Инкуб внезапно нарисовался рядом, присел и обнял меня за плечи, чмокнув в щёку, чем вызвал раздражённое ворчание Мавинуса. Демон только осклабился в ответ, словно нарываясь на стычку. Эрчин, как ни удивительно, благоразумно промолчал.
Пепельные волосы, уложенные волосок к волоску и отливающие лунным серебром, тёплые глаза, опушённые столь длинными и густыми ресницами, что казались накрашенными, ямочки на щеках и хитрый прищур – Саул был в своём репертуаре. Расстёгнутая почти до пупка чёрная шёлковая рубашка и узкие чёрные же брюки выгодно подчёркивали его превосходную фигуру (ну, я не могла не отметить, я же живая женщина). В распахнутом вороте покачивалось надетое на длинную цепочку кольцо из воронёной стали с огненно-красным глазком рубина в центре – украшение, с которым инкуб не расставался никогда, как никогда и не рассказывал, откуда оно и что значит. Но интригующе, да, как и всё в нём.
Я сама каждый раз удивлялась себе: отчего при всём этом мне никогда всерьёз не хотелось начать с ним интрижку? Нет, всегда было достаточно просто приятельствования, лёгкой дружбы.
Ну и правильно, только демона-искусителя в моём списке сложных любовных историй не хватало!
Короче, мы втроём поболтали немного, не торопясь доели угощение, потом вышли потанцевать, не забывая вскользь наблюдать за кабинкой: Эрчин уже провернул всё с тайником. После, громко попрощавшись с Саулом, мы вышли в ночную прохладу Тёмного мира.
За полутёмной аллеей, освещаемой только розовыми фонарями «Элизиума», улицы городка начинали переливаться вечерними огнями всё ярче: мерцающие ленты сходились в центре у ратуши.
Кардиб – небольшое поселение, с натяжкой соответствующее своему городскому статусу – в общем-то и не славился больше ничем особым, кроме бара за нашими спинами. Обычное обиталище магических существ обширной Сарунейской равнины: на тысячу миль вокруг только такие же города и более мелкие деревушки, а то и отдельно стоящие фермы. И только потом чуть холмистая степь сменяется северными лесами, переходящими в скалистые твердыни, усаженные старинными крепостями (и их развалинами, что уж) и современными техно-виллами, или океанским побережьем на юге – жаркими и влажными райскими кущами с их парящими дворцами и городами на воде.
Отвлеклась…
Так вот, провернули мы всё, как задумывалось, но, как вы верно догадываетесь, ни чёрта не вышло. Адирэ тоже не пришла, да и ничего не потеряла. Документы остались лежать нетронутыми до самого закрытия «Элизиума», далеко за полночь. Ну, может, в следующие несколько дней…
Оставалось лишь гадать, раскрыл ли нас тот, за кем мы охотились, потерял ли он интерес ко всей этой истории, добившись желаемого, или просто время было выбрано неудачно. Не стоило сбрасывать со счётов и вероятность того, что этот таинственный заказчик вообще не при чём. Может это наш знакомый демон и есть, и он просто играет с нами. Он вполне бы мог такое провернуть. Опять же, удобно делать вид, что помогаешь кого-то поймать, когда ты сам и являешься потенциальной добычей: так ты точно не угодишь в капкан, но как бы будешь вне подозрений. Так вот.
Обговорив сделанное, мы собрались уходить, когда Саул заметил напоследок:
— Знаете, что-то тут нечисто. Я имею в виду, с этой вашей сделкой. Может, ты, приятель, — он кивнул на Эрчина, — чего-то недоговариваешь, а?
Профессор взвился.
— Я?! Да какого дьявола ты придумал?! На что это намекаешь?
— Ну, — демон ничуть не смутился взрыву ярости собеседника, — ты сказал Зулине… нам… что получал за свои услуги деньги от этого неизвестного.
— Золото.
