Маша прониклась ситуацией и обещала подумать.
С водой получилось удачно. Возле ручья полянка была шире, зеленей и без пыли. Изба сама туда пришла, сияющая, преображенная, с отличным «апгрейдом», как выразился Федя.
Грязные «беженцы» вошли в дом, озираясь, и стыдливо затоптались у входа. Вторгаться в подобное великолепие в грязной обуви было бы кощунством. Интерьер, конечно, с прежним, современным ничего общего не имел, но от того усиливалось ощущение сказки.
Ассортимент убранства остался тем же – стол, печь, табуретки да лавки – но теперь мебель была чистой и нарядной, резной, из светлого медового дерева. На ровных полках у печи рядками выстроились чугунки и горшки, расписанные оранжевой и красной глазурью. Лестница преобразилась, теперь это было витое чудо с резными балясинами.
Изба напоминала музей деревянного зодчества больше, чем когда-либо.
И дверка в укромные удобства появилась. Санитарный момент был там налажен неплохо, правда, слишком уж близко к природе, зато в закутке имелась купальня с отдельной печкой, вездесущей бадьей и деревянными ковшиками.
Дом удовлетворенно (и вопросительно) ухнул.
— Спасибо, Изба! То, что надо, — сказала Катя и почему-то поклонилась, в пояс. — Нам бы теперь вымыться и переодеться. Только во что?
Она со вздохом сожаления посмотрела на подол вечернего платья. Шлейф она увязала вокруг талии, легкие юбки подоткнула, но низ наряда спасти не удалось. И вышивка осыпалась. Обидно.
Изба многозначительно хлопнула люком на чердак.
— Там? — спросила Катя. — Еще раз спасибо. Ну, ребята, за дело! Домик наш, однако, не апартаменты с водопроводом. В купальне бочку видели? Задача – набрать полную. И печь затопить. И в чугунки воды налить. Душа здесь тоже нет. Самополив, из ковшика! Первой купаться иду я. Мне еще одежду вам искать, не грязной же этим заниматься.
Дети с Катиной логикой согласились. Ведра были тяжелыми. Стоя на одной куриной ноге, Изба второй аккуратно подносила к двери полные бадейки, обхватив их когтями, будто механическими манипуляторами. Полина и Машка вдвоем оттаскивали ведра в купальню, Настя и Федя ковшиками наполняли бочку. Шах бездельничал. Быт налаживался.
Катя занесла в дом ковры, матрасы и подушки. Путеводный клубок, отряхиваясь, словно собачонка, вертелся у нижней ступеньки. Последними в дом забежали мыши. Изба закрыла дверь, потопталась и двинулась по тропе.
После банно-прачечных процедур детвора, включая Машку и Полину, развлекалась тем, что разбирала наряды в сундуках. После преображения Дом выкатил такой «апгрейд» одежды, что Катя диву давалась.
Машка надела расшитую по вороту рубаху и сарафан, в который теоретически можно было вместить еще пять таких же Маш, даже покруглее.
— Зато не жмет, — довольно сказала сестра, нацепив на шею жемчуга в три ряда и криво напялив на голову кокошник, украшенный зелеными камешками.
Федя нашел себе стильный алый кафтанчик с расшитым красными каменьями воротником, штаны до колен, чулки с бантиками и туфли с пряжками. Практичная Настюша отвергла «принцессино платье» с бантами и рюшами и подобрала себе комплектик на каждый день: домотканые порты, детскую рубашку с пояском и лапоточки. Полина нарядилась в длинный восточный халат, обмотала голову тюрбаном из яркого платка и расхаживала по чердаку, изображая падишаха.
Кате тоже достался халат, не такой нарядный, но мягкий и по размеру. Ходить в нем было неудобно.
— Ладно, Изба, — пробормотала Катерина, когда дети наигрались. — Это все очень красиво, очень… А что-нибудь не такое… народно-эпатажное? Нам бы джинсы, футболки, свитера, куртки, удобную обувь…
Изба разочарованно поскрипела, «призадумалась» и выдала сундук с требуемым. Команда, галдя, бросилась переодеваться за ширмами. Катя спустилась вниз, прихватив свою добычу: мягкие брюки, теплую рубашку и кроссовки. Переоделась, радуясь привычному комфорту. Сразу стало теплее и спокойнее.
