Тина стремительно увернулась от броска родителя.
- Урою, мартышка, - пообещал Вэй, пытаясь вновь ухватить дочь. Но Альен заступил ему дорогу. – Уйди, Умник, - потребовал Лоет. – Она примчалась в порт, оторвала меня от важного дела, едва не довела до сердечного приступа, и всё ради того, чтобы сообщить, что ей нужна новая тряпка?!
- Информации было намного больше, Вэй, - не согласился Литин. – И напоминаю, ваша мартышка – моя жена.
- Я не мартышка! – возмутилась Тина, выглядывая из-за плеча супруга.
- Помолчи, - слаженно велели мужчины.
Мадам Литин гордо вздернула подбородок и отвернулась с видом оскорбленной добродетели, зато ее отец и муж продолжали сверлить друг друга пристальными взглядами.
- Нарываешься? – полюбопытствовал Лоет.
- Защищаю, - уточнил Литин.
- Мартышку?
- Жену.
- Умник, а на мартышке женился, - покачал головой Вэй.
- И это мне говорит ее отец, - усмехнулся Альен. – Не хотелось бы вдаваться в вопросы наследственности, но ради истины напомню, что от медведя не родится белка.
- Все-таки нарываешься, - удовлетворенно кивнул бывший пират.
- Продолжаю защищать.
- Я ведь и зад могу тебе надрать.
- К вашим услугам, Вэй. Но позже, если вы не хотите упустить другой добычи, - и Альен указал взглядом назад.
Лоет обернулся и проследил взглядом, как худощавый господин крадется между наставленных на пирсе ящиков.
- Вот черт, - сплюнул он. – Эй, держите негодяя, я еще с ним не закончил! – после поспешил следом, но обернулся и велел сурово: - Через два часа чтобы были у нас. Оба!
Он отправился забирать вновь побледневшего господина из рук работников порта и матросов, развлекавшихся облавой на жертву Лоета. Альен обернулся к Тине и укоризненно покачал головой:
- Дождаться моего возвращения не могла? – его супруга горячо мотнула головой. – Ты все-таки Лоет, любовь моя.
- Но я очень стараюсь быть Литин, - ответила Тина, широко улыбнувшись.
- Иногда у тебя это даже получается, - усмехнулся супруг. Взял жену за плечи: - Тина, сейчас не лучшее время покидать Моранту. Мы можем отправить Дину подарок и наши извинения.
- Нет! – возмущенно воскликнула женщина. – Нет, нет и нет! Это же Дин! Да как же?!
- Тина…
- Нет! – она топнула ногой. – Альен, мы не можем отказать сыну императора.
- Дин поймет, он…
Мадам Литин вдруг сузила глаза и нацелила палец в грудь супруга:
- Нарываешься, Умник? – очень знакомо и привычно спросила она.
- Ты тоже хочешь мой зад? – устало спросил мужчина.
- О, не-ет, Альен Литин, - протянула Тина. – Я хочу отдельную спальню. И я еще раз спрашиваю – нарываешься?
- Какую спальню велеть тебе приготовить?
Женщина зарычала, сжала кулаки и, выдохнув:
- Гарпун тебе в зад, Альен, - бросилась к своему жеребцу.
- Все-таки мой зад не дает покоя семейству Лоет, - усмехнулся мэтр Литин. Он проследил взглядом, как его супруга уносится прочь, едва не затопав худощавого господина, только что вырвавшегося из рук Вэя. После покачал головой и вздохнул: - И что с ними делать?
Этот вопрос остался без ответа. Лоеты не менялись, и, скорей, море превратится в цветущий луг, чем Вэйлр и Адамантина Лоет образумятся. Их нужно было принимать такими, какими они были, либо не сближаться с ними вовсе. Сблизиться с Лоетами означало выйти в шторм в дырявой лодке и наблюдать, как на тебя несется огромная волна. Сопротивляться нет смысла, от стихии не сбежишь. Догонит и захлестнет с головой, поглощая и утлое суденышко, и его пассажира. Однако, доверившись этой стихии, не приходилось сомневаться, что в самый тяжелый момент к тебе протянется крепкая рука и не позволит захлебнуться. Вместе с самодурством, взрывным нравом и язвительностью в Лоетах имелись: открытый нрав, честь, благородство и верность. Таковы были тесть и жена Альена Литина, и он их принял, ни минуты не пожалев о своем выборе. Таким Вэя Лоета принимала и его супруга – Адалаис Лоет, любившая мужа всей душой.
