно бросил Пламенный.
И про меня снова забыли. Прибор вспыхивал, но безрезультатно.
Я выглянула в окно и полюбовалась на звездное небо.
– И долго нам тут сидеть, доны? – не выдержала я, когда опасность конфуза голодного желудка стала реальной угрозой. Не может завывать живот у леди. Просто не имеет права.
– Это засада, – развел руками сосед. – Вполне вероятно, всю ночь придется.
– Всю ночь? – я подскочила на сиденье и тут же пожалела об этом. Жесткое оно. И ведь не потрешь больное место.
– Экхм, – вспомнил обо мне дон Дрек и вытащил свой кристалл связи. – Мартин, с каретой к ломбарду на Лущенной улице. И быстрее. Простите, донна Форст, – повинился руководитель Управления. – Увлекся. Сейчас вас отвезут домой, и вы отдохнете.
При этом Пламенный бросил на меня взгляд и криво усмехнулся. А я решила, что моральных и физических сил уже на сегодня не осталось. Потом все ему выскажу.
Мартин Вурс оказался приятным молодым человеком, служащим младшим сыскарем. Он вежливо подал мне руку, помогая перейти из кареты в карету. Затем помог устроиться на сиденье. Поддерживал всю дорогу до моего дома непринужденную беседу, не выходящую за рамки этикета. А напоследок даже невесомо прикоснулся к ткани перчаток губами, обозначая поцелуй руки. Не все так плохо в этом Управлении, есть там еще воспитанные доны.
А меня впереди ждал самый тяжелый за сегодняшний день выбор: поесть или поспать. Да и не мешало бы принять ванну. Главное, в ней не заснуть.
И для себя я твердо решила: хватит приключений, завтра снова буду правильной донной, выпускницей пансиона. И никакие сыскари-блондинчики меня с этого настроя не собьют!
Статья на первой полосе в газете ЭйнДей, доставленной на следующее утро с опозданием, поскольку печатный станок, не выдержав нагрузки, сломался. Владельцу пришлось срочно выдергивать из постели мастера по ремонту, а тот перед работой решил заскочить в пекарню к дону Кудейру.
Я уже успела сделать себе утренний кофе и намазать подрумяненный тост джемом, когда в окне, ведущем на улицу, мелькнула серая кепка разносчика газет. И лучше бы я сегодня отступила от привычного ритуала, потому что от новости, пестревшей на первой полосе, у меня тост выпал из дрогнувших пальцев, прямо джемом на столешницу.
«Уважаемые читатели! Я, Август Релье, обещал держать вас в курсе хода расследования ограбления Центрального Музея, но сейчас я хочу рассказать об более страшном преступлении, которое произошло прямо под носом у лучшего сыскаря Робебура! Вчера в саду дома номер тринадцать по Кривой улице, где проживает Люк Бьер, был обнаружен труп неизвестного.
Любопытная соседка, донна Сесил Форст, подглядывала за именитым мужчиной, а нашла невинно убиенного. Девица оказалась прыткой и, прихватив стража, бросилась соблазнять выгодного жениха. Прибывший отряд сыскарей после осмотра места происшествия и допроса свидетельницы, проживающей также по адресу: Кривая улица, дом тринадцать, отбыл обратно в Управление.
Но девица оказалась настырной. Уже спустя час она, прихорошившись и освежившись, сама переступила порог Управления. Вот это упорство в достижении цели!
Как я ни старался прорваться внутрь, страж на входе не убоялся общественного мнения и посягнул на свободу слова, просто пинком прогнав меня от дверей!
Облюбованные мной еще вчера кусты я занял в ожидании, когда у Люка Бьера проснется совесть, и он вместо устраивания личной жизни займется ДВУМЯ расследованиями. Но, к моему великому удивлению, Сесил Форст в этот день так здание Управления и не покинула.
У меня, уважаемые читатели, возник законный вопрос: а не является ли девушка сама преступницей? А что? Отличный способ привлечь к себе внимание лучшего сыскаря Робебура.