Дом учел жалобы постояльцев, шагал плавно и ровно. Остро не хватало Дуняши, но с отсутствием голосовой помощницы смириться было легче, чем с отсутствием еды.
К полудню стало так голодно, что Катерина стала задумчиво коситься на мышей. Оба грызуна, дерзко разгуливающих по обновленной Избушке под носом у Шаха, благоразумно исчезли из виду.
Терпеть дальше не было мочи. Изба остановилась на очередной зеленой полянке. Маша сама вызвалась выполнить обещание: вышла, обернулась в сову и попробовала полетать. В итоге совенок – лобастый и круглоглазый – сел на окно и… пал внутрь, головой вниз.
— Башка перевешивает, — простонала с пола Маша, потирая лоб. — А во взрослую сову почему-то не получается. И вообще, светло сильно, совы ночью охотятся. Ладно, еще раз попробую.
На этот раз у нее получился остроклювый ястреб. Хищная птица притащила на окно черного грача – за лоснящееся угольное крыло. Очнувшись, грач обложил компанию замысловатым, вполне разборчивым человеческим ругательством и улетел.
— Не получается, — угрюмо констатировала Машка, вернувшись в нормальный облик. — Зато, скажу я вам, быть птицей – это нечто!
Катерина уже собиралась соорудить рогатку и отправиться на охоту, но тут голос подал Шах:
— Вот глупые вы, — выдал кот, — нет чтоб скатертью-самобранкой воспользоваться!
— И ты молчал! — возмутилась Поля. Ей было совсем тяжко. Дома она привыкла регулярно совершать промежуточные несанкционированные налеты на холодильник.
Катя, охнув, бросилась к столу у окна. Гостинчик от Русланы Каземировны никуда не делся, лежал, где оставили. Добрая старушка присовокупила к клубку льняную скатерку и свисток.
Свисток Катя с опаской отложила в сторону, а скатерть расстелила на столе. Вся компания обступила стол, ожидая чуда. Чудо запаздывало.
— Слова, может, какие-то надо сказать? — предположила Полина. — Скомандовать?
— А ну-ка, скатерть-самобранка, накорми нас да посытнее! — рявкнула Катя.
— Точно глупые, — подтвердил Шах, покачав головой. — Это ж артефакт невиданной силы, полуразумный, между прочим! С ним… мяр-р-р… ласково нужно.
— Пожалуйста, скатерушка, — протянула Маша. — Очень кушать хочется.
— Она-то полуразумная, — кашлянул ученый кот, — но без конкретики ничего не выдаст. И попроще, ребята, в старину, когда артефакт создан был, кстати, великим, но злым магом Кощеем Бессмертным, фуагру и песто еще не придумали.
— Нам бы картошечки, салатик из помидорок, — простонала Поля. — И сладкого чего-нибудь.
Настя и Федя одобрительно закивали. Скатерть не подавала признаков жизни, ни разумной, ни полуразумной.
— Так ведь… — Поля почесала в затылке, — наверное, в те времена... ну, в Кощеевы… картошки и помидоров не было? Их позже выращивать стали.
— Правильно мыслишь, — кот покусал шерсть между когтей.
— А что тогда было? — озадаченно спросила Полина.
— Репа? — неуверенно предположила Машка. — Я сейчас и репу съем, если с майонезом, конечно.
Репы с майонезом не сотворилось. Наверное, скатерть не знала, что такое майонез.
— Скатерушка, дорогая, повтори последний заказ, — наугад брякнула Катя, исчерпав все варианты.
На столе по очереди появились: целый запеченный осетр с яблоком в пасти, жареный гусь в перьях из теста, миска квашеной капусты с клюквой, блюдо с мочеными пряными яблоками, тарелка грибов, обжаренных с луком, каша в горшочке и высокий кувшин.
— Офигеть! — воскликнули Поля с Машей.
Настя и Федя уже сидели за столом, подняв кверху деревянные ложки. Катя с сомнением понюхала кувшин, оттуда пахнуло пивом.
— А можно… ? — начала она.
Скатерть мгновенно поменяла кувшин на жбан. Теперь в нем плескался темный квас.
