День ты на его острове провела, а в мире уж год прошел. Долго я тебя искал. Садись в мою лодку, увезу я тебя так далеко, что никогда Змей не найдет.
У прекрасной Флоры сердце защемило, от тоски по отцу и сестрам зашлось, словно и для нее год прошел, а не день. Только не было для нее святее раз данного слова. Посмотрела Флора на воина, да и говорит:
- Убегу я – вернется Змей в мое королевство, новой невесты потребует. Недостойно королевне слово нарушать. Уходи, не сяду я в твою лодку, не стану от Змея прятаться.
- Неразумно перед чудовищем слово держать, - говорит воин. – Кто знает, что у Змея в голове. Проглотит он тебя, может, и пожалеешь тогда о своих словах, да поздно будет.
Сел в лодку, оттолкнулся от берега, да и уплыл прочь.
Вернулся Змей на рассвете.
Злющий, как волк голодной зимой. Подполз к Флоре, обвил ее кольцами по колени. Смотрит злыми глазами, и яд у него с клыков капает. Где упадет, камни дымятся. Стало Флоре страшно, только не подала она виду. Стоит, не шевелится, Змея не тревожит. Поднялось солнце, прошло полпути по небу, щелкнул Змей зубами, ударил хвостом – появился перед Флорой столик деревянный, резной. А на столике хлеба пышного горячего ломоть, сыра кусок и молока кувшин.
Поела королевна, попила, Змея ласковыми словами поблагодарила.
А Змей знай зубы щерит и смотрит на Флору злобно.
Прошел день, спустилась ночь. Уплыл Змей за добычей.
Выглянула из-за туч луна, смотрит Флора – плывет к берегу лодка.
Причалила к берегу, вышел из нее красавец-воин. Броня так и горит, меч сияет.
- Здравствуй, красавица, - говорит Флоре воин. – Год я по свету скитался, забыть тебя хотел, да не смог. Съест ведь тебя змей. Ну да теперь не бойся, знаю я, как его одолеть. Сейчас отправился он на охоту, к рассвету вернется. Тут ты запой колыбельную, заснет Змей, и отрублю я ему безобразную голову.
- Недостойно королевне слово нарушать, - отвечает прекрасная Флора. – Недостойно воину спящего рубить. Уходи, не стану я Змея песнями усыплять.
Покачал воин головой.
- Вижу, так же ты глупа, как красива! – говорит в сердцах. – Пожалеешь о своих словах, да поздно будет.
Сел в лодку, да и уплыл.
Вернулся Змей на рассвете. Глаза двумя пожарищами полыхают, зубы железными стали. Чешуя черным камнем взялась. Смотрит он на Флору злобно, подполз к ней, до самой груди кольцами сдавил.
Ничего Флора не сказала, застыла бездвижно. Вышло солнце, прошло половину пути дневного – щелкнул Змей хвостом, и появилась перед Флорой неструганая доска занозистая. А на доске той заплесневелого хлеба ломоть да застоявшейся воды кружка. Счистила Флора с хлеба плесень, хлеб съела, водой запила, Змея ласковыми словами поблагодарила.
Зашипел Змей в ответ страшно, зубами лязгнул, бедняжка Флора чуть богам душу не отдала от страха. Но устояла, побледнела только.
Спустилась ночь, уплыл Змей за добычей.
Причалила снова к берегу лодка, вышел из нее воин-красавец. Смотрит на него Флора и чуть не плачет – страшен Змей, близка свобода, только руку протяни, но слово королевское крепче веревок вяжет.
Поглядел воин на Флору и говорит горько:
- Знай, красавица, съест тебя завтра Змей и косточек не оставит. Но привез я тебе волшебную иглу. Кольнешь ею Змея – и издохнет он в страшных мучениях. Год я за эту иглу старой ведьме служил.
Подошел к Флоре, да и воткнул ей в рукав иголку терновую.
Сел в лодку и прочь уплыл. Флора и ответить ему не успела.
На рассвете вскипела река белой кипенью. Вернулся Змей. Залязгал зубами, хвостом забил. Пополз к Флоре, обхватил ее кольцами по самую шею, вот-вот раздавит. Навис над головой, пасть разинул.
