Капец просто!!!
Ну и денёк сегодня!
Вот так вот живёшь себе и живёшь, даже не знаешь, что сука судьба тебе уготовила!
Влипла так влипла!
Ничего не скажешь!
А всё, блин из-за этих панталонов, мать их! Которые, между прочим, из чистой синтетики изготовлены и заду в них на самом-то деле некомфортно! Натирают… Да и с размерчиком не угадала. Зато стоят как одна батина зарплата за месяц!
Дура.
Вот же ш я дура безголовая!
Да ещё и магнит для неприятностей в придачу!
Нет, Оскар красавчик конечно, не спорю! Не мужик, а мечта ходячая. Вот только на головушку малость кукунутый, с какими-то странными тараканами в чердаке.
А ещё пан Рудковский очень дерзкий, грубый, неотесанный мажор, которого с рождения в золотых пелёнках растили.
Если он такой хреновый, то почему никак из башки не свалит?? Интересно, а член у него такой же красивый, как и его мордашка смазливая??
Ох, ё-маё!!!
Да что же я творю…
Какого чёрта воображаю??!
Совсем рехнулась.
Походу сигарки-то с травкой-муравкой попались.
Торчок хренов.
В общем, проклиная желтоглазого всеми проклятиями мира, всё равно пришла к выводу, что небезразлична к его не выходящему из башки, вальяжно выпирающему холму.
Поэтому, дабы не помирать и дальше от невыносимого пожара меж ног, (который, между прочим, разжечь то разожгли, а вот потушить — принципиально отказались), побрела в дамскую комнатку напряжение, так сказать сбросить.
После того, как покинула филиал Ада на земле, не смогла дотерпеть до дома. Сама не понимаю отчего так вышло, но перед выходом на улицу я забежала в уборную, дабы избавиться от невозможного ощущения, ядовитым огнем охватившим нижнюю часть живота и, забаррикадировавшись в туалетной кабинке, поработав пальчиками, к ошеломительному удивлению избавилась от накопившегося дискомфорта за минуту...
О, небеса... Новый рекорд!
Неужели, чертов кретин, папенькин сыночек олигарха, меня реально возбуждает??
Твою ж...
Всю дорогу от магазина до дома проклинала себя ненормальную самым отборным матом. Но сколько ни старалась переубедить собственное сердце… не могла. И с горечью осознала, что только от одного воспоминания, или же имени богатенького ублюдка, меня в холодную дрожь бросает, в животе миллион бабочек просыпается, а в промежности настоящее жерло вулкана пылает.
— Слабачка! — крикнула в голос и тут же разбудила соседских дворняг, с головы до ног окативших непрошеную гостью писклявым лаем.
Побежала. Так быстро, как только могла, мысленно внушая собственному “Я” неоспоримую истину:
«Только Не влюбляйся... Только не влюбляйся! Иначе больно будет. Ведь вы из разных миров будете. А когда наиграетесь, гребанный султан раскрошит твое сердце в мелкие щепки. После чего, ты официально вступишь в фан-клуб тех дур, которые из-за этого поганца смазливого, вены себе вскрывают, не в силах с отказом смириться.
Наконец, добрела до знакомого дворика, сплошь обросшего дикой растительностью. Жили мы, к несчастью, можно сказать в деревенской глуши. Вообще, наш пригородный район давно как под снос определили. А на его месте, в скором времени, безусловно построят очередную дачку какого-нибудь богатенького крутелика. Типа Оскара… Желтоглазого, богатющего ублюдка!
Осмотревшись по сторонам, убедившись, что на улочке нет ни единой души — в кусты прыгнула, направляясь к разваленной хрущёвке.
Посёлок находился в паре километров от города. Пришлось с пересадками тащиться. Плюс ко всему, ещё и полчаса пешком драпала. Поэтому, как лошадь ломовая, до потери пульса ужасно утомилась. Жрать и спать безумно хотелось.
В посёлке сгустилась настоящая тьма.
Когда я, добравшись до дома, уткнулась лбом в ржавую дверь нашего раздолбанного подъезда, то с ужасом поняла, ведь адрес-то мажорику назвать забыла.
Всё вынюхал, пёс смердячий!
