Затем, вытирая выступившие слёзы, добавила: — Это театр безопасности. Вроде перил у краёв кантонов. Мысль, что этих существ может что-то остановить, призвана усыпить наш страх. Но любой закон можно нарушить, сама первопричина закона — предотвращение частых нежелательных действий. Отлично подмечено, Ортан. Надеюсь, твоё просветление продержится хоть неделю, даст мне иллюзию ненапрасности моей работы.
В классе раздалось приглушённое шипение удивления. Лекция закончилась, и начался тест. Когда пощажённые сегодня Эш-Файей гомункулы принесли стопку листов, Тулила махнула на них рукой:
— Смотрите на них внимательнее, девочки. Они — то, что осталось от великих идей. Потомки нефилимов. Страшно представить, что создадут следующие поколения.
Класс шумел, щурился в листы, перешёптывался. Ортан же писал быстро и уверенно, заполнил тест первым и подошёл к столу, положив его перед Тулилой. Она пробежалась глазами по строкам, хмыкнула и откинула лист в сторону.
— Все ответы верны, и ты даже исправил некоторые вопросы. Такая дерзость должна быть наказана по регламенту. Но это мои уроки, и я устанавливаю свои правила. Я ставлю тебе балл выше высшего, — она мрачно улыбнулась и возвестила: — Поздравляю. Теперь они все возненавидят тебя ещё больше. Ты больше не «жироход» и «мясной шкаф». Ты — «умник» и «выскочка», а это самые опасные вещи в этом месте.
Ортан не обрадовался и не опечалился, просто кивнул, принимая приговор. За его спиной у Ярона схлопнулась ухмылка, на его глаза наползла метафорическая тень.
8. Магия
На практике мужчины возились с каменными кубами: кто-то пытался усиливать мышцы, кто-то тренировал выносливость, кто-то, как Ярон, бессмысленно долбил камень, что привело к вывихнутому плечу Ярона, но, скривившись, он продолжал смеяться, лишь бы на него смотрели. Ортан сразу подошёл к Тулиле, наблюдавшей за всей «стайкой девочек» с привычной ладонью над глазами.
— Мне нужна нормальная практика, — заявил он без предисловий.
— Это и есть нормальная практика. По определению нормальности. То, что вы делаете постоянно, — спокойно ответила она, лишь приподнятая бровь выдала её лёгкое удивление.
— Нормальная практика для изучения магии, — уточнил Ортан. — То, что мы делаем, не нормальная практика для изучения магии, она слишком неэффективна. Должен существовать более эффективный набор действий.
Ученики замерли, уставившись на Тулилу и Ортана, а кто-то даже уронил учебный предмет от неожиданности. Теперь они уже ни в каких ожиданиях не были уверены. Но за такое она-то точно должна хотя бы разок ударить дерзкого ученика. Ну хоть подзатыльником.
— Что встали, девочки? — Тулила смогла зыркнуть на всех разом, заставив их резко вспомнить о кубах. — Работаем. Если у вас нет вопросов, как у Ортана.
Ни у кого не было вопросов, как у Ортана, но многие продолжали украдкой наблюдать за говорящими, делая вид, что усердно трудятся. Тулила отвела его в угол, подальше от посторонних ушей и оглушительного грохота камня о металл.
— Как ты полагаешь, как я, будучи женщиной, могу обучать мужчин их магии? — спросила она на удивление мягко, но её глаза холодили окружающее пространство. — Магия — это прежде всего внутренние процессы. А даже я слабо понимаю, что творится в ваших мужских головах. А теперь представь уровень осведомлённости канцелярской ведьмы, составляющей наши планы обучения.
— У меня другой вопрос, — не отступил Ортан.
— «Почему бы не мужчине-магу обучать мужчин-магов мужской магии?» — с лёгкой усмешкой предположила Тулила. — «Кто-то ведь выпускается из этой так называемой школы. Разве не может хоть один из них остаться и передать знания?»