Я решил подловить Густава Дрека и задать ему парочку вопросов, невзирая на риск оказаться за решеткой! Пускай знают, что жители не оставят их в покое! Мы требуем, чтобы сыскари занимались своими прямыми обязанностями!
Все так же сидящий в засаде, искренне ваш, Август Релье».
Я перечитала статью раза три, пока не убедилась, что этот напечатанный ужас не мерещится. Какой там замуж?! Мне бы теперь из дома просто выйти! А можно найти жениха по переписке? И что будет, когда дядюшка этот опус прочитает? Да, они живут не в Робебуре, но на газеты-то он подписан.
Интересно, а сколько стоят новые документы? Буду какой-нибудь Эльзой Фекс, продам свою половину дома и уеду жить в другой конец государства. А вдруг повезет?
Жалко только диплома. Теперь-то уж точно донна Зорте предаст меня анафеме.
Пока я витала в мрачных думах о своем безрадостном будущем, в дверь настойчиво постучали. Сразу на ум пришли досточтимые матроны с вилами и факелами, но гость прибыл со стороны сада!
Лучший сыскарь Робебура явно не раз оказывался лицом к лицу с опасностями, но впервые его встречали с зонтиком наголо.
– Это все из-за вас! – завизжала я как базарная торговка. А что уже терять? И замахнулась своим грозным оружием возмездия. Сосед только успел согнутой в локте рукой голову прикрыть. – Ваш журналист! Ваш труп! Ваш музей!
– Тише вы, бешеная блоха! – Пламенный изловчился перехватить зонтик, а поскольку я ручку от него не выпустила, то теперь мы занимались перетягиванием. – Все будет хорошо!
– Не будет! – на мой визг отозвались стекла.
Но тут наглый сосед сотворил пакость. Он просто отпустил свой конец зонтика. Я по инерции сделала несколько шагов назад, но врожденная грация и чувство равновесия не дали мне шлепнуться на пол. Ладно, упасть не дала злость. Еще не хватало оказаться в глупом виде перед сыскарем!
Люк Бьер не стал терять времени, а шагнул следом за мной и захлопнул дверь. Стекла снова нервно вздрогнули от экспрессии.
– Донна Форст, – терпеливо, сквозь зубы и с шипением проговорил Пламенный, – давайте успокоимся. Густав уже отозвал тираж. Сейчас печатают новый с опровержением. Август Релье отправлен за решетку. Правда, надолго бедных стражей не хватит, к вечеру отпустят этого любителя орать о свободе слова, но штраф назначат. Ваше имя будет реабилитировано, Густав вас объявит свободным консультантом.
Я скорбно поджала губы, но зонтик опустила. Истерика истинной леди не может длиться больше пяти минут, а я уже выбилась из графика.
– То есть я буду официально работать? Какой кошмар! Я продажная женщина!
– Хорошо, – закатил глаза сосед и полез в карман брюк за кристаллом связи. – Скажем, что вас привлекли на добровольных началах, как ответственную и сознательную жительницу. Устраивает?
Я только сейчас обратила внимание на внешний вид гостя. Когда негодуешь и избиваешь человека, как-то его черные мешки под глазами, мятая, явно несвежая одежда и усталые морщинки в уголках рта отходят на второй план. И раз мою честь восстановили, то нужно побыть приличной девушкой.
Как образованная девушка, я знаю, что тишина угнетает мужчин, поэтому решила задать тон беседы.
– А из-за чего погиб ваш информатор? – я невинно похлопала ресницами.
Вопрос оказался правильным, потому что внимание мужчин сразу переключилось на меня. Дон Дрек даже глазом нервно дернул.
– Яд, – коротко бросил сосед.
– Какой? – я заинтересованно подалась вперед.
– Донна Форст, вы разбираетесь в ядах? – руководитель Управления удивленно приподнял одну бровь.