Поэтому и не поинтересовался!
Интересно, а знает ли наш Всевышний, что я нелегал? Ну то есть нелегально проживаю в домике, который уже давно как под снос списан? Ещё полгода назад всех жильцов распустили. Только мы с батей остались. Так как некуда нам податься. Новую квартиру, выделенную государством, тотчас же продали, расплачиваясь с долгами. Папка ведь мой, алкоголик заядлый, чтоб его! В долги влез… Вот и выкручиваемся теперь. Всё пропил. Даже сервиз свадебный.
С горя… После смерти маминой.
Скрипнув расшатанной дверкой подъезда метнулась на второй этаж покоцанной избушки и, вцепившись в проржавелую ручку, осторожно приоткрыла дверь «так называемой квартиры».
Как обычно, не заперта.
Естественно!
У нас ведь проходной двор для всякой там швали подвыпившей. Собираются, периодически, дружки по несчастью на огонёк-то. Вот и сейчас, разум охватило знакомое предчувствие, словно тут тусовочка часом ранее во всю гремела.
Только этого сейчас не хватало для полного счастья!
И так день «как по маслу» прошёл. Так ещё и эти… Барыги снова полы своими нечистотами заблюют, месяц отмывать буду.
Сделав несколько глубоких выдохов для успокоения, проскользнула в прихожку, плотно прикрыв дверь.
Тишина.
Слышно лишь как старенький телевизор хрипит, у которого антенна отошла, отчего на экране чёрно-белые полосочки пританцовывают.
Прохожу в гостиную, с отвращением морщась от сильного перегара, смешанного с запахом протухшего мусора. В «гостевой комнатке», развалившись на подранном диване, в позе «беременной пузом кверху», сладко похрапывает мой персональный творец.
Господи…
Ну как только люди могут скатится до такого парашного состояния??
— Привет, па! — пинаю пустые пивные склянки и моментально от небывалой ярости закипаю.
Снова пьянку устроил, алкашара фигов!
Сколько их тут?
Десять-двадцать бутылей?
Насчитала пять пляшек от самогонки и ещё семь пивных.
Ну и дела!
Батя молчит. Видимо, конкретно нажрался!
Подхожу ближе. Не сразу замечаю омерзительную жижу желтовато-коричневого цвета, болотной лужицей разлитую прямо напротив дивана. В которую, бл*ть вступаю!
Благо хоть кроссы сбросить не успела.
— Твою ж!!! — вскрикиваю чуть было в обморок от отвращения не падаю, — Отец! Отец блин! Утро доброе! Вставай! Я же просила не бухать больше!!! Мы ведь договорились!
Так, спокойно, Ди! Спокойно…
Ему просто время нужно.
У него всё ещё шок.
Время лечит. И скоро он поймёт, что жизнь продолжается. Что жить и двигаться дальше нужно…
Несмотря ни на что.
— Ммм… — тупо мычит в ответ и на бок переваливается, поворачиваясь ко мне задом.
В этой подранной, застиранной до дыр майке, в поношенных спортивках, с грязной седовласой головой он выглядит настолько жалко, что я, мгновенно ему все самые ужасные ошибки прощаю. Потому как понимаю! Черт подери, я так сильно это понимаю! А именно то, что до сих пор он никак справится не может… с горечью утраты. Ведь мамы больше нет.
А сестра… Сестра уже год как в коме.
И во всём этом дерьме он виноват.
Виноват, в том, что не смог вовремя нужную сумму на операцию наскрести. Как и виноват в том, что не смог с управлением авто справиться.
Мать погибла пять лет назад. От рака. Столько времени прошло, а по ощущениям, словно только вчера похоронили.
Но спустя восемь лет… ещё одна беда приключилась.
Авария.
По вине отца.
Вместе с младшей сестрой, они ехали в школу. В этот день лупил нещадный снегопад. Дорогу поглотил толстый слой льда, поэтому, благодаря лютым погодным условиям, автомобиль лихо занесло. Отец не справился с управлением и машина, перевернувшись, на приличной скорости в овраг улетела.
Сестра, в настоящий момент, балансирует меж гранями жизни и смерти... А ему… хоть бы что!