Ортан кивнул. Для человека, только что признавшегося в слабом понимании противоположного пола, Тулила удивительно точно узнала его мысли и даже сформулировала их лучше него.
— Ортан. Скажи, в каком же прекраснодушном мире ты рос до этого? — тихо спросила учительница, и на её лице проступили морщинки на лбу и у глаз. — Наш мир... Мир, который мы построили, зиждется на одном простом принципе: магия — есть власть. А власть должна принадлежать нам, — её руки махнули во всех направлениях, указывая на мир за стенами Шрама. — Мы не готовим здесь конкурентов. Мы делаем инструменты. И инструментам не нужно знать, как устроена рука, которая их держит, — все её конечности теперь показали на одинокий куб. — Подними. Быстрее и выше, чем вчера. Это единственная «нормальная» практика, которую ты получишь.
Ортан получил свои ответы. Исчерпывающие и безжалостные. Он молча направился к своему кубу и начал «практиковаться». Его голова и душа в этот момент были тяжелее любого каменного блока. Он понял всё до конца. Его не просто ограничивали, как в клетке, но ещё и держали в темноте. На клетку наброшен плотный чехол.
Комната Ортана становилась теснее, практически костюмом, когда в неё заходили двое. Но они этого не замечали, их разумы уже парили в бесконечных плоскостях магии и возможностей. Эш сидела на единственном стуле, подобрав ноги, а Ортан разместился на краю кровати. Острый пучок волос южанки торчал, как перья настороженной птицы, а в руках она держала самодельный блокнот из обрезков бумаги со склада и стилус, «позаимствованный» у какого-то гомункула. Тусклая световая линия на потолке освещала их сосредоточенные лица, играя с тенями.
— Сразу скажу, что это информация из головы одной сумасшедшей колдуньи, — предупредил Ортан.
— Да хоть выдуманная тобой. Лучше, чем ничего. — Эш заёрзала на жёстком стуле, но затем спохватилась: — Хотя нет, не лучше. О чём будет первая лекция, учительник... учтитель? Учительственный мужчина? Как правильно сказать это слово в мужском роде?
— Просто Ортан, — он отмахнулся, в это время пытаясь структурировать знания в голове.
— Ого, в честь себя назвал, — Эш качнулась назад в восхищении. — Правильно, зачем скромничать?
— Всё начинается с эфиров, — начал Ортан, его голос приобрёл непривычную лекторскую тональность. — Это невидимые поля, оплетающие весь мир, как паутиной, и делающие магию возможной. Эфиры создаёт Великая Матрица, она же избирает тех, кто может их поглощать, и решает, сколько. Это и определяет силу магов. Матрица щедра — она дарует эфирную впитываемость почти всем женщинам.
Эш противозаконно прикрыла рукой свою печать и спросила, чтобы сменить неприятную тему:
— И где находится эта Матрица?
— Знают только высшие, — смущённо ответил Ортан, косясь на её плечо. — Моя тётя (та сумасшедшая колдунья) была пред-высшего ранга и не знала. Но если бы и знала, то не стала бы говорить мальчишке. А так поделилась предположением, что в ядре планеты.
Эш быстро заскрипела стилусом, рисуя схему: круг-планета, в центре жирная точка Матрицы, от неё расходятся лучи-эфиры, которые сплетаются паутинкой, выйдя за пределы круга. Девушка разочарованно вздохнула, в ней, видимо, теплилась надежда на встречу с Матрицей и исправление крупной «ошибки» по её обезмагичиванию. Ортан знал, что не было ни одного случая снятия этой печати, но решил не огорчать подругу сверх уже свершенного.
— Так, эфиры... Их несколько видов, как ты уже поняла по множественному числу. Тётя не успела меня этому обучить, но я знаю, что любой эфир словно не отличает реальность от воли тех, кого избрала Матрица.
— Я тут зарисовала пассы руками для заклинаний и записала парочку магических слов, но не уверена в транскрипции, — возбужденно сообщила Эш, листая блокнотик. — Правда, по памяти, не прямо же перед магичками рисовать.