Впрочем, оказавшись подле Лоетов, невозможно было не пропитаться тем духом бесшабашности, который исходил от них. Женщины этого семейства умели не хуже мужчин обращаться с оружием, были бойкими на язык и могли дать отпор не только салонным сплетницам, но и зарвавшемуся мерзавцу, причем, не только словом, но и славной зуботычиной. Супруга мэтра Лоета между членами его бывшей команды носила прозвище – Ангел, которым те беззастенчиво пользовались, обращаясь к ней и по сей день. И снискали себе это прозвище мадам вовсе не за красоту и кротость. Кротость Ада Лоет утратила, когда взошла на борт «Счастливчика», отправляясь в опасное плавание, разыскивая своего первого мужа, зато приобрела уважение пиратской команды и их преданную дружбу, сохранившуюся до нынешнего времени.
Альен Литин, по странному капризу судьбы – сын первого супруга мадам Лоет от второго брака, умудрился выбрать себе в жены дочь первой жены отца и человека, который стал причиной их расставания. Адамантина мало чем отличалась от своего папеньки, унаследовав от него все прелести характера и неутомимую кипучую натуру. Впрочем, и Альену пришлось сойтись с командой «Счастливчика» и его капитаном, когда он отстаивал право быть рядом с юной мадемуазель Лоет. После того памятного морского путешествия, полного приключений и опасностей, мэтр Литин по праву получил прозвище – Умник и стал своим среди бывших пиратов. Даже упрямый и, что кривить душой, вредный Вэй Лоет принял молодого человека, привязавшись к нему душой и сердцем. И даже то, что отец зятя – Дамиан Литин, в прошлом, пусть и не зная об этом, доставил капитану Лоету немало тяжелых минут и страданий, не смогло оставить Вэя равнодушным к отваге и благородству Альена.
Однако Вэй не был бы Вэем, если бы открыто показывал это. Он не упускал возможности поязвить, общаясь с мужем своей дочери, поддеть, уколоть и получал видимое удовлетворение, когда мэтр Литин принимал словесный вызов и отвечал ему тем же. Их пикировки стали уже давно привычным делом, и порой невольные свидетели не отказывали себе в удовольствие послушать словесную дуэль тестя и зятя. Сам Альен не имел ничего против упражнений в острословии, прекрасно зная, как к нему относится папенька его супруги. Как бы Лоет не шипел и не извивался, он не мог скрыть своей симпатии к зятю. И если бы какому-нибудь самоубийце взбрело в голову взглянуть косо на мэтра Литина, он рисковал столкнуться с необузданной яростью его тестя, но таковых дураков в Кайтене не имелось. За те годы, что бывший пират, а ныне честный судовладелец, осел в этом портовом городе со своим обожаемым семейством, жители успели выучить его и предпочитали дружить, а не ругаться.
Впрочем, стоит отметить, что мэтр Литин не нуждался в защите. Если бы довелось, он мог ответить сам: и словом, и делом. Однако его неизменно отличные манеры, подчеркнутая вежливость вкупе с привлекательной внешностью, располагали к нему людей. Врагов у Альена не имелось, как не имелось завистников и злопыхателей. На первых порах, когда молодой человек обосновался в Кайтене, устремившись сюда за своей невестой, его, конечно, пытались прощупать местные кумушки и светские львы, но быстро поняли, что в броне Альена имеется лишь одна брешь – Адамантина Лоет. Однако затрагивать ее имя опасались. И сам Литин, и отец Адамантины реагировали жестко на любое поползновение в сторону очаровательной мадемуазель, а вскорости и мадам, с замашками матроса.