— Да, золото, — Саул постучал пальцами по подбородку, будто обдумывая свои слова, — золото понятно. Но вот что: я проверил тайник и – не могу определить точно – оттуда так и тянет магией. Что-то знакомое. И опасное. Будто где-то я уже сталкивался с подобным, но не вспомню. Может, ты прояснишь?
Эрчин раздражённо дёрнул головой.
— Нет. Понятия не имею, о чём ты говоришь. Может, что-то там и есть, фон какой, но ни к моим бумагам, ни к полученному это точно не имеет отношения. Я получал только золото: монеты и слитки. В основном, первое. Не могу ручаться, где они побывали до того. Может, и фонят, я не ощутил и не проверял. Могу принести парочку, показать, мне скрывать нечего. К тому же, знаешь, у тебя тут не школа благородных девиц, кто только не шастает. Мало ли, чего там пролили или натоптали.
— Тоже верно, — не стал спорить инкуб. — Но ты всё же принеси деньги. Вам же любой след в плюс, насколько я понимаю?
— Да. Занесу на днях. Спасибо за помощь. Мы пойдём, пожалуй, — профессор схватил меня за руку и потянул за собой.
Послав Саулу короткую благодарную улыбку на прощание, я пошла за Эрчином. Вечер, вместо того, чтоб дать хоть какой-то ответ, обернулся новыми вопросами.
Не мой ли приятель-демон всё это устроил? И странный договор, и кражу Азуина?
Или мой любовник оказался очередной ошибкой и сам творит что-то за моей спиной? Он так уверенно ответил Саулу, что не было ничего, кроме золота. Так уверенно, будто бы это было правдой. Но, хоть режьте меня, я чувствовала, что не было. А, знаете, чем я славилась в магическом и научном мирах, кроме успехов в растениеводстве и обучении? Интуицией.
Интуицией, чёрт бы её побрал.
И сейчас она просто вопила об обмане.
Как мне спалось в эту ночь? Отвратительно, правду сказать.
Эрчин, проводив меня до дому, быстро ушёл – даже как-то излишне быстро – сославшись на желание обдумать ситуацию в одиночку. Крайне странно, учитывая, как он рвался вчера делать всё вместе. И отчего-то это казалось мне связанным с загадочным замечанием Саула о том, что с платежами за профессорскую работу дело нечисто.
Может, я просто излишне мнительная, впрочем.
Проворочавшись в наполненной снами – размышлениями полудрёме до рассвета, когда чернота за окном стала сменяться туманной серостью, я встала, решив не убивать бестолку время. Редко я поднималась в такую рань, даже Плюх ещё сладко посапывал, не пытаясь выбить из меня дух наскоком.
Душ и кофе несколько взбодрили меня, а круассан, пусть и вчерашний, примирил с действительностью (булки и шоколад – лучшее лекарство от уныния). Однако, я не собиралась просто забыть о своих подозрениях, отодвинув их в дальний угол. Нет, я не стану прятать голову в песок. Нужно всё выяснить, и побыстрее. С другой стороны, лезть на рожон тоже не имеет смысла: если спросить Эрчина в лоб о своих опасениях, то есть два пограничных варианта последствий. Первый – он ответит честно, убедив меня в беспочвенности моих домыслов либо дав логичное объяснение своему поведению. Второй – он соврёт – в малости или по-крупному – я останусь мучиться догадками, а профессор получит шанс подчистить за собой, избавиться от улик. В общем, лучше бы сначала подготовиться, сделав, наконец, то, что по недомыслию я не сделала до приёма его на работу.
Нужно лично проверить его досье. И не только по бумагам, но и из первых рук, так сказать.
Видимо, пора нанести визит в Баллерелент.
Смысла откладывать поездку я не видела, потому сразу направилась к сэру Архибальду.
Выкладывать всё о наших с Мавинусом эскападах – в личных отношениях или импровизированном расследовании – я, конечно, ректору не стала. Но наличие сомнений по поводу профессора не отрицала, сказав только, что не хочу обвинять никого голословно. Тахони понял мой настрой, как часто бывало, и согласился прикрыть на пару дней перед всем университетом, включая Эрчина, а также перед следствием. Якобы, я отправлюсь в столицу по его личному поручению (а говорить, в чём таковое заключается, он никому не обязан).