— Магия откликается на мысли и чувства. Пассы и слова — это как крючки, чтобы направить волю и удержать её, она ведь любит рассеиваться. Можно обойтись и без них, но так многие женщины учились и привыкли...
— То есть многие магички колдуют, словно пишут в разлинованных прописях для детей? — с мстительной ухмылкой спросила Эш. Унижение «благословенных», хоть и тайное от них, немного смягчило её обиду.
Ортан же вспомнил, как Высшая Сущность, Министерша Внешнего Контура, так же, как любая начинающая низшая, использовала руки. Это... Это было внезапно забавно: увидеть её под таким углом. Ужас перед ней немного раскрошился.
— Так что, просто подумаешь — и пуф? Вот тебе и материализовался гарем накачанных полуголых мужчин, натёртых маслом? — Эш снова осознала смысл своих слов, только выпустив их на свободу, и её медная кожа начала словно раскаляться. — Просто пример. Для тех магичек-извращенок. Они-то на такое способны, вот и пример поэтому такой. Да.
— Не всё так просто, — ответил Ортан, вежливо заметив только суть её вопроса. — Есть правила, условия, формулы. Но самое важное — цена.
— Цена? — переспросила она, с головой нырнув из жгучего стыда в конспектирование.
— Если я подниму этот стул руками, я потрачу свою энергию, полученную из еды. Подниму стул раз сто, мои мышцы устанут. То же самое, если бы я поднял стул мыслями. Но энергии потратится больше, а после интенсивной работы наступит ментальное истощение. Если продолжать через волю, тело начнёт разрушаться. Есть также мнение, что Повелительницы не платят цену, поэтому они настолько сильны. Разница между ними и предыдущим рангом — огромная, как каньон Мортины. Их магия чище, или они её распределяют как-то иначе, а может, Матрица выбрала их по-особому.
Эш замерла, стилус завис над бумагой. Она медленно подняла глаза, и в них мелькнуло что-то острое, как шипы розы:
— Постой, Ортан. Если вся наша магия привязана к планете... — прошептала она, — то выйдешь за пределы атмосферы — и магия угаснет, как огонь без воздуха.
Ортан кивнул, его рот сам растянул уголки своих губ в гордой улыбке. Он планировал обсудить это позже, но его ученица оказалась весьма ментально ловкой. Приятно, Проксион призовись.
— Да. Можно взять с собой часть эфира, запечатать в артефактах, но это малосильно и ограничено. Проще использовать магические системы других миров.
— Поэтому Тулила такая злая? Была в опасном глубоком космосе без своей магии. Наверняка унизительно для высшей, — вставила Эш. — Теперь словно с палкой в заднице живёт. Хотя нет, достала и всех окружающих ею бьёт.
— Поэтому звёздные колонии и подчиняются нашему центру — им отсюда отправляют артефакты, которые нельзя создать там, — Ортан снова пропустил ремарку Эш мимо ушей. Не только из вежливости, но потому что Тулила начинала ему нравиться. — И поэтому по Вирионам стреляют именно с Эдема. Собственно, это и является источником теории о Матрице в ядре.
— Это же опасно! — воскликнула Эш. — По траектории выстрелов можно отследить, откуда огонь начинается. Нет... Астральные зеркальные станции, — ответила сама себе девушка, добив любые сомнения в остроте её разума. — Они перенаправляют Огни Эдема между собой, запутывая врагов. Но... возможно, Вирионы уже знают наше расположение. И Тихая Чума — их рук дело.
— Конспирология. Нет доказательств, — нахмурился Ортан, тени легли на его лицо суровыми складками, угорив выражение. — Тётя говорила, это просто болезнь, мутация эфира. Вирионы... Они бы не оставили нам шансов выжить. Наверно.
— А кто они такие, эти Вирионы? — разум Эш, не сбавляя хода, прыгнул на новую тему. Она сама откинулась на стуле, её губы изогнулись в задумчивой арке, глаза остались серьёзными. — Говорят, они не живые и не машины, а нечто среднее. И видят они нас не как отдельных существ, а как носителей генома. И этот геном для них — единственный враг. А мы как будто — лишь отдельные части колонии или клетки организма.