— Последний заказ… хм… Это кто ж казенный ресурс с таким размахом попользовал? — Шах погладил лапой усы, засверкавшие золотыми искрами. — Вернемся – выясню. А мне?
Скатерть мгновенно сообразила перед котом миску со сметаной. Шах окунул туда лапу и одобрительно ее облизал.
Наевшись, вся компания сыто расселась по лавкам. И только у Машки остались претензии. К Шаху.
— Ты почему молчал? — пророкотала она чужим, нехорошим голосом, наступая на кота. — Почему нельзя было сразу сказать?! Мы. Тут. Голодные! А ты… эта… ГЛУМИТЬСЯ?!
Глаза Марии загорелись недобрыми оранжевыми огоньками. Шах пулей, сыпля искрами и завывая, вылетел из Избы. За ним в виде чего-то невообразимого (пасть, как у собаки, лапы тигриные, хвост медвежьей пимпочкой) погналась средняя Ключинская.
— Не поубивают друг друга? — сонно поинтересовалась выглянувшая в окно Поля.
— Не думаю, — Катя легла на лавку, подложив под голову лоскутную подушку-думку. — Пусть побегают. Нам всем после такого ужина хорошая физическая активность не помешает… чуть позже.
… Изба не остановилась, даже когда Машка и Шах раз десять обскакали ее вокруг. Вечер подкрался незаметно. Тьма легла на тропу. Буяны давно успокоились, и ученый кот от скуки принялся учить детей новой (вернее, старинной и потому давно забытой) карточной игре.
Сам он архаичные правила помнил плохо, поэтому явно придумывал их на ходу. Колода для игры отыскалась все в тех же сундуках. Вместе с ней Настюша извлекла на свет божий старое зеркало, на вид серебряное и совершенно непрактичное: поверхность потускнела и отражала только свет масляной лампады.
— Наверное, волшебное, — сказала Машка, побивая Шахова туза козырным валетом. — Яблоко надо.
Валета на «лице» карты неизвестный художник почему-то живописал мрачным мужиком с недобрым взглядом, в шапке-ушанке и валенках, опирающимся на рогатину. Все остальные картинки были как бытовыми (дама с коромыслом), так и волшебными (на шестерке в уголках красовались двухвостые русалки).
Катя попросила у Скатерти яблоко, сначала одно, а когда картежникам срочно захотелось фруктов, – дюжину. Зеркало на провокацию не поддалось. Яблоко скатилось с рамы, на полу его быстро подобрал и утащил в норку грызун-старожил с кодовым именем Мышь-один.
Катерина сонно клевала носом над книгой «Нравы и повадки фей. Воспоминания и размышления Оливера Фергюсона, эсквайра, побывавшего в плену у лесного народа в год тысяча семьсот тридцать втором от рождества Христова, записанные им самим». Чтение «Нравов и повадок…» несомненно, стало бы для Кати интересным и полезным опытом, если бы книга не была написана на старинном, велеречивом английском, через который Катерина пробиралась, скрипя зубами. Лезть в словарь на телефоне не хотелось. Сотовый работал, но связи не было, поэтому Катя его не включала, берегла заряд.
Ей показалось, что в серебряном отражении зеркала что-то мелькнуло. Потом раздалось покашливание. Дети дружно подняли головы от карт. Катя прижала палец к губам, с тревогой глядя на артефакт.
Покашливание повторилось. А затем из зеркала донесся знакомый женский неуверенный голос:
— Здесь есть кто-нибудь?
— Дуняша!!! — радостно завопили дети.
— Ох! — поверхность зеркала пошла волнами, Дуняша затараторила: — Вы все тут! Какое облегчение! Я все слышала и чувствовала, я – свидетель колдовства! Только не видела я ничего. Ни-че-го! Когда Изба обесточилась, камеры отключились. Это плохо! Очень плохо! Нет обзора – нет контроля! Опять, в случае чего, помочь не смогу.
— Не переживай, — успокоила Дуняшу Катя. — Злодеем Иван и Виктор займутся. И все ребята в Лукоморском отделении.
— Не вижу, ничего не вижу, — расстроенно пробормотала голосовая помощница. — Ослепла, дезориентирована!
— Может, если мы Дуняшу увидим, то и она нас, — предположила Настюша, трогая поверхность зеркала.