– Конечно, – я чопорно кивнула. – У нас была такая дисциплина.
Худое лицо дона Дрека еще больше вытянулось, словно он втянул несуществующие щеки:
– Люк, – он толкнул локтем подчиненного, – ты это слышал?
– Я это видел, – могильным голосом протянул Пламенный.
– О, – оживилась я, – ваша сестра кого-то спасала? – Ведь нам именно для этого подробным образом рассказывали про действия ядов. По крайней мере, я считала так.
– Не сестра и не спасала, – максимально информативно обрубил сыскарь. – А яд был черной рыбы. Думаю, его свойства вам известны.
Я только кивнула, подтверждая очевидное. Быстродействующий яд, вызывающий остановку сердца, но перед этим идет горлом кровь. Вот откуда следы на яблоне. Видимо, информатор, закашлявшись, поспешил вернуться к дому соседа, но не дошел.
Все бы ничего, но яд дорогой и редкий. Рыба эта водится только в Теплом море, от которого нас отделяют два государства. Да и ловить ее рискуют лишь отъявленные смельчаки, поскольку яд рыба в случае опасности разбрызгивает вокруг себя.
– Приехали, – неожиданно объявил дон Дрек. Я так погрузилась в свои мысли, что и не заметила остановку кареты. – Надевайте маску, донна. И не бойтесь, мы рядом.
– Ага, – тихо буркнул Пламенный, но я все услышала. – Прямо в затылок дышим.
А еще мне напомнили, чтобы не вздумала действительно заложить серьги. Все-таки имущество Управления. Но сосед на это недовольно цыкнул сквозь зубы.
Ломбард не имел никакой опознавательной вывески. Обычный одноэтажный дом, втиснутый между соседними, такими же потрепанными, с единственным отличием – крепкой дверью.
Передо мной из нее выскользнул подозрительный тип с бегающими глазками, быстро спрятал что-то в карман и галантно придержал для меня дверь.
Я нерешительно шагнула в полутемное помещение.
– Какую доньку к нам занесло, – восхищенно присвистнул горбатый старик за прилавком. – Да ты не бойся, милая, проходи. Тут люди приличные работают.
Из угла послышался смешок. Там на бочке восседал огромный мужик и чистил яблоко. Видимо, он нежеланных посетителей вежливо просит выйти вон. Вышибала, по-простому.
Я завороженно смотрела, как из-под широкого лезвия выходит ровная лента кожуры.
– Ой, пардоньте, – смутился детина и поспешил спрятать нож.
– Что, донька, небось цацки пришла заложить? – хохотнул старик. – В карты проигралась, а папке страшно сказать?
Скупщик за меня все отлично рассказывал, оставалось только головой кивать.
– Иди сюда, – он поманил пальцем. – Не бойся. Грюс, улыбнись доньке.
Я слегка опешила от просьбы, но потом поняла, когда золотые зубы блеснули, освещая помещение. Какой у него… многофункциональный рот.
Робко шагнув к прилавку, я невольно вздрогнула от скрипа половицы подо мной. Очередной неприятный сюрприз от сладкого. Неужели пора переходить на одни яблоки?
– Это лучшая оповещалка, – старик Хью как-то глумливо усмехнулся. – Ни один воришка не проскользнет незамеченным. Чего трясешься?
– Там…, – я чуть не облизнула пересохшие губы. В маске это смотрелось бы странно. – Стражи. Я слышала, как они говорили что-то о проверке в связи с ограблением Центрального Музея.
– Тю, – махнул рукой скупщик, – пускай приходят. Заодно на складе разберутся.
Грюс поддержал старика громким хохотом.
Коснуться сморщенной от времени ладони удалось без проблем. Мне даже не стали предлагать положить украшения на специальную черную дощечку, а просто протянули руку. Эмоции его были под стать настроению в ломбарде. Если тревога и присутствовала, то лишь чуточку.
– Двести льер, – вынес вердикт скупщик.