Но и тут нужно быть справедливыми, Тина, с тех пор как в ее жизни появился черноволосый красавец с пронзительными синими глазами, заметно переменилась. Она стала больше напоминать даму, и заковыристые ругательства срывались с ее языка лишь в те минуты, когда она не могла удержать в узде свой темперамент, унаследованный от папеньки. А поводы для волнений время от времени находились. И одним из таких поводов стала ревность.
Молодой неженатый и, к тому же, красивый мужчина, не стесненный в средствах, не мог не привлечь внимания обитательниц Кайтена. На первых порах Альена часто приглашали в дома, где имелись незамужние девушки. Предлоги находили разные: от простого знакомства до семейных торжеств, которые устраивали специально, чтобы завлечь к себе завидного холостяка. Мэтр Литин обычно вежливо, но непреклонно отказывался, находя множество предлогов. Однако ему пришлось ответить согласием на несколько приглашений, уж слишком были назойливы их отправители. Гостевание продлилось недолго, ровно столько, сколько того требовал этикет. Ярость Тины удалось усмирить не сразу, но голос разума все-таки возобладал. Вздохнула мадемуазель Лоет с облегчение лишь когда Альен повел ее в храм.
Но обрадовалась рано. Теперь, когда желанная добыча была упущена, успокоились родители незамужних девиц, но дамы, которых не интересовало супружество, но интересовал молодой муж, продолжили обстрел мэтра Литина своим очарованием. На Альена сыпались страстные взгляды, протяжные вздохи, случайные встречами и даже нескромные речи. Холодность и неприступность мужчины охладили пыл одних и воспламенили других. Его увещевания, порой напоминавшие словесные оплеухи, возымели действие, но вновь остались дамы, который никак не могли успокоиться. И последней каплей терпения стало письмо, которое принес посыльный в особняк Литинов.
Альена дома не было, зато мадам Литин пределов особняка не покидала и нос в корреспонденцию сунула. Конверт без подписи, адресованный ее супругу, но пропахший тончайшими духами, не мог не привлечь Адамантину. Она моментально позабыла о правилах хорошего тона, сочтя подозрительное послание прямым призывом к тому, чтобы вскрыть чужое письмо. Прочитав, мадам выразилась так, что покраснеть мог бы и Кузнечик – главный сквернослов с пиратского брига «Счастливчик». Затем аккуратно сложила письмо, зарядила пистолет и направилась в гости к отправительнице любовного послания. После этого визита дама не покидала своего дома до тех пор, пока с ее лица не исчез отменный синяк. Говаривали, что у сластолюбивой охотницы до чужих мужей еще долго держался нервный тик после того, как мадам Литин разрядила свой пистолет. Пуля попала прямо между глаз неудачливой сопернице, правда, выпущена она была в портрет дамы, украшавший стену гостиной, в которой разыгралась сцена выяснения отношений. Но намек был понят не только жертвой собственной страсти, но и остальными женщинами, еще лелеявшими надежду на возможную авантюру.
Вэйлр Лоет по этому поводу высказался так:
- Лучше портрет настырной бабы, чем твой зад, Умник, - и покосился на свою супругу, ответившую ему невозмутимым взглядом и милой улыбкой.
- Несомненно, - усмехнулся в ответ Альен, на том об этой истории и забыли.
Так что мэтр Литин лучше других знал, что супруга его способна на многое, и на решительные поступки в том числе, особенно в те моменты, когда «черти разжигали огонь под ее задом», как говаривал досточтимый мэтр Лоет. А сейчас, когда она умчалась от мужа, словно разъяренная ведьма, был именно такой момент. Альен даже не удивился бы, если бы обнаружил ее на отплывающем корабле, но как раз этого обнаружить не хотелось, и поэтому мэтр, оставив тестя вытрясать душу из бледного мошенника, поспешил за Адамантиной. Этот пожар нужно было погасить, и чем быстрее, тем лучше, пока мадам не превратила Кайтен в руины.
- Через два часа, - напомнил Лоет, когда Альен проходил мимо него.