Незначительное сотрясение и ушиб ноги. Но в душе… ненависть к самому себе и глубокая психологическая травма. На всю оставшуюся жизнь.
Смахнув жгучие слезники с влажны ресниц, из горьких эпизодов прошлого, вернулась в ещё более горькую реальность.
Перевожу взгляд на эту несчастную, скатившуюся на самое дно социальных классов личность, развалившуюся на прогнившем диване, и с болью ощущаю, как сердце кровью обливается. А ведь когда-то отец был перспективным спортсменом. Атлетом. Олимпийским призёром с бронзовой медалью по биатлону. Именно тогда, в далёкие девяностые он и встретил мою мать чемпионку по фигурному катанию. Поэтому, благодаря генам, во мне и бушевала эта дикая страсть к танцам.
И вот, через десять лет, после кончины мамы, отец из некогда красивого молодого спортсмена, превратился в пузатого тюленя, окончательно поставив жирную точку на своей звёздной карьере. Сейчас он волочил своё жалкое существование в разваленной избушке, которую я, насмехаясь, называла «дом века, пещерного человека» и пахал на консервном заводе кое-как зарабатывая нашей скатившейся семейке на плесневелый кусок сухаря.
Поразительно, как в любой момент может лихо твоя судьба измениться.
Нервно вздыхаю и вплотную к дивану приближаюсь. Стягиваю с покоцанной спинки лежбища плед и бережно укрываю единственного родного человека, оставшегося вместо со мной в этом холодном и жестоком мире. Как вдруг… невольно замечаю свежие синяки на его бледном лице.
Снова подрался.
Судя по пустынной комнате, признаков какой-либо бойни, в данный момент, не наблюдалось. Обычно-привычный бардак, разбавленный хаусом. Прям как на свалке.
Мебель мы давно уже распродали, а из посуды у нас только одноразовые тарелочки остались. Ибо фарфоровые преданное, во время пьяных разборок, давно уже батины дружки «по несчастью» с этого света изжили.
Грустно вздыхаю, заботливо укрываю немощную тушку отца шерстяным оделяком, и с отчаянием на душе, снова избиваю упрёками этого помешанного бухарика.
Одно и тоже. Одно и тоже. Каждый день. И сотый раз. Как мантру… повторяю слова поддержки:
— Папочка! Мы справимся! Слышишь! Справимся! Ведь у тебя есть я! Ради меня… И ради сестры ты должен избавиться от своей зависимости.
— Ммм… — только и может вымолвить.
Наверно, не понимает просто.
Я злюсь.
Но сдерживаюсь.
Ругать его сейчас, всё равно что споткнувшегося старика до полусмерти запинать.
— Я верю! Верю, что наша малышка поправиться… и мы наскребём нужную сумму для лечения. Обещаю.
В ответ, сквозь беззаботный сон, отец снова прошипел нечто невнятное. Вероятно, уже до белой горячки себя довёл.
Тогда, дабы пробудить пьянчужку, выпаливаю:
— А мне работу предложили. Хорошо оплачиваемую. Связанную с танцами. Как я и хотела. Как и вы хотели… Почти.
— Гмыыы, — снова мычит, бык умирающий.
— Папа! — неожиданно на крик срываюсь. Просто не могу! Просто достало уже всё! Почему я вечно должна за нас двоих отдуваться! — Твоя дочь на панель собралась!!! В стриптиз клуб! И для этого великого дела развратное бельё из магазина стащила!
Молчит.
Пытается смысл слов переварить наверно. А может дрыхнет просто.
Тогда, ещё раз настойчиво выкрикиваю, намереваясь докричаться:
— Старый осёл! Не слышишь, что ли?? Твоя дочь себе карьеру шкуры собралась строить и будет абсолютно перед любыми уродами ноги раздвигать!
Кажется, докричалась.
Но вместо возмущения, слышу невнятное бормотание.
Пытаюсь разобрать слова… И в шоке столбенею.
— Я н-не против. Если д-душа горит… не буду единственной д-дочурке крылья о-обрывать! Если х-хочется, в-валяй! Главное шоб п-платили.
Я. ПРОСТО. В ШОКЕ.
Не узнаю собственного отца.
Это не он.