– Мало, – я непримиримо поджала губы. На самом деле, цена занижена вдвое. Нас, пансионерок, не проведешь.
Серьги снова вернулись ко мне. Нотки недовольства стали ощутимее.
– Больше не дам, – развел руками скупщик. – Я тоже должен заработать хоть пару льер, чтобы не протянуть ноги от голода.
– Четыреста, – неизвестно зачем начала торговаться я. В голове поселился легкий звон.
– Двести пятьдесят, – хитро прищурился старик Хью.
– Четыреста, – упрямо мотнула я головой.
– Хорошо ты, донька, проигралась, видимо, – беззлобно усмехнулся скупщик. – Но больше точно не дам. Можешь к другим зайти, но и такую сумму не получишь.
На дне сознания колыхнулась подозрительная мысль, будто я слишком расслабилась. Воздух в ломбарде имел какой-то странный горьковатый привкус. Я его ощущала буквально на языке.
– Мне надо подумать, – я уверенно двинулась к двери, не обращая внимания на скрипящий пол. Определенно, в моем рационе теперь будут только яблоки!
– Это дело нужное, – полетело ехидное мне в спину. – Ты подумай-подумай и приходи. Только побрякушками на улице не свети, а то вообще без льера останешься.
В странном помутнении я вывалились на относительно свежий воздух и чуть не осела на грязную мостовую. Крепкие руки неожиданно подхватили меня и понесли куда-то. Маска сползла, ниже перекрывая обзор.
– Отлично, – проворчали сверху знакомым голосом. – Десять минут хватило, чтобы я обзавелся невестой. Матушка от зависти к умению Густава мне житья спокойного не даст.
В карете маску с меня все же сдернули и дали воды. Мир обрел резкость и дышать стало свободнее.
– Ничего, – поспешил успокоить меня невозмутимый дон Дрек, – в следующий раз вы легче перенесете. Скупщики хитрые, они специально жгут у себя в помещении благовония с всякими нехорошими добавками, чтобы посетители дурели. Особенно те, кто приходит в первый раз.
Я посмотрела на начальника, затем на Пламенного. Совести нет и не будет.
Но хотя бы не обманули, в следующем ломбарде голова у меня не кружилась, но и лица здесь были не такие приветливые. На новость о страже отреагировали сдержанно со скрытым раздражением, как и полагается любым нечестным на руку гражданам. Комплименты не отвешивали. Серьги оценили вообще в сто пятьдесят льер. В общем, мне в этом ломбарде не понравилось.
Хмурые лица шли по нарастающей, а дома были все грязнее и грязнее. Охранники внутри постепенно обрастали оружием и шрамами. Цена серег все падала и падала. При упоминании стражи многие зло цыкали и принимались прятать что-то из-под прилавков в подпол. Но все оказалось не так страшно, как в моем воображении. Я даже могу смело сегодняшнее приключение назвать бесценным жизненным опытом. Но повторять его не хочу. Очень трудно сохранять горделивую осанку истинной леди, когда тебе спину буравят маленькими красными глазками, а ты еще и знаешь, что к ним прилагается топор, пара ножей, пистоль и дубинка.
С первой звездой я шагнула в шестой ломбард и сразу напоролась на три неприветливых рожи. Самый огромный и страшный посмотрел куда-то повыше моей головы и разрешающе кивнул. Мне и страх не пришлось играть, потому что морды были крайне недружелюбно настроены. Но леди не боятся. В обморок упасть могут, но не испугаются. И уж точно не опустятся до вульгарного визга. Так, пропищат себе что-то под нос тихонько.
Облокотившись на прилавок, стоял низенький и нервный тип. Он не соизволил поздороваться и свою пухлую ладошку не протянул. Но мне это и не понадобилась, потому что уже через минуту я стояла на улице и хлопала ресницами. Новость о страже, которая ищет рискнувшего приобрести на продажу украденное в Центральном Музее, имела фееричный успех. Один из охранников даже грохнулся в обморок, а посетительницу нетривиально выставили вон. За спиной лязгнул замок.