Нащупала тут Флора кончиками пальцев дареную иголку, стиснула, да замешкалась.
Сама ведь она согласилась со Змеем уйти, сама слово дала. На королевском слове мир держится, нарушишь слово – и честь в землю втопчешь.
Подумала так Флора – да и сломала иглу.
Ударила тут вдруг молния, распались змеевы кольца, и встал перед Флорой воин-красавец, тот самый, что к острову приплывал.
Опустился на колено и говорит:
- Спасибо тебе, красавица. Спасла ты меня от ужасной участи. Я наследный принц страны, что рядом с твоей лежит, и самого Речного Короля сын. Полюбилась ему моя мать, посватался он к ней честь по чести. Согласилась она, но только понесла – стал ей муж не мил. Сбежала от него мать, и послал отец ей вслед проклятье. Родился я безобразным Змеем. Только три раза было мне позволено человеческий облик принять. Не кори меня, красавица, что обижал и пугал тебя в эти три дня, такой на мне зарок лежал – должен я был твое сердце проверить. Твоя верность клятвам меня спасла, чары разрушила. Стань же теперь женой будущего короля, как стала змеевой!
Согласилась Флора. Обнял ее воин, щелкнул пальцами – и очутились они вмиг в королевстве ее отца. Там Флору уже и оплакать успели – шутка ли, три года прошло. Весь город по королевне горевал, весь город теперь праздновать стал: вернулась Флора не просто живой, а невестой принца, самого Речного Короля сына.
Только дочка бедной вдовы не радовалась. Затаила она на Флору черную злобу. Она ведь красный камень вытащила, ей была судьба женой принца-красавца стать! Отняла Флора ее счастье!
Думала-думала так вдовья дочь и решилась на черное дело. Дождалась дня Флориной свадьбы, собрала букет дивной красоты и спрятала в нем гадюку. У самых храмовых дверей встала, да и преподнесла букет невесте. Обняла Флора вдовью дочку, поблагодарила, взяла цветы – выползла из них гадюка, обвилась вокруг Флориной руки и укусила.
Упала Флора на руки жениху. Народ так и ахнул. Смотрят и глазам не верят – мыслимо ли, чтобы человек таким неблагодарным был?
Вышел тут из толпы гостей старик седой. Одет богато, наряд жемчугом и перламутром украшен. Только подол да рукава мокрые, а в бороде трава донная запуталась Подошел к Флоре, дунул ей в рот, Флора и ожила.
Посмотрел старик на вдовью дочку, да и говорит.
- Злоба – лютая змея, зависть – еще лютей, а неблагодарность страшней всех будет. Живут в тебе три змеи, так стань же сама змеей.
Махнул рукавом, брызнуло на вдовью дочку чистой речной водой, превратилась она в гадюку, да и уползла невесть куда.
А свадьба своим чередом дальше пошла.
Жила Флора с мужем долго и счастливо, дали им боги множество детей, и пошел от Флоры с Речным принцем род фраганских королей, могучий да славный, чтящий своих прародителей.
Жила в давние времена в одном селе девица. И умница, и красавица, и искусница – всякая работа у нее в руках горела.
А село то, как на грех, у самой реки стояло. Заприметил девицу сам Речной король, решил в жены ее взять.
Выждал жаркого дня, обернулся огромным змеем, да и затаился в тростнике. Ждал-пождал, да и дождался: прибежали на берег девушки. Скинули сарафаны да рубашки и давай плескаться! Выполз змей из камышей и на одеже красавицы кольцом свернулся. Захочет девица платье свое вернуть – тут-то и придется ей замуж пойти.
Наплескались девицы, стали из воды выходить, смотрят – а на подружкиной рубашке этакое чудище лежит, хвостом сарафан придерживает. Испугались девицы, а красавица возьми да попроси – не змея, а подружек, чтоб те ей хоть платок дали, самый срам прикрыть.
Пожалели ее подружки. Одна рубашку свою отдала – хоть и не пристало девке сарафан на голое тело вздевать, плечи да руки казать, но не бросать же подружку в беде! Другая ленту – рубашку подвязать. А вместо сарафана распустила красавица косы золотые, до колен ими укрылась, да так с берега и ушла.