Это просто Дьявол какой бездушный, телом моего отца овладевший! Вещает его прокуренным голосом и, плюс ко всему, маску немолодого, вечно уставшего работяги на себя напялил.
Затхлая тёмная комнатка наполняется ещё большим перегаром по причине несвежести помойного дыхания.
Отец прочищает горло и своими словами, будто острым кинжалом, в самое сердце лупит:
— А я и не с-сомневаюсь, что ты м-многого стоишь! Гены, все т-таки! Моя породка!
Со всей силы пинаю недопитую пивную бутылку, разбивая склянку о ближайшую стену и, убеждая себя жалкую, что это он просто во сне разговаривает не осмысленно, решаю поскорее в другую комнату убраться. А лучше, в другую квартиру.
Так и сделаю.
С завтрашнего дня.
Ведь моё терпение… не железное.
Я всего лишь маленький, брошенный котёнок, вопреки всему, возомнивший себя большим и хищным тигром.
Надолго ли?
До того момента, пока жизнь смыслом наполнена.
До того момента, пока существует тот, ради которого жить стоит…
Вопреки всему.
И несмотря ни на что.
Уставшая и голодная, перепрыгивая через осколки битого стекла, направилась на кухню. Открыв холодильник, печально застонала, глядя на засохшие трупики тараканов. Неудивительно, тараканы и те даже, при таких-то жизненных условиях, повесились в этом клятом морозильнике.
Перекусив просроченными сухарями, завалилась спать. Чего ждать от завтрашнего дня я понятия не имела. Ведь в голове до сих пор вертелись последняя, словно брошенная точно в спину граната, фраза директора торгового центра «Алмаз»:
«Вечером завтрашнего дня к тебе автомобиль явиться. Не забудь хорошенько подмыться и побриться...»
Проснулась с первыми лучами восходящего солнца и подумала было, что вчерашний день попросту приснился. Но когда выползла из комнаты, с болью в сердце огорчилась, заметив привычную записку с извинениями, брошенную на диване и тошнотворный запах после вчерашней гулянки барыжных пьянчуг, витающий в нашей убогой берложке.
Как обычно в письме был настрочен стандартный мемуар от бати с монотонной одой, посвящённой извинениям. И как обычно, я его простила. До очередного запоя.
Сам же виновник, как ни в чём не бывало, на завод укатил. До самого вечера.
Стараясь немного отвлечься от пагубных мыслей, а также от стремительно приближающегося часа «икс», когда по мою несчастную душеньку должен автомобиль самого Сатаны явиться, принялась наводить порядки, соскребая с пола чью-то рыготину и кончину.
О, силы небесные!
Всё!
Больше не могу так…
Достало!
Как же всё достало…
Последний раз гада простила.
Ещё хоть одна подобная тусовка — и я, нахрен, сваливаю!
И плевать даже, что он отец мой родной.
Не могу.
Быть может мой уход окончательно его вразумит??
Вот устроюсь на стабильную, высокооплачиваемую работу — и свалю к чёртовой матушке! Тогда старикашка, смирившись с одиночеством, осознаёт, что алкоголизм — это самый страшный грех божий.
К обеду облупленная квартирка блестела прям как хрустально-прозрачный фасад несравненного торгового центра «Алмаз». В воздухе витал аромат свежести, а полы выглядели будто после косметического ремонта. Правда кое-где паркета не хватало, а облупленные стены и вовсе были полностью трещинами усыпаны.
Живя в этом карцере смерти, мы обрекали себя на опасность. Но с каждым днём я утешалась тем, что скоро найду выход из сложившейся ситуации. И очень скоро мы сможем позволить себе снять хотя бы комнатку какую, у каких-нибудь приветливых собственников. Ещё, даже не смотря на постоянное транжирство наших, кровью заработанных средств, в честь жидкого наркотика отец не хотел покидать это осиное гнездо, так как тут, вместе с матерью, они прожили в счастливом браке от самого его начала... и до неожиданного окончания.
Утилизировав весь собранный мусор, вытащив из секретного тайника (замаскированного в раздробленном паркете) заначку, направилась в сельский магазин.
Прикупив самое необходимое, быстренько сварила овощную похлебку и приготовила ещё несколько блюд на неделю.