Дуняша хихикнула и сказала:
— Зато чувствую. Это так… странно.
— А можно я попробую настроить картинку? — Федя залез на лавку и заглянул в свое размытое отражение. — В лесу природные каналы сильные, я могу селектировать потоки информации …
— Действуй! — разрешила Катерина. — Нам уже ничего не страшно.
Лямбдский принц сосредоточился и принялся водить пальцами по воздуху, будто по невидимой клавиатуре.
— Меня взламывают, — констатировала Дуняша, — но я потерплю. Не совсем представляю, как можно подключить искина без камер…
— А себя представляете? — рассеянно спросил Федя.
— Как это?
— Какие у вас глаза… лоб, нос, брови…
— Я не человек.
— А хотели бы им стать. Ну хотя бы на аватарке? Такая большая анимированная аватарка.
Дуняша задумалась. Тем временем на поверхности зеркала начали проявляться строки компьютерного кода. Они вспыхивали и исчезали.
— Наверное… — неуверенно предположила Дуня. И с дрожью волнения в голосе добавила: — У меня никогда не было анимированной аватарки, лишь символ. Я ведь ГОЛОСОВАЯ помощница.
— А теперь будешь полноценно виртуальной, — сказала Полина.
— Но как себя представить? Чтобы и Избе соответствовало, и красиво. Это же важно – соответствовать.
— Ты ведь нам сказки читала! — Настя хлопнула в ладошки. — И там картинки были! Василиса Премудрая. Варвара, длинная коса! Елена Прекрасная! Они красивые! И соответствуют! И у них короны на голове! Выбери картинку с короной!
— Мне нравится твоя идея, — призналась Дуняша. — Корона, это, конечно, слишком, но… что если вот так?
В зеркале появилось изображение, сначала нечеткое, потом вдруг сразу! – девицы с длинной косой, с алой лентой на волосах, румяной, пухлогубой и курносой.
— Ах! — сказали Настя, Маша и Полина, всплеснув руками.
— Царевна-лягушка, расколдованная. Мне кажется, всем нашим реалиям соответствует. Ну как? — застенчиво поинтересовалась Дуняша. — Ой! Я вас вижу! Тоже как будто через зеркало! А так… так себя вижу! А если чуть повернусь – вас!
Она завертелась, продемонстрировав жемчуг, вплетенный в косу сзади, приблизила лицо к поверхности, отчего нос пятачком растянулся во весь экран.
— Красота, — пропела Дуня. — Так, ну теперь рассказывайте. Куда идем? Сколько сухопутных миль в час вышагиваем?
— Мы лучше завтра все расскажем, — сказала Катя. — Теперь, когда все в сборе, еще больше спать захотелось.
— Вот и славно, вот и баиньки, — согласилась Дуняша. — А я пока подежурю… да к себе привыкну.
Катерину разбудили странные звуки, запахи и ощущения… и заметное покачивание. На чердаке пахло илом и свежестью. Снаружи гудело и поплескивало, словно о бревна Избы бились волны. В общем-то, так и было – Избушка переплывала то ли широкую реку, то ли озеро, осваивая не только сухопутные мили, но и условно морские.
Водоем оказался велик. Если берег, от которого Дом отчалил, было еще хорошо видно, то тот, на который Изба нацелилась, серел на горизонте тонкой полоской. Налево и направо же водная гладь простиралась куда хватало глаз.
Катя сползла по лестнице, слегка трепеща (водные прогулки она недолюбливала).
— Утречка, — Дуняша, зевнув, поприветствовала Катю со стены.
«Царевна-лягушка» в зеркале переплетала косу и выглядела весьма довольной собой. Образ русской красавицы дополнили коралловые бусы и серебряные серьги.
— Доброго, — слабым голосом ответила Катя. — Не утонем?
— Та не. Полчаса уже плывем, полет нормальный. Озеро. Название не скажу. Джи-пи-эс тут не ловит, н-да.
— А не отсыреем? — Катерине казалось, что пол вот-вот вздыбится и в Избу хлынет вода.
— Не, — Дуняша махнула рукой, — все по уму: подводные крылья и нет проблем. Научно-магический прогресс.
Катя рискнула открыть дверь и свеситься над водой. Она выяснила, откуда шло гудение.