В карете меня уже не ждали. Парочка из Управления склонилась над каким-то прибором, который вспыхивал зеленым цветом.
– Ага! – радостно потер руки дон Дрек. – Пытаются с кем-то связаться.
– Так, наверное, это плохо? – я нахмурилась, но вовремя спохватилась и принялась разглаживать пальцами кожу на лбу.
– А мы перехватим сигнал, – раздраженно бросил Пламенный.
И про меня снова забыли. Прибор вспыхивал, но безрезультатно.
Я выглянула в окно и полюбовалась на звездное небо.
– И долго нам тут сидеть, доны? – не выдержала я, когда опасность конфуза голодного желудка стала реальной угрозой. Не может завывать живот у леди. Просто не имеет права.
– Это засада, – развел руками сосед. – Вполне вероятно, всю ночь придется.
– Всю ночь? – я подскочила на сиденье и тут же пожалела об этом. Жесткое оно. И ведь не потрешь больное место.
– Экхм, – вспомнил обо мне дон Дрек и вытащил свой кристалл связи. – Мартин, с каретой к ломбарду на Лущенной улице. И быстрее. Простите, донна Форст, – повинился руководитель Управления. – Увлекся. Сейчас вас отвезут домой, и вы отдохнете.
При этом Пламенный бросил на меня взгляд и криво усмехнулся. А я решила, что моральных и физических сил уже на сегодня не осталось. Потом все ему выскажу.
Мартин Вурс оказался приятным молодым человеком, служащим младшим сыскарем. Он вежливо подал мне руку, помогая перейти из кареты в карету. Затем помог устроиться на сиденье. Поддерживал всю дорогу до моего дома непринужденную беседу, не выходящую за рамки этикета. А напоследок даже невесомо прикоснулся к ткани перчаток губами, обозначая поцелуй руки. Не все так плохо в этом Управлении, есть там еще воспитанные доны.
А меня впереди ждал самый тяжелый за сегодняшний день выбор: поесть или поспать. Да и не мешало бы принять ванну. Главное, в ней не заснуть.
И для себя я твердо решила: хватит приключений, завтра снова буду правильной донной, выпускницей пансиона. И никакие сыскари-блондинчики меня с этого настроя не собьют!
ГЛАВА 5
Статья на первой полосе в газете ЭйнДей, доставленной на следующее утро с опозданием, поскольку печатный станок, не выдержав нагрузки, сломался. Владельцу пришлось срочно выдергивать из постели мастера по ремонту, а тот перед работой решил заскочить в пекарню к дону Кудейру.
Я уже успела сделать себе утренний кофе и намазать подрумяненный тост джемом, когда в окне, ведущем на улицу, мелькнула серая кепка разносчика газет. И лучше бы я сегодня отступила от привычного ритуала, потому что от новости, пестревшей на первой полосе, у меня тост выпал из дрогнувших пальцев, прямо джемом на столешницу.
«Уважаемые читатели! Я, Август Релье, обещал держать вас в курсе хода расследования ограбления Центрального Музея, но сейчас я хочу рассказать об более страшном преступлении, которое произошло прямо под носом у лучшего сыскаря Робебура! Вчера в саду дома номер тринадцать по Кривой улице, где проживает Люк Бьер, был обнаружен труп неизвестного.
Любопытная соседка, донна Сесил Форст, подглядывала за именитым мужчиной, а нашла невинно убиенного. Девица оказалась прыткой и, прихватив стража, бросилась соблазнять выгодного жениха. Прибывший отряд сыскарей после осмотра места происшествия и допроса свидетельницы, проживающей также по адресу: Кривая улица, дом тринадцать, отбыл обратно в Управление.
Но девица оказалась настырной. Уже спустя час она, прихорошившись и освежившись, сама переступила порог Управления. Вот это упорство в достижении цели!