Я же пообещала, что не буду тянуть с объяснениями и изложу сэру Архибальду все соображения по поводу происходящего сразу, как только смогу их вразумительно сформулировать и посчитаю обоснованными.
Прихватив небольшой рюкзачок и написав профессору коротенькое спокойное сообщение (прибавив поцелуйчик в конце), я отбыла, понадеявшись, что Эрчин не станет допытываться до истинной цели моей внезапной командировки.
Баллерелент встретил меня ужасным шумом – ну, по сравнению с привычной тишиной провинции, ставшей уже родной.
Шагнув из кабинки телепорта на углу парка Элек и Департамента по делам иностранцев, я огляделась, вспоминая: в конце концов, я провела здесь всё детство, должно же было что-нибудь отозваться внутри. Но нет, как всегда.
Я не слишком любила столицу.
Не поймите неправильно, Энтуария в целом прекрасна, её внутреннему разнообразию могут позавидовать большинство других стран, и мне нравились и высоченные горы, и сотни мелких речек, и густые леса, и старинные города, и уютные деревеньки, но, вот, столица…
Я вполне могла оценить Баллерелент как любитель красивой архитектуры, как ценитель искусства, как научный работник, но внутри, в душе, не испытывала к главному городу государства никаких особых чувств. Превосходная картинка – и только (а, нет, ещё головная боль, это уж столица всегда обеспечит).
К счастью, слишком долго пробыть здесь мне не грозило. Да, разузнать мне предстоит многое, но метаться по городу в поисках нужных людей, полагаю, не придётся.
Я упоминала, что попалась на глаза сэру Архибальду (а потом и уехала в Азуин-ап-Фаринеч) благодаря своей тётушке?
Так вот, Филика Чимер по-прежнему проживала в столице и, уж поверьте, никто другой не знал столько что-то значащих в Баллереленте людей, как она. И помочь любимой племяннице она не откажется.
В принципе, со многими я знакома и сама – агмараты, напоминаю – но не пойду же я к ним со своими вопросами в лоб, надо исподволь, будто бы по ходу другого, основного разговора. Однако так дело может затянуться, поэтому не помешает заранее знать, кто в принципе может владеть информацией на интересующую меня тему. Не пытать же всех подряд.
Смахнув прилипшие к ресницам снежинки – белые хлопья уже захватили этот город, в отличие от пока ещё не до конца сдавшегося зиме Азуина – я вдохнула морозный воздух, накинула широкий капюшон пальто на голову и направилась к тётке: в этот утренний час она, должно быть, как раз прихорашивается после сна, попивая чай из любимой золочёной пиалы. Ну, и я напрошусь.
Я угадала. Филика, уже с макияжем и уложенной волосок к волоску причёской, встретила меня, ещё будучи в домашнем халате (ну, если розовый бархат считать подходящей для домашнего одеяния тканью). Тётушка сразу радостно заохала и потянула меня в свою квартирку, крепко стиснула в объятьях, а потом усадила пить малиновый чай с блинчиками.
Вкусные ароматы, заполнившие маленький эркер, где у неё размещался столик для завтрака, расслабили и одновременно взбодрили меня, настраивая на хороший день.
Она удивилась, конечно, моему внезапному появлению, а ещё больше тому, что я посетила её первой, обойдя родителей (сомнений нет, они бы сообщили ей, если б знали, что я в городе), но особо виду не подала. Просто искренне радовалась встрече. Впрочем, только до того, как я прикончила первую чашку чая. То есть, радовалась Филика и дальше, но от допроса было уже не отвертеться.
Она была ещё довольно молодой, моя тётка, чуть меньше пятидесяти, и выглядела очень мило со своими тёмно-золотыми волосами и искренними светло-карими глазами, но от этих глаз ничего не могло укрыться. В выведывании важного Филике Чимер не было равных.