С водой получилось удачно. Возле ручья полянка была шире, зеленей и без пыли. Изба сама туда пришла, сияющая, преображенная, с отличным «апгрейдом», как выразился Федя.
Грязные «беженцы» вошли в дом, озираясь, и стыдливо затоптались у входа. Вторгаться в подобное великолепие в грязной обуви было бы кощунством. Интерьер, конечно, с прежним, современным ничего общего не имел, но от того усиливалось ощущение сказки.
Ассортимент убранства остался тем же – стол, печь, табуретки да лавки – но теперь мебель была чистой и нарядной, резной, из светлого медового дерева. На ровных полках у печи рядками выстроились чугунки и горшки, расписанные оранжевой и красной глазурью. Лестница преобразилась, теперь это было витое чудо с резными балясинами.
Изба напоминала музей деревянного зодчества больше, чем когда-либо.
И дверка в укромные удобства появилась. Санитарный момент был там налажен неплохо, правда, слишком уж близко к природе, зато в закутке имелась купальня с отдельной печкой, вездесущей бадьей и деревянными ковшиками.
Дом удовлетворенно (и вопросительно) ухнул.
— Спасибо, Изба! То, что надо, — сказала Катя и почему-то поклонилась, в пояс. — Нам бы теперь вымыться и переодеться. Только во что?
Она со вздохом сожаления посмотрела на подол вечернего платья. Шлейф она увязала вокруг талии, легкие юбки подоткнула, но низ наряда спасти не удалось. И вышивка осыпалась. Обидно.
Изба многозначительно хлопнула люком на чердак.
— Там? — спросила Катя. — Еще раз спасибо. Ну, ребята, за дело! Домик наш, однако, не апартаменты с водопроводом. В купальне бочку видели? Задача – набрать полную. И печь затопить. И в чугунки воды налить. Душа здесь тоже нет. Самополив, из ковшика! Первой купаться иду я. Мне еще одежду вам искать, не грязной же этим заниматься.
Дети с Катиной логикой согласились. Ведра были тяжелыми. Стоя на одной куриной ноге, Изба второй аккуратно подносила к двери полные бадейки, обхватив их когтями, будто механическими манипуляторами. Полина и Машка вдвоем оттаскивали ведра в купальню, Настя и Федя ковшиками наполняли бочку. Шах бездельничал. Быт налаживался.
Катя занесла в дом ковры, матрасы и подушки. Путеводный клубок, отряхиваясь, словно собачонка, вертелся у нижней ступеньки. Последними в дом забежали мыши. Изба закрыла дверь, потопталась и двинулась по тропе.
Глава 4
После банно-прачечных процедур детвора, включая Машку и Полину, развлекалась тем, что разбирала наряды в сундуках. После преображения Дом выкатил такой «апгрейд» одежды, что Катя диву давалась.
Машка надела расшитую по вороту рубаху и сарафан, в который теоретически можно было вместить еще пять таких же Маш, даже покруглее.
— Зато не жмет, — довольно сказала сестра, нацепив на шею жемчуга в три ряда и криво напялив на голову кокошник, украшенный зелеными камешками.
Федя нашел себе стильный алый кафтанчик с расшитым красными каменьями воротником, штаны до колен, чулки с бантиками и туфли с пряжками. Практичная Настюша отвергла «принцессино платье» с бантами и рюшами и подобрала себе комплектик на каждый день: домотканые порты, детскую рубашку с пояском и лапоточки. Полина нарядилась в длинный восточный халат, обмотала голову тюрбаном из яркого платка и расхаживала по чердаку, изображая падишаха.
Кате тоже достался халат, не такой нарядный, но мягкий и по размеру. Ходить в нем было неудобно.
— Ладно, Изба, — пробормотала Катерина, когда дети наигрались. — Это все очень красиво, очень… А что-нибудь не такое… народно-эпатажное? Нам бы джинсы, футболки, свитера, куртки, удобную обувь…
Изба разочарованно поскрипела, «призадумалась» и выдала сундук с требуемым. Команда, галдя, бросилась переодеваться за ширмами. Катя спустилась вниз, прихватив свою добычу: мягкие брюки, теплую рубашку и кроссовки. Переоделась, радуясь привычному комфорту. Сразу стало теплее и спокойнее.