Как я ни старался прорваться внутрь, страж на входе не убоялся общественного мнения и посягнул на свободу слова, просто пинком прогнав меня от дверей!
Облюбованные мной еще вчера кусты я занял в ожидании, когда у Люка Бьера проснется совесть, и он вместо устраивания личной жизни займется ДВУМЯ расследованиями. Но, к моему великому удивлению, Сесил Форст в этот день так здание Управления и не покинула.
У меня, уважаемые читатели, возник законный вопрос: а не является ли девушка сама преступницей? А что? Отличный способ привлечь к себе внимание лучшего сыскаря Робебура.
Я решил подловить Густава Дрека и задать ему парочку вопросов, невзирая на риск оказаться за решеткой! Пускай знают, что жители не оставят их в покое! Мы требуем, чтобы сыскари занимались своими прямыми обязанностями!
Все так же сидящий в засаде, искренне ваш, Август Релье».
Я перечитала статью раза три, пока не убедилась, что этот напечатанный ужас не мерещится. Какой там замуж?! Мне бы теперь из дома просто выйти! А можно найти жениха по переписке? И что будет, когда дядюшка этот опус прочитает? Да, они живут не в Робебуре, но на газеты-то он подписан.
Интересно, а сколько стоят новые документы? Буду какой-нибудь Эльзой Фекс, продам свою половину дома и уеду жить в другой конец государства. А вдруг повезет?
Жалко только диплома. Теперь-то уж точно донна Зорте предаст меня анафеме.
Пока я витала в мрачных думах о своем безрадостном будущем, в дверь настойчиво постучали. Сразу на ум пришли досточтимые матроны с вилами и факелами, но гость прибыл со стороны сада!
Лучший сыскарь Робебура явно не раз оказывался лицом к лицу с опасностями, но впервые его встречали с зонтиком наголо.
– Это все из-за вас! – завизжала я как базарная торговка. А что уже терять? И замахнулась своим грозным оружием возмездия. Сосед только успел согнутой в локте рукой голову прикрыть. – Ваш журналист! Ваш труп! Ваш музей!
– Тише вы, бешеная блоха! – Пламенный изловчился перехватить зонтик, а поскольку я ручку от него не выпустила, то теперь мы занимались перетягиванием. – Все будет хорошо!
– Не будет! – на мой визг отозвались стекла.
Но тут наглый сосед сотворил пакость. Он просто отпустил свой конец зонтика. Я по инерции сделала несколько шагов назад, но врожденная грация и чувство равновесия не дали мне шлепнуться на пол. Ладно, упасть не дала злость. Еще не хватало оказаться в глупом виде перед сыскарем!
Люк Бьер не стал терять времени, а шагнул следом за мной и захлопнул дверь. Стекла снова нервно вздрогнули от экспрессии.
– Донна Форст, – терпеливо, сквозь зубы и с шипением проговорил Пламенный, – давайте успокоимся. Густав уже отозвал тираж. Сейчас печатают новый с опровержением. Август Релье отправлен за решетку. Правда, надолго бедных стражей не хватит, к вечеру отпустят этого любителя орать о свободе слова, но штраф назначат. Ваше имя будет реабилитировано, Густав вас объявит свободным консультантом.
Я скорбно поджала губы, но зонтик опустила. Истерика истинной леди не может длиться больше пяти минут, а я уже выбилась из графика.
– То есть я буду официально работать? Какой кошмар! Я продажная женщина!
– Хорошо, – закатил глаза сосед и полез в карман брюк за кристаллом связи. – Скажем, что вас привлекли на добровольных началах, как ответственную и сознательную жительницу. Устраивает?
Я только сейчас обратила внимание на внешний вид гостя. Когда негодуешь и избиваешь человека, как-то его черные мешки под глазами, мятая, явно несвежая одежда и усталые морщинки в уголках рта отходят на второй план. И раз мою честь восстановили, то нужно побыть приличной девушкой.