Короче, так или иначе, я вывалила ей почти всё (даже почувствовала облегчение, что с кем-то поделилась, надо отметить), обойдя разве что интимные моменты и парочку самых страшных подозрений (вроде кровавых ритуалов на демоническом холме). Она слушала внимательно, задавая лишь самые простые вопросы, качала головой и чуть щурилась: можно было почти воочию увидеть через зрачки, как роятся мысли в её мозгу.
Выслушав, Филика сразу принялась за дело (не преминув подколоть меня парочкой непристойностей насчёт Эрчина, хотя и отметив, что любовь к красавчикам – это семейное). Тут же на салфетке она набросала с десяток имён, из тех, кто точно знал о профессоре Мавинусе больше, чем выносилось на публику официально. Всех опрашивать было бы слишком хлопотно, поэтому в итоге мы вдвоём сократили список до четырёх человек: проректора Королевской академии Герри Абрауза, специалиста Департамента по контролю за Тёмным миром Яни Хогер, врача-психиатра лечебницы Св. Игналии Коллесиуса Пру и главной сплетницы всея Энтуарии и по совместительству тёткиной подружки гранд-дамы Сарки Верлийской.
С последней и начали.
Сарка, толстая, мягкая и какая-то уютная, совсем не походила на одну из матрон дворянства. Впрочем, приставка «гранд» была как раз по её мерке: госпожа Верлийская возвышалась надо мной почти на голову.
Мы встретились в кафе неподалёку от дома Филики. Будто бы случайно тётушка привела меня сюда, в мир пирожных и конфет, будто бы удивилась от неожиданности, застав там Сарку (естественно, точно зная предпочтения и привычки подруги).
Гранд-дама громко, кудахтающе заахала, увидев меня: в детстве и отрочестве я попадала в её тёплые объятия не раз, так что сейчас она умилилась встрече. Поудивлявшись тому, как я выросла (ещё бы, я давно не ребёнок; хотя она и переигрывала: мы виделись три года назад, пусть и мельком), она тут же пустилась в выяснение подноготной всей моей жизни. Ну и, слово за слово, после пространных рассказов о работе, слушая которые, она откровенно скучала, я упомянула и профессора Мавинуса. Коллега, подчинённый и всё такое… (про личное молчок)…
О! Как она воодушевилась, услышав это имя!
Скажу вам, выложила столичная сплетница столько, что я даже подумала, а нужно ли мне идти к кому-то ещё. Через три чайника травяного настою и большой поднос с заварными пирожными я обзавелась следующей информацией.
Первое: Эрчин пару лет назад был чрезвычайно популярной фигурой и предметом обсуждения во всех домах и салонах Баллерелента. Ну, во-первых, по нему сохли все дамы с шестнадцати и до пятидесяти (или больше, да и не только дамы), и любая интрижка вызывала море слухов. Вешались к нему на шею многие, но Мавинус оказался весьма и весьма избирателен, и в распутники его записать было нельзя (Сарка говорила об этом даже с сожалением). Впрочем, гранд-дама не преминула упомянуть о некоем скандале (и тут я навострила уши), якобы профессор обрюхатил дочку вице-мэра столицы. Только представьте, вице-мэра (дочку, дочку, не самого чиновника)! Ага… Эрчин связь с девицей упорно отрицал. Сама виновница скандала угодила в госпиталь, вызвав вторую волну слухов – уже о потере ребёнка и сумасшествии молодой мамаши. Но потом внезапно, как гром с неба, всё разрешилось: папочкой оказался секретарь вице-мэра! Любовь у них была, понимаете (снова о дочке речь, не ухмыляйтесь), а отец красотки противился. Ну а тут уж припёрло к стенке… не попишешь… Сокрушался он, конечно, но упираться до последнего не стал. В общем, свадьба, роды… дальше всё, как у людей… Нормальная семья получилась. Да и парень своего не упустил: сейчас уж в каком-то Департаменте в руководстве. Вот…
Второе: с Мавинусом, бедолагой, так неудобно вышло, все эти сплетни. А ему и так несладко: мать не в себе, а брат вообще проклят. Поговаривают, что профессор много лет положил, но проклятие снял. Только поздно: душу его брата уже пожрало небытие.