Ну и денёк сегодня!
Вот так вот живёшь себе и живёшь, даже не знаешь, что сука судьба тебе уготовила!
Влипла так влипла!
Ничего не скажешь!
А всё, блин из-за этих панталонов, мать их! Которые, между прочим, из чистой синтетики изготовлены и заду в них на самом-то деле некомфортно! Натирают… Да и с размерчиком не угадала. Зато стоят как одна батина зарплата за месяц!
Дура.
Вот же ш я дура безголовая!
Да ещё и магнит для неприятностей в придачу!
Нет, Оскар красавчик конечно, не спорю! Не мужик, а мечта ходячая. Вот только на головушку малость кукунутый, с какими-то странными тараканами в чердаке.
А ещё пан Рудковский очень дерзкий, грубый, неотесанный мажор, которого с рождения в золотых пелёнках растили.
Если он такой хреновый, то почему никак из башки не свалит?? Интересно, а член у него такой же красивый, как и его мордашка смазливая??
Ох, ё-маё!!!
Да что же я творю…
Какого чёрта воображаю??!
Совсем рехнулась.
Походу сигарки-то с травкой-муравкой попались.
Торчок хренов.
В общем, проклиная желтоглазого всеми проклятиями мира, всё равно пришла к выводу, что небезразлична к его не выходящему из башки, вальяжно выпирающему холму.
Поэтому, дабы не помирать и дальше от невыносимого пожара меж ног, (который, между прочим, разжечь то разожгли, а вот потушить — принципиально отказались), побрела в дамскую комнатку напряжение, так сказать сбросить.
После того, как покинула филиал Ада на земле, не смогла дотерпеть до дома. Сама не понимаю отчего так вышло, но перед выходом на улицу я забежала в уборную, дабы избавиться от невозможного ощущения, ядовитым огнем охватившим нижнюю часть живота и, забаррикадировавшись в туалетной кабинке, поработав пальчиками, к ошеломительному удивлению избавилась от накопившегося дискомфорта за минуту...
О, небеса... Новый рекорд!
Неужели, чертов кретин, папенькин сыночек олигарха, меня реально возбуждает??
Твою ж...
Всю дорогу от магазина до дома проклинала себя ненормальную самым отборным матом. Но сколько ни старалась переубедить собственное сердце… не могла. И с горечью осознала, что только от одного воспоминания, или же имени богатенького ублюдка, меня в холодную дрожь бросает, в животе миллион бабочек просыпается, а в промежности настоящее жерло вулкана пылает.
— Слабачка! — крикнула в голос и тут же разбудила соседских дворняг, с головы до ног окативших непрошеную гостью писклявым лаем.
Побежала. Так быстро, как только могла, мысленно внушая собственному “Я” неоспоримую истину:
«Только Не влюбляйся... Только не влюбляйся! Иначе больно будет. Ведь вы из разных миров будете. А когда наиграетесь, гребанный султан раскрошит твое сердце в мелкие щепки. После чего, ты официально вступишь в фан-клуб тех дур, которые из-за этого поганца смазливого, вены себе вскрывают, не в силах с отказом смириться.
***
Наконец, добрела до знакомого дворика, сплошь обросшего дикой растительностью. Жили мы, к несчастью, можно сказать в деревенской глуши. Вообще, наш пригородный район давно как под снос определили. А на его месте, в скором времени, безусловно построят очередную дачку какого-нибудь богатенького крутелика. Типа Оскара… Желтоглазого, богатющего ублюдка!
Осмотревшись по сторонам, убедившись, что на улочке нет ни единой души — в кусты прыгнула, направляясь к разваленной хрущёвке.
Посёлок находился в паре километров от города. Пришлось с пересадками тащиться. Плюс ко всему, ещё и полчаса пешком драпала. Поэтому, как лошадь ломовая, до потери пульса ужасно утомилась. Жрать и спать безумно хотелось.
В посёлке сгустилась настоящая тьма.
Когда я, добравшись до дома, уткнулась лбом в ржавую дверь нашего раздолбанного подъезда, то с ужасом поняла, ведь адрес-то мажорику назвать забыла.
Всё вынюхал, пёс смердячий!
Поэтому и не поинтересовался!
