Схватив товарища за ворот рубашки, я мгновенно оттащила его от чужого купе и сверкнула взглядом полным злобы и ненависти.
- Ты?! Ты что следишь за мной?! - задыхаясь от возмущения, прошипела я.
Но в ответ на мой вопрос Хилый лишь виновато пожал плечами и прикусил губу, дабы не расхохотаться.
- А я-то, смотрю, этот карась пришелся тебе по вкусу! - усмехнулся он, кивая в сторону купе господина Блювштейна, - Лясы с ним точишь, вино распиваешь, и...
Но я оборвала мужчину на полуслове.
- Хватит! Ты лучше бокал мне принеси!
Услышав мою просьбу, Хилый вновь прыснул от смеха и, окинув меня оценивающим взглядом, довольно хмыкнул.
- А что? Намечается жаркая ночка? - с издевкой поинтересовался он.
Прикусив губу, чтобы не выругаться, я закатила глаза и чуть слышно вздохнула.
- А то тебя забыла спросить! - всплеснув руками, выпалила я, - Тащи бокал, быстро!
Осознав, что я и вовсе не намерена с ним шутить, мужчина виновато замахал руками.
- Ладно-ладно. Как скажите, мадемуазель Менжинская.
То ли случайно, то ли намеренно, он произнес последнюю фразу с довольно безобразным французским акцентом, после чего скрылся в нашем купе, а я, поправив складки на платье, вернулась ко все еще ожидающему меня Михелю.
- Проводник скоро принесет бокал, - проговорила я, присаживаясь на противоположную полку от мужчины.
Сжав руки в замок, я внимательно посмотрела на своего спутника и едва заметно улыбнулась.
- Я бы и сам мог его найти, - пожимая плечами, сказал брюнет, - Все-таки, не пристало дамам...
Но я вновь оборвала его на полуслове.
- Право, давайте забудем об этом! - жестом попросила я, все еще улыбаясь.
Сцепив руки в замок, я склонила голову вбок и одарила своего собеседника оценивающим взглядом.
- Если не секрет, то куда Вы направляетесь? Хотя... О чем это я?! Ведь Вы же говорили о своих московских родственниках! Держите путь в Москву?
Но в ответ на мой вопрос брюнет лишь отрицательно покачал головой.
- Отнюдь. Я направлюсь в Екатеринбург, к своей дражайшей сестрице на свадьбу.
Наполнив свой бокал вином, он вновь сделал из него пару глотков, после чего вернул бокал на стол.
- Ах, на свадьбу! - восхищенно произнесла я, не отводя внимательного взгляда от своего собеседника, - Пренепременно передайте своей сестре мои поздравления!
- Пренепременно передам, - ласково сказал Михель, зачем-то сжимая мою ладонь в своих пальцах.
Он вновь улыбнулся, а затем продолжил свою речь.
- С самого детства мы с Леной были очень дружны. Можно даже сказать, что она заменила мне мать, которая умерла в родах. Но шли годы, мы оба взрослели, и вскоре сестра переехала в другой город к своему возлюбленному. Конечно, дед этот союз не одобрил, вот и попросил меня навестить сестру...
Михель уже собирался было поведать мне о своем отрочестве и юности, как в следующую минуту в дверь купе постучали, и я заметила на пороге отчего-то улыбающегося Хилого.
Подойдя к нам, товарищ поставил на стол пустой бокал и, зачем-то подмигнув мне, обратился к моему спутнику:
- Ваш билет, - протягивая ладонь Михелю, проговорил Хилый.
От слов моего товарища, мужчина мгновенно напрягся и нахмурился.
- Ничего не понимаю... Но ведь я уже вручил его другому проводнику, когда садился в поезд! - всплеснув руками, удивился он.
Услышав ответ Михеля, Хилый лишь грустно пожал плечами и вновь мне подмигнул.
- Ничего не знаю. Давайте пройдем в коридор и там все обсудим. Негоже в присутствии дамы обсуждать подобные вопросы.
- Как скажите, - пожимая плечами, холодно произнес мой новый знакомый.
Он повернулся в мою сторону и, одарив меня виноватым взглядом, чуть слышно спросил:
- Софья, Вы не против, если мы...