- Я помню, Вэй, - ответил зять и стремительной походкой направился к коляске, на которой они с тестем приехали смотреть свое приобретение. Вэйлр пока не намеривался успокаиваться, и вернуть экипаж Альен вполне успевал. Мужчина забрался в коляску и, велев: - К моему особняку и поживей, - углубился в размышления.
Обстоятельства и вправду предполагали присутствия Альена в Моранте. Недавнее слияние филиала компании «Литин и сын» с компанией «Вэйлада» влекло за собой множество еще не завершенных дел. Новые связи, новые договоры, взятые ранее на себя обязательства. Мэтр Литин разрывался между Кайтеном и столицей, где жил его отец и старший партнер в фирме «Литин и сын» - мэтр Дамиан Литин. Дел было по горло, и вдруг это письмо из Горастана, так взволновавшее Адамантину.
- Чертов Дин, - проворчал Альен. – Не мог назначить свадьбу через полгода…
Впрочем, на принца мэтр Литин не злился, просто нужно куда-то было выплеснуть свое раздражение. Не злился Альен и на супругу, понимая, что неутомимая натура Тины требовала простора, но была вынуждена прозябать в стенах их особняка. Заняться мадам Литин было нечем. Нет, в Кайтене имелось немало развлечений, которым могла предаваться замужняя дама ее положения, однако беда была в том, что Тина не выносила увеселений, положенных в их обществе. Неизменно скучала на прогулках в городском саду, ворчала, катаясь на милой лодочке по глади паркового пруда, бесилась, слушая рассуждения дам их круга, и непременно засыпала в театре. Оперу ненавидела, балет ее утомлял, и единственное, что могла смотреть – это спектакли, и то не все.
Дома для мадам Литин занятий находилось тоже немного. Приключенческие романы уже оказались зачитаны едва ли не до дыр, и супруг измучил торговцев книгами, требуя отыскивать новые. Вышивание, как и любое рукоделие, будило в Адамантине зверя, и пяльцы вылетали из окна под брань мадам Литин. Туда же отправлялась шкатулка, где хранились нити и иглы. Более-менее увлекло Тину рисование, и она некоторое время проводила на берегу моря с мольбертом и учителем по рисованию. Учитель был молод и недурен собой. Это уже не понравилось Альену.
Поначалу он отнесся философски к возрасту и внешности художника. Своей супруге мэтр Литин доверял, в себе был уверен и соперника в смазливом мальчишке не видел. Но однажды, решив навестить жену во время ее занятий, Альен застал следующую картину. Учитель водил рукой своей ученицы по холсту, и всё бы ничего, но сам он в этот момент, тесно прижался к мадам Литин, обняв ее за талию. Мадам увлеченно следила за мазками, которые оставляла кисть, и объятий, казалось, не замечала. Лицо художника находилось совсем близко от лица Тины, делая картину и вовсе интимной. Сказать, что увиденное привело мэтра Литина в ярость, ничего не сказать.
Но вот ученица, почувствовав себя неуютно, попыталась отстраниться. Однако учитель оказался настойчив, и теперь нахмурилась мадам Литин.
- Я ведь могу и по физиономии съездить, - предупредила женщина.
- От вас я готов принять даже пощечину, - с придыханием уверил искуситель.
- За женщину принято платить ее мужчине, - холодно произнес Альен, рывком развернув к себе незадачливого соблазнителя.
И художника снесло с берега ударом кулака в челюсть. Мэтр Литин отдернул рукава сюртука, обернулся к супруге и встретился со взглядом, полным негодования:
- Альен, какого черта?! – воскликнула Тина. – Это был мой учитель, и бить его должна я!
- Ну, кинь в него чем-нибудь, - ответил ей муж без тени раскаяния.
В молодого повесу, всё еще сидевшего среди набегающих на берег волн, полетела недописанная картина, палитра, краски и, наконец, мольберт.
- Вы уволены, - уведомил художника мэтр Литин, и супружеская чета удалилась прочь. На этом занятия рисованием прекратились, Тина к живописи охладела.
С музыкой и пением у Адамантины не сложились отношения еще в ранней юности.