Интересно, а знает ли наш Всевышний, что я нелегал? Ну то есть нелегально проживаю в домике, который уже давно как под снос списан? Ещё полгода назад всех жильцов распустили. Только мы с батей остались. Так как некуда нам податься. Новую квартиру, выделенную государством, тотчас же продали, расплачиваясь с долгами. Папка ведь мой, алкоголик заядлый, чтоб его! В долги влез… Вот и выкручиваемся теперь. Всё пропил. Даже сервиз свадебный.
С горя… После смерти маминой.
***
Скрипнув расшатанной дверкой подъезда метнулась на второй этаж покоцанной избушки и, вцепившись в проржавелую ручку, осторожно приоткрыла дверь «так называемой квартиры».
Как обычно, не заперта.
Естественно!
У нас ведь проходной двор для всякой там швали подвыпившей. Собираются, периодически, дружки по несчастью на огонёк-то. Вот и сейчас, разум охватило знакомое предчувствие, словно тут тусовочка часом ранее во всю гремела.
Только этого сейчас не хватало для полного счастья!
И так день «как по маслу» прошёл. Так ещё и эти… Барыги снова полы своими нечистотами заблюют, месяц отмывать буду.
Сделав несколько глубоких выдохов для успокоения, проскользнула в прихожку, плотно прикрыв дверь.
Тишина.
Слышно лишь как старенький телевизор хрипит, у которого антенна отошла, отчего на экране чёрно-белые полосочки пританцовывают.
Прохожу в гостиную, с отвращением морщась от сильного перегара, смешанного с запахом протухшего мусора. В «гостевой комнатке», развалившись на подранном диване, в позе «беременной пузом кверху», сладко похрапывает мой персональный творец.
Господи…
Ну как только люди могут скатится до такого парашного состояния??
— Привет, па! — пинаю пустые пивные склянки и моментально от небывалой ярости закипаю.
Снова пьянку устроил, алкашара фигов!
Сколько их тут?
Десять-двадцать бутылей?
Насчитала пять пляшек от самогонки и ещё семь пивных.
Ну и дела!
Батя молчит. Видимо, конкретно нажрался!
Подхожу ближе. Не сразу замечаю омерзительную жижу желтовато-коричневого цвета, болотной лужицей разлитую прямо напротив дивана. В которую, бл*ть вступаю!
Благо хоть кроссы сбросить не успела.
— Твою ж!!! — вскрикиваю чуть было в обморок от отвращения не падаю, — Отец! Отец блин! Утро доброе! Вставай! Я же просила не бухать больше!!! Мы ведь договорились!
Так, спокойно, Ди! Спокойно…
Ему просто время нужно.
У него всё ещё шок.
Время лечит. И скоро он поймёт, что жизнь продолжается. Что жить и двигаться дальше нужно…
Несмотря ни на что.
— Ммм… — тупо мычит в ответ и на бок переваливается, поворачиваясь ко мне задом.
В этой подранной, застиранной до дыр майке, в поношенных спортивках, с грязной седовласой головой он выглядит настолько жалко, что я, мгновенно ему все самые ужасные ошибки прощаю. Потому как понимаю! Черт подери, я так сильно это понимаю! А именно то, что до сих пор он никак справится не может… с горечью утраты. Ведь мамы больше нет.
А сестра… Сестра уже год как в коме.
И во всём этом дерьме он виноват.
Виноват, в том, что не смог вовремя нужную сумму на операцию наскрести. Как и виноват в том, что не смог с управлением авто справиться.
Мать погибла пять лет назад. От рака. Столько времени прошло, а по ощущениям, словно только вчера похоронили.
Но спустя восемь лет… ещё одна беда приключилась.
Авария.
По вине отца.
Вместе с младшей сестрой, они ехали в школу. В этот день лупил нещадный снегопад. Дорогу поглотил толстый слой льда, поэтому, благодаря лютым погодным условиям, автомобиль лихо занесло. Отец не справился с управлением и машина, перевернувшись, на приличной скорости в овраг улетела.
Сестра, в настоящий момент, балансирует меж гранями жизни и смерти... А ему… хоть бы что!