По спине Ортана пробежал холодок. Ему страшно не понравилась идея, озвученная Эш. Жутко осознавать, что враг воюет не с правительством или идеологией, или даже планетой, а с самой идеей твоего вида. Для кого геноцид — единственный приемлемый план войны.
— Ты любишь всякие недоказанные теории, да, Эш? — спросил Ортан фальшиво бодрым голосом.
— Что нахожу, — сказала Эш, разведя руками. — Голодающий не может привередничать. Хотя, теоретически, может. Но это было бы глупо и вредно. Поэтому...
В этот момент в комнате из сгустившегося воздуха материализовалась миска с питательной пастой. Эш подпрыгнула от неожиданности.
9. Архив
— Ого, уже время ужина! Я думала, секунд пять прошло с начала разговора, от силы семь. Может, тогда устроим практику? Покажи, чему ты здесь научился.
Ортан беспомощно оглядел свою келью.
— Тут нет ни кубов, ни камней, — сказал он, но, заметив выражение лица Эш, поспешил дополнить свой ответ: — Чтобы их поднять. Руками.
— Но это же школа магии... — с почти экзистенциальной обидой произнесла Эш.
— ...для мужчин, — мрачно закончил за неё Ортан. — Здесь учат истории и «этике», но не технике. Мужская магия — это инстинкт, примитивный удар по кастрюле, как сказала Тулила. Без языка, без теории и без системы.
— Потому что теория невозможна или потому что её не изучают? — задумчиво спросила Эш, но Ортан услышал в этом не вопрос, а сообщение. — Или её просто скрывают? — она пролистала блокнот до конца и показала учителю запутанный рисунок, испещрённый исправлениями. — Карта школы. Вот где-то здесь мы. А вот... архив школы, — девушка показала ему непонятные закорючки и задала немой вопрос глазами.
— Жаль, что нам не разрешат его посетить, — с досадой ответил Ортан.
— Только если мы спросим разрешения. Но если сделаем всё тихо, то и разрешения не потребуется. Так зачем спрашивать? — в глазах Эш блеснули дьяволоидские огоньки. Такие же огни посещали и глаза Вии.
Ортан почувствовал, как в груди ёкнуло сердце, выбросив в организм смесь страха и дикого любопытства.
— Твои логические доводы не сработают перед учительницей, если нас поймают.
— Думай о безграничных возможностях вместо жалкого «если». Я зарисовала маршруты патрулей гомункулов, они никогда не меняются. Но если что, — она с хитрой улыбкой потрясла маленьким мешочком на поясе, — у этих старых металлических моделей слабые сочленения. Если туда попадет пыль, они просто встанут. Как хорошо, что я уборщица и защищаю своих железных друзей от таких неприятностей. Правда, недостаточно мне платят, чтобы полностью исключить их. Но что поделаешь? Такова цена двойной экономии.
Ортан задумался. Что он вообще делает? Соблюдает правила неровной к нему системы или становится сильнее, чтобы отплатить Эш за присутствие в своей жизни? При таком построении вопроса ответ ворвался в его разум, не дожидаясь раздумий для вежливости. Правила были клеткой. Знание — ключом. Который Эш только что протянула ему.
Они решили действовать без промедления, под покровительством своего единственного союзника — ночи, залезшей в Шрам. В коридоре их ждал Таут, монотонно обтиравший стену собственной одеждой.
— Таут, ты устал. Ложись спать, — скомандовала Эш шёпотом.
Мужчина послушно опустился на пол, прямо там, где стоял. Его глаза оставались открытыми, но взгляд уставился в пустоту потолка, а тело обмякло, перестав реагировать на что-либо.
— Ладно, сегодня даже не будем пытаться пойти в свою комнату. Ладно. Рядом с Ортаном, — пробормотала для себя Эш, запоминая место, где оставила своего носильщика.
Ортан наклонился над ним, всматриваясь в пустое лицо:
— Что с ним?