- Конечно-конечно! Я подожду! - улыбнулась я, чуть дотронувшись до руки мужчины, и от моего прикосновения, он вновь растаял, как снежинка на солнце.
Через пару секунд Михель в компании Хилого покинули купе, и этой пары секунд мне прекрасно хватило, чтобы вытащить из складки платья пакетик с клофелином и высыпать его содержимое в бокал своего нового знакомого.
Вскоре Михель вернулся в купе, а я протянула ему бокал с улыбкой на устах.
- Все в порядке? - все еще улыбаясь, поинтересовалась я.
Мужчина присел на полку, которая располагалась напротив моей, и, взяв бокал из моих рук, вмиг его осушил.
- Все хорошо. Вероятно, возникло недоразумение, но мы решили этот вопрос с проводником.
Облокотившись локтями на стол, он смерил меня заинтересованным взглядом, после чего мягко спросил:
- Ну, а что Вы, Софья? К кому Вы направляетесь, если не секрет?
Карие глаза вновь прожигали мою душу дотла.
- Не секрет. Я направляюсь к своей маменьке, - улыбнулась я, вновь наполняя свой бокал содержимым бутылки с вином.
Вскоре, как я и предполагала, Михеля стало клонить в сон, и, через несколько минут, он, долго и нудно извиняясь, попросил меня вернуться в свое купе, что я и сделала.
Точнее, в купе я не вернулась.
Выждав в коридоре, пока мой новый знакомый уснет, я вернулась в его купе, и, сняв с вешалки его пиджак, стала рыскать в поисках бумажника, а, когда убедилась в том, что мой "клиент" уже крепко спит, выудила из его кармана золотые часы с портсигаром.
- Oh, mon Dieu?О, мой Бог! (фран.)! Как же мне не хочется расставаться с тобой, - грустно пошептала я, взъерошив пальцами темные волосы мужчины, - Но, увы. Такова наша судьба.
С этими словами я грустно вздохнула и, спрятав награбленное в складках своего платья, осторожно покинула купе господина Блювштейна.
Вернувшись к товарищам, я почти сразу же поделилась с ними награбленным, а после решила немного вздремнуть.
Уже почти засыпая, я осознала, что мой новый знакомый отчаянно отказывается покидать мои мысли и чувства.
А, вот, что делать с этим, я, увы, не знала и даже и предположить не могла, что всего через пару часов мы с ним встретимся вновь.
Встретимся, но уже в моем купе, и эта встреча будет до боли интересной.
========== Глава 21 ==========
Следующим утром меня разбудили громкие крики Кабана, которые раздавались, как ни странно, из нашего купе.
- Слышь ты, акробат?гомосексуалист (воровской жаргон) несчастный, что ты за баланду всем нам пытаешься травить?лгать (воровской жаргон)? - злобно рычал мужчина, сверкая своими карими глазами, - Что ты несешь, я тебя спрашиваю?
В следующую минуту послышались какие-то странные шорохи и звуки битого стекла.
Прикусив губу, я тяжело вздохнула и попыталась было вновь уснуть, но сделать этого мне так и не удалось, потому что в следующий момент я услышала уже возмущенный голос Хилого, своего второго товарища, который, судя по всему, был зол не меньше Кабана.
- Ай-яй-яй! Как же Вам не стыдно вести себя подобным дерзким образом! А, господин хороший? Как же Вам не стыдно!
Сжав в руке какой-то предмет (судя по звукам, этим предметом была недопитая бутылка виски), мой товарищ, не раздумывая, запустил им в стену купе, после чего я услышала какой-то странный визг и дикий хохот развеселого Кабана.
"Что же они устроили в столь ранний час? Неужто им опять не спится? Пьянчуги питерские!" - покусывая губу от злости, думала я.
Детально представляя, как я буду разрывать на мелкие кусочки собственных товарищей за свое столь раннее пробуждение, я перевернулась на другой бок, лицом книг.
Приоткрыв глаза, я уже хотела было устроить своим товарищам потрясающую взбучку, как внезапно широко распахнула рот от удивление и лишилась дара речи.