Пепельные волосы, уложенные волосок к волоску и отливающие лунным серебром, тёплые глаза, опушённые столь длинными и густыми ресницами, что казались накрашенными, ямочки на щеках и хитрый прищур – Саул был в своём репертуаре. Расстёгнутая почти до пупка чёрная шёлковая рубашка и узкие чёрные же брюки выгодно подчёркивали его превосходную фигуру (ну, я не могла не отметить, я же живая женщина). В распахнутом вороте покачивалось надетое на длинную цепочку кольцо из воронёной стали с огненно-красным глазком рубина в центре – украшение, с которым инкуб не расставался никогда, как никогда и не рассказывал, откуда оно и что значит. Но интригующе, да, как и всё в нём.
Я сама каждый раз удивлялась себе: отчего при всём этом мне никогда всерьёз не хотелось начать с ним интрижку? Нет, всегда было достаточно просто приятельствования, лёгкой дружбы.
Ну и правильно, только демона-искусителя в моём списке сложных любовных историй не хватало!
Короче, мы втроём поболтали немного, не торопясь доели угощение, потом вышли потанцевать, не забывая вскользь наблюдать за кабинкой: Эрчин уже провернул всё с тайником. После, громко попрощавшись с Саулом, мы вышли в ночную прохладу Тёмного мира.
За полутёмной аллеей, освещаемой только розовыми фонарями «Элизиума», улицы городка начинали переливаться вечерними огнями всё ярче: мерцающие ленты сходились в центре у ратуши.
Кардиб – небольшое поселение, с натяжкой соответствующее своему городскому статусу – в общем-то и не славился больше ничем особым, кроме бара за нашими спинами. Обычное обиталище магических существ обширной Сарунейской равнины: на тысячу миль вокруг только такие же города и более мелкие деревушки, а то и отдельно стоящие фермы. И только потом чуть холмистая степь сменяется северными лесами, переходящими в скалистые твердыни, усаженные старинными крепостями (и их развалинами, что уж) и современными техно-виллами, или океанским побережьем на юге – жаркими и влажными райскими кущами с их парящими дворцами и городами на воде.
Отвлеклась…
Так вот, провернули мы всё, как задумывалось, но, как вы верно догадываетесь, ни чёрта не вышло. Адирэ тоже не пришла, да и ничего не потеряла. Документы остались лежать нетронутыми до самого закрытия «Элизиума», далеко за полночь. Ну, может, в следующие несколько дней…
Оставалось лишь гадать, раскрыл ли нас тот, за кем мы охотились, потерял ли он интерес ко всей этой истории, добившись желаемого, или просто время было выбрано неудачно. Не стоило сбрасывать со счётов и вероятность того, что этот таинственный заказчик вообще не при чём. Может это наш знакомый демон и есть, и он просто играет с нами. Он вполне бы мог такое провернуть. Опять же, удобно делать вид, что помогаешь кого-то поймать, когда ты сам и являешься потенциальной добычей: так ты точно не угодишь в капкан, но как бы будешь вне подозрений. Так вот.
Обговорив сделанное, мы собрались уходить, когда Саул заметил напоследок:
— Знаете, что-то тут нечисто. Я имею в виду, с этой вашей сделкой. Может, ты, приятель, — он кивнул на Эрчина, — чего-то недоговариваешь, а?
Профессор взвился.
— Я?! Да какого дьявола ты придумал?! На что это намекаешь?
— Ну, — демон ничуть не смутился взрыву ярости собеседника, — ты сказал Зулине… нам… что получал за свои услуги деньги от этого неизвестного.
— Золото.
— Да, золото, — Саул постучал пальцами по подбородку, будто обдумывая свои слова, — золото понятно. Но вот что: я проверил тайник и – не могу определить точно – оттуда так и тянет магией. Что-то знакомое. И опасное. Будто где-то я уже сталкивался с подобным, но не вспомню. Может, ты прояснишь?