Вихрем взвился Речной Король от досады, а делать нечего – перехитрила его девица.
«Ладно, - думает. – Посмотрим еще, чья возьмет. Не сегодня, так завтра, все одно, моей станешь.»
А девица до дому дошла, приоделась, как полагается, собрала яиц лукошко, молока крынку да меду плошку и пошла к ведунье, что на окраине села жила. Поднесла угощенье, да совета попросила.
Приняла ведунья угощение, рассказ выслушала, нахмурила седые брови, да и говорит:
- Не водится у нас таких змеев, чтоб на шум да смех выползали, да на девичьих платьях засыпали. Не иначе, сам Речной король на тебя, девка, засмотрелся. Повезло тебе, что не стала у змея просить платье тебе отдать, а не то быть тебе его женой, навсегда в подводные хоромы уйти. Но берегись, если Речной король на кого глаз положил, так просто не отступится. Снова явится, а когда да в каком облике – то мне неведомо. Удастся тебе еще дважды от него ускользнуть – сможешь дальше без опаски жить, а не удастся – уведет он тебя на дно.
Поблагодарила красавица ведунью и домой пошла.
И на реку с тех пор купаться не ходила – ну как Король Речной силой увести задумает?
Только и Речной Король от того, что своим сделать решил, отступаться не привык.
Обернулся он купцом с дорогим товаром, да и пошел сам в село. Сел у колодца, товары разложил, девиц-красавиц кличет – посмотреть, себе да подружкам подарки выбрать. Сбежались девицы, и красавица среди них. Смотрят – каких только диковин у купца нет! Тут тебе и ожерелье жемчужное, и гребни золоченые, и зеркало, как вода прозрачное, и зарукавья драгоценные, и прочий убор девичий.
Спрашивают девки про цену, а купец знай посмеивается. За один-де поцелуй любую диковину отдаст. А сам все на красавицу поглядывает.
Девки разрумянились, перемигиваются да перешептываются – виданное ли дело, первого встречного поцелуями одаривать? А другим глазом взглянуть – самое малое зарукавье у купчины любой сундук с приданым куда как тяжелей да приятней сделает.
И тоже на красавицу смотрят – что-то подружка подскажет?
Смотрит красавица на купца и дивится – лето на дворе, самый полдень, солнце в небе огнем палит, а купчина в шубе бархатной, жемчугом расшитой, ровно и не жарко ему. А лучи на уборах бесценных пляшут, огоньки зажигают, смотрит на них купец и не мигнет.
Смекнула тут красавица – не иначе, Речной Король к ним пожаловал – да и говорит:
- Негоже это – девицам чужих мужчин целовать, купца без выручки оставлять. Возьми-ка, добрый человек!
Да и бросила купцу монетку железную, старую, что еще мать ей в колыбели оберегом на шею повесила. Поймал ее купец да как завопит не своим голосом! Обернулся он водяным столбом, да в землю сухую и впитался. А уборы драгоценные, зарукавья да гребни, ракушками, галькой и речной травой обернулись. Девицы так и ахнули. И давай подруженьку обнимать да хвалить, что спасла их от Речного Короля. А красавица оберег свой подняла, надела снова и только порадовалась, что и второй раз спастись удалось.
А Речной Король у себя во дворце подводном вовсе покой потерял. Снова его красавица вокруг пальца обвела, из самых рук ускользнула!
«Ладно, - думает. – Страх тебя не взял, золотой блеск очи не застил, так любовь да ласка ослепит. Все одно будешь ты моя!»
И надолго в омуте затаился.
Долго или коротко летели летние деньки, а настало Солнцестояние. Тут вся молодежь на берег праздновать сбежалась. И красавица вместе со всеми. Спустилась ночь, вспыхнули ясные звездочки на небе, а на земле – жаркие костры, пустилась тут молодежь в пляс. Подошел к красавице парень молодой. Статный да красивый – глаз не оторвать. Волосы золотые кольцами вьются, глаза звездами горят, а рубаха на нем из шелку зеленого. Протянул красавец девице руку, потянул в хоровод. Залюбовалась девица, все на свете позабыла, так хорош парень.