- Урою, мартышка, - пообещал Вэй, пытаясь вновь ухватить дочь. Но Альен заступил ему дорогу. – Уйди, Умник, - потребовал Лоет. – Она примчалась в порт, оторвала меня от важного дела, едва не довела до сердечного приступа, и всё ради того, чтобы сообщить, что ей нужна новая тряпка?!
- Информации было намного больше, Вэй, - не согласился Литин. – И напоминаю, ваша мартышка – моя жена.
- Я не мартышка! – возмутилась Тина, выглядывая из-за плеча супруга.
- Помолчи, - слаженно велели мужчины.
Мадам Литин гордо вздернула подбородок и отвернулась с видом оскорбленной добродетели, зато ее отец и муж продолжали сверлить друг друга пристальными взглядами.
- Нарываешься? – полюбопытствовал Лоет.
- Защищаю, - уточнил Литин.
- Мартышку?
- Жену.
- Умник, а на мартышке женился, - покачал головой Вэй.
- И это мне говорит ее отец, - усмехнулся Альен. – Не хотелось бы вдаваться в вопросы наследственности, но ради истины напомню, что от медведя не родится белка.
- Все-таки нарываешься, - удовлетворенно кивнул бывший пират.
- Продолжаю защищать.
- Я ведь и зад могу тебе надрать.
- К вашим услугам, Вэй. Но позже, если вы не хотите упустить другой добычи, - и Альен указал взглядом назад.
Лоет обернулся и проследил взглядом, как худощавый господин крадется между наставленных на пирсе ящиков.
- Вот черт, - сплюнул он. – Эй, держите негодяя, я еще с ним не закончил! – после поспешил следом, но обернулся и велел сурово: - Через два часа чтобы были у нас. Оба!
Он отправился забирать вновь побледневшего господина из рук работников порта и матросов, развлекавшихся облавой на жертву Лоета. Альен обернулся к Тине и укоризненно покачал головой:
- Дождаться моего возвращения не могла? – его супруга горячо мотнула головой. – Ты все-таки Лоет, любовь моя.
- Но я очень стараюсь быть Литин, - ответила Тина, широко улыбнувшись.
- Иногда у тебя это даже получается, - усмехнулся супруг. Взял жену за плечи: - Тина, сейчас не лучшее время покидать Моранту. Мы можем отправить Дину подарок и наши извинения.
- Нет! – возмущенно воскликнула женщина. – Нет, нет и нет! Это же Дин! Да как же?!
- Тина…
- Нет! – она топнула ногой. – Альен, мы не можем отказать сыну императора.
- Дин поймет, он…
Мадам Литин вдруг сузила глаза и нацелила палец в грудь супруга:
- Нарываешься, Умник? – очень знакомо и привычно спросила она.
- Ты тоже хочешь мой зад? – устало спросил мужчина.
- О, не-ет, Альен Литин, - протянула Тина. – Я хочу отдельную спальню. И я еще раз спрашиваю – нарываешься?
- Какую спальню велеть тебе приготовить?
Женщина зарычала, сжала кулаки и, выдохнув:
- Гарпун тебе в зад, Альен, - бросилась к своему жеребцу.
- Все-таки мой зад не дает покоя семейству Лоет, - усмехнулся мэтр Литин. Он проследил взглядом, как его супруга уносится прочь, едва не затопав худощавого господина, только что вырвавшегося из рук Вэя. После покачал головой и вздохнул: - И что с ними делать?
Этот вопрос остался без ответа. Лоеты не менялись, и, скорей, море превратится в цветущий луг, чем Вэйлр и Адамантина Лоет образумятся. Их нужно было принимать такими, какими они были, либо не сближаться с ними вовсе. Сблизиться с Лоетами означало выйти в шторм в дырявой лодке и наблюдать, как на тебя несется огромная волна. Сопротивляться нет смысла, от стихии не сбежишь. Догонит и захлестнет с головой, поглощая и утлое суденышко, и его пассажира. Однако, доверившись этой стихии, не приходилось сомневаться, что в самый тяжелый момент к тебе протянется крепкая рука и не позволит захлебнуться. Вместе с самодурством, взрывным нравом и язвительностью в Лоетах имелись: открытый нрав, честь, благородство и верность. Таковы были тесть и жена Альена Литина, и он их принял, ни минуты не пожалев о своем выборе. Таким Вэя Лоета принимала и его супруга – Адалаис Лоет, любившая мужа всей душой.