Эрчин раздражённо дёрнул головой.
— Нет. Понятия не имею, о чём ты говоришь. Может, что-то там и есть, фон какой, но ни к моим бумагам, ни к полученному это точно не имеет отношения. Я получал только золото: монеты и слитки. В основном, первое. Не могу ручаться, где они побывали до того. Может, и фонят, я не ощутил и не проверял. Могу принести парочку, показать, мне скрывать нечего. К тому же, знаешь, у тебя тут не школа благородных девиц, кто только не шастает. Мало ли, чего там пролили или натоптали.
— Тоже верно, — не стал спорить инкуб. — Но ты всё же принеси деньги. Вам же любой след в плюс, насколько я понимаю?
— Да. Занесу на днях. Спасибо за помощь. Мы пойдём, пожалуй, — профессор схватил меня за руку и потянул за собой.
Послав Саулу короткую благодарную улыбку на прощание, я пошла за Эрчином. Вечер, вместо того, чтоб дать хоть какой-то ответ, обернулся новыми вопросами.
Не мой ли приятель-демон всё это устроил? И странный договор, и кражу Азуина?
Или мой любовник оказался очередной ошибкой и сам творит что-то за моей спиной? Он так уверенно ответил Саулу, что не было ничего, кроме золота. Так уверенно, будто бы это было правдой. Но, хоть режьте меня, я чувствовала, что не было. А, знаете, чем я славилась в магическом и научном мирах, кроме успехов в растениеводстве и обучении? Интуицией.
Интуицией, чёрт бы её побрал.
И сейчас она просто вопила об обмане.
Глава 14
Как мне спалось в эту ночь? Отвратительно, правду сказать.
Эрчин, проводив меня до дому, быстро ушёл – даже как-то излишне быстро – сославшись на желание обдумать ситуацию в одиночку. Крайне странно, учитывая, как он рвался вчера делать всё вместе. И отчего-то это казалось мне связанным с загадочным замечанием Саула о том, что с платежами за профессорскую работу дело нечисто.
Может, я просто излишне мнительная, впрочем.
Проворочавшись в наполненной снами – размышлениями полудрёме до рассвета, когда чернота за окном стала сменяться туманной серостью, я встала, решив не убивать бестолку время. Редко я поднималась в такую рань, даже Плюх ещё сладко посапывал, не пытаясь выбить из меня дух наскоком.
Душ и кофе несколько взбодрили меня, а круассан, пусть и вчерашний, примирил с действительностью (булки и шоколад – лучшее лекарство от уныния). Однако, я не собиралась просто забыть о своих подозрениях, отодвинув их в дальний угол. Нет, я не стану прятать голову в песок. Нужно всё выяснить, и побыстрее. С другой стороны, лезть на рожон тоже не имеет смысла: если спросить Эрчина в лоб о своих опасениях, то есть два пограничных варианта последствий. Первый – он ответит честно, убедив меня в беспочвенности моих домыслов либо дав логичное объяснение своему поведению. Второй – он соврёт – в малости или по-крупному – я останусь мучиться догадками, а профессор получит шанс подчистить за собой, избавиться от улик. В общем, лучше бы сначала подготовиться, сделав, наконец, то, что по недомыслию я не сделала до приёма его на работу.
Нужно лично проверить его досье. И не только по бумагам, но и из первых рук, так сказать.
Видимо, пора нанести визит в Баллерелент.
***
Смысла откладывать поездку я не видела, потому сразу направилась к сэру Архибальду.
Выкладывать всё о наших с Мавинусом эскападах – в личных отношениях или импровизированном расследовании – я, конечно, ректору не стала. Но наличие сомнений по поводу профессора не отрицала, сказав только, что не хочу обвинять никого голословно. Тахони понял мой настрой, как часто бывало, и согласился прикрыть на пару дней перед всем университетом, включая Эрчина, а также перед следствием. Якобы, я отправлюсь в столицу по его личному поручению (а говорить, в чём таковое заключается, он никому не обязан).