Вот кончилась пляска, взял парень красавицу за руку и говорит ласково:
- Выходи за меня замуж, красавица. Все для тебя сделаю, ножкам твоим белым не дам по земле ступить. Будешь ты в моем доме в шелках ходить, на серебре спать, с золота есть!
Хотела было красавица согласиться, да не ради шелков да золота – известно ведь, все до свадьбы дом полную чашу обещают, да после оказывается, что невесть чем та чаша полна, у кого медом, а у кого и полынью горькой – а потому, что парень ей по сердцу пришелся. Улыбнулась она молодцу, и он ей в ответ улыбнулся. Тут-то и увидела красавица, что зубы у жениха рыбьи, острые. Стало ей страшно, но не подала она виду да и говорит:
- По нашему обычаю, прежде сватовства, должен парень с девкой, за руки взявшись, через костер прыгнуть. Коли прыгнут, да рук не расцепят, тогда уж и о свадьбе говорить можно.
- И только-то? – смеется парень. – Прямо сейчас прыгать пойдем!
И к костру ее тянет. А красавице того и надо. Схватила она парня за руку, разбежалась и птицей через костер прыгнула. А парень-красавец над пламенем серым облаком обернулся. Подхватил его ветер и к реке унес.
Пришлось Речному Королю от красавицы отступиться. Крепко он обиделся, что она замуж за него не захотела, до самой ее смерти дворца своего подводного не покидал.
А красавица вскоре замуж вышла – за кузнеца. Долгую счастливую жизнь прожила.
Стояла некогда между Вероккьей и Джермонто, недалече от Капалермо, вблизи от Лавальи, между морем и морем гора. Высокая, одним лишь птицам там отдыхать. Глаза не хватит верхушку увидеть. Ни дорожка, ни тропа по горе не ведет. А только стоял на самой вершине, выше облаков белых, замок, как ночь, черный. Кружили над замком день и ночь вороны, а больше ни единой живой души там не видали.
А под горой деревенька была. Жила в деревеньке семья. Муж на богатого соседа батрачил, жена с утра до ночи по хозяйству, две дочки-красавицы тоже без дела не сидели – то коз пасут, то хвороста несут, то шерсть прядут. Дружно жили, а только никак не могли прибытку нажить. Расплатится богатый сосед с батраком честь по чести, принесет батрак домой денег, спрячет под стреху, а крыша возьми да прохудись, все деньги на нее и уйдут. Напрядут дочки-красавицы с козочек шерсти, вымоют, разложат для просушки, а ветер ее возьми да унеси. За что ни возьмись, везде убыток, ровно порчу кто на хозяйство навел. Поначалу-то муж с женой не унывали, посмеивались только – пустяшные, мол, беды большим прибытком оборачиваются. Только смеяться-то хорошо на полный живот, да в теплом доме, а в голоде да холоде всякий смех недолог. Стала мать на дочек покрикивать, стал отец в кувшине утешения искать. Грустно зажилось в бедном домике.
Вот раз пошла одна из дочек коз доить, да случайно подойник и опрокинь. Ушло молоко в землю. А вторая хотела лепешек напечь, да не уследила, сгорели лепешки. Увидела это мать, да и крикни в сердцах:
- Да чтоб вороны вас, безруких, унесли, все нам легче было б!
И за косы еще оттаскала. Поплакали дочки, а возразить нечего – всем теперь голодными спать ложиться.
Спустилась ночь, а никому не спится, голодным-то и сон не в радость. Тут вдруг зашумело во дворе, раздался стук да гром, отворилась дверь и вошел в дом старец седой, а за ним мужик молодой. Оба в черный бархат одеты, плащи на них богатые, а глаза у обоих – что угли в печи.
- Здравствуй, хозяин! – говорит старец. – И тебе, хозяйка, здравствовать. Много я слышал про ваших дочек-красавиц, вот и пришел их для моих сыновей посватать.
Испугались хозяин с хозяйкой. Добрые-то гости днем приходят. Да и откуда в их краях этаким щеголям взяться?
- Бесприданницы у нас дочки, - говорит хозяйка.