Впрочем, оказавшись подле Лоетов, невозможно было не пропитаться тем духом бесшабашности, который исходил от них. Женщины этого семейства умели не хуже мужчин обращаться с оружием, были бойкими на язык и могли дать отпор не только салонным сплетницам, но и зарвавшемуся мерзавцу, причем, не только словом, но и славной зуботычиной. Супруга мэтра Лоета между членами его бывшей команды носила прозвище – Ангел, которым те беззастенчиво пользовались, обращаясь к ней и по сей день. И снискали себе это прозвище мадам вовсе не за красоту и кротость. Кротость Ада Лоет утратила, когда взошла на борт «Счастливчика», отправляясь в опасное плавание, разыскивая своего первого мужа, зато приобрела уважение пиратской команды и их преданную дружбу, сохранившуюся до нынешнего времени.
Альен Литин, по странному капризу судьбы – сын первого супруга мадам Лоет от второго брака, умудрился выбрать себе в жены дочь первой жены отца и человека, который стал причиной их расставания. Адамантина мало чем отличалась от своего папеньки, унаследовав от него все прелести характера и неутомимую кипучую натуру. Впрочем, и Альену пришлось сойтись с командой «Счастливчика» и его капитаном, когда он отстаивал право быть рядом с юной мадемуазель Лоет. После того памятного морского путешествия, полного приключений и опасностей, мэтр Литин по праву получил прозвище – Умник и стал своим среди бывших пиратов. Даже упрямый и, что кривить душой, вредный Вэй Лоет принял молодого человека, привязавшись к нему душой и сердцем. И даже то, что отец зятя – Дамиан Литин, в прошлом, пусть и не зная об этом, доставил капитану Лоету немало тяжелых минут и страданий, не смогло оставить Вэя равнодушным к отваге и благородству Альена.
Однако Вэй не был бы Вэем, если бы открыто показывал это. Он не упускал возможности поязвить, общаясь с мужем своей дочери, поддеть, уколоть и получал видимое удовлетворение, когда мэтр Литин принимал словесный вызов и отвечал ему тем же. Их пикировки стали уже давно привычным делом, и порой невольные свидетели не отказывали себе в удовольствие послушать словесную дуэль тестя и зятя. Сам Альен не имел ничего против упражнений в острословии, прекрасно зная, как к нему относится папенька его супруги. Как бы Лоет не шипел и не извивался, он не мог скрыть своей симпатии к зятю. И если бы какому-нибудь самоубийце взбрело в голову взглянуть косо на мэтра Литина, он рисковал столкнуться с необузданной яростью его тестя, но таковых дураков в Кайтене не имелось. За те годы, что бывший пират, а ныне честный судовладелец, осел в этом портовом городе со своим обожаемым семейством, жители успели выучить его и предпочитали дружить, а не ругаться.
Впрочем, стоит отметить, что мэтр Литин не нуждался в защите. Если бы довелось, он мог ответить сам: и словом, и делом. Однако его неизменно отличные манеры, подчеркнутая вежливость вкупе с привлекательной внешностью, располагали к нему людей. Врагов у Альена не имелось, как не имелось завистников и злопыхателей. На первых порах, когда молодой человек обосновался в Кайтене, устремившись сюда за своей невестой, его, конечно, пытались прощупать местные кумушки и светские львы, но быстро поняли, что в броне Альена имеется лишь одна брешь – Адамантина Лоет. Однако затрагивать ее имя опасались. И сам Литин, и отец Адамантины реагировали жестко на любое поползновение в сторону очаровательной мадемуазель, а вскорости и мадам, с замашками матроса.