Я же пообещала, что не буду тянуть с объяснениями и изложу сэру Архибальду все соображения по поводу происходящего сразу, как только смогу их вразумительно сформулировать и посчитаю обоснованными.
Прихватив небольшой рюкзачок и написав профессору коротенькое спокойное сообщение (прибавив поцелуйчик в конце), я отбыла, понадеявшись, что Эрчин не станет допытываться до истинной цели моей внезапной командировки.
Баллерелент встретил меня ужасным шумом – ну, по сравнению с привычной тишиной провинции, ставшей уже родной.
Шагнув из кабинки телепорта на углу парка Элек и Департамента по делам иностранцев, я огляделась, вспоминая: в конце концов, я провела здесь всё детство, должно же было что-нибудь отозваться внутри. Но нет, как всегда.
Я не слишком любила столицу.
Не поймите неправильно, Энтуария в целом прекрасна, её внутреннему разнообразию могут позавидовать большинство других стран, и мне нравились и высоченные горы, и сотни мелких речек, и густые леса, и старинные города, и уютные деревеньки, но, вот, столица…
Я вполне могла оценить Баллерелент как любитель красивой архитектуры, как ценитель искусства, как научный работник, но внутри, в душе, не испытывала к главному городу государства никаких особых чувств. Превосходная картинка – и только (а, нет, ещё головная боль, это уж столица всегда обеспечит).
К счастью, слишком долго пробыть здесь мне не грозило. Да, разузнать мне предстоит многое, но метаться по городу в поисках нужных людей, полагаю, не придётся.
Я упоминала, что попалась на глаза сэру Архибальду (а потом и уехала в Азуин-ап-Фаринеч) благодаря своей тётушке?
Так вот, Филика Чимер по-прежнему проживала в столице и, уж поверьте, никто другой не знал столько что-то значащих в Баллереленте людей, как она. И помочь любимой племяннице она не откажется.
В принципе, со многими я знакома и сама – агмараты, напоминаю – но не пойду же я к ним со своими вопросами в лоб, надо исподволь, будто бы по ходу другого, основного разговора. Однако так дело может затянуться, поэтому не помешает заранее знать, кто в принципе может владеть информацией на интересующую меня тему. Не пытать же всех подряд.
Смахнув прилипшие к ресницам снежинки – белые хлопья уже захватили этот город, в отличие от пока ещё не до конца сдавшегося зиме Азуина – я вдохнула морозный воздух, накинула широкий капюшон пальто на голову и направилась к тётке: в этот утренний час она, должно быть, как раз прихорашивается после сна, попивая чай из любимой золочёной пиалы. Ну, и я напрошусь.
Я угадала. Филика, уже с макияжем и уложенной волосок к волоску причёской, встретила меня, ещё будучи в домашнем халате (ну, если розовый бархат считать подходящей для домашнего одеяния тканью). Тётушка сразу радостно заохала и потянула меня в свою квартирку, крепко стиснула в объятьях, а потом усадила пить малиновый чай с блинчиками.
Вкусные ароматы, заполнившие маленький эркер, где у неё размещался столик для завтрака, расслабили и одновременно взбодрили меня, настраивая на хороший день.
Она удивилась, конечно, моему внезапному появлению, а ещё больше тому, что я посетила её первой, обойдя родителей (сомнений нет, они бы сообщили ей, если б знали, что я в городе), но особо виду не подала. Просто искренне радовалась встрече. Впрочем, только до того, как я прикончила первую чашку чая. То есть, радовалась Филика и дальше, но от допроса было уже не отвертеться.
Она была ещё довольно молодой, моя тётка, чуть меньше пятидесяти, и выглядела очень мило со своими тёмно-золотыми волосами и искренними светло-карими глазами, но от этих глаз ничего не могло укрыться. В выведывании важного Филике Чимер не было равных.