У прекрасной Флоры сердце защемило, от тоски по отцу и сестрам зашлось, словно и для нее год прошел, а не день. Только не было для нее святее раз данного слова. Посмотрела Флора на воина, да и говорит:
- Убегу я – вернется Змей в мое королевство, новой невесты потребует. Недостойно королевне слово нарушать. Уходи, не сяду я в твою лодку, не стану от Змея прятаться.
- Неразумно перед чудовищем слово держать, - говорит воин. – Кто знает, что у Змея в голове. Проглотит он тебя, может, и пожалеешь тогда о своих словах, да поздно будет.
Сел в лодку, оттолкнулся от берега, да и уплыл прочь.
Вернулся Змей на рассвете.
Злющий, как волк голодной зимой. Подполз к Флоре, обвил ее кольцами по колени. Смотрит злыми глазами, и яд у него с клыков капает. Где упадет, камни дымятся. Стало Флоре страшно, только не подала она виду. Стоит, не шевелится, Змея не тревожит. Поднялось солнце, прошло полпути по небу, щелкнул Змей зубами, ударил хвостом – появился перед Флорой столик деревянный, резной. А на столике хлеба пышного горячего ломоть, сыра кусок и молока кувшин.
Поела королевна, попила, Змея ласковыми словами поблагодарила.
А Змей знай зубы щерит и смотрит на Флору злобно.
Прошел день, спустилась ночь. Уплыл Змей за добычей.
Выглянула из-за туч луна, смотрит Флора – плывет к берегу лодка.
Причалила к берегу, вышел из нее красавец-воин. Броня так и горит, меч сияет.
- Здравствуй, красавица, - говорит Флоре воин. – Год я по свету скитался, забыть тебя хотел, да не смог. Съест ведь тебя змей. Ну да теперь не бойся, знаю я, как его одолеть. Сейчас отправился он на охоту, к рассвету вернется. Тут ты запой колыбельную, заснет Змей, и отрублю я ему безобразную голову.
- Недостойно королевне слово нарушать, - отвечает прекрасная Флора. – Недостойно воину спящего рубить. Уходи, не стану я Змея песнями усыплять.
Покачал воин головой.
- Вижу, так же ты глупа, как красива! – говорит в сердцах. – Пожалеешь о своих словах, да поздно будет.
Сел в лодку, да и уплыл.
Вернулся Змей на рассвете. Глаза двумя пожарищами полыхают, зубы железными стали. Чешуя черным камнем взялась. Смотрит он на Флору злобно, подполз к ней, до самой груди кольцами сдавил.
Ничего Флора не сказала, застыла бездвижно. Вышло солнце, прошло половину пути дневного – щелкнул Змей хвостом, и появилась перед Флорой неструганая доска занозистая. А на доске той заплесневелого хлеба ломоть да застоявшейся воды кружка. Счистила Флора с хлеба плесень, хлеб съела, водой запила, Змея ласковыми словами поблагодарила.
Зашипел Змей в ответ страшно, зубами лязгнул, бедняжка Флора чуть богам душу не отдала от страха. Но устояла, побледнела только.
Спустилась ночь, уплыл Змей за добычей.
Причалила снова к берегу лодка, вышел из нее воин-красавец. Смотрит на него Флора и чуть не плачет – страшен Змей, близка свобода, только руку протяни, но слово королевское крепче веревок вяжет.
Поглядел воин на Флору и говорит горько:
- Знай, красавица, съест тебя завтра Змей и косточек не оставит. Но привез я тебе волшебную иглу. Кольнешь ею Змея – и издохнет он в страшных мучениях. Год я за эту иглу старой ведьме служил.
Подошел к Флоре, да и воткнул ей в рукав иголку терновую.
Сел в лодку и прочь уплыл. Флора и ответить ему не успела.
На рассвете вскипела река белой кипенью. Вернулся Змей. Залязгал зубами, хвостом забил. Пополз к Флоре, обхватил ее кольцами по самую шею, вот-вот раздавит. Навис над головой, пасть разинул.
Нащупала тут Флора кончиками пальцев дареную иголку, стиснула, да замешкалась.
Сама ведь она согласилась со Змеем уйти, сама слово дала. На королевском слове мир держится, нарушишь слово – и честь в землю втопчешь.