Дом учел жалобы постояльцев, шагал плавно и ровно. Остро не хватало Дуняши, но с отсутствием голосовой помощницы смириться было легче, чем с отсутствием еды.
К полудню стало так голодно, что Катерина стала задумчиво коситься на мышей. Оба грызуна, дерзко разгуливающих по обновленной Избушке под носом у Шаха, благоразумно исчезли из виду.
Терпеть дальше не было мочи. Изба остановилась на очередной зеленой полянке. Маша сама вызвалась выполнить обещание: вышла, обернулась в сову и попробовала полетать. В итоге совенок – лобастый и круглоглазый – сел на окно и… пал внутрь, головой вниз.
— Башка перевешивает, — простонала с пола Маша, потирая лоб. — А во взрослую сову почему-то не получается. И вообще, светло сильно, совы ночью охотятся. Ладно, еще раз попробую.
На этот раз у нее получился остроклювый ястреб. Хищная птица притащила на окно черного грача – за лоснящееся угольное крыло. Очнувшись, грач обложил компанию замысловатым, вполне разборчивым человеческим ругательством и улетел.
— Не получается, — угрюмо констатировала Машка, вернувшись в нормальный облик. — Зато, скажу я вам, быть птицей – это нечто!
Катерина уже собиралась соорудить рогатку и отправиться на охоту, но тут голос подал Шах:
— Вот глупые вы, — выдал кот, — нет чтоб скатертью-самобранкой воспользоваться!
— И ты молчал! — возмутилась Поля. Ей было совсем тяжко. Дома она привыкла регулярно совершать промежуточные несанкционированные налеты на холодильник.
Катя, охнув, бросилась к столу у окна. Гостинчик от Русланы Каземировны никуда не делся, лежал, где оставили. Добрая старушка присовокупила к клубку льняную скатерку и свисток.
Свисток Катя с опаской отложила в сторону, а скатерть расстелила на столе. Вся компания обступила стол, ожидая чуда. Чудо запаздывало.
— Слова, может, какие-то надо сказать? — предположила Полина. — Скомандовать?
— А ну-ка, скатерть-самобранка, накорми нас да посытнее! — рявкнула Катя.
— Точно глупые, — подтвердил Шах, покачав головой. — Это ж артефакт невиданной силы, полуразумный, между прочим! С ним… мяр-р-р… ласково нужно.
— Пожалуйста, скатерушка, — протянула Маша. — Очень кушать хочется.
— Она-то полуразумная, — кашлянул ученый кот, — но без конкретики ничего не выдаст. И попроще, ребята, в старину, когда артефакт создан был, кстати, великим, но злым магом Кощеем Бессмертным, фуагру и песто еще не придумали.
— Нам бы картошечки, салатик из помидорок, — простонала Поля. — И сладкого чего-нибудь.
Настя и Федя одобрительно закивали. Скатерть не подавала признаков жизни, ни разумной, ни полуразумной.
— Так ведь… — Поля почесала в затылке, — наверное, в те времена... ну, в Кощеевы… картошки и помидоров не было? Их позже выращивать стали.
— Правильно мыслишь, — кот покусал шерсть между когтей.
— А что тогда было? — озадаченно спросила Полина.
— Репа? — неуверенно предположила Машка. — Я сейчас и репу съем, если с майонезом, конечно.
Репы с майонезом не сотворилось. Наверное, скатерть не знала, что такое майонез.
— Скатерушка, дорогая, повтори последний заказ, — наугад брякнула Катя, исчерпав все варианты.
На столе по очереди появились: целый запеченный осетр с яблоком в пасти, жареный гусь в перьях из теста, миска квашеной капусты с клюквой, блюдо с мочеными пряными яблоками, тарелка грибов, обжаренных с луком, каша в горшочке и высокий кувшин.
— Офигеть! — воскликнули Поля с Машей.
Настя и Федя уже сидели за столом, подняв кверху деревянные ложки. Катя с сомнением понюхала кувшин, оттуда пахнуло пивом.
— А можно… ? — начала она.
Скатерть мгновенно поменяла кувшин на жбан. Теперь в нем плескался темный квас.