Незначительное сотрясение и ушиб ноги. Но в душе… ненависть к самому себе и глубокая психологическая травма. На всю оставшуюся жизнь.
***
Смахнув жгучие слезники с влажны ресниц, из горьких эпизодов прошлого, вернулась в ещё более горькую реальность.
Перевожу взгляд на эту несчастную, скатившуюся на самое дно социальных классов личность, развалившуюся на прогнившем диване, и с болью ощущаю, как сердце кровью обливается. А ведь когда-то отец был перспективным спортсменом. Атлетом. Олимпийским призёром с бронзовой медалью по биатлону. Именно тогда, в далёкие девяностые он и встретил мою мать чемпионку по фигурному катанию. Поэтому, благодаря генам, во мне и бушевала эта дикая страсть к танцам.
И вот, через десять лет, после кончины мамы, отец из некогда красивого молодого спортсмена, превратился в пузатого тюленя, окончательно поставив жирную точку на своей звёздной карьере. Сейчас он волочил своё жалкое существование в разваленной избушке, которую я, насмехаясь, называла «дом века, пещерного человека» и пахал на консервном заводе кое-как зарабатывая нашей скатившейся семейке на плесневелый кусок сухаря.
Поразительно, как в любой момент может лихо твоя судьба измениться.
Нервно вздыхаю и вплотную к дивану приближаюсь. Стягиваю с покоцанной спинки лежбища плед и бережно укрываю единственного родного человека, оставшегося вместо со мной в этом холодном и жестоком мире. Как вдруг… невольно замечаю свежие синяки на его бледном лице.
Снова подрался.
Судя по пустынной комнате, признаков какой-либо бойни, в данный момент, не наблюдалось. Обычно-привычный бардак, разбавленный хаусом. Прям как на свалке.
Мебель мы давно уже распродали, а из посуды у нас только одноразовые тарелочки остались. Ибо фарфоровые преданное, во время пьяных разборок, давно уже батины дружки «по несчастью» с этого света изжили.
Грустно вздыхаю, заботливо укрываю немощную тушку отца шерстяным оделяком, и с отчаянием на душе, снова избиваю упрёками этого помешанного бухарика.
Одно и тоже. Одно и тоже. Каждый день. И сотый раз. Как мантру… повторяю слова поддержки:
— Папочка! Мы справимся! Слышишь! Справимся! Ведь у тебя есть я! Ради меня… И ради сестры ты должен избавиться от своей зависимости.
— Ммм… — только и может вымолвить.
Наверно, не понимает просто.
Я злюсь.
Но сдерживаюсь.
Ругать его сейчас, всё равно что споткнувшегося старика до полусмерти запинать.
— Я верю! Верю, что наша малышка поправиться… и мы наскребём нужную сумму для лечения. Обещаю.
В ответ, сквозь беззаботный сон, отец снова прошипел нечто невнятное. Вероятно, уже до белой горячки себя довёл.
Тогда, дабы пробудить пьянчужку, выпаливаю:
— А мне работу предложили. Хорошо оплачиваемую. Связанную с танцами. Как я и хотела. Как и вы хотели… Почти.
— Гмыыы, — снова мычит, бык умирающий.
— Папа! — неожиданно на крик срываюсь. Просто не могу! Просто достало уже всё! Почему я вечно должна за нас двоих отдуваться! — Твоя дочь на панель собралась!!! В стриптиз клуб! И для этого великого дела развратное бельё из магазина стащила!
Молчит.
Пытается смысл слов переварить наверно. А может дрыхнет просто.
Тогда, ещё раз настойчиво выкрикиваю, намереваясь докричаться:
— Старый осёл! Не слышишь, что ли?? Твоя дочь себе карьеру шкуры собралась строить и будет абсолютно перед любыми уродами ноги раздвигать!
Кажется, докричалась.
Но вместо возмущения, слышу невнятное бормотание.
Пытаюсь разобрать слова… И в шоке столбенею.
— Я н-не против. Если д-душа горит… не буду единственной д-дочурке крылья о-обрывать! Если х-хочется, в-валяй! Главное шоб п-платили.
Я. ПРОСТО. В ШОКЕ.
Не узнаю собственного отца.
Это не он.