Подумала так Флора – да и сломала иглу.
Ударила тут вдруг молния, распались змеевы кольца, и встал перед Флорой воин-красавец, тот самый, что к острову приплывал.
Опустился на колено и говорит:
- Спасибо тебе, красавица. Спасла ты меня от ужасной участи. Я наследный принц страны, что рядом с твоей лежит, и самого Речного Короля сын. Полюбилась ему моя мать, посватался он к ней честь по чести. Согласилась она, но только понесла – стал ей муж не мил. Сбежала от него мать, и послал отец ей вслед проклятье. Родился я безобразным Змеем. Только три раза было мне позволено человеческий облик принять. Не кори меня, красавица, что обижал и пугал тебя в эти три дня, такой на мне зарок лежал – должен я был твое сердце проверить. Твоя верность клятвам меня спасла, чары разрушила. Стань же теперь женой будущего короля, как стала змеевой!
Согласилась Флора. Обнял ее воин, щелкнул пальцами – и очутились они вмиг в королевстве ее отца. Там Флору уже и оплакать успели – шутка ли, три года прошло. Весь город по королевне горевал, весь город теперь праздновать стал: вернулась Флора не просто живой, а невестой принца, самого Речного Короля сына.
Только дочка бедной вдовы не радовалась. Затаила она на Флору черную злобу. Она ведь красный камень вытащила, ей была судьба женой принца-красавца стать! Отняла Флора ее счастье!
Думала-думала так вдовья дочь и решилась на черное дело. Дождалась дня Флориной свадьбы, собрала букет дивной красоты и спрятала в нем гадюку. У самых храмовых дверей встала, да и преподнесла букет невесте. Обняла Флора вдовью дочку, поблагодарила, взяла цветы – выползла из них гадюка, обвилась вокруг Флориной руки и укусила.
Упала Флора на руки жениху. Народ так и ахнул. Смотрят и глазам не верят – мыслимо ли, чтобы человек таким неблагодарным был?
Вышел тут из толпы гостей старик седой. Одет богато, наряд жемчугом и перламутром украшен. Только подол да рукава мокрые, а в бороде трава донная запуталась Подошел к Флоре, дунул ей в рот, Флора и ожила.
Посмотрел старик на вдовью дочку, да и говорит.
- Злоба – лютая змея, зависть – еще лютей, а неблагодарность страшней всех будет. Живут в тебе три змеи, так стань же сама змеей.
Махнул рукавом, брызнуло на вдовью дочку чистой речной водой, превратилась она в гадюку, да и уползла невесть куда.
А свадьба своим чередом дальше пошла.
Жила Флора с мужем долго и счастливо, дали им боги множество детей, и пошел от Флоры с Речным принцем род фраганских королей, могучий да славный, чтящий своих прародителей.
ГЛАВА 12 . РЕЧНОЙ КОРОЛЬ И МУДРАЯ ДЕВА (карлонская сказка)
Жила в давние времена в одном селе девица. И умница, и красавица, и искусница – всякая работа у нее в руках горела.
А село то, как на грех, у самой реки стояло. Заприметил девицу сам Речной король, решил в жены ее взять.
Выждал жаркого дня, обернулся огромным змеем, да и затаился в тростнике. Ждал-пождал, да и дождался: прибежали на берег девушки. Скинули сарафаны да рубашки и давай плескаться! Выполз змей из камышей и на одеже красавицы кольцом свернулся. Захочет девица платье свое вернуть – тут-то и придется ей замуж пойти.
Наплескались девицы, стали из воды выходить, смотрят – а на подружкиной рубашке этакое чудище лежит, хвостом сарафан придерживает. Испугались девицы, а красавица возьми да попроси – не змея, а подружек, чтоб те ей хоть платок дали, самый срам прикрыть.
Пожалели ее подружки. Одна рубашку свою отдала – хоть и не пристало девке сарафан на голое тело вздевать, плечи да руки казать, но не бросать же подружку в беде! Другая ленту – рубашку подвязать. А вместо сарафана распустила красавица косы золотые, до колен ими укрылась, да так с берега и ушла.