— Последний заказ… хм… Это кто ж казенный ресурс с таким размахом попользовал? — Шах погладил лапой усы, засверкавшие золотыми искрами. — Вернемся – выясню. А мне?
Скатерть мгновенно сообразила перед котом миску со сметаной. Шах окунул туда лапу и одобрительно ее облизал.
Наевшись, вся компания сыто расселась по лавкам. И только у Машки остались претензии. К Шаху.
— Ты почему молчал? — пророкотала она чужим, нехорошим голосом, наступая на кота. — Почему нельзя было сразу сказать?! Мы. Тут. Голодные! А ты… эта… ГЛУМИТЬСЯ?!
Глаза Марии загорелись недобрыми оранжевыми огоньками. Шах пулей, сыпля искрами и завывая, вылетел из Избы. За ним в виде чего-то невообразимого (пасть, как у собаки, лапы тигриные, хвост медвежьей пимпочкой) погналась средняя Ключинская.
— Не поубивают друг друга? — сонно поинтересовалась выглянувшая в окно Поля.
— Не думаю, — Катя легла на лавку, подложив под голову лоскутную подушку-думку. — Пусть побегают. Нам всем после такого ужина хорошая физическая активность не помешает… чуть позже.
… Изба не остановилась, даже когда Машка и Шах раз десять обскакали ее вокруг. Вечер подкрался незаметно. Тьма легла на тропу. Буяны давно успокоились, и ученый кот от скуки принялся учить детей новой (вернее, старинной и потому давно забытой) карточной игре.
Сам он архаичные правила помнил плохо, поэтому явно придумывал их на ходу. Колода для игры отыскалась все в тех же сундуках. Вместе с ней Настюша извлекла на свет божий старое зеркало, на вид серебряное и совершенно непрактичное: поверхность потускнела и отражала только свет масляной лампады.
— Наверное, волшебное, — сказала Машка, побивая Шахова туза козырным валетом. — Яблоко надо.
Валета на «лице» карты неизвестный художник почему-то живописал мрачным мужиком с недобрым взглядом, в шапке-ушанке и валенках, опирающимся на рогатину. Все остальные картинки были как бытовыми (дама с коромыслом), так и волшебными (на шестерке в уголках красовались двухвостые русалки).
Катя попросила у Скатерти яблоко, сначала одно, а когда картежникам срочно захотелось фруктов, – дюжину. Зеркало на провокацию не поддалось. Яблоко скатилось с рамы, на полу его быстро подобрал и утащил в норку грызун-старожил с кодовым именем Мышь-один.
Катерина сонно клевала носом над книгой «Нравы и повадки фей. Воспоминания и размышления Оливера Фергюсона, эсквайра, побывавшего в плену у лесного народа в год тысяча семьсот тридцать втором от рождества Христова, записанные им самим». Чтение «Нравов и повадок…» несомненно, стало бы для Кати интересным и полезным опытом, если бы книга не была написана на старинном, велеречивом английском, через который Катерина пробиралась, скрипя зубами. Лезть в словарь на телефоне не хотелось. Сотовый работал, но связи не было, поэтому Катя его не включала, берегла заряд.
Ей показалось, что в серебряном отражении зеркала что-то мелькнуло. Потом раздалось покашливание. Дети дружно подняли головы от карт. Катя прижала палец к губам, с тревогой глядя на артефакт.
Покашливание повторилось. А затем из зеркала донесся знакомый женский неуверенный голос:
— Здесь есть кто-нибудь?
— Дуняша!!! — радостно завопили дети.
— Ох! — поверхность зеркала пошла волнами, Дуняша затараторила: — Вы все тут! Какое облегчение! Я все слышала и чувствовала, я – свидетель колдовства! Только не видела я ничего. Ни-че-го! Когда Изба обесточилась, камеры отключились. Это плохо! Очень плохо! Нет обзора – нет контроля! Опять, в случае чего, помочь не смогу.
— Не переживай, — успокоила Дуняшу Катя. — Злодеем Иван и Виктор займутся. И все ребята в Лукоморском отделении.
— Не вижу, ничего не вижу, — расстроенно пробормотала голосовая помощница. — Ослепла, дезориентирована!
— Может, если мы Дуняшу увидим, то и она нас, — предположила Настюша, трогая поверхность зеркала.