Короче, так или иначе, я вывалила ей почти всё (даже почувствовала облегчение, что с кем-то поделилась, надо отметить), обойдя разве что интимные моменты и парочку самых страшных подозрений (вроде кровавых ритуалов на демоническом холме). Она слушала внимательно, задавая лишь самые простые вопросы, качала головой и чуть щурилась: можно было почти воочию увидеть через зрачки, как роятся мысли в её мозгу.
Выслушав, Филика сразу принялась за дело (не преминув подколоть меня парочкой непристойностей насчёт Эрчина, хотя и отметив, что любовь к красавчикам – это семейное). Тут же на салфетке она набросала с десяток имён, из тех, кто точно знал о профессоре Мавинусе больше, чем выносилось на публику официально. Всех опрашивать было бы слишком хлопотно, поэтому в итоге мы вдвоём сократили список до четырёх человек: проректора Королевской академии Герри Абрауза, специалиста Департамента по контролю за Тёмным миром Яни Хогер, врача-психиатра лечебницы Св. Игналии Коллесиуса Пру и главной сплетницы всея Энтуарии и по совместительству тёткиной подружки гранд-дамы Сарки Верлийской.
С последней и начали.
Сарка, толстая, мягкая и какая-то уютная, совсем не походила на одну из матрон дворянства. Впрочем, приставка «гранд» была как раз по её мерке: госпожа Верлийская возвышалась надо мной почти на голову.
Мы встретились в кафе неподалёку от дома Филики. Будто бы случайно тётушка привела меня сюда, в мир пирожных и конфет, будто бы удивилась от неожиданности, застав там Сарку (естественно, точно зная предпочтения и привычки подруги).
Гранд-дама громко, кудахтающе заахала, увидев меня: в детстве и отрочестве я попадала в её тёплые объятия не раз, так что сейчас она умилилась встрече. Поудивлявшись тому, как я выросла (ещё бы, я давно не ребёнок; хотя она и переигрывала: мы виделись три года назад, пусть и мельком), она тут же пустилась в выяснение подноготной всей моей жизни. Ну и, слово за слово, после пространных рассказов о работе, слушая которые, она откровенно скучала, я упомянула и профессора Мавинуса. Коллега, подчинённый и всё такое… (про личное молчок)…
О! Как она воодушевилась, услышав это имя!
Скажу вам, выложила столичная сплетница столько, что я даже подумала, а нужно ли мне идти к кому-то ещё. Через три чайника травяного настою и большой поднос с заварными пирожными я обзавелась следующей информацией.
Первое: Эрчин пару лет назад был чрезвычайно популярной фигурой и предметом обсуждения во всех домах и салонах Баллерелента. Ну, во-первых, по нему сохли все дамы с шестнадцати и до пятидесяти (или больше, да и не только дамы), и любая интрижка вызывала море слухов. Вешались к нему на шею многие, но Мавинус оказался весьма и весьма избирателен, и в распутники его записать было нельзя (Сарка говорила об этом даже с сожалением). Впрочем, гранд-дама не преминула упомянуть о некоем скандале (и тут я навострила уши), якобы профессор обрюхатил дочку вице-мэра столицы. Только представьте, вице-мэра (дочку, дочку, не самого чиновника)! Ага… Эрчин связь с девицей упорно отрицал. Сама виновница скандала угодила в госпиталь, вызвав вторую волну слухов – уже о потере ребёнка и сумасшествии молодой мамаши. Но потом внезапно, как гром с неба, всё разрешилось: папочкой оказался секретарь вице-мэра! Любовь у них была, понимаете (снова о дочке речь, не ухмыляйтесь), а отец красотки противился. Ну а тут уж припёрло к стенке… не попишешь… Сокрушался он, конечно, но упираться до последнего не стал. В общем, свадьба, роды… дальше всё, как у людей… Нормальная семья получилась. Да и парень своего не упустил: сейчас уж в каком-то Департаменте в руководстве. Вот…
Второе: с Мавинусом, бедолагой, так неудобно вышло, все эти сплетни. А ему и так несладко: мать не в себе, а брат вообще проклят. Поговаривают, что профессор много лет положил, но проклятие снял. Только поздно: душу его брата уже пожрало небытие.