Это просто Дьявол какой бездушный, телом моего отца овладевший! Вещает его прокуренным голосом и, плюс ко всему, маску немолодого, вечно уставшего работяги на себя напялил.
Затхлая тёмная комнатка наполняется ещё большим перегаром по причине несвежести помойного дыхания.
Отец прочищает горло и своими словами, будто острым кинжалом, в самое сердце лупит:
— А я и не с-сомневаюсь, что ты м-многого стоишь! Гены, все т-таки! Моя породка!
Со всей силы пинаю недопитую пивную бутылку, разбивая склянку о ближайшую стену и, убеждая себя жалкую, что это он просто во сне разговаривает не осмысленно, решаю поскорее в другую комнату убраться. А лучше, в другую квартиру.
Так и сделаю.
С завтрашнего дня.
Ведь моё терпение… не железное.
Я всего лишь маленький, брошенный котёнок, вопреки всему, возомнивший себя большим и хищным тигром.
Надолго ли?
До того момента, пока жизнь смыслом наполнена.
До того момента, пока существует тот, ради которого жить стоит…
Вопреки всему.
И несмотря ни на что.
***
Уставшая и голодная, перепрыгивая через осколки битого стекла, направилась на кухню. Открыв холодильник, печально застонала, глядя на засохшие трупики тараканов. Неудивительно, тараканы и те даже, при таких-то жизненных условиях, повесились в этом клятом морозильнике.
Перекусив просроченными сухарями, завалилась спать. Чего ждать от завтрашнего дня я понятия не имела. Ведь в голове до сих пор вертелись последняя, словно брошенная точно в спину граната, фраза директора торгового центра «Алмаз»:
«Вечером завтрашнего дня к тебе автомобиль явиться. Не забудь хорошенько подмыться и побриться...»
***
Проснулась с первыми лучами восходящего солнца и подумала было, что вчерашний день попросту приснился. Но когда выползла из комнаты, с болью в сердце огорчилась, заметив привычную записку с извинениями, брошенную на диване и тошнотворный запах после вчерашней гулянки барыжных пьянчуг, витающий в нашей убогой берложке.
Как обычно в письме был настрочен стандартный мемуар от бати с монотонной одой, посвящённой извинениям. И как обычно, я его простила. До очередного запоя.
Сам же виновник, как ни в чём не бывало, на завод укатил. До самого вечера.
Стараясь немного отвлечься от пагубных мыслей, а также от стремительно приближающегося часа «икс», когда по мою несчастную душеньку должен автомобиль самого Сатаны явиться, принялась наводить порядки, соскребая с пола чью-то рыготину и кончину.
О, силы небесные!
Всё!
Больше не могу так…
Достало!
Как же всё достало…
Последний раз гада простила.
Ещё хоть одна подобная тусовка — и я, нахрен, сваливаю!
И плевать даже, что он отец мой родной.
Не могу.
Быть может мой уход окончательно его вразумит??
Вот устроюсь на стабильную, высокооплачиваемую работу — и свалю к чёртовой матушке! Тогда старикашка, смирившись с одиночеством, осознаёт, что алкоголизм — это самый страшный грех божий.
***
К обеду облупленная квартирка блестела прям как хрустально-прозрачный фасад несравненного торгового центра «Алмаз». В воздухе витал аромат свежести, а полы выглядели будто после косметического ремонта. Правда кое-где паркета не хватало, а облупленные стены и вовсе были полностью трещинами усыпаны.
Живя в этом карцере смерти, мы обрекали себя на опасность. Но с каждым днём я утешалась тем, что скоро найду выход из сложившейся ситуации. И очень скоро мы сможем позволить себе снять хотя бы комнатку какую, у каких-нибудь приветливых собственников. Ещё, даже не смотря на постоянное транжирство наших, кровью заработанных средств, в честь жидкого наркотика отец не хотел покидать это осиное гнездо, так как тут, вместе с матерью, они прожили в счастливом браке от самого его начала... и до неожиданного окончания.
Утилизировав весь собранный мусор, вытащив из секретного тайника (замаскированного в раздробленном паркете) заначку, направилась в сельский магазин.
Прикупив самое необходимое, быстренько сварила овощную похлебку и приготовила ещё несколько блюд на неделю.