Рядом со мной, на соседней полке, которая располагалась напротив моей, сидел мой новый знакомый, Михель Блювштейн, и с животным ужасом в глазах переводил испуганный взгляд с Хилого на Кабана, который все это время одной рукой сжимал его шею, а в другой удерживал небольшой кинжал, аккурат в нескольких сантиметрах от лица Михеля.
Неподалеку стоял отчего-то развеселый Хилый, который с довольной ухмылкой на лице весело наблюдал за происходящим и даже не собирался останавливать своего довольно-таки буйного товарища.
Колени Михеля дрожали от страха, а самого мужчину сковал ледяной ужас, и это было весьма заметно по выражению лица господина Блювштейна и его перепуганному взгляду от действий моих товарищей.
Пересев на край полки, я скрестила руки на груди и одарила осуждающим взглядом воров.
Но, к моему глубочайшему удивлению, мужчины даже и не заметили моего столь внезапного пробуждения.
Кабан все еще продолжал сжимать в руке кинжал и гоготать, стоящий неподалеку от него Хилый весело улыбался и посматривал в сторону перепуганного "клиента", а, что же касалось самого господина Блювштейна, то он все еще продолжал трястись от страха и молчать.
Но, все же, первым мое пробуждение, как ни странно, заметил сам Михель.
Бросив взгляд в мою сторону, он нервно сглотнул и прикусил губу, а мои товарищи, заметив действия собственной "жертвы", мгновенно переглянулись и, как бараны, уставились в мою сторону.
От неожиданности Кабан чуть было не выронил из рук кинжал, а все еще стоявший в дверях Хилый мгновенно покраснел до состояния вареного рака.
- Что здесь происходит? Может, мне кто-нибудь объяснит? - злобно бросила я, приподнимаясь со своего места.
Подойдя ко все еще краснеющему Хилому, я чуть склонила голову вбок, одарив товарища заинтригованным взглядом, отчего Хилый чуть было не поперхнулся и задрожал.
- С чего ты взяла, что у нас что-то стряслось? - отчаянно стараясь держать себя в руках, пробубнил мой товарищ.
Сжав зубы, он тяжело вздохнул и, опустив взгляд, наконец, продолжил свое повествование:
- Мы просто беседуем...
- С кем? - прервав Хилого на полуслове, взвизгнула я, переведя взгляд в сторону сидящего Михеля, который все еще отчаянно пытался осмыслить происходящее и осознать, в какую передрягу он попал.
Мужчина уже чуть было приоткрыл рот, чтобы заговорить, как в следующую секунду его перебил басистый голос Кабана:
- Этот хмырь пришел к нам с претензией, вот мы и были вынуждены провести с ним, так сказать, воспитательную беседу, чтобы он впредь...
Но слова, сказанные Кабаном, разозлили меня еще больше.
Подойдя к товарищу, я одарила гневным взглядом, на этот раз уже его самого, и, вновь склонив голову вбок, хмыкнула.
- С каким-таким хмырем вы тут светские беседы устраиваете? - ухмыльнулась я, все еще продолжая прожигать взглядом своего перепуганного товарища, сердце которого мгновенно ушло в пятки, - Уж не с Михелем ли?
С этими словами я посмотрела уже в сторону господина Блювштейна и с удивлением заметила, что ледяной страх из его взгляда куда-то улетучился.
В его глазах я прочитала легкое волнение и даже какое-то чувство, схожее с восхищением, отчего мои губы мгновенно растянулись в легкой улыбке.
Выхватив кинжал из руки обескураженного Кабана, я присела рядом с перепуганным Михелем и жестом предложила Кабану присоединиться к нам, что он и сделал, устроившись слева от нашего невольного "клиента".
На несколько минут между нами повисло молчание.
Я пристально изучала взглядом своего нового знакомого, Михель нервно ерзал на своем месте, а мои весьма обескураженные товарищи задумчиво почесывали затылки и переглядывались между собой.
Первым заговорил Хилый, о существовании которого я уже практически и забыла:
- Ну, Соня! Как же так?
От услышанного я мгновенно перевела взгляд в сторону друга и задумчиво изогнула бровь.