Вихрем взвился Речной Король от досады, а делать нечего – перехитрила его девица.
«Ладно, - думает. – Посмотрим еще, чья возьмет. Не сегодня, так завтра, все одно, моей станешь.»
А девица до дому дошла, приоделась, как полагается, собрала яиц лукошко, молока крынку да меду плошку и пошла к ведунье, что на окраине села жила. Поднесла угощенье, да совета попросила.
Приняла ведунья угощение, рассказ выслушала, нахмурила седые брови, да и говорит:
- Не водится у нас таких змеев, чтоб на шум да смех выползали, да на девичьих платьях засыпали. Не иначе, сам Речной король на тебя, девка, засмотрелся. Повезло тебе, что не стала у змея просить платье тебе отдать, а не то быть тебе его женой, навсегда в подводные хоромы уйти. Но берегись, если Речной король на кого глаз положил, так просто не отступится. Снова явится, а когда да в каком облике – то мне неведомо. Удастся тебе еще дважды от него ускользнуть – сможешь дальше без опаски жить, а не удастся – уведет он тебя на дно.
Поблагодарила красавица ведунью и домой пошла.
И на реку с тех пор купаться не ходила – ну как Король Речной силой увести задумает?
Только и Речной Король от того, что своим сделать решил, отступаться не привык.
Обернулся он купцом с дорогим товаром, да и пошел сам в село. Сел у колодца, товары разложил, девиц-красавиц кличет – посмотреть, себе да подружкам подарки выбрать. Сбежались девицы, и красавица среди них. Смотрят – каких только диковин у купца нет! Тут тебе и ожерелье жемчужное, и гребни золоченые, и зеркало, как вода прозрачное, и зарукавья драгоценные, и прочий убор девичий.
Спрашивают девки про цену, а купец знай посмеивается. За один-де поцелуй любую диковину отдаст. А сам все на красавицу поглядывает.
Девки разрумянились, перемигиваются да перешептываются – виданное ли дело, первого встречного поцелуями одаривать? А другим глазом взглянуть – самое малое зарукавье у купчины любой сундук с приданым куда как тяжелей да приятней сделает.
И тоже на красавицу смотрят – что-то подружка подскажет?
Смотрит красавица на купца и дивится – лето на дворе, самый полдень, солнце в небе огнем палит, а купчина в шубе бархатной, жемчугом расшитой, ровно и не жарко ему. А лучи на уборах бесценных пляшут, огоньки зажигают, смотрит на них купец и не мигнет.
Смекнула тут красавица – не иначе, Речной Король к ним пожаловал – да и говорит:
- Негоже это – девицам чужих мужчин целовать, купца без выручки оставлять. Возьми-ка, добрый человек!
Да и бросила купцу монетку железную, старую, что еще мать ей в колыбели оберегом на шею повесила. Поймал ее купец да как завопит не своим голосом! Обернулся он водяным столбом, да в землю сухую и впитался. А уборы драгоценные, зарукавья да гребни, ракушками, галькой и речной травой обернулись. Девицы так и ахнули. И давай подруженьку обнимать да хвалить, что спасла их от Речного Короля. А красавица оберег свой подняла, надела снова и только порадовалась, что и второй раз спастись удалось.
А Речной Король у себя во дворце подводном вовсе покой потерял. Снова его красавица вокруг пальца обвела, из самых рук ускользнула!
«Ладно, - думает. – Страх тебя не взял, золотой блеск очи не застил, так любовь да ласка ослепит. Все одно будешь ты моя!»
И надолго в омуте затаился.
Долго или коротко летели летние деньки, а настало Солнцестояние. Тут вся молодежь на берег праздновать сбежалась. И красавица вместе со всеми. Спустилась ночь, вспыхнули ясные звездочки на небе, а на земле – жаркие костры, пустилась тут молодежь в пляс. Подошел к красавице парень молодой. Статный да красивый – глаз не оторвать. Волосы золотые кольцами вьются, глаза звездами горят, а рубаха на нем из шелку зеленого. Протянул красавец девице руку, потянул в хоровод. Залюбовалась девица, все на свете позабыла, так хорош парень.