— Не знаю, — ответила Эш с усталой грустью в голосе. — Его звали Номер Семьдесят Три, но мне не нравится называть его так. Таут лучше. По-зазарски это значит «Эхо».
В классе раздалось приглушённое шипение удивления. Лекция закончилась, и начался тест. Когда пощажённые сегодня Эш-Файей гомункулы принесли стопку листов, Тулила махнула на них рукой:
— Смотрите на них внимательнее, девочки. Они — то, что осталось от великих идей. Потомки нефилимов. Страшно представить, что создадут следующие поколения.
Класс шумел, щурился в листы, перешёптывался. Ортан же писал быстро и уверенно, заполнил тест первым и подошёл к столу, положив его перед Тулилой. Она пробежалась глазами по строкам, хмыкнула и откинула лист в сторону.
— Все ответы верны, и ты даже исправил некоторые вопросы. Такая дерзость должна быть наказана по регламенту. Но это мои уроки, и я устанавливаю свои правила. Я ставлю тебе балл выше высшего, — она мрачно улыбнулась и возвестила: — Поздравляю. Теперь они все возненавидят тебя ещё больше. Ты больше не «жироход» и «мясной шкаф». Ты — «умник» и «выскочка», а это самые опасные вещи в этом месте.
Ортан не обрадовался и не опечалился, просто кивнул, принимая приговор. За его спиной у Ярона схлопнулась ухмылка, на его глаза наползла метафорическая тень.
8. Магия
На практике мужчины возились с каменными кубами: кто-то пытался усиливать мышцы, кто-то тренировал выносливость, кто-то, как Ярон, бессмысленно долбил камень, что привело к вывихнутому плечу Ярона, но, скривившись, он продолжал смеяться, лишь бы на него смотрели. Ортан сразу подошёл к Тулиле, наблюдавшей за всей «стайкой девочек» с привычной ладонью над глазами.
— Мне нужна нормальная практика, — заявил он без предисловий.
— Это и есть нормальная практика. По определению нормальности. То, что вы делаете постоянно, — спокойно ответила она, лишь приподнятая бровь выдала её лёгкое удивление.
— Нормальная практика для изучения магии, — уточнил Ортан. — То, что мы делаем, не нормальная практика для изучения магии, она слишком неэффективна. Должен существовать более эффективный набор действий.
Ученики замерли, уставившись на Тулилу и Ортана, а кто-то даже уронил учебный предмет от неожиданности. Теперь они уже ни в каких ожиданиях не были уверены. Но за такое она-то точно должна хотя бы разок ударить дерзкого ученика. Ну хоть подзатыльником.
— Что встали, девочки? — Тулила смогла зыркнуть на всех разом, заставив их резко вспомнить о кубах. — Работаем. Если у вас нет вопросов, как у Ортана.
Ни у кого не было вопросов, как у Ортана, но многие продолжали украдкой наблюдать за говорящими, делая вид, что усердно трудятся. Тулила отвела его в угол, подальше от посторонних ушей и оглушительного грохота камня о металл.
— Как ты полагаешь, как я, будучи женщиной, могу обучать мужчин их магии? — спросила она на удивление мягко, но её глаза холодили окружающее пространство. — Магия — это прежде всего внутренние процессы. А даже я слабо понимаю, что творится в ваших мужских головах. А теперь представь уровень осведомлённости канцелярской ведьмы, составляющей наши планы обучения.
— У меня другой вопрос, — не отступил Ортан.
— «Почему бы не мужчине-магу обучать мужчин-магов мужской магии?» — с лёгкой усмешкой предположила Тулила. — «Кто-то ведь выпускается из этой так называемой школы. Разве не может хоть один из них остаться и передать знания?»
Ортан кивнул. Для человека, только что признавшегося в слабом понимании противоположного пола, Тулила удивительно точно узнала его мысли и даже сформулировала их лучше него.