- Я слушаю, - холодно проговорила я, сложив руки на груди.
Несколько секунд Хилый молча почесывал затылок и, покусывая губы, мысленно раздумывал, с чего бы ему начать свою речь.
И вскоре мой друг заговорил.
- Мне нужно тебе кое-что рассказать.
Махнув рукой в мою сторону, он попросил меня жестом подойти к нему, и я подчинилась.
- Я слушаю, - повторила я, скрестив руки на груди и прожигая друга внимательным взглядом.
Убедившись в том, что господин Блювштейн не услышит наш разговор, я наклонилась к уху товарища и чуть слышно проговорила:
- Эх, Хилый-Хилый. Я то думала, мы воры, валеты... А вы с Кабаном, оказывается, не просто блестящие марвихеры, но и первоклассные разбойники. N'est-ce pas??Разве не так? (фран.)
Услышав мой вопрос, Хилый нервно сглотнул, после чего одарил меня виноватым взглядом.
- Но Соня! - попытался возразить мой товарищ, - Ты не подумай ничего дурного, просто мы...
Но я вновь прервала длинный монолог своего друга, приложив указательный палец к его тонким губам.
- Ничего не хочу слушать, - отрезала я, внимательно вглядываясь в прищуренные глаза товарища, - Вы похитили ни в чем не повинного человека, держите его в нашем купе, словно заложника, и еще...
Но внезапно меня саму оборвали на полуслове, и сделал это до недавних пор молчавший Кабан.
Громко стукнув по столу, он словно привлек к себе внимание всех присутствующих, после чего, убедившись в том, что все его внимательно слушают, наконец, пробасил:
- Сонька, ты уж не серчай. Но этот товарищ сам нашел приключения на собственное седалище, - хмыкнул Кабан, переведя взгляд в сторону Михеля, в лице которого вновь поселился ужас, - Всего пару часов назад этот господин, громко вереща и угрожая вызвать проводника, стал обвинять тебя в краже, и мы...
- Кабан прав, - кивнул Хилый, который все еще с опаской посматривал в мою сторону.
Виновато пожав плечами, мужчина тяжело вздохнул, после чего положил ладони на мои плечи и, как можно спокойнее, произнес:
- Он все знает, Соня. Он грозился сдать тебя и всех нас полиции. И, что хуже всего, когда этот карась пожаловал к нам, он невольно заметил лежавшие на столе золотые часики, которые ты не так давно стащила из его кармана.
На этих словах Хилый вновь тяжело вздохнул, а после продолжил:
- Сонька, пойми. Нам не оставалось иного выхода, кроме как любезно с ним побеседовать, но он...
И в этот момент Кабан вновь перебил, но на этот раз не меня, а нашего товарища.
Положив свою массивную ладонь на плечо Михеля, мужчина хитро ухмыльнулся, а затем громко пробасил:
- А зачем, собственно, нам церемониться с этим карасем? - похлопав Блювштейна по плечу, усмехнулся мой друг, - Скинем его с поезда и делов!
На этих словах он громко захохотал, после чего зачем-то подмигнул перепуганному брюнету, в глазах которого вновь появился животный ужас.
- Ну, что, акробат? Передумал нас сдавать синежопым или нет? - похрюкивая от хохота, спросил Кабан, обращаясь к нашему "клиенту", коленки которого вновь предательски задрожали, - Ты уж не серчай, если что, но семья для нас на первом месте...
Широко улыбнувшись, Кабан посмотрел в сторону нашего товарища, а затем спросил его довольно громким голосом:
- Как думаешь, Хилый? На какой промежуточной станции нам лучше высадить господина Блювштейна? Или же подождать, пока мы...
- Хватит! - внезапно выпалила я, громко стукнув кулаком по столу.
В тот момент я ужасно закипала от злости и едва держала себя в руках, чтобы не нагрубить собственным товарищам, которых я любила и ценила, несмотря ни на что.
Услышав мой голос, Хилый и Кабан мгновенно подчинились и сразу же замолчали.
А я, убедившись в том, что товарищи меня слушают, решила озвучить свою довольно странную задумку, которая крутилась в моей голове еще с первой минуты знакомства с этим прекрасным господином.