Дуняша хихикнула и сказала:
— Зато чувствую. Это так… странно.
— А можно я попробую настроить картинку? — Федя залез на лавку и заглянул в свое размытое отражение. — В лесу природные каналы сильные, я могу селектировать потоки информации …
— Действуй! — разрешила Катерина. — Нам уже ничего не страшно.
Лямбдский принц сосредоточился и принялся водить пальцами по воздуху, будто по невидимой клавиатуре.
— Меня взламывают, — констатировала Дуняша, — но я потерплю. Не совсем представляю, как можно подключить искина без камер…
— А себя представляете? — рассеянно спросил Федя.
— Как это?
— Какие у вас глаза… лоб, нос, брови…
— Я не человек.
— А хотели бы им стать. Ну хотя бы на аватарке? Такая большая анимированная аватарка.
Дуняша задумалась. Тем временем на поверхности зеркала начали проявляться строки компьютерного кода. Они вспыхивали и исчезали.
— Наверное… — неуверенно предположила Дуня. И с дрожью волнения в голосе добавила: — У меня никогда не было анимированной аватарки, лишь символ. Я ведь ГОЛОСОВАЯ помощница.
— А теперь будешь полноценно виртуальной, — сказала Полина.
— Но как себя представить? Чтобы и Избе соответствовало, и красиво. Это же важно – соответствовать.
— Ты ведь нам сказки читала! — Настя хлопнула в ладошки. — И там картинки были! Василиса Премудрая. Варвара, длинная коса! Елена Прекрасная! Они красивые! И соответствуют! И у них короны на голове! Выбери картинку с короной!
— Мне нравится твоя идея, — призналась Дуняша. — Корона, это, конечно, слишком, но… что если вот так?
В зеркале появилось изображение, сначала нечеткое, потом вдруг сразу! – девицы с длинной косой, с алой лентой на волосах, румяной, пухлогубой и курносой.
— Ах! — сказали Настя, Маша и Полина, всплеснув руками.
— Царевна-лягушка, расколдованная. Мне кажется, всем нашим реалиям соответствует. Ну как? — застенчиво поинтересовалась Дуняша. — Ой! Я вас вижу! Тоже как будто через зеркало! А так… так себя вижу! А если чуть повернусь – вас!
Она завертелась, продемонстрировав жемчуг, вплетенный в косу сзади, приблизила лицо к поверхности, отчего нос пятачком растянулся во весь экран.
— Красота, — пропела Дуня. — Так, ну теперь рассказывайте. Куда идем? Сколько сухопутных миль в час вышагиваем?
— Мы лучше завтра все расскажем, — сказала Катя. — Теперь, когда все в сборе, еще больше спать захотелось.
— Вот и славно, вот и баиньки, — согласилась Дуняша. — А я пока подежурю… да к себе привыкну.
Катерину разбудили странные звуки, запахи и ощущения… и заметное покачивание. На чердаке пахло илом и свежестью. Снаружи гудело и поплескивало, словно о бревна Избы бились волны. В общем-то, так и было – Избушка переплывала то ли широкую реку, то ли озеро, осваивая не только сухопутные мили, но и условно морские.
Водоем оказался велик. Если берег, от которого Дом отчалил, было еще хорошо видно, то тот, на который Изба нацелилась, серел на горизонте тонкой полоской. Налево и направо же водная гладь простиралась куда хватало глаз.
Катя сползла по лестнице, слегка трепеща (водные прогулки она недолюбливала).
— Утречка, — Дуняша, зевнув, поприветствовала Катю со стены.
«Царевна-лягушка» в зеркале переплетала косу и выглядела весьма довольной собой. Образ русской красавицы дополнили коралловые бусы и серебряные серьги.
— Доброго, — слабым голосом ответила Катя. — Не утонем?
— Та не. Полчаса уже плывем, полет нормальный. Озеро. Название не скажу. Джи-пи-эс тут не ловит, н-да.
— А не отсыреем? — Катерине казалось, что пол вот-вот вздыбится и в Избу хлынет вода.
— Не, — Дуняша махнула рукой, — все по уму: подводные крылья и нет проблем. Научно-магический прогресс.
Катя рискнула открыть дверь и свеситься над водой. Она выяснила, откуда шло гудение.