— Ортан. Скажи, в каком же прекраснодушном мире ты рос до этого? — тихо спросила учительница, и на её лице проступили морщинки на лбу и у глаз. — Наш мир... Мир, который мы построили, зиждется на одном простом принципе: магия — есть власть. А власть должна принадлежать нам, — её руки махнули во всех направлениях, указывая на мир за стенами Шрама. — Мы не готовим здесь конкурентов. Мы делаем инструменты. И инструментам не нужно знать, как устроена рука, которая их держит, — все её конечности теперь показали на одинокий куб. — Подними. Быстрее и выше, чем вчера. Это единственная «нормальная» практика, которую ты получишь.
Ортан получил свои ответы. Исчерпывающие и безжалостные. Он молча направился к своему кубу и начал «практиковаться». Его голова и душа в этот момент были тяжелее любого каменного блока. Он понял всё до конца. Его не просто ограничивали, как в клетке, но ещё и держали в темноте. На клетку наброшен плотный чехол.
Комната Ортана становилась теснее, практически костюмом, когда в неё заходили двое. Но они этого не замечали, их разумы уже парили в бесконечных плоскостях магии и возможностей. Эш сидела на единственном стуле, подобрав ноги, а Ортан разместился на краю кровати. Острый пучок волос южанки торчал, как перья настороженной птицы, а в руках она держала самодельный блокнот из обрезков бумаги со склада и стилус, «позаимствованный» у какого-то гомункула. Тусклая световая линия на потолке освещала их сосредоточенные лица, играя с тенями.
— Сразу скажу, что это информация из головы одной сумасшедшей колдуньи, — предупредил Ортан.
— Да хоть выдуманная тобой. Лучше, чем ничего. — Эш заёрзала на жёстком стуле, но затем спохватилась: — Хотя нет, не лучше. О чём будет первая лекция, учительник... учтитель? Учительственный мужчина? Как правильно сказать это слово в мужском роде?
— Просто Ортан, — он отмахнулся, в это время пытаясь структурировать знания в голове.
— Ого, в честь себя назвал, — Эш качнулась назад в восхищении. — Правильно, зачем скромничать?
— Всё начинается с эфиров, — начал Ортан, его голос приобрёл непривычную лекторскую тональность. — Это невидимые поля, оплетающие весь мир, как паутиной, и делающие магию возможной. Эфиры создаёт Великая Матрица, она же избирает тех, кто может их поглощать, и решает, сколько. Это и определяет силу магов. Матрица щедра — она дарует эфирную впитываемость почти всем женщинам.
Эш противозаконно прикрыла рукой свою печать и спросила, чтобы сменить неприятную тему:
— И где находится эта Матрица?
— Знают только высшие, — смущённо ответил Ортан, косясь на её плечо. — Моя тётя (та сумасшедшая колдунья) была пред-высшего ранга и не знала. Но если бы и знала, то не стала бы говорить мальчишке. А так поделилась предположением, что в ядре планеты.
Эш быстро заскрипела стилусом, рисуя схему: круг-планета, в центре жирная точка Матрицы, от неё расходятся лучи-эфиры, которые сплетаются паутинкой, выйдя за пределы круга. Девушка разочарованно вздохнула, в ней, видимо, теплилась надежда на встречу с Матрицей и исправление крупной «ошибки» по её обезмагичиванию. Ортан знал, что не было ни одного случая снятия этой печати, но решил не огорчать подругу сверх уже свершенного.
— Так, эфиры... Их несколько видов, как ты уже поняла по множественному числу. Тётя не успела меня этому обучить, но я знаю, что любой эфир словно не отличает реальность от воли тех, кого избрала Матрица.
— Я тут зарисовала пассы руками для заклинаний и записала парочку магических слов, но не уверена в транскрипции, — возбужденно сообщила Эш, листая блокнотик. — Правда, по памяти, не прямо же перед магичками рисовать.
— Магия откликается на мысли и чувства. Пассы и слова — это как крючки, чтобы направить волю и удержать её, она ведь любит рассеиваться. Можно обойтись и без них, но так многие женщины учились и привыкли...