Но и тут нужно быть справедливыми, Тина, с тех пор как в ее жизни появился черноволосый красавец с пронзительными синими глазами, заметно переменилась. Она стала больше напоминать даму, и заковыристые ругательства срывались с ее языка лишь в те минуты, когда она не могла удержать в узде свой темперамент, унаследованный от папеньки. А поводы для волнений время от времени находились. И одним из таких поводов стала ревность.
Молодой неженатый и, к тому же, красивый мужчина, не стесненный в средствах, не мог не привлечь внимания обитательниц Кайтена. На первых порах Альена часто приглашали в дома, где имелись незамужние девушки. Предлоги находили разные: от простого знакомства до семейных торжеств, которые устраивали специально, чтобы завлечь к себе завидного холостяка. Мэтр Литин обычно вежливо, но непреклонно отказывался, находя множество предлогов. Однако ему пришлось ответить согласием на несколько приглашений, уж слишком были назойливы их отправители. Гостевание продлилось недолго, ровно столько, сколько того требовал этикет. Ярость Тины удалось усмирить не сразу, но голос разума все-таки возобладал. Вздохнула мадемуазель Лоет с облегчение лишь когда Альен повел ее в храм.
Но обрадовалась рано. Теперь, когда желанная добыча была упущена, успокоились родители незамужних девиц, но дамы, которых не интересовало супружество, но интересовал молодой муж, продолжили обстрел мэтра Литина своим очарованием. На Альена сыпались страстные взгляды, протяжные вздохи, случайные встречами и даже нескромные речи. Холодность и неприступность мужчины охладили пыл одних и воспламенили других. Его увещевания, порой напоминавшие словесные оплеухи, возымели действие, но вновь остались дамы, который никак не могли успокоиться. И последней каплей терпения стало письмо, которое принес посыльный в особняк Литинов.
Альена дома не было, зато мадам Литин пределов особняка не покидала и нос в корреспонденцию сунула. Конверт без подписи, адресованный ее супругу, но пропахший тончайшими духами, не мог не привлечь Адамантину. Она моментально позабыла о правилах хорошего тона, сочтя подозрительное послание прямым призывом к тому, чтобы вскрыть чужое письмо. Прочитав, мадам выразилась так, что покраснеть мог бы и Кузнечик – главный сквернослов с пиратского брига «Счастливчик». Затем аккуратно сложила письмо, зарядила пистолет и направилась в гости к отправительнице любовного послания. После этого визита дама не покидала своего дома до тех пор, пока с ее лица не исчез отменный синяк. Говаривали, что у сластолюбивой охотницы до чужих мужей еще долго держался нервный тик после того, как мадам Литин разрядила свой пистолет. Пуля попала прямо между глаз неудачливой сопернице, правда, выпущена она была в портрет дамы, украшавший стену гостиной, в которой разыгралась сцена выяснения отношений. Но намек был понят не только жертвой собственной страсти, но и остальными женщинами, еще лелеявшими надежду на возможную авантюру.
Вэйлр Лоет по этому поводу высказался так:
- Лучше портрет настырной бабы, чем твой зад, Умник, - и покосился на свою супругу, ответившую ему невозмутимым взглядом и милой улыбкой.
- Несомненно, - усмехнулся в ответ Альен, на том об этой истории и забыли.
Так что мэтр Литин лучше других знал, что супруга его способна на многое, и на решительные поступки в том числе, особенно в те моменты, когда «черти разжигали огонь под ее задом», как говаривал досточтимый мэтр Лоет. А сейчас, когда она умчалась от мужа, словно разъяренная ведьма, был именно такой момент. Альен даже не удивился бы, если бы обнаружил ее на отплывающем корабле, но как раз этого обнаружить не хотелось, и поэтому мэтр, оставив тестя вытрясать душу из бледного мошенника, поспешил за Адамантиной. Этот пожар нужно было погасить, и чем быстрее, тем лучше, пока мадам не превратила Кайтен в руины.
- Через два часа, - напомнил Лоет, когда Альен проходил мимо него.