Вот кончилась пляска, взял парень красавицу за руку и говорит ласково:
- Выходи за меня замуж, красавица. Все для тебя сделаю, ножкам твоим белым не дам по земле ступить. Будешь ты в моем доме в шелках ходить, на серебре спать, с золота есть!
Хотела было красавица согласиться, да не ради шелков да золота – известно ведь, все до свадьбы дом полную чашу обещают, да после оказывается, что невесть чем та чаша полна, у кого медом, а у кого и полынью горькой – а потому, что парень ей по сердцу пришелся. Улыбнулась она молодцу, и он ей в ответ улыбнулся. Тут-то и увидела красавица, что зубы у жениха рыбьи, острые. Стало ей страшно, но не подала она виду да и говорит:
- По нашему обычаю, прежде сватовства, должен парень с девкой, за руки взявшись, через костер прыгнуть. Коли прыгнут, да рук не расцепят, тогда уж и о свадьбе говорить можно.
- И только-то? – смеется парень. – Прямо сейчас прыгать пойдем!
И к костру ее тянет. А красавице того и надо. Схватила она парня за руку, разбежалась и птицей через костер прыгнула. А парень-красавец над пламенем серым облаком обернулся. Подхватил его ветер и к реке унес.
Пришлось Речному Королю от красавицы отступиться. Крепко он обиделся, что она замуж за него не захотела, до самой ее смерти дворца своего подводного не покидал.
А красавица вскоре замуж вышла – за кузнеца. Долгую счастливую жизнь прожила.
ГЛАВА 13. ДВЕ СЕСТРИЦЫ И ЛЮДИ-ВОРОНЫ (итлийская сказка)
Стояла некогда между Вероккьей и Джермонто, недалече от Капалермо, вблизи от Лавальи, между морем и морем гора. Высокая, одним лишь птицам там отдыхать. Глаза не хватит верхушку увидеть. Ни дорожка, ни тропа по горе не ведет. А только стоял на самой вершине, выше облаков белых, замок, как ночь, черный. Кружили над замком день и ночь вороны, а больше ни единой живой души там не видали.
А под горой деревенька была. Жила в деревеньке семья. Муж на богатого соседа батрачил, жена с утра до ночи по хозяйству, две дочки-красавицы тоже без дела не сидели – то коз пасут, то хвороста несут, то шерсть прядут. Дружно жили, а только никак не могли прибытку нажить. Расплатится богатый сосед с батраком честь по чести, принесет батрак домой денег, спрячет под стреху, а крыша возьми да прохудись, все деньги на нее и уйдут. Напрядут дочки-красавицы с козочек шерсти, вымоют, разложат для просушки, а ветер ее возьми да унеси. За что ни возьмись, везде убыток, ровно порчу кто на хозяйство навел. Поначалу-то муж с женой не унывали, посмеивались только – пустяшные, мол, беды большим прибытком оборачиваются. Только смеяться-то хорошо на полный живот, да в теплом доме, а в голоде да холоде всякий смех недолог. Стала мать на дочек покрикивать, стал отец в кувшине утешения искать. Грустно зажилось в бедном домике.
Вот раз пошла одна из дочек коз доить, да случайно подойник и опрокинь. Ушло молоко в землю. А вторая хотела лепешек напечь, да не уследила, сгорели лепешки. Увидела это мать, да и крикни в сердцах:
- Да чтоб вороны вас, безруких, унесли, все нам легче было б!
И за косы еще оттаскала. Поплакали дочки, а возразить нечего – всем теперь голодными спать ложиться.
Спустилась ночь, а никому не спится, голодным-то и сон не в радость. Тут вдруг зашумело во дворе, раздался стук да гром, отворилась дверь и вошел в дом старец седой, а за ним мужик молодой. Оба в черный бархат одеты, плащи на них богатые, а глаза у обоих – что угли в печи.
- Здравствуй, хозяин! – говорит старец. – И тебе, хозяйка, здравствовать. Много я слышал про ваших дочек-красавиц, вот и пришел их для моих сыновей посватать.
Испугались хозяин с хозяйкой. Добрые-то гости днем приходят. Да и откуда в их краях этаким щеголям взяться?
- Бесприданницы у нас дочки, - говорит хозяйка.