— То есть многие магички колдуют, словно пишут в разлинованных прописях для детей? — с мстительной ухмылкой спросила Эш. Унижение «благословенных», хоть и тайное от них, немного смягчило её обиду.
Ортан же вспомнил, как Высшая Сущность, Министерша Внешнего Контура, так же, как любая начинающая низшая, использовала руки. Это... Это было внезапно забавно: увидеть её под таким углом. Ужас перед ней немного раскрошился.
— Так что, просто подумаешь — и пуф? Вот тебе и материализовался гарем накачанных полуголых мужчин, натёртых маслом? — Эш снова осознала смысл своих слов, только выпустив их на свободу, и её медная кожа начала словно раскаляться. — Просто пример. Для тех магичек-извращенок. Они-то на такое способны, вот и пример поэтому такой. Да.
— Не всё так просто, — ответил Ортан, вежливо заметив только суть её вопроса. — Есть правила, условия, формулы. Но самое важное — цена.
— Цена? — переспросила она, с головой нырнув из жгучего стыда в конспектирование.
— Если я подниму этот стул руками, я потрачу свою энергию, полученную из еды. Подниму стул раз сто, мои мышцы устанут. То же самое, если бы я поднял стул мыслями. Но энергии потратится больше, а после интенсивной работы наступит ментальное истощение. Если продолжать через волю, тело начнёт разрушаться. Есть также мнение, что Повелительницы не платят цену, поэтому они настолько сильны. Разница между ними и предыдущим рангом — огромная, как каньон Мортины. Их магия чище, или они её распределяют как-то иначе, а может, Матрица выбрала их по-особому.
Эш замерла, стилус завис над бумагой. Она медленно подняла глаза, и в них мелькнуло что-то острое, как шипы розы:
— Постой, Ортан. Если вся наша магия привязана к планете... — прошептала она, — то выйдешь за пределы атмосферы — и магия угаснет, как огонь без воздуха.
Ортан кивнул, его рот сам растянул уголки своих губ в гордой улыбке. Он планировал обсудить это позже, но его ученица оказалась весьма ментально ловкой. Приятно, Проксион призовись.
— Да. Можно взять с собой часть эфира, запечатать в артефактах, но это малосильно и ограничено. Проще использовать магические системы других миров.
— Поэтому Тулила такая злая? Была в опасном глубоком космосе без своей магии. Наверняка унизительно для высшей, — вставила Эш. — Теперь словно с палкой в заднице живёт. Хотя нет, достала и всех окружающих ею бьёт.
— Поэтому звёздные колонии и подчиняются нашему центру — им отсюда отправляют артефакты, которые нельзя создать там, — Ортан снова пропустил ремарку Эш мимо ушей. Не только из вежливости, но потому что Тулила начинала ему нравиться. — И поэтому по Вирионам стреляют именно с Эдема. Собственно, это и является источником теории о Матрице в ядре.
— Это же опасно! — воскликнула Эш. — По траектории выстрелов можно отследить, откуда огонь начинается. Нет... Астральные зеркальные станции, — ответила сама себе девушка, добив любые сомнения в остроте её разума. — Они перенаправляют Огни Эдема между собой, запутывая врагов. Но... возможно, Вирионы уже знают наше расположение. И Тихая Чума — их рук дело.
— Конспирология. Нет доказательств, — нахмурился Ортан, тени легли на его лицо суровыми складками, угорив выражение. — Тётя говорила, это просто болезнь, мутация эфира. Вирионы... Они бы не оставили нам шансов выжить. Наверно.
— А кто они такие, эти Вирионы? — разум Эш, не сбавляя хода, прыгнул на новую тему. Она сама откинулась на стуле, её губы изогнулись в задумчивой арке, глаза остались серьёзными. — Говорят, они не живые и не машины, а нечто среднее. И видят они нас не как отдельных существ, а как носителей генома. И этот геном для них — единственный враг. А мы как будто — лишь отдельные части колонии или клетки организма.