- Я помню, Вэй, - ответил зять и стремительной походкой направился к коляске, на которой они с тестем приехали смотреть свое приобретение. Вэйлр пока не намеривался успокаиваться, и вернуть экипаж Альен вполне успевал. Мужчина забрался в коляску и, велев: - К моему особняку и поживей, - углубился в размышления.
Обстоятельства и вправду предполагали присутствия Альена в Моранте. Недавнее слияние филиала компании «Литин и сын» с компанией «Вэйлада» влекло за собой множество еще не завершенных дел. Новые связи, новые договоры, взятые ранее на себя обязательства. Мэтр Литин разрывался между Кайтеном и столицей, где жил его отец и старший партнер в фирме «Литин и сын» - мэтр Дамиан Литин. Дел было по горло, и вдруг это письмо из Горастана, так взволновавшее Адамантину.
- Чертов Дин, - проворчал Альен. – Не мог назначить свадьбу через полгода…
Впрочем, на принца мэтр Литин не злился, просто нужно куда-то было выплеснуть свое раздражение. Не злился Альен и на супругу, понимая, что неутомимая натура Тины требовала простора, но была вынуждена прозябать в стенах их особняка. Заняться мадам Литин было нечем. Нет, в Кайтене имелось немало развлечений, которым могла предаваться замужняя дама ее положения, однако беда была в том, что Тина не выносила увеселений, положенных в их обществе. Неизменно скучала на прогулках в городском саду, ворчала, катаясь на милой лодочке по глади паркового пруда, бесилась, слушая рассуждения дам их круга, и непременно засыпала в театре. Оперу ненавидела, балет ее утомлял, и единственное, что могла смотреть – это спектакли, и то не все.
Дома для мадам Литин занятий находилось тоже немного. Приключенческие романы уже оказались зачитаны едва ли не до дыр, и супруг измучил торговцев книгами, требуя отыскивать новые. Вышивание, как и любое рукоделие, будило в Адамантине зверя, и пяльцы вылетали из окна под брань мадам Литин. Туда же отправлялась шкатулка, где хранились нити и иглы. Более-менее увлекло Тину рисование, и она некоторое время проводила на берегу моря с мольбертом и учителем по рисованию. Учитель был молод и недурен собой. Это уже не понравилось Альену.
Поначалу он отнесся философски к возрасту и внешности художника. Своей супруге мэтр Литин доверял, в себе был уверен и соперника в смазливом мальчишке не видел. Но однажды, решив навестить жену во время ее занятий, Альен застал следующую картину. Учитель водил рукой своей ученицы по холсту, и всё бы ничего, но сам он в этот момент, тесно прижался к мадам Литин, обняв ее за талию. Мадам увлеченно следила за мазками, которые оставляла кисть, и объятий, казалось, не замечала. Лицо художника находилось совсем близко от лица Тины, делая картину и вовсе интимной. Сказать, что увиденное привело мэтра Литина в ярость, ничего не сказать.
Но вот ученица, почувствовав себя неуютно, попыталась отстраниться. Однако учитель оказался настойчив, и теперь нахмурилась мадам Литин.
- Я ведь могу и по физиономии съездить, - предупредила женщина.
- От вас я готов принять даже пощечину, - с придыханием уверил искуситель.
- За женщину принято платить ее мужчине, - холодно произнес Альен, рывком развернув к себе незадачливого соблазнителя.
И художника снесло с берега ударом кулака в челюсть. Мэтр Литин отдернул рукава сюртука, обернулся к супруге и встретился со взглядом, полным негодования:
- Альен, какого черта?! – воскликнула Тина. – Это был мой учитель, и бить его должна я!
- Ну, кинь в него чем-нибудь, - ответил ей муж без тени раскаяния.
В молодого повесу, всё еще сидевшего среди набегающих на берег волн, полетела недописанная картина, палитра, краски и, наконец, мольберт.
- Вы уволены, - уведомил художника мэтр Литин, и супружеская чета удалилась прочь. На этом занятия рисованием прекратились, Тина к живописи охладела.
С музыкой и пением у Адамантины не сложились отношения еще в ранней юности.