По спине Ортана пробежал холодок. Ему страшно не понравилась идея, озвученная Эш. Жутко осознавать, что враг воюет не с правительством или идеологией, или даже планетой, а с самой идеей твоего вида. Для кого геноцид — единственный приемлемый план войны.
— Ты любишь всякие недоказанные теории, да, Эш? — спросил Ортан фальшиво бодрым голосом.
— Что нахожу, — сказала Эш, разведя руками. — Голодающий не может привередничать. Хотя, теоретически, может. Но это было бы глупо и вредно. Поэтому...
В этот момент в комнате из сгустившегося воздуха материализовалась миска с питательной пастой. Эш подпрыгнула от неожиданности.
9. Архив
— Ого, уже время ужина! Я думала, секунд пять прошло с начала разговора, от силы семь. Может, тогда устроим практику? Покажи, чему ты здесь научился.
Ортан беспомощно оглядел свою келью.
— Тут нет ни кубов, ни камней, — сказал он, но, заметив выражение лица Эш, поспешил дополнить свой ответ: — Чтобы их поднять. Руками.
— Но это же школа магии... — с почти экзистенциальной обидой произнесла Эш.
— ...для мужчин, — мрачно закончил за неё Ортан. — Здесь учат истории и «этике», но не технике. Мужская магия — это инстинкт, примитивный удар по кастрюле, как сказала Тулила. Без языка, без теории и без системы.
— Потому что теория невозможна или потому что её не изучают? — задумчиво спросила Эш, но Ортан услышал в этом не вопрос, а сообщение. — Или её просто скрывают? — она пролистала блокнот до конца и показала учителю запутанный рисунок, испещрённый исправлениями. — Карта школы. Вот где-то здесь мы. А вот... архив школы, — девушка показала ему непонятные закорючки и задала немой вопрос глазами.
— Жаль, что нам не разрешат его посетить, — с досадой ответил Ортан.
— Только если мы спросим разрешения. Но если сделаем всё тихо, то и разрешения не потребуется. Так зачем спрашивать? — в глазах Эш блеснули дьяволоидские огоньки. Такие же огни посещали и глаза Вии.
Ортан почувствовал, как в груди ёкнуло сердце, выбросив в организм смесь страха и дикого любопытства.
— Твои логические доводы не сработают перед учительницей, если нас поймают.
— Думай о безграничных возможностях вместо жалкого «если». Я зарисовала маршруты патрулей гомункулов, они никогда не меняются. Но если что, — она с хитрой улыбкой потрясла маленьким мешочком на поясе, — у этих старых металлических моделей слабые сочленения. Если туда попадет пыль, они просто встанут. Как хорошо, что я уборщица и защищаю своих железных друзей от таких неприятностей. Правда, недостаточно мне платят, чтобы полностью исключить их. Но что поделаешь? Такова цена двойной экономии.
Ортан задумался. Что он вообще делает? Соблюдает правила неровной к нему системы или становится сильнее, чтобы отплатить Эш за присутствие в своей жизни? При таком построении вопроса ответ ворвался в его разум, не дожидаясь раздумий для вежливости. Правила были клеткой. Знание — ключом. Который Эш только что протянула ему.
Они решили действовать без промедления, под покровительством своего единственного союзника — ночи, залезшей в Шрам. В коридоре их ждал Таут, монотонно обтиравший стену собственной одеждой.
— Таут, ты устал. Ложись спать, — скомандовала Эш шёпотом.
Мужчина послушно опустился на пол, прямо там, где стоял. Его глаза оставались открытыми, но взгляд уставился в пустоту потолка, а тело обмякло, перестав реагировать на что-либо.
— Ладно, сегодня даже не будем пытаться пойти в свою комнату. Ладно. Рядом с Ортаном, — пробормотала для себя Эш, запоминая место, где оставила своего носильщика.
Ортан наклонился над ним, всматриваясь в пустое лицо:
— Что с ним?
— Не знаю, — ответила Эш с усталой грустью в голосе. — Его звали Номер Семьдесят Три, но мне не нравится называть его так. Таут лучше. По-зазарски это значит «Эхо».
